Пристрелявшиеся артиллеристы «Фудзи» продолжали громить флагман Иессена и не сразу обратили внимания на новую опасность. Между тем «Ослябя» и «Полтава», описав коордонат, обогнули еще остававшуюся неуправляемой «Победу» и обрушили на японский броненосец всю ярость своего сосредоточенного огня. Казалось, что море кипело вокруг него, то и дело, вздымаясь огромными всплесками и обдавая потоками воды надстройки и палубу. Снарядов попавших в корабль пока было относительно не много, но они наносили довольно существенные повреждения. Первое же попадание пришлось в сравнительно тонкую броню каземата шестидюймового орудия. Оснащенный тугим взрывателем русских снаряд легко разворотил броневую плиту, поразив образовавшимися осколками большую часть прислуги, затем также легко пронизал одну за другой все переборки и, достигнув основания трубы, наконец, взорвался. Второй ударил рядом, но с меньшим успехом. Пробив верхний пояс, он угодил в угольную яму и остался, там завязнув в его содержимом. Третий бессильно разорвался на толстой броне главного пояса, но четвертый, ударив в барбет главного калибра, не пробил его и, отлетев рикошетом в стоящую на спонсоне шестидюймовку, снес ее за борт, по счастливой случайности не задев никого из прислуги, кроме наводчика. Помимо крупнокалиберных снарядов «Фудзи» получил с «Осляби» еще три шести - и два трехдюймовых, не нанесших впрочем, особого вреда. «Полтава» так же не осталась в стороне, добившись двух попаданий своими двенадцатидюймовками. Одно из них пришлось в небронированную часть борта и повреждения от него ограничились сквозным тоннелем от носовой оконечности до броневого траверза, ударившись о который снаряд раскололся не взорвавшись. Зато другой ухитрился поднырнуть под главный броневой пояс достигнуть нижней его кромки и взорваться там, повредив двойное дно. В расположенную там угольную яму немедленно начала поступать вода, незамеченная до поры японскими моряками.
Тем временем, вернувшая себе управление «Победа» встала в кильватер своему флагману. Иессен заметив, что броненосцы Успенкого и великого князя пристрелялись, не стал сбивать им наводку и приказал перенести огонь на вышедший, наконец, из прохода «Чин-Иен». Стрельба «Пересвета» по-прежнему не отличалась эффективностью, а вот артиллеристы «Победы» неожиданно отличились. Один из их выпущенных ими снарядов срезал фок-мачту старого корабля и разорвался на броне одной из башен, тут же заклинив ее. Поврежденная мачта немедленно рухнула на вторую, чем до крайности ограничила ей углы поворота. Сделавший едва ли более пары выстрелов старый китайский броненосец оказался, таким образом, совершенно безоружным. Заметив это, русский адмирал подвел свои корабли как можно ближе и принялся расстреливать противника в упор.
«Палладе» продолжавшей преследовать «Чиоду» снова не повезло. Как оказалось, японцы расположили на островке Кас-ян-тао две двухорудийные батареи стодвадцатимиллиметровых пушек, одна из которых прикрывала пролив Гайдамак. И как только японский крейсер, дымя пожаром, вошел в проход, она открыла огонь по русскому кораблю. Развив максимальную скорострельность, японцы буквально засыпали «Палладу» снарядами, добившись сразу нескольких попаданий, но за все надо платить. В свое время Нельсон говорил, что одна пушка на берегу стоит пары на корабле и, наверное, был в этом прав. Неизвестно что по этому поводу думал русский адмирал Ушаков, но однажды он, не колеблясь, повел свои парусные линкоры под огонь французских бастионов на Корфу и победил. Теперь морякам на «Палладе» предстояло доказать что они достойные потомки своих великих предков. Шестидюймовки крейсера тут же развернулись в сторону острова и дали один за другим несколько залпов. Когда японцы ставили свои береговые батареи, они не стали возводить мощных укреплений, так как рассчитывали что их противником будут, максимум, русские миноносцы. Теперь же им пришлось вести артиллерийскую дуэль с крейсером первого ранга, и через несколько минут все было кончено. Даже не слишком хорошо взрывавшиеся русские снаряды вызывали при попадании целый шквал каменных осколков буквально засыпавших японских комендоров.
Когда «Мацусиме» и «Хасидате» удалось уйти в проход на минном поле, Эссен не стал ломиться следом за ними, а перенес огонь на «Фудзи»  избиваемый русскими броненосцами. Главный калибр японца был занят «Ослябей» и «Полтавой», а шестидюймовок хорошо бронированный «Баян» мог не опасаться. Николай Оттович и прежде отличался лихостью и бесшабашностью, достаточно вспомнить, как он бросился на маленьком «Новике» на всю японскую эскадру 27 января. Теперь же имея броненосный крейсер, он сблизился сначала на двадцать, а затем и на пятнадцать кабельтовых и принялся вколачивать в японский броненосец снаряд за снарядом. Русские комендоры впервые за всю войну получили возможность вести огонь на той дистанции, на которую их тренировали. И хотя восьми и шестидюймовые снаряды не могли нанести решающих повреждений японскому кораблю, они дырявили трубы, разбивали надстройки и скоро выбили всю артиллерию с обращенного к ним борта. На «Фудзи» скоро по достоинству оценили вред, наносимый нахальным русским крейсером и в очередной раз, зарядив свои кормовые двенадцатидюймовки начали разворачивать их в сторону «Баяна». На таком расстоянии его броня могла и не выдержать тяжелого японского фугаса, а на промах после великолепной стрельбы показанной японцами в завязке боя нечего было и надеяться. Но капризная девка Фортуна в очередной  раз сменила свои симпатии. Едва артиллеристы броненосца навели свои огромные пушки, восьмидюймовый снаряд с «Баяна» угодил точно в дульный срез японского орудия. Гигантский ствол мгновенно искривился, будто по нему ударили исполинской кувалдой. К тому же один из осколков русского снаряда попал внутрь и, пролетев по его каналу, достиг японского фугаса, заставив тот детонировать. Тридцать семь килограмм чувствительного японского мелинита и почти сотня пороха в заряде исправно разорвались. Только что закрытый затвор вырвало чудовищным давлением образовавшихся газов, и тот, вылетев из своего крепления, выломал заднюю стенку барбета, размозжив по пути всех встречных японских комендоров. Тем, кому не повезло погибнуть сразу, умерли в страшных муках несколькими минутами позже, надышавшись газами, образовавшимися при взрыве шимозы. Будь орудия броненосца повернуты в диаметральной плоскости, огонь мог бы проникнуть и в артиллерийские погреба, но устаревшая конструкция на этот раз пошла кораблю на пользу. Тем не менее, могучий «Фудзи» мгновенно лишился половины своей артиллерии главного калибра, а русские продолжали наседать.
