Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Глава 26. Совещание в Филях
Отзвучали последние аккорды, и мама с дедушкой передали гитары Соньке и Консуэллке. Девочки вместо красивой испанской баллады исполнили непритязательную английскую песню про пасущихся овец. До мастерства старших им, конечно, было далеко, но инструментом они владели уверенно.
Изображающая прилежную служанку Мэри разнесла на подносе бокалы с лёгким вином — она всячески старалась не выглядеть госпожой, хотя положение маминой крестницы позволяло ей носить одежду высших слоёв общества и вести себя непринуждённо. Она с удовольствием примеряла на себя разные роли. Сейчас — низшей среди благородных.
У нас тут идут очередные вечерние посиделки, уже третьи по счёту. Стороны в ходе неспешного трёпа обо всём и ни о чем усиленно знакомятся или заново притираются друг к другу. В первый вечер пришлось срочно вспоминать полузабытые мамины уроки испанского и мучительно подбирать слова. Сейчас уже полегче.
— Итак, обстановка в Англии вызывает беспокойство, — рассудительно проговорил дедушка, начиная давно назревший серьёзный разговор. — Я полагаю разумным довериться твоему чутью, Агата. Как и тогда, когда англичане пришли выгонять нас отсюда.
— А почему не прогнали? — вскинулась наша младшенькая, Кэти. Ей уже идёт восьмой год, и она тоже школьница. Считает, куёт ножики и отливает из олова колечки. То есть, первый класс закончила успешно.
— На самом деле бабушку и дедушку прогнал мистер Корн, — улыбнулась маменька. — А меня принудил к замужеству.
— Хочется услышать детали, — прорвался я к речевому аппарату, воспользовавшись Сонькиным замешательством.
— Это было через год после того, как Испания окончательно признала Ямайку английской и вскоре после того, как Генри Морган вернулся из столь дерзко разграбленной Панамы. Раньше-то до полуразрушенного Сантьяго-де-ла-Вега и его опустошённых окрестностей никому никакого дела не было — испанцы ведь поотпускали всех рабов, когда проиграли нам, англичанам, в пятьдесят пятом. А без рабочей силы эти земли потеряли ценность. Конечно, город считался столицей острова и там даже сидел губернатор — но на эту должность тогда фактически ссылали неугодных, так что и сил в их руках было немного. Даже ближайшие окрестности, хоть и были хорошенько пограблены при захвате, но в большинстве своём так и оставались в руках прежних владельцев. Но спустя пятнадцать лет те, кто тут ещё оставался, потихоньку и город отстроили, и хозяйство наладили. А в Порт-Рояле тогда собралось достаточно решительных парней, не слишком довольных долей, которую выделил им Морган, — пустился в воспоминания отец. — Как раз сезон дождей начался. Подобравшись к этому поместью, мы встретили сотню рубщиков тростника с ярдовой длины тесаками. А сохранить порох сухим здесь — целое искусство. Поэтому наша банда отступила и отправила меня на переговоры. И вот вхожу я в этот самый дом и падаю, сражённый наповал неземной красотой вашей мамы. Через полчаса рабы вынесли мокнущим под дождём моим товарищам десяток зажаренных поросят и бочонок рома. А ещё через пару часов мы с вашим дедушкой вернулись из столицы с бумагами о добровольном дарении всех этих земель мне. Он легко согласился с доводами о том, что его отсюда всё равно выдавят, и стал изображать управляющего. А вот сеньорита Агата долго мучила меня...
— Помучаешь тебя, такого убедительного, — воскликнула маменька. — Пообещал, что я так и останусь в родительском доме, для посторонних считаясь супругой английского джентльмена. Но сообщение о гибели вашего дяди всё перевернуло с ног на голову. Не могла же я не узнать, как в Англии живут жёны владельцев тамошних поместий!
Ну что тут скажешь? Разумность свойственна всем предкам Софочки, с кем мне довелось познакомиться. Хотя, конечно, в этой истории наверняка многое опущено. Официальная версия для детей, так сказать. Чего стоит оговорка отца о более чем близком знакомстве с Генри Морганом или "забытые" подробности того, чем и как он компенсировал "товарищам" отсутствие добычи. А ведь ему тогда хорошо если двадцать стукнуло!
— Насколько я уловил, нынче и некоторым супругам джентльменов в Англии стало неуютно, — вернул разговор в первоначальное русло дедушка.
— В стране, где действует далеко не ручной парламент, королю следует быть осмотрительным, — объяснила Софочка.
— Не стоять демонстративно мессы и не сажать на все посты одних только католиков, — добавила правоверная протестантка Мэри.
— Невольно возникает предчувствие грядущих перемен, — продолжила мысль маменька. — И перемен для нас неблагоприятных.
— Вильгельм Оранский, — вслух Сонькиными устами вспомнил я.
— Он женат на наследнице престола, — добавила маменька. — И он ярый протестант и неплохой полководец.
— Он континентальный протестант, которые после Вальпургиевой ночи очень не любят католиков, — поторопился с высказыванием я.
— Валькириевой? — неуверенно поправила малышка Кэти.
— Варфоломеевской, — внёс окончательную ясность отец. — Однако, потомки гугенотов, сбежавших из Франции, спасаясь от резни, живут и в Англии. И, дай им власть, доберутся и сюда. А испанцы не католиками не бывают — это общепризнанно. Где же вас спрятать? — обвёл он глазами супругу и её родителей.
— Испания не вариант, — тут же отозвалась бабушка. — Супруге английского джентльмена там будет еще неуютнее, чем дома. Да и нас с мужем там никто не ждёт. И в остальной Европе тоже — что англичане, что испанцы ухитрились побить горшки буквально со всеми.
Дальше наш разговор о том, куда прятать маму и бабушку с дедушкой, пробежал по басурманским странам, но как-то за них не зацепился, признав магометан чересчур агрессивными. Китай и Индия далеки и географически, и мировоззренчески — хотя в последней европейские приватиры очень востребованы у Моголов. Во всех Америках делами заправляют или католики, или протестанты. Причём для католиков англичанин и пуританин — одно слово. Даже церковь называется англиканской.
— Есть одна страна, нуждающаяся в мореходах, — припомнила Мэри. — Из неё в океан можно выбраться только в летние месяцы. Но собственных кораблей нет. И моряков тоже. Как в Индиях, только ближе.
— Московское царство? Там совсем другая вера, — сообщил отец.
— Может быть, это как раз и хорошо? — риторически вопросил я. — К чужакам из-за веры не цепляются потому, что они сразу не такие, как все остальные. Тот парень из России, Иван. До него ведь никому нет дела. В смысле, известно, что он не мусульманин и не язычник, но дальше уточнять никому и в голову не приходит.
— Мы с ним ходили в храм, — доложила Мэри. — Он вёл себя, как все, только крестился по другому. А потом сказал, что у них в церквях всё не так. Красивее. И запах другой.
— Это довольно холодная земля с длинной зимой, — очертил проблему отец.
— Очень вытянутая с севера на юг, — возразила Мэри. — Туда наших Англий вместе с Ямайками можно целый мешок напихать.
— Без разведки туда соваться не стоит, — с мудрым видом заявила Софочка. — Давайте, я сгоняю по-быстрому на своей шхуне.
— Не успеешь вернуться в этом году, — осадила подругу Мэри. — Северное лето коротко. Море, через которое туда идти, замерзает уже к осени, — вот ведь подруженька! Успела Ивана обо всём выспросить, да ещё и с подробностями. Хотя, эта скромница — вполне квалифицированный штурман, знающий устройство судна и умеющий им управлять. — А Ивана в проводники возьмём и там из рабства выкупим.
Меня так и подмывало поведать о искренней симпатии будущего царя Петра Алексеича к иноземцам, о столичном районе Кукуй, где приезжие из-за бугра вполне комфортабельно жили, соблюдая европейские обычаи, но это было бы совсем палевно, с чем Сонька легко согласилась. С тем, что палевно. А вот информацию заглотила и принялась поддерживать пророссийскую позицию Мэри:
— Страна там вроде бы не бедная, и сейчас проходит модернизацию и активно вербует на службу иностранцев. Чаще, конечно, голландцев, но не только. А значит — есть опыт по созданию им благоприятных условий, чтоб со службы не бежали. С верой тоже должны были как-то решить — дело-то серьёзное.
— Днище флейта совершенно не обросло, — вдруг ни с того, ни с сего заявил отец. — И течи в корпусе минимальны, — посмотрел на свою старшую дочь и продолжил: — Откуда-то ты узнаёшь о том, чего знать не можешь?
— Внутренний голос подсказывает, — честно призналась дочурка, выдавая меня с потрохами.
— И часто он это проделывает? — попытался уточнить дедушка.
— Когда я о чём-то напряжённо думаю.
— Интуиция, — "объяснила" бабушка. — Редкий дар. Но не из тех, о которых следует рассказывать чужим, а то прослывёшь ведьмой.
— Ведь ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах, — внезапно вслух транслировала мою мысль Сонька и тут же огребла подзатыльника от Мэри. На что родители благосклонно кивнули. Они вообще мамину крестницу считают значительно более умной, чем дочку. В житейском плане.
А вот отца, похоже, отговорка не убедила — видать, давно копилось, но развивать тему он не стал.
Поняв, что мои тайные намерения получили предварительное одобрение на расширенном семейном совете, я почувствовал некоторую оторопь. Ведь прямо сейчас, когда царь молод... да что я блею — мал, рассчитывать на поддержку с его стороны было бы опрометчиво. С другого боку, Корны — зажиточная семья. Располагают они некоторыми средствами. То есть можно приступать к осторожной подготовке столь нужного запасного аэродрома. В конце зимы или начале весны отправимся в Англию, если вести оттуда не окажутся совсем уж отвратительными. Прибытие в Ипсвич как раз придётся на начало тамошнего лета. Не знаю я в точности, когда вскрывается ото льда Белое Море, но пока мы до него добежим от берегов Туманного Альбиона, путь к Архангельску точно будет открыт. Останется начать обустройство. Сперва поставить просторные навесы, под которые уложить на просушку побольше делового леса — ну, должен же там быть хоть какой-то корабельный лес. И с купцами тамошними знакомство свести. Вроде как собираюсь возить их с ихними же товарами по всей Европе, куда пожелают. В принципе, можно в Голландию или Италию. Да и английские порты доступны - нам Навигационный акт не помеха. Если брать плату только за проезд и перевозку груза, а не пытаться самим покупать-продавать, то купцы в нас конкурентов не увидят. Наоборот, станут приветливы и дружелюбны. Спервоначалу это выгодней любых прибылей, а там поглядим.
Мои производимые Софочкиными устами разглагольствования прервал Корн-старший:
— Следует учитывать то обстоятельство, что Лондонская Московская компания имеет монопольное право на посещение Архангельска и торговлю с Россией.
— А Ваня говорил, будто русские эту монополию отменили. Что даже голландцы туда наведываются.
— Так то голландцы, которым английские установления побоку. А Его Величество Яков II эту монополию не отменял. За визит в Архангельск любой наш соотечественник может угодить под суд и остаться без судна, а то и в тюрьму угодить, и это если компанейским не хватит сил разобраться с ним на месте, — объяснил папенька. — Впрочем, это не причина отказываться от интересного плана. Тут главное не попадаться. Отложим пока на подумать...
В прошлом году я совсем каучука не привёз, зато в этом доставил целых двадцать фунтов. Лавочники запомнили, чем я интересуюсь, и собрали помаленьку, — в очередной раз неожиданно сменил тему отец. — Это много или мало?
— Только на прокладки и хватает — аппетиты-то растут. Да и ассортимент продуктов длительного хранения расширяется, — вместо меня ответила Консуэллка. — Перловку, пшённую кашу и гречку матросы одобрили, а плов и овсянку забраковали. Совсем разбаловались, давно лабкаусом или потажем не лакомились. С мукой я сама ошиблась — нужно было зерно брать после обжарки, а перед употреблением молоть. Я вот думаю, а не закрывать ли нам в стеклянную тару и воду, что для питья и приготовления пищи? Все-таки портится она в деревянных бочках, как ни готовь её в дорогу.
— Вода и в бутылях сохранится, если пробку обмазать сверху этим вашим битумом, — возразил отец. — Но про остальные продукты ты права. С ними куда как спокойней, если уверен, что не протухнут. А тот свежий хлеб, которым ты угощала нас во время штиля, не показался мне плохим. Даже на берегу он бы не затерялся, а уж после сухарей...
— Тесто плохо поднималось, — вздохнула Консуэллка.
— Может, закваска подвела? — предположила бабушка.
— Может, и закваска, — пожала плечами сестрица. — Но без каучука очень трудно хоть что-то надолго сохранить. То есть без резины, которая из него делается.
— Насколько я понимаю, покупать его нам предстоит у местных жителей, — взял в свои руки нить разговора я. — А они — дети природы, мало в чём нуждаются, кроме как в том, чтобы их оставили в покое. Может быть, рыболовные крючки, бусы, лёгкие ткани, зеркальца, ножики.
— Чур, я делаю зеркальца, — воскликнула малышка Кэти. — Я знаю как. Только ещё ни разу не пробовала. Вы хоть что-нибудь из нормальных инструментов на куттере с собой привезли? Или мне на козлотокарном станке придётся валки обдирать? — обратила она пылающий взор на старших сестричек.
— Арчи кое-что прихватил. Покопаешься в его инструментальном ящике, — поспешила ответить Софочка.
— Бутылкой на стекле раскатаешь, — вступила в полемику Консуэллка. — А оконное стекло должно продаваться в Спаниш-Тауне. На крайняк в Порт-Роял сгонять недолго.
Слушая эту перепалку, я удивлялся тому, что школа, оказывается, приехала сюда, пусть и в урезанном составе. А родители и дедушка с бабушкой сидели и слушали. Похоже, серьёзный разговор закончен.
— Девочки, — наконец нашёл, куда вставить слово дедушка. — Вы ведь покажете нам всё, о чем сейчас толковали?
— Легко, — улыбнулась Кэти. — Как только найдём фунт свинца и оконное стекло.
— Можно расколотое, — добавила ясности Мэри.
Стекло с трещиной извлекли из оконной рамы — всё равно менять. Получили от деда горсть мушкетных пуль, и разбежались по комнатам, чтобы вернуться в парусиновых штанишках и блузках. Консуэлла принесла пару железных ёмкостей вроде ковшей, кажется, с кухни. В кулачке у Кэти был зажат кусочек серебришка из сундучка, который показал ей дед, и пустая винная бутылка. Мэри притаранила охапку нарубленного хвороста, а Софочка принесла пару настоящих каменных окатышей, что не так уж часто встречаются в этих краях, где повсюду сплошные известняки.
Вот как раз этими камнями замотавшиеся в платки девчата добили стекло, перед этим тщательно протёртое мокрой тряпкой, сложили в один из ковшей, добавили растолченный мел и поставили на огонь в имеющемся прямо в комнате камине. Не знаю, зачем на Ямайке отопление, но это оказалась не бутафория — дым в дымоход уходил, поскольку вооружившаяся веером Мэри поначалу загоняла его туда. Хотя, в основном, она раздувала пламя. Дальше — как по писанному. На расплавленный во втором ковшике свинец налили ставшего жидким стекла, вынесли из огня и, надёжно установив, дали остыть. Извлекли ровнёхонькое стёклышко и вернули ковш в пламя. А на самом стекле принялись бутылкой раскатывать отрезанный от самородка платины кусочек, который перед этим расплющили всё теми же камнями. Металл этот очень пластичен и, если не спешить, можно раскатать его в фольгу. К моменту, когда отлилось и затвердело второе стёклышко, кусочек фольги размером с детскую ладошку был готов. Да, давили на бутылку самые сильные — Мэри и Софи. Но справились. Хотя фольга вышла не чересчур тонкой.
Консуэллка попросила у мамы перстенёк, камушком которого придала второму стеклу прямоугольную форму, процарапав и отломив лишнее. Вот к нему, после обшаркивания теми же камнями острых кромок, и приклеили фольгу на обычную воду.
— Его ещё нужно будет в деревянную рамку вставить, — объяснила Кэти, подавая изделие деду. — И на культурных валках, а не бутылкой, даже у меня бы хватило сил фольгу раскатать.
— Ты это видела, Агата? — воскликнула бабушка, показывая зеркало дочери. — Лучше, чем привезённые из Европы. Ни капли не искажают изображения.
— Ох, мам! Я и не такое за последние годы видела. Надо вам наши корабли показать — вот где размах, — горделиво улыбнулась маменька. — А вы, мелкие, марш спать! Завтра докуёте.
— А можно послать человека в Порт-Роял? На "Энтони" к мастеру Арчи. Пусть спросит валки. А то я всего три раза на шкафу подтягиваюсь, хотя в мои годы должна семь, — заканючила Кэти.
— Утром вместе съездим. Верхом. И не отпирайся — знаю, что мальчишки уже научили тебя скакать на лошадке. А теперь идите спать, я сказала, нам тут еще посекретничать требуется.
