Закончил текущий абзац. Так как правок/изменений было многовато, выкладываю его под обстрел сапогами одним куском...
***
В один из пригожих воскресных дней середины июня, по Невскому проспекту Санкт-Петербурга неспешно и где-то даже величаво ехал лимузин. Всего четыре года назад любое появление автомобиля такого класса на улицах тут же собирало заметное число зевак, и превращало городовых в живые статуи — буквально окаменевшие в стойке «смирно»! Потому что первые пять лимузинов Автомобильное московское общество преподнесло в дар только-только учрежденному ведомству Собственного Его Императорского Величества гаража — так что простых пассажиров в салонах передвижной четырехколесной роскоши быть не могло просто по определению. Три года назад изменилось-поубавилось лишь число прохожих, застывающих при виде сверхдорогого выезда, а с полицией все осталось по-прежнему — ведь следующими «распробовали» лимузины молодые Великие князья. За ними эстафету подхватили состоятельные деловые люди, потом в представительство АМО начали заглядывать некоторые высокопоставленные чиновники... О, не все, далеко не все! Но даже так число элитных экипажей уверенно перевалило за две дюжины. Через год на русский рынок наконец-то прорвались иностранные автопроизводители, вследствие чего Яковлевские заводы тут же объявили о снижении цен на весь модельный ряд своих мотоколясок. Той же весной в Питере открылось несколько автосалонов, затем прошла Всемирная автомобильная выставка, а через неделю после ее окончания в Москве на улицы выехало сразу десять первых таксомоторов сочно-желтой окраски, с кокетливыми черно-белыми шашечками на боках... На фоне всего этого как-то так получилось, что питерцы и москвичи незаметно для самих себя перевели самобеглые экипажи самого разного вида в разряд обыденщины. Когда новинок много, они рано или поздно приедаются — так что к году тысяча восемьсот девяносто восьмому от Рождества Христова уже никто не останавливался при виде респектабельных и дорогих мобилей. Разве что отдельные личности слегка замедляли шаг, пытаясь рассмотреть что-то сквозь плотную ткань салонных занавесок? Но и только. Успокоились и поубавили служебного рвения городовые, потихонечку наработали навык правильного открывания автомобильных дверей швейцары ... Разве что извозчики все так же неприязненно глядели на любую «Волгу», да иногда плевались им украдкой вслед — потому что эти механические кадавры чем дальше, тем больше отбирали у них самых щедрых и денежных пассажиров.
Но что же наш лимузин, неспешно плывущий по Невскому среди суетящейся мелочи в виде фаэтонов, бричек, мотоколясок и редких иностранных авто? Он как раз вежливо притормозил, пропуская нескольких пешеходов, свернул на набережную реки Мойки и уверенно продолжил свое движение. Впрочем, недолгое: прокатившись вдоль непрерывной линии зданий, автомобиль мягко подрулил к одному из подъездов и наконец-то встал. Тут же на брусчатку вышагнул важный швейцар, держащий на широком бородатом лице презрительно-недовольную мину — но при виде блондинистого господина, покидающего прохладный салон, облик привратника потек и просто сказочно преобразился.
— Ваше Сияс-во!..
Ловко совместив поклон с открыванием тяжелой створки входной двери, бородач всей своей дюжей фигурой изобразил почтительное подобострастие. Учитывая, что сторожил он не что-нибудь, а крыльцо дома, где в служебной квартире ютился сам министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте... Такое отношение к посетителю было весьма показательным. Особенно в свете того, что тот же самый швейцар не далее как полчаса назад едва ли не пинками выпроводил вполне солидно выглядевшего просителя, только-только позволив тому положить визитную карточку на специальное блюдо-поднос.
— Ваше сиятельство, Его высокопревосходительство ожидает Вас в кабинете.
В отличие от грузного привратника, более похожего на вздыбившегося бурого медведя, сменивший его невзрачно-благообразный ливрейный и поклонился правильно (не выше и не ниже — а именно так, как и полагается), и титул дорогого гостя озвучил верно. Облик потомственного лакея испортил лишь нехарактерно-острый взгляд, брошенный на черный портфель в руках князя Агренева.
«Каков дом, таковы и слуги в нем»
— Александр Яковлевич! Давненько, давненько мы с вами не виделись. Месяц? Да, пожалуй что и так.
Если швейцар олицетворял подобострастие, а лакей сословную почтительность, то хозяин был един в трех лицах, разом выказывая искреннее радушие, неподдельное уважение и сердечное дружелюбие. Улыбка его была столь открытой и бесхитростной, что князь поневоле восхитился талантами своего визави в лицедействе. Да-а!.. Это вам не банальные маски чиновничьей братии, царедворцев и прочей сановной публики, с которой Александр постоянно имел дело — и постепенно, потихоньку-полегоньку научился их читать и правильно понимать. Для создания столь достоверного облика одних только шевелений мимических мышц было мало: тут и соответствующий психологический настрой нужен, и с эмоциональной составляющей надобно хорошенько поработать... Зато и обаять можно практически любого, попутно навешав на уши правильный сорт лапши.
— Дела, Сергей Юльевич, проклятые дела. Как здоровье драгоценной Матильды Ивановны?
— Благодарствую, вполне.
Сдаваясь в плен глубокого кресла, стоящего у большого письменного стола, гость окинул равнодушным взглядом пару стопок свежей прессы — которая вот уже третий день подряд мусолила и обсуждала всего одну новость. Солидные крупные издания вроде «Санкт-Петербургских Ведомостей», «Аргументов и Фактов», «Московских Известий», «Делового мира» и «Русских ведомостей» еще берегли свою репутацию, публикуя только хорошо проверенные сведения — но более мелкие издания вываливали на читателей настоящий мутный поток, сдобренных разными предположениями и откровенными домыслами. Что там говорить, если даже чопорный «Правительственный вестник», и тот уделил несколько строк открытию крупного месторождения нефти на Самарской Луке! Авторитетные журналисты, высокое чиновничество, состоятельные финансисты, заслуженные профессора — просто-таки наперебой торопились высказаться о перспективах волжской нефти. Высказывали гипотезы, строили предположения, брызгали с газетных страниц ядовитыми насмешками в адрес оппонентов, отстаивая свою единственно верную точку зрения. Единственно, с чем были согласны абсолютно все — там, где нашлось одно месторождение, непременно должны быть еще! В деловом мире воцарилась нездоровая суета, стоимость одной мерной десятины самарской земли уверенно приближалась к аналогичным ценам на Бакинских нефтяных промыслах...
