Софи невольно начинает смеяться. Впрочем, достаточно быстро становится совершенно серьёзной. Вот такое её состояние Хейс не слишком любит. Неудобные вопросы Софи задавать умеет ничуть не хуже её самой.
– Я вот подумала про угрозы твоего брата. Это ведь может быть для него чревато. Попытка тебе навредить – эта попытка нанести вред уже мне. Со всем, что из этого следует.
– Не было же ещё ничего, кроме страхов материнских. Они могли быть и другими причинами вызваны.
Софи приподнимается на локте:
– С интересом все выслушаю. Сама понимаешь, всё, что касается твоей безопасности теперь касается и меня.
– Один страх самый банальный – дочек становится на одну больше, причём старшая, как столичная не только начнёт воду мутить, но наверняка, и договор захочет в ближайшее время подписать. Сама говорила «чтобы всё было, как у людей» работает лучше многих действующих законов. Деньги уже отложены на младших, они все, кроме одной, погодки. Быстро столько денег не соберёшь...
– Ладно, мне такие народные обычаи не слишком нравятся, но ничего противозаконного в них нет. Тем более, ты погостишь и уедешь. Даже денег можешь подкинуть. Я знаю цены на основные сельскохозяйственные машины, или породистый скот.
– Не хочу я никуда. Слишком привыкла жить, как столичная.
– Ты дальше рассказывай.
– Иногда страхи придумываются. Почему-то боялась, когда отец с братьями раз-другой в год на охоту ходили. Опасалась несчастных случаев на охоте... Ты только подумай, разве могут как-то неправильно обращаться с винтовкой люди, у каждого из которых первая награда – знак «За меткую стрельбу». Ладно, можно допустить, раз в несколько лет и незаряженная винтовка стреляет... Но дальше уж совсем дичь начиналась. Думала, они не охотится ходили, а разбойничать. Притом, в нескольких округах бывало по несколько лет ничего не происходило, кроме пьяных драк.
– Говорят, некоторые, подписав договор, начинают сильно тупеть, отдав все мыслительные функции другом, чаще такое бывает с женщинами, но случается и с мужчинами.
Хейс вздыхает:
– Грустно, конечно, но с мамой именно это и произошло.
– Слабоватое утешение, но и в Великих Домах такое бывает... Впрочем, даже когда оба мозга в целости сохраняются, тоже сплошь и рядом ничего хорошего не бывает... Впрочем, твоему брату в любом случае не стоит в родных местах появляться.
– Софи не делай ему ничего, все предыдущие рассуждения – возможно, просто домыслы.
– Ну, а если нет? Мне убийства в тылу тоже как-то не особенно нужны.
– Вспомним Марину. На скольких она смотрела, будто готова убить. Убила хоть кого-нибудь?
– Сестру я знаю, твоего брата – нет.
– Не делай ему ничего. Очень тебя прошу...
  Софи недовольно дёргает плечом:
– Почему все и всегда вспоминают только о приписываемой нам кровожадности? Есть и другие способы на людей воздействовать. Причём, не причиняя никому вреда. Совсем даже, наоборот. Не поедет он в родные места. Поедет в солдатский центр отдыха. Кстати, отпуск туда вполне считается наградой с занесением, да и самим личным составом воспринимается крайне положительно, ибо список доступных там радостей жизни весьма высок.
– Неплохой выход, устраивающий всех, – кивает Хейс, неплохо умеющая просчитывать возможные варианты развития событий.
– Всё почему-то говорят, какие мы кровожадные, – Софи откровенно мурлыкает.
– На тебя даже сестра непохожа, а ты хочешь, что бы я обо всех взялась судить, включая тех, кого не знаю и давным-давно умерших. От вас я только хорошее видела. Я умею благодарной быть...
– Ты уже отблагодарила, – улыбается Софи, – множество раз. Конечно, мне это совсем не надоело, но сейчас я я устала.
– Я о другом говорю. Что будет потом. Слишком много для меня сделано, чтобы это возможно было забыть.
– Так ты и не забудешь. Я знаю.
– Чувства ослабевают со временем.
Софи усмехается. На этот раз – невесело:
– Я знаю. Даже я не скажу, будто мы вечно вместе будем. Давно уже не строю столь долгосрочных планов.
– Сейчас их ни у кого нет.
Софи озорно хихикает:
– Почему, как раз у некоторых художников и есть. Точно знаю, и у нас, и даже на Юге некоторые разрабатывают проекты мемориала «Победа!». Правда, те наши проекты, что видела, с моей точке зрения, хромают. У южан, уверена, ситуация аналогичная.
– Так сделай лучше, ты же умеешь. Если до реализации дойдёт, твой проект по, определению, будет предпочтительнее прочих.
– Так я пробовала, – шмыгает носом Софи, – тоже не очень выходит. Внутреннего настроя оказывается, маловато. А внешнего – недостаточно. Видимо, одно с другим должно совпасть, чтобы нечто достойное вышло.
– Хочешь сказать, пока не замаячит иллюзия настоящей Победы, или хотя бы мира на наших условия, не очень умно подобные мемориалы проектировать.
