Едва «Бедовый» пришвартовался к стенке в порту Дальнего, по спущенному с него трапу поднялся флаг-офицер наместника лейтенант Кетлинский.
- Ваше императорское высочество, - обратился он к Алеше, - его высокопревосходительство срочно требует вашего прибытия!
- Требует? – удивленно приподнял бровь великий князь.
- Просит,- тут же поправился лейтенант и неожиданно улыбнулся, - но очень настойчиво.
- Ну, раз просит, - улыбнулся в ответ Алеша, - значит прибудем. А в чем дело Казимир Филиппович?
Когда началась война, Кетлинский служил старшим артиллеристом на броненосце «Ретвизан». Наместник обратил внимание на храброго офицера, весьма отличившего при отражении атак японских миноносцев и брандеров, и назначил его флагманским артиллеристом своего походного штаба. Впрочем, в походы этот штаб не ходил, а служба на берегу молодого и инициативного офицера явно тяготила. Наверное, поэтому он с нескрываемой симпатией относился к великому князю, регулярно оказывающемуся в гуще событий.
- Точно сказать не могу, Алексей Михайлович, но уверен, что Евгению Ивановичу стало известно о вашем отсутствии на «Ослябе» и выходе в море на «Бедовом».
- Что-то быстро.
- Помилуйте, вас всю ночь не было! А, кстати, где вы были?
- Да так, - неопределенно пожал плечами Алеша и обернулся к понемногу приходящему в себя Баранову. – Всего доброго Николай Васильевич…
- Не прощайтесь, - улыбка Кетлинского стала еще шире. – Господину капитану второго ранга тоже необходимо явиться к Алексееву. Причем на этот раз, его высокопревосходительство действительно требует.
- Что же прекрасно, вот там вас Николай Васильевич и наградят.
Снова побледневший Баранов издал утробный звук, а лейтенант явно заинтересовался.
- Позвольте поинтересоваться, господа, а за что именно наградят?
- Ну не каждый день, точнее ночь, нашим миноносцам удается утопить два вражеских.
- Утопить? Два!!!
- А что вас так удивляет? Впрочем, наши слова довольно легко проверить. Останки первого должны быть видны у восточного берега острова Сан-шан-тао, а подрыв второго должны были видеть на береговых постах.
- Поразительно!
Не довольствуясь рассказом великого князя, Кетлинский немедленно связался по телефону с батареей на мысе Энтри, и когда Алеша вместе с Барановым предстал перед светлыми очами наместника, подробности прошедшей ночи стали ему в общих чертах известны.
- Поздравляю ваше императорское высочество, с достигнутым успехом, - благожелательно улыбаясь, сказал Алексеев. – Надеюсь, что при выполнении ваших прямых обязанностей, они будут не менее впечатляющими.
Наместник с таким нажимом произнес «прямых», что о его недовольстве догадался бы и менее проницательный человек.
- Благодарю вас за высокую оценку наших с господином капитаном второго ранга усилий, - ответил ему Алеша самым почтительным тоном, на какой только был способен.
- Ваших?
- Так точно! Более того, без содействия господина Баранова эта экспедиция вряд ли бы состоялась, так что именно его и следует поздравлять в первую очередь!
Командир «Бедового» слушал великого князя с все нарастающим удивлением, пока тот нимало не смущаясь, живописал их героический подвиг. Когда он, наконец, дошел до подрыва вражеского истребителя на мине, Николая Васильевича даже передернуло от воспоминаний. Судорожное движение не укрылось от взгляда Алексеева, и тот счел нужным переспросить.
- А каким образом японец попал на наше минное поле?
- Преследуя нас, ваше высокопревосходительство.
- То есть вы тоже шли по минному полю?
- У нас не было другого выхода.
- Что с вами, голубчик? – внимание наместника переключилось на стремительно бледнеющего Баранова, - вам, нехорошо?
- Мо-можно воды, - прохрипел тот.
- Конечно-конечно, - переменился в лице хозяин кабинета и лично налил в стакан из графина. Затем взялся за колокольчик и позвонил. – Эй, кто-нибудь!
В кабинет тут же заглянул Кетлинский и бросился на помощь к командиру «Бедового». Потерявшего сознание офицера уложили на диван и послали за доктором.
- Ну, что, довольны? – с непонятным выражением лица спросил наместник.