— По последнему докладу, котировки «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель» просели еще на тридцать семь пунктов! Устроили вы, Александр Яковлевич, нашим биржам переполох, нда-с!..
Уловив направление княжеского взгляда, Витте смел прессу со стола, определив ее на специальный столик.
— Небольшая встряска пойдет всем только на пользу, Сергей Юльевич.
«А за Нобеля тебе уж точно не стоит беспокоиться».
Учитывая все усиливающуюся конкуренцию со стороны банкира и нефтепромышленника Манташева, мягкое давление «Каспийско-Черноморского общества» французских Ротшильдов и откровенно хищный интерес американца Рокфеллера — главный акционер «БраНобеля» Эммануил Людвигович Нобель весьма благосклонно воспринял предложение Агренева расширить и углубить их давние партнерские отношения. Так что биржевые «качели» еще только набирали силу и ход, готовя спекулянтам-игрокам всех мастей несколько неприятных сюрпризов...
— Прежде всего, князь, позвольте довести до вашего сведения главное: вопрос касательно «Русского сберегательного банка» решен сугубо положительно! Конечно, были определенные сложности.
Минфин закатил глаза, весьма выразительно намекая на августейшую особу государя-императора.
— Все же сумма уставного капитала в сто миллионов рублей на ассигнации... Ну, вы понимаете?
Агренев понимал. Хитроумному Сергею Юльевичу действительно пришлось изрядно извернуться, нажать на множество рычагов влияния, подергать за ниточки должников и провернуть пару интриг — и все это для того, чтобы устроить Высочайшее одобрение и визирование учредительных документов и Устава столь крупного банка. Кхм, ну как крупного?.. В сравнении с иными старейшими европейскими, английскими или даже североамериканскими банками... Впрочем, у новорожденного «малька» даже перед этими китами финансового океана было одно важное преимущество — российские государи упорно не пускали в империю иноземных ростовщиков, заставляя тех действовать окольными путями и прибегать к услугам посредников. Так что перспективы перед новичком открывались крайне волнительные — особенно в свете неумолимо надвигающегося на мир экономического спада и сопутствующего ему перепроизводства и кризиса неплатежей.
— Незначительные формальности займут еще какое-то время, но в любом случае и никак не позже первых чисел следующего месяца — все необходимые бумаги будут у вас в руках.
— Благодарю, Сергей Юльевич.
— О, не стоит. Право же, давно пора было завести собственный банкирский дом, хотя бы для обслуживания ваших компаний — более того, мне не раз высказывали недоумение по поводу того, что человек вашего положения пользуется услугами сторонних финансово-кредитных учреждений.
«Да-да, вот прямо верю в твою заботу о моем благополучии».
— Ну, Волжско-Камский банк для меня не совсем чужой...
Хранитель и распорядитель имперской казны кивнул с таким понимающим видом, что сразу стало понятно — он в курсе, кто именно скупает мелкие пакеты акций озвученного банка. Вернее сказать, в чьих интересах суетится сразу дюжина как бы независимых покупателей и биржевых маклеров. Поэтому Александр предпочел перевести тему разговора на иное:
— Кстати, я слышал, что на последнем расширенном совещании Кабинета министров прозвучало много неудобных вопросов в адрес главы МВД господина Горемыкина?
Витте буквально расцвел:
— Неудобных, это, знаете ли, еще слабо сказано! Я бы выразился иначе: весьма неприятных и ставящих под сомнение саму способность почтеннейшего Ивана Логгиновича и далее занимать столь ответственный пост.
— И что же император?
Сокрушенно вздохнув, министр финансов глубокомысленно протянул:
— В принципе, решение уже принято, но вот кандидатура того, кто сменит Горемыкина... Вы же знаете нрав государя, все может перемениться в последний момент. Кстати, а вы ничего такого не слышали ненароком?
— Слухи упорно называют следующим министром ВнуДел товарища нынешнего, господина Сипягина.
— Да?
Непроизвольно потерев руки (приятно, когда все идет по плану!) Витте спохватился и стер с лица довольную улыбку:
— Кстати, в связи с нашими, гм, делами — надеюсь, я не ввел вас в излишние хлопоты?
— Пустое, Сергей Юльевич. Я все равно собирался строить еще один металлургический завод — ввиду того, что существующие перестали покрывать нужды моих производств в белой жести и сортовом прокате.
— Да-да, мне докладывали, что в Департамент торговли и мануфактур подали документы об учреждении в Липецке соответствующего завода... Полагаю, с приобретением вами Брянского рельсопрокатного и железоделательного, все приготовления будут свернуты?
— Отчего же? С вашего позволения, липецкую заявку переделают с паевого товарищества на открытое акционерное общество, и продолжат работы.
Чуть-чуть наклонившись и добавив в голос толику доверительности, блондинистый архимиллионер признался, что он давно уже планирует акционировать большую часть своих компаний и предприятий. Собственно, только и дожидается, когда же наконец вступит в силу соответствующий закон, о котором много кто слышал, но (увы и ах!) мало кто его видел.
«Ого, как глазки-то засверкали!».
С явным трудом и большим усилием воли не став развивать столь благодатную тему, Витте слегка попенял оружейному магнату на то, что он-де немножко обидел бывших акционеров Брянского металлургического гиганта. Ну, когда приобретал у них во время биржевой паники акции завода по цене чуть выше бумаги, на которой те были напечатаны. Вот только любому, хоть чуть-чуть знакомому с манерой общения хитроумного минфина было ясно, что Сергей Юльевич всего лишь «отрабатывает номер»: его попросили чуть надавить и намекнуть на некоторую справедливую компенсацию — он это и исполнил. Тем более что учредители и основные акционеры никаких претензий не предъявляли (им-то заплатили полную стоимость!), и вообще были весьма довольны тем, как разрешилась непростая ситуация в Бежице. Конечно, не будь всех этих забастовок и расстрела бедных казаков, даже такой известный богач как князь Агренев не смог бы приобрести достаточно крупный пакет акций — но раз уж получилось, как получилось...
— Кстати, раз уж разговор зашел о компаниях, то мне не помешал бы ваш дружеский совет.
Щелкнув пряжками, портфель выпустил на свободу некоторое количество тоненьких канцелярских папок в новомодном пружинном переплете.
— О, разумеется! Вы же знаете, я всегда готов... Так сказать, сообразно обстоятельствам, хе-хе!
Не сотрясая более воздух ненужными словесными прелюдиями, хозяин кабинета деловито потер ладони и начал вникать в обстоятельства молодого князя.
