Марина вертится по сторонам. Город давно уже покинули. Дорога вьётся по берегу моря:
– Мы туда вообще, заехали?
– Думаешь, я не знаю местности, где живу?
– Этой местности не знаю я. Только карты видела, но ты сам говорил, там сплошь и рядом подписано то, чего нет.
– Мы уже почти приехали. На картах это место обозначено. Хотя, его значение гораздо выше. Особенно для лиц твоего возраста. Но не твоего взгляда на мир.
Машина останавливается. Из примечательного в поле зрения только довольно длинный мыс. В конце виден флагшток с флагом Империи.
– Что здесь такого примечательного? Хотя, я вижу сюда частенько вдвоём приезжают.
– Таких мысов два. В точности на одном меридиане. Один здесь, другой на Острове. Одно время даже думали, они искусственные. Слишком похожи. Парочки обожают фото у флагштока делать. Потом на Остров едут и у тамошнего флагштока снимаются.
– Надо понимать, парочки с Острова, снявшись дома, едут сюда?
– Всё верно. Ещё дети у флагштока любят фото делать. В знак вечной дружбы и тому подобные игры детские...
– Со временем перерастающие во взрослые?
– По всякому бывает. Часто и взрослые, и дети держат на столе по два фото. У этого флагштока и у того. Спустя годы не могут разобраться, на каком острове какое сделано. Снимки принято делать с видом на море.
– Пошли поближе!
– Пойдём. Давно здесь не останавливался. Нормальную дорожку замостили. Раньше по камням приходилось прыгать.
– Можно подумать, здесь этого кто-то не умеет, – сообщает Марина, проигнорировав дорожку и перепрыгивая с камня на камушек, – странно, что девчонки местные ничего про мыс этот мне не говорили. Это какие-то местные завитушки в отношениях?
– Ничего странного, – усмехается Сордар, – и никаких странностей в отношениях. Если человек что-то с младенчества постоянно видит, то начинает думать, будто это всем известно. У них мыслей нет, что про флагштоки может быть кому-то неизвестно.
Марина застывает на камне, раскинув руки в стороны. Медленно произносит:
– Мыслей нет... Слушай, а хорошо ведь подмечено!
– Я что-то сомневаюсь, что они настолько глупые.
– Ты же их не знаешь, а по внешности нормально оценить не сможешь... Хотя от них, как правило, ничего кроме внешности больше и не требуется, – «и кто меня за язык тянет вечно гадости говорить? На настольные игры с крайне сложными правилами у них у всех мозгов хватает. Да и разноглазая говорила, с ними интересно в «Смерть Императора» играть».
– Если мне память не изменяет, родная сестра одной из эшбадовок с тобой вместе учится. В очках с длиннющими косами.
Марина мысленно рычит. Изучить список, кто с Мариной приехал Сордару было несложно.
– С Самой Эшбад я знаком, она мне показалась какой угодно, только не глупой.
– Хм. Ей довольно много лет. Ты и ней тоже успел? – скалится Марина, на всякий случай перепрыгнув на пару камешков подальше от Сордара. Тот демонстративно на месте стоит, но Херктерент такому спокойствию не слишком верит.
– Марин, ты путаешь чем занимается Эшбад и её девочки с занятиями весёлых. Что я, что она – весьма известные на Архипелаге люди. Над надлежит знать друг о друге. Тем более, уже были брачные договора между моими подчинёнными и её девчонками, по местным меркам это почти родственные отношения.
– Между кем и кем?
– Между мной и Эшбад, то ты не догадываешься. Уже суеверие появилось – эти девочки удачу приносят. Если такая тебя ждёт – то точно вернёшься.
Марина на новый камень перепрыгивает.
– Вот уж не думала, что ты станешь их защищать!
– Хм. Я думал, справедливость – твоё любимое слово.
Перепрыгнув на новый камень, Марина тут же на него и садится.
– Бывает со мной иногда – говорю, не подумав. Ты прав, девчонки, как девчонки, не хуже тех, что в школе, – «тем более, я с одной целовалась. И не скажу, что так неприятно было», – правда отношения Кроэн с сестрой-эшбадовкой хорошими не назовёшь.
– Потому что сестра –  красавица. Ещё и на Софи похожа.
Марина глаза вытаращивает:
– Как ты догадался?
– У Кроэн есть определённые черты. Наверняка у другой они сильнее выражены, а подражанием Софи тут половина девчонок занимается. Включая тех, кто к другим расам относятся.
– Как у этого флагштока принято фотографироваться? Спиной у спине?
– Взявшись за руки. Чтобы он был между людьми. Распространённый местный сувенир, пара у флагштока. Могут быть взрослые, могут – дети.
– Не люблю всё слащаво-слюнявое. Видела такие фигурки, не думала, будто они что-то значат... С двумя девочками тоже попадались. Разноглазой понравилось бы.
– Показала бы ей это место...
– Сордар, ты о чём?
– Ни о чём. Она вроде бы, твой друг. Время течет в одну сторону, Марина. Если сомневаешься, стоит ли что-то делать, лучше всё-таки сделать. Чтобы не укорять себя спустя десятилетия.
Марина подходит к флагштоку. Берётся рукой.
– Знаешь, отсюда действительно удивительный вид на море. Справа — город. Слева – словно дикий лес. Словно дверь между мирами.
– Здесь люди не пропадали в никуда. И из ниоткуда не появлялись. Тот лес – искусственный, вырос уже на моей памяти. Зато город... Отсюда главная площадь видна. Там древняя мостовая сохранилась. Там флаг подняли, когда этот город основывали.
Марина чуть щурится.
– Ага! Вижу. Даже отсюда можно заметить – часть площади отличается по цвету.
– Это та мостовая и есть. Символ того, что жизнь всегда смерть победит. Мы снова сюда вернулись. И теперь не уйдём.
Слова «вулканы» и «землетрясения» на языке вертелись, но там и остались.
– Подозреваю, свадебные фото тут часто делают?
– Почти у всех такие есть. Интересно, потянет Смерть на банальщину?
– Херенокт, думаю, сможет и тут всё с ног на голову перевернуть, – брат и сестра с усмешками переглядываются.
– Фотоаппарата у тебя, конечно нет.
– Есть. В машине лежит.
– Зачем он тебе?
– Привычка. Почти оружие. Наглядные иллюстрации попаданий иногда убедительнее любых докладов. Да и некоторые кадры остались для истории только по причине цены фотоаппаратов чуть ли не в пару медяков.
– От Эриды я другие расценки слышала.
– У неё аппаратура другого уровня.
– Это-то ты откуда знаешь?
– Клеймо «поставщик двора» можно ставить на все образцы продукции. Зенитные прицелы и фотоаппараты на одних заводах производят.
– А дальномеры главного калибра?
– Выпущены там же, но тогда Эрида ещё фотографировать не умела, – усмехается Сордар.
– Телескопы тоже они?
– Некоторые модели. Думал, ты сперва про бинокли вспомнишь.