- Вы только посмотрите, что вытворяет Эссен! – с веселой злостью в голосе воскликнул Алеша, наблюдая как нахально лезет на вражеский броненосец «Баян».
- Боюсь, Николаю Оттовичу может не поздоровиться, - отозвался продолжавший священнодействовать у приборов Черкасов, - особенно если японцы обратят на него более пристальное внимание.
- А я полагаю, он прав! – не согласился с ним великий князь. – Наши снаряды рассчитаны на бой накоротке. Надо сокращать дистанцию, а то мы эдак и до вечера не управимся.
- Ваше императорское высочество куда-то торопятся? – Сыронизировал его старший артиллерист.
- Нет, но я полагаю, что лучше драться днем с броненосцами, нежели ночью с миноносцами, а их у японцев должно быть не мало.
В этот момент на «Фудзи» взорвался кормовой барбет и все русские моряки видевшие это, разразились восторженными криками. Повинуясь приказу командира «Ослябя» решительно двинулся на своего противника, увлекая за собой «Полтаву» и «Николая I». Последний в меру сил помогал своим более молодым товарищам, стреляя из носовой башни, окутываясь, каждый раз при этом, клубами белого дыма. Десять крупнокалиберных орудий против двух это безнадежно и подошедшие в упор русские броненосцы скоро заставили молчать и оставшиеся два, продолжая поражать противника. Однако полыхавший от палубы до клотика японец, несмотря на многочисленные попадания, упорно не желал тонуть.
- Что-то не так с нашими проклятыми снарядами, - мрачно сказал Алеша, наблюдая картину избиения. – И вообще, где наши миноносцы? Пусть тоже поработают!
Как раз в этот момент, многострадальный «Фудзи» принявший в многочисленные пробоины много воды, наконец-то сел на мель. Леденящий душу скрежет железа по камню проник в каждое помещение японского броненосца, вселяя ужас в нестойкие сердца и заставляя стиснуть зубы храбрецов. Огромный корабль сильно накренился, сделав почти невозможной стрельбу из немногих уцелевших орудий.
Прикрытая толстой броней боевая рубка броненосца, словно в насмешку осталась невредимой. Находившиеся в ней вместе с другими офицерами адмирал Насиба, тяжело вздохнул.
- Аматерасу не была к нам сегодня милостива, - тусклым голосом сказал он собравшимся. – Позаботьтесь о том, что бы наш «Фудзи» не достался гайдзинам.
Старший минер броненосца торжественно поклонился своему адмиралу и кинулся выполнять его распоряжение. Глупые длинноносые варвары еще не понявшие с кем они воюют, прекратили огонь и принялись сигналить, предлагая японцам почетную сдачу. Что же, тем легче будет выполнить приказ адмирала. Лейтенант Исигава не стал доверять такое ответственное дело своим подчиненным и сам спустился в погреба, чтобы заложить в них взрывчатку. Матросы, понявшие, что именно он делает, в панике бросились прочь и, поднявшись наверх, попытались спастись. Большинство шлюпок было оставлено в базе еще до боя, а остальные были разбиты русскими снарядами и пришли в полную негодность. Но берег был недалеко, и отчаявшиеся люди принялись прыгать за борт, пытаясь достичь его вплавь. А задраившийся в погребе офицер поджег огнепроводный шнур и принялся завороженно следить за бегущим огоньком.
- Смотрите, что они делают! - закричал вахтенный, увидев прыгающих за борт японцев, - неужели они собираются…
Взрыв, расколовший корпус броненосца пополам и взметнувший до небес пламя был ему ответом. Русские моряки потрясенно молчали, глядя как гибнет не пожелавший пощады противник. Первым молчание нарушил великий князь, приложив руку к козырьку фуражки и немного так постояв, он обернулся к сослуживцам и тихо, но твердо сказал:
- Господа, желаю вам навсегда запомнить эту минуту. И если судьба потребует от нас подобной жертвы, принести ее не задумываясь, как это только что сделали наши враги.
Однако бой был еще не закончен. Лишившийся артиллерии главного калибра «Чин-Иен» сумел развернуться, и отчаянно отстреливаясь из кормовых орудий, двинулся обратно в проход, из которого только что с таким трудом вышел.
- Ваше превосходительство, - обратился к Иессену лейтенант Рощаковский, - я во всех подробностях видел, как японские корабли маневрируют на проходе и уверен, что смогу провести броненосец в бухту.
- Вы уверены? – заинтересованно спросил его адмирал.
- Так точно!
- Тогда становитесь к штурвалу…
- Карл Петрович, - прервал его Бойсман, - осмелюсь напомнить, что у нас большая пробоина в носу, а перед нами минные заграждения. Любой подрыв немедленно приведет к затоплению, с которым мы просто не справимся.
- Пустяки! Сейчас тот самый случай, когда храбрость города берет!
- Ваше превосходительство, - скрипнул зубами командир «Пересвета», - еще никто и никогда не обвинял меня в отсутствии храбрости! Однако хочу заметить, что для победы мало потопить вражеский корабль. Хорошо бы еще и привести домой свой.
- Но там сейчас обездвиженный японский броненосец! Лейтенант и его люди чуть не погибли, добиваясь этого успеха!
- Мы не знаем, каковы его повреждения, но вряд ли его артиллерия сильно пострадала. А на что она способна хорошо видно по нашей носовой оконечности.
- Черт вас дери, - нахмурился адмирал, - пожалуй, что вы правы. Но у нас не так много времени, чтобы терять его попусту.
- Лучше потерять время, нежели броненосец.
