Как потеряли город Воронеж.

Тема для продолжения альтернативки.

Наконец-то определился с продолжением 7-й книги цикла "Противотанкист". Так что в этой статье хочу обкатать данную тему, собрав её из разных источников. Начну с начала.

Общая ситуация

28 июня 1942 года началось немецкое наступление под кодовым названием «Блау». Согласно директиве Верховного главнокомандования вермахта, первой фазой операции должен был стать прорыв советской обороны южнее Орла с последующим развитием наступления силами 4-й танковой армии на Воронеж. После овладения городом на этом направлении планировалось оборудование силами пехотных дивизий мощного оборонительного рубежа. В то же время танковые и моторизованные соединения должны были продолжать наступление своим левым флангом вдоль Дона на юг для взаимодействия с войсками, прорывающимися на восток из района Харькова. Главная идея наступления заключалась в том, чтобы совместными действиями моторизованных соединений охватить и уничтожить советские войска. Руководство операцией осуществлял генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок.

Утром 28 июня после интенсивной артиллерийской и авиационной подготовки армейская группа «Вейхс» нанесла удар в стык советских 13-й и 40-й армий на левом крыле Брянского фронта. Быстро прорвав советскую оборону, в течение двух дней 4-й танковая армия продвинулась на 40-километровом фронте на глубину до 35–40 км. Поддержку с воздуха наступающим оказывал VIII корпус люфтваффе, имевший большой опыт взаимодействия с наземными войсками. Встречные контрудары по наступающим немецким частям силами советских танковых корпусов, наносившиеся неодновременно и нескоординированно, успеха не принесли.

Утром 30 июня начала наступление 6-я армия под командованием генерала танковых войск Фридриха Паулюса, прорвавшая оборону на стыке советских 21-й и 28-й армий. 3 июля передовые подразделения противника блокировали переправы через реку Оскол, а к утру следующего дня день немцы окружили западнее Старого Оскола часть соединений советских 40-й и 21-й армий, в результате чего обстановка на воронежском направлении резко ухудшилась.

3 июля под Полтавой состоялось оперативное совещание командования группы армий «Юг», на котором присутствовал Гитлер. В числе прочего он заявил, что решил больше не придавать решающего значения захвату Воронежа. Причиной этого изменения плана операции «Блау» было отступление советских войск к Дону. Оно могло привести к тому, что значительные силы Красной армии имели все шансы успеть переправиться на восточный берег и тем самым избежать окружения и последующего уничтожения, как это было задумано. В связи с этим Гитлер сказал фон Боку, что если тот встретит на каком-то участке упорное сопротивление, ему необходимо не пытаться преодолеть его, а продолжить движение к Дону и затем вдоль него к югу, чтобы как можно быстрее взять противника в клещи. Тем не менее фюрер не отдал фон Боку категорический приказ не брать Воронеж, а оставил окончательное решение на его усмотрение. Сам фон Бок писал:

«Гитлер… дал мне свободу действий не следовать первоначальной цели овладеть Воронежем, если для захвата города придётся вести тяжёлые бои. Всё, что для него важно, это то, чтобы большой авиационный завод и, если возможно, железнодорожные сооружения были бы непригодны к использованию. Для него не имеет большого значения, если 4-я танковая армия достигнет Дона где-нибудь и южнее города».

Однако, вопреки опасениям немцев, события на воронежском направлении развивались для них вполне благоприятно: наступавшие 24-я тд и «Великая Германия» опередили отходящие советские части и уже 3 июля оказались на подступах к Воронежу. Возникла непосредственная угроза захвата города — защищать его, по сути, было некому. Из воспоминаний командующего Брянским фронтом Ф.И. Голикова:

«В гарнизоне Воронежа полевых войск не было. В городе находился штаб 232-й стрелковой дивизии, только что приступившей к занятию обороны по левому берегу Дона почти на 80-километровом фронте… В самом гарнизоне города 2 июля находились 41-й полк НКВД, два батальона 287-го полка оперативных войск НКВД, два батальона 233-го конвойного полка НКВД, один батальон 125-го полка НКВД по охране железнодорожных сооружений, учебный центр командного состава Юго-Западного фронта в составе трёх батальонов, два эскадрона учебного запасного кавалерийского полка.

Это были небольшие части. Полки НКВД имели по 500–600 человек, вооружённых винтовками и ручными пулемётами. Учебный центр был таким же по составу, а вооружён был ещё хуже, один его батальон имел только револьверы «Наган». Эскадроны кавполка имели на вооружении лишь винтовки и клинки. Существенным было нахождение в городе двух зенитно-артиллерийских полков, имевших 30–40 орудий средних и малых калибров, а также двух зенитно-пулемётных батальонов 3-й дивизии ПВО… В основном же оборона Воронежа зависела от того, когда подойдут к городу силы отходившей из района Щигров 40-й армии».

Сам генерал-лейтенант Голиков, только что прибывший в Воронеж во главе группы командиров Брянского фронта, ситуацией ещё не владел и не знал, на каких рубежах идут бои, как далеко и какими силами продвинулся противник.

Город Воронеж стоит на реке Воронеж и прикрыт с запада рекой Дон. Поэтому, чтобы в него попасть нужно форсировать как минимум одну большую реку, так как река Воронеж впадает в Дон в 12 километрах к югу от города. А чтобы форсировать реку быстро, нужно было захватить мост и желательно не один. И таких мостов было несколько.

Общий план.

Одной из важнейших переправ через Дон была находившаяся к юго-западу от Воронежа в районе села Малышево — прочный автодорожный мост, способный выдержать вес танков.

В районе станции Семилуки, находился железнодорожный мост, к северу от малышевской переправы.

Возле Подклетного были ещё понтонный и автодорожный мосты.

Понтонный мост на карте не обозначен, но он мог быть неподалёку от автомобильного моста.

Дальше на север стационарных мостов через Дон не обозначено, вплоть до Задонска, а есть только паромные переправы, та же картина и на юге.