— «Мурманская горно-металлургическая компания». Прошу.
С легким хрустом новенького картона раскрывая поданную ему укладку, Витте с отстраненной улыбкой заметил:
— Какое-то нехарактерное для вас название, Александр Яковлевич?..
Скользнув глазами по коротенькому списку учредителей, министр финансов сам же и ответил на свой вопрос:
— Ну-с, господа Тиссен и Крупп — это понятно. Дойче-банк тоже не вызывает вопросов, но вот две последних строчки?
— Это мои деловые партнеры из Швейцарии — весьма достойные и порядочные люди, готовые инвестировать в русскую промышленность часть доверенных их заботам капиталов.
Намек на альпийских банкиров был столь толстым и понятным, что тема себя мгновенно исчерпала.
— Никель из Печенги, медно-никелевые руды Мончегорска, вывоз готовой продукции через... Покамест только строящийся Романов-на-Мурманске? А вот тут, вижу, у вас еще и алюминий?.. Разве в тех местах обнаружили залежи необходимого сырья?
— И в немалом количестве.
— Да-да, вот и справка. О?!? Действительно, неплохо.
Бегло пролистав оставшиеся страницы и одобрительно похмыкав, Витте вернулся к титульному листу, на коем некто заботливо разместил зелененький квадратик самоклеящейся бумаги. Поглядел на сумму уставного капитала, радующего глаза множеством нулей.
— Да-с.
Вновь обласкал взглядом одинокую двойку с процентным значком, и быстренько прикинул в уме, сколько это будет — два процента от почти сорока миллионов на ассигнации?..
— Думаю, в данном случае решение будет сугубо положительным. И — в кратчайшие сроки! Да-с, только так, и никак иначе!..
«Эка тебя разобрало...»
Подхватив этикетку, министр перенес ее в настольный блокнот для особых записей, заодно черкнув в последнем несколько коротких строчек. Закончив с этим, радушный хозяин перекинул листочек с записями, освобождая место для новой цветастой бумажки — и очень выразительно поглядел на следующую укладку. По счастью, гость был очень понимающим человеком, и дважды намекать ему не пришлось:
— Прошу — «Международная железорудная компания».
— Как я понимаю, и в этом случае имеет место быть совместное?..
Заглянув в папку, Сергей Юльевич с легкой ноткой удивления констатировал:
— Австрийцы? Честно признаться, не ожидал. Да-с, не ожидал.
С виду небрежно полистав уставные документы, хозяин имперских финансов уперся взглядом сначала в размер складочного капитала, а затем в список распределения акций. Вот над последним он и завис, пытаясь понять — отчего это князь Агренев уже второй раз подряд проявляет столь удивительную скромность в аппетитах? Никаких тебе привычно-сакраментальных «пятьдесят процентов плюс одна акция», особых условий, хитрых формулировок и всего прочего, чего можно было бы (да что там — нужно!!!) ожидать. Сомнения государственного мужа были столь велики, что очередной зелененький квадратик-самоклейка удостоился лишь мимолетного взгляда.
— И где же?.. А, знаменитое обилием металлических заводов Криворожье...
Вникнув в суть и оценив размах планирующейся русско-австрийской дружбы, Сергей Юльевич воздал должное широте замысла:
— Гм, солидно. Особенно размер будущего карьера и планируемые объемы годовой выработки. Признаться, я не ожидал, что там найдется столь большое, и самое главное — свободное месторождение. Неужели и в самом деле?..
— Вне всяких сомнений, Сергей Юльевич — ОБА участка весьма перспективны. Конечно, для их освоения потребуются солидные вложения...
— Так их все же два?
Замысел князя моментально стал понятен: отдать под разработку меньшее и худшее из месторождений, дождаться, пока австрияки все организуют и наладят — а потом придти на все готовое, заодно обеспечив свои заводы сырьем на многие десятилетия вперед. Если же вдобавок ко всему устроить кратковременные биржевые качели с котировками, и немножечко «уронить» рынок железной руды, то и вовсе вырисовывается существенная прибыль... А что, вполне в духе Агренева?!
— Занятно, весьма занятно.
Под успокаивающий шелест медленно перелистываемых страничек, разум блестящего интригана пытался понять — что же так царапает и не дает успокоиться? Есть, определенно есть еще какой-то подвох, который он проглядел! И не только сейчас, но и в первой укладке: ну ведь невозможно за неполный десяток лет стать архимиллионером тому, кто дает больше, нежели берет! Не-ет, милостивые государи, люди подобного склада всегда выжимают из ситуации все, что только можно — и даже чуточку больше. А вот скандалов и прочего избегают, ведь большие капиталы любят тишину... Гм, возможно, в этом и есть разгадка? Стоило только задаться вопросом, кто больше всего проиграет от падения цен на железную руду, как министру на ум пришли бельгийские компании, плотно «засидевшие» своими металлургическими заводами южные провинции Российской империи. Правда там же отметились и русские купцы, и французские предприниматели с английскими банкирами, и даже германские промышленники с североамериканскими бизнесменами — но все же первую скрипку несомненно играли подданные Леопольда Бельгийского. Выступать против такого «металлического» лобби в одиночку даже промышленному магнату Агреневу было... Гм, чревато. Или ценовым демпингом на понижение — или даже картельным сговором всех против него одного. Вот если предварительно собрать весьма представительную компанию австрийских промышленников, поманив их сладкой морковкой крупного и весьма богатого месторождения, выставить их на передний план и передоверить общение с недовольными конкурентами?.. А ежели рассуждать совсем уж отвлеченно, то что мешает князю спровоцировать свару между австрийскими «новичками» и бельгийскими «старичками», довести ситуацию до войны на истощение финансов — а потом разом подмять все под себя?
— Да, весьма интересно.
Погладив кусочек бумаги, Сергей Юльевич медленно пересадил «зелень» на блокнотную грядку, не забыв черкнуть понятный только самому себе комментарий. Время покажет, правильно ли он все понял и угадал — да и вообще, надо бы обстоятельно и не спеша поразмыслить, как с толком использовать открывшееся знание. И как лучше встроить оное уже в свои планы. Мало ли, кто там что хочет и замышляет! Между прочим, у него в бельгийских деловых кругах тоже есть давние и весьма хорошие... Кхм, партнеры. А так же кое-какие обязательства и негласные договоренности — причем некоторые он заключил еще в те славные и далекие времена, когда он проживал в Киеве и был всего лишь начальником службы эксплуатации в Обществе Юго-Западных железных дорог. Что же теперь прикажете, плюнуть на столь давнюю дружбу и все забыть?