– Именно так... Хотя, – Софи снова весела, – У нас ситуация чуть-чуть, но получше.
– Это почему? – Хейс недоумение старательно разыгрывает. Знает, возлюбленная часто мыслит парадоксально, и сейчас приведёт какой-то, совершенно неожиданный для Хейс с её рациональностью, довод.
– У нас, в смысле у Империи, Эрида есть. Она такое может придумать, – Софи качает головой, цокнув языком, – Ей внешний настрой не нужен, она сама себя настроит на что угодно.
– Надо ей на что-нибудь такое намекнуть. Может, сменит объект интересов, какие приступы работоспособности у неё бывают, помню по школе.
– Меня она будет слушать очень внимательно. Но совершенно не услышит, что я буду говорить. Ибо размышлять будет исключительно о достоинствах моего тела...
– Есть о чём... – глуповато хихикает Хейс.
– Тебя она, скорее всего, услышит. По старой памяти. Но ты слишком уж со мной ассоциируешься. Сомнительно, что ты сможешь вызвать у разноглазой какие-либо положительные эмоции.
– К тому же, я для неё элементарно старая, – посмеивается Хейс, – заметила уже, на меня смотрит примерно такими же глазами как на такую-нибудь статую. Кажется, с трудом удерживается, чтобы не удивится, как это я умею говорить.
– Её девчонки – тоже не вариант, – качает головой Софи, –  чтобы на разноглазую повлиять, кажется, они от Эр чем-то заразились, и только об одной вещи способны думать. Одну определённую просьбу в любом из возможных вариантов выполнят охотно. Но о любой другой забудут, как только скажу. Кажется, они железно сумели уяснить только то, что с  Еггтами лучше не ссорится.
– Ты специально самый простой вариант не упоминаешь?
– Я уж думала, ты не догадаешься! Да, Марина с ней по-прежнему общается. И её болезненная влюблённость сестрёнке крайне не нравится. Через неё можно попробовать повлиять. Тем более, она увлекается большими статуями... При этом ей по-прежнему нужна Эр, способная соображать. Пусть, хотя бы, в таком же объёме, как она делала раньше.
– Это будет уже большим достижением.
Софи оглядывается по сторонам:
– Ну вот, опять так заболтались, что рассвет пропустили. С тобой не замечаешь, как что дни, что ночи пролетают.
– Я рада, милая...
– Вставай, и пойдём одеваться.
– Убраться не помешало бы...
– Без нас есть кому этим заняться. – придирчиво осматривает Хейс, – ты кроме браслета что-нибудь ценное брала?
– С тобой пусть всё оно в шкатулке лежит... – хихикает возлюбленная принцессы, – с тобой даже в собственной кровати любую вещь потерять можно.
– Ага! Твой браслет я вижу, вон там лежит. Одевайся и пошли. Нам ещё долго вместе отмываться...
– Вместе... – зачем-то повторяет Хейс.

Доработанный вариант поста № 493

  Глава 54

– Ну, что пойдём с девочками знакомится? – Марина аж светится от удовольствия.
Сордар, наоборот, довольно мрачен:
– Погоди. Никуда они отсюда не убегут. Даже если захотят. Мне срочно поговорить надо. Подожди пока..
Марина прислушивается. Имя или должность в начале пропустила. Дальше что-то странное начинается. Сордар с чего-то взялся обсуждать типы холодильных камер и их объём в кубометрах.
– С кем ты разговаривал?
– Со старшим поваром.
– Кита морозить собрался?
– Нет. Живность куда более мелкая, – Сордар неожиданно кладёт руку ей на плечо. Марина пытается вырваться, но брат её всерьёз держит. Смотрит недоуменно. Сордар никогда раньше не делал в её адрес что-либо без  предупреждения. Только подарки дарил.
– Я смотрю, ты точно на солнце перегрелась. Ледяная водичка не поможет уже. Вот я разговаривал со старшим поваром, каков объём самой крупной холодильной камеры, минимальная поддерживаемая температура, и сколько там можно продержать человека, насмерть при этом не заморозив. Сказал, что скоро придём.
– Я не хочу туда идти, – Марина снова пытается вырваться.
– Я так не думаю. После твоих недавних идей тебе явно стоит остудиться.
– Неспособным стал? – огрызается Марина.
Сордар и бровью не повёл:
– Способен по-прежнему, только предпочитаю заниматься этим тогда и с кем  мне хочется. Причём без использования каких-либо видов принуждения. За компанию с кем-то – совершенно не люблю. К тому же, ты откровенно решила злоупотребить властью.
– Ещё и моралистом стал!
– Примерно каким был, таким и остался. Вот ты точно начала сходить с ума от переедания.
– С жиру бесится, – скорчив рожу, бросает Марина по-русски.
– Ну, или так, – на том же языке отвечает Сордар.
– Может, отпустишь и никуда не пойдём? Я же ничего не сделала, а только предложила?
– За некоторые предложения в примитивных племенах могут тут же убить.