- Видит бог, Евгений Иванович, я тут не при чем!
- Конечно-конечно. Кстати, а как дела на «Ослябе»?
- Завтра намечен выход на пробу машин…
- Вот и сходите, голубчик. Там Иессен какую-то демонстрацию затеял, так что ваше присутствие просто необходимо.
- Слушаюсь!
- Вот и славно, вот и хорошо. Исполняйте!
На броненосце Алешу ждал невозмутимый Угрюмов с докладом. По словам старшего офицера, выходило, что дела обстоят просто прекрасно, ремонт почти закончен. Необходимые припасы приняты, и команда ожидает лишь приказа о выходе.
- Полно, Алексей Петрович, так уж и ожидают? – улыбнулся великий князь.
- Тем, кто его не ждет с нетерпением, выход еще более необходим, - не принял улыбки Угрюмов. – Хотя большинство офицеров «Осляби» весьма ревностно относится к службе, некоторые с гораздо большим удовольствием посещают «Ласточку»!
Название местного варьете капитан второго ранга произнес так, будто выплюнул.
- Вот как, – нахмурился Алеша, – и кто же это?
- Более того, - проигнорировал его вопрос старший офицер, - получая замечания, некоторые из них говорят что берут пример с других, не слишком часто появляющихся на службе.
- Алексей Петрович, - попытался остаться вежливым великий князь, - мы с лейтенантом Рощаковским не девочек посещали!
- Мне это известно, ваше императорское высочество, но, тем не менее, я полагаю скорейший выход в море наилучшим решением вопроса.
Выслушав нотацию от Угрюмова, Алеша помолчал некоторое время, а затем ровным голосом приказал:
- Готовиться к выходу!
Карл Петрович Иессен неспроста затеял эту опасную мистификацию с броненосцами якобы ушедшими в рейд. После того как русская эскадра получила подкрепления, японцы утроили усилия в попытках закупорить ее во внутреннем бассейне. Пока, организованная еще покойным Макаровым, оборона рейда справлялась со своими обязанностями, но противник не жалел усилий, чтобы ее преодолеть. Почти каждую ночь японские брандеры, поддерживаемые миноносцами и канонерками, рвались к проходу, надеясь закрыть его своими корпусами. Дежурный крейсер и канонерки, а также приданные им миноносцы и катера расстреливали их из пушек, топили минами, и бывало, даже брали на абордаж. Противник нёс напрасные потери, но, несмотря на это, не оставлял своих попыток. Было очевидно, что японцы имеют неподалеку базу, где и накапливают силы между атаками. Поиски миноносцами ни к чему кроме потерь не приводили, а послать крупные корабли против превосходящего противника было чистым самоубийством. Но вот если Того уйдет к Чемульпо…
Разумеется, Иессен не мог наверняка знать, что японский адмирал бросится на поиски русских крейсеров своими главными силами, но почему бы не рискнуть? План был прост: спрятавшиеся до поры «Пересвет» и «Победа» выйдут из своего укрытия и встретятся на внешнем рейде с «Полтавой», «Николаем», «Баяном», «Палладой» и «Дианой». Если японцы, паче чаяния, не разделятся, этих сил будет достаточно чтобы отбиться. Если же план удастся, помешать налету на Эллиоты будет некому. Так все и вышло, за исключением того, что к броненосцам присоединился наконец-то закончивший ремонт «Ослябя».
С самой гибели Макарова русская эскадра не выходила в море в таком составе. Пять броненосцев, три крейсера и восемь миноносцев, разрезавшие форштевнями волну, являли собой красивое и даже величественное зрелище. «Ослябя» шел третьим в колонне броненосцев и стоявшие на мостике броненосца офицеры не без удовольствия любовались открывшимся перед ними видом, иногда перешучиваясь между собой. Однако стоящий с ними Алеша, казалось, совершенно не разделяет благодушия своих подчиненных. Ласково пригревающее солнышко тоже не радовало его и лишь заставляло морщиться, поднося бинокль к глазам.
- Сейчас бы кофейку, - мечтательно протянул мичман Бухе, как бы невзначай поглядывая на великого князя.
Упоминание о пропавшем Ваньке еще больше испортило настроение командира. Последний успел своим искусством завоевать симпатии офицеров броненосца и те, не подозревая о причине его отсутствия, гадали, почему его на сей раз оставили дома.