Единственной советской дивизией, которая в эти дни преградила путь наступавшим на Воронеж немецким частям, оказалась 232-я стрелковая дивизия (сд). Дивизия первого формирования с этим номером участвовала в Великой Отечественной войне с первых месяцев, сражалась в Белоруссии и на Украине и была уничтожена в киевском котле. Новая дивизия, унаследовавшая 232-й номер, была сформирована в декабре 1941 — феврале 1942 гг. в Алтайском крае. В её состав вошли 498-й, 605-й и 712-й стрелковые полки (сп), а также 425-й артиллерийский полк (ап). Рядовой состав дивизии наполовину состоял из новобранцев 18–20-летнего возраста, ещё 25% были набраны из военнослужащих, выздоровевших после ранения. Остальные 25% составили призванные из запаса военнообязанные не старше 35 лет. Командиром дивизии стал 41-летний майор Иван Ильич Улитин, участник гражданской и советско-финской войн. До своего назначения в 232-ю сд он командовал 41-м сп 84-й сд.

Боевую подготовку в полном объёме личный состав дивизии пройти не успел. Этому помешала холодная алтайская зима и отсутствие вооружения. Ветеран 232-й сд М.А. Черномордик, который после окончания военного училища в звании младшего лейтенанта был направлен в Бийск на формирование дивизии и получил назначение в 425-й ап на должность заместителя командира батареи, вспоминал:

«Боевую подготовку начали только в конце апреля, отработали взаимозаменяемость в расчётах. Люди, приходившие на формировку, были в основном алтайские крестьяне и зэки из Красноярского края, амнистированные досрочно и посланные на фронт».

О наличии в рядах 232-й сд значительного количества бывших заключённых есть упоминание и в немецких документах. Из донесения 24-й тд о боях 5 июля:

«Нам противостоит 498-й сп 232-й сд, прибывшей в середине июня из Бийска в Сибири. По большей части бывшие осуждённые, обучены плохо, однако при этом оказывают упорное сопротивление».

Боевой дух бойцов 232-й сд, по словам её ветеранов, был высоким. Например, бывший военфельдшер 3-го батальона 605-го сп В.П. Шерстюк писал: «Настроение было боевое — сейчас дадим немцу прикурить». К сожалению, настроение не могло компенсировать отсутствия боевого опыта у большинства личного состава дивизии. Из общего числа рядового состава (10 012 человек) ранее участвовало в боях всего 1757 бойцов, что составляло около 18%. По среднему начсоставу этот процент был ещё ниже — 153 человека из 1017, или 15%.

В конце апреля 1942 года эшелоны с личным составом дивизии прибыли из Бийска в Арзамас. 29 мая по приказу начальника Генерального штаба Красной армии 232-я сд перешла в подчинение 6-й резервной армии и отправилась по железной дороге в район Воронежа. Там бойцам дивизии предстояло завершить учёбу, но начавшееся 28 июня немецкое наступление нарушило эти планы.

30 июня 232-я сд наконец-то полностью получила всё вооружение, в том числе артиллерийские орудия. Для того чтобы хорошо изучить матчасть, времени уже не оставалось: дивизии пришлось вступить в бой. Ещё 25 июня от командующего 6-й резервной армией командир 232-й сд подполковник Улитин получил указание провести рекогносцировку местности и подготовить оборонительный рубеж без расчёта на возможное усиление на участке Рамонь — Таврово протяжённостью 54 км. Главная полоса обороны проходила по восточному берегу реки Дон, где частично уже имелись подготовленные позиции. В журнале боевых действий 232-й сд есть их описание:

«Рубеж, отведённый 232-й сд для обороны, инженерных сооружений не имел. Несмотря на то, что к тому времени миновал уже год войны, и, несмотря на огромный опыт боёв за населённые пункты, приобретённый Красной армией, несмотря также на то, что Воронеж, уже подвергавшийся в 1941 году опасности захвата немцами с направления Ельца, продолжал находиться под ударами войск противника, сосредоточенных на курском и харьковском направлениях, оборона города не была организована. Противотанковые заграждения, сделанные ещё в 1941 году, пришли в негодность и к обороне были непригодны. Отдельные ДЗОТы и окопы, построенные на восточном берегу реки Дон 6-й сапёрной армией, в тактическом и инженерном отношениях были сделаны неграмотно, и потому не могли быть использованы дивизией, о чём был и составлен акт совместно с представителем 6-й сапёрной армии. Таким образом, 232-я сд получила рубеж, совершенно не подготовленный к обороне».

После внезапного начала немецкого наступления, согласно журналу боевых действий 232-й сд, «информации о положении на фронте штаб дивизии не получал. Все данные добывались самостоятельно». Когда стало очевидно, что немцы прорвали фронт обороны 40-й армии, и её разбитые части отступают, командир 232-й сд подполковник Улитин принял самостоятельное решение и приказал частям дивизии занять оборонительный рубеж, отведённый им командованием 6-й резервной армии. В ночь на 2 июля в 03:00 все три полка 232-й сд по боевой тревоге вышли на свои оборонительные участки и приготовились к отражению атак противника. Это было сделано вовремя: на следующий день немецкая авиация нанесла бомбовые удары по бывшим местам дислокации частей дивизии.

В центре рубежа обороны находился 605-й сп, слева от него, вдоль берега Дона — 498-й сп, справа — 712-й сп. Каждому из них было придано по одному дивизиону 425-го ап. Общая протяжённость занятых частями дивизией рубежей составила более 60 км. Соседом справа у 232-й сд должна была стать 159-я сд с левым флангом у Буровлянки, слева оборонительный рубеж должна была занять 141-я сд с правым флангом у устья реки Воронеж. Но к началу боёв обе эти дивизии на отведённые им позиции прибыть не успели, поэтому фланги 232-й сд оказались незащищёнными.

4 июля: немцы на подступах к Дону.