– Хм. Я думала, мы несколько отличаемся от них по уровню развития. Хотя техническое  и социальное развитие – совершенно не связанные между собой вещи.
Хмыкнув в ответ, Сордар убирает руку.
– Иди уж. Поищи себе кого-нибудь. Не пойму, у вас в школе, или тут на Острове, настолько мало парней, что девочки так друг по другу с ума сходить начали?
Марина с притворной задумчивостью трёт подбородок.
– Скажем так, в школе соотношение полов отличается от такового в Империи с сильным перекосом в сторону женщин. Вопросом, как тут с качеством противоположного пола не занималась.
– Собираешься? – Сордар спрашивает совершенно без выражения.
– А зачем? Мне и так неплохо, – уже привычно выдаёт полуправду Марина.
– Чтобы мысли всякие дурные в голову не лезли. Старые обычай, когда женихов девушкам подбирают старшие родственники мне теперь не кажется таким уж глупым.
– Интересно, нет ли статистики, какой процент таких подборов заканчивался самоубийствами? Судя по богатству в великой южной литературе произведений на данную тематику, процент был весьма немаленьким. Особенно при большой разнице в возрасте подобранных.
– Думаю, существенно меньший, чем число умерших при неудачных родах... Кстати, ты одна из последних девушек в Империи, чей контракт могут подписать, тебя не спросив.
– Но если это и будет, то только по объявлению «Воли Императора». Всех потенциальных мужей я знаю, и ни кем из них в такие игры ЕИВ играть не будет. Да и, вообще, не любит всё, связанное со старинными законами и правилами, особенно, его лично касающееся. Судьба любимой дочери к этому, безусловно, относится.
– Вот въедливая! – усмехается Сордар.
Марина, криво усмехнувшись и показав язык, отодвигается на максимально допустимое для разговора расстояние:
– Тебе теперь, случайно, не кажется неглупым другой древний южный обычай сжигать женщин с теми же увлечениями, что и у разноглазой?
– У меня был великий предок, который, кроме всего прочего, прославился ещё и защитой женщин.  Притом даже не мирренок.
– Что-то не припомню за Тимом I  такого. Он же людьми даже не всех мирренов считал, прочие вообще проходили по категории говорящих свиней. Даже ругательство с той поры осталось в адрес представителя другой расы, народа или неполноценного в чём-либо с точки зрения говорящего «свиночеловек».
– Думал, ты историю получше знаешь... В последнем нашем издании его биографии из серии «Жизнь великих людей» эта история упомянута.
Марина рукой махнула:
– Я эту книгу только пролистала. Судя по объёму раздела «Источники и литература» должна быть качественной. Читать поленилась. Есть большое количество более необходимой мне литературы, а из этой я ничего бы нового не узнала.
– Ну и ошиблась!
Марина руки на груди скрещивает:
– Мог бы не дразниться, а рассказать, кого именно и от чего он защитил. Всегда думала, он всех, и людей, и нелюдей ненавидел примерно одинаково.
– К счастью, несколько меньше двух твоих великих родственниц, намеренно не сохранивших для последующих поколений приличную часть своих знаний.
– Ты давай, не про Дин, а про Тима.
– Это было в их первом крупном заморском владении. Как раз Тим I  и завоевал большую часть этого материка, притом снёс всё, что могло претендовать на звание государств. В самом крупном из них был крайне «милый» обычай. После смерти мужа считалось нормальным, и даже достойным, когда жена бросалась в погребальный костёр мужа. Разумеется, в обратном случае ничего не происходило. Это обычай он запретил. Пришла делегация местных с просьбой снять запрет. Великий Император поклялся не нарушать обычаев предков своих новых подданных. Великий Император и сказал: «сперва я поклялся не нарушать обычаев моих предков. Один из них гласит, если кто-то заставляет женщину бросится в костёр, то мы ставим рядом с этим костром виселицу, и этого кого-то там вешаем». Хотя, окончательно эту дикость смогли вытравить только лет за сто. Но начало было положено. Сколько-то человек вздёрнули, причём не глядя ни на степень родства с мужем или женой, ни на социальное положение.
Марина несколько раз хлопает в ладоши.
– Мило! Вполне в его стиле. Ничуть не противоречит образу твоего предка, что у меня сложился. Но ради даже такой занятной истории читать книгу бы не стала. С меня вполне достаточно, что я с живой копией Тима I разговариваю... Хотя чаще слышала, как ты на ЕИВ похож...
Адмирал усмехается:
– Наверное, ты больше мирренских книг прочла, чем те люди. Между ЕИВ и Великим Тимом действительно, есть определённое внешние сходство. Соответственно, тем людям, что не видели портретов Великого по десять раз на дню, то есть большей части населения Империи, я кажусь похожим на отца. Те кто выросли на южной культуре видят во мне копию Тима I. Но ни то, и ни другое. Я – Сордар Саргон. Редчайший случай в этом мире – дитя сразу двух великих народов, с немалой примесью крови ещё и третьего... Ну, а ты – ну очень наблюдательная девочка.
– На тебя один раз посмотришь – сразу понятно становится, как император ухитрился банником от превосходящих сил противника отмахаться.