- Вот закончится ваша вахта, мичман, - суровым голосом заявил недолюбливавший Бухе Угрюмов, - попьёте в кают-компании адвоката!
- Интересно, а куда нас ведет адмирал? – спросил…
- Похоже к Эллиотам, - отозвался штурман…
- Вы думаете? – неожиданно проявил интерес Алеша и добавил непонятно, - дай-то бог!
Офицеры с интересом обернулись к своему командиру, но тот снова ушел в себя и не проявлял более интереса к разговору.
- А отчего с нами не пошел «Севастополь» – спросил кто-то за спиной великого князя, - вы не знаете, Федор Александрович?
- Увы, нет, - пожал плечами Бухе, - что-то с винтами очевидно.
- «Что-то с винтами»! – С раздражением повторил его слова Угрюмов, - вы батенька, будто не на нем служили.
- А что случилось, Алексей Петрович, - снова проявил интерес к разговору великий князь, - я помню, что при столкновении лопасть погнули, но Кроун кажется, говорил, что удалось поправить?
- Увы, пока не удалось, вернее не до конца. Более двенадцати-тринадцати узлов он давать не сможет и то не наверное. Да еще при перекидной стрельбе повредили одну из двенадцатидюймовок. Так что боевая ценность «Севастополя» снижается все больше, и что самое отвратительное, пока без участия японцев.
- А что с пушкой?
- Слабость конструкции. Не рассчитывали, что будем стрелять на такие дистанции и вот, пожалуйста!
- Печально, по артиллерийской подготовке «Севастополь» из лучших.
Эскадра продолжала идти вперед и чем дальше, тем более становилось очевидным, что Иессен идет к островам Эллиота. На траверзе Сан-шан-тао к ним присоединился подошедший из Дальнего «Боярин».
- Смотрите ка, - воскликнул Бухе, - на крейсере закончили ремонт!
- А вот это хорошая новость, а то «Новик» совсем загоняли.
- Что-то сигналят с «Пересвета».
- Это «Боярину», посылают на разведку.
- Странно господа, отчего-то японцев совсем не видно, даже непривычно!
- Как же не видно, вон их миноносец!
- Где?
***
Произведя столь удачную атаку, Рощаковский снова затаился в знакомой бухте, справедливо полагая, что до утра дойти к своим берегам не успеет, а днем «Ретвизанчик» может стать легкой добычей вражеских миноносцев. Едва рассвело, он снова направился на облюбованную им скалу и с удовольствием наблюдал, что поврежденный им броненосец стоит с явным дифферентом на корму. «Фудзи» или «Ясима»? - задумался лейтенант, но различить с такого расстояния кто стал жертвой его нападения, было решительно не возможно. Пора было возвращаться, и Рощаковский потихоньку двинулся назад. Эта мера предосторожности оказалась не лишней, потому что за стоящим у большого валуна катером пристально наблюдал какой-то человек. Приглядевшись, лейтенант понял, что это японский матрос, которого невесть какая нужда занесла на их остров. Вынув револьвер, русский офицер начал подбираться к незваному гостю, и вскоре был в десяти шагах у него за спиной. Тут следовало быть осторожнее потому что малейший шорох мог выдать его соглядатаю, но по счастью заинтересовавшийся их катером японец решил возвращаться. Едва он сделал несколько шагов, выскочивший из-за камня лейтенант ударил его рукояткой нагана по голове, отправив, таким образом, в глубокий нокаут.
- Ну и на хрена вы, ваше благородие, его сюда притащили? – грубовато спросил Селиверстов, когда Рощаковский доставил пленного к «Ретвизанчику».
- Как это? - опешил тот.
- А чего с им делать?
- Допросим.
- Угу, а по-каковски? Уж вряд ли этот басурманин по-русски говорит.
- Не знаю, - растерялся лейтенант, - а вы разве не говорите?
- А как же, десять слов по-кантонски и столько же на мандаринском. А он, вот уж ни разу не китаец, так что допросить этого шельмеца мудрено будет, а вот его к бабке не ходи, хватятся.
- Что же, надо было дать ему уйти? – разозлился офицер.
- Да уж, куда не кинь, везде клин! Уходить надо, пока этого узкоглазого антихриста искать не начали.