— Ожидаются сложности, Сергей Юльевич?
— Право же, ничего такого, что стоило бы вашего внимания... Что там у нас на очереди?
Подивившись про себя богатой палитре чувств почтеннейшего финансового гешефтмахера, князь передал третью, и последнюю для сегодняшней встречи укладку.
— А вот теперь сразу видна ваша рука, дорогой вы мой Александр Яковлевич!
Чуть отдалив картонку обложки от глаз, министр с чувством и расстановкой прочел:
— «Русская газопромышленная компания»! Так-так, дайте-ка попробую угадать: производство светильного газа в качестве топлива для ваших автомобилей? Или есть намерение потеснить «Общество освещения газом Санкт-Петербурга», кое практически монопольно владеет...
Не прекращая монолога, Витте открыл и прочитал титульный лист. Удивленно сморгнул, пробежал глазами по строчкам еще раз, и с отчетливым недоумением вопросил:
— Гелий?!? Если мне не изменяет память, то это...
Покрутив пальцами в воздухе, хозяин кабинета не без труда подобрал наиболее точную формулировку:
— Что-то из области высокой науки, не так ли?
Озадаченно кашлянув, Сергей Юльевич припомнил о давнем и весьма плодотворном сотрудничестве князя с господином Менделеевым — иные злые языки не гнушались оное называть откровенным покровительством, временами доходящим чуть ли не до опеки. Так вот: вспомнив это обстоятельство, минфин сразу же посветлел лицом: похоже, «Русская газопромышленная» организуется в интересах прославленного химика? Вот только первый же взгляд на цифирь уставного капитала убил это предположение, что называется, на корню. Нет, князь конечно покровитель и благотворитель, но не до такой же степени?.. Ухнуть почти тридцать миллионов рублей на строительство опытной установки и какой-то там лаборатории, это даже архимиллионеру Агреневу в голову не придет!
— Я несколько озадачен, Александр Яковлевич. Неужели вдобавок к самарской нефти вы обнаружили еще и значимое месторождение сего... Гм, вещества?
Едва заметно пожав плечами, гость обаятельно улыбнулся прямо в хозяйское пенснэ:
— Ну что я могу сказать? Последнее время мне определенно везет.
Неопределенно хмыкнув в ответ, министр продолжил знакомиться с бумагами:
— Село Елшанка в сорока верстах от Саратова?.. Хм, и кто бы мог подумать.
Облик министра посетили умеренные сомнения, плавно перешедшие в едва заметную тень недоверия и осторожного вопроса. Впрочем, расшифровать сию небольшую пантомиму было не сложно — деликатный Витте всего лишь озвучил без слов что-то вроде «Я определенно не понимаю, зачем вам все эти высокие научные материи?!». А ежели все упростить и сократить до предела, то и вовсе получалось сакраментальное «В чем ваша выгода, князь?!?»
— Сергей Юльевич. Вы, как человек высокообразованный, несомненно в курсе того обстоятельства, что все без исключения нынешние дирижабли используют для полетов газ под названием водород?
Левая бровь министра отчетливо поползла вверх, выражая его удивление. Причем здесь?..
— И разумеется, вы помните, что чистый водород весьма опасен в обращении и готов взорваться от малейшей искры.
Уже и правая бровь вельможи сдвинулась с места, а удивление начало перерастать в недоумение — уж лекции по химическим наукам он точно не ожидал.
— Но если водород несколько разбавить гелием, то получившаяся смесь будет полностью равнодушна к огню...
— Ах вот оно что!
В голове минфина как-то сама собой возникла картинка, как-то увиденная на одной забавной французской открытке: синее небо без единого облачка, полдюжины разнокалиберных воздушных пузырей вдали — а на переднем плане двухместный прогулочный дирижабль, в кабине которого щеголеватый франт и юная прелестная кокотка. Тогда он всего лишь посмеялся над фантазиями парижских книгоиздателей, выпустивших столь забавный лубок. А теперь вот не до смеха — потому что опытный нос Сергея Юльевича учуял запах будущей монополии. Потому что если к скорости и удобству воздушного полета добавится его же безопасность, агреневский «Аэрофлот» станет в мире компанией-перевозчиком номер один.
— Ну что же, целиком и полностью поддерживаю это ваше начинание, Александр Яковлевич. Хотя, конечно, цифра планируемых вами затрат вызывает некоторое... Удивление, да-с.
— О, тут и вовсе никакой тайны: непосредственно гелия в месторождении довольно незначительный процент, все остальное — обычный природный газ. По счастью, известный вам господин Менделеев и его ученики разработали несколько способов, позволяющих выделать даже из столь малополезного сырья кое-какую продукцию с хорошими коммерческими перспективами...
Витте немедля пододвинул укладку к себе, продолжая внимательно слушать. Нужная страничка все не находилась, но уж когда отыскалась и Сергей Юльевич ее освидетельствовал — он немедля расплылся в искренней улыбке. Более того, особа, приближенная к трону, не постеснялась даже зачесть этот список вслух, причем голос вельможи был наполнен такими тонами и вибрациями, словно декламировалось как минимум любовное стихотворение...
— Сера, светильный газ, топливо для горелок, синтез аммиака, производство лаков, красок и клеев, ряда лекарственных препаратов — и даже удобрений? Прелестно, просто прелестно.
Радость министра финансов становилась понятнее, если вспомнить о сложных отношениях Российской империи и Второго рейха в части торговых тарифов и таможенных пошлин. Любое крупное русское предприятие химического толка на землях империи было для немцев как... Серпом по неким нежным органам, упоминать о которых в приличном обществе непозволительно. Пусть строительство только первой очереди Саратовского газоперерабатывающего завода займет около четырех лет — зато потом у Витте появится крайне веский аргумент, который он непременно и с большим наслаждением использует при заключении с немцами очередного десятилетнего Договора о торговле. Уж так использует, что по самые гланды!!!
Однако, среди забот о государственном благе не стоит забывать и о себе. Да и некоторые приятели будут очень признательны за возможность получить долю в столь перспективной компании... Поглядев на зеленый квадратик самоклейки, Витте самым решительным образом зачеркнул выведенную на ней циферку, вписав свою. После чего, по-прежнему не убирая чернильную ручку и интимно понизив голос, осведомился тоном завзятого сердцееда:
— Как вы отнесетесь к возможности приобретения казной некоторой части акций «Русской газопромышленной компании»? Смею заверить, по очень, я бы даже сказал — чрезвычайно выгодной для вас цене?
Александр, мягко говоря, изрядно удивился. Причем, отчасти, даже нецензурно (но разумеется, не вслух, и ни в коей мере не показав этого внешне).
— Ну, так сразу ответить я, пожалуй, и не готов. Вы же понимаете, необходимо согласовать все с остальными компаньонами? Впрочем...
Подхватив из стаканчика еще одно чернильное перо, князь внес свои правки в оформление самоклеящейся этикетки.
— На таких условиях решение наверняка будет положительным.
Однако несчастную циферку вновь безжалостно исправили в большую сторону.
— Кстати, не помню, слышали ли вы о целевых кредитах Государственного банка всего под два с половиной процента годовых?
Перо в руках гостя зависло над квадратиком бумаги, и — заинтересованно ткнулось в уголок. Так, обозначить присутствие, и не более того.
— Доводилось, но знаете, как-то без особых подробностей?..
В ходе изложения и обсуждения тех самых подробностей хозяин и его гость полностью исчеркали лицевую часть самоклейки и вынужденно перешли на оборот. Впрочем, согласия они все-таки достигли, вот только на этикетке к тому времени уже и живого места не осталось. Гм, в смысле — чистого!
— Ну что же, на этом с делами можно считать поконченным?
— Еще буквально пара вопросов, Сергей Юльевич. Вы как-то упоминали о том, с какими сложностями идут переговоры касательно устройства железной дороги через Манчжурию к Тихому океану?
Витте в ответ изобразил фигурой один большой вопрос — эти самые переговоры с китайским премьер-министром Ли Хунчжаном тянулись уже почти год, и конца-края им видно не было. Зато запросы и аппетиты наглого (и жадного) ханьца совсем наоборот, росли с завидным постоянством!
— До меня дошли слухи, что некоторым чиновникам императрицы Циси заплатили весьма солидное вознаграждение, дабы они поелику возможно затягивали этот вопрос.
— И кто же?
— Это в слухах не упоминалось. Возможно, это были некие джентльмены, а может и мсье, тут мнения расходятся. К сожалению, проект Манчжурской дороги не встретил в европейских и североамериканских кругах должного понимания...
Понимание того, что бюджет на подкуп Ли Хунчжана придется кардинально пересмотреть в сторону увеличения, изрядно подпортило настроение давнему и последовательному стороннику русско-китайской дружбы.
— Н-да.
Однако — долг, как известно, платежом красен! Хотя обычно Витте и придерживался несколько иного правила, гласящего, что оказанная услуга уже ничего не стоит.
— Раз уж зашел разговор о слухах: недавно в высоких сферах принято решение о выделении Статистического комитета министерства Внудел в небольшой отдельный департамент.
Было отчетливо видно, что ничего нового князь пока не услышал.
— Возглавит который некто Васильев, генерал-майор из Отдельного корпуса жандармов, весьма отличившийся в нашумевшем деле с разгромом партии еврейских мастеровых «Бунд».
Поглядев на отставного офицера Пограничной стражи, главный финансист Российской империи словно бы невзначай поинтересовался:
— Если не ошибаюсь, вы одно время служили в одном округе?
— Именно так. Более того, сей господин некоторым образом курировал Ченстоховскую бригаду, так что мы не раз виделись и даже лично общались.
— Вот как? И что же он за личность?
— Одно время я полагал его очень порядочным человеком и дворянином, и при встречах без каких-либо сомнений приветствовал рукопожатием. Вы ведь знаете, Сергей Юльевич, я человек широких взглядов и многое могу понять — но когда я уличил собственного денщика в доносительстве, и доподлинно выяснил, к кому тот бегает на свидания...
Сделав паузу, Александр подвел общий итог:
— Именно этому жандарму я руки больше не подам.
Тонко прочувствовав момент, хозяин блеснул подходящей цитатой на латыни:
— O tempora! O mores!
— Вы несомненно правы: времена меняются, а сущность человеческая все та же.
Согласно кашлянув, политик продолжил благодарить (и платить) за важные сведения из Китая:
— Должен заметить, что новоиспеченный генерал-майор о вас явно не забыл: мне уже несколько раз приходилось замечать его пристальнейший к вам интерес. Вдобавок у него в департаменте нашел приют еще один излишне любопытный жандарм — а это, знаете ли, сигнал уже вполне определенного толка... Ведь полковник Молчанов вам тоже — знаком?
Выдержав паузу, аристократ-промышленник едва заметно кивнул, показывая что все услышал и принял к сведению. Витте же, потерев ладони и почти незаметно стрельнув глазами на стрелки больших каминных часов, деловито осведомился насчет второго вопроса, который желал непременно обсудить с ним его дорогой друг.
— Да, конечно. Управляющие некоторых моих компаний имеют намерение обратиться в Государственный банк, с прошением о предоставлении кредитной линии под умеренный процент...
Понимающе улыбнувшись, министр финансов демонстративно перекинул блокнотный лист и подхватил ручку:
— Могу заверить, что с моей стороны вам стоит ожидать лишь самое благожелательное отношение. О какой сумме пойдет речь?
— Двести пятьдесят миллионов рублей на ассигнации.
Бряк!
Изукрашенный тонкой резьбой малахитовый цилиндрик с золотым пером на конце выпал из дрогнувших пальцев, посадив на зеленое сукно столешницы некрасивую кляксу.
— Собственно, вот тут все необходимые подробности.
На выложенную перед ним укладку хозяин кабинета посмотрел с таким видом, будто бы ему предложили взять в руки живую змею. Которая, вдобавок, его обязательно цапнет — и весь вопрос в том, насколько же ядовита эта гадина?..
— Александр Яковлевич, для вас не тайна, сколь велико мое к вам расположение. Но вы же понимаете, что просимое — не в моих силах? Порядок действий в данном случае весьма строг: не более пятисот тысяч для одной компании, и не менее чем под четыре с половиной процента годовой ренты.
Видя, как гость собирается что-то сказать, Витте поспешил обозначить еще пару важных моментов:
— Правила Высочайше утверждены, и в обозримом будущем вряд ли будут пересмотрены!.. Не говоря уже о том, что в казне просто нет таких денег, и взяться им просто неоткуда.
— В любом законе или уложении, ежели постараться, можно непременно отыскать одно-два подходящих исключения. Однако же, дальнейшая наша беседа без хотя бы поверхностного знакомства с предметом обсуждения?..
Под прямо-таки понукающим взором князя, министр финансов нехотя нацепил пенсне и раскрыл папку-«гадюку».