У донских переправ в эти дни царило столпотворение: к берегу двигались массы беженцев, разрозненные подразделения разбитых частей 40-й армии, автомобили, тракторы, обозы тыловых и санитарных служб, стада скота. Кто-то, не дождавшись своей очереди, чтобы перейти через мост, бросался через реку вплавь, кто-то использовал для этого подручные средства. Периодически налетала немецкая авиация и наносила удары по скоплениям людей и техники, и тогда вступали в бой защищавшие переправы зенитные орудия. Все надеялись успеть уйти от наступающих немцев и перебраться через Дон. Приказа взорвать мосты не поступало: тянущийся к ним нескончаемый людской поток не прекращался. На случай внезапного появления противника переправы были заминированы, а на западном берегу выставили боевое охранение, но развитие событий показало, что этих мер оказалось недостаточно.

Одной из важнейших переправ через Дон была находившаяся к юго-западу от Воронежа в районе села Малышево — прочный автодорожный мост, способный выдержать вес танков. Данный участок входил в полосу обороны 498-го сп 232-й сд. Цитата из журнала боевых действий дивизии:

«498-й сп с 1-м дивизионом 425-го ап должен был оборонять участок Старое Село — Малышево — Трушкино, имея усиленный стрелковый взвод в боевом охранении на восточных скатах высоты 165.1, и усиленный стрелковый взвод на стыке дорог, что в 1 км южнее, имея границей справа границу 605-го сп, границей слева границу дивизии. Участок полка по фронту составлял 26 км, предмостные позиции — 4 км, всего — 30 км».

Наступавшие на этом направлении передовые подразделения 26-го панцергренадёрского полка 24-й тд в ночь на 4 июля захватили деревню Дмитриевку, находившуюся на расстоянии 10 км от малышевской переправы. После короткой передышки передовые роты продолжили движение на восток и в 03:30 (время немецкое) 4 июля достигли высоты 147.2, с которой открывался прекрасный обзор на мост через Дон. К переправе двигались колонны отступающих советских частей, не подозревавших о присутствии противника.

Деревню Дмитриевку обвёл кружком, высота 147.2  с координатами (51.517075; 39.009361) на карте обозначена только рельефом и стрелкой, ну и зелёный крестик на мосту через Дон.

Ранним утром немецкая мотопехота на бронетранспортёрах стремительным броском ворвалась в людской поток и на полной скорости устремилась к Дону. Эту атаку поддержали подошедшие танки. Защищавшие мост советские зенитные орудия были уничтожены огнём немецкой артиллерии, которая следовала в боевых порядках передовых частей 24-й тд. Боевое охранение 498-го сп не смогло остановить натиск немецкой мотопехоты, и после непродолжительного боя в 04:30 (время немецкое) малышевская переправа уже находилась в руках противника.

Удар был внезапным, и взорвать мост советские сапёры не успели. Аналогичная ситуация сложилась с расположенной южнее паромной переправой возле села Рудкино: она также была захвачена неожиданной атакой наступавшего на этом направлении мотоциклетного батальона 24-й тд. После ремонта повреждённых участков моста танки и другая техника 24-й тд смогли переправиться через Дон. На восточном берегу они вступили в бой с 498-м сп 232-й сд, а затем с подошедшими 110-й и 181-й танковыми бригадами 18-го танкового корпуса. Таким образом, командир 24-й тд генерал-майор Бруно фон Хауэншильд (Bruno von Hauenschild) решил проблему захвата переправ через Дон уже утром 4 июля.

Паромных переправ возле сел Рудкино и Гремячье хватает я насчитал - 4.

Перед его коллегой генерал-майором Вальтером Хёрнляйном (Walter Hörnlein), командовавшим дивизией «Гроссдойчланд», стояла более сложная задача. Наступавшим по двум параллельным направлениям 1-му и 2-му моторизованным полкам (мп) дивизии предстояло овладеть сразу тремя переправами, находившимися к северу от малышевской: железнодорожным мостом в районе станции Семилуки, а также понтонным и автодорожным мостами возле Подклетного. Однако, в отличие от 24-й тд, передовые подразделения «Гроссдойчланда» к рассвету подойти к переправам через Дон не успевали, и атаковать мосты им предстояло в районе полудня.

На правом фланге дивизии наступал 2-й мп, двигавшийся вслед за частями 24-й тд. Его передовые подразделения в ночь на 4 июля также достигли Дмитриевки, но если 24-я тд продолжила движение на восток, кратчайшим путём в сторону переправ у Малышево и Рудкино, то 2-й мп «Гроссдойчланда», согласно приказу генерал-майора Хёрнляйна, повернул на север и вдоль западного берега Дона пошёл в сторону железнодорожного моста. Заняв последовательно деревни Петино и Старое Село, располагавшиеся на западном берегу реки Девица, 2-й мп (без II батальона) закрепился и остался удерживать захваченные позиции. Главная для 2-го мп задача дня — захватить железнодорожный мост — была возложена на II батальон, который после полудня подошёл к селу Семилуки, где занимал оборону 3-й батальон 605-го стрелкового полка 232-й сд. Журнал боевых действий 232-й сд сообщает:

«605-й сп со 2-м дивизионом 425-го ап должен был оборонять участок южная окраина Новоподклетное — Труд — высота 164.9, имея один батальон на предмостной позиции на рубеже по восточной окраине Губарево — Ендовище — Семилуки. Граница справа — граница 712-го сп, слева — северная окраина Гололобово, Труд, северная окраина Старое Село. Участок полка по фронту составлял 14 км, предмостные позиции — 6 км, общая протяжённость — 20 км».

Командиру 3-го батальона старшему лейтенанту А.М. Ушакову была поставлена задача обеспечить переправу через Дон отходящих частей 40-й армии и в то же время не допустить захвата немцами всех трёх мостов. Перед выходом на позиции батальон получил усиление в виде батареи 45-мм противотанковых пушек, а также миномётную роту, пулемётную роту, роту противотанковых ружей, роту автоматчиков и санитарный взвод. Общая численность сводного батальона достигала 950 человек, но для того, чтобы остановить продвижение немецкой моторизованной дивизии, этих сил было явно мало. Однако большего у командира 605-го сп майора Г.С. Васильева просто не было: он и так отправил на правый берег треть своего полка.

