– Это явно не твой метод.
– Не мой. Мы знали, что с недокрейсера не реагируют на рыбачьи суда. Местные живут с моря, а этот деятель всё-таки править этими людьми собирался. Вот и нашлась у нас светлая голова. Кислородную торпеду довольно легко запустить. Вот и разжились у моряков одной. Командир корабля понимал – значительно дешевле выйдет сейчас списать торпеду, чем чуть позже – списывать целую страну. Установили под рыбачьей лодкой покрупнее, ну и ночкой потемнее пошли...
Представителей нанимателя ни на что серьёзное мы никогда не брали. Слишком уж у нас различались методы по отношению к местному населению. Если тебя волнуют подробности, то как раз мы отличались определённой добротой по отношению к местным. Они же сами... Представителям противоборствующих фракций в плен друг к другу было лучше не попадать... Очень затейливо убивали. Это у наёмника был шанс уцелеть. У местного – ни малейшего.
– Что, на маленькой войне, в отличии от большой случались массовые расстрелы пленных? – Прерывает Марина наёмницу. Та так улыбается, что становится ясна ещё одна из причин возникновения прозвища.
– Пленных не расстреливали, особенно массово. Патроны – только из-за моря, и их вечно не хватает. Зато нож – всегда при тебе. Если торопились – резали глотки, если никуда не спешили... Я очень много нового узнала, как можно причинять человеку боль. И те, и другие ничем не отличались. Тем, кто к нам попадал, везло несказанно. Нас только командиры интересовали. Всем остальным рекомендовали убираться, пока целы. Когда нас было сильно меньше, чем местных подразделений – приходилось соглашаться с их методами. Предпочитали действовать на разных направлениях...
Тут даже столкновений не предполагалось, но по-привычке, пошли сами, хотя пытались навязать сопровождающих...
По чью голову шли, как раз со сторонниками на палубе гулял. Светло было от гирлянд и фейерверков как днём. Вот и испортили мы им веселье... Целили в машинное отделение, но с прицельными приспособлениями у нас были сложности. Попали в район носовых орудий... Видимо, рванул боекомплект. Да и сама, шестисот десяти эм эм торпеда – очень серьёзная вещь. Самый сильный взрыв, что я слышала и видела. Какие-то сторожевые катера там были, но нас не преследовали. Кажется, они решили, что на корабле допились до красных крокодилов и отправились в пороховой погреб покурить...
Самое интересное, от взрыва генераторы из строя не сразу вышли... Или там вообще с берега электричество шло. В общем, тонул, точнее дно уцелевшей частью садился при свете всех уцелевших лампочек, что не разбились, когда тряхнуло. Нашему докладу сначала не очень поверил. В принципе, справедливо, верь только в то, что сам видел – дольше проживёшь. Как рассвело – самолёт послал проверять. Ночью его «герои» не летали. Авиаразведка подтвердила – от недокрейсера осталась ровно половина, севшая на грунт. Местный правитель нашу доблесть оценил, оппонент его, кстати утонул... в надувном бассейне на палубе, куда свалился в момент взрыва.
– Думаю, захлебнуться в луже и там считается позорной смертью.
– Совершенно верно, – кивает наёмница. – Так вот, местный правитель, кроме денег, распорядился, что пять дней до ухода стационера его гвардейцам, то есть нам, абсолютно всё в городе – бесплатно. Нас и было-то чуть больше сотни... Сама понимаешь, наёмники эти дни запомнили надолго, тем более местные женщины весьма симпатичные.
– А ты?
– А я не наёмник, я наёмница. Меня несколько другие радости жизни интересуют. В то время был особенный пик любви ко всему золотосодержащему. Хотя, не спорю, самой интересной для тебя стороне тоже отдала должное. Местные мужчины тоже способны на многое, хотя признаю, их способности несколько преувеличены...
Марина хихикает.
– Впрочем, возбуждающие средства весьма эффективны.
– Для мужчин?
– Всякие есть. Запас ещё не израсходован.
– Дай чего-нибудь женского. Подсуну разноглазой.
– Это на мужчин действует. Подействуют ли эти ароматы на другую женщину – я не проверяла.
– Вот и поглядим. – хихикает Марина. – Может, заодно мозги Эр вправить получится.
– Там точно нужно что-нибудь посильнее.
– Тогда на Соньке с Хейс надо провести эксперимент.
– Тоже сомневаюсь в положительных результатах.
– Имеешь масштабы для сравнения? – нехорошо щурится Марина.
– По молодости всякое бывало, – хмыкает наёмница, – но, в общем, я предпочитаю мужчин. Излишняя широта взглядов в Крепостных полках и МИДв не приветствуется. А мужскими задницами мне по определению интересоваться не запрещено.
Марина просто давится от смеха.
– Смотри не переусердствуй с интересами. Разонравишься братцу.
– После пережитого? Ни ему, ни мне ревность не свойственна. Его происхождение и мой род занятий этому крайне способствует.
– Ревность – один из основных мотивов для убийства.
– Как мне кажется, этому качеству скорее ты можешь оказаться подвержена, нежели твой брат.
– Опять Марина во всём виновата! – Херктерент откровенно напоказ дуется.
– Думаешь, мне шуточки неизвестны о твоей причастности к любому происшествию?