– Давненько я комплиментов в свой адрес от юных девушек не слыхал, – Сордар усмехается, как мальчишка, –  Я на Тима I не просто похож. Нынешний Тим прислал мне в подарок на первую годовщину со дня моего рождения полную копию тех доспехов, что Тим I носил в юности. Полная – значит из таких же материалов со всей этой гравировкой и тушировкой. Помню, как со шлемом, когда маленький был, играл... Когда подрос – эти доспехи на меня идеально сели. Словно под меня их и выковали.
Марина пытается встать максимально соблазнительно. Сордар довольно скептически окинув сестру взглядом, сообщает:
– У большинства местных девочек это получается гораздо лучше. Причём даже у тех, кто торговлей собой не занимаются.
Марина отвечает непристойным жестом:
– У каждой девушки есть задатки собой торгующей... И да, я знаю, что это миррен написал, и в оригинале эта шутка грубее звучала. Она про ту императрицу, что чуть ли не сто тысяч платьев после себя оставила и пустую казну. Она на каком-то балу и спросила писателя автора этой шутки.
«Вы считаете, что у каждой женщины есть такие задатки?»
«Абсолютно у любой».
«И у меня?»
«И у вас».
«И сколько бы вы за меня предложили?»
«Десять тысяч золотом».
«Всего-то?»
«Ну вот, вы уже торгуетесь...»
  Хорошо, хоть женщина с чувством юмора была. Могла бы и голову отрубить. За сомневавшихся в её красоте с несколькими так и поступила. А так, пусть экстравагантное, но признание её совершенства.
– Пластика движений у некоторые из этих, собой приторговывающих, получше, чем у Принцессы Империи будет. Подучилась бы у них... Хотя бы у той троицы... В будущем может  пригодиться.
Непристойные жесты продемонстрированы сразу с двух рук.
– Надумал познакомиться поближе? Тоже, думаю, смогу увидеть немало полезного, что может быть востребованным в будущем...
Сордар с ленцой отвечает аналогичным жестом. Марина пыхтит недовольно:
– Они, кроме всего прочего, ещё и профессиональные танцовщицы. Несмотря на свой возраст. Я в жизни столько не танцевала, сколько они за пару месяцев. Тем более, карнавал этот скоро...
– И Эр их отпустит? – редкий случай, когда Марина не может понять оттенка интонации брата, – Она же их не для танцев сюда позвала.
– В том числе и для них. На красивые движения прекрасных юных тел она смотреть очень любит. Если что, это почти цитата из разноглазой. Какие основания их тут задерживать? Если серьёзно, то не только отпустит, но ещё и оплатит всё необходимое, чтобы они были по-настоящему запоминающимися. Сам же знаешь, любой танец – вертикальное воплощение горизонтальных желаний. Мне местные танцевальные игры, где слишком много внимания уделяется воплощению этих желаний, с эстетической точки зрения совсем не нравятся.
– Боишься, кто-то из танцующих твоё внимание привлечёт? С мускулистостью у них всё хорошо...
Марина устало вздыхает:
– Сордар, ты что, с Пантерой сговорился? Лезешь ко мне с тем же, с чем и она.
– В житейских вопросах Красная Кошка куда мудрее всех, кого я знаю, а уж тебя – так точно.
– Ты её похвалил или меня обругал? – прищуривается Марина.
– Ты умная девочка. Подумай немного.
– Если учесть, что про твою «вежливость» легенды ходят чуть ли не с тех пор, как ты говорить научился, то очевидно, сделал сразу и то, и другое.
– Слушай, если при всех наших различиях, я и Красная Кошка говорим одно и тоже, то может, тебе имеет смысл послушать?
Марина надуто скрещивает руки:
– Старые сводники! Если к вам ещё разноглазую добавить, старательно намекающую на тоже самое, то я скоро поверю в очередной заговор, цель которого – свести наконец-то меня с ума... Вовсе к Кэрдин сбегу! Пусть она со всеми вами разбирает.
– Вот ты удивишься, если ещё и она скажет тебе тоже самое!
– Сам знаешь, куда всем вам идти в таком случае! Со своим состоянием сама как-нибудь разберусь, советчики хитрозадые.
– Ладно, не будем ссорится. У тебя никаких идей нет, как время провести, кроме как познакомить меня с кем-нибудь? Сразу предупреждаю, вариант с ещё более юными, чем те трое не предлагать...
– А я как раз о таком подумала... Ладно, ладно не в том смысле, что ты подумал... Я тоже за людьми наблюдаю, и кой-какие выводы делаю. Если учесть, что твоей единственной постоянной подругой на протяжении стольких лет являюсь исключительно Великая Я, то напрашивается очевидный вывод – тебе нравятся девушки подобного типа, притом требования к внешности околонулевые. Тут таких, кроме меня, аж целых три, правда во всех случаях, если ты не любитель ничего такого, – Сордар выразительно демонстрирует сестре кулак, – то во всех трёх случаях надо подождать, правда в одном случае совсем немного. Но этот вариант наихудший.