— Так-с, что тут у нас? Кредитная линия в размере... Для устройства ряда химических фабрик, список коих в приложении нумер один? Так же имеется в виду и устроение предприятий для добычи необходимого для работы фабрик сырья — как и некоторых смежных производств, отсутствующих в настоящее время, но безусловно необходимых для?.. Гм.
Поглядев на вымогателя, покушающегося на нежно любимую и бережно хранимую имперскую казну, Витте весьма выразительно вздохнул и вновь вернулся к тексту, уделив особое внимание не только разделам об обеспечении просимого кредита...
— Александр Яковлевич, и вы согласны так рискнуть?! В случае неудачи, это же верное банкротство, а то и полное разорение?..
Но и желаемым условиям предоставления долгосрочного займа:
— На пятнадцать лет под три процента годовых, да еще и с отсрочкой первых платежей на четыре года?!? Князь, да где же вы такие условия видели?
Всем своим обликом демонстрируя праведное (и вполне справедливое!) возмущение, министр не забывал перелистывать страницу за страницей, подбираясь к «приложению номер раз». А потом и номер два, еще более интересного ввиду наличия в нем перечня продукции, которую планировалось выпускать на будущих химических фабриках и комбинатах.
— Э-ээ?.. Кхм, изрядно.
Очень внимательно прочитав все четыре страницы убористого текста, влиятельнейший вельможа грустно вздохнул и неподдельно опечалился. Ах, если хотя бы четверть поименованного в списке выделывали в России — как бы стало хорошо!..
— Сергей Юльевич, я прекрасно понимаю, что прошу от вас невозможного. Именно поэтому Его императорское высочество Михаил Александрович вскоре будет иметь с государем беседу на интересующую нас тему. И, если Великий князь будет достаточно убедителен, то, помимо решения вопроса с займом, в число акционеров войдет и его старший брат.
— О?!? Так это же совершенно меняет дело? В случае успеха переговоров, разумеется. Но в таком случае мои дружеские советы вам попросту и не...
— Будут просто бесценны! Ведь государь обязательно поинтересуется вашим мнением — и мы прекрасно знаем, что именно оно и будет определять, состоится ли положительное решение по столь важному для меня вопросу.
Вот теперь Витте действительно все осознал. Побарабанив пальцами по столу, и ковырнув ногтем подсохшее чернильное пятнышко, имперский казначей выразил осторожное сомнение:
— Александр Яковлевич, а в том чисто гипотетическом случае, ежели?.. Ведь в казне действительно нет необходимых сумм.
— Зато есть право эмиссии, позволяющее допечатать необходимый денежный объем. Деньги пойдут на оплату механизмов и материалов, выделанных внутри империи, трудиться на строительстве тоже будут работники из крестьян и мастеровщины — так что небольшой дополнительный выпуск ассигнаций, будучи наполнен товарным содержимым, послужит лишь исключительно на пользу российской экономике.
— Все-то вы знаете, князь.
— Ну, до вас мне в любом случае далеко. А что, неужели у империи с финансами действительно... Не вполне?
Выдав что-то среднее между кашлем и фырканием, Сергей Юльевич не глядя воткнул чернильную ручку в малахитовый стаканчик-держатель:
— Не вполне? Это, знаете ли, еще мягко сказано! Великий князь Александр Михайлович ровно с ума сошел, требует и требует от меня денег на новые крейсера и броненосцы, постоянно придумывает в своем Морведе какие-то нелепые новшества, желает проводить учения непременно с боевыми стрельбами...
Папочка с обоснованием кредитной линии от Госбанка словно сама по себе переехала в верхний ящик стола, к уже лежащим там трем укладкам.
— Новый военный министр Куропаткин мало от него отстает, скорее уж стремится во всем превзойти! Представляете, он упорно настаивает на необходимости проведения в западных округах больших маневров — причем КАЖДЫЙ год!?! Каково, а?
Скинув пенсне с переносицы в подставленную руку, хозяин кабинета извлек из жилеточного кармана специальную бархотку и начал вдумчиво протирать стекло.
— Хорошо известный вам господин Ванновский удивительно быстро освоился в должности министра народного просвещения — и теперь в обществе все только и обсуждают недавний Указ государя-императора об устройстве сразу четырех новых Политехнических институтов в Ярославле, Нижнем Новгороде, Казани и Хабаровске. И никто уже не помнит, что я еще пять лет назад предлагал то же самое, только в Варшаве, Киеве, Москве и Петербурге!..
«Вот и зря, прекрасно я все помню — а в особенности, сколько у меня денег ушло, чтобы утопить это твое предложение...»
— Если я правильно помню, вы ратовали именно за университеты. Ванновский же добился Высочайшего одобрения на институты, а это несколько разные... Гм, вещи?
— И все же! Нет, я допускаю, что в Санкт-Петербурге новый университет видится излишним, да и в Москве проще и быстрее расширить уже имеющиеся заведения. Так же мне понятны сомнения государя и касательно Варшавы, поляки печально известны своей склонностью к вольнодумству и бунтам. Но князь, чем им так не угодил Киев? Тот самый Киев, который — мать городов русских?
Александр немедленно показал, что всецело разделяет благородное негодование народного просветителя — и даже принимает заслуженный укор. Да и чего бы и не принять, если оба собеседника доподлинно знали, кто именно проталкивал и всячески лоббировал решение основать небольшие Политехи именно в Ярославле, Казани, Владивостоке и Хабаровске — причем в последнем открыть еще и отделение Владивостокского института Востоковедения? Кто-то скажет: ага, разведчиков будут готовить! И будет в корне неправ, потому что «географов» выпускает совсем другое заведение — а вот хороших переводчиков (особенно военных) Российской империи определенно не хватает... Однако, возвращаясь к укору одного и виноватости другого: посчитав, что с прелюдиями можно уже заканчивать, Сергей Юльевич Витте наконец-то огласил свою цену за содействие развитию русской химической промышленности:
— Александр Яковлевич, помните, я как-то предлагал вам перейти из Военного ведомства в министерство финансов. Вы, случаем, не надумали?
«Ну вот, начинается»
— Гхм. Предложение лестное и заманчивое, не скрою. Но мне несколько неясно, чем именно я могу быть вам полезен, и в качестве... Кого?
— Ну как же?!? И вам, и тем более мне уже давно ясна необходимость разделения Департамента торговли и мануфактур на два отдельных и полностью самостоятельных учреждения!.. Разумеется, вопросы торговли, пошлин, налогов и акцизов останутся в ведении нынешнего директора департамента Ковалевского.