- Ваше превосходительство, - горячо заговорил Рощаковский, лихорадочно сверкая глазами, - я готов пойти на любом другом корабле или даже в шлюпке! Отдав приказ сейчас, завтра вы станете более великим, чем Нахимов или Ушаков!
Однако азарт Иессене уже схлынул, и он сумел взять себя в руки. Немного поморщившись от велеречивости лейтенанта, адмирал приказал:
- Просигнальте на «Николая», пусть идет первым. Носовой залп у него посильнее нашего, а налетит на мины.… Что поделаешь, все в руце божией.
Получив приказ, командир старого броненосца капитан первого ранга Смирнов осторожно двинул свой корабль в пролив Тунгуса. Посмотрев на прибывшего с флагмана Рощаковского, он только покачал головой и приказал не подпускать его к штурвалу.
- Николай Николаевич, - обратился он к старшему штурману лейтенанту Макарову третьему, - кажется, наш визит оказался для японцев довольно неожиданным и они не успели снять все вешки обозначающие границы минного поля. Ведите броненосец, голубчик.
Однофамилец покойного командующего флотом отдал честь и занял свое место. Потянулись мучительные минуты ожидания. Немного успокоившийся Рощаковский протянул штурману свою записную книжку с нанесенными ориентирами и тот, сверившись с ними, повел старичка «Николая» между Сциллой и Харибдой вражеских мин.
Японцы тем временем лихорадочно пытались развернуть «Ясиму» так, чтобы броненосец мог вести огонь по проходу, и когда русский броненосец уже входил на внутренний рейд, носовые пушки японского корабля дали залп. Как оказалось, его артиллеристы знали свое дело ничуть не хуже чем их коллеги на «Фудзи». К тому же враг находился прямо перед ними, и им не было нужды разворачивать свои орудия для перезарядки. Тяжелые двенадцатидюймовые снаряды поднимали огромные всплески вокруг «Николая» захлестывая его высокий нос. Наконец один из них поразил его в правую скулу у ватерлинии. Правда старый русский броненосец, в отличие от своих более молодых собратьев имел полный пояс из, хотя и устаревшей, но довольно толстой брони. Как неоднократно замечали моряки первой эскадры, огромные японские снаряды, производившие страшные опустошения при попадании в небронированные части кораблей, оказывались совершенно беспомощными против даже относительно слабой защиты. Так случилось и на этот раз, эффектно разорвавшийся фугас не сумел нанести своему противнику значительных повреждений. Ответный огонь русских был не слишком результативным. Древние девяти и двенадцатидюймовые пушки были не слишком скорострельны, да еще и стреляли дымным порохом, каждый раз окутывая корабль густыми клубами дыма, затруднявшими наводку.  Японцы успели дать еще несколько залпов и дважды поразить своего противника, но тут случилось то, что никто не ожидал. Артиллеристам «Николая», до сих пор не слишком отличавшихся меткостью, удалось отплатить своим оппонентам. Двенадцатидюймовый снаряд, выпущенный из носовой башни, ударил в бронеколпак японского барбета. Впоследствии говорили, что японцы, пытаясь увеличить скорострельность своих первых современных броненосцев, устроили в подвижных частях барбетов стеллажи для хранения первых двенадцати выстрелов. Таким образом, предполагалось что, по крайней мере, в завязке боя у них будет возможность кругового заряжания. Однако платой за это была более низкая живучесть орудийных установок. Так это или нет, мы уже никогда не узнаем, поскольку оба корабля этого типа погибли в бою у островов Эллиота.
Без труда пробив относительно тонкую броню, русский снаряд разорвался внутри барбета, заставив детонировать находящиеся внутри японские боеприпасы. Поднятое при взрыве пламя взметнулось выше мачт, а через несколько секунд с ужасным грохотом взорвались погреба. Носовая оконечность японского броненосца была совершенно уничтожена, и некогда красивый и мощный корабль бессильно опустился на грунт. Глубины на рейде были невелики и уцелевшая кормовая часть «Ясимы» продолжала возвышаться над водой. А неожиданно вышедший победителем в дуэли «Николай» двинулся дальше. После гибели японского броненосца его главными противниками остались «Мацусима» и «Хасидате», попытавшиеся обстрелять его из своих монструозных пушек. Однако артиллеристы старичка как видно поймали кураж и быстро добились нескольких попаданий в несуразные крейсера. Особенно эффектным был девятидюймовый снаряд, разорвавшийся в батарее «Хасидате» и очевидно воспламенивший поданные к пушкам снаряды. Серия взрывов последовавших за попаданием мгновенно привела к молчанию многочисленные скорострелки японского крейсера и вызвала пожар. К тому же с другой стороны минного поля на якорь стали «Ослябя» и «Полтава» и поддержали огнем своего собрата. После этого командиры японских крейсеров попытались вырваться из ловушки, куда они сами себя загнали, но проливы Ермака и Сивуча были перекрыты минами, а у Бобра их поджидал «Баян» и «богини». Уйти удалось только миноносцам и, как ни странно, «Чиоде». Командовавший ей капитан первого ранга Мураками, едва оторвавшись от «Паллады», и не подумал заходить на внутренний рейд, а сразу ушел в открытое море, взяв курс на зюйд, сохранив таким образом свой крейсер.
Тем временем, наступил очередной акт разыгравшейся на островах Эллиота трагедии. Поняв, что уйти не удастся, командиры оставшихся японских кораблей пошли в самоубийственную атаку на русский броненосец. Уже потерявшему половину артиллерии «Хасидате» почти удалось подойти к своему врагу, но новое попадание уже двенадцатидюймового снаряда разворотило ему борт ниже ватерлинии, и многострадальный крейсер тут же начал оседать на него. В этот момент японские артиллеристы дали последний залп по своему противнику из тристадвадцатимиллиметрового орудия. Однако быстро увеличившийся крен помешал им прицелиться и тяжелый снаряд лишь бессильно взметнул огромный столб воды у борта русского броненосца. В этот момент от сотрясения, вызванного последним выстрелом монструозной пушки, лопнула с трудом удерживающая напор воды переборка и «Хасидате» стремительно перевернулся. Еще хуже пришлось «Мацусиме», поскольку ее орудие главного калибра находилось на корме и не могло стрелять по противнику во время атаки. Впрочем, японские моряки попытались выйти из положения, пустив в русский броненосец самодвижущуюся мину. Их затея почти удалась, но на «Николае» вовремя заметили пузырьковый след и сумели отвернуть.