– Хуже всего видно самое очевидное, – недовольно бурчит Марина, – можешь меня снять у этого флагштока, раз у каждой девушки здесь такое фото есть или будет.
Сордар направляется к машине:
– Постой! У тебя цветная плёнка заряжена?
– Чёрно-белая. С ней работать проще.
Марина неопределённо вздыхает. Это только у Эр она, да и любая другая в каком угодно виде получается красиво. На официальных фото Марина себе почти всегда не нравится. Причём, претензий меньше как раз к чёрно-белым, а не цветным.
Сордар скоро вернулся.
Марина хотела взяться за флагшток как за древко боевого знамени:
– Так не делают.
– Почему?
– Становится похожим на боевое.
– А как надо?
– В руку возьми и вбок наклонись посильнее. Если не одна, то второй так же в другую сторону наклоняется.
– Тоже мне, треугольник любви какой-то из рук и ног получается.
– Так тоже треугольник будет.
Марина крутится вокруг флагштока.
– Ты не вздумай наверх залезть.
Херктерент уже стоит, гордо задрав нос и скрестив руки:
– За кого ты меня принимаешь? Я же вижу, что там там Флаг Империи наверху. Он же и лично мой тоже. Немножко.
– Как-то вспомнилось, насколько лихо ты лазала по деревьям. Вот и подумал, вдруг прошлое вспомнить захочется.
– Если захочется – то я вон туда пойду, – кивает в сторону зелёных насаждений, – да и умение это у меня проходит, – Марина щёлкает пальцами, подбирая слова, – О, вспомнила – как у тебя умение с парусами обращаться умеешь, но пользоваться не станешь. У тебя даже яхты парусной нет.
– Умения прошлого и должны в прошлом остаться, – хмыкает адмирал, – я слишком человек века машин. Не тянет меня в прошлое.
– О чём я и говорю! Если куда-то захочу залезть – есть канаты в зале для тренировок. Падать на маты куда приятнее, нежели задницей об землю.
– Совсем больше так не делаешь?
Марина опускает глаза. Посторонний подумал бы «смущённо», но Сордар прекрасно знает – сестрёнка так играет:
– Делаю. Иногда. Даже здесь. Дина не поверила, что на это дерево можно влезть. Я и показала. Она тоже попыталась.
– Ничего себе не сломала?
– Нет. Даже получилось... Слушая, а почему я тут на камнях всяких надписей не вижу вроде «Софи + Хейс = Любовь».
– Потому что даже резчики по камню ходят на свидание без своих инструментов. Подручными средствами что-либо тут выдолбить невозможно – слишком прочная порода. Краска довольно легко смывается. Это место формально числится общественным парком, так что тут убирают. Это вот на том берегу порода мягкая. И там всё изрезано. Сверху донизу.
Марина побегает к караю скалы. Поворачивается, задумчиво потирая подбородок:
– Там высота такая же?
– Сопоставимая.
– И охота лезть, вырезать всякое-разное? Проще компрессор с пневмомолотоком подогнать. Да и сдавать в аренду, чтобы можно было своё имя увековечить.
– Говорил уже. Там скала мягкая. Если как следует за неё взяться – быстро ничего не останется.
– Хм. Ну, на одно-то «Софи + Хейс» думаю, хватит.
– Сама только этого не делай.
– Надо будет им намекнуть, какое это место среди влюблённых знаменитое... А то им сюда ехать было в общем-то и не обязательно. Если бы не знали, то и вовсе могли  не заметить, что тут ещё и море есть.
– Марин, думаешь я этой шуточки не знаю?
– Ну-у-у... Я просто проверяла. Вдруг тут ещё какой-то вариант рассказывают. Людей тут вон сколько перемешано. Южане точно с ума сойдут. Тут такие надругательства над расовыми законами... В большинстве – красивые, между прочим.
– Интересно, какое надругательство с твоей точки зрения самое гнусное?
– Заинтересовался? – скалится Марина во все тридцать два.
– Нет. Но раз ты постоянно перескакиваешь на эти вопросы.
– Я её упоминала уже, несостоявшийся подарочек великой мне от щедрых эшбадовок. Та самая Динни, голубоглазая белокожая блондинка, настоящая мирренская красавица, только дочка чернокожей матери. Мозги – отличные, всё остальное – вполне по местным стандартам. Её как, стерилизуют  или сразу убьют?
– Марин, пропаганда всегда очень сильно отличалась от реальности.
  Херктерент улыбается, на этот раз откровенно зло.
– Ты это Динни попробуй объяснить. Она, кстати, подвеску носит. В виде краба, выглядывающего из черепа в южной морпеховской каске. Очень уж она Юг любит. Знает, что её, в случае чего, сразу убьют вместе с матерью.
– Кто её должен убить? Миррены? – Сордар неожиданно резок.
– Очевидно, да, – Марина холодок в голосе брата уже почуяла, но ещё не совсем определилась, откуда дует ветер.
– Интересно, она из тех, кто в состоянии понять, что Южане все очень сильно разные? И что к ней никогда не применят расовых законов – во многом моя заслуга – мирренского принца из Дома Безгривого Льва. Или это ты опять решила заняться провокациями?
– Злишься? – Марина тоже серьёзной становится.
– Злюсь. Ибо вылезает самая ненавидимая мной женская черта – злить и провоцировать неплохо относящегося к тебе человека. Словно проверять. Какую степень мерзости в твоём исполнении он в состоянии вынести. Думал, ты в эти игры не играешь. Но оказывается, некоторые вещи присущи всем без исключения, кто одного с тобой пола.
– Так всё плохо?
– Неприятно. Молодость вспомнилась... Научись, наконец, за языком следить.
– Я пытаюсь.
– Пытайся лучше.
Марина подходит к Сордару вплотную. Бесстрашно смотрит снизу вверх:
– Похоже, я сказала что-то не то.
– Не «похоже», а так и есть. Твои упражнения в остроумии становятся всё менее привлекательными.
– Люди – не вино, с годами не улучшаются.
– Но есть множество вещей, что вполне можно не делать.
– Я зацепила что-то в твоём прошлом?
– Именно так.
– Может, забудем?
– Пожалуй, так будет лучше всего.
Марина невесело усмехается:
– Слушай, а с этой скалы никто не прыгал? Смотрю, внизу полно камней... Или этого тоже не касаться?
– Сложно не касаться черты, что сам тебе и привил... Нет, здесь не было самоубийств. По крайней мере, мне про них неизвестно. У меня к этому вопросу северное, а не южное отношение, если ты старательно намекаешь именно на это. Но я не из тех, кто может случайно упасть со скалы.
– Ты уж лучше поосторожнее будь. Я ведь понимаю, что если даже меня несколько раз уже пытались списать, то с тобой такие случаи происходили намного чаще.
– Не скажу, что намного. Но что было, то было... Впрочем, для изменения мировоззрения и одного вполне достаточно может оказаться.
– Может, поедем куда-нибудь ещё? Сам же говорил...
– Подтверждаю, всё, что раньше сказал.
– Фото когда будут?
– Завтра. Неужели у тебя их мало?
