Отредактировано.

Совсем конец главы.

Лето проходило незаметно. Рисманд привык к спокойному размеренному существованию, требовшему от него только есть, спать и гулять. Иногда он впрягался в мужскую работу чисто ради того, чтобы размяться, и мужики привыкли, что их барин свободно может и дрова наколоть и брёвна потаскать. А однажды он, увидев, как мужики косят, подошел и потребовал научить его. Шагать в ряд с остальными он не смог, без палочки он сильно хромал, припадая на правую ногу. Но мужики выделили ему участок, и он под руководством капрала счастливо осваивал азы сенокоса.
Вставал он рано. Приютовская, а после военная, привычка, не давала разоспаться. Он взял за правило брать палочку и гулять – то до Проездного, то до Видного, где его ждало всегда парное молоко и горячий черный хлеб. Селяне потакали барину в его любви к простой еде и прогулкам. Барина, если не любили, то относились с искренним уважением. А то, что инвалид, так не им же за него замуж выходить! Фахна давно перестала охать и ахать, глядя, как он по утрам обливается холодной водой. Здоровый сон без ночных марш-бросков, сытная еда и свежий воздух с не напрягающей физической нагрузкой лечили лучше всех госпиталей вместе взятых. Раны зажили, и он уже не ощущал боль при ходьбе, да и глаз стал лучше видеть, что его очень радовало.
Миндас решил со свадьбой не спешить, а сделать все по человечески – осенью, когда все крестьянские работы будут закончены и начнется пора свадеб. Это рисмандовская свадьба чуть страду не перебила, но ему позволено было. Тем более, что о свадьбе по-рисмандовски рассказывали не только по округе, но и до самого Масдара. Некоторые возмущались, другие восторгались, но все приходили к выводу, что молодой капитан начал слишком резво менять традиции. Да еще и без согласований. Рисманду на мнение общества было глубоко наплевать. Он жил в усадьбе, выезжая только к Ютосу. Один раз съездили с ним вдвое к Хозрису, у которого и вправду оказалась впечатляющая коллекция древнего и изирского оружия. В храм при приюте Рисманд больше не ездил. Ему хватило одного приступа, чтобы понять, что тяжелые воспоминания никуда не делись, а только спрятались глубоко внутри и молчали до времени. Изменить что-то в системе приютов, как он это сделал со свадьбой, он не мог. Поэтому решил для себя просто дистанцироваться от приюта и от этого храма.
В церковь он теперь ездил в город. Это было дальше, но городским он был безразличен – ну еще один помещик, они-то с ними никакого дела не имеют,  и они равнодушно делали вид, что его в церкви нет. А его это устраивало. Тем более, после того, как однажды святой отец попросил его остаться после службы, а потом взял и предложил зайти на чаёк. Рисманд подумал, и согласился. Чопорный внешне и казавшийся неприступным святой отец, оказался душевным человеком, много где побывавшим и имеющим обширные знания, на которых он основывал свои суждения. Рисманду было интересно их слушать, тем более, в своей жизни он никогда не учился книжным премудростям. В молодости его учили только тому, что должен знать благовоспитанный молодой человек, потом он работал, и у него не оставалось времени, чтобы хоть что-то читать, тем более книг в доме вдовы не было. А потом армия. Так что он жадно впитывал знания, которыми с ним щедро делился святой отец, имевший своё мнение по многим вопросам и с удовольствием читал книги по истории и миропорядку, которые одалживал ему священик из собственной, весьма обширной, библиотеки. Эти воскресные посиделки стали настолько привычными, что Рисманд уже не представлял, что было бы, если их не было бы.
Мир разорвался одной единственной запиской, переданной в воскресенье через Гаста: «В субботу приеду. Графиня».

Отредактировано Ника (23-03-2018 20:49:06)