Двигаясь в направлении железнодорожного моста, II батальон 2-го мп на подступах к нему у села Семилуки встретил организованное сопротивление, которое оказало боевое охранение 7-й роты 3-го батальона 605-го сп. Немецкие передовые части развернулись и вступили в бой. Остановить опытного и обученного противника, который обладал численным и огневым превосходством, советские бойцы не смогли. После короткого ожесточённого боя немецкие пехотинцы на мотоциклах и бронетранспортёрах вышли на подступы к Дону и захватили железнодорожный мост, взорвать который сапёры 605-го сп не успели. Но проехать по нему немецкие танки и самоходные орудия всё-таки не смогли: по приказу командира полка майора Васильева на мост загнали горящий железнодорожный эшелон, который заблокировал проезд техники на восточный берег. Чуть позже попытались исправить ситуацию и сапёры 605-го сп, о чём есть запись в журнале боевых действий 232-й сд:

«В ночь на 5 июля, чтобы воспрепятствовать переходу немцев через мост, была послана группа сапёров во главе с командиром сапёрного взвода младшим лейтенантом Кавериным. Пробравшись на мост, сапёры в 03:00 подорвали ферму моста. Кроме взрыва фермы, на мост был пущен горящий состав, стоящий на разъезде Подклетное, чем мост и был забит».

Эти события находят отражение и в журнале боевых действий «Гроссдойчланда»:

«Мотоциклетный батальон был брошен на Девицу; после упорного сопротивления Девица и мост через реку были захвачены; для того, чтобы обезопасить северо-западный фланг, батальон наступает на Латную. II батальон 2-го мп после захвата Девицы переходит по северному мосту через реку Девица и захватывает железнодорожный мост через Дон. На железнодорожном мосту горящий товарный поезд препятствует переправе через мост. II батальон 2-го мп создаёт защитный плацдарм в районе железнодорожного моста в восточном и северном направлениях».

Находившиеся к северу от железнодорожного понтонный и автодорожный мосты также обороняли бойцы 3-го батальона 605-го сп — на них и пришёлся удар передовых подразделений 1-го мп дивизии «Гроссдойчланд». Полк наступал на левом фланге дивизии по маршруту Чертково — Девица — Ендовище. Передовому пехотному батальону были приданы дивизион самоходных орудий (без 2-й батареи) и мотоциклетный батальон. Двигаясь вдоль шоссе, немецкая мотопехота при поддержке бронетехники атаковала Ендовище, где находились основные силы 3-го батальона 605-го сп. Собиравший после войны сведения об этом бое В.А. Расторгуев, сын политрука 3-го батальона А.И. Расторгуева, писал:

«Усиленный 3-й стрелковый батальон был буквально уничтожен немцами в районе Ендовище. Это был не просто тяжёлый бой, это было избиение младенцев. Личный состав батальона — вчерашние школьники (дивизия — молодёжь, добровольцы), да плюс к тому оружие получили 30 июня, привыкнуть к нему не успели».

Описание этого боя оставил и ветеран 232-й сд военфельдшер В.П. Шерстюк:

«Во второй половине дня 4 июля, где-то в 15:00–15:30, немецкие танки, бронетранспортёры и мотоциклисты, двигавшиеся в походном порядке, наткнулись на наши оборонительные позиции, и завязался неравный бой с этой движущейся армадой… Наши боевые порядки эта надвигающаяся немецкая махина смяла; бой продолжался до темноты, но на левый берег на своём участке противника не пустили. По берегу реки немцы обошли позиции 8-й и 9-й рот и внезапно появились возле понтонного моста; по приказу комиссара А.И. Расторгуева понтонная переправа была взорвана часа за 1,5–2 до темноты».

В журнале боевых действий 232-й сд запись от 5 июля гласит:

«Тем временем противник, всё больше распространяясь на север по западном берегу реки Дон, заходил во фланг и тыл 3-му батальону 605-го сп, находившемуся в боевом охранении. К исходу дня пехота и танки противника вклинились в оборону 3-го батальона 605-го сп, создалась угроза окружения батальона и захвата переправы у Старые Семилуки, через которую должен был переправляться 3-й батальон 605-го сп. Обстановка сложилась так, что немцы оказались ближе к переправе, чем 3-й батальон 605-го сп. Чтобы не допустить проникновения немцев на восточный берег, переправа была взорвана. 3-му батальону было приказано отойти на восточный берег в районе севернее совхоза Опорный Пункт».

Из того, что эта запись в журнале боевых действий 232-й сд датируется 5 июля, можно сделать вывод, что журнал заполнялся не сразу, а спустя какое-то время после описываемых событий. Уже к утру 5 июля 3-го батальона не существовало: вечером 4 июля он был разбит, большинство бойцов погибли или попали в плен, а избежавшие этой участи переправились через Дон в расположение полка.

И всё-таки 1-й мп «Гроссдойчланда» также смог захватить переправу через Дон. Это был третий мост, автодорожный, находившийся неподалеку от понтонного. Описание того, как это произошло, даёт в своей книге «Сталинград» небезызвестный Пауль Карелль:

«Около 20:00 4 июля рота из моторизованной дивизии «Великая Германия» под командованием обер-лейтенанта Блюменталя захватила автодорожный мост через Дон и образовала плацдарм на восточном берегу. Русские хотели быстро разрушить мост, но, очевидно, не сделали необходимых приготовлений, чтобы подорвать взрывчатку с помощью электрических взрывателей. Поэтому они зажгли обычные бикфордовы шнуры, ведущие к зарядам с тротилом под сваями моста. Огни горящих шнуров быстро подбирались к взрывчатке… Унтер-офицер Хемпель прыгнул в реку и по шею в воде подбирался к зарядам и отрывал горящие шнуры — последний всего лишь в 20 сантиметрах от заряда в 60 килограммов тротила».