– Я хорошо получаюсь, только когда их делает Эр. Посмотрим, что выйдет у тебя.
– Не я тут художник.
– Разноглазая пыталась объяснять, но я не особенно поняла, почему так выходит.
Садятся в машину.
– Поезжай помедленнее. Надо подумать.
– Мне тоже не помешает.
Марина дуется совсем не наигранно.
– Разлюбила я что-скорость в последнее время. Не хочется больше никуда бежать. Одновременно, знаешь есть множество вещей, что обязана сделать. Не потому что хочется, а потому что надо.
– Нечасто приходится видеть момент, когда человек на твоих глазах взрослым становится.
– Ты думаешь, это прямо сейчас происходит?
– Я не думаю, я это знаю. Всё-таки, я знаю людей лучше тебя. Ты меняешься.
– Знать бы ещё, в какую сторону...
– Сама знаешь, их множество.
– Я думала, ты скажешь – две.
– Во мне больше с Севера, нежели с Юга. Дикарское определение что зло, а что добро хотя бы честно. Все остальные содержат множество неразрешимых противоречий. Включая то, во что мама когда-то верила... Ближе к концу она от этого стала отходить. Сложно принять ошибочность того, чем жила большую часть жизни. Это ведь она мне сама сказала «я застряла между мирами, и от этого умираю».
– Но ты же, вроде, в одном...
– Вообще, не об этом речь.
– М-да, не знала, что склонность к философии наследуется.
– Сам о таком до последнего времени не догадывался...
– Что произошло?
– Нет. Скопилось слишком много всего. Вот и треснул, похоже.
– Не обладаю полномочиями давать медицинские заключения по данным вопросам.
– Ты как всегда!
– Сам же недавно говорил, как я меняюсь.
– Некоторые черты у нас не изменятся никогда. Твоя манера речи например.
– Вот спасибо!
– Именно об это я и говорил! – одними губами усмехается Сордар.
– Может, тебе на какое-то время перевестись на берег?
– От этого будет только хуже. Притом всем. Сам себя уже начинаю ощущать каким-то механизмом корабля. Меня с линкора убрать – примерно, как башню главного калибра снять, ничего не поставив взамен. Боевой потенциал корабля значительно упадёт.
– Металл тоже устаёт.
– Я не сломаюсь. Тоже не обещаю. Знаю.
– Сам о трещинах упоминал.
– На многих старинных зданиях тоже есть трещины. С ними стоят столетия, и простоят ещё больше. Если и рухнут – то от чего-то другого. Вот и я. Должен выстоять вопреки всему. И я выстою.
– Тоже не обещаешь, а знаешь?
– Именно. Ты же умная, юная Еггта, – Сордар усмехается гораздо веселее, нежели в прошлый раз.
Да и Марина как-то снова стала замечать, самый красивый остров на Архипелаге – именно этот.

– В телескопе предусмотрено множество узлов на шаровых опорах. Мы же, со всеми нашими башнями, антеннами да вычислителями в вопросах проектирования и конструирования всего вращающегося давным-давно сожрали всех собак в Империи. Что от нас зависело – мы все спроектировали даже башню телескопа собрали, правда вместо зеркала был весовой макет. На заводе печи новые для отливки зеркал установили. Должны были отливать... В ту осень когда ты «Сордаровку» пошла... Сама понимаешь, ничего не отлили. Дорогостоящий и не сулящий особых  перспектив в обозримом будущем проект. Сама понимаешь, в военное время такие в первую очередь идут под нож. Даже если зеркало отлили бы, ему потом остывать около года, если не больше, да обработка ещё пару лет. Запасные трейлеры для транспортировки сюда привезли. На судно должны были вместе с основным трейлером грузить. Притом, думаю, из столицы до порта его бы тоже несколько месяцев везли. По железной дороге, видите ли, нельзя.
– Через океан на чём везти собирались?
– С этим-то меньше всего сложностей ожидалось. У нас есть транспорты специальной постройки. Как раз для перевозки  частей башен главного калибра линкоров предназначенные. На их фоне трейлер с зеркалом не выглядел слишком тяжёлым. Кранов мощных у нас предостаточно.
– Думала, ты астрономией интересуешься не больше, чем любой другой моряк.
– Знаешь, я как и все Доме Императора, люблю всё самое-самое, без разницы в какой области. О ходе работ ЕИВ докладывали. Макет я в Старой Крепости видел.
Марина щёлкает пальцами.
– Знаешь, я кажется видела этот макет. На обычный телескоп не похожа. Трубчатая конструкция установлена вертикально, сама конструкция поворачивается поворачивается вокруг одновременно вокруг перпендикулярных горизонтальной и вертикальных осей. Зеркало установлено  ниже  узла вращения по вертикальной оси. Кабина астронома вообще на самом верху. Это даже не макет, а настоящий телескоп, только маленький. Зеркало – тридцать пять сантиметров. Даже смотрела через него, но мне не понравилось, через трубу видно лучше и настройка легче. Там было написано, как такая установка называется, но я забыла.
– Альт-азимутальной такая установка установка называется. На юге зовётся просто «грэдской».
– Великий астроном Принц Империи Сордар Саргон, – смеётся принцесса, – раз уж есть грэдская система монтажа телескопа то, по аналогии должна быть и мирренская.
– Она существует, – усмехается адмирал, только у нас зовётся «вилочной», у них – по имени создателя. На полярной оси – перекладина с двумя консолями, поддерживающими ось склонений и образующим «вилку». Труба – между ними.
– Если мы такие телескопы строим, то южане наверняка утверждают, что мы украли у них конструкцию.
– Раньше – строили, сейчас – не знаю. Дальномеры как-то важнее.
– Там ещё какие-то макеты были, тоже рабочие.
– Похоже, ты в павильон «Наука» слишком давно не заглядывала. Там все возможные конструкции телескопов есть, включая те, что сейчас уже не изготавливаются.
– Это какие?
– В библиотеку сходи, да поищи. Там полный каталог «Науки» есть.
Марина даже помнит, где именно издание лежит. Но сложность в том, что книга – там, а Марина – здесь. И ведь Сордар не скажет, раз книгу смотреть отправляет. Слишком хорошо брата знает. Ладно, с него станется на «Стреле» в Столицу послать. Может, и ещё куда подальше.
– Вредный ты!
– Могу себе позволить в качестве ответа на твои шуточки.
– Как думаешь, когда всё кончится, достраивать будут?
– Не знаю, сначала пусть найдут другое место, если Флот занял какой-то участок, то не откажется от него ни при каких обстоятельствах. Тем более, говорил уже – изготовление зеркала займёт несколько лет. Да и в тот раз – мы свою часть работы сделали, это они с отливкой не торопились. Проект и так за десять лет уже перевалил. Не торопились, и дело, как я подозреваю, не только в сложности изготовления. Сколько в желании и дальше получать финансирование особо не напрягаясь. Это же не срыв военных заказов, за что можно и головы лишиться. Механическая часть телескопа готова уже, дорога – построена. Для трейлера нашлись дела в порту. Транспорты чем занимались, тем и занимаются. Не  торопились свою часть работы делать. Ну, так мы теперь место заняли. Как раз основанием для антенны послужил недостроенный корпус обсерватории.