– Слава опять впереди меня, причём вновь в совершенно ненужной мне области.
– Ты немного не на ту впечатление хочешь произвести, – усмехается Смерть, – мне самой подобные уловки известны прекрасно.
– Тебя хоть чем-нибудь удивить можно?
– Не уверена. Слишком на многое насмотрелась. В первую очередь, на различные виды человеческого поведения. Во многом, именно поэтому нахожусь здесь, а не пошла на корм муравьям, крабам или более крупной живности.
– Не будем уточнять скольких ты сама поближе познакомила с этой живностью, – вкрадчиво сообщает Марина.
– Мы сами на животных похожи куда больше, нежели кажемся, –  Смерть и бровью не повела.
– Хрюк-хрюк!
– Крайне неубедительно.
Смерть настораживается, разглядывая что-то за спиной Марины. Обернувшись, Херктерент видит огромный цветок фейерверка, поднявшийся над резиденцией. Гула не слышно. Рация уже прижата к уху наёмницы.
Судя по всему, ничего не происходит. Опять кто-то заигрался. Интересно, с участием Соньки или без?
– Что там происходит?
– Ничего особенного. Всего лишь День Рождения.
– Чей? – Марина удивлена, думала что помнит Дни всех знакомых и не очень.
Смерть называет имя. Всё ясно, почему не знает – младшая сестра одной из эшбадовок, Марина с ней даже не разговаривала.
– Это она до такого додумалась?
– Нет, это Эр распорядилась праздник организовать. Сегодня у них праздничный ужин намечается по правилам малого приёма, – Марине кажется, в голосе наёмницы слышна затаённая надежда. Неужели за столько лет не насмотрелась на всякие мероприятия? Стоп! Ведь не насмотрелась на самом деле. В Резиденции фактически никто не бывал, в прошлом году она с сестрой не особенно усердствовали с протоколом. Но сейчас Марина собирается потакать исключительно собственным желаниям, а не чьим-либо ещё. Лето длинное предстоит.
– Могла бы и меня предупредить, вредина разноглазая.
– Она только сегодня утром узнала. Официальная часть не началась ещё.
– Только не говори, что она кого-то отрядила подарок покупать.
– Ты просила не говорить, я и не скажу.
Марина с рычанием за голову хватается.
– Мне заводить катер? – вот теперь надежда в голосе Смерти слышится уже явственно.
Вообще-то, Марина на остров убралась в том числе и от разноглазой подальше. Полных суток ещё не прошло, как её уже хотят затащить обратно. Причём, совсем не та, от кого этого можно было бы ожидать!
Ну уж нет! С одной стороны, Марина не любит, когда что-либо потенциально интересное происходит без неё, с другой стороны, даже если разноглазая прямо сейчас с ней свяжется, получит отказ. Повод Марина уж как-нибудь подумает. Пусть лучше разноглазая помучается, пытаясь сообразить, не пропускает ли что-нибудь интересное уже она.
– Не надо. Чего я там не видела? Пусть спокойно веселятся, что меня, что тебя большинство из них откровенно побаивается. Самая разрушительная, то есть моё высочество, здесь находится. То есть, происшествий можно не опасаться. К тому же, сама Эр что-либо вредное страшно не любит. Софи приглашена?
Смерть снова берётся за рацию.
– Нет. Получен приказ не беспокоить её полудня завтра.
– Точнее, не её, а их, – хмыкает Марина, – с другой стороны, для девочки с нижней части острова три принцессы на её дне рождения – тоже совсем неплохо.
– Ты ведь завидуешь сестре, – вредно замечает Смерть, – у неё есть близкий человек рядом, а у тебя никого не имеется...
– Ты своим скажи. Если Хейс, неважно, с Сонькой или без, на празднике появятся, то пусть со мной свяжутся.
– Ты что-то сделать собираешься?
– Нет. Просто пытаюсь понять, насколько они в состоянии по отдельности действовать.
– Эксперименты над живыми людьми вообще-то запрещены.
Марина демонстрирует наёмнице кулак.
  – Это по другой области знания проходит.
  – Совершенно не могу тебя представить в роли учёной.
  – Лучше и не представляй! – тяжело вздыхает Марина.
  – Почему?
  – Самой страшно становится, как представлю, что мне с человеком может захотеться сделать.
– Сомневаюсь, что ты сможешь придумать что-то принципиально новое, и главное, полезное, не служащее удовлетворению больной фантазии, – чем-то интонация Смерти Марине не нравится. Попробуем-ка уколоть.
– Кошмары не мучают?
– Нет. Я отлично сплю. Голову мою особенно тщательно проверяли, когда сюда принимали. Результат обследования всех полностью устроил. В противном случае я бы рядом с тобой не сидела.
– Что ты там о моей зависти к сестре говорила?
– Не просто зависть, а зависть с ревностью, причём не к конкретному человеку, а именно к факту определённого состояние. Крайне непродуктивное чувство. Не зацикливайся на взаимоотношениях с ней. Мозги могут не в ту сторону начать действовать. А так как они у тебя и так крайне специфические... У меня простой интерес, направленный на обеспечение целостности собственной  шкуры. Совершенно не хочется обеспечивать безопасность одной из вас от деятельности другой. Тупо боюсь Еггтовской свары, ибо в ней чаще всего страдают не участники, а те, кто поблизости от них оказался.