Этот эпизод нашёл официальное отражение в журнале боевых действий «Гроссдойчланда»:

«Тем временем II батальон 1-го мп атакует через Девицу высоту 166.2. Этим же вечером ему удаётся занять высоту, преодолев ожесточённое сопротивление противника, продвинуться к автомобильному переезду через Дон и образовать небольшой плацдарм восточнее Дона. Это решение является личной заслугой командира 7-й роты 1-го мп обер-лейтенанта Блюменталя. Создание плацдарма у моста приобретает особое значение для дальнейшего развития операции в восточной части Дона на следующий день».

Карта района боевых действий со всеми мостами.

Таким образом, к вечеру 4 июля передовыми частями «Гроссдойчланда» были захвачены сразу два моста, железнодорожный и автомобильный. На левом берегу напротив них были образованы небольшие плацдармы. Более подробную информацию о боях 4 июля за переправы через Дон можно почерпнуть из статьи российского исследователя И.Ю. Сдвижкова «Бои за донские переправы». Он также даёт оценку ситуации, сложившейся к исходу дня 4 июля:

«К темноте занятый ротой Блюменталя плацдарм у переправы вряд ли превышал несколько сот метров и оборонялся совсем незначительными силами, но разгром передового батальона 605-го сп в районе Старых Семилук, в результате чего на восточном берегу Дона к ночи не оказалось каких-либо боеспособных подразделений 605-го сп для немедленной контратаки по зарвавшемуся врагу, привёл к тому, что захватившие плацдарм немногочисленные немецкие подразделения не были ни сброшены обратно в реку в ходе контрудара, ни атакованы, ни даже потревожены у переправы ночью… Никаких попыток отбить захваченную противником переправу обратно командование 605-го сп не предприняло — помимо общего недостатка сил, видно, слишком сильным был шок от первого боя и гибели 3-го батальона 4 июля… Похоже, советское командование сразу же смирилось с потерей столь важного оборонительного рубежа, который представляла собой река Дон».

В журнале боевых действий дивизии «Гроссдойчланд» подвели итоги дня:

«Таким образом, дивизия в этот день выполнила поставленную корпусом задачу. Для укрепления плацдарма вечером будет произведена следующая перегруппировка: 1-й мп группируется непосредственно к западу от автомобильного переезда, чтобы на следующий день укрепить плацдарм. Для этого выделен батальон штурмовых орудий. 2-й мп вместе с мотоциклетным батальоном удерживает позиции к западу от Дона и к северо-западу от Девицы».

Согласно немецким документам, потери по всей дивизии за этот день составили 32 человека убитыми и 113 ранеными (из них восемь офицеров). В журнале боевых действий 232-й сд данные о потерях за 4 июля отсутствуют. Разгромленный 3-й батальон 605-го сп насчитывал 960 человек. Разумеется, не все они погибли — многим удалось переправиться через Дон и вернуться в свой полк или влиться в состав других частей, но не приходится сомневаться в том, что большинство бойцов батальона пали в бою или попали в плен.

Помимо журнала боевых действий 232-й сд, который, вне всяких сомнений, заполнялся спустя какое-то время после рассматриваемых событий, в ЦАМО хранится ещё один документ: боевое распоряжение штаба 232-й сд, которое представляет для нас несомненный интерес:

«Боевое распоряжение №4, штаб 232-й сд, северо-западная окраина Воронежа, 24:00 04.07.1942.

С 05:00 04.07.1942 пехота противника (предположительно, автоматчики, спущенные с парашютами) и танки подошли к переправам через реку Дон в районе Семилуки, Малышево, Юневка. Перед фронтом 498-го сп вклинились в оборону автоматчики. 3-й батальон 605-го сп атаки противника на предмостные позиции отбил.

Командир дивизии приказал:

1. На ночь на 05.07.1942 ввести бдительнее охранение, усилив его секретами.

2. Контролем через комсостав проверить в течение ночи бдительность охранения и оборону на позициях. В течение ночи продолжать оборонительные работы, совершенствуя позиции.

3. Вести ночные поиски и взять языка.

4. Точно соблюсти занятые позиции автоматчиками и снайперами по реке для недопущения просачивания через реку кого бы то ни было со стороны противника».

На документе стоит пометка «отправлено в 02:00 05.07.1942». К этому времени немецкие панцергренадёры из 24-й тд, которые в тексте упомянуты как «спущенные с парашютами автоматчики», уже почти сутки как захватили малышевскую переправу. 3-й батальон 605-го сп не только не смог отбить атаки многократно превосходящего противника на предмостные позиции у Семилук, но на тот момент уже был разгромлен передовыми частями «Гроссдойчланда». К сожалению, на основании данного документа приходится констатировать, что информацией о реальной обстановке штаб 232-й сд на тот момент не владел.

Более того — на следующий день в результате немецкого авианалёта одна из бомб попала в дом, где находился командный пункт 232-й сд. При этом командир дивизии подполковник И.И. Улитин получил тяжёлую контузию, а начальник штаба подполковник П.Д. Шилов погиб. Штаб перенесли на новое место. Эти события ещё более усложнили управление частями дивизии.

Для одной статьи букв очень много, так что все подробности по ссылке ниже.

https://warspot.ru/18032-nemetskiy-veli … -voronezha

А у меня нет слов, одни маты. Воронеж сначала сдали, а потом пытались отбить, и командование Брянского фронта ни сделало ничего, чтобы организовать оборону города, свалив всё на бывшего майора. хотя командующий фронтом сидел в городе и получил все полномочия от ставки. А потом пытались вернуть всё взад, выковыривая немцев из промышленного города и уничтожая своих солдат.

Если пройти по ссылке, то там несколько статей про БД в районе Воронежа.

ПС.

А если пройти по этой ссылке, то тут даже читать не надо:

https://www.youtube.com/results?search_ … ь+сдвижков

Отредактировано ДАН (18-04-2023 16:39:04)

В таком разе можно и не прятать, а действовать по принципу - захватили, ночку повоевали, когда кончился б/к, бросили, спрятались в балке либо свалили за реку.