– Не пойму, тебе нравится или нет, что телескоп не построили?
– С эстетической точки зрения, конечно, жаль что такая конструкция не появилась. Но с практической мне кажется неоправданно высокие средства были потрачены на вопросы престижа, в итоге уйдя в пустоту. Я не интересовался, были ли у контролирующих органов к ним вопросы. Да! Можешь сказать, я обленился и стараюсь не загружать мозги лишними знаниями. Ведь есть и другие масштабные проекты, что вряд ли когда-нибудь будут завершены. Причём, приостановка работ в связи с началом боевых действий в общем-то им на руку. Вопросы «почему не сделали?» задать не получится.
– Всё как всегда! – вздыхает Марина.
Сордар как-то странно на сестру посмотрел. Принцесса настораживается:
– В чём дело?
– У тебя иногда получается выглядеть старше Кэрдин.
– В отличии от многих, кто обижается, когда им говорят, что выглядят старше чем есть, подобное сравнение я сочту за похвалу.
Марина продолжает изучать шлагбаум:
– Раз РЛС в пределах моего допуска, то я могу пройти? Часовые сначала всё-таки спросят «Стой! Кто идёт?», а не станут сразу стрелять?
– Пройти можешь, тут не такой уровень секретности. К тому же частенько задерживают местных. Только надо ли тебе туда? Там только одна из антенн РЛС.
– Пожалуй ты прав, идти не стоит. А сам корпус телескопа где, ты же говоришь, его собирали уже. Он большой хоть?
– От зеркала до кабины – пятьдесят пять метров. Да плюс основание с фундаментом. Но самой трубы нет, как собрали, так и разобрали. Пока – храним, надоест – в металлолом сдадим. Имущество-то пока за Флотом числится. Вот основание – цело. Даже используется, там система аналогичная береговым орудиям на центральном штыре. Даже со стороны смотрелось как основание для пушки в бетонированном котловане.  Вот как раз триста двадцать эм эм нового образца там и смонтировали. Могли и больше, но решили не рисковать.
– Как доставать-то будете, если решат достраивать?
– Никак. Новую соберём. Для нас такие конструкции строить  – дело привычное.
  Марина идёт вдоль ограждения к видовой части площадки:
– У тебя бинокль есть?
– Конечно.
– Дай посмотреть!
Сходив к машине, Сордар приносит футляр. Повесив на шею и открыв, Марина подносит окуляры к глазам. Медленно поворачивает голову. Не отрывая взгляда, бросает через плечо.
– Действительно, потрясающий вид! Словно макет рассматриваешь. Только живое всё... Слушай, а что тут никто не додумался общественных биноклей тут поставить, ну как у тебя на верхнем мостике.
– Хотели, – хмыкает Сордар, – но тут обычно немноголюдно. Решили, что со стойками из бетона выломают и сопрут.
Марина усмехается:
– Наше вечно: «тащи всё, что плохо лежит...»
– А плохо лежит всё, что гвоздями не прибито, – заканчивает известную шутку Сордар.
Марина убирает бинокль в футляр.
– Раз пушку поставили, то телескоп наверняка, собирали не на его штатном месте, а где-то на берегу?
– Именно. На штатном месте тогда даже котлована ещё не было.
– Зачем собирали, зеркала же до сих пор нет.
– Предварительный монтаж.
Марина качает головой:
– Большие мальчишки! Захотелось собрать штуку, что ни у кого больше нет?
– И это тоже, – не стал спорить адмирал.
– Фото этого чуда есть? Больно уж хочется посмотреть на то, что вряд ли увижу в рабочем состоянии.
– Целый альбом...
– Что ты так на меня смотришь? – Марина склоняет голову на бок, – Только не говори, что он тоже хранится в библиотеке Резиденции, а я опять что-то пропустила.
– Именно это я и хочу сказать. Помнится, содержание библиотеки Загородного или Старой Крепости ты знала гораздо лучше. Во всяком случае, подобный альбом ты бы не пропустила.
Марина с усмешкой отмахивается.
– В Загородном или в Старой я жила, сюда так... Отдохнуть приехала. Думала, и библиотека тут ничего интересного не содержит, кроме материалов к «Истории летательных аппаратов Империи». Но её, оказывается, её сам ты пополнял.
– Интересно, ЕИВ когда-нибудь объявит эту «Историю» законченной? Хотя бы до какого-то периода?
– Сколько уже над ней работа ведётся?
– Дольше, чем ты живёшь, так точно.
  – Интересно, он сам хоть одну главу написал, или всё сбором материала собирается.
– Написал, – как-то нехотя бросает Сордар.
– Ты сам видел?
– Присутствовал. Притом, не так давно.
– Это как?
– Да вот так. Познакомился я в кругосветке с одним. Авиацией бредил – сильнее чем Софи в лучшие времена. Чуть ли не на следующий день после возвращения в училище лётчиков-наблюдателей перевёлся. Тогда создание новых машин было делом молодых и быстрых, тем более, машины устаревали за полтора-два года. Авиационными гонками тогда увлекались. Он и занимался проектированием подобных машин. Впрочем, кроме прочего спроектировал типичный для тех времён палубный разведчик. Периодически пересекались. Всегда таскал на аэродромы или в сборочные цеха. Плевать, какого подчинения. Он крайне увлекающимся человеком был. Как и большинство связанных с авиацией в то время, о дисциплине и субординации он, в лучшем случае, что-то слышал. Как-то раз случайно встретились. Вижу, его буквально распирает. Меня увидел – за собой потащил. На территорию режимного объекта. Похвастаться, какой он двухместный гоночный гидросамолёт построил.
– Мне казалось, гоночные машины должны быть предельно легки. Зачем там второе место?
– Планировались гонки на дальность. Там по условию должно было быть второе место. На перспективу использования в качестве курьерского, либо для доставки сверхсрочных грузов. Предложил меня прокатить. Он маленький да юркий был, кабину проектировал исходя из собственных габаритов. Я отказался.
– Струсил?
– Нет. Действительно, побоялся перегрузить машину. Всё-таки, я вешу больше, чем потенциальный второй пилот или планировавшаяся полезная нагрузка.
Правильно сделал, что отказался лететь. Через два дня он разбился на испытаниях этой машины.
– ЕИВ-то тут причём?
– Последний раз, когда в медицинском центре валялся, он вызвал меня для официального разговора. Я спросил, по какому вопросу требуется доклад, но из Канцелярии сказали, хотя разговор и официальный, будет касаться не текущих событий, а дел давнего прошлого. Я удивился.
– Он под запись принялся расспрашивать меня, всё что я помнил о том человеке и его машинах. Просил прислать снимки, особенно с машинами в кадре. Сказал, как раз в книге дошло дело до описания событий этого года. У него там есть раздел персонально по конструкторам, есть разделы по годам, или машинам строившимся к определённым событиям, вроде тех же гонок.