Марина трёт подбородок.
– При всех наших разногласиях, я с Сонькой скорее дружу, нежели нет.
– Вы обе симпатизируете крайне похожим людям, и в теории возможен вариант вашей влюблённости в одного и того же человека. При таком раскладе все дружеские чувства идут крайне далеко.
Марина криво ухмыляется.
– Не зря тебя сюда взяли. Твоя теория не слишком далека от истины. Как человек Хейс мне всегда нравилась. К счастью, в следующую фазу эта симпатия не перешла. Иначе, ты права, всё могло бы кончится крайне скверно.

Смерть снова хватается за рацию. Доносится грохот фейерверка. Марина даже не поворачивается, и так ясно – запущенно нечто, куда более сильное, нежели в прошлые разы. Обратно в чехол рацию отправляет чуть ли не с раздражением.
– Разыгрались детишки?
– Нет. Не люблю, когда в моей зоне ответственности что-то взрывается, а я узнаю самой последней.
– Переживаешь, что на праздник не попала? Не волнуйся, до конца лета ты праздники эти ещё успеешь проклясть. Я навскидку несколько Дней Рождения назвать смогу, плюс Осень, плюс Великая Я.
– Сначала местных чинов предупредить надо, чтобы не особо усердствовали с организацией. Знаю я их!
– Я тоже, но с понимание намёков у них всё хорошо. Я-то ограничусь празднованием на территории. Но девочка явно мечтает, чтобы что-то устроили в её честь. Местным чинам только намекни...
Наёмница усмехается.
– Это-то я знаю. Весело одно время было смотреть, как они мучительно пытались, как теперь со мной разговаривать. По прошлому меня помнили. А я теперь вон какая. Даже жалею, что рисовать не умею, только словесные портреты составлять... Такие бы рожи были!
– Примерно представляю, – хмыкает Марина, – кстати, к вопросу о длинном лете... Тут в последние месяцы года такой кризис каких-либо дел и развлечений, что народ усиленно самовоспроизводством занимается? Почти все в три летних месяца родились.
– Как-то об этом не задумывалась. Я зимой родилась, а отмечала бывало в те дни, когда особенно сильно повеселится хотелось.
– Логичный подход, – хмыкает Марина, – может, зимой сюда заглянуть?
– Тебе не понравится, – качает головой наёмницы, – безобразно перепьются все, включая меня.
– Обычные развлечения бывалых вояк. В принципе, ничего нового для меня.
– Вполне вероятно, я сама зимой в Столице буду.
– Ну, тогда там и встретимся.
– Здесь ещё до расставания немало всего может произойти.
– Свадебные торжества принца должны Архипелаг перевернуть?
Смерть кулак демонстрирует.
– Почему-то в этих торжествах больше всех ты заинтересована.
– Почему? Вовсе нет. Сходи к Эр, да намекни, что замуж выходишь – такую заинтересованность увидишь – прятаться в убежищах высшей защиты начнёшь, и то она двери выломает.
– Предпочту ограничить общение с ней исключительно служебными вопросами.
– Не получится, – качает головой Марина, – не уверена, есть у неё в вещах платья для этих торжеств... Впрочем, даже если и есть, она наверняка захочет, чтобы у неё было в таком же стиле, что и у тебя. Ведь не откажешь в такой просьбе разноглазой?
– В парадной форме приду и церемониальном уборе из перьев и ракушек, что мне один не то вождь, не то местный генерал подарил.
Марина языком цокает.
– Не получится оригинальной быть – Эрида имеет право на ношение парадной формы некоторых частей. Всяких уборов с перьями – у неё каких только нет. Причём некоторые – тоже подарки от всяких разных вождей.
Смерть сжимает голову руками.
– Ещё немного – и я отсюда сбегу. Глотки резать и в торпедные атаки ходить.
– От брата бегала, теперь от сестры бегать будешь?
Наёмница делает вид, что хочет придушить Марину. Херктерент смеётся. Смерть руки на груди скрещивает. Принцесса совсем уж людоедски улыбается.
– Загляни перед празднованием к своей родне. Или вовсе их пригласи.
– Я не хочу быть обвинённой в убийстве с особой жестокостью.
– Там максимум на доведение до самоубийства потянет. Куда более лёгкая статья. Сами голову о стенки себе разобьют, осознав, насколько тебя не ценили.
– Всё равно, слишком жестоко получится.
Марина щёлкает пальцами.
– Что я несу? – хватается за щёки, – У вас же на Архипелаге, почти на любой свадьбе пол острова оказывается. Тут же, мягко говоря не последняя невеста Острова замуж собирается, да ещё за одного из первых женихов Империи, в присутствии Принца Империи, двух Империи принцесс и ещё трёх, хотя нет, скорее четырёх принцесс урождённых... Надо скорее устраивать, пока «Владыка» ещё тут, да и ты осторожнее будь, зная братца, он вполне может решить в постоянный экипаж линкора перевестись.
– Кажется, ты главный аргумент, убедивший меня наконец заключить этот союз. Всё-таки, чувствую, набегалась я по стране. Даже у буревестников гнёзда бывают.
– И тебе ещё надо «Воспоминания Смерти» написать, а мне – к ней предисловие.
