Продолжение:
Перебрав в уме всех концессионеров, император вынужден был согласиться. Богатые помещики, предприниматели, чиновники и аристократы... Все их таланты лежали несколько в иных областях, касающихся придворных и министерских интриг, казенных подрядов и тому подобного. Впрочем, это уже пускай дорогой дядюшка Владимир сотоварищи ломает голову над кандидатурой организатора-«практика», его же интерес лежит в сфере международной политики и приобретения новых земель.
— Что же, я приму к сведению это обстоятельство.
Укладывая безобразовский меморандум и результаты работы нового Департамента Статистики в верхний ящик стола, император буквально на секунду отвлекся от собеседника — а когда вернул внимание обратно, то перед генерал-майором обнаружилась папка-близнец первой. Прямо, как и не убирал! Небрежно-властным жестом дозволяя жандарму перейти ко второй части своего доклада, Николай Александрович соизволил мазнуть взглядом по циферблату больших напольных часов. после чего незаметно вздохнул и с некоторым трудом отвел глаза от подоконника и портсигара с пепельницей.
— Государь: касательно прошения князя Агренева. По результатам тщательной проверки все предназначенные им к залогу предприятия и компании, а так же акции и ценные бумаги могут быть признаны свободными от разного рода обременений и долгов, их совокупная стоимость вполне покрывает испрашиваемую из казны сумму и надлежащие к выплате проценты. Более того, остающиеся вне залога активы позволят Агреневу сохранить устойчивое положение и обеспечат определенный финансовый резерв: оценочно, от трех и до пяти миллионов на ассигнации поступлений ежегодно, с дальнейшим их повышением — по мере вступления в работу новых фабрик и заводов.
Задумавшись, возможный (пока только гипотетически!) акционер тех самых будущих химических предприятий совершенно машинально покрутил на безымянном пальце венчальное кольцо, отчего ход его мыслей вдруг перескочил на супругу и дочек. Две девочки подряд, две — хотя они с Аликс горячо молили Бога о ниспослании сына-наследника! Меж тем самочувствие нынешнего цесаревича-брата Георгия все хуже и хуже, зато младшенький Мишкин здоров как бык, и весьма популярен в обществе и среди простого люда...
— Государь, осмелюсь предложить несколько дополнений к договору займа.
Пока царь предавался тягостным раздумьям о вопросах престолонаследия, даже и не подозревающий о том статистик в мундире ловко вытянул из папки несколько листов и замер — впрочем, тут же получив разрешение продолжать.
— Если несколько увеличить предельную сумму кредита, то следующие пять-семь лет князь Агренев станет весьма зависим от благожелательного отношения к нему Вашего императорского величества.
С интересом поглядев на подданного, предлагающего столь дельные и своевременные инициативы, Николай Александрович поинтересовался — с чего бы это промышленному магнату утяжелять свое и без того солидное долговое ярмо?
— Испрашиваемый князем заем в своем нынешнем размере не вполне достаточен для полного устройства всех желаемых им предприятий, государь. Запустить первые очереди химических комбинатов; заложить по одной шахте там, где впоследствии будет едва ли не десяток больших рудников; пробить просеки и грунтовые дороги в глухой местности, дабы связать новые заводы временными узкоколейками — имея в виду их постепеную замену в будущем на полноценный железный путь... Осмелюсь утверждать, что это весьма разумный образ ведения дел. Но этот же подход и не даст отказаться от дополнительных сумм, которые он сможет пустить на более полное воплощение своего замысла. Особенно в том случае, ежели кредитный процент еще немного понизят, и гарантируют князю некое Высочайшее попечительство над его компаниями, выступающими в качестве залога-обеспечения займа — чтобы он не беспокоился о чиновниках-мздоимцах и недружелюбном внимании со стороны нечистых на руку конкурентов...