Потом прислал главы про этого человека и созданные им машины на официальное рецензирование.
– Написал?
– Конечно, я оказался одним из последних, кто этого конструктора неплохо знал. Фото одной из опытных машин вообще нашлось только у меня. Тогда не очень строго фиксировали результаты испытаний, особенно не слишком удачных. Вот тот разведчик оказался удачной машиной, за всё время эксплуатации – ни одной серьёзной аварии. Такие как он – птицы вольные, из родного гнезда улетев, нового уже не совьют. Так хоть пара глав в Книге Императора останется. Я давно уже видел макет издания особого тиража. Похоже, если до дела дойдёт, придётся печатать отдельный том с цветными иллюстрациями. Много лет уже собирает изображения известных машин в полёте. Кто только для него не рисовал! Несколько заказов недавно официально сделал Софи.
– Сомнительно, что она сейчас способна над чем-то работать. Впрочем, она чуть ли не единственный автор, кто может позволить себе допустить просрочку императорского заказа.
Сордар усмехается:
– Одна из готовых работ – тот самый истребитель, отремонтированный тобой в свои лучшие времена в период службы в одном из полков ПВО столицы.
– Он сейчас снова так выкрашен.
– В разделе «любительские разработки» есть главка про ваш ракетоплан. Ты там упомянута, как один из конструкторов двигателя и стартовой системы.
Марина только нос задирает.
– Сама-то Сонька там есть?
– А как же! Пилоты рекордных машин все перечислены.
– Тут рекорд только потому, что больше никому не придёт в голову такой бред!
– Самокритично, но необъективно. Конструирование и постройка планеров – распространённое увлечение. Вы весьма подстегнули развитие.
– Было бы чем гордиться! – сердито бурчит Марина.
– Снова ты сестре завидуешь, – устало усмехается Сордар.
– А вот и нет! – привычно огрызается Марина.
– А вот и да! – столь же привычно не соглашается адмирал.
– Ещё скажи, они ракетопланы строить начали!
– Как ты догадалась? Столичным детям можно, а всем остальным нельзя?
– Все остальные, в основном, и строили. Там из столичных только я да Сонька были. Да и нет розни по этому поводу... Стоп, ракетопланы же очень опасны. Почему их не запретят?
– Догадалась наконец, насколько «весело» играть с огнём в прямом смысле? Разбиться и на обычном планере можно. Однако, подготовку планеристов только расширяют.
– Лучше бы сразу лётчиков учили, впрочем, даже полуобученный резерв вроде планеристов для лётных училищ гораздо лучше вовсе необученного. Да и реактивных становится всё больше... Тоже, в общем-то понятно, почему не запретят ракетопланы. Пусть привыкают к тому, с чем всю жизнь придётся работать и на чём воевать.
– Логичная ты наша. До похожего уже на официальном уровне дошли.
– Ты о чём?
– Тебе Софи не говорила? Раньше на перспективные машины её глазами смотрела.
– Сейчас она смотрит куда угодно, только не новые самолёты. Правильно ЕИВ сделал, что запретил ей на Архипелаге самостоятельное пилотирование.
– У нас тупо поставили на один из палубных истребителей реактивный двигатель вместо поршневого. Планер остался старым. Как боевая машина так себе, все, что здесь, числятся в ПВО Базы. Летают больше всех. Учатся! Замечательно подходит для переучивания технического состава и пилотов.
– Что-то не замечала...
– Полёты над Резиденцией разрешены только личным машинам ЕИВ и машинам МИДв. Неужели не знала?
– Значения не придавала...
  Сордар трёт подбородок:
– Что-то с наблюдательностью у тебя стало твориться. Раньше всё-всё замечала.
Марина тяжко вздыхает:
– Мы все стареем. Детская непосредственность уходит, юношеская наблюдательность притупляется.
– Седые волосы не ищешь ещё?
Марина руки скрещивает:
– Нашла недавно. Целых два.
– Хотя бы знаешь, для чего девушки зеркало используют. Уже прогресс.
– А в глаз?
– Угадай, как звать первую девушку, не в форме, и не в рабочей одежде, кого я впервые за несколько месяцев видел и вижу без сумочки?
Марина уже привычно продемонстрировав непристойные жесты сразу с двух рук, осведомляется:
  – Ругаться ещё будем или как?
  – Или как, – усмехается Сордар, – дело к вечеру идёт, а кто-то собиралась раков ловить.
Марина качает головой:
  – Я их собиралась варить, а не ловить... Кстати, у нас есть в чём?
– Ведро в любой машине есть, вот с кулинарными принадлежностями хуже.
– Да и мясо у раков суховато, – двусмысленно намекает Марина, – нужно что-нибудь для смачивания ротовой полости...
– Смотри, не спейся, – усмехается адмирал, – Ладно, давай быстрее тогда, успеем всем в городе закупиться, потом на озеро поедем раков и крабов достанем уже там.
– По машинам! – вскинув сжатый кулак, командует Херктерент.
– Разрешите выполнять? – по-уставному вытянувшись, козыряет Сордар.

Кажется, умение крабов варить у всех, долго живущих на Архипелаге превращается в безусловный рефлекс, и может осуществляться независимо от состояния человека. Хотя, зря Марина наговаривает, в Сордаре сейчас спиртного как бы не меньше, чем в ней.
– Херенокт с тобой планами на предстоящее событие не делился ещё?
– Я с ним особо не общаюсь. Знаю, что этого события не было бы без тебя и твоей переписки с... заинтересованными лицами.
– Значит, всё-таки общаешься, – констатирует Марина, – знали о переписке только трое.
– Другим содействуешь, а себе не можешь.
– Ну, такая вот я неповторимая!
– Я с ним последний раз нормально разговаривал. После этого только мельком виделись. Но твоей обработке он уже тогда поддался. Это Смерть тебя надоумила, налегая на женскую солидарность?
– Нет. Это моя идея была... Потому что они оба иногда... – Марина пальцами щёлкает, – В общем, до дерева идти лениво, чтобы постучать.
– Похоже, они оба тебя использовали, каждый в своём стиле.
– Стандарт во взаимоотношениях между людьми, – зевает Марина, – все используют всех. В моральном плане господствует полный промискуитет.
– Шуточки у тебя...
– Правда, остроумные? – скалится Марина.
– Как всегда у тебя, – пожимает плечами Сордар.
– Раз в первом виделись, то он ничего не говорил про то, как Сонька выглядит. Ну, в смысле, чьему стилю в одежде она подражает.
– Меня, в общем-то не волнует, как женщины одеваются.
– Только не притворяйся, будто ты этого стиля не узнал!
– Узнал, разумеется. Могли бы быть вопросы, подражай плохой человек в одежде хорошему. А тут какие вопросы? Одна очень хорошая девочка подражает другой, не менее хорошей.
– Ты её правда такой считал?