- Вашбродь, может, не хватятся пока? Глядишь, досидели бы до темноты, – подал голос унтер.
- Как же, не хватятся!
- Японцы! – подал голос Ванька.
- Где?
- Да вон они, цепью идут. Наверное, ищут.
- Час от часу не легче.
Посмотрев в бинокль лейтенант увидел, что по направлению к бухте идут несколько японских моряков с офицером. Очевидно, не дождавшись пропавшего матроса, они направились на его поиски, и скоро неминуемо обнаружат русский катер. Единственно, что внушало оптимизм, это отсутствие у них винтовок. Правда, его подчиненные тоже были без оружия, но на вертлюге «Ретвизанчика» стоял пулемет. Бывший по натуре авантюристом Рощаковский умел принимать быстрые решения. Едва японцы подошли достаточно близко, русские откинули брезент и по японской цепи ударил град пуль. Не ожидавшие засады японцы падали один за другим, но некоторым все же удалось, бросившись врассыпную, укрыться от свинцового ливня.
- Трогай! – закричал лейтенант, продолжая обстреливать противника.
Пущенный мотор довольно заурчал и катер двинулся прочь, уповая на то что рядом не окажется быстроходного противника. «Счастье покровительствует смелым», - говорили древние, и похоже не ошибались. Рядом с бухтой, где скрывались русские диверсанты, не оказалось японских кораблей, а сухой треск пулеметных очередей не был слышен на эскадре. Пока уцелевшим японцам удалось добраться до своих и поднять тревогу, русские были уже далеко. Однако сразу понявший, кто подорвал ночью «Ясиму», адмирал Насиба не собирался спускать им эту дерзость, и шесть японских миноносцев, подобно борзым в поисках зайца, порскнули в разные стороны в надежде найти и покарать наглецов. Правда, почти все командиры истребителей сделали одну и ту же ошибку. Решив, что русские диверсанты пойдут к берегу кратчайшей дорогой, они, раскинувшись неширокой цепью, пошли на перехват. Достигнув же береговой черты и не настигнув вражеский катер, они принялись терять время, осматривая все близлежащие бухточки. Лишь один из них, командир «Сазанами» капитан-лейтенант Кондо, догадался об ошибке и, дав полный ход, пошел к Дальнему. Дойдя до острова Сан-шан-тао и снова не обнаружив следов русского катера, японцы задумались. Между тем ларчик открывался просто. Рощаковский прекрасно знал, что японские миноносцы как минимум вдвое превосходят «Ретвизанчик» в скорости, и потому описав широкую дугу, направил свой катер в море. Разумеется, поступая так, лейтенант очень рисковал, но его замысел снова увенчался успехом. Как ни быстры японские миноносцы, для того чтобы поднять обороты паровым машинам требуется время, а вот бензиновый двигатель разогнал их маленькое суденышко почти сразу же. Затем сбавив обороты и натянув брезент, русские моряки стали почти невидимыми и потихоньку пошли к Порт-Артуру. Впрочем, Кондо не собирался сдаваться и решив что он просто обогнал вражеский катер, начал описывать своим миноносцем большие зигзаги все еще надеясь перехватить диверсантов. И вскоре им почти повезло. Повезло, потому что «Сазанами» все же заметил катер хитрого Рощаковского. А почти, потому что навстречу практически настигнутому «Ретвизанчику» шел «Боярин» с миноносцами и японцы рисковали из охотника тут же превратиться в дичь. Но японцы не были бы японцами, если бы не попытались добраться до своего врага даже в такой ситуации. Подняв форштевнем бурун, они пошли на маленький катер, рассчитывая потопить его тараном.
- Что это, Владимир Иванович? - немного грассируя, спросил у Семенова светлейший князь Ливен, рассматривая «Сазанами» в бинокль.
- Полагаю, японский миноносец.
- Благодарю покорно за разъяснения, - не без сарказма откликнулся командир «Боярина», - однако какой чертовщиной он там занимается?