– Давай уж, сперва ты предисловие напишешь, а потом уже я – книжку остальную. Так быстрее получится, да и мне тебя потом искать не придётся.
– Годится! Но ты взяла, будто меня понадобится где-то искать?
– С того, что я всё-таки немного разбираюсь в людях. И вижу, что к моему возрасту твоя книжка будет куда больше и толще моей. Не смотри на меня так. Ты не заметишь, как эти годы пролетят. Я уже сейчас кажусь тебе почти старухой. Твои братья – вообще, пришельцы из эпохи иной.
– По-моему, ты не слишком адекватно оцениваешь мой возраст. Подобное отношение к старшим свойственно совсем уж аленьким детям.
– Всё-то я правильно оцениваю, – грустно усмехается смерть, – Ты сейчас в такой категории, когда самой себе кажешься практически бессмертной. Но это не так, Марина.
– Я знаю.
– Слишком много юных жизней оборвалось рядом со мной, прежде чем я научилась их ценить. Слишком много я видела несбывшихся надежд. Яркие чаще всего сгорают в самом начале. Ты же временами ослепительно ярка. Куда ярче сестры... Ярче всех, кого я когда-либо видела. Это не лесть, Марина.
– Да вижу я, – ворчливо бросает Херктерент.
Почему-то щиплет глаза. Надо быть сильной, как та же самая Смерть.
Наёмница смотрит на безмятежную воду бухты. Кажется, и у неё глаза совсем не от ветра блестят.
Марина становится рядом.
– Я и свою книгу напишу, и предисловие к твоей.
Смерть усмехается. Наверное, так же, как и тогда, когда младше Марины сейчас была. И Смертью не звалась.
– В этом я и так никогда не сомневалась. Думаю, доживу до событий, что в твою книгу попадут. Быть может, и поучаствую.
– Вот только уже сейчас чувствую, будут эти события невесёлыми совсем.
– Так и меня ведь не за красивые глаза Смертью называют.
– Чёрная Еггта да Чёрная Смерть, – хмыкает Марина,  – мы обязаны были встретится и подружится.
– Если вообще начинать искать первопричины, то главной окажется зимняя скука Софи?
– Скорее тогда уже мирренская бомба, нам обеим мозги встряхнувшая. Расслаблялись после во «Дворце Воды», вот тогда она и пообещала Хейс голенькой с черепахами поплавать. Сама знаешь, куда заплыли в конце-концов. Мне надо было тогда наблюдательнее быть.
– Крайне сложно заметить то, о чём не имеешь представлений.
– Только не надо остроумия на лестнице, будто ещё в прошлом году замечала что-то между ними, – пыхтит Марина.
– Допускала такую возможность. Всё-таки, это одна из тех вещей, что непосредственно касается меня. Хотя, признаю, была почти уверена, в иной стадии дружбы находятся твои отношения с Эридой, и с одной из эшбадовских девочек, такой чрезвычайно на Софи похожей и как ты по имени... Марин, ты куда?
– Вон дерево! Пойду головой о ствол постучусь. В очередной раз недооценила человеческую наблюдательность. Особенно, твою.
– Привыкай! И почаще думай, прежде чем, что-то совершать. Не все  с одобрением будут встречать твои действия. Да и шум вокруг твоего имени необходимо далеко не всегда.
– Больше ничего не было! Честно! – Марина зачем-то озирается по сторонам. В поговорке есть про наличие ушей у стен. Там не сказано, имеются ли эти органы у деревьев.
– Не надо оправдываться, – качает головой Смерть, –  Я уже говорила, спокойно отношусь к излишне нежной девичьей дружбе. Да и здесь я ещё и потому, что очень хорошо умею секреты хранить. И дело тут не в данных мной подписках о не разглашении. Точнее, дело не только в них.

Смерть только усмехается.
– Раз уж всё равно вопросы подняли, то ты с Хереноктом развлекалась только вдвоём?
Смерть садится, опять ногу на ногу закинув. Только теперь никаких двусмысленностей не возникает.
– Всякое бывало. Большинство мужчин чуть ли не наяву видит, как он с двумя... Или несколькими. Но как до дела доходит – не у всех хватает сил даже на одну... Твой брат на этом фоне очень сильно выделялся в лучшую сторону. Чувство собственности у него развито, других мужчин в наших развлечениях не участвовало. Хотя, я бывало, пробовала с двумя.
– Ну и как? – Смерть неплохо изучила интонации принцессы, но не может определить, деланная заинтересованность или нет.
– Неплохо, но повторять не захотелось. Тем более, одного из тех двоих вскоре убили. А с другим пути разошлись, как часто бывает. Даже не знаю, жив ли он... Я даже замужем была, притом не формально. Лицензионные полковники наёмников имеют те же полномочия, что командир корабля в дальнем плавании, то есть осуществлять функции гражданской власти. Три месяца тот брак длился.
– Развелась?
– Нет. Его убили. Довольно банальная вещь при браке в таких условиях. Знавала одну из местных - за полтора года похоронила троих мужей. Всех троих искренне любила, к концу той войны за четвёртым была замужем.
– Ты решила неудачных опытов не повторять?
– Мне так проще жить. Того похоронить не успела – следующий начал меня добиваться. Не скажу, что такой уж плохой... Ты же его видела в прошлом году.
