Продолжение 8 главы:
— Ах, девочки, мне говорили, что он теперь жутко обезображен: рана от сабли на все лицо!
— Для мужчины шрамы не в укор...
Вообще, ранами, шрамами и прочими недостатками внешности студенток-первокурсниц было не смутить: во всяком случае, не после практических занятий по анатомии в мертвецкой Женского института — заложивших в девушках прочную основу для последующего развития в будущих врачах профессионального цинизма. После расчлененных по кускам «экспонатов» в анатомичке, после тел со вскрытой черепной коробкой, или содранной кожей — очень сложно сострадать пациенту с незначительной ерундой вроде фурункула или дырявого зуба! Впрочем, девицы-первокурсницы еще не достигли подобных высот духа, и вполне искренне сочувствовали статному и красивому Великому князю, чей лик был непоправимо обезображен. А вот персону сомнительных достоинств и морали, из-за которой красавчик августейших кровей получил внезапное увечье, все студентки с удивительным единодушием осуждали, в полный голос «награждая» весьма и весьма неприглядными эпитетами... Которые прежде доставались исключительно нижним чинам полиции, неторопливо прогуливавшимся возле институтского крылечка — и бдительно следящим, чтобы образованные барышни не собирались в стайки больше пяти, и уж тем более не устраивали публичные диспуты на политические темы. Те и не устраивали, что, впрочем, не мешало некоторым темпераментным студенткам в открытую бросать хлесткие слова своего недовольства прямо в грубые и обветренные лица городовых. Те же в ответ лишь озадаченно переглядывались, будучи не в силах постигнуть всей красоты и смысла древней латыни — на которой их, собственно, и ругали. Ну, чего не знаешь, то и не беспокоит: пока будущие врачи изощрялись в знании анатомии и названиях разных гадких хворей применительно к служителям закона, те в ответ глазели на них с близкого расстояния — и уже в своем кругу степенно обсуждали достоинства и недостатки ученых мадемуазелек, «награждая» некоторых довольно точными прозвищами.
— Профессор Бехтерев сущий мучитель!
— М-м?
— Сразу две пары по нормальной анатомии нервной системы, и громадное задание для самостоятельной работы!!! У меня рука ноет: столько писать, это же просто ужас какой-то!..
Но в общем и целом, каких-то заметных проблем студентки властям не доставляли, отчего дежурство возле «Цветника» (как поэтично обозначали меж собой нижние чины полиции недавно открытый Женский медицинский институт) считалось чем-то вроде спокойной синекуры. Никто не кидается в лицо всяким-разным, не обзывается обидно, общественный порядок всякими безобразиями не нарушает, пьяных драк не устраивает... Именно поэтому, когда помощник околоточного надзирателя заметил явный непорядок возле главного выхода института, он сначала выждал пару минут — и только после этого в сопровождении ефрейтора и рядового городового направился блюсти законность. То бишь уговаривать тихо-мирно разойтись, ну или хотя бы отойти подальше от учебного заведения.
— Кхм! Непорядок, барышни.
Вблизи дело стало ясным: одна студентка плакала — вторая же уверенно-командным тоном ее успокаивала. Ну и еще пяток барышень сочувственно глядели на происходящее, и тихо перешептываясь меж собой.
— Послушайте, вы!.. Разве не видно, что ваше присутствие здесь и сейчас неуместно! Потрудитесь оставить нас в покое!..
Пока фельдфебель подбирал вежливые слова, стервозная девица повернулась обратно, и не понижая голоса, пообещала:
— Лидочка, мы составим прошение в канцелярию министра Внутренних дел, и объявим на всех курсах о сборе подписей! Все устроится самым лучшим образом, вот увидишь!..
Услышав насчет прошения к властям и своих подписей под ним, сразу две второкурсницы быстро переглянулись и потихонечку начали отступать, вспомнив о срочных делах. Следом за ними последовали и полицейские, но далеко уйти не успели: навстречу служителям закона из теплого фойе вышли сразу три припоздавшие студентки, при виде которых тощая стервозина радостно встрепенулась. А потом и вовсе потянула к ним свою подопечную — ну и поредевшую группу поддержки, вместе с которой их вновь стало аж семь девиц. Досадливо сплюнув на чисто выметенную брусчатку, остановился и фельдфебель с подчиненными: вот же докука!