– Сначала –  нет. Даже детская обида была, что отец мамину память предаёт. Хотя мама сама мне говорила, что умирает. И неизбежно будет новая Императрица. Потому что не может быть по другому. Но достаточно быстро изменил о Императрице мнение. Самый светлый человек была из всех, кого я знал. Не любить её было невозможно. Притом, она не выглядела пришельцем не пойми откуда, как та же Эрида. Всегда и во всём была настоящей. Воплощение всего хорошего, что только может быть в человеке. Притом, не считала, будто мир идеален. Вполне разбиралась в происходящем. Во всех сферах. Любила отца совершенно искренне именно, как человека, а всё остальное – уже потом. Считал, в ближнем окружении ЕИВ не может быть плохих людей. Как к хорошим ко всем и относилась, включая меня.
Никогда ЕИВ таким подавленным не видел, как после её гибели. Я тогда уже знал. Погибла она и нерождённый ребёнок. Первая Софи... Землю тогда носом рыли. ЕИВ заподозрил, что ей помогли умереть, испортив машину. Слова «страх» она, действительно, не знала. Он даже Кэрдин подозревал, что она к смерти Императрицы причастна. Но привык верить только фактам, а факты говорили только об одном – металл не выдержал нагрузок на сверхвысокой скорости. Тем более, конструкцию машины она сама облегчила до предела. Слишком верила в свою удачу. Удача единственный раз в жизни её подвела...
Марина зло трёт горло. Что-то последняя плоховато пошла:
– Во всём следует положительные мотивы искать – не разбейся она тогда – я бы тут не сидела по причине моего физического отсутствия.
  – При Херенокте не ляпни подобного. У него хотя и чёрное чувство юмора, но всё-таки не до такой степени.
– Сор-дар! – по слогам произносит Марина, – Глупостью я не страдаю даже в пьяном виде. Прекрасно разбираюсь, кому и о чём болтать не следует. Вот!
  – Херенокту, равно как и ЕИВ эта игра Софи определённо, нравится, мне, в общем-то, тоже.
  – Постаревшие ценители стиля «После грозы» – хмыкает Марина.
  Сордар хитро усмехается:
– Я много лет не слышал, как этот стиль называется. Очень уж быстро он сошёл на нет по причине излишней чувственности и откровенности. Раз ты этот знаешь стиль знаешь, то, значит, за историей костюма следишь, а твоя небрежность в одежде – наиграна.
Марина только ухмыляется.
– Играют, к твоему сведению, почти все.
– Только вот у большинства игра и уровень мастерства откровенно плохи, и воспринимается окружающими именно из-за того, что делать вид проще всего.
– Опять на свою любимую тему набросился? – Марина бутылку взбалтывает. Щурясь, разглядывает в свете костра, – Помню, даже этикетка была с мерной шкалой, после какого количества выпитого, какие темы стоит обсуждать. Там даже градация была. Точно были пункту «о войне», «о ситуации в стране», «о женщинах/мужчинах». Самый последний точно был просто «о жизни». До какой мы стадии дошли?
– Ни до какой. Это не первая бутылка. Все нормы перекрыты уже.
Марина в ответ отпивает прямо из горлышка. Новый краб появляется как по-волшебству. Даже панцирь уже вскрыт.
– Лопай! Наверное, потому так хорошо и идёт – когда варил – водки подлил.
– А то! – важно кивает Марина, – Этот ингредиент значительно улучшает вкусовые качества любых блюд.
– Вообще, спасает от любых промахов на кухне, – усмехается Сордар. Как ни странно, сестрёнка пьяна ещё в абсолютно безопасной стадии. Устойчивость куда выше среднестатистической. Правда, Марина пока не собирается подниматься. Но поднять подобный вес в случае чего, не вызовет ни малейших сложностей. Бредовые идеи Марину ещё не начали посещать.
– Ну, все кухни точно не для меня построены.
– Как же ты собираешься выживать, если собираешься похождения братца со Смертью повторять?
– Шкуру со зверя я содрать сумею. Думаю, – Марина кровожадно облизывается, справлюсь и с человеческой.
– На оленях руку набивала?
– Хотя бы, – сплетает руки Марина, – с северными слонятками мне в  своё время в качестве добычи пообщаться не довелось. Сонька до сих пор хвастается!
Сордар придирчиво окидывает сестрёнку взглядом. Сообщает, после некоторых раздумий.
– Ты очень сильная, но я не уверен, что выстрел слоновьего ружья тебя с ног не сшибёт.
– Я не Сонька, чтобы ходить на охоту с разрывными пулями. Я и их обычного «слонобоя» смогу бабахнуть. К тому же, Сонька говорила, там на турелях снегоходов были противотанковые ружья и крупнокалиберные пулемёты. А из них стрелять даже Осень сможет.
– Но точно не будет. Особенно, если пойдём на китов.
– Пусть привыкает!
– Нет.
Сказано весьма твёрдо. Здравого смысла пока в Марине всё-таки больше, чем спиртного. Вполне хватает, чтобы понять, с Сордаром сейчас лучше не спорить.
– Что Еггте позволено, то для урождённой под запретом. Так что ли?
– Нет, не так... Эорен и Осени подобные зрелища только испортят и так не слишком крепкие мозги...
– Откуда ты знаешь?
– Состояние здоровья наследников Великие не секретят друг от друга.
– Зачем вынюхивал? – настораживается Марина, хотя причина как бы очевидна.
– Ты, вроде, знаешь про интерес ЕИВ к моим возможным детям. Прорабатываются все варианты. Включая не особенно симпатичные и только достигающие возраста заключения договоров.
– Рэда сообщает, опасается, как бы Осень не пошла по тому же пути, что и разноглазая, – вредно сообщает Марина.
– Чаще к статуям пусть вылезают. Или в некоторые другие места. А не то, нахлебаются всего розовенького больше, чем надо. Слишком уж у вас в Резиденции этого много.
– Завидно, да? – дурачится Марина.
– Ты мне сестра, а не брат. Завидовать особо нечему. Немало весьма ценного и высококачественного материала выпадает из процесса воспроизводства.
Марина зажимает рот, чтобы не расхохотаться в голос. С трудом выдавливает через ладони.
– Хрю! Хрю-хрю! Хрю! Сордар – поклонник расовых законов... Не могу! Полное хрю!
– Что-то ты путаешь!
Марина не пьяна, вот только смотрит как Дина перед атакой.
– А не юге внушают лицам с полным гражданством рожать как можно больше больше детей, рои этом всячески ограничивая размножение неполноправных, вплоть до стерилизации, кастрации, а то и физического уничтожения. Уж о таких вещах, как недопущение к воспроизводству я вообще молчу. Треть девчонок в Резиденции под эти законы подпадает! Сколько в целом на Архипелаге – я даже считать боюсь!
– Хм. Начинается ссора под градусом по причине того, что я тоже южанин, и тебе надо поссорится со мной за отсутствием поблизости кого-то другого? Если не забыла, я в поклонников расовых законов немало снарядов всадил.
Марина резко вскакивает в полный рост. Ошалело поводит бешеными глазами по сторонам. В пару прыжков оказывается у воды и стремительно ныряет.