– Это ещё почему? – Сордар слегка обалдел от сестры в виде свахи из материнских сказок.
– Потому, что её все, и даже я иногда, зовём её только Кошмар и никак иначе. Из-за разрушительного характера. Сломает и уронит всё, что можно и нельзя сломать и уронить. Динку к тебе на линкор пустишь – точно уронит снаряд главного калибра. Ага! Именно в погребах боезапаса.
– Динка, Динка, – Сордар задумчиво обхватывает подбородок, решив пока поддержать игру сестры, – Это маленькая сестрица Эорен что ль?
– Ага, она. Только она не маленькая, а невысокая.
– Отпадает сразу. Я всё-таки, Принц Империи, а она, хоть и урождённая принцесса, уже сейчас видно, будет страшненькая. Супруга Принца Империи должна соответствовать его статусу ещё и по внешности.
– Операцию сделаем! Подправим ей личико, сейчас так уже умеют.
– Всё равно не пойдёт. Этот признак на детях проявится.
– Не забывай о возможности взять под контроль часть их ресурсов.
– Я не настолько меркантилен... Но без Воли Император интереса к женщинам этого Дома я проявлять не намерен. Давай, кого ты там ещё подобрала.
– Учти, со статусом и деньгами там всё плохо.
– Только что сказал, – усмехается Сордар, – я не меркантилен. К тому я говорил уже, ЕИВ заявил прямым текстом, его устроит мой брачный договор с любой женщиной, лишь бы у неё был порядок с репродуктивными органами. Так что, молоденькие тут даже предпочтительнее.
– Обе местные.
– Это им уже в плюс, – хмыкает Сордар, – на предмет роста моей популярности на Архипелаге, и на предмет того, что ЕИВ всецело одобряет браки между представителями разных социальных слоёв. Причём, чем слои дальше друг от друга, тем, по его мнению, лучше.
Марина обиженно смотрит на Сордара. Стоит невысказанное: «не прерывай, а дослушай сначала». Адмирал взгляд сестры замечает. Вскидывает ладони в примирительном жесте:
– Всё, молчу-молчу!
– Начнём с плохого. Одна – по закону круглая сирота.
– При равном статусе это был бы вот такенный плюс в её пользу. При низком – поглядим сперва на рожицу и остальное.
Марина проигнорировала, что её опять прерывают. В конце концов, они оба сейчас дурачатся, а не брачный контракт Сордара обсуждают.
– Другая тоже пока маловата, но у неё сестра-эшбадовка.
– Значит, будет хотя бы красавица. Я видел родственниц некоторых девчонок Эшбад – ни одной некрасивой среди них не было. Звать-то их хоть как?
– Первая – Вьюнок, вторая – Актиния.
– С такими именами – точно на все двести дочери Архипелага, – хмыкает адмирал, – хорошего-то в них что?
Марина упирает руки в бока:
– Тем, что обе вроде меня, с шилом в одном месте, и много чем, чего там быть не должно в головах.
– Ага! И ещё с ними можно скоро будет то, чего с тобой мне ни при каких обстоятельствах нельзя.
Рыча сквозь, Марина трясёт сразу обоими кулаками. Сордар давится от смеха.

– Включая меня, – пожимает плечами принцесса, – самого интересного я всё равно не видела. Хотя, признаю, стиль, что у тебя, что у Херенокта есть. Причём, у каждого свой собственный и крайне запоминающийся...
– Думаю, догадываешься, кому на Дуге он особенно запомнился... Ещё и впечатлениями, поросёнок поделился, вернувшись: «Девочек, конечно, видал и лучше. Но, признаю, эти очень старались. И своих денег вполне заслужили». Я потом проверил по «Отчётам» МИДв – сомнительно, что три дивизии линкоров, включая отдельную могли бы столько на девочек потратить за такой промежуток времени.
– Говорил нос не совать в чужие постельные дела, – хихикает Марина, – А сам-то... Он столько наличности с собой взял?
– Я всего лишь ознакомился с официальной информацией, – Сордар и бровью не повёл. Что до его наличности... Мы же современные люди. Чеки с его подписью – законное платёжное средство. Принимаются отделениями любых банков. К тому же, он знал,  эсминцы, кроме всего прочего, везут наличные деньги для местных банков. Думаю, к его отбытию всё привезённое уже разошлось частным лицам.
Марина продолжает хихикать:
– Думаю, размера доступных ему для использования средств он не превышал...
– Для таких глупостей он слишком умён, – недовольно ворчит Сордар.
– Так что не так?
– Он рапортовал командиру базы о прибытии эскадры, как старший по званию на борту.
– Брат что-то нарушил?
– Нет. Всё безупречно было.
– Похоже, дальше начинается неразрешимый вопрос о разнице мировосприятия.
– Умница ты наша! – Сордар делает вид, будто гладит Марину по голове, хотя на деле проводит рукой над волосами на минимальном расстоянии.
– Не жалуюсь, – усмехается Херктерент.
– На Софи или вообще?
Сордар прекрасно помнит детское противостояние сестёр. И вовсе не уверен в его окончании.
– Прекрасно всё во всех смыслах.