Сходу «переварив» все смысловые слои предложения Васильева (спасибо детству и юношеству, наполненному теплой змеиной атмосферой вечных дворцовых интриг), молодой император покрутил в голове мысль прикормить, а со временем и вовсе приручить амбициозного аристократа-архимиллионера. Опять же, при должной деликатности и Мишкин с маменькой будут не в обиде — они и сами не раз предлагали Агренева в консультанты по части промышленности и высокодоходных инвестиций. А там кто знает, чьей фигурой станет князь Александр? Особенно если он и в самом деле знает свое место и равнодушен к политике. Ну а ежели не сработает ласка и пряник, то всегда можно вспомнить о кнуте зависимости от царского благоволения...
— Гм. Недурно!
Даже сидя на стуле для посетителей жандарм-статистик смог изобразить верноподданнический поклон.
— Это еще не все, государь.
— Я вас слушаю?..
— Мне видится разумным, если в благодарность за положительное решение по вопросу о займе обсуждаемая персона разработает и предоставит к Высочайшему вниманию свои предложения по увеличению доходности некоторых Кабинетских земель. К примеру, Алтай, или Забайкалье... В последствии, можно будет доверить князю и практическое воплощение его же рекомендаций — в знак особого доверия и благоволения со стороны Вышего императорского величества.
Внимательно поглядев на главу Департамента Статистики МинВнудел, Николай Александрович в очередной раз сам себя похвалил — что не ошибся, резко продвинув и приблизив амбициозного полковника-карьериста. Правильное понимание текущего политического момента, знание придворных раскладов, отменные деловые качества... И умение правильно расставлять приоритеты: недаром Васильев упомянул именно кабинетские земли, принадлежащие непосредственно царской семье — а не удельные, доходами с которых «кормились» все остальные члены Дома Романовых.
— И последнее, государь.
Кашлянув, жандармский генерал-майор помял в руках свой портфельчик-«дипломат».
— На днях мне стало известно, что помимо нефтяного месторождения на Самарской Луке, князь Агренев располагает сведениями о еще одном — причем, гораздо большем по размеру. На бумагах, оказавшихся в моем распоряжении, рукой князя сделаны следующие пометки: «Резервное» и, что более важно — «оценочные запасы более трех миллиардов тонн нефти».
Новости были столь хорошими, что император окончательно плюнул на недавнее решение ограничить себя дюжиной папирос в день.
— Сидите, Михаил Владимирович, сидите.
Успокоив подскочившего было «статистика», Николай Александрович добрался до вожделенного портсигара. Чуть помял курку с табаком, прикусил-отформовал зубами картонный мундштук и прикурил от «Бензы» в платиновом корпусе. Повертев в руках увесистый подарок младшего брата выдохнул первую, самую вкусную затяжку и как-то не ко времени вспомнил, что покойный папа выкуривал в день до полусотни папирос... Правда, его «день» начинался около шести утра, а заканчивался обычно ближе к полуночи. Вот уже действительно, царская каторга!
— Продолжайте, я внимательнейшим образом слушаю вас.
— Так точно, государь. Гхм... Суть моего последнего предложения в следующем: в целях государственного блага и всеобщего благоденствия, мне видится совершенно необходимым передача части прав на это, пока еще неизвестное месторождение, в Кабинет Вашего императорского величества. Не менее четверти, а еще лучше — трети! Так же, дабы предупредить недовольство господина Витте, коему придется изыскивать дополнительные средства на займ, некая доля новых нефтяных приисков должна отойти казне. К слову, последнее будет весьма положительно воспринято обществом, и позволит парировать возможные слухи о некоем... М-мм, фаворитизме в отношении Агренева.
Буквально выцедив небольшими затяжками папироску с душистым египетским табаком, в наступившем молчании Хозяин земли Русской вернулся обратно за стол.
— Насколько можно доверять вашему источнику сведений?