Или такой вариант, что спрятали в копне, в сарае, в овраге и сами свалили в другое место до вечера.

Отредактировано ДАН (18-04-2023 16:59:38)

В реале мосты были заминированы, но их просто не успели взорвать. Так что с мостами я давно определился. Речь идёт о продолжении боевой деятельности группы ГГ после подрыва мостов, поэтому я рассматриваю все варианты.

Часть вторая.
Глава 8.

Как я и предполагал, движуха началась в конце июня. Немцы ударили там, где их не ждали и прорвали фронт. Попытки остановить их ударами советских танковых корпусов по флангам, наносившиеся неодновременно и нескоординированно, успеха не принесли. Подавляющее господство в воздухе немецкой авиации и мощные танковые клинья, сминающие любую оборону, плюс умелая тактика и стратегия сделали своё дело. И если наши генералы ещё только учились хорошо воевать (почти год войны их ничему не научил), то немецкие это почему-то умели, и хотя действовали они по шаблону, но этот шаблон их ещё не подводил. Когда руководству эвакогоспиталя пришёл срочный приказ об эвакуации на восток, я этому почему-то не удивился. Тем более на город Воронеж участились налёты люфтваффе. Наша немногочисленная истребительная авиация практически ничем помочь не могла, да и зенитная дивизия ПВО не смогла уберечь город. Жилые деревянные дома вспыхивали как спички, занимаясь один от другого, не спасались и каменные строения, попадая под бомбы. Дым, чад от пожаров, грохот разрывов, сирены воздушной тревоги, всё смешалось в безумной какофонии проклятой войны. А ещё паника и неразбериха всеобщего драпа на восток, причём через реку. Не знаю, что там творилось на Дону, но на переправах через реку Воронеж, царил форменный ад и бардак, как рассказали мне местные жители.

Когда комиссар госпиталя построил личный состав, включая также всех проходящих лечение, и зачитал приказ об эвакуации на восток, я попросил слова и выступил с короткой речью.

- Товарищи, коммунисты, комсомольцы и беспартийные, но в первую очередь бойцы и командиры Красной Армии. Как комиссар я говорить не умею, но всё же скажу.

- Там, на западе - указал я рукой в нужном направлении, - коварный враг снова прорвал фронт и топчет нашу Советскую землю. Снова беспощадно и безнаказанно убивает наших отцов и матерей, а также жён, сестёр и младших братьев. Там смерть, боль и разрушения, разбомбленные города, сёла и горящие хаты. Там всё ещё сильный и опасный враг, но все вы прекрасно знаете, что его можно убить, не пулей, так штыком и прикладом своей винтовки или вцепиться даже зубами в горло и уничтожить ненавистного противника, чтобы он больше не топтал нашу землю, не убивал наших отцов и матерей, не насиловал наших жён и сестёр. А там, - указал я рукой на восток, - тыл, жизнь, тёплая постель и хороший уход. Поэтому, кому дорога своя шкура, могут уходить и продолжать лечиться. А кто хочет бить и уничтожать проклятого врага вместе со мной... - Сделал я мхатовскую паузу, медленно оглядев замерший, хоть и неровный строй.

- Два шага вперёд!!! - Скомандовал я, и сам промаршировал ближе к строю.

Справа от меня замер военком Реутов, а слева неожиданно подбежала Нина. Строй заколебался и вперёд начали выходить те, кто решил воевать. Тем более раны у многих уже зажили, а лечение заканчивалось, ну и приказ выписать как можно больше военнослужащих наверняка уже поступил, я только ускорил процесс. Когда общий строй разделился на две половины, веду своё отделение вооружаться, а комиссар Реутов разбирается со старшим командным составом. Мне не по чину, хотя в нашей команде даже один лейтенант есть. Вот он и будет командовать нашим отрядом в случае чего, а я у него в помощниках похожу, типа "замка". Когда наш отряд окончательно сформировался и экипировался, ко мне неожиданно подошёл оперуполномоченный Пацюк и отозвал в сторону, на пару слов, предложив закурить. Долго мялся, думая о чём-то своём, но всё-таки начал разговор первым.

- Товарищ старший сержант, вы должны меня взять в свой отряд. - Безапелляционно заявил он.

- А как у вас со здоровьем, товарищ младший лейтенант госбезопасности? Врачи отпустят? - Не стал я посылать его сразу, тем более захотелось узнать, его мотивацию.

- С врачами я договорюсь! - Уверенно ответил он.

- А зачем вам в отряд, товарищ Пацюк? Мы ведь собираемся на передовую, чтобы бить фашистов. Но там ведь и убить могут. - Начал отговаривать его я.

- Я тоже хочу бить фашистов.

- Но мне в первую очередь нужны обстрелянные, а не просто прострелянные бойцы. Вот, Вы, готовы подчиняться простому сержанту?

- Готов! - после пары затяжек решился гэбэшник.

- А как же своя служба?

- Вы знаете, товарищ Доможиров, мне кажется, что я выбрал не ту стезю. Хотя и выбора-то у меня особо и не было. Началась война, партия сказала - надо, вот я и пошёл в органы. Ну и вот к чему это всё меня привело. - Виновато разводит он руками, скосив глаза на свой так сказать тыл и криво ухмыльнувшись. - И зовите меня просто - Семён. А на меня не серчайте. Я просто выполнял свою работу. - Чуть поколебавшись, протягивает он мне свою руку.

- Тогда я - Николай. Но, только вне строя. - Сжимаю я его кисть, смотря прямо в глаза. А ничего мужик, крепкий, хотя на первый взгляд толстоват, но может просто болеет. Диабет или ещё какие проблемы с обменом веществ.

- Насчёт этого не волнуйтесь, товарищ старший сержант. И стрелять я умею, как из нагана, так из винтовки и пулемёта. А с тэтэ сплоховал. Маловат он для моей руки оказался. - Показывает он свою ладонь.

- А проблем у вас с вашим управлением не будет? - пока дистанцируюсь я от панибратских отношений с гэбэшником.

