И не говорите... 

Паритет (как минимум) с ТОФом - есть необходимое условие для войны вообще. Нет его - нет шанса осуществить десантную операцию в Корее. С етим согласен.
Но - Япония к етой войне готовится чуть ли не с 1895ого года. (не помню когда точно у нее отжали завоеванные територии на континенте). За стройку Транссиба японцы следят. Если будет нужно - время и средства на коректировку военноморской программы можно найти - есть "добрые люди с деньгами" , помогут.
С другой стороны, готовый на полный капацитет Транссиб = потенциально вся Русская армия (как минимум все необходимые силы для сериозного численного перевеса) на Дальнем Востоке, быстро и с удовлетворительном снабжении. Ето - смертный приговор для Японской армии. Нет у Японии ни времени, ни сил, ни ресурсов для развертывания, десантирования и снабжения в Корее сухопутной армии такой силы и числености, чтобы она могла справится со всей армии РИ. И денег таких - чтобы и флот построить, и армию такую создать - никто ей не даст.
Замедлить стройку у японцев тоже скорее всего не выйдет - особено с учетом мер, принятых Агреневым для ускорении и засекречивании истинных темпов работы и его особым интересом к етом проекте в целом. Тут только революция - и та ДО начала войны - может помочь, что уже другой литературный жанр.

Так что:
1. Японский флот - фактор более-менее у Японии под контролем.
2. Транссиб - фактор, не поддающийся контролем со стороны Японии. Если стройка замедлится - все хорошо, будет больше времени на подготовку. Если ускорится - нужно спешить с подготовку флота. Как только подойдет момент запуска магистрали - надо атаковать, иначе ни Корею, ни Манчжурию не видать как своих ушей...

Да все то же самое, что и в РеИ. Единственно, наглы и французы будут активней напирать на запрет кидаться с дирижаблей всякой взрывающейся гадостью...

Продолжение (начало второго абзаца 8 главы):

***

Как приятно порою бывает взять и просто посидеть у вечернего огня! Пристроится поближе к его живому теплу, взять в ладонь загодя налитый бокальчик с чем-нибудь подходящим по вкусу и градусу — и лениво обдумывать прошедший день, любуясь переливами вечно-игривого пламени. Еще можно просто смотреть в багряные глубины прометеева дара, позволяя тому обратить в прах все недавние сомнения и тревоги: смотреть без мыслей и желаний, постепенно отрешаясь от самого ощущения скоротечности человеческого бытия...
— Уф-ф!..
Хотя последнее (увы и ах) не всегда удается, ведь плоть слаба и подчас обуреваема самыми разными желаниями. К примеру, сколько бы один молодой и абсолютно неженатый князь не ворочался в своем уютном, любимом и знакомом до последней складочки кресле, как бы не старался расположиться в нем поудобнее — кое-что все равно отвлекало его, не позволяя расслабиться подле недавно разожженного камина. Пришлось Александру Агреневу отставить в сторону едва ополовиненный бокал, вытянуть из скрытого в недрах мебели кармашка небольшой флакончик с белесой на вид мазью, и распахнуть надетый на голое тело халат... Чтобы тут же запахнуть его обратно и настороженно прислушаться. Досадливо цокнув языком, он едва-едва успел стянуть пояс на животе в ненадежный узел и откинуться в надежные объятия своего любимца.
—Дядь Са-аш? Ты не спишь?
— Сплю.
Стоило отозваться, как паркет возле входной двери несколько раз предупреждающе скрипнул, сигнализируя о чьих-то легких шагах.
— А еще пьешь!..
— И поесть не откажусь, только немного попозже.
Последовательно фыркнув, хихикнув и бросив на столик изящную шляпку, мадемуазель Ульяна Вожина непринуждено уселась на колени к любимому дядюшке, вызвав у того невнятный звук — по всей видимости, восторга.
— Уля.
— М-да?
— Ты уже взрослая девочка...
— Да-да-да. Я помню, что девице моего положения и возраста неприлично так себя вести. Но могу я хотя бы дома немножко расслабиться и не быть чопорной букой?
— Что за вопросы? Я люблю тебя такой, какая ты есть, Плюшка. Но позволь все же договорить: раньше ты была тоненькой и худенькой девочкой, которая целиком умещалась у меня на коленях. Ах, какие это были славные времена! Однако все течет, все меняется. Ты выросла, и вместе с тобой подросла и твоя попа...
— Хи-хи!..
— Которая, будучи с размаху приложена к моим старым больным ногам, запросто может их сломать.