К сожалению, с русского крейсера не сразу заметили пытающийся уйти от японца катер, однако вражеский корабль был уже вполне в досягаемости их пушек и баковое орудие начало пристрелку. Поднявшийся довольно далеко от «Сазанами» всплеск, хоть и не смог сорвать атаку японцев, все же подсказал Рощаковскому, что помощь рядом. Отчаянный лейтенант, тут же развернул «Ретвизанчик» и пошел на приближающегося противника. После атаки японского броненосца, из вооружения на нем оставался только пулемет и аппарат для метательных мин. Принятые на вооружение флотом еще до Русско-Турецкой войны 1877-78 года они давно устарели и мало на что годились. Перед походом аппарат даже собирались снять, чтобы увеличить запас горючего, но отчего-то так и не сняли. И вот теперь, русский катер шел на врага в тщетной попытке продать свою жизнь подороже. Вообще, почти пудовый заряд пироксилина в случае попадания мог нанести японскому миноносцу довольно тяжелые повреждения, беда была лишь в том, что шансов попасть было не так уж много.
На «Сазанами» сразу же заметили маневр русских, и комендоры тут же открыли огонь по наглому малышу из всех орудий. Однако катер и миноносец так быстро сближались, что пристреляться у них никак не получалось. Наконец приблизившись почти вплотную, Рощаковский дернул рычаг, и десятидюймовая мина вылетела из ствола, подняв целое облако дыма. Стальная сигара, пролетев несколько десятков метров, плюхнулась в воду и, заскакав по волнам подобно лягушке, понеслась к японскому истребителю.
- Право руля, - закричал Кондо рулевому и миноносец послушно отвернул.
В этот момент стоящий у руля Селиверстов также резко повернул в сторону и противники разошлись на полном ходу, причем пулемет «Ретвизанчика» щедро полил проходящего мимо «Сазанами» свинцовым дождем. Хотя прицел был не слишком точен, нескольких моряков, стоящих и лишенных щитов орудий, все-таки зацепило. Раненые один за другим падали на палубу, орошая ее своей кровью и проклиная длинноносых варваров. Впрочем, русский катер так же не остался невредимым. Хотя ни один снаряд в него так и не попал, но поднятая японским миноносцем волна едва не опрокинула его и будь он паровым, непременно залила бы топки. Между тем, русские снаряды ложились все ближе, и японцы поспешили выйти из боя.
- Ничего не понимаю, - с досадой повторил Ливен, - что за чертовщина там творится?
- Будь я проклят! – изумленно отозвался старший офицер, - да это же тот катер, что ушел накануне из Дальнего, на буксире «Бедового».
- Так вот кого преследовали японцы. Давайте-ка спросим у них, что такого они совершили этой ночью, что бедняга Баранов слег с нервным расстройством.
-Насколько я знаю, Николай Васильевич, слег после возвращения по минным полям, - хохотнул старший офицер «Боярина».
- Сейчас мы все узнаем, - не поддержал его веселья Ливен.
За прошедшие двое суток Рощаковский и его подчиненные столько раз рисковали жизнью, что даже казавшая уже неминуемой гибель, а затем чудесное спасение, оставили моряков совершенно равнодушными. Только неугомонный Ванька радостно размахивал своей бескозыркой приветствуя спасителей и восторженно вопил: - «ура»!
- Где это вы странствовали, Алексей Петрович? – узнал его Семенов.
- На Эллиотах, господин капитан второго ранга, - отрапортовал голосом смертельно уставшего человека лейтенант.
- Вот как, и что, удачно сходили?
- Японская эскадра ушла вчера вечером. Ночью мы подорвали миной один из трех оставшихся на рейде броненосцев.
- Черт возьми, да это самая лучшая новость, какую я слышал за последнее время!
- И эту новость должен как можно скорее узнать адмирал! – прервал Ливен словоохотливость своего старшего офицера.
Повинуясь его приказу, один из миноносцев принял на борт Рощаковского и быстро развернувшись, побежал к эскадре. Тем временем «Ретвизанчика» подняли на шлюпбалках крейсера и, закрепив по-походному, двинулись дальше.
- Гляньте-ка, вашскобродие, - привлек внимание Семенова боцман. – Разрази меня гром, если это не Ванька, слуга великокняжеский!
- А ведь верно, - удивленно протянул тот, - Эй, добрый молодец, ты откуда тут взялся?
- Так что, ваше высокоблагородие, на авантюру ходил! – бодро отрапортовал кофишенк, отдавая честь.
- Ишь ты, на авантюру! Это как же тебя Алексей Михайлович отпустил?
- А он не знает, - потупился мальчишка.