—...ее брата арестовали только за то, что он проходил мимо студенческой демонстрации протеста!..
— Эм?.. Я сочувствую...
— Яночка, ты как-то упоминала, что у тебя дядя служит в министерстве. Возможно, он сможет оказать Лидочке помощь?
— Так дядя же в министерстве финансов, а не в полиции...
— Ну, хотя бы справки наведет, или подскажет, к кому можно обратиться!
Пока активная девица (оказавшаяся ко всему еще и старостой) напористо убеждала соученицу оказать все возможное сочувствие и поддержку, та внимательно разглядывала слабо знакомую ей плаксу-однокурсницу, нервно теребящую в руках носовой платок. За спиной стояла ее «свита» в виде двух девиц восточной наружности, с которыми мадемуазель Волчкова была неразлучна: вместе поступили на первый курс, перешли на второй, готовились к переходным экзаменам на третий — и даже апартаменты, и те снимали совместно. Меж тем, пауза немного затянулась...
— Кхм. Барышни, вам бы разойтись? Больше пяти собираться никак нельзя. Строжайше воспрещено!
Пока староста пыталась прожечь взглядом помощника околоточного надзирателя (затея, заранее обреченная на провал), племянница чиновника Минфина согласно кивнула:
— И в самом деле: пойдемте в «Чайную Розу», закажем кремовых пирожных, и Лидочка нам все спокойно расскажет...
Упомянутое рыжеволоской кафе находилось всего в квартале от Санкт-Петербургского Женского мединститута, и пользовалось среди студенток большой, и вполне заслуженной популярностью — ибо владельцы сего заведения питали большую слабость к умненьким девицам. Продавали им с большой скидкой (по предъявлению ученических книжек, разумеется) вкусные завтраки, обеды и ужины «на вынос», позволяли лакомиться свежайшей выпечкой, баловали различными шедеврами кулинарии. Ну и конечно, в кафе можно было насладиться ароматным чаем — аж тремя дюжинами сортов и разновидностей, на любой самый взыскательный и утонченный вкус! В общем, это было место отдохновения души и желудка будущих жриц Асклепия — поэтому совсем неудивительно, что стоило несколько уменьшившейся в числе стайке девиц занять в кафе большой угловой столик, как плаксивая студентка начала потихоньку приходить в себя. Когда же на большом подносе принесли сразу несколько чайничков, и большое блюдо со свежайшими профитролями — то она уже вовсю изливала душу рыжеволосой однокурснице, искательно заглядывая в ее спокойные серые глаза.
—...место репетитора в одной состоятельной семье: там чудесные мальчики-близнецы, в этот год им как раз поступать в гимназию. Мы уговорились с Петей, что когда он освободится от занятий, то мы встретимся и пойдем на Фонтанку, смотреть презентацию.
Пригубив чая с бергамотом и покосившись на уменьшившуюся, но все еще солидную горку «успокоина» с нежнейшим белковым кремом, девушка пояснила:
— Там в строении нумер пятьдесят два «Русско-французская компания взаимных инвестиций» открыла для публичного просмотра красочные стенды, с проектными макетами большой гидроэлектростанции на Волге возле Самарской Луки. Брат учится в Политехническом институте, ему это очень интересно...
В который уже раз искательно заглянув Яне в глаза, первокурсница продолжила:
— Когда мы проходили мимо собирающихся на демонстрацию протеста студентов, я захотела посмотреть... Ну, на протестующих. Хотя Петя настаивал, чтобы мы не задерживались! Внезапно появились казаки и полиция, все стали кричать и разбегаться, я очень растерялась... Брат меня сразу потянул за собой, и мы уже почти совсем ушли, когда меня сильно толкнули в спину!..
За неимением платка, оставшегося в кармане пальто, нервные девичьи пальчики подхватили со стола накрахмаленную салфетку и начали ее успокаивающе мять.
— Когда я поднялась с мостовой и поправила шляпку, то увидела, что Петечку прямо с седла ухватил за одежду казак, и грубо потащил к полицейским. Он мне крикнул, чтобы я немедля уходила...
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