Сордар стремительно оказывается у воды, он-то знает как здесь растут глубины. Отфыркивающася голова Марины уже на поверхности. Вылезать не спешит. Яростный блеск глаз затухает.
Сордар присаживается у волы.
– Полегчало?
– Немного... Не знаю, что на меня нашло?
– В пехоте спиртное дают перед атакой.
– А у вас?
– Всегда по-разному. Пайковые высчитаны чётко, чтобы на боеспособность было только положительное влияние. После боя... Иногда снимают все ограничения.
Марина плещет себе в лицо.
– Вы что, спиртного возите столько же, сколько и топлива?
– Поменьше. Немного. Давай вылезай, тут вода плохо прогревается.
Марина протягивает руку.

Ночь тёплая, да костёр ещё горит. Марина в общем-то остудилась, но рассчитывала, на воздухе будет холоднее. В очередной раз – мимо. Но туман в мозгах всё-таки отступил. Продолжила начатое.
Сордар смотрит одним глазом.
– У меня уже научный интерес пробудился: какое количество выпитого тебя способно свалить с ног?
– Не уверена, что хватит содержимого твоей машины, – оглушительно шепчет Марина.
Ощупав карманы сообщает:
– Дай сигаретку. Забыла свои из кармана вынуть.
Сордар протягивает портсигар. Марина снова принимается ощупывать себя.
– Вот невезуха! Зажигалку ещё утопила!
– Какую-то особенную?
– Нет. Обычную. Такие везде продаются.
Наконец Марина затягивается :
– Вечер приобретает какие-то романтические очертания...
– Марин. Я прекрасно знаю, чувство юмора  у тебя начинает хромать только когда ты сама этого хочешь. Завела бы себе мундштук или трубочку Великой эпохи, как Дину II изображали.
– Мундштук есть у Софи. Такие трубочки обожает курить Кэретта, она тоже эти гравюры видела. Слишком похоже будет на них. Я же — не-пов-то-рима!
– Жаль, на голове у тебя ничего нет, – усмехается Сордар.
– И что было бы?
– Ничего. Я бы тебе это на нос сдвинул. Больно уж сильно ты им небо царапаешь.
Марина делает вид, всё пропущено мимо ушей. По сторонам озирается, словно выискивая, куда бы ещё нерастраченную энергию приложить.
– Ты говоришь, на этой дороге ничего не случается. Обратно дашь мне мне машину повести? Я дорогу до твоего дома запомнила.
– Разумеется, не дам. Сам ещё жить хочу, да и тебе намерен предоставить такую возможность. К тому же, ты не местная, дорогу ещё не выучила.
– Мне одного раза достаточно для запоминания любого маршрута.
– Не вписаться в поворот тоже часто бывает достаточно одного раза.
– В нормальное состояние приду – буду тут кататься взад и вперёд, пока не надоест.
– Зная тебя, этого хватит примерно, на два раз. Может, даже на один.
– Песочком тут балуются? – у Марины уже следующая идея сгенерирована.
– Как и везде, – пожимает плечами адмирал, – хотя тут и групповые драки не такая уж редкость.
– И куда все ветви администрации только смотрят?
– Как и на главном, проявили изрядную мудрость. Что предотвратить нельзя – то следует возглавить. Объявили эти драки «Военными играми по допризывной подготовке» и устраивают их официально с призами и награждениями. Ну, и песочек, куда уж без него. Местных девчонок на берегу Великой не любят. Злые слишком.
– Надо бы с ними... Поближе... – Марина кулак поглаживает.
– А ты с ними уже... Познакомилась, так сказать. В прошлом году почти половина с кем ты схлестнулась были отсюда. Тамошние очень довольны были – пусть награда за море уехала, но, зато, этим не досталась.
– Отношеньица тут у вас...
– Примерно, как у вас с «котами». Только боевыми друг по дружке не палили ещё. Нормальное здоровое противостояние. Вот как вас оно подстегнуло к изучению самых разных вещей. В моё время обходились кулаками и деревянными винтовками, на малокалиберные только начинали переходить. Вы же уже дошли до использования орудий большой мощности и тяжёлых танков, не говоря уж о всей номенклатуре состоящего на вооружении стрелкового оружия.
– Во-первых, ты прибедняешься, у вас уже была нормальная стрелковка и пулемёты. Во-вторых,  танк  и у вас уже был. Что после тебя он в монумент превратился – так ты за это ответственности не несёшь. В-третьих, про гонку вооружений слышал что-нибудь? Особенно если сам в ней участвуешь в меру сил и способностей.
– Интересно, до чего доиграется следующее поколение?
  Марина пожимает плечами, словно речь идёт о чём-то само-собой разумеющимся.
  – Очевидно, до радиоактивного оружия. Его и так должны вот-вот испытать. Подозреваю, применить хотят сразу массово всеми родами вооружённых сил. Насколько я владею информацией их того мира, боеприпасы для твоих орудий изготовить относительно просто, а по побережью южан, притом чуть ли не по дворцу самого Тима ты и так стрелял.
– Больше из пропагандистских соображений.
– А если бы спецбоеприпасами? Сколько бы там было квадратных километров выжженной и заражённой земли? Тем более, в той местности преобладают ветры, дующие с моря...
– Знаешь, в командовании ПВО тоже историю того мира почитывают. Уже есть приказ – при обнаружении любого неизвестного самолёта, на какой бы высоте он не шёл, незамедлительно поднимать все возможные силы с единственной задачей – уничтожение. Опасаются удара одиночной машиной со спецбоеприпасом. Боевое применение этого оружия в том мире было именно таким. К счастью, у нас хоть залейся авиационного топлива, да и ПВО куда насыщеннее, чем на тех островах. Возможность массированного удара по Архипелагу обычными боеприпасами я исключаю. Дальность даже новых машин – для ударов по Архипелагу – предельная. Значит, бомб понесут мало, и большую часть пути будут идти без прикрытия. Пустить вместе с обычными несколько машин со спецбоеприпасами – допустимо. Две-три бомбы в Великую бухту способны будут оправдать любые потери. Но я уверен в их неготовности к подобному риску, во всяком случае, на текущем этапе войны. Они ведь и на дугу шли в первую очередь, за аэродромами.
– Они могут попытаться, и скорее всего, пытаются подойти к решению этого вопроса с другой стороны, – может, Марине и кажется, но мозги сейчас необычайно ясны, – построят более тяжёлые и высотные машины. Способные достать до Архипелага с материка. Ведь главное это не Архипелаг, главное – это нейтрализация флота. Его нейтрализация откроет приморский фланг. Любые минные заграждения можно протралить, вопрос в потерях и готовности их понести. При перспективах занятия Приморья – они очень на многое смогут пойти. Точно так же, нейтрализация флота южан уже нам предоставит возможность активных действий на приморском фланге.
Сордар мрачно опустошает рюмку:
– Если закрыть глаза, то может показаться, что я сижу у ЕИВ, или в МГШ. Тебя иногда страшно слушать Марина, особенно с учётом твоего юного возраста.