- Драть тебя не кому, - мрачно заключил стоящий рядом Селиверстов, под общий хохот.
- Ну, это вы, господин хороший, зря, - ответил, отсмеявшись, боцман, - Никодим Архипыч такого не спустит!
- Чего напали на мальчонку, - попробовал заступиться унтер с «Ретвизанчика», - он и японцев первым заметил и вообще…
- Да ты, Ваня, герой? – удивился Семенов и заговорщицки подмигнув, спросил, - а может все-таки перейдешь к нам на «Боярин», мы тогда тебя в обиду никому не дадим!
- От Архипыча все одно не скрыться, - мрачно ответил мальчишка, снова вызвав приступ всеобщего веселья.
- Вот что, - распорядился старший офицер, - подвиги ваши потом разберем, а пока ступайте вниз. Вас там покормят, я распоряжусь.
- Покорнейше благодарим! – вытянулись моряки.
Через полчаса едва стоящий на ногах Рощаковский был на «Пересвете». Выслушав доклад лейтенанта, Иессен на секунду задумался. Все шло, как он и рассчитывал. Главные силы японцев ушли, оставив без должного прикрытия транспорты и созданные на берегу запасы. И хотя острова защищены минами, но сами они невелики и спрятаться от корабельной артиллерии там негде. Те батареи, что успели поставить японцы, вряд ли имеют тяжелые орудия. А поврежденный броненосец – просто подарок судьбы! Неужели получилось?
По иронии судьбы, в этот момент адмирал Насиба тоже слушал доклад командира «Сазанами». И это доклад ему очень не нравился.
- Так вы говорите, сюда идет «Боярин» и миноносцы?
- Так точно ваше превосходительство!
- А броненосцы?
- Но ведь русские броненосцы ушли к Чемульпо!
- Быстроходные броненосцы, капитан-лейтенант, но у русских по донесению разведки боеспособны еще «Полтава», «Николай» и возможно «Севастополь». Если они идут следом нам придется нелегко.
- Отдайте приказ, ваше превосходительство, и мы загоним гайдзинов в их нору, в которой они трусливо прячутся!
- Если бы «Ясима» не пострадал этой ночью, я бы не колеблясь, вышел им навстречу. Но у нас остался только «Фудзи», а «Чин-иен» не справится даже с «Николаем»!
- Вы хотите отступить? Но есть же еще крейсера…
- Нет, конечно, просто нашему «Фудзи» придется сегодня попотеть за двоих. Поднимайте пары, сегодня у нас много работы.
Черная неделя японского императорского флота продолжалась, но Насиба еще этого не знал. Адмирал Того бросившийся искать русские броненосцы там где их не было сделал первую ошибку, а его младший флагман выйдя на встречу приближавшимся русским вторую. И эта роковая ошибка стоила ему жизни.
Дымы русской эскадры уже появились на горизонте, когда японцы один за другим начали выходить навстречу своей судьбе. Первым шел «Фудзи», на который адмирал перенес свой флаг с поврежденной «Ясимы». Затем почти не уступавшие ему в скорости «Хасидате» и «Мацусима». Более скоростной «Чиода» дымил чуть правее и сзади вместе с миноносцами, а старичок «Чин-Иен» еще только выходил из прохода. Поняв, что у противника пять броненосцев против его двух, Насиба тяжело вздохнул. «Долг тяжелей горы, а смерть легче перышка» - гласила старая самурайская поговорка, и сегодня ему предстояло убедиться в ее истинности. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он приказал крейсерам с миноносцами уходить назад. Атаковать врага днем все равно не получится, а моряки Японии еще будут нужны.
Было принято считать, что броненосцы типа «Ясима» примерно равны или даже превосходят по мощи русские типа «Полтава». Основания для этого были: при чуть большем водоизмещении и скорости, японцы имели в залпе всего на одну шестидюймовку меньше. Но дьявол, как всегда, кроется в мелочах. Прекрасные английские двенадцатидюймовые орудия стояли в устаревших барбетных установках, колпаки которых имели всего шесть дюймов брони. Что еще хуже, заряжались они, только будучи выставлены в диаметральную плоскость, поэтому реальная скорострельность вполне современных орудий не превышала одного выстрела в пять минут. Другой проблемой было то, что лишь четыре шестидюймовых орудия из десяти, были защищены броней каземата, а остальные стояли открыто на верхней палубе, довольствуясь только щитами. Для примера на «Полтавах» восемь из двенадцати пушек среднего калибера стояли в четырех двухорудийных башнях, а остальные в небронированном бортовом каземате между ними. Впрочем, с началом войны русские моряки смогли прикрыть и эти установки импровизированной броней. Все же японский броненосец был неплохо вооружен, а его главный броневой пояс, хоть и не закрывал всего борта, был практически непробиваем.