- Моё управление эвакуируется в тыл, а я пока в статусе ранбольного и эвакуироваться не хочу. Да и родители мои в городе остаются, и не собираются из него бежать. Говорят - всю жизнь здесь прожили, здесь и умрём, если понадобится, то на баррикадах. - Озвучил мне лейтенант свои резоны. Кстати, из строя он вышел одним из первых, как я успел заметить.

- Хорошо, товарищ младший лейтенант госбезопасности, решайте вопросы с выпиской, получайте свою военную форму. Оружие у вас есть? - приняв решение, задаю я последний вопрос.

- Нет. Забрали в управление на экспертизу.

- Я дам вам парабеллум.

- Хорошо. Если вы будем отходить в горы, я смогу вас прикрыть. - Продемонстрировал знание классики лейтенант, и чуть ли не вприпрыжку ускакал в сторону административно-лечебного здания дома отдыха.

- Чего он от тебя хотел? - подошёл ко мне Лёха-танкист, глядя вслед прихрамывающему безопаснику.

- В отряд просил взять. - Докурив папироску, выбрасываю я её в урну.

- А ты чего? - не отстаёт Лёха.

- Пообещал взять.

- А нахрена он нам нужен? Он же тебя чуть под монастырь не подвёл. - Удивляется Лёха.

- На что-нибудь да сгодится. - Прикидываю я варианты использования гэбэшника.

- Добренький ты.

- Ага. Добрый я и незлопамятный. Ну почти.

Затем меня позвали на военный совет к начальнику госпиталя, где мы уже соображали на троих. Ну и в конце беседы я дал начальнику вредный совет.

- Когда начнёте эвакуировать легкораненых и личный состав, товарищ военврач второго ранга, не стремитесь переправляться через реку в черте города. Там сейчас чёрти что творится. Бардак, паника, немецкие самолёты, бомбёжка. А лучше пройдите лесом на север вдоль реки. Чем дальше, тем лучше. А там уже на пароме переправитесь. А может и переправляться не придётся. - Вангую я. - А на вашем месте я бы вообще здесь остался. Выписал большую часть ранбольных, а остальных отправил с небольшим сопровождением в тыл. Госпитальная база в лесу, самолётам бомбить лес смысла нет, а защитников города нужно будет где-то оперировать, а также оказывать квалифицированную медпомощь, и чем раньше, тем лучше.

- Но у меня нет столько хирургов, да и приказ нужно выполнять. - Удивлённо уставился на меня начальник госпиталя.

- Насчёт хирургов вы можете договориться с другими эвакогоспиталями и больницами, а приказ об эвакуации может отменить комендант города, он сейчас главный, а товарищ военный комиссар может доложить ему свои резоны.

- Но где взять столько транспорта для эвакуации наших раненых? - начинает задавать вопросы врач.

- Не маленькие, пешком дойдут. А насчёт транспорта... - Задумался я. - Мы сейчас на разведку смотаемся и в городе пошукаем. Вы нам свой грузовик не одолжите, во временное пользование, товарищ военврач второго ранга, просто так быстрей будет.

- Хорошо, забирайте.

- Разрешите идти? - козыряю я.

- Да. Насчёт грузовика я сейчас отдам необходимые распоряжения. - Растормаживается военврач, махнув мне рукой.

После разговора с начальством собираю свою команду и, загрузившись в Зис-5, вооружённой толпой едем в дымящийся и горящий город. В сам город нам не совсем нужно, в первую очередь едем на ближайшую переправу через реку Воронеж, чтобы выполнить просьбу начальника госпиталя и раздобыть транспорт. При такой массовой и внезапной эвакуации я даже представить не могу, какой сейчас там бардак. Все жирные крысы пытаются убежать, бросив всё производство и людей на произвол судьбы, лишь бы спасти свои никчёмные шкуры. Вот этих бобров мы и пощиплем, так как для своего бегства они наверняка служебный транспорт используют и в первую очередь эвакуируют своё преступно нажитое имущество в ущерб народному достоянию. Эту идею я и втолковываю гэбэшному лейтенанту по дороге, стоя в кузове грузовика возле кабины. Он как-никак представитель власти, да и ксива у него есть, а ещё парабеллум, который я ему передал во временное пользование.

- Но как же такое может быть? Это же советские люди. Тем более члены партии. - Никак не хотел убеждаться Пацюк.

- Я вам доказывать ничего не собираюсь, товарищ младший лейтенант госбезопасности, но когда приедем на место, вы сможете сами убедиться, что это за члены, и из какой они партии. - Не стал я болтать лишнего.

Выехав из леса, мы перебрались через железку и покатили дальше, по городской окраине, стараясь держаться ближе к реке с одноимённым названием. В пробку мы встряли уже в километре от Чернавского моста, и это на второстепенной дороге, - а что там творится на улицах, ведущих из центра города? Развернув машину в обратном направлении и оставив "захара" в ближайшем дворе под охраной водилы и медсестры Нины, организованной толпой пошли вдоль дороги. Девчонка увязалась за нами и никак не отвязывалась, поэтому пришлось взять с собой в качестве санинструктора, тем более пришла она со своей санитарной сумкой.

Япона мама, какой здесь творился бардак, и как было всё запущено. Чего и кого тут только не было. Легковые машины, телеги, подводы, грузовики, санитарные автобусы и повозки. Дорога была забита по всей ширине, причём в одну сторону. А как проезжать встречному транспорту никого не манало. Во всём этом потоке шли люди, с велосипедами, тачками, чемоданами и узелками, обгоняя и обтекая еле ползущий, но больше стоящий транспорт по обочинам и по бездорожью. Крики, детский плач, ругань, отборный мат, гудки клаксонов, ржание лошадей, всё это смешалось в гнетущую какофонию, просто непередаваемую словами. Ну и налёты немецких бомбёров, результаты и последствия от бомбёжки которых были везде. Причём сам мост они не бомбили, а вот квартал города возле переправы пострадал сильно. Было много как разрушенных, так и сгоревших зданий. На сами дома наплевать. Их можно отстроить заново. А вот люди, погибшие как под завалами, так и на подходах к переправе, людей не вернёшь. Если какая-то комендантская служба по регулировке движения тут и действовала, то была она где-то там, впереди, возле моста. На подъездах же к переправе царил настоящий дурдом.