– Этот, на пирата похожий? – Марина корчит максимально гнусную рожу, какую только способна. – Что меня за твою дочку принял?
Смерть кивает. Марина ржёт:
– Не Империя, а Загородного окрестности. Так и не добился?
– Шансы имел, – хмыкает наёмница, – но вышло, как в песне, та война, где вместе были, кончилась, а дальше мне на юг, ему в другую сторону.
Марина шмыгает носом, утирая воображаемую слезу:
– В таких песнях обычно мужчина уходит, а женщина ждать остаётся.
– Эта песня наёмников. Они там по стать друг другу. Только став офицером Свиты, узнала, что это переделка другой. Только там они не были наёмниками, и оба уходили на аналог Войны Верховных, что куда страшнее любых наших войн. Им был приказ дан, идти на разные фронты. Ну, а я так решила сама.
Как-то неловко становится. Надо бы разговор перевести на что-то другое. Впрочем, сама Смерть – бесконечный источник самых разнообразных тем.
– Ты же говорила, в Столице не бывала, как же ты в Крепостной попала? Он же офицеров в Свиту только лично берёт.
– Тогда большие манёвры объединённого флота были. Он около трёх месяцев жил здесь.
– Было. Помню, – совсем не напоказ шмыгает носом Марина, – я просилась. Меня не взяли.
– Ну, а мне дырки зашивали. Хотела тихонько где-нибудь посидеть пару лет. В охране каких-нибудь шахт на спорных островах, где-нибудь от Дуг всяких подальше. Могла свои связи поднять, но решила Херенокта попросить. У него обширнее, да и знал он, что мне голову надоело под пули подставлять. Да и сам сказал – не хочется больше на новые дырки в моей шкуре любоваться. Я совершенно не представляла, как это – на месте сидеть. Привыкла рисковать, привыкла кем-то командовать. Да и... К шепоту за спиной «Это та самая Чёрная Смерть» тоже привыкаешь очень быстро. Он пьянит не хуже вина. В чём-то даже лучше...
Херенокт заявился на следующий день. Только потом сообразила – слишком хитрющая у него была физиономия. Он сказал, что нашёл очень богатого человека, кому нужен начальник охраны в один из дворцов. Сказал, платить будет хорошо, но человек с причудами, поэтому хочет встретится лично и обязательно сегодня. С причудами, так с причудами. Думал, поедем в одну из вилл наверху. Я заподозрила, что-то не так, когда поехали не просто вниз, а на территорию военного порта въехали, и он прямо к линкорам у пирса подрулил. Над «Владыкой» личный флаг ЕИВ развивался, его всегда поднимают, когда он на борту, неважно, в море или порту. Тут-то и догадалась единицы сложить. Я чуть не сбежала, когда остановились, и он сказал, кому именно меня рекомендовал. Ведь ни слова ни соврал, ни про богатство, ни про дворец, ни про причуды.
– Ты же говорила, что тебя долго проверяли.
– Это уже после было. Окончательное решение всё-таки, за медиками было. Умеют ваши Дома благодарными быть. Херенокт меня представил, сперва как «человека, спасшего ему жизнь» и только потом имя назвал.
– Настоящее? Морской Ангел? – Марина знает, любой намёк на богослужебную терминологию – отличный способ испортить Императору настроение.
– Нет. Это. То под которым меня все знают. Чёрная Смерть.
До сих пор помню его дружеский смех и слова «Я думал, она гораздо светлее». Херенокт сказал «Это Смерть бледная после ранения»... В общем, расположил он меня к себе. Поняла, это не пропаганда, когда пишут о простоте и величии. Есть это всё.
«И ещё много чего», – чуть не ляпнула Марина, но мозги, наконец-то научились опережать язык.
Смерть чему-то усмехается.
– Что не так?
– У тебя лицом не всегда управлять получается. Как и большинство лиц твоего возраста, ты довольно критично настроена к старшим членам Дома.
Марина склоняет голову на бок.
– Умеешь ты обтекаемые фразы подбирать, особенно, если учесть, что прекрасно знаешь, насколько велика численность членов этого Дома.
– И последнее, чего мне в жизни хочется – это с кем-либо из них ссорится.
– Заговоры я устраивать не собираюсь, – хмыкает Марина, – Как думаешь, за время нашего отсутствия Резиденция ещё не начала разрушаться?
– Бинокль на катере есть, возьми, да вон на ту скалу залезь, оттуда лучший вид на берег. Мне отчитались, с какого склада брали фейерверки.
– Интересно, что они там делали? Братец к свадьбе готовится?
– Понятие не имею. За наполнение этих складов не я отвечаю.
– Сомневаюсь, что ты не знаешь чего-то, на территории Резиденции происходящего.
– Знаю. Но не обо всём говорить в настроении, – наёмница откровенно вредничает, впрочем Марина вполне в состоянии контролировать своё любопытство.
– Кто-нибудь спрашивал, куда я подевалась? Или солнышко мозги напекло, так что не замечают ничего?
– Почему ты временами о своём окружении так плохо думаешь? Куда ты подевалась по порядку вчера интересовались Эрида, Дина, Оэлен, Рэда, Софи...
– А сегодня?
– Сегодня первой была Звезда. Потом...
– Ладно, не надо.