  Марина залпом опрокидывает в себя очередную порцию не слишком подходящего в её возрасте, напитка. Говорит, держась за горло:
– Я, как прямой потомок создателей Империи, обязана быть именно такой, и никакой иной. Это – моя война. И я сделаю всё, что смогу, чтобы в ней победить. Я Принцесса Империи и Истинный Чёрный Еггт Марина Саргон.
– И ещё страшно любящая не совсем подходящие к своему возрасту напитки, моя младшая сестрёнка, – нарушает торжественную пафосность момента Принц Империи Сордар Саргон.

– Вот я и пронаблюдал, как Чёрные Еггты появляются, – невесело усмехается Сордар.
– Не дотягиваю я пока до настоящих, – пытается отшутиться Марина.
– Эпохи требуют появления людей определённого склада. Они когда находятся, когда – нет. Нашему времени, кажется, повезло...
– Оригинально ты хвалишь...
– Как умею... Время редко выделяет нам приемлемые сроки. Гораздо чаще приходится отвечать на его запросы, будучи совсем не готовым. Ты умеешь неплохо считать, и прекрасно знаешь, три корабля – больше чем один. Притом изначально хотели получить четыре, но четвёртый не ушёл дальше ведомственной переписки.
– Ты снова о своём...
– Я только ещё о не самом худшем варианте того, что бывает при нехватки времени. Действовать приходится с тем, что есть...
– Пытались же ни о чём грустном не разговаривать, – вздыхает принцесса.
– Да вот, само как-то всё вылезает. Притом, что у тебя, что у меня. Как-то не получается на звёзды переключаться.
Марина невесело усмехается:
– Ты, видимо, уже пережил своё время любования экваториальными ночами, а я до него, видимо, ещё не дошла.
– С таким мировоззрением рискуешь вообще не увидеть. Всех распугаешь, одни только охотники за статусом вблизи тебя останутся. Охотнички эти, между прочим, и того, и другого пола бывают.
– Знаю! – хмыкает Херктерент, – Охотниц таких знаю во множестве. Правда, они в теории больше... Или ты на ситуацию с Софи намекаешь?
– Я этого не говорил. Ты сама сказала.
– Знаешь что-нибудь? – настораживается Марина.
– Пока только то, что подруга эта сестре обходится не дороже, чем любая из «рыбок» разноглазой, хотя она старше. Притом, Софи многое ей фактически навязывает.
– Или Хейс так хорошо в намёки умеет.
– Ну, или так, – соглашается Сордар.
– Знаешь ещё что-нибудь?
– Как ни странно, нет. Ничего подозрительного не найдено. Она на самом деле та, кем по документам числится.
– Хоть очную ставку проводи!
– Судя по переписке, что она стала вести, это излишне.
Марина снова усмехается:
– Хорошо, тебя как в старину, не привлекли к формированию будущего моего двора из сверстников.
– Не справился бы, – качает головой адмирал, – копнёшь чуть глубже любую из твоего окружения – сразу же вылезает что-то подозрительное. Да и если бы эту традицию решили возобновить, твоё окружение состояло бы совсем из иных лиц, нежели сейчас.
– И они бы тебе тоже подозрительными показались!
– Скорее всего, – соглашается Сордар.
Марина хитро щурится.
– Говорят же, ты хорошо в людях разбираешься.
– В тех, кто нужен для дела – это да. Но когда речь заходит о моих личных привязанностях – система жёстко сбоит. Поэтому предпочитаю стоять в сторонке. Чтобы не навредить.
– Ждать пока я сама себе шишек набью?
– Ты раньше всё время по деревьям лазила. Под каждым матрас не положишь.
Марина потирает поясницу, вспоминая, что не всегда приземлялась удачно. Заодно оживают воспоминания, как Сордар притворялся здоровым, будучи совсем не в блестящем состоянии. Держался, потому что всегда имел доступ к любым обезболивающим... Марина  интересовалась в Канцелярии ЕИВ, насколько сильно брата зацепило. Полученные сведения принцессу не обрадовали.
– Ты был уже, где эту парочку достраивают?
– «Император» и так с довоенных времён на плаву. Четырёхсотого спустят на воду через пару месяцев. Такого количества людей на верфи никогда не было. И там, и там работы сейчас в три смены. Спешат. Готовятся. Только я не могу понять, к чему именно. Ведь спецбоеприпасов ещё нет. Пока ознакомился с теорией применения этого оружия в другом мире.
  – Подозреваю, знакомились по одним и тем же источникам.
  – Вполне вероятно, – пожимает плечами Сордар, – у нас с секретностью творится непонятно что. Ещё когда «Владыку» строили один из конструкторов заподозрил, сметы на постройку искусственно завышаются. Корабль заявленного водоизмещения не может столько стоить. Да и ресурсов не должно столько уходить. Сделал перерасчёт – и получилось какое-то запредельное водоизмещение. Снова все страхи воскресли. С расчётами своими, к счастью, пошёл не к газетчикам, а к Кэрдин. Болело у него, что столько воруют. Даже на Флоте. Честный человек занимался глупостями. Он на основе имеющихся данных истинное водоизмещение «Владыки» и рассчитал. Не знал, что строят настолько огромный корабль. В итоге его к работающим над «Императором» и четырёхсотым и перевели. На усиление.
  – Это Ягр тебе сказала? – Марина сильно задумчива.
  – А то кто же? Она с самого начала предлагала заявить характеристики новых кораблей процентов на тридцать, а то и на пятьдесят большими, чем они есть на самом деле. Пусть южане бы попрыгали ужами на сковородке, перекраивая кораблестроительные программы и спешно разрабатывая что-либо для противостояния.
– Это палка о двух концах. Могут ведь и построить что-то. Или же с другой стороны зайти – новые бомбы там или торпеды. Они же пытались приостановить танковое производство ударами по заводам...
– Не слишком успешно, насколько я знаю.
– Читал, что разведка нарыла относительно их оценки относительно эффективности налёта?
Сордар задумчиво смерил сестру взглядом:
– Даже не знаю, хорошо или плохо, что ты формально приравнена к высшему командованию и можешь читать соответствующие «сводки» и «доклады».
– Сейчас ты скажешь что-то вроде «ты ещё и выводы делаешь отличные от сделанных Ставкой».
– Примерно это я и собирался сказать.
Марина довольно ухмыляется:
– Помнишь, как они оценили итоги того налёта?
– Признан в целом успешным, но плохо подготовленным. Уровень потерь превысил ожидаемые,  но остался на приемлемом уровне. Хотя, подозреваю, так сказали чтобы не усиливать грызню между командованиями. Ведь по их же расчётам, для нейтрализации этих заводов требовался сосредоточенный удар втрое большего числа машин. Столько им было не набрать в принципе. Они бросили в атаку все тяжёлые группы. Подняли даже учебные эскадры. Удар должен был достигнуть и военных, и политических целей. Так себе получилось с обеими. Особенно с политическими, – Сордар сжимает кулак, – нас таким ударом не сломить.
– Они тактику постоянно меняют. И новинