II
Карл Дрейзер выбрался из тесноты жилой гондолы и пошел по направлению к корме. По пути ему то и дело приходилось хвататься за растяжки и леера, огораживающие узкий, двоим не разойтись, мостик. Над головой, словно брюхо Левифана, нависал корпус воздушного корабля - стянутая тросами оболочка из пропитанной гуттаперчей парусины.
Конструкция «Руритании» считалась полужесткой, но по мнению Дрейзера никакой жесткостью, хотя бы и с приставкой «полу...» здесь и не пахло. При сильных порывах бокового ветра, по выгнутому боку дирижабля прокатывались волны. Колебания передавались на мостик через паутину тросов-растяжек, и тогда легкое сооружение раскачивалось и изгибалось, вселяя страх в пассажиров воздушного корабля. Дрейзер, единственный из всех, получал удовольствие от прогулок по мостику. Остальные не желали лишний раз покидать гондолу, изнемогая в борьбе с приступами морской  - наверное, вернее будет сказать, «воздушной?» - болезни.
Молодой ученый знал, что деформация корпуса чревата потерей скорости и, что куда неприятнее, управления. Сохранять форму позволяло избыточное давление в отсеках; чтобы поддерживать его, служат особые газовые мешки, называемые «баллонетами». Они, в отличие от емкостей с водородом, создавающих подъемную силу, наполнены обычным воздухом. Стоящие в машинном отделении насосы нагнетают его в брюхо воздушного корабля. Как это происходит и сейчас, судя по легкому свисту.
Дитрих положил руку на воздуховод. Слух его не обманул - дрожание парусиновой, на проволочном каркасе трубы, показывало, что поток воздуха устремляется в баллонеты. Но ладонь не ощущает нагрева, а значит, наращивать подъемную силу не нужно, и в емкости подают холодный забортный воздух.
Во время экскурсии, которую Пьер, брат капитана и главного строителя «Руритании», Клода Леньяра, устроил в Обоке, Дрейзер узнал, что эта система подогрева баллонетов на «Руритании» уникальна. «Дело в том,-  рассказывал воздухоплаватель, - что газовые отсеки постепенно теряют водород. Это порождает сразу две проблемы: во-первых, корпус корабля теряет форму и, во-вторых, падает подъемная сила. И если с первым можно бороться, то с потерей газа до недавних пор ничего сделать было нельзя. Изобретение Клода Леньяра, воплощенное в конструкции «Руритании» казалось простым и гениальным: француз предложил нагнетать в баллонеты не обычный забортный воздух, а горячий, пропущенный через змеевики, подогреваемые раскаленными газами из топок. Получился тот же эффект, что и в шарах братьев Монгольфье: баллонеты, помимо основной своей задачи, создают дополнительную «плавучесть». К тому же, это позволяет менять высоту, не тратя балласт и не прибегая к горизонтальным рулям, бесполезным, когда воздушный корабль дрейфует по ветру. Подавая в баллонеты то горячий, то холодный воздух, капитан может заставить корабль подниматься, идти вниз, или зависать на одной высоте.
Разумеется, операции с горячим воздухом требуют расхода топлива - тех самых горючих брикетов из прессованной угольной крошки, запас которых «Руритания» приняла в Обоке. Изначально паровая машина воздушного корабля должна была работать на керосине, а то и вообще уступить место газовому двигателю. Но Леньяр рассудил иначе: в дебрях Африки керосина не найти, а вот дров наоборот, в достатке - даже в травяном море саванны то там, то здесь попадаются небольшие рощицы. По всем расчетам, «Руритания» могла находиться в воздухе больше двух недель, не нуждаясь в подпитке легким газом. Конечно, к концу этого срока способность нести полезный груз упадет почти втрое, но воздушный корабль все же, будет держаться в воздухе.
Мостик заканчивался круглой площадкой, посреди которой возвышалась приземистая тумба с митральезой системы Норденфельда. Симон Риффо, помощник механика, и по совместительству, канонир, как-то заметил: «Мы стреляем сверху вниз, потому и тумбы у нас низкие».
До слуха Карла донесся скрежет. Ученый заглянул за укутанную парусиной митральезу и увидел сидящего на корточках человека. Тот возился с рым-болтом, за который крепились тросы, удерживающие мостик. Спина незнакомца загораживала картину, и археолог лишь видел, как двигается туда-сюда его правый локоть.
Незнакомец не вряд ли мог слышать шаги Дрейзера. Но дрожь мостика он почувствовал и, вздрогнув всей спиной, обернулся. Ученый сразу узнал того, о ком только что вспоминал.
Симон Риффо. Невысокий, скрюченный, он комично напоминал высохшую обезьянку. Особенно это относилось к лицу с низким, скошенным лбом и приплюснутым, свернутым набок носом. Леньяр рассказывал, что «Малыш Риффо» (это было его прозвище) увлекается британским боксом по правилам маркиза Куинсберри, и это отразилось на его, и без того неказистой физиономии.
- Вот, прах его раздери, разболталось... - заговорил помощник механика, упреждая вопрос Дрейзера. - слышали, небось, скрип? Надо доложить капитану, да только что проку? Пока мы в воздухе, растяжки не подтянешь…
Он выпрямился и принялся отряхивать колени. При этом из его рукава что то вывалилось и с лязгом покатилось по решетчатому настилу. Это был напильник, из числа тех, какими работают по самым твердым металлам. Ученый потянулся к инструменту, но Риффо оказался проворнее. Он оттолкнул руку Дрейзера и... зацепился ногой о растяжку. Неловко взмахнул руками, пытаясь устоять на ногах, но при этом башмаком задел напильник. Тот заскользил по настилу и рыбкой нырнул за борт. Малыш Риффо выругался, провожая инструмент взглядом.
- Простите, - пробормотал Дрейзер, не особенно понимая, за что извиняется, - я хотел... я не хотел! Еще раз, извините!
Рюффо злобно сверкнул глазами, прошипел новое ругательство и сплюнул за борт. Дрейзер знал, что механики привязаны к инструментам, как солдат привязывается к сабле, но чтобы так переживать из-за простой железяки?
Впрочем, Малыш Риффо уже отошел от вспышки раздражения.
- Так-то мсье Дрейзер... - заговорил он, почесав левую щеку, отчего еще больше сделался похожим на обезьянку. - Здесь только зевни - и про-ощай, до земли лететь девять тысяч футов! Так что держитесь покрепче, мало ли что...
При этом он ухмыльнулся, глядя археологу прямо в глаза. Угрозы в этих словах, вроде бы, не угадывалось, но Дрейзер, тем не менее, почувствовал себя неуютно. И на всякий случай, покрепче ухватился за леер.
Риффо продолжал ухмыляться во всю физиономию, откровенно наслаждаясь растерянностью собеседника. Пауза затягивалась, и это совсем не нравилось Дрейзеру. Почему - он и сам сказать не мог. Археолог в смятении огляделся вокруг и задал помощнику механика первый попавшийся вопрос:
- Герр Риффо, что за тюки приторочены по обе стороны мостика? Кажется, на случай аварии?
Не то чтобы Дрейзера интересовало устройство «Руритании», или он переживал за безопасность. Просто продолговатые, туго скрученные тюки показались хорошим поводом, чтобы прервать паузу.
- Это аварийные баллоны, мсье Дрейзер. В них, как и в баллонеты, можно закачивать горячий воздух. Это на тот случай, если мы потеряем слишком много газа - обшивка, например, лопнет. Видите, вон те штуки?
И показал на трубы, уходящие в каждый из тюков.
- При необходимости, такелажмейстер, или, к примеру, я должны отдать стяжки - механик ткнул пальцем в крепления тросов, удерживающих тюки, - и включить насосы. Баллоны наполняются и повисают по обе стороны от корпуса на манер поплавков. Только воздух в них будет горячий, и подъемная сила корабля увеличится.
- А разве емкости с газом могут лопнуть? - спросил Дрейзер. Раз уж ввязался в беседу, приходилось ее поддерживать; к тому же, хотелось поскорее отвлечься от происшествия с напильником.
- А то, как же! - снова ухмыльнулся Малыш Риффо. - Для урагана дирижабль, даже такой большой, как наш - просто игрушка. Внешняя обшивка сшита из трех слоев пропитанной гуттаперчей парусины. Под ней газовые мешки, склеенные из материала, называемого «бодрюш». Это, чтоб вы знали, пленка из коровьих кишок; считается, что она не пропускает газ. Так-то оно так, а только прочности в ней никакой - стоит лопнуть обшивке, и емкости вмиг расползутся.
- Значит, сильный ветер может нас погубить? - встревожился Дрейзер.
- Ну, не всякий, конечно. Но ежели задует по-настоящему, придется солоно. Это все из-за размеров - парусность-то у «Руритании» о-го-го!
- Но, как же так? - продолжал допытываться встревоженный археолог. - Значит, случись сильный ветер, нам останется только пропадать?
- Ну, зачем сразу пропадать? - пожал плечами механик. - Капитан будет удерживать корабль носом или кормой к ветру, чтобы ослабить напор. А на крайний случай, если обшивка лопнет, есть эти аварийные баллоны. Они, конечно, долго не продержатся, потому как склеены из бодрюша и не защищены оболочкой, но помогут лишний час продержаться в воздухе.
Слушая объяснения механика, Дрейзер подумал, что встревожился он, пожалуй, напрасно. Ничего зловещего в собеседнике нет; что же до обезьяньей внешности - не всем же быть записными красавцами?
Солнце почти зашло. На западе еще истаивала полоска заката, а остальной мир уже тонул в ночи. На противоположной стороне небосклона высыпали звезды - крупные, яркие, не чета тем, что можно видеть в Европе. Впрочем, мостик - не лучшее место для наблюдений за звездным небом, почти все закрывает махина воздушного корабля.
Внизу мерно стучала машина, лопасти двух огромных пропеллеров трудолюбиво перемалывали воздух. Потоки от них раскачивали мостик так сильно, что Дрейзер ни на секунду не отпускал леер. Вдруг за кормой мелькнула и тут же погасла в чернильной тьме россыпь оранжевых точек. Малыш Рюффо тоже заметил летучие огоньки.
_ А вот это опаснее любого урагана. Знаете, чем заполнены наши газовые емкости?
Похоже, подумал Дрейзер, ему нравится пугать людей....
- Конечно, знаю. Легким газом, водородом. Им наполняют все аэростаты, за исключением шаров-монгольфьеров.
- Верно. А знаете, что бывает, когда на баллон с водородом попадает огонь? К вашему сведению, он горит не хуже светильного газа, которым освещают улицы. Стоит искре прожечь оболочку - и фф-фух!
И растопырил пальцы, картинно выпучив глаза.
- Но ведь без огня вовсе не обойтись, - резонно возразил Дрейзер. - Никто еще не придумал достаточно мощного двигателя, не использующего сгорание. И неважно, что там горит - керосин, спирт, светильный газ или угольные брикеты. Я слышал, что на других дирижаблях мсье Леньяра стояли гальванические моторы, но ведь и они тоже дают искры, не так ли?
- Точно. - кивком подтвердил Риффо. - Искрят, что твой фейерверк. Да, мсье Дрейзер, если хотите лететь, а не болтаться на привязи, как воздушный шар на сельской ярмарке, без огня не обойтись. Потому, кстати, дымовые трубы нашей машины и выведены на самую корму, позади пропеллеров. И когда труба дает искры, вопреки установленным в ней гасителям, - те попадают в поток воздуха от пропеллеров и там либо сразу гаснут, либо отбрасываются назад. Да вот, сами смотрите...
Длинная горизонтальная труба, проходящая под мостиком, от машинного отделения до кормовой орудийной площадки, - снова выплюнула веер искр. Крошечные огоньки заплясали в воздушном потоке и погасли. Лишь один иди два унесло куда-то за корму, и там они сгинули в непроницаемой черноте абиссинской ночи.
-Что-то многовато искрит... - пробурчал Малыш Риффо. - наведаюсь-ка в кочегарку - кто это так рьяно шурует в топке?
Дрейзер посторонился, пропуская механика, и вслед за ним зашагал по раскачивающемуся мостику, к трапу в машинное отделение. Ученый никак не мог отделаться от мысли, что Риффо вовсе не спотыкался тогда о растяжку, а нарочно спихнул напильник за борт. Вот только - зачем?