Оставшись на пристани один, Прохор Сапожников некоторое время смотрел вслед увозящему их катеру, а потом, решив, что «баба с возу – кобыле легче», отправился в гостиницу, благо номера были сняты на неделю. Вернувшись и внимательно осмотрев апартаменты, камер-лакей пришел к выводу, что старый матрос опять оказался прав. «Это вам не Отель-Палас в Неаполе, надо чего-нибудь получше подыскать», - подумал Прохор со вздохом, отковырнув пальцем отошедший от стены кусок обоев. После чего, позвонил в колокольчик и велел принести себе обед. Поскольку стеснительность не была в числе его добродетелей, заказал он все самое лучшее, что только могло найтись в ресторане при гостинице с гордым названием «Париж». Надо сказать, что выбор не поражал, но съев все принесенное, Сапожников пришел в хорошее расположение духа. Улегшись, не снимая сапог, на господскую кровать, с папиросой в одной руке и бокалом ликера в другой, предался он размышлениям на тему: «а нет ли здесь сеньориток», и некоторое время спустя сам не заметил, как заснул.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы Прохор был совсем уж пустым человеком. На следующее же утро, наш бравый лакей припомнил свои обязанности и, приведя себя в порядок, отправился искать подходящую квартиру. К своему несчастью, он вздумал спросить совета у китайца-портье. Тот, вроде бы сносно говорил по-русски и, непрестанно кланяясь и жестикулируя, принялся объяснять господину «капитану*» дорогу, а затем, написав на клочке бумаги несколько иероглифов, кликнул рикшу. Тот, усадив Сапожникова в свой экипаж, схватился за дышла и довольно быстро отвез его к какому-то дому в «Старом городе». Говоря о «Старом» и «Новом городе», надобно пояснить следующее. Когда русские войска заняли Порт-Артур, новые хозяева построили для себя город в европейском стиле. Ровные просторные улицы и большие красивые дома в стиле эклектика и классицизм придавали ему весьма презентабельный вид. В нем располагались присутственные места, школа, офицерский клуб и доходные дома. Это все и называлось «Новый город», а то что было Порт-Артуром до того получило, соответственно, название «Старый город». В этом квартале жили, в основном, китайцы и застроен он был фанзами и пагодами. Кривые и запутанные улочки его были грязны и не ухожены. Так что, увидев, куда его привезли, камер-лакей поначалу пришел в ужас.
- Ты куда меня привез, обезьяна косорылая, - возмутился он, - ну-ка разворачивай оглобли, а не то…
Что будет, если не то, Прохор сказать не успел. Из дома с загнутыми вверх углами черепичной крыши, вышел китаец и стал, кланяясь приглашать господина «капитана» зайти.
------------
*Капитан. – Почему-то именно так, китайцы называли в те времена русских.
Какой лакей не любит, чтобы ему кланялись? Сапожников не был исключением и, придав лицу значительное выражение, решительно шагнул вперед. В неожиданно просторной зале, было довольно светло от многочисленных фонариков и пахло восточными благовониями с отчетливым лакричным* привкусом. Прохора, как дорогого гостя, окружили миниатюрные служанки, усадили на большой и мягкий диван и принесли в крохотных чашечках чаю. Затем, более грузная китаянка с густо накрашенным лицом, вышла вперед и спросила, какая из девушек понравилась господину «капитану».
---------------------------------------
*Запах лакрицы издает курительный опиум.
- Да я не затем, - с досадой протянул камер-лакей, сообразивший, что попал не туда, - мне бы…
- Мальчика? – С готовностью спросила толстая китаянка.
- Ты что же это, курва, меня за содомита приняла, - вскипел оскорбленный в лучших чувствах Сапожников, - ужо я тебя сейчас…
Неизвестно бы чем кончилось дело, если бы в комнату стремительно не зашел молодой человек, одетый по-европейски и не остановил готовый разразиться скандал.
- Что вам угодно, господин, - спросил он на хорошем русском языке, - почему вы сердитесь, с вами обошлись непочтительно?