Закончив полировать линзы, министр убрал оптику в небольшой футлярчик и перешел непосредственно к конкретике:
— В ведение Промышленного департамента планируется передать фабричную инспекцию, Комитет по техническим делам, особое присутствие по рассмотрению жалоб на действия фабричной инспекции, и Главную палату мер и весов — любимое детище господина Менделеева...
Если отбросить всю словесную шелуху, то почтеннейший государственный муж хотел лишь одного. Чтобы его наконец уже избавили от необходимости разбираться с желанием пролетариев жить и работать по пресловутому «агреневскому кодексу» — и нежеланием фабрикантов вводить этот самый кодекс у себя. Ну и, соответственно, чтобы не было всех этих забастовок с одной стороны и ответных локаутов с другой. Что вообще за манера такая у нынешних заводчиков, чуть какие волнения, сразу полицию или казаков вызывать? Времена-то нынче иные, господа мои, и прежней палочной дисциплиной и угрозами тюрьмы и каторги от рабочей скотинки многого не добьешься! Эвон, в представителей власти уже постреливать начали — так что теперь, прикажете к казачкам артиллерию прикреплять?!?
— Ну что же... Должен признать, что сама мысль набраться ценного опыта — да еще и под вашим непосредственным руководством, Сергей Юльевич, весьма меня воодушевляет. Недаром ведь говорят, что лучше уж с умным потерять, нежели с глупым найти?
Лесть была столь уместной и качественной, что хозяин кабинета поневоле улыбнулся. Усадив в кресло Промышленного департамента самого Агренева, министр сможет столько всего «потерять и найти», что мало не покажется никому — и в особенности недругам самого Витте!
— Есть лишь один незначительный момент, который меня несколько смущает.
Блеск хозяйской улыбки несколько поблек, но все еще впечатлял — ведь принципиальное согласие уже прозвучало.
— До недавнего времени в моих планах было выслужить военного советника, и после этого немедля подать в отставку...
— Право же, Александр Яковлевич, это совершенные пустяки! Могу твердо обещать вам коллежского советника сразу по вступлении в должность — а с вашими способностями Вы года через два и до статского советника дорастете?..
Одним лишь жестом выразив как отрицание, так и сожаление, гость едва заметно вздохнул:
— Мне необходим именно указанный мной чин. Дело в том, что при определенном желании он... Кхм, может быть конвертирован в подходящие должности не только по линии Военного министерства, но и практически в любом статском ведомстве.
Витте откровенно не понимал, в чем тонкость, или хотя бы сложность момента — до тех самых пор, пока князь не раскрыл кое-каких своих планов:
— Я сомневаюсь, что мои способности позволят мне в будущем занять пост министра финансов...
Сергей Юльевич от таких слов как-то немножечко напрягся.
— Но вместе с тем, полагаю, их все же достаточно, чтобы возглавить Военвед... Со временем, конечно.
Незаметно выдохнув, хозяин кабинета одобрительно покивал — столь здравый, и в то же время безопасный для себя карьеризм он только приветствовал.
— К сожалению, определенные обстоятельства делают невозможным мое досрочное произведение в следующий чин, поэтому я прошу определенную отсрочку: год, быть может полтора — но никак не больше. После этого вы можете всецело на меня рассчитывать.
Заодно и вопрос с предоставлением кредитной линии так или иначе решиться — и это Витте тоже прекрасно понимал. Проблема была в том, что Агренев как глава департамента ему был нужен, что называется, «еще вчера»!
— Кхм. Вы не будете возражать, ежели я продвину решение этого вопроса?..
— В этом случае я рискую получить дурную славу «скороспелки», получившего чин в обход установленных правил — с весьма прискорбными последствиями для моей репутации в среде русского генералитета. Увы, но некоторые негласные традиции и установления в военной среде лучше и не пытаться обойти.
Видя, как неподдельно расстроился главный имперский казначей, князь поинтересовался — а нельзя ли в качестве временной меры устроить некоторое... Ну, совместительство, что ли? В том же Военведе он чиновник вне основного штата, что мешает приписать его и к Министерству финансов на тех же условиях? Некоторые вопросы и дела он сможет решать и в таком состоянии — в последнее время у Александра что ни месяц, так служебная поездка за границу. Тем же германским промышленникам совершенно неважно, в качестве кого принимать своего русского коллегу: как чиновника Военного ведомства, или же в ипостаси внештатной «чернильницы» Министерства финансов. Французским деловым кругам вообще неважно, в каком статусе к ним пожалует Агренев — пусть только приедет, а уж темы для бесед обязательно найдутся, и насчет частных интересов, и насчет государственных!..
— Что же, такой образ действий видится мне вполне подходящим.
Покинув свое место, Витте приблизился к вставшему гостю и протянул руку, окончательно закрепляя их небольшой, но такой важный договор — и одновременно подводя черту под деловыми переговорами. Однако не успели они обменяться положенными по этикету фразами, как дверь кабинета распахнулась, пропуская супругу министра финансов.
— Серж, ну сколько же можно тебя ждать? Стол давно накрыт, и... Ох, князь! Какая приятная неожиданность!!!
Выглядела милая Матильда Ивановна на все сто — тысяч рублей на ассигнации, естественно, как и положено министерше. Как бы скромное домашнее платье, простая с виду прическа, небольшие безделушки в десяток карат на шее, пальцах и в мочках ушей, удачно подчеркивающих ее зрелую привлекательность... Увы, но высший свет упорно не желал принимать дочку еврейского трактирщика, хотя бы и сделавшую (пусть и не с первого раза) блестящую брачную карьеру: ей улыбались, вежливо общались, иные даже и раскланивались — и вместе с тем, держали на расстоянии. Как тут не грустить от такой несправедливости? И как не радоваться, «нечаянно встретив» у себя в гостях князя Агренева?.. Разумеется, приглашение от хозяйки на чай (с возможностью плавной трансформации оного в полноценный обед) немедленно прозвучало, и конечно же, было с искренней благодарностью принято. Правда, последняя эмоция у Александра была связана не столько с возможностью похлебать хорошо заваренного напитка, сколько с надеждой запустить в оборот посредством госпожи Витте одну крайне полезную для себя сплетню... Так что чай он пил, почти не ощущая его терпкого вкуса. Зато и без спешки, шаг за шагом выплетая вязь слов и потихонечку подготавливая почву для правильного слива важной информации. Для начала поделиться свежими новостями о том, как идет к завершению переустройство Алексеевского дворца под нужды и вкусы нового хозяина — не забыв мельком упомянуть и о том, что Великий князь Михаил Александрович уже несколько раз говорил о своем желании устроить небольшой пробный раут, как бы в честь новоселья. Официальных мероприятий до своего совершеннолетия ему конечно давать нельзя — но сколько там до него осталось? Пфе, неполных полтора года!
— Тем паче, что некоторых других молодых Великих князей подобные обстоятельства ничуть не смущают.
Намек на молодое поколение клана Владимировичей вышел толстым до неприличия: вот уж кто умел веселиться, так это они! Затем беседа плавно перешла на дорогие игрушки, столь милые сердцам взрослых мальчиков и девочек, и вот тут вне всякого сомнения лидировала новость о грядущем объединении трех крупнейших российских ювелирных фирм. Да, именно трех — потому что немец Фаберже и швед Болин смогли уговорить последнего из «тяжеловесов» ювелирного рынка империи и владельца соответствующей компании швейцарца Фридриха Кёхле войти в намечающийся картель, название которого покамест держалось в строжайшей тайне.
— Думается мне, наши почтенные придворные ювелиры просто никак не могут договориться, чья фамилии будет первой на вывесках. Ну и, наверняка, есть еще желающие влиться в тесные ряды столь славного картеля?
Глядя на гостя, Матильда Исааковна... Пардон, конечно же Ивановна! Так вот, она задумчиво прикоснулась к своему изящному жемчужному ожерелью: помимо чисто женских достоинств, мать-природа одарила ее еще и незаурядным умом, дополненным определенной толикой деловой сметки. Помимо родственников (о которых грех забывать), у нее хватало и просто близких друзей, помогавших идти по жизни и подниматься со ступени на ступень. Взаимовыгодная дружба, это ведь не только приятно, но и полезно, не правда ли? Особенно, если толком и делать ничего не надо — только слушать одних, и советовать насчет выгодных вложений другим.
— Вы полагаете, картель будет расширяться и дальше?
— Предполагаю — всего лишь. Зато то обстоятельство, что все остальные ювелирные компании в Санкт-Петербурге и Москве несколько... Гм, штормит. Вот в этом у меня нет никаких сомнений.
В ответ на вопрошающий взгляд супруги Сергей Юльевич едва заметно улыбнулся и кивнул, показывая, что если его душенька желает, то они непременно вернутся к этой теме попозже.
— Александр Яковлевич, до меня тут дошла изумительная весть: поговаривают, что Его императорское высочество Михаил Александрович собирается заказать постройку ВОЗДУШНОЙ яхты?..
Приподняв чайную чашку на манер бокала с шампанским, Агренев шутливо ей поболтал:
— Так и есть. Мишель...
Слушая князя, хозяева тактично не заметили прозвучавшей оговорки. Кстати, весьма польстившей их самолюбию: ведь дружеские прозвища членов августейшей семьи не для чужих ушей — а только для самых близких и доверенных! Александр же, охотно подтвердив слушок, и не забыв расцветить его парой пикантных подробностей о большой двухспальной кровати, запланированной к установке на летающую яхту, начал подбираться все ближе и ближе к интересующей его теме. С будущего великокняжеского «Сапсана» эксклюзивной сборки разговор перешел на обычные серийные «Чайки», затем на те из них, что летали по южным провинциям необъятной Российской империи...
«Да мать вашу за ногу! Клюнете вы уже, или нет?!?».
—... подвешенную на веревках бочку оранжевого цвета? Кстати, и ведь именно над тем самым Криворожьем, Александр Яковлевич, о котором мы с вами недавно говорили?!?
От долгожданного вопроса по спине князя пробежались мурашки. Наконец-то! Внимательно посмотрев на хозяев и сделав вид, что быстро что-то обдумал и положительно решил, Агренев с чуточку небрежным видом начал свое соло:
— Верно, Сергей Юльевич. Что же, в свете наших договоренностей, думаю, я могу несколько приоткрыть, так сказать, флер тайны... Некоторое время назад группа химиков из Лабораторий Менделеева смогла выделить сразу два редких металла, русений и радий. Первый не представляет особого интереса, ибо жутко ядовит, а вот второй обладает замечательным свойством испускать невидимое излучение, по своим свойствам схожее с икс-лучами в аппарате Пильчикова. Отличие у них одно: икс-лучи свободно пронзают человеческую плоть, а установка на основе радия — землю и воду. Причем чем больше этого замечательного металла использовано, тем глубже в земные недра можно заглянуть...
К чести министра финансов Российской империи, челюсть на своем месте тот удержать смог — хотя перспективы открытия уловил моментально. И поверил в его реальность тоже сразу и всерьез:
— Князь. Верно ли я понимаю, что и железорудные карьеры в Криворожье, и все эти месторождения в Карелии, и даже нефтяные поля на Самарской Луке обнаружены с помощью?..
— Абсолютно верно.
До Матильды Ивановны пока еще не дошло, но мыслительный процесс явно шел в верном направлении.
— Потрясающе! Воистину, технический прогресс творит чудеса...
— Кхм. Сергей Юльевич, вы только при ком-нибудь из Синода такое не скажите — ей богу, хлопот не оберетесь.
— А? Да-да, разумеется. Эти, с позволения сказать, господа, и мне немало досаждают.
Вздох супругов Витте вышел как никогда синхронным. Одна крещеная и уже раз разведенная еврейка, второй на ней женат. Агренев же... Он просто молчал и наслаждался маленьким триумфом. ТАКУЮ лапшу на уши он еще никому и никогда не развешивал — в плане грядущих последствий, разумеется. Подавив иррациональное желание скрестить пальцы и загадать «только бы получилось», сказочник согласился на еще одну чашку чая и даже честно ее допил, попутно поделившись с разрозовевшейся Матильдой парочкой безопасных сплетен из жизни высшего света. Выслушав в ответ вдвое большее количество светской чепухи, и не забыв поблагодарить хозяйку за невероятно вкусное угощение (были же на столе какие-то конфеты?), Александр попрощался с ушедшим в благородную задумчивость хозяином и в сопровождении уже знакомого ливрейного отбыл.
«А портфельчик-то открывали, открывали — контрольки нарушены».
Впрочем, он был не в претензии, ведь освидетельствовали его собственность очень деликатно. Да и привык уже! Натянув перчатки и подхватив услужливо подсунутый портфель, гость покинул министерское жилище и в несколько шагов добрался до порядком нагревшегося на солнышке лимузина — заодно успев оценить профессионально-рассеянный взгляд как бы случайного прохожего, и ощутить чужое наблюдение сразу с двух точек.
— Жизнь прямо кипит...
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