- Обратите внимание господа, - с веселой злостью в голосе воскликнул Алеша, наблюдая за боем, - кажется, наш противник пошел ва-банк!
- Расстояние великовато, - поморщился Черкасов, прекрасно понявший, куда клонит великий князь.
- Это не повод бездействовать, - отрезал командир. – Начинайте пристрелку!
Еще не остывшие орудия главного калибра «Осляби» снова  пришли в движение, выискивая далекую цель среди островов и остановившись на ней, подобно огнедышащему дракону изрыгнули пламя двухорудийного залпа. Всплески поднялись неожиданно близко к «Мацусиме», а немедленно последовавший за ним второй, с некоторой натяжкой можно было считать накрытием. Обрадованные русские артиллеристы принялись вести огонь с максимальной скорострельностью и скоро их усилия увенчались успехом: один из десятидюймовых снарядов поразил готовый к выстрелу минный аппарат. Всепожирающее пламя вырвалось из-под палубы японского корабля, и ужасный грохот возвестил о его гибели. Великолепная стрельба броненосца не осталась незамеченной и на мачте «Пересвета» взвился сигнал выражающий удовольствие адмирала.
Следом пришел черед канонерских лодок «Акаги» и «Атаго». Этим маленьким кораблям с устаревшей артиллерией было уже более пятнадцати лет и все на что они годились, это патрулирование вокруг островов. Их команды честно попытались выполнить свой долг перед императором, но артиллеристы «Николая» поднаторевшие в стрельбе по шныряющим по внешнему рейду Порт-Артура японским миноносцам не оставили им ни единого шанса. «Атаго» получив подряд три попадания, перевернулась и затонула, а «Акаги» удалось выброситься на берег и спасти экипаж.
И в этот момент, самому старому японскому кораблю, с практически выбитой артиллерией едва не удалось поквитаться за гибель своих собратьев. «Чин-Иен», который все уже сбросили со счетов, вышел из-за мыса, где он до поры прятался и бросился на русский броненосец. На «Николае» увлеченном расстрелом крейсеров не сразу заметили новую опасность, а когда, наконец, увидели, расстояние было уже не более десяти кабельтовых.
Почти за сорок лет до описываемых событий во время очередной Итало-Австрийской войны случилось сражение при Лиссе. Артиллерии противников не удалось тогда добиться успеха, после чего австрийский адмирал Тегетгоф повел своего флагмана на таран. Его затея увенчалась успехом, после чего умами многих военно-морских деятелей прочно овладела пришедшая из глубины античности таранная тактика. По иронии судьбы и «Чин-Иен» и «Николай» были построены как раз с учетом этой тактики и развивали главный огонь прямо перед собой. Оборотной стороной этой особенности был слабый огонь в корму, причем, на русском броненосце с ним было особенно плохо. Теоритически туда могли стрелять кормовые шести- и девятидюймовки, но мертвый угол все равно был очень велик. Оборачиваться к противнику, чтобы ввести в дело остальную артиллерию означало подставить борт под удар и Смирнов приказал дать самый полный ход, на который его старый броненосец только был способен. Разогнать махину водоизмещением в десять тысяч тонн дело совсем не простое, но к счастью еще более древний «Чин-Иен» тоже был плохим ходоком. Все же дистанция между ними неумолимо сокращалась, а попытки поразить японца из казематных орудий не увенчалась успехом. Тогда русские артиллеристы не нашли ничего лучшего как прикатить по палубе десантные пушки системы Барановского и открыть огонь из них. Их маленькие снаряды не могли, разумеется, нанести повреждений бывшему китайскому броненосцу, но бездействовать, ожидая неминуемого тарана, было совсем невмоготу и палуба противника буквально засыпала шрапнель. Между тем, «Николай»  постепенно разгоняясь, неотвратимо приближался к проливу Бобра. Русским морякам было известно, что он перегорожен минами, но их расположения они не знали. Положение спас Рощаковский, буквально силой оттолкнувший рулевого и направивший броненосец рядом с островком Суи-ли-лао в замеченный им во время наблюдения проход. Днище старого корабля несколько раз зловеще проскрежетало по грунту, но, к счастью, им все же удалось пройти невредимыми. Расстояние между врагами к тому времени сократившееся до минимума начало медленно увеличиваться. В этот момент японцы вспомнили, что их башни хотя и заклинены, но пушки все же заряжены, и можно попытаться хоть так достать ненавистного врага. Залп из левой башни стал полной неожиданностью для русских моряков. Один из снарядов все же пролетел мимо, а второй ударил прямо в адмиральский балкон, полностью разворотив его и все смежные с ним помещения. Это и стало самым серьезным повреждением старого русского броненосца в том памятном бою. К счастью ни машины, ни винты его не пострадали и «Николай» медленно, но верно отрывался от своего противника, которого уже поджидали русские крейсера и миноносцы.
Картина русского броненосца на всех парах удирающего от пытающегося его таранить японца была настолько фантасмагорична, что стоящий на мостике «Баяна» Эссен поначалу не поверил своим глазам.
- Прикажете открыть огонь? – нерешительно спросил его старший артиллерист….
- Нет, своих зацепим! – скрипнул зубами тот.
Положение неожиданно спас Ливен - повинуясь его приказу «Боярин» вырвался вперед и, подойдя к японскому кораблю почти в упор, пустил одну за другой две мины из бортовых минных аппаратов. Расстояние было слишком ничтожным, чтобы промахнуться и два взрыва прогремевшие один за другим поставили точку в карьере бывшего китайского броненосца. Получив две подводные пробоины «Чин-Иен» содрогнулся всем своим старым корпусом и стремительно затонул на глазах у ликующих русских моряков.
Пока военные моряки японского флота отчаянно сопротивлялись, команды их транспортов в панике покинули свои суда и попытались добраться до берега, кто, на чем горазд. Лишь на плавмастерской укомплектованной военными моряками попытались открыть кингстоны и затопить свой корабль. В прочем, успеха эта попытка не имела, поскольку та села мель и все равно была захвачена.