Сордар чуть заметно косит глаза в сторону парковой зелени. Марина насторожившись следит   за направлением взгляд. Уверена, при малейшем подозрении на реальную опасность, брат бы действовал совершенно иначе. А значит...  Цедит сквозь зубы, так, чтобы слышал только Сордар.
– Хочешь или нет, но Вьюнком ты сейчас познакомишься...
Резко развернувшись бросает, вытянув руку.
– Вьюнок! Вылезай! Ты вон там, за статуей между двух деревьев!
Обиженный выдох и Сордар услышал.
Вскоре девочка оказывается между присоединяется к ним. Стоит в сторонке, откровенно разглядывая адмирала. Сордар много какие взгляды на себя видал. Такой запас бесстрашия попадался нечасто. В остальном, сестрёнка права, это действительно будет потрясающая красавица, если меньше по кустам лазить будет.
Марина голову на бок склоняет. Наверное, с примерно таким выражением Вьюнок ссорилась с эшбадовками, имея за спиной только одну Звезду. Неужто и те её грядущей красоте позавидовали? Как всегда, самая лучшая мысль приходит в самую последнюю очередь. Ссора теперь видится несколько под другим углом... У Эр есть определённые границы, про них девчонки могли и не знать, и не хотели, чтобы разноглазая оценила самую красивую из островитянок? Впрочем, Эр Вьюнка всё равно оценила. По-своему. Равно как и Софи, у той при виде девочки даже любовное безумие на какое-то время прошло, уступив место более продуктивным занятиям.
– Вьюнок, знакомься, это...
– А я вас знаю, – бесстрашно сообщает девочка, – вы Принц Империи Сордар, брат Марины, самый главный человек на Архипелаге...
В данном случае, «на Архипелаге» следует слышать как «на Земле», ибо только Островами мир Вьюнка и ограничен. Ибо Великие Империи и фронтовые кризисы где-то там, почти на границе сознания, на страницах книг и в голосах дикторов. Моряки с огромными и крошечными корабля, с торчащими из скал пушками и пролетающими самолётами, они вот здесь, рядом, и Сордар у них главный. Ибо все вокруг только и говорят, Сордар сделал то, или приказал сделать другое. Слово «власть» ассоциируется именно с ним, а не с портретами в золочёных на рамах.
– Насчёт «самого главного», девочка, ты ошибаешься, – Сордар совершенно серьёзен, – самый главный здесь, как и во всей Империи, Его Императорское Величество Саргон I, мой и  Марины отец.
– Нам что-то такое заставляли учить, – Вьюнок беззаботно машет рукой, – но я забыла.
Марина, с весьма раннего возраста помнящая огромное количество полных титулов только усмехается. Нет, глупой островитянку она не назовёт. Вот довольно ленивой – вполне. Впрочем, на фоне самой Марины в лени кого угодно можно обвинить.
– И зря, что забыла. У кого ты сейчас в гостях?
– У Марины, – пожимает плечами Вьюнок, как само-собой разумеющиеся.
– Нет! Не у неё, – заявляет Сордар таким тоном, что веришь сразу.
Вьюнок вся как-то подбирается. Расслабленность слетает. Говорит значительно тише и как-то неуверенно:
– У... у вас?
– Нет, и не у меня. Это Резиденция Его Величества. Марина, Софи и я имеем право здесь жить и принимать гостей, так как являемся Его детьми.
Вьюнок призадумывается. Детскую непосредственность ещё не утратила, или уже научилась использовать в свою пользу.
– То есть, я в гостях у самого Императора? – шепчет Вьюнок, постепенно округляя и без того большущие глаза.
– Да. С точки зрения закона это именно так, – кивает Сордар.
– Здорово! – радостно взвизгнув, подпрыгивает на одной ножке. Почти сразу остаётся стоять, как стояла, недоуменно переводя взгляд с Марины на Сордара. Думает явно о чём-то своём. Спрашивает сразу у двоих.
– Так, значит тогда, я с этими могла не ругаться, а сразу их прогнать?
Сордар и Марина переглядываются. Ответ им очевиден, но от кого солиднее прозвучит? Тоже совершенно понятная.
– Кого-либо отсюда может только сам Император, Императрица и любой из Принцев или Принцесс Империи. Все Гости Императора прибывают в равном статусе. Никто не может сказать, будто кто-то из них выше тебя, но и ты не имеешь права говорить им подобного.
Вьюнок задумывается, видимо, относительно своих прав услышала меньше, чем ожидала, но больше, чем опасалась. И жизнь снова по-прежнему прекрасна.
– Вьюнок, ты не от Софи шла? Она тебя уже закончила писать?
– Ага, от неё. Сказала, что всё готово, и завтра будет всем показывать, – довольно щурится, –  краси-и-иво получилось... Денег дала куда больше, чем в прошлый раз, я их только к себе занесла и сюда побежала...
– Только не говори, что за мной следила!
– Не... Меня эти... Ну с которыми помирились звали поплавать в дальнем бассейне... Ещё вчера.
– Рыжая? – осведомляется Марина, припомнив, что таких среди девочек Эриды ровно одна.
