В досмотровой, она же операционная и она же комната для перевязок находилось, помимо приведшего Дедушку санитара-охранника два человека. Старик недовольно поджал губы и сел на ближайшую кушетку дожидаться когда доктор закончит перевязывать ноги начальника лагеря. Смотреть на перекрученные обгорелые ступни не было никакой радости.
- Мог бы так быстро не звать… Я бы и в камере подождал. – Недовольно пробурчал он.
- Это я приказал тебя привести. – Перебил старика Садаст.
- Ага, совместить неприятное с бесполезным. – Не меняя тона, огрызнулся старик. – Что тебе доложить?
- Ты говорил с мальчишкой?
- Говорил… И знаешь что? Я с ним согласен. Личная месть ни к чему хорошему не приведет.
- Это не месть…
- Да ладно… Мне-то не ври! Я уже стар для этого. Даже то, что мы проиграли и капитулировали, а вы победили не дает право побежденным сводить счеты с нами. Я тебе вот что скажу – может этот Машан в чем-то и не прав и перегнул где-то палку, но если бы мне пришлось в своё время колоть такого как ты, то я бы и не на такое пошел. Ты же понимаешь меня?
- Понимаю. – Садаст криво усмехнулся. – И ты пойми, что только доброе слово одного известного мне гэссэндского генерала позволяет тебе здесь находиться. Иначе бы я совсем по другому с тобой разговаривал…несмотря на твою старость. Понимаешь меня?
Два стальных взгляда скрестились как перекрестье прицелов.
- Ладно. – Сдался первым старик. – Понял я. Вы победители… А я только бесправный узник.
Садаст возмущенно хмыкнул. Узник. Бесправный. Кто бы говорил! Любит Дедушка притворяться. Но это не его дело – наверху идет своя игра, одной из центральных фигур которой является как раз этот милый улыбчивый Дедушка, которого попросили на время спрятать очень серьёзные люди из внешней и внутренней разведки Гэссэнда с надеждой, что известнейшего фаранийского стратега не будут искать с маленьком пересылочном лагере для уголовников.
- Дедушка, - миролюбиво произнес Садаст, - мы ведь взрослые люди… Давай без детских обид.
- Взрослые… Только детство в жопе что у тебя, что у него…
Садаст понял, что старик начал говорить про Рисманда и промолчал. А тот продолжил:
- Он действительно не знает про этого Машана почти ничего. Вернее вообще его не знает. Тот только день над ним поработал и всё. Так что знакомство достаточно поверхностное. Где этот городок мальчишка даже от меня скрывает – он вообще знает как говорить не раскрывая лишнего, но по некоторым обмолвкам могу сказать тебе одно – во-первых, это где-то в районе Масдара, а во-вторых – одной из центральных фигур в его истории была некая фаранийская графиня, вдова. Мальчишка её «старой сукой» назвал, так что возраст примерно за пятьдесят. Не думаю, что в масдарском округе много таких осталось. Так что есть за что зацепиться. Надеюсь в дворянском архиве Масдара информацию по ней найти можно. Не мне тебя учить, диверсант. А в третьих – подумай сам, даже если ты найдешь этого Машана, то что ты ему предъявишь? Он выполнял свою работу. Ты ведь за сына отомстить хочешь?
- Нет… - Поспешил ответить Садаст, но под жестким взглядом старика, отступил, - Да. Месть. Ты прав. Предъявить я ему ничего не могу, но забыть тоже… И простить… Не смерть сына, нет. Мой сын был солдатом… как и я. Смерть не играет никакой роли. Но забыть то, как день за днем этот садист получал удовольствие, видя наши страдания, как он смеялся, спрашивая кто из нас сегодня будет смотреть, а кто мучатся – это не забыть и не простить. Знаешь, когда сын сказал, что Машану не нужна информация, а нужно наше отчаяние, он был прав. Я сам не раз допрашивал, но тут другое… когда кидают монетку… кричать, просить бесполезно… говорить тоже… этого палача не интересовало ничего… кроме наших мучений… Я хочу просто посмотреть в его глаза и спросить, человек ли он... Осталось ли в нем еще человеческое?… Ради сына…
Садаст замолчал. Молчал старик. Доктор тоже неподвижно молчаливо стоял у стенки, почти слившись с ней.