– Знаешь ли, когда одна из хозяек на людях почти не появляется, а другая и вовсе куда-то пропала, гостям это очень сильно заметно.
– Приличный процент – это гости разноглазой.
– Но она-то у тебя в гостях, – парирует наёмница.
– Она большую часть года живёт рядом со мной; подустала я от неё, равно, как и от всех остальных.
– Это-то, как раз, понятно. Вопрос в том, как долго этот отдых продлится...
– У тебя дата встречи с Хереноктом явно не запланирована. Поедем отсюда, как только он в поле зрения появится. Или мне тут сидеть не надоест. Это-то в любой момент произойти может. Но не в текущий. Говорила уже, слишком устала от множества людей вокруг...
Сидит некоторое время, угрюмо разглядывая песок. Наконец, с мыслями собирается.
– Слушай, тут же наверняка можно не только рыбу и крабов ловить?
– Много кого можно, только у большинства затраты времени и сил на поимку не окупаются пищевой ценностью.
– Можно подумать, нам тут голод грозит.
– Моллюски, но их уже разводить умеют, и те, что ферм, крупнее и вкуснее, – скучно сообщает наёмница, –  Ежи тоже в общем, съедобны. Хорошо, что вдвоём приехали, детишки местные в Резиденции остались.
– Чем они так для местных подводных обитателей страшны? – настораживается Марина.
– Обломают кораллы и выловят всех моллюсков, разыскивая жемчуг. Притом, плантационный гораздо дешевле. Но всё равно, искать дикий в прибрежных водах – весьма популярное развлечение.
– Ты ракушку с признаками наличия жемчуга от простой отличишь?
– Отличу. Хочешь нырнуть?
– Старовата я для таких развлечений, – хмыкает Марина, – Кораллы глубоко находятся.
– Те, что покрасивее – считай на пределе, за которым развлечение начинает превращаться в работу.
– Помню, как девчонки в прошлом году обломки кораллов собирали.
– Будь я ребёнком, и для меня бы побережье той бухты было бы полем сокровищ, – усмехается наёмница, – Но там, вообще-то, глубже, чем здесь, там более крупные попадаются. Только не ныряет за ними никто.
– Нырнём?
Вместо ответа, наёмница вытаскивает свой крабовый нож.

Смерть вывела катер из бухты снова становятся на якорь. Наёмница для проверки ныряет первой. Марина искренне радуется, что осталась на борту. Ибо так плавать под водой она не в состоянии. Да и на глубине сомнительно, что сможет столько времени провести.
Наёмница ловко забирается в катер. Даже в маске видно, какое у Смерти кровожадное выражение лица. Словно первобытная охотница, обнаружившая множество дичи.
– Тут есть, чем поживится... Такие кораллы на продажу годятся. Пойдут по... – неожиданно смеётся, – Я словно забыла, где нахожусь. Совсем молодой себя почувствовала.
Марина осторожно смотрит за борт. Нет, глубин она не боится, но на фоне того, как ныряет наёмница.
– Смеяться не буду, – хмыкает Смерть.
– Умеешь ты поддержать!
– Если никто из Еггтов не утонул, то крайне сомнительно, что ты станешь первой. К тому же, после такого мне будет проще всего утопиться самой, чтобы не умирать крайне медленно и мучительно.
– Сказала бы я, – бросает Марина, сдвигая маску на глаза.
  Даже не заметила, как наёмница снова в воде оказалась. Приходится прыгнуть следом.

Глава 46

Марина вылезает из каюты. Смерть, как и вчера у флагштока сидит. На этот раз без удочек. Судя по виду, только что плавала.
– Ты вообще, спишь когда-нибудь?
– Я проснулась сорок минут назад.
– Что-то незаметно.
– Умение мало спать, не используя препараты, крайне полезно. Пару раз спасало мне жизнь.
– Зануда ты, – сообщает Марина.
– От такой слышу! – бросает Смерть, но принцесса уже прыгнула в воду.
Вынырнув вылезать не спешит.
– Понятно, чем тебе так это место глянулось. Водичка чудесная. Интересно, лавой снизу не подогревается?
– Мы, вообще-то, на вулкане живём. В прошлый раз он крайне зрелищно просыпался.
– Ага. Свидетелей до сих пор выкапывают.
– Предкам не повезло. Они не знали о вулканах того, что знаем мы. Тут уже бывали сильные извержения. Сотни тысяч лет назад. Раз последнее было столетия назад, то нового ещё десятки тысяч лет не будет.
– Ты и этим интересуешься?
– Ага. Волнует, знаешь ли, что у меня под задницей находится.
Марина забирается на борт.
– Сама же сказала, на наш век хватит. Поехали, покажешь свой чудо-грот.
– Так рано?
– Как раз, ожидание настояться успело.
Смерть пожимает плечами.
– Будто ты природных чудес не видела. Во «Дворце воды» гроты не хуже. И гораздо уютнее. С регулируемой температурой воды.
– Ты же там не была никогда.
– На этой должности много свободного времени. Читаю много.
– Здесь среда естественная. Это тоже играет определённую роль.
Смерть идёт на нос катера. Поднимает якоря. Марина стоит, держась за флагшток. Наёмница машет рукой.
– Там, в ящике, флаги лежат. Есть и твой. Поднимешь?
– Нет. Мелочным честолюбием не страдаю.