Первыми пристрелку начали русские броненосцы «Пересвет» и «Победа». Десятидюймовые снаряды, выпущенные их дальнобойными орудиями, понеслись к японской колонне и, поднимая гигантские всплески, падали в воду. Когда расстояние сократилось до семидесяти кабельтовых, «Фудзи» начал отвечать. Несмотря на малую скорострельность, было сразу видно что японские артиллеристы куда лучше подготовлены к стрельбе на дальние дистанции. Хотя попаданий еще не было, их снаряды ложились куда ближе к русскому флагману, а комендоры «Пересвета» и «Победы» лишь мешали друг другу. Поняв это, Иессен приказал задробить стрельбу и решительно пошел на сближение с противником. «Уж на малой дистанции», - подумал он, - «и наши мазать не будут»!
Тем временем, японские крейсера и миноносцы бросились уходить назад к островам Эллиот. Там, под защитой минных полей и береговых батарей, монструозные пушки «Мацусимы» и «Хасидате» могли попытаться поразить русские корабли, если те попытаются прорваться на их базу. А уж после этого в дело могли вступить и дестроеры. Однако проход в минном поле был занят неторопливо идущим к выходу «Чин-Иеном», и крейсерам пришлось поневоле остановиться, хотя к ним уже приближались их русские визави. Впереди шел, дымя из всех четырех труб, красавец «Баян», а за ним еле поспевали «порт-артурские богини» – «Диана» с «Палладой». Поскольку начальник отряда крейсеров адмирал Рейценштейн в данный момент ловил японские транспорты у Чемульпо, Иессен, не мудрствуя лукаво, назначил старшим командира «Баяна» Эссена, недавно получившего за сражение в Восточно-Китайском море звание капитана первого ранга. И теперь наконец-то получивший свободу действий Николай Оттович занимался своим любимым делом: дерзко атаковал противника. Вышколенный педантичным Виреном экипаж, с назначением нового командира, казалось, обрел крылья. Прекрасно знавшие свое дело моряки, освободившись от мелочной опеки, старались показать все, на что только способны и были готовы идти за Эссеном хоть в пекло. Обрушив град снарядов на ожесточенно отстреливавшийся «Хасидате», «Баян» неумолимо сокращал дистанцию, прикрывая своим бронированным бортом «богинь». Те, впрочем, старались от него не отставать и вели огонь по «Мацусиме» и «Чиоде». Командир последней капитан первого ранга Мураками первым понял, что внутрь архипелага здесь можно и не попасть и, дав полный ход, решил отойти южнее и зайти через пролив, именуемый на русских картах: - Гайдамак. За «Чиодой» немедленно двинулись «Паллада» и державшийся до той поры в стороне «Боярин». Более быстроходный крейсер второго ранга понемногу обгонял своего противника и вел огонь по японским миноносцам, вынуждая их оставить своего старшего товарища и уходить, а «Паллада» тем временем начала артиллерийскую дуэль с «Чиодой». На едва не ставшей первой жертвой войны «богине» во время стоянки в доке серьезно обновили артиллерию. С верхней палубы были сняты все семидесятипятимиллиметровые орудия, а число шестидюймовок доведено до десяти. На японском крейсере тоже было десять пушек, но только стодвадцатимиллиметровых. Правда, на нем они были укрыты щитами. Еще одним преимуществом «Чиоды» был сталежелезный пояс, прикрывавший ватерлинию старого крейсера. Впрочем, он был довольно узким и из-за перегрузки возвышался над водой всего на несколько дюймов. Первое время бой шел почти на равных: при практически одинаковом количестве попаданий, японские снаряды были легче, чем у русских, но несли большее количество взрывчатки. Через четверть часа на «Палладе» была повреждена передняя труба, красовалась надводная пробоина в правом борту и бушевал пожар на шкафуте, где японский снаряд поджег барказ. Последний, впрочем, вскоре был потушен, а его обломки выкинуты за борт. На «Чиоде» разбита прямым попаданием одна из пушек, снесена за борт шлюпбалка и пробиты навылет оба борта в корме. Последний снаряд можно было бы считать и вовсе безвредным, если бы он по пути не снес голову боцманмату. В этот момент в бой вступил разогнавший уже вражеские миноносцы «Боярин». Заслуживший в последнее время в эскадре славу отличного стрелка, крейсер второго ранга уже третьим залпом добился накрытия, а затем перешел на беглый огонь. Один из его снарядов ударил в боевую рубку и хотя и не пробил брони, но на какое-то время контузил всех в ней находившихся. Вторым срезало фор-стеньгу и она, грохнувшись на палубу, покалечила двух артиллеристов. Третье попадание поначалу и вовсе не заметили. Снаряд с «Боярина» проделал аккуратное отверстие в носовой оконечности японского крейсера, прямо над узким броневым поясом, и при полном ходе в полученную пробоину понемногу захлестывало воду.