Пробку мы стали растаскивать с самого конца, объясняя возницам всевозможного гужевого транспорта, что не нужно ехать вперёд, а лучше развернуться и уходить лесами на север, и переправляться паромом, чем попадать под бомбёжку. Всё было тщетно. Мужики согласно кивали головами, разворачивались, объезжали наш блокпост по параллельным улицам и дворам, и пытались втиснуться в общий поток ближе к переправе. Проще было с водилами и сопровождающими санитарных машин и повозок с ранеными. Пацюк просто предъявлял им своё служебное удостоверение и приказывал развернуться. Так мы сформировали авто-гужевую колонну и отправили с небольшим сопровождением прямо в дом отдыха. А там уже госпитальное начальство пускай решает, что с этим счастьем делать. По крайней мере, у раненых бойцов появится шанс - выжить. Теперь оставалось подсобрать транспорт для отряда. Грузовик всё равно нужно будет вернуть, а мне нужно было ещё как минимум машин пять, а лучше все десять, для будущей мотострелковой роты или стрелкового батальона, так как старшего комсостава из раненых в госпитале хватало, а рядового мы как-нибудь насобираем. Тем более несколько дней в запасе ещё было. Прежде чем немцы дойдут до реки Дон.

Машины были также нужны для оружия и взрывчатки, но всё это нужно было ещё где-то найти. Как ни странно звучит, но навести хоть какой-то порядок и растащить пробку, нам помогли немецкие самолёты. Я уже был одним сплошным комком нервов, и готов был перестрелять всех тупорылых селюков, но бомбёжка решила эту проблему. Когда в небе раздался гул моторов тяжёлых бомбовозов, я снял всех своих с блокпоста и увёл отделение к самому берегу реки. Ну как увёл, мы бежали как сайгаки на водопой. Увещевать долбоёбов времени уже не было, так что пускай учатся на своих ошибках, если выживут. В результате довольные долбодятлы рванули вперёд и проехав около двадцати метров снова забили с таким трудом расчищенную дорогу. И в это время по ним прилетело. Девятка юнкерсов зашла со стороны города под острым углом к реке и скинула свой смертоносный груз в районе переправы, стараясь не повредить дамбу и мост. Освободившись от бомб, самолёты развернулись и спокойно ушли на запад.

Одна из двухсотпятидесятикилограммовых фугасок рванула метрах в трёхстах, прямо по центру дороги, а вторая воткнулась в землю неподалёку от нас и не взорвалась. В аккурат между прибрежной улицей и рекой. А вот находиться рядом с неразорвавшейся бомбой было чревато, поэтому делаем ноги подальше, перегородив грузовиком улицу на безопасном от бомбы расстоянии, поставив его поперёк дороги и оставив только одну полосу для выезда из ловушки, так как сумасшедшие водилы всё-таки попадались, и проскакивали мимо бомбы на свой страх и риск. Мы с лейтенантом Пацюком и Лёхой-танкистом останавливали этих лихачей, проверяли документы и формировали колонну, направляя грузовики на штрафную стоянку, такие отчаюги мне были и нужны в первую очередь. Зато в сторону переправы никого не пускали, заворачивая всех взад. Объясняя, что впереди заминировано, а на дороге воронка, которую не объехать. Но там работала другая боевая тройка. Нормальные люди всё понимали, но феномены всё равно попадались.

Подъехавший гружёный и накрытый брезентом грузовик Зис-5, часовой остановил в двадцати метрах от нашей машины, в самом широком месте, удобном для разворота. О чём-то переговорил с пассажиром, сидящим в кабине, и отошёл от машины. Но вместо того, чтобы сдать назад и развернуться, грузовик медленно покатил вперёд постепенно набирая скорость и уже выехал на встречную полосу, чтобы объехать препятствие. Предупредительный выстрел в воздух его не остановил, водила только сильнее придавил педаль газа. Успеваю вскочить на подножку слева, сунуть в боковое открытое окно ствол вальтера под нос шофёру, и прорычать ему в ухо.

- Прижмись к обочине справа и замри, утырок!

Нюхнув сгоревшего пороха, водила перестал путать педали резко вывернул руль и нажал на тормоз, вовремя успев освободить встречку. Буквально через секунду мимо пролетел газон с отчаянно матерившимся и жмущим на клаксон водилой в кабине. Ну этот-то понятно почему гнал, он мимо бомбы проскакивал, спасал свою машину и груз, вырываясь из смертельной ловушки. А эти? Резко дёргаю дверь и, выкинув водилу из-за руля, занимаю его место в кабине и глушу двигатель.

- Вылазь, сука, приехали. - Вежливо обращаюсь я к старшему машины, какому-то "бобру" в полувоенной форме. Ну как в полувоенной. Френч цвета хаки, но без знаков различия, диагоналевые шаровары с хромовыми сапогами, ну и какой-то модный картуз на голове.

- Да кто ты такой, чтобы так меня называть. Я буду жаловаться, я директор музея. - Начинает жаловаться эта толстомордая фря, прижимая к груди пухлый портфель.

Правой рукой бить неудобно. Поэтому бью левой. Прямо в жирную ряху этого гада, который чуть не отправил на тот свет несколько человек. Водила ведь наверняка действовал по его приказу. И вместо того чтобы развернуться, решил прорваться через блокпост. Зашибить я этого свинорылого не смог, так как он вовремя выпал из кабины, открыв дверь. Вылезаю следом за ним и едва успеваю остановить шустрого директора, смачным поджопником в район копчика. А вспомнив про "вальтер" в правой руке, навожу его на упавшего шустрика.

- Отставить, сержант! - Слышу я громкий окрик справа и, поставив пистолет на предохранитель, убираю его в кобуру.

Отредактировано ДАН (19-04-2023 17:17:50)