– Тогда МИДвовский для судов подними. Помнишь, как он выглядит?
– Ты смеёшься, или издеваешься? – огрызается Марина, отодвигая крышку.

Катер мчится, флаг полощится на ветру.
– Неужели у тебя личного флага нет?
– Мелочным честолюбием не страдаю, – хмыкает наёмница, – Мне по должности не положено, тем более, по острову перемещаюсь преимущественно на машинах. На катерах мне достаточно министерского. Кстати, этот катер на балансе министерства числится, так что ты можешь свой личный флаг поднимать.
– Судя по его наличию в комплекте, такая возможность рассматривалась изначально.
– Вообще-то, это резиденция ЕИВ и периодическое присутствие на территории его самого, супруги, или кого-либо из детей, как бы подразумевается.
– Сордару-то что тут делать?
Смерть усмехается.
– Вообще-то тут приличная часть складских помещений его имуществом забита.
– Он же, вроде, не испытывает особой привязанности к вещам.
– Это смотря к каким... Судя по твоему виду, он с тобой не всеми своими тайнами делился. Начиная от самой большой по объёму.
– Это какой? – надуто спрашивает Марина, слегка обидевшаяся на Сордара. Смерть знает про него нечто, неизвестное ей.
– Сама знаешь, он увлекается всем, связанным с китобойным промыслом. Соответственно, водит знакомства со всеми, сколько-нибудь значимыми людьми на Архипелаге, кто этим делом занимается. На Побережье у него тоже знакомых полно, но живёт-то он больше здесь. Ну, вот и решили местные китобои, что они ничуть не хуже береговых. Решили здесь создать свой собственный музей кита. Как в Приморье, только больше и лучше. Народ они основательный, стали собирать экспонаты, купили довольно большой участок. Но из-за войны к строительству так и не приступили. Вот и лежит тут разобранный скелет кита и ещё много всякого-разного.
– Что ты раньше не говорила?
– А ты и не спрашивала. К тому же, туда ограничен доступ гостям Резиденции.
– Не думала, что Сордар тоже такой вредный.
– Я сказала, доступ ограничен гостям, но не сказала, что доступ ограничен вам двоим.
– Мне он ничего не говорил.
– Забыл, наверное, – Смерть закладывает резкий вираж.
– Ты «Правила вождения судов малого водоизмещения» читала хоть?
– Какой русский не любит быстро ездить? – через плечо бросает наёмница, на родном языке Императора у неё выходит гораздо лучше, нежели на мирренском.
– Ты и это язык знаешь? – по-русски спрашивает Марина.
– Для сотрудников МИДв это обязательный язык. – наёмница отвечает на том же языке. –  Хотя нигде его знание не прописано. Но неофициальные правила – сильнее установленных.
Марина чуть челюсть за борт не уронила. Смерть говорит с какими-то механическими нотками, акцент заметен, но говорит же!
– Умеешь ты поражать! – переходит на родной язык принцесса.
– Не слишком сложно выучить язык, особенно когда это приносит ощутимые материальные выгоды, – Смерть говорит с такой же механической интонацией, только теперь на родном языке.
Марина смеётся.
– Ты деньги любишь вовсе не настолько сильно, как говоришь.
– Нет, я известная чистюля, и крайне разборчива в методах заработка.
Смерть снова вираж закладывает. Марина флегматично озирается по-сторонам. В общем-то, что ЕИВ, что Сонька, что она сама водят в похожем стиле. Только у неё с умением катером управлять плоховато. Смерть, раз тут родилась и выросла, все скалы и мели знать обязана. В противном случае, разговаривала бы сейчас с кем-то другой. Кажется, Чёрная просто развлекается, явно желая услышать испуганный визг и крик Марины. Плавали, знаем, сами на такие шуточки способны.
Смерть сообразительна, и быстро поняв, лихой гонкой Марину не пронять, направляется к намеченной цели. В какой-то момент кажется, несутся прямо на скалы. Принцесса лениво зевает, прикрывая рот ладонью. У наёмницы боковое зрение — что надо, всё замечает.
Вроде бы несутся прямо на скалу. Штурвал чуть повёрнут – становится виден проход. Проскочили! Снова резкий разворот. Скорость резко сброшена. Катер спокойно качается на волнах.
Марина выдыхает. Заметила ли Смерть?
– Вон у той скалы. Видишь проход?
– Ага! – кивает Марина, – Даже не знаю, хорошо или нет, что ты самолёт не умеешь водить так же, как катер.
– Из точки один в два долететь смогу. Летала на соседние острова, правда, признаю, при идеальных метеоусловиях. Но не более того. Чтобы было, если бы более обширными познаниями обладала?
– Ничего особенного, – прикрывает рот Марина, – была бы личным пилотом у ЕИВ. Он летает – примерно, как ты катером управляешь.
– Думала про его полёты – что-то вроде местных легенд.
– Видать, постарел, – хмыкает Марина, – но у Соньки такие же черты.
– Правила полётов для неё с прошлого года не изменились, – усмехается Смерть, – вряд ли ей самостоятельно удастся полетать.
– Полёты в другой сфере куда более занимательны, – бурчит Марина.
Наёмница хихикает, как девочка, заводя мотор на малые обороты.