Победа русского флота была полной: помимо уничтожения трех броненосцев и двух крейсеров противника, удалось захватить буксир, два угольщика, минный транспорт и плавмастерскую. Кроме того, высаженные на берег десантные партии захватили около пятисот пленных и два орудия на импровизированной батарее, после чего приступили к уничтожению возведенных японцами построек, маяков и складов. Адмирал Иессен принимая во внимание полученные «Пересветом» повреждения принял решение перейти со штабом на «Ослябю». Возможно, причина была еще и в обиде на Бойсмана отказавшегося выполнить его приказ и первому войти на внутренний рейд архипелага.
Обойдя вместе с великим князем выстроенный для встречи с ним экипаж, Иессен с удовольствием поприветствовал моряков, вид которых после боя был несколько неряшливым, но донельзя бравым.
- Здорово молодцы! – рявкнул он густым адмиральским басом.
- Здравия желаем вашему превосходительству! – проревели в ответ луженные матросские глотки.
- Вы недурно отстрелялись сегодня, Алексей Михайлович, - сдержанно похвалил Алешу адмирал.
- Благодарю, но это все покойный Михеев, поставивший артиллерийскую подготовку на первое место и добившийся весьма высокого результата.
- Отдаю должное вашей скромности, однако полагаю, что и ваша заслуга в этом имеется. Во всяком случае, вам удалось сохранить имеющийся уровень. Чего, к сожалению, нельзя сказать обо всех командирах нашей эскадры.
- Я полагаю, что имеет место системная ошибка в методике подготовки, как комендоров, так и артиллерийских офицеров.
- Вот как?
- Именно так. Посудите сами, и тех и других у нас готовят вроде бы одинаково, но, тем не менее, одни корабли стреляют отлично, другие же… скажем так, менее хорошо.
- Любопытное наблюдение. И что же вы предлагаете?
- Ну, я полагаю, было бы полезно собрать артиллерийских офицеров эскадры и выяснить, отчего подготовка на одних кораблях так разительно отличается от других. А затем внедрить самое лучшее из того что у нас есть.
- Весьма дельная мысль. Что же, раз я снова вернулся на «Ослябю» вы можете вернуться к исполнению обязанностей флаг-офицера. Подготовьте мне докладную записку на эту тему.
- Есть!
- Кстати, у меня для вас есть сюрприз. Посмотрите на мой катер.
Алеша обернулся в указанную сторону и увидел, как вестовые перегружают на палубу вещи адмирала и его штабных. Рядом с ними крутилась щуплая фигурка в матросской форме и у него невольно вырвалось:
- Ванька?
- Точно, - усмехнулся довольный Иессен.
- Но как это возможно?
- Их в море «Боярин» подобрал. Кстати, то что «Фудзи» дралась с нами в одиночестве их заслуга. И проход они разведали.
- Поразительно! А где Рощаковский?
- На «Николае». Полагаю, что одним георгиевским кавалером на вашем броненосце скоро станет больше.
- Не сомневаюсь. Но в любом случае, спасибо вам за моего Ваньку. Я уже черт знает, что передумать успел.
- Да не за что. Кстати, а это что?
Алеша снова посмотрел, куда указывал адмирал и немного потупился.
- Это шлюпка с «Осляби».
- Это как раз понятно, а куда вы ее посылали?
- Некоторым образом на «Фудзи».
- Ничего не понимаю, а зачем?
- Трофеи собрать. Наверняка там уцелело некоторое количество орудий и снарядов к ним, а в крепости всему будут рады. Стессель и Белый уже несколько раз намекали, что у них нехватка орудий и было бы не худо снять их с кораблей. Алексеев, к счастью, против этого, но…
- А ведь мысль совсем не дурна, Алексей Михайлович. Пожалуй, следовало бы заняться этим, но есть ли у нас время?
- Мне кажется, стоит рискнуть. Тем более что в данном случае одна пушка равна двум.
- Как это?
-Ну, на одну больше у нас это значит, что на одну меньше у них.
- Остроумно. Ну что же, я не возражаю.
То что его провели, адмирал Того понял далеко не сразу. Разослав во все стороны разведчиков, японский главнокомандующий ждал вестей. Увы, они были неутешительны. Русских броненосцев никто не видел, а крейсера Рейценштейна оказались слишком сильны для «собачек» и слишком быстроходны для японских броненосных крейсеров. Ко всему еще налетел туман, и японским кораблям волей неволей пришлось уменьшать ход. Однако принятые меры оказались все же недостаточны, чтобы предотвратить трагедию. На только что вступившем в строй броненосном крейсере «Касуга» была очень неопытная команда, не овладевшая еще в должной мере искусством управления своим кораблем, что в конечном итоге и привело к катастрофе. Будучи посланными в дозор, он потерял в утреннем тумане свое место и, пытаясь нагнать впереди идущий «Иошино», налетел на него тараном. Гибель легкого крейсера была мгновенной, и спасти удалось всего около пятидесяти моряков. Наконец убедившись, что на этот раз он русских не перехватит, адмирал приказал возвращаться. Только что принявший командование второй эскадрой Катаока запросил разрешение прежде принять уголь, взамен сожженного во время поисков. Немного подумав, командующий согласился на это, однако сам пополнять запасы не стал и повел свои броненосцы к Эллиотам. На такой переход угля ему должно было хватить. Но не успел он отойти от Чемульпо и на тридцать миль, как навстречу ему попался идущий полным ходом «Сазанами». Полученные известия ошеломили адмирала. Хотя капитан-лейтенант Кондо и не знал всех подробностей, он видел, что все боеспособные русские броненосцы находились у Порт-Артура и готовились атаковать японскую маневренную базу, а вовсе не гонялись за японскими транспортами. Поняв что его провели, Того полным ходом бросился назад. Паровые машины, даже сделанные в Англии, не слишком хорошо переносят полный ход и потому военные корабли дают его только в бою, в остальное время, двигаясь экономическим сберегая тем самым их ресурс. Однако теперь японцам было не до экономии и могучие броненосцы рванули вперед в тщетной надежде успеть прежде чем коварные гайдзины уничтожат их стоянку. Огромные в пятнадцать тысяч тонн водоизмещения японские корабли, идущие полным ходом, являли собой совершенно невероятное зрелище, вселявшее в каждого японца видевшего их стремительный бег невероятную просто гордость за свою страну. Еще каких-то полвека назад Япония представляла собой отсталое феодальное государство, закрытое от всего мира. Скованная по рукам и ногам тысячью отживших традиций и токугавских запретов страна жила, не подозревая, что мир вокруг нее изменился до неузнаваемости. «Черные корабли» командора Перри залпами своих пушек вывели ее из летаргического сна и возвестили сынам Ямато, что настала новая эра. Надменные длинноносые варвары не желали соблюдать освященных веками японских порядков. Они требовали, чтобы для их кораблей открыли порты. Чтобы их купцы получили возможность открыто торговать, где им заблагорассудится, и когда японцы пробовали возражать, начинали снова стрелять из пушек. Япония тогда пришлось покориться, однако, японцы ничего не забыли и не простили. Поняв, что их страна отстала от остального мира, японцы принялись учиться. Лицемерно улыбаясь своим врагам, они упорно перенимали их знания, учились медицине, военному делу, кораблестроению. Строили фабрики, арсеналы и верфи. И вот, наконец, настал час бросить вызов первому из своих врагов. Пусть корабли Японии пока строятся заграницей, но в бой их ведут японские моряки и горе посмевшим стать на их пути!