- Да в гробу я видел такую почтительность, - продолжал бушевать Прохор, - чтобы меня эдак…
- А в чем, собственно, дело?
Приглядевшись к молодому человеку, Сапожников сбавил тон. Тот был прилично одет, глаза его хотя и имели некую раскосость, но ничуть не большую чем у некоторых жителей Поволжья. Но главное, у него не было, подобно китайцам, бритого лба и косы.
- Да, не поняли меня эти черти косоглазые, - посетовал камер-лакей, - я хотел квартиру снять, ну и спросил у портье в гостинице, а тот меня в бордель отправил. Нет, ну каково?
- Позвольте спросить, а в каких выражениях вы просили у старого Ляо совета?
- Ну, как же, спросил где найти местечко по тише, да поприличнее, чтобы важному господину удобно было…
Услышав бесхитростный рассказ Прохора, незнакомец не удержался, чтобы не рассмеяться в голос.
- Господи, да что же вы хотели, чтобы он вам показал, после такого-то. Для него ведь русский  неродной!
- Да понял я уже, - пригорюнился тот, - только делать то теперь чего?
- А, можно узнать, что за важный господин?
- Нельзя, – буркнул в ответ Прохор, - но очень важный! Скажу только что раньше тут таковых и не было.
- А надолго?
- Надолго, господин этот сюда служить приехали.
- Он один?
- Да как же это один? Одних слуг пять человек!
- Нет, я интересовался, женат ли он?
- Нет, наш Алексей Михайлович холосты еще.
- Вы знаете, уважаемый…
- Прохор Никодимыч мы.
- Очень приятно, любезнейший Прохор Никодимыч, а меня можете называть просто Генри. Так вот, я, кажется, могу быть вам полезен. Я, изволите ли видеть, коммерсант, и должен надолго отъехать по делам. Отсутствовать могу долго, а дом без присмотра оставлять не хочется. Так может, мы сможем быть полезны друг другу?
- Вы, англичанин?
- Наполовину. Так что?
- А дом приличный?
- Более чем! Этаж, правда, всего один, но есть небольшой садик и все удобства.
- Посмотреть бы…
- Нет ничего проще, дорогой Прохор Никодимыч. Давайте пройдем, тут недалеко.
Дом господина Генри, действительно был не очень далеко. Не слишком приглядный снаружи, он оказался очень уютным и ухоженным внутри. При нём, действительно был маленький садик с фонтанчиком посреди. Впрочем, по зимнему времени, фонтанчик бездействовал. Господин Генри предложил Сапожникову чаю и, когда тот согласился, его подала миниатюрная китаянка с совершенно кукольным личиком.
- Это еще кто такая? – насторожился Прохор.
- Служанка, - несколько смутился тот, - видите ли, она сирота. Я бы взял ее с собой, да куда? А одну оставлять, сами понимаете, всякий обидеть сможет. А вы, как вижу, люди солидные.
- Поди, по-нашему ни бельмеса?
- Увы, но немного понимает английский, правда совсем не говорит.
- Это ничего, наш Алексей Михайлович по-английски, что твой лорд шпарит. А много ли за аренду хотите?
- Да какое там, тут бы дом под присмотром был и, слава богу. Ну, только если самую малость, для порядка.
- Тогда сговоримся!
***
Может быть, в первый раз за последние десять лет Алеша был счастлив. Все о чем он мечтал в своей жизни, осуществилось. Он стал настоящим морским офицером и служил на настоящем броненосце. Пусть это был не новейший «Цесаревич» или «Ретвизан», но все же довольно мощный и современный. Кают-компания тепло приняла его, да и матросы быстро раскусили, что молодой член императорской фамилии, человек вовсе не злой и зря не обидит. Тут, конечно, больше была заслуга Архипыча, ставшего непререкаемым авторитетом среди нижних чинов, и часто рассказывавшего, что «Алексей Михалыч» человек правильный, даром, что великий князь. Господа офицеры же, оценили его скромность и деликатность, а также хорошее знание морского дела, увидеть которое в члене императорской фамилии никто не ожидал. Особенно близко Алеша сошелся с лейтенантом Барановым. Припомнив хорошенько сдачу экзаменов и производство в офицеры, случившееся у них одновременно, они обнаружили, что были представлены друг другу прежде и возобновили знакомство.