Под своды катер заходит очень медленно. Херктерент по сторонам озирается.
– Тут же два прохода! И второй гораздо шире.
– Зато, к нему на такой скорости не подрулишь! Там столько камней, что только малым ходом можно идти.
– И похвастаться пред принцессой не получится.
С усмешками переглядываются.
– Ну, что поделать, и это тоже, – констатирует очевидный факт Смерть.
  Катер ткнулся носом в берег. Марина сидит на носу, свесив ноги, но спрыгивать не спешит. Разглядывает своды.
– Очень похоже на искусственные.
– Тоже так подумала, когда впервые сюда заплыла. Потом не поленилась все документы по строительству Резиденции просмотреть. Уже первый архитектор отмечал их крайнюю живописность. Ну и рельеф дня ему крайне не понравился. Но тогда больше интересовались видом с берега. Видом с моря заинтересовалась мама Херенокта. Но ей, была нужна не красота а большие глубины и спокойные воды. Скоростные катера она тоже обожала.
Так что, это местечко до меня никто обживать не пытался. Тут приливы невысокие.
– Часто тут бываешь?
– Захожу время от времени.
– Рыбку половить?
– Хотя бы. Тут крупные да ленивые живут. Почти пруд природный.
– Удочки, конечно, у тебя с собой?
– Специально для тебя, есть даже гранаты.
– Тут не обвалится от взрыва?
– Проверено! – вскидывает палец наёмница, – Не обвалится.
– Потом что-нибудь взорвём. И где-нибудь не здесь.
Марина наконец, соизволила в воду спрыгнуть. Не спеша на берег выходит.
– Умеешь ты места необычные находить.
– С детства обожаю всякое необычное искать. Некоторые места на давным-давно обжитом острове знаю только я.
– Почему ты так уверена?
– Сохранились мои детские тайники. Да и главного следа человеческого присутствия – пустых бутылок и банок не появилось.
– Хм. Я думала, в уединённых местах основной след человеческого присутствия несколько иной.
– Там море везде близко, а изделия эти лёгкие слишком. В море уносит. Да и птицы с рыбами иногда, по причине невеликого ума, их съедают. Тут никто не бывает, кроме меня.
– Даже Херенокт?
– Он – в особенности. Когда пересекались на острове, нам обоим больше всего хотелось большой и мягкой постели. Различными «прелестями» ночёвок в разнообразных диких местах мы оба были сыты уже вот по это самое место! – наёмница энергично проводит рукой по горло, – Тупо хотелось нормальной человеческой еды, а не змей с моллюсками. Это ты в приключения просто не наигралась, а у меня они уже вот где сидят, – Смерть снова проводит по горлу, но уже не столь энергично, – И одновременно, не могу уже без всего этого жить.
– По-моему, тебя спокойная жизнь более чем устраивает.
– И это тоже... Хотя денег у меня уже столько – на первого тунца до конца жизни хватит, даже если я ухитрюсь прожить ещё столько же, сколько смогла. Хотя, это и крайне сомнительно...
– Потрясающая вера в будущее! У тебя мечта большей части женского населения Империи сбывается, а ты о смерти думаешь.
– Так я всегда к меньшей части населения страны относилась.
Марина упирает руки в бока.
– Но в итоге оказалась там, где оказалась. И я уже знаю, какое торжество будет главным этим летом. Подсказываю, это не двадцать второе седьмого. Оба вы от меня никуда не денетесь!
– Слушаюсь, Ваше Высочество, – откровенно дурачится Смерть.
Рация издаёт писк. Марина, хлопнув себя по лбу, отвечает на вызов.
– Забыла, что должна на связь с ними выходить.
– Через три минуты объявили бы тревогу. Ты бы точно услышала, – хмыкает Смерть.
– Сама-то про сеансы связи не забывала?
– Нет. У меня всё чётко. Но мой выход на связь не является подтверждением, что всё хорошо у тебя.
– Надо запомнить на будущее, – вредно усмехается Марина.
Смерть отвечает ей в тон.
– Так ведь если всё пойдёт, как больше всего тебе хочется, в моём нынешнем качестве, ты меня скоро уже не увидишь... Если я в новом займу павильон на берегу второй бухты не будешь возражать?
– Занимай, – пожимает плечами Марина, – я всё равно тут жить постоянно не собираюсь. Да и павильон тот слишком уж кукольно-девчоночий...
Призадумавшись принцесса несколько раз щёлкает пальцами, зачем-то разглядывая Смерть. Криво ухмыляется.
– Не думаю, что ты там долго проживёшь. Ты и так с Хереноктом ссорилась, а за осквернение памяти его матери, он тебе и вовсе голову оторвёт, а я в сторонке постою. Это же её попытка попробовать себя в качестве архитектора. Попутно, самая значительная вещь, что осталась от неё, не считая самого Херенокта.
Теперь уже Смерть смеётся.
– Обязательно передам, что ты его вещью считаешь. Допускаю, что он мне может голову оторвать. Только сделает он это за что-то другое, ибо он мне предлагал именно там жить. Как одно из подтверждений серьёзности своих намерений.
Марина снова лезет на катер. Обратно выбирается с открытой бутылкой пива. Стоя на носу, изрядно отпивает, и только потом сообщает.
– Что-то я ничего в ваших больных отношениях не понимаю.