Увы, уже подходя к архипелагу Того понял что опоздал. Навстречу четверке его броненосцев шел трёхтрубный крейсер, в котором все опознали «Боярин». Русский корабль нагло подошел к японской эскадре и, пересчитав входящие в нее корабли, начал радиопередачу. Радист «Микасы» тут же принялся перебивать ее самой мощной искрой, но адмирал когда ему об этом доложили, лишь покачал головой.
- Русские все равно поймут, что мы на подходе.
- По крайней мере, они не будут знать, сколько нас, - почтительно возразил ему адъютант.
- Что означает это название: «Боярин»? – неожиданно спросил Того.
- Это можно перевести как «дайме»*, - ответил после недолгого раздумья лейтенант.
Однако адмирал, казалось, уже потерял интерес к русским именам и погрузился в свои мысли. Если бы «Кассаги» и «Читозе» не растратили в бесплодных поисках запас угля, нахальный вражеский разведчик не чувствовал бы себя в такой безопасности. Впрочем, это пустяки. Главное чтобы Насиба сумел отбиться от русских и сохранить маневренную базу. Находясь под защитой минных полей это было хотя и непросто, но вполне возможно. Внезапно острое беспокойство кольнуло японского адмирала. Данные разведки об уходе броненосцев-крейсеров на японские коммуникации был общеизвестен. Что если Насиба решил что против него только «Полтава» и старый «Николай» и вышел им навстречу? Впятером русские вполне могли уничтожить «Ясиму» и «Фудзи» и тогда путь на Эллиоты был бы открыт. Впрочем, вскоре он все узнает.
Дым от горящих строений, стелящийся над островами возвестил адмиралу Того, что гайдзины в очередной раз перехитрили его, и маневренная база японского флота уничтожена. Тяжело вздохнув, он почти с ненавистью взглянул на продолжавшие маячить рядом русские крейсера. К маленькому «Боярину» недавно присоединились «Баян» и «Паллада» с «Дианой». Для японцев не было секретом, что последняя пара плохо вооружены и не слишком быстроходна и могла бы стать легкой добычей для броненосных крейсеров японского флота, но, увы. Единственным подобием крейсера при отряде Того оставался маленький авизо «Мияко», а корабли Катаока все еще принимали уголь.
- Неужели никто не уцелел? – мрачно спросил командующего лейтенант Мацумура.
- Не думаю, - покачал головой тот, разглядывая берег в бинокль.
И действительно, скоро показался моторный катер полным ходом идущий им навстречу.
- А это не могут быть… - высказал подозрение лейтенант.
- Русские? – закончил за него Того, - нет не думаю.
Через несколько минут катер подошел к японскому флагману и управлявший им офицер поднялся на борт.
- Как ваше имя? – спросил командующий, внимательно осмотрев прибывшего.
- Лейтенант Ямада.
- Докладывайте!
- Здесь были русские!
- Это я уже понял. Сколько их было?
- Пять броненосцев и четыре крейсера.
- Пять вы сказали?
- Так точно! «Пересвет», «Победа», «Ослябя», «Полтава» и «Николай». Адмирал Насиба вышел им на встречу на «Фудзи» и погиб. Затем они зашли в бухту и расстреляли крейсера и обездвиженную «Ясиму». Затем подорвали минами «Чин-Иен». После этого они высадились на берег и уничтожили батареи. Захватили все транспорты, оказавшиеся на рейде, а все что не смогли забрать подорвали или сожгли.
- Когда они ушли?
- Не более двух часов назад.
- Что вы сказали лейтенант?
- Русские ушли всего два часа назад. Их броненосец, кажется «Пересвет» сильно поврежден и идет малым ходом. Кроме того, они ведут наших угольщиков, а те вряд ли дадут более семи узлов. Я спешил, как мог, чтобы сообщить вам это.
- Как вам удалось сохранить катер?
- Мы спрятали его в маленькой бухте. Русские слишком спешили и не смогли обыскать все острова. Они торопились снять уцелевшие пушки с «Ясимы».
- Они снимали пушки?
- Да, господин адмирал, а еще снаряды. Я сам видел, как они перегружали их из уцелевшей башни «Ясимы» на «Тиохаши-мару».
- «Ясимы»? – недоверчиво переспросил Того удивлению которого не было предела. - Но как?
- Нашим плавкраном.
- Проклятие!
- А еще они пытались снять орудия главного калибра, а когда у них ничего не вышло, подорвали погреба.
- Скорее это оттого, что они узнали о нашем подходе, - вмешался начальник штаба капитан первого ранга Симамура, - однако, если они тащат все это в Порт-Артур, то мы успеем их перехватить!
Того и … переглянулись и в их глазах вспыхнуло пламя. Они не успели вернуться вовремя чтобы спасти свою базу, но у них есть еще возможность отмстить!