- Миндас! – позвал капитан.
С тех пор как Гаст женился, он начал больше времени проводить в селе у жены, а Миндас как-то незаметно потихоньку занял его место ординарца рядом с Рисмандом.
- Да, капитан!
Так же незаметно армейские отклики тоже поменялись. Теперь и Миндас, и прибегающий время от времени Гаст, обращались с капитаном армейско-крестьянской мешаниной. От военного устава они оставили обращение по званию, а «Есть!» и «Так точно!» заменили простонародным «Да!». Капитан к этому отнесся философски и не требовал выполнение каждой буквы устава, понимая, что мужики сами из крестьян и им такое обращение привычнее. Тем более жизнь сама требовала расслабиться и отдыхать, а не ходить по стойке смирно.
- Запряги коня! Надо в город съездить!
- Хорошо, капитан! Сей час будет исполнено!
В городе он в первую очередь зашел к мэру. Тот был на своём рабочем месте. Хотя, что считать рабочим местом Храстива было непонятно. Вопросы горожан он решал тут же, не отходя от стойки, а кому какие бумаги выписать – посылал в соседнюю комнату к секретарю. Благодаря этому в его таверне всегда были посетители, а пока очередной проситель ждал приема, то почему не глотнуть заодно бокальчик другой пива или, если не пил хмельного, то чаю с бубликами и вареньем.
К молодому помещику, после свадьбы по-рисмандовски, ставшей почти легендарной, Храстив стал относиться с теплотой и даже какой-то отческой заботой. Иногда заезжал проверить что все у того хорошо, а если капитан приезжал по своим делам в город, всегда был рад его принять и накормить. Храстиву всё время казалось, что молодой человек плохо питается, раз нет у него присущего помещикам животика. В этот раз тоже, едва заметив входящего в сопровождении ординарца Рисманда, Храстив бросив все дела, заголосил на кухню:
- Манка, Манка, капитан пришел! Тащи жаркое! И хлеба не забудь!
- Храстив! – Попытался утихомирить того капитан, - Опять сначала закормишь, а потом поздороваешься!
- Так, господин помещик, вы же как тростинка! Худой, высокий, только плечи широкие, а так – один кости да кожа! Манка сегодня такое жаркое приготовила! Вы такое, поди, и в жизни не ели! Если две тарелки не съедите, обещаю, больше никогда свою стряпню не похвалю!
Жена мэра, Манка, уже постелила на стол скатерку и принесла большое блюдо от которого действительно поднимался одуряющий запах мяса и специй.
- Да я ж столько не съем! – возмутился Рисманд.
- Так вы и не одни! – заметил Храстив. – Ваш помощник, я помню, тоже покушать любит!
- Ладно! – усмехнувшись, согласился капитан.
После жаркого, которое, как и предсказывал Храстив, Рисманд умял две тарелки подряд, подали кофе с булочками и Рисманд откинувшись и сыто рыгнув, позвал:
- Храстив! На два слова!
Тот, оставив очередного просителя, подсел за стол.
- Слушаю, господин помещик!
- Мне надо твоя помощь!
Храстив расплылся в улыбке – вот и понадобился он молодому помещику, не всё же едой долги отдавать.
- Всегда помогу, господин помещик! Что надобно-то?
- Ты в городке людей хорошо знаешь, посоветуй, кого мне нанять. Мне на сутки нужна хорошая кухарка. Такая, чтобы дворянские блюда знала. Пирожные, утку под кисло-сладким соусом… Ну и всякое такое.
Храстив озадаченно почесал в затылке, подумал минутку и спросил:
- А вам обязательно кухарка? Может повар подойдет?
- Да повар даже лучше! – обрадовался Рисманд.
- Есть тут один. Раньше, до войны в герцогской усадьбе работал, потом, как те сбежали, в городе объявился. Держит маленькую кофейню ближе к выезду из города.
- Конкурент что ли твой?
- Да какой конкурент. Он шоколад там, кофе со сливками, пирожные подаёт. Так что у него в основном дети да бабы. Мне с ним делить нечего.
- Ну, тогда сразу и скажи, кто может роль слуги сыграть?
- А зачем вам? Приём устраивать будете?
- Ага. Для одного человека.
- Человек видно серьё-ё-ёзный… - хитро прищурился Храстив.
- Тебя не спросил! – Отшутился Рисманд. – Ну, так есть?
- А чего нет?! Сын этого повара у меня работает секретарем. Он все повадки дворянские знает – и накрыть, и подать, и обслужить.
- И что? Одолжишь мне своего секретаря?
- Хорошему человеку мне ничего не жалко. Дам ему выходной. Сейчас позову и тебе представлю. А заодно он покажет, где папкина кофейня.
Секретарем оказался молодой парень одного возраста с Римандом. На круглом лице выделялись бледно-голубые льдистые глаза, казавшиеся надменно-холодными, однако приятная располагающая улыбка делала его обаятельным. Рыжеватые волосы он укладывал манерными завитками на лбу, отчего все незамужние девки томно вздыхали.
- Знакомьтесь, Мисаманд! Капитан Рисманд, помещик Тенистого Лога.
- Очень приятно, господин Рисманд! – Поклонился Мисаманд, и капитан отметил, что поклон, с точки зрения манер, идеальный. Когда-то он сам так же кланялся.
- Здравствуйте, Мисаманд. У меня вот какое дело к вам. Хочу вас на сутки нанять для принятия одного очень важного гостья. Вас и вашего отца. У меня есть кухарка и ординарец, но мне нужен другой уровень обслуживания. Плачу злотый за день работы. Каждому.
Храстив поджал губы и восхищенно покачал головой – капитан умеет уговаривать! Да за такие деньги он сам бы за плиту встал. Но куда там – уровень не тот!
- Благодарю, господин! Я, думаю, что мы с отцом примем предложение!
Вот, сопляк, как расшаркивается за злотый! А сидит в конторе за двадцать деньги в месяц!
- Когда и куда нам прибыть?
- Сюда, через час. – Капитан если делал, то делал всё быстро, не откладывая. Тем более времени оставалось мало.
Мисаманд вопросительно посмотрел на мэра, ожидая вердикт начальства, и тот согласно кивнул – отпускаю.

Отредактировано Ника (24-03-2018 14:24:31)

Познакомившись с поваром, Рисманд позволил себе чуть-чуть расслабиться. Этот надменный, манерный мужчина своё поварское дело знал великолепно. Они обсудили особенности кисло-сладкого соуса, торта по-королевски, пудинговых пирожных и остались друг другом довольны. Миндасу был представлен длиннющий список продуктов, которые надо было доставить из сёл в усадьбу, а Мисаманд вызвался привезти из города недостающие ингредиенты.
Но Рисманда волновала не только готовка и подача. Он не знал точно, во сколько приедет графиня. А к этому времени в усадьбе, кроме повара и слуги никого не должно остаться. Фахну забрал Гаст еще вечером, а Миндас удостоверившийся, что капитан одет как на парад, медали и ордена блестят, а сапоги начищены, был отправлен вслед за своей невестой со строгим наказом раньше следующего утра в усадьбе не появляться.
Рисманд не боялся себе признаться, что не хочет встречаться с графиней. Если можно было бы этого избежать, он с удовольствием это сделал. Она вызывала у него дрожь, как яркая гусеница внезапно упавшая на лицо. Гусеница не была опасна и даже могла быть красивой, но первое впечатление, когда тело невольно вздрагивает и инстинктивно пытается её сбросить, было именно тем чувством, которое поселилось у него внутри. Но еще в детстве Рисманд научился держать эмоции под равнодушной маской. Кто-то воспринимал ангелочка с безучастными глазами, как интересную игрушку, кто-то, наоборот, приходил в ярость. Но и те и другие делали все, чтобы расшевелить его. Пять лет назад только война помогла ему опять стать человеком, стать собой. Сегодня надо было вернуться, спрятать себя, вытащив почти забытую маску и стать на время обходительной, учтивой и вежливой куклой.