В штат броненосца лейтенанта зачислили в качестве младшего артиллерийского офицера. Место его по боевому расписанию было в батарее шестидюймовых орудий. Впрочем, молодой офицер не ограничивался по службе своим заведованием и в ближайшую неделю облазил весь корабль от боевого марса, до котельного и машинного отделений. В последних он обнаружил недурное знание устройства паровых машин, так что старший судовой механик  Меньшов, в шутку предложил ему поменять специальность. В кают-компании это предложение вызвало смешки, но великий князь и не подумал обижаться.
- Благодарю вас, Петр Яковлевич, но пушки не брошу.
- А вот это правильно, Алексей Михайлович, - поддержал его Лутонин, - как говаривал незабвенный Федор Федорович:  «корабли для пушек!»
- Господа, может, хватит о пушках, - усмехнулся младший штурман мичман Де-Ливрон 5й, - что слышно в городе?
- Не могу ничего сказать, любезнейший Борис Рудольфович, спросите лучше у Ломана.
Только что вернувшийся с минных складов мичман Ломан, отставил в сторону стакан с чаем и пожал плечами.
- Ничего особенного, разве что все японские подданные сидят на чемоданах готовые при первом сигнале своего консула покинуть наш богом спасаемый Порт-Артур.
- Похоже, они готовятся к войне.
- Ну и пусть, что господь ни делает - все к лучшему! А то стоим на рейде, как привязанные, непонятно зачем. И не в кампании, и не в резерве. Вроде и не в море, и на берег не отпускают. Девочки наши скоро про нас забудут и уйдут к армейским.
- Вам бы все девочки, Константин Владимирович, - прервал его Лутонин, - а между тем дело серьезное.
- Да я не против, Сергей Иванович, просто хочется какой-то определенности. Кстати, никогда не угадаете, кого я встретил на пристани.
- Э… Матильду Кшесинскую с кордебалетом?
- Тьфу, на вас, господа! Но, в некотором роде, не хуже.
- Не томите.
- Это будет особенно вам интересно, Алексей Михайлович.
- Слушаю вас.
- Некто, назвавшийся Прохором Сапожниковым, узнав, что мы с «Полтавы», слезно просил матросов передать вашему императорскому высочеству, что снял для вас дом в старом городе и нижайше просит посетить его, с тем, дабы ознакомиться. Каково?
- Любопытно – любопытно, а кто сей Прохор?
- Мой камер-лакей, - вздохнул Алеша, - действительно, он должен был найти квартиру или дом для меня, но я совсем запамятовал.
- Если вам, Алексей Михайлович, необходимо устроить личные дела, - проговорил Лутонин, - то, только скажите.
- Пустое, Сергей Иванович, успеется еще. Хотя, если возможно, дайте увольнительную моему Архипычу, он все устроит.
- А я бы, на вашем месте, не отказывался, - не унимался Ломан, - тем более что расположена ваша резиденция весьма удачно!
- О чем вы?
- Ну, судя по описанию, ваш верный Прохор снял вам дом небезызвестного господина Генри Вонга.
- Позвольте, - расхохотались присутствующие, - да это же рядом с заведением мамаши Фуань!
- Простите, не понял, - растерянно переспросил Алеша, - а что за заведение у этой мамаши?
Эти слова были встречены еще большим ликованием. Наконец, Ломан сжалился и шепнул на ухо великому князю, что это заведение, ничто иное, как «веселый дом». Алексей Михайлович сначала побледнел, потом покраснел, но так и ничего не сказал.
- Так что, отправитесь на берег? - еще раз спросил Лутонин, пряча улыбку.
- Нет, теперь уж точно Архипыч! – решительно заявил Алеша, вызвав очередной взрыв хохота.

Отредактировано Старший матрос (02-08-2017 13:30:24)