Караван с захваченным на Эллиотах имуществом неторопливо брел вдоль берегов Квантуна. Адмирал Иессен нервничая, расхаживал по мостику, поминутно прикладываясь к биноклю. Великий князь напротив, пребывал в самом благодушном настроении и занимался приблизительным подсчетом захваченного имущества. Одним из самых ценных лично для него трофеев было два новейших дальномера «Барра и Струда» захваченных посланными им людьми на «Фудзи». Один из них, правда, был серьезно поврежден, зато другой совершенно целехонек. На «Ослябе» до сих пор был всего один дальномер и тот предыдущей модели, так что Алеша сразу решил, что никому их по доброй воле не отдаст. Более того, памятуя как с «Боярина» в ту пору, когда он им командовал, забрали пушку Норденфельда снятую с японского брандера, он просто не стал включать дальномеры в список трофеев. Помимо этого, с «Фудзи» сняли три уцелевших шестидюймовки и четыре семидесятишестимиллиметровых орудия и не менее полусотни снарядов на каждое. Еще с японского броненосца удалось забрать обе пушки главного калибра. Получилось это достаточно случайно. Посылая своих людей на вражеский броненосец, великий князь приказал обязательно добыть хотя бы несколько японских снарядов, что иметь возможность сравнить их с русскими. Руководивший этими работами лейтенант Колокольцев подошел к делу со свойственной ему ответственностью. Закончив демонтаж орудий на верхней палубе, и ожидая плавкран, он принялся обследовать орудийные установки главного калибра. Поскольку броненосец был давно обесточен, подачные механизмы подающие снаряды и заряды из погребов не работали. В самих барбетах снарядов тоже не было, и лейтенант решил ограничиться демонтажем новейших оптических прицелов. Затем его внимание привлекли замки, а точнее их электроприводы. Отсоединив их, Колокольцев обнаружил, что вытащить механизмы не удастся, поскольку мешает бронеколпак. Последний крепился к подвижной платформе гайками, а так как плавкран задерживался, лейтенант приказал открутить и их. Занятый этими делами он совершенно упустил из виду нескольких своих подчиненных. Оставшиеся без руководства нижние чины, немедля принялись обыскивать вражеский броненосец, на предмет поиска трофеев, и вскоре обнаружили буфет. Содержимое последнего не слишком поразил бы воображение русских офицеров, но вот простые матросы, найдя пару ящиков дрянного японского коньяка, пришли в полный восторг. И хотя среди них нашлись умные головы предложившие переправить находку на «Ослябю» и припрятать ее там до лучших времен, пара паршивых овец все же нашлась. Украв у своих же товарищей пару бутылок и немедля их выпив, они в таком состоянии попались на глаза Колокольцеву. Мгновенно пришедший в ярость лейтенант тут же устроил расследование, и, обнаружив контрабанду, немедленно отправил виновных в погреб поднимать двенадцатидюймовые снаряды с помощью ручной подачи. Так что когда плавкран все же подошел, на палубе громоздился целый штабель тяжеленых снарядов и полузарядов, а все что в барбетах главного калибра можно было открутить, было откручено и готово к демонтажу. Пушки и боеприпасы сейчас находились на захваченном ими с собой минном транспорте, вместе с пушками снятым с береговых батарей и прочим добром. С «Ясимы» трофеев было не меньше если не больше. Там удалось снять все орудия с верхней палубы, включая поврежденные и подключив энергию с плавмастерской привести в действие элеваторы и разгрузить большую часть боезапаса. А вот главным калибром заниматься не стали и просто заложили в его погреба пироксилиновые шашки, после чего окончив работы, подорвали их.
Надо сказать, что Иессен был категорически против демонтажа двенадцатидюймовок, полагая, что это займет слишком много времени, но узнав что дело сделано возражать не стал. К тому же великий князь заявил ему, что захват вражеских орудий это все равно, что захват корабля, то есть подвиг. А посему, раз уж пушки захвачены надо их доставить в Порт-Артур и там подвергнуть испытаниям. Еще одним приятным трофеем стали два моторных катера, висевшие на рострах и радовавшие глаз толпящихся вокруг матросов.
- А что Иваныч, как назовем катера-то? – озорным голосом крикнул кто-то из них боцману.
- Нас не больно-то спросят, - добродушно отозвался тот.
- Лейтенант, что с «Полтавы» переведен, сказывают, назвал один такой «Авось».
- Рощаковский то? Это верно, только их благородие его потом на камнях разбил, так что вряд ли. Несчастливое название!
- Зато на другом, который «Ретвизанчиком» нарекли, оне вона как удачно сходили!
- О, а давайте мы вот этот «Ослябчиком» назовем!
- А вон тот «Оправчиком»? – хмыкнул боцман, - глупостев то не говорите, пока в рыло не дал.
- Ну, вот опять в рыло, - вздохнул кто-то из молодых матросов, вызвав смех старослужащих.
- А ты чего хотел тля худая? – язвительно спросил подошедший Архипыч, - чтобы тебе боцман в рыло не бил, а целовал?
- Скажете тоже Никодим Архипович, - опасливо отозвался тот, - зачем же целовать, что я девка? Просто хоть немного обходительности…
- Тебя, убогий, не потому целовать нельзя, что ты не девка!
- А почему?
- Да потому, что молодого матроса куды не поцелуй, у него везде задница! – под всеобщий смех заявил старик.
- Что Архипыч, - проговорил, отсмеявшись боцман, - сам то, как располагаешь катер назвать?
- А чего там располагать, - не раздумывая ответил тот, - этот «Большой загиб», а вон тот «Малый»!
- Ребята, - снова раздался чей-то дурашливый голос, - а давайте катер назовем: «Ванька-вестовой». Как-никак, а он на авантюру с лейтенантом ходил.
Архипыч, к немалому удовольствию матросов, в ответ лишь замысловато выругался, но ничего более говорить не стал. Зато боцман, нахмурился, и внимательно осмотрев присутствующих уже другим голосом скомандовал:
- Хорош зубоскалить! Разойтись по заведованиям! А если у кого дел никаких нет, так я враз помогу найти.
Русская эскадра поравнялась с островом Сан-шан-тао, когда на мостике показался встревоженный лейтенант Колокольцев с докладом.