– Не, подруги её, – к степени осведомлённости Марины Вьюнок привыкла почти моментально
– Ну, так и шла бы к ним. Я их видела уже, как раз туда шли.
Вьюнок смотрит прямо на Марину, и не замечает, как та складывает на талии четыре пальца. Сордар прикладывает к животу кулак.
– Я хотела. Честно-честно. Но увидела снизу тебя ещё с кем-то, ой, простите, то есть с вами, и не удержалась, стало очень-очень интересно.
Сордар и Марина выглядят слегка озадаченно. Снизу что-либо на верхней террасе разглядеть – надо очень постараться. Точно задатки диверсантки. Вопрос в том, стоит ли их развивать?
– Ладно, удовлетворила любопытство, можешь теперь к ним бежать. Не забудь им сказать, меня с Сордаром видела, и что брат намеревался ещё с тобой увидеться.
Сордар опять кулак прикладывает. Марина только ухмыляется. Вьюнок уходить не спешит. Первым находится Сордар.
– Марин, пошли к сестрёнке сходим, поглядим, что за чудо она там сотворила... – развернувшись, бросает через плечо, – А ты не вздумай за нами увязаться. Беги, куда сначала собиралась. Если что, это мой приказ, как временно самого главного на Архипелаге. Вы-полнять!
Кажется, значение слова «приказ» Вьюнок уже уяснила, незамедлительно отправившись в указанном направлении.
– Смотри, он может прийти, проконтролировать выполнение, – бросает вслед Марина, за что незамедлительно получает шуточный удар по шее от адмирала.

Неожиданно Сордар делает рукой знак «Внимание!» Марина смотрит туда же, куда и он, но не замечает ничего. Адмирал говорит на полтона ниже, положив руку на рацию.
– Прислушайся! По-моему, там, – показывает направление, – кто-то плачет.
Марина навостряет лучше.
– Точно! Пошли! Знаешь куда? А то я в этом лабиринте плохо ориентируюсь... В метре пройдёшь – не заметишь...
– Эти насаждения десятки лет выращивают. Если ничего не поменяли, – вертит головой, словно антенной РЛС, – Туда!
– Жалость включилась? – бросает Марина.
– К тебе – да. Плачущих девчонок мне давно не приходилось успокаивать. То я вас не знаю, вместе сейчас реветь будете.
Марина слишком насторожена, чтобы огрызаться.
Память Сордара не подводит. Укромный уголок настолько хорошо кустарником скрыт – действительно, в метре пройдёшь – не заметишь. Внутри – мраморная скамеечка, лучше всего подходящая для двоих. В одиночестве сидит и рыдает, в полной уверенности, что её не найдут, Динни-блондинка.
Сордар делает приглашающий жест, пропуская Марину вперёд.
Сидеть рядом, гладить да успокаивать Марина совершенно не умеет. Про себя Херктерент отмечает, блондинка явно куда-то начала собираться, потом резко раздумала, всё бросила, и сидит, рыдает. Подходит к ничего не замечающей Динни. Резко встряхивает за плечи. Во вскинутом взгляде сперва испуг, затем выражение становится довольно осмысленным, разглядела, кто пред ней. Хороший признак, связь с реальностью не утрачена. Попыталась прекратить плакать. Даже руку хотела вскинуть, чтобы утереться. Марина резко ловит её за запястье.
Динни дёргается, но не с той столкнулась.
– Что случилось? Обидел кто?
– Ни-кто... Не оби-жал, – всхлип, слёзы кажется, вот-вот снова польются.
– То я не вижу... Учти, я не уйду, пока не пойму, что произошло.
– Эр-рида. Просила к ней прийти... А я не хочу... И просто боюсь...
– Зачем? – задаёт Марина отдающий идиотизмом вопрос.
– За этим...
Марина отпускает руку. Блондинка закрывает лицо ладонями. Принцессе никогда не приходилось чувствовать себя настолько... Ом-ер-зи-те-льно!!! Обещала же блондинке, что разноглазая даже не посмотрит в её сторону. И вот за тем, за этим забыла с Эридой поговорить. Теперь, получается, своё слово нарушила. И Динни имеет право считать, будто оно ничего не стоит. Не говоря уж обо всём остальном, даже у Эшбадовок широта взглядов Эр разделяется далеко не всеми. Да и сама Эр нравится далеко не всем.
– Хватит реветь! Ты у разноглазой уже была?
– Н-нет ещё. Ис-пугалась.
Так! Значит, дело пока поправимо. Лучше выполнить обещание с опозданием, чем не выполнить вовсе.
Марина берётся за рацию. Эрида при всех своих недостатках, весьма грамотна технически, прекрасно помнит, за кем какой канал закреплён. Да и вообще, телефон отключать склонна значительно реже, чем Сонька.
– Привет! Что-то случилось?
– Динни... – выцеживает Марина сквозь зубы.
– Какая? – не поймёшь, разноглазая дурачится по своему обыкновению, или как.
– Местная! Светленькая!
– Что с ней? Или просто нельзя? – Эриде не откажешь в сообразительности.