Наконец, начальник лагеря пошевелился и посмотрел на доктора:
- А ты чего встал? Закончил бинтовать? Тогда я пойду. – Перевел взгляд на старика, - Спасибо… Дедушка. А с Рисмандом я говорить не буду. Не вижу смысла. Всё что надо ты мне сказал. Ивер, сделаешь Рисманду перевязку и можешь отправлять обратно в барак. В общем, смотри сам – сочтешь нужным подержать еще пару дней, на свое усмотрение, держи. Но не передерживай. Со дня на день распределение придет.
Зайдя в камеру, старик остановился и долгим взглядом уставился на Рисманда, что тот даже забеспокоился:
- Дедушка, что случилось?
- Да ничего, сынок, ничего. Ничего… о чем стоило бы беспокоиться… Всё в порядке. Ты смотри, обед принесли! Как я у доктора задержался… Ты чего не ел? Опять без команды за стол не садишься? Или очередная блажь с голодовкой?
- Нет, Дед! С голодовкой закончил. Просто тебя ждал.
- А! Ну тогда садимся!
Он ободряюще улыбнулся Рисманду, и, потирая руки, направился к столу, срывая под внешней беззаботностью мучившее со вчерашнего дня смутное беспокойство, которое после разговора с Садастом усилилось еще больше. Было такое чувство, что в карточную колоду кто-то вкинул еще одну карту, но какую и кто? И зачем? И знает ли сама карта в какой Игре её используют? Или это просто случайность и глупые старческие переживания? Дедушка глубоко вздохнул, пытаясь сбросить лишние мысли и кивнул Рисманду:
- Приятного аппетита, сынок! Давай кушать.

Вчера на одном дыхании написала почти всю главу. Выложу двумя эпизодами.

- Дедушка, можно у тебя спросить?
Задумавшийся старик резко дернулся:
- А?... Да что ты как не родной: «можно, можно». Бабу за ляжку можно, а хочешь спрашивать, так спрашивай, а не сантименты разводи!
- Дед, а ты точно аристократ? А то выражаешься как портовый грузчик.
- Тьфу на тебя, - разозлился старик, - Я тебе что должен только высоким слогом выражаться? Поживи с моё – я на тебя посмотрю где и как ты разговаривать будешь! Ну, ты ж не это хотел спросить?
Рисманд, удивленный реакцией старика, пожалел, что начал этот разговор, но никуда не денешься с минного поля – ступил, так иди.
- Дедушка, скажи, вот ты говоришь – жить. А зачем жить? В чем смысл жизни?
Старик сел на кровати и с интересом уставился на сокамерника.
- С чего бы ты такие философские вопросы вдруг начал задавать? Опять к смерти потянуло?
- Да нет. Просто хочу понять. Я раньше не задумывался, зачем я живу.
- Мда… - Дед задумчиво почесал затылок, - как бы тебе ответить… Вот у тебя дети есть?
- Откуда, Дедушка?
- Ну, я не знаю! Тебе лет двадцать пять – двадцать семь?
- Двадцать пять.
- Вот! А в некоторых семьях к этому времени и не по одному чаду бегает! У меня уже старшая дочь к этому времени родилась. Есть люди, которые ради детей живут. Ради семьи, жены. В мире нет большей ценности, чем женская любовь. Она и крылья дарит и в бездну скинуть может. Моя вторая жена была ангелом во плоти. Пока она родами не умерла, я пылинки с нее сдувал. Думал, что умрем вместе, в один день, знаешь как в сказках, а получилось, как… в жизни. Знаешь, как это любимую потерять? Вот тогда действительно жить не хочешь, только и мечтаешь, чтобы тебя в гроб рядом с ней положили. Я дочь из-за этого невзлюбил. Потом только, через много лет, понял, какой дурак был. Когда она простила – как на седьмом небе от счастья был. Пришел на могилу жены и впервые от счастья, а не от горя расплакался. Не знаю… Может, если бы детей не было, то и я бы и не жил. По молодости чего только не творил! А как первая дочь родилась, так все свои бесшабашные приключения бросил и возле неё целыми днями просиживал. Жену первую я не сильно любил, мне она по сговору родов досталась, но когда её конь сбросил, тоже сердце не на месте было. Хотя, если честно, когда будущую вторую встретил, порадовался, что первая умерла. Циником был… А ты любил?
Рисманд, лёжа на койке и глядя в потолок, задумался. Можно ли назвать «это» любовью?
- Лет в восемнадцать я действительно влюбился в одну герцогиню. И она тоже меня любила…
- А потом? – Спросил старик, когда молчание Рисманда стало затянутым.
- Знаешь, Дедушка, я только сейчас начал понимать, что я был её игрушкой… Может она меня и не любила? Но это были чудесные два месяца… Мы жили в её охотничьем домике, любили друг друга и ни о чём не думали… до того момента, пока она не сказала, что слуги отца нашли её. А я, как дурак, поверил. Понимаешь, она – герцогиня, а я… я… в общем – никто. Меня рядом с ней не должно было быть. Ну, в общем получалось, что я украл у герцога дочку… Теперь только понимаю, что и герцог, и… еще одна особа которой я в то время служил, и моя любимая просто разыграли меня… как мальчишку. Хм… я и был в то время мальчишкой, не задумывался чьи тогда же были слуги, которые нас обслуживали. Подумал бы – понял, что герцог просто устроил своей дочке отдых на природе с милым мальчиком.
- И что ты сделал? Отомстил?
- Сбежал… Не правда ли героический подвиг? Бросить девчонку на растерзание отцу… Сволочь, да?
- Ну почему? Просто молодой… испугался. А было чего?
- В тот момент я думал, что было… Да и она сказала, что мне лучше бежать. Так что можно сказать – обоюдное решение. Но она только играла, а я поверил…
- И куда ты сбежал?
- В Гэссэнд. Я подумал, что там меня герцог точно не найдет. Записался в армию. Я же ничего не умел – ни работать, ни воровать. Один путь был – в солдаты. Я хлюпиком был, а тут после всего так захотелось стать сильным, чтобы мне всякие герцоги не указ были, что спал и видел, как я генералом стану и приду защитником моей герцогинюшки. А когда война началась, то даже обрадовался – если Гэссэнд победит, то приду к её папаше героем и потребую отдать мне её в жены.
- А чего тогда не пришел?
- Во-первых посмотри не меня – я кому-то с такой мордой нужен? А во-вторых – прошла она, эта детская любовь. Даже если встречу, то только чтобы вспомнить молодость вместе… Да и не думаю, что она меня вспомнит.
- Так что можно сказать, ты воевал из-за любви?
- Сначала – да. А потом – просто воевал. Затянуло…
- Вот так и в жизни, сынок. Сначала живешь ради кого-то, а потом просто живешь. Потому что обрастаешь людьми, связями, обязанностями, планами… Ты вот, наверное, сейчас думаешь – да кому я такой нужен?! А если подумать? Вспомни всех кто ради тебя рисковал жизнью и кого ты прикрывал, кому помог в трудную минуту и кто тебе…Ты живешь не только ради себя и мир крутиться не только вокруг твоей замечательной персоны – эгоизм никому ничего хорошего не принес. Видишь кусочек ткани – представь, что вот эта ниточка ты, смотри сколько ниток проходит через тебя, а они, в свою очередь, связаны с другими. А если твою ниточку выдернуть, смотри, образовалась дырка. Вот так и жизнь – умри ты сейчас и кто знает, что бы ты мог сделать в дальнейшем и какие дырки бы образовались. Так что, пока твоя нить не кончилась, помни, что на ней завязаны другие… А смысл жизни? Наверное, чтобы соткать ткань мироздания. Ты не находишь?
- Ткань мироздания? Это, наверное, еще слишком сложно для меня, Дедушка. Приму пока то, что моя нить, как ты выразился, кого-то да связывает. Интересно бы узнать кого…
- Вот и живи для этого. Чтобы узнать и чтобы найти свою цель. Оно того стоит, сынок, оно того стоит…