- Ваше превосходительство, - обратился он к Иессену, - получена радиограмма с «Баяна».
- Ну, что там еще?
- Японцы!
- Как японцы, откуда, сколько?
- Эссен докладывает, что за нами полным ходом идут четыре быстроходных броненосца Того!
- Этого только не хватало. Черт возьми, говорил же надо уходить! – Пробурчал адмирал, бросив недовольный взгляд на великого князя.
- Надо поворачивать, Карл Петрович, - невозмутимо заметил тот.
- Вы что, Алексей Михайлович, с ума сошли поворачивать? Куда?
- В Талиенваньскую бухту. Она тут совсем рядом, защищена минами. Можно бросить трофеи в Дальнем и потом переправить все самое ценное железной дорогой.
- Дались вам эти трофеи! Как теперь «Пересвет» до Артура довести?
- Броненосец можно подлатать и в Дальнем.
- А мы?
- Встанем за минными полями и будем отстреливаться. Пятеро против четверых. Отобьемся!
- А если ночью нас атакуют миноносцы?
- На ночь уйдем к Дальнему и встанем за бонами. Миноносцы противника нам там будут не страшны.
- Накидают мин?
- Пусть кидают, протралим. Кстати, вражеский минный транспорт у нас, так что большого запаса им взять негде.
- Я смотрю, у вас на все есть ответ, - вздохнул Иессен. - Все же плавкран нас задерживает. Надо его утопить!
Действительно, захваченный у японцев буксир тащил так помогший им с разгрузкой трофеев плавкран со скоростью не более шести узлов, задерживая тем самым остальные суда отряда.
- Можно и утопить, - тут же согласился Алеша, - а можно просто бросить.
- Как это? – не понял адмирал.
- Да так, - пожал плечами великий князь, - судя по донесениям Эссена, ни крейсеров, ни миноносцев у Того нет. Вот пусть и думает чем ему эту лоханку буксировать. Хорошо бы к ней еще пару мин прицепить, да вот только времени нет на ловушку.
- Нет уж, - возразил Иессен, - оставим эти сюрпризы до следующего раза. Хотя… ну-ка запросите миноносцы.
Повинуясь сигналу с «Осляби» буксир бросил плавкран, после чего тот расстреляли с броненосца. Освободившийся от обузы караван прибавив ходу, повернул к острову Сан-шан-тао, возле которого был один из проходов в защищавших Талинванскую бухту минных полях, а эскадра принялась перестраиваться для нового сражения. Первым шел совершенно не годящийся для боя на кормовых углах «Николай I», за ним осевший на нос «Пересвет». Следующими были «Победа», затем «Ослябя» и замыкала лучше всех бронированная и вооруженная «Полтава». Хотя русские крейсера несколько раз пытались увлечь за собой японские броненосцы, Того невозмутимо вел их вдоль Квантуна очевидно понимая, что другого пути у его противников все равно нет. Вскоре многочисленные дымы на горизонте показали ему, что он не ошибся. Вконец замотанные кочегары сделали над собой последнее усилие, и грозные броненосцы бросились на врага. Времени на маневры и огонь с дальней дистанции не было, а потому японцы по прежнему развивая полный ход, упрямо шли на сближение. Первый залп был дан ими с семидесяти кабельтовых, после чего расстояние между противниками только уменьшалось. Броненосцы Того обрушившись на концевую «Полтаву» в очередной раз продемонстрировали прекрасную стрельбу. Двенадцатидюймовый фугас угодил в батарейную палубу под шестидюймовой башней. К счастью в коридоре вокруг нее были навалены мешки с углем остановившие большую часть осколков. Потерь в батарее не было, и все орудия остались исправны, но, тем не менее, повреждения были очень тяжелыми. Взрывом был вырван огромный кусок обшивки, но что хуже всего давлением газов была погнута палуба и заклинены ролики, по которым вращалась башня. Следующее попадание пришлось между спардеком и носовой башней. Палуба от борта до борта была сорвана взрывом, мамеринец башни совершенно уничтожен, а тлеющие осколки свалились в подбашенное отделение едва не вызвав там пожар. К счастью, люди там были обстрелянные и, не поддавшись панике, быстро затушили огонь, после чего башня продолжила огонь. Затем, один за другим два шестидюймовых снаряда ударили в кормовую башню и, хотя и не нанесли больших повреждений, но образовавшиеся при взрыве осколки влетели в амбразуры и ранили многих комендоров. Впрочем, последние тут же были заменены вторыми номерами противоминных орудий, и башня продолжила стрельбу. Обладая преимуществом в ходе, японская эскадра обгоняла русскую колонну и вскоре огонь обрушился на идущего предпоследним «Ослябю».  Двенадцатидюймовый снаряд выпущенный «Микасой» влетел в небронированную кормовую оконечность и, разорвавшись, проделал в ней огромную дыру. Затем шестидюймовый ударил по броне верхнего пояса не нанеся повреждений. Еще одно попадание случилось в каземат, причем осколками влетевшими в амбразуру был ранен наводчик.
Ответный огонь русских броненосцев приходился в основном на японский флагман, однако хорошо бронированная «Микаса» не получила сколько-нибудь значимых повреждений, если не считать едва не срезанную двенадцатидюймовым снарядом с «Полтавы» грот-мачту. Кроме того, «Ослябя» добился попадания главным калибром в семидюймовую броню верхнего пояса правого борта напротив барбета носовой башни. Однако крупповская сталь выдержала удар, хотя и сильно при этом пострадала. Образовавшаяся в ней пробоина неправильной формы площадью около трех квадратных футов могла привести к серьезной течи. Впрочем, море было спокойным и волны почти не достигали ее.
Продлись бой еще немного и русские броненосцы получили бы еще более значительные повреждения. Но, к счастью, Иессен после слов великого князя о минах вспомнил о взятых им с собой миноносцах. Перед походом каждый из них взял с собой по четыре мины заграждения, часть из которых была установлена на островах после ухода русской эскадры. Тем не менее, на миноносце «Внушительный» они не были израсходованы и теперь он накидал их на пути японской эскадры.

Отредактировано Старший матрос (13-11-2017 10:34:37)