– Именно нельзя. И нет, сама она тоже с тобой не захочет. Всё, что было можно, ты с неё уже получила.
Блондинка смотрит с такой надеждой, что Херктерент уже давненько видеть не доводилось.
– Я поняла, – совсем с отцовской интонацией отвечает разноглазая, – ты мне раньше про неё не говорила. Извинись за меня. У тебя ещё что-то?
– Это всё.
Эрида отключается.
В общем-то, могло и ничего не произойти. С наблюдательностью у Эр полный порядок. Доберись до неё Динни хоть в наполовину таком состоянии, как сейчас – сама бы прогнала отсыпаться. Заметила же зимой, в каком Рэда состоянии... Впрочем, за других думать вредно, особенно за таких непредсказуемых, как разноглазая.
Блондинка не относится к тем, у кого эмоции мгновенно. Смотрит с заметным облегчением, и всё равно, с не прошедшим испугом. Пытается подняться. Марина решительно сажает её обратно.
– Мне теперь с тобой, – замечает, наконец, безуспешно притворяющегося статуей Сордара, – или с вами?
Сордар выцеживает, постучав пальцем по виску.
– Совершенно не интересуюсь малолетками. Особенно – зарёванными.
– Я правда, совершенно не хотела с... девочкой, – Динни словно извиняется. Только не понятно, пред кем и за что.
– Никуда и не с кем идти не надо, – решительно бросает Марина.
Динни, похоже, вроде Эр, тоже в своём мире живёт. Только с другим знаком, и до определённых вещей ещё не доросла, хотя выглядит получше многих островитянок. Хотя, давно известно – развитие тела и развитие мозга – две совершенно не совпадающие вещи.
– Впрочем... – протягивает Херктерент только затем, чтобы насладиться испугом в глазах. Решительно берётся за рацию, – Сейчас с медиками свяжусь. Тебе успокоительное явно не помешает... – в замешательстве смотрит на рацию, запоздало сообразив, решительно не знает, как что в этой части Резиденции называется. Сордар всегда сестру с полуслова понимал.
Зевнув, адмирал сообщает.
– Девятый квадрат, пятый сектор. Дальше и сами найдут.
Дождались, пока Динни унесут, вопреки её протестам и заявлениям, может и сама идти. В таких делах лучше подстраховаться. Сордар задумчиво сообщает.
– Впервые присутствую при попытке изнасилования одной девушки другой.
– Женщин не могут привлекать по этой статье, – огрызается Марина.
– Там рядом другая есть. Про насильственные действия полового характера. По ней женщин вполне привлекают. Там и пункты, отягчающие вину есть, вроде использования зависимого положения, хотя тут больше похоже на беспомощное состояние.
– За что ты так Эриду не любишь?
– Разве я обязан её любить? Сильно не люблю, когда некоторые вещи при мне происходят.
– Только не говори про нравы современной молодёжи.
Сордар пожимает плечами:
– Ты попросила, я и не сказал.
– Но подумал...
– Твоя любимая поговорка.
Сордар смотрит в ту сторону, куда унесли Динни. Сообщает задумчиво:
– Вместо того, чтобы давить, не проще ли было денег предложить? Что Эрида их научилась считать – в жизни не поверю.
Марина смеётся с сумасшедшими нотками.
– Вообще-то, Эр сперва просто назойлива. Если делают вид, что не понимают, она сама деньги предлагает. Притом, весьма солидные. «Весёлые» в лучших домах за один раз точно столько не зарабатывают.
– «Столько» – это сколько?
– Эр тарифы не читает, во всяком случае, я не видела. Предлагает обычно впятеро от верхнего.
– А дальше?
Марина хмыкает.
– Чаще всего, удаётся договорится о какой-то вещи или вещах, что объект её желания желает получить. Было, что прямо сказали, сколько ей надо. Притом надо было на самом деле. Она наверняка, сказала Динни, сколько ей даст, если та придёт... Ибо эта... умница слишком уж намёков не понимает.
– У самой-то откуда о тарифах такие познания.
– Читаю статистические справочники, – упирает руки в бока Марина, – а ты что подумал?
– Забыл, с кем дело имею. Ничего со времён братца не меняется. Был «Цветочный дом имени Его Императорского высочества»... Теперь тоже «высочества», только другого. Уровнем ниже.
– Не осуждаешь?
– Я, хотя и миррен, но не до такой степени. Тем более на Юге всё тоже самое цветёт и пахнет. Причём даже худшими цветами по причине раздельного обучения.
Марина сдержанно хихикает.
– Эр, хотя и любит девочек, категорически не приемлет, когда мальчик с мальчиком.
– В военное время даже такие, как она читают дисциплинарные уставы. Там за подобное даже на расстрел можно нарваться. Причём, как на Юге, так и у нас.
Марина кисло усмехается.
– Не поверишь, но и наш, и их «Уставы» у неё есть. Насколько подробно изучены – надо будет спросить при случае. Что такое «подрыв обороноспособности» в своём стиле она понимает.
Теперь уже адмирал усмехается.