А в это время русские броненосцы неотвратимо сближались с «Фудзи». Казалось, что одинокий японский корабль, вынужденный сражаться с пятью противниками, обречен, и те легко его сомнут, однако реальность оказалась совсем не такой. Начнем с того, что японцу удалось дважды поразить двенадцатидюймовыми снарядами флагманский «Пересвет», прежде чем русская эскадра подошла достаточно близко к своему противнику, чтобы ввести в дело свою многочисленную артиллерию. И если первый японский снаряд, разорвавшийся на верхнем поясе и не пробивший его, сделал лишь маленькую вмятину на броневой плите, то второй, угодив в небронированную оконечность броненосца, разворотил ему борт так, что по меткому выражению одного из матросов, в полученную пробоину (слава богу, надводную) можно было на бричке въехать. Поскольку море было довольно спокойным, полученные повреждения никак не снижали боеспособности русского флагмана, но тут произошло еще одно несчастье. На шедшем вторым в колонне броненосце «Победа» случилась какая-то поломка в и тот, выкинув флаг «не могу управляться», выкатился из строя. Позднее выяснилось, что управлявший рулевым приводом электродвигатель оказался на несколько минут по неведомой причине обесточен. Трудно сказать, что стало тому причиной, общая неудовлетворительность механизмов или неопытность обслуживающего персонала. На устранение неисправности ушло совсем немного времени, но со стороны все выглядело так, будто один японский корабль выбил одного за другим двух своих противников.
Глядя на то, как строй русской эскадры превращается в кучу, великий князь на мостике «Осляби» скрипнул зубами. Его броненосец до сих пор не открывал огонь, ожидая приказа флагмана, но тому никак не удавалось пристреляться. Первым побуждением Алеши было застопорить ход, но вместо этого он спокойным голосом скомандовал:
- Восемь румбов влево! Полный ход!
Рулевой немедля выполнил приказ, и огромный корабль, взбаламучивая воду винтами, покатился из строя. На шедшей следом «Полтаве» не сразу поняли, что случилось и последовали за ним. Натужно гудя, электродвигатели развернули башни в сторону противника. Дальномерный пост замерил дистанцию и передал ее в боевую рубку. Старший артиллерист Черкасов священнодействуя у циферблатов системы Гейслера, передал указания в башни. Наводчики прильнули к прицелам, наводя орудия на противника. Казалось, действует какой-то огромный и совершенно бездушный механизм, люди в котором никак не более чем винтики или шестеренки. Затем последовала команда, и жерла пушек выплюнули огонь. Первый залп дали правые орудия башен главного калибра. За ним тут же последовал второй из левых, но с шагом в несколько кабельтовых. Артиллеристы, внимательно следя за выраставшими на морской глади гигантскими всплесками, корректировали огонь, и наконец «Ослябя», подтвердив репутацию лучшего стрелка в отряде покойного адмирала Вирениуса, третьим залпом артистично вколачивает оба снаряда во вражеский броненосец.
- Есть попадание, - счастливым голосом выдыхает Черкасов.
- Какова дистанция? – невозмутимо спрашивает его Алеша.
- Сорок семь кабельтовых.
- Передать на «Полтаву»!
- Есть!
Отредактировано Старший матрос (05-11-2017 09:20:44)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