Приезд графини он чуть не пропустил, сидя в кабинете и бездумно глядя в окно. В какой-то момент он понял, что двуколка аристократки уже почти подъехала к крыльцу, а он на нее просто не обращал внимание.
- Мисаманд! – Заорал он, срываясь с кресла.
Но тот, каким-то шестым чувством поняв, что бежать надо не к Рисманду, а в противоположную сторону, в два шага достиг дверей и чопорно склонившись, распахнул их в тот самый момент, как графиня к ним подошла.
В этот раз графиня была одета в голубовато-фиолетовое платье и темно-синюю шляпку. Она недовольно поморщилась, что никто не вышел её встречать, но две склоненные в почтительных поклонах фигуры, не дали недовольству проявиться.
- Здравствуйте, капитан!
Она царственно протянула руку, чтобы он дотронулся до кончиков пальцев, но Рисманд по-гэссэндски поцеловал кисть.
- Приветствую вас, в моей скромной обители, мадам!
Она по-хозяйски огляделась
- А у вас тут миленько… - Признала она.
Что хотела графиня увидеть осталось неизвестным, но то, что она лицезрела вызывало в ней злость. Даже придраться не к чему! Новая мебель, новые обои – этот капитанишка успел всё!
Она прохаживалась, рассматривая дом, а Рисманд рассматривал ее саму. Перед церковью он определил, что она молода и красива, но тогда она была в шляпке с вуалью, был ветер, а вокруг было множество людей, и он не мог сосредоточиться только на графине. Теперь смог. Алисита не была молода, на это указывали чуть заметные морщинки вокруг глаз, мятая кожа шеи – женщина ухаживала за собой, но скрыть следы старения невозможно. Рисманд умел видеть женские достоинства и недостатки, видеть возрастные изменения даже там, где их настойчиво пытались скрыть косметикой и косметологическими средствами. Графиня давно перешагнула рубеж в сорок лет, но она умудрялась выглядеть на двадцать пять-тридцать и продолжала играть из себя молодую вдову. Ей это нравилось. И этот капитан, такой молодой, но такой серьезный тоже заинтересовал её.
Графиня зашла в кабинет. Тут было все по-мужски лаконично – стол, кресло, секретер. На столе в одиночестве лежала книжка.
- Вы читаете «Мироздание» Эхарда?
- Да, графиня.
Она хмыкнула. Скучнейшая книга! Может ли оказаться, что капитан такой же скучный. Алисита посмотрела на него. Лицо, разделенное маской – с одной стороны прекрасная половина, подобная обличью ангела, с другой закрытый маской облик демона. Необычного разреза темные глаза с длинными ресницами, четкая линия бровей, тонкий аристократический нос. Этот мальчик до ранения был, наверное, возбуждающе красив. Но то, что закрывала его маска возбуждало её намного больше. Чтобы не наброситься на него прямо сейчас она отвернулась и заметила:
- Я не заметила у вас ни одной картины, капитан. Вы не любите живопись?
- Люблю, мадам.
- Вот на этом месте прекрасно бы смотрелся ваш портрет. Вы были очень величественны на коне со шпагой!
- Простите, мадам, но я пехотинец.
- Правда? – Она сделала вид что расстроилась, но уже в следующее мгновение игриво улыбнулась. – Тогда вы должны быть изображены в центре боя с флагом в руке, поднимающий солдат в атаку.
- Может быть я так и нарисую. – Согласился Рисманд, понимая, что такую картину он точно никогда не закажет. И не потому, что не хочет, чтобы его нарисовали, а потому, что это будет самый дурацкий сюжет, на котором когда-либо изображали боевого офицера.
- Мадам, - обратился он к графине увидев, что Мисаманд подаёт знак, что в столовой всё накрыто, - позвольте пригласить вас в столовую?
- Конечно, мой милый капитан!
Она с улыбкой положила пальцы на его локоть. Этот мальчик вызывал у нее всё больший и больший интерес.
Обед подавался на фарфоровых тарелках и блюдах. Тоже новых. Нежнейшее мясо в восхитительном кисло-сладком соусе таяло во рту. Ничуть не хуже, чем у столичных поваров. Слуга был предупредительный и вовремя менял блюда и подавал вина. А манеры самого капитана выдавали в нем дворянина. Забавно. Откуда же ты такой взялся?
- Капитан Рисманд?
- Да, мадам.
- Хватит этих мадам. Зовите меня просто – Алисита.
- Как скажете, Алисита.
- А вы позволите называть вас просто Рисманд?
- Конечно, Алисита. Зовите меня, как вам удобно.
Согласился капитан. Какие же эти женщины все одинаковы. Вопросы, манера речи, повадки. Он даже мог сказать, какой будет следующий вопрос – про войну.
- А вы когда присоединились к армии Гэссэнда?
В последний год войны многие знатные фаранийцы, понимающие, что поражение неизбежно, стали переходить на сторону Гэссэнда. Но в армии таких не приветствовали.
- Я в армии Гэссэнда с первых дней войны.
- Это ужасно! Вы, были таким молодым, а уже воевали.
- Да.
- Сколько вам было лет?
Все её вопросы походили на выпады, а ему оставалось только блокировать.
- Девятнадцать.
- А ваши родители? Как они отнеслись к тому, что вы воюете на стороне Гэссэнда?
Это был удар ниже пояса, но Рисманд предусматривал и этот вопрос.
- Они не смогли мне ничего сказать. К этому времени они были мертвы.
Всё честно. Ведь если бы они не были мертвы, он бы не был сиротой. Но когда они умерли – это ей знать не обязательно. Пусть думает, что он их потерял перед войной.
- Я вам так сочувствую!
Её голос был искренен настолько, насколько вообще может быть искренней сороколетняя аристократка, приехавшая в одиночку в дом молодого помещика.
- Эта война – такое бедствие! Мой муж, к счастью не дожил до этих страшных дней! Но вы… вы такой молодой… и такой…
- Покалеченный? – решил подсказать Рисманд.
- Да! То есть,  нет! Героический! Я хотела сказать героический!
Нет, дорогуша. Ты сказала то, что хотела! Он с удовольствием пронаблюдал на её лице растерянность. Но она быстро взяла себя в руки.

Отредактировано Ника (24-03-2018 20:45:18)