— Это один из доверенных секретарей князя, имеющий постоянный доступ к некоторой части его конфиденциальных деловых бумаг. Я не успел доложить в прошлый раз, но буквально на днях мне удалось найти подход и убедить в необходимости сотрудничества — хотя, конечно, желаемые им условия не вполне...
Уже без какого-либо притворства замявшись, Васильев замолчал.
— И чего же желает этот ваш конфидент ?
— Двадцать тысяч годового содержания, и дополнительные вознаграждения за сведения, представляющие особую ценность. К примеру, за бумаги с полным описанием так называемого «Второго Баку» он желает десять тысяч на ассигнации. Кроме того, в случае разоблачения — гарантии защиты от преследования со стороны нынешнего работодателя, новые документы на всю семью, и помощь в перезде за границу. К сожалению, имеющиеся в моем распоряжении фонды не позволяют...
— М-да.
Обдумывая услышанное, хозяин Кабинета машинально раскрыл портсигар и поглядел на одинокую папиросину.
— Что-то еще?
— Да, государь. Иногда, по случаю, через руки секретаря проходит личная переписка князя Агренева и среди адресатов встречаются некоторые Великие князья...
— Кто именно?
— Чаще всего Его императорское высочество Михаил Александрович. Затем глава Морского ведомства Александр Михайлович и его брат Сергей Михайлович. Так же, временами, Ее величество вдовствующая императрица Мария Федоровна.
Так и не заданный вопрос, был очень прост и абсолютно понятен: проявлять интерес (а особенно служебный!) к частной корреспонденции кого-то из августейшей Фамилии... В общем, санкционировать такое в империи мог только один человек. Достав из зажима гильзу нежно-кремового цвета, Николай Александрович задумчиво похрустел папиросной бумагой. Да, или нет?
— Займитесь этим. Фонды вашего департамента будут увеличены сообразно необходимости, кроме того...
Уложив перед собой четвертушку бумажного листа, отмеченного водяными знаками с императорским вензелем, царь изволил самолично начертать небольшое послание министру своего двора.
— Передадите записку барону Фредериксу, он сегодня же ассигнует вам некоторую сумму на первоочередные нужды.
Передав бумагу вскочившему Васильеву, обратным движением правитель забрал со стола папку с докладом и предложениями по Агреневу. Взвесив на руках, Самодержец Российский вернул ее обратно на столешню и как-то мимоходом подумал, что в случае удачного разрешения нынешней ситуации надо будет отметить рвение генерала какой-нибудь подходящей наградой:
— Вы твердо уверены, что князь непременно примет все изложенные вами условия?
— Ручаюсь за это, государь.
— Гм-гм. Мое окончательное решение по этому вопросу вам передадут... На следующей неделе. До того времени оформите все в должном виде.
— Так точно, государь!!!
Приложившись с осторожно-почтительным рукопожатием к милостиво протянутой монаршей длани, генерал-майор покинул царский Кабинет, оставив его обитателя и далее тянуть лямку царского долга на благо своей страны и верных подданных. Обнаружившийся возле Приемной барон Фредерикс весьма оперативно и без каких-либо вопросов обменял августейшую записку на тридцать тысяч рублей в виде чека на предъявителя. После чего, все с той же непринужденностью, передал приглашение на аудиенцию от Ее императорского величества Александры Федоровны:
— Третьего дня, Сиреневый кабинет, в два часа пополудни. Вы запомнили, генерал?
— Разумеется, Ваше высокопревосходительство...
Добравшись через два часа до поезда на Питер и с некоторым трудом дождавшись отправления, офицер ослабил тугой воротничок мундира и устало обмяк.
— Сиреневый кабинет, значит?
Обтирая лицо от проступившей на лбу и висках нервической испарины, Михаил Владимирович внезапно вспомнил про недопетый романс:
— В жизни счастье одно мне найти суждено, это счастье в сирени живет. На зеленых ветвях, на душистых кистях мое бедное счастье цветет... Мда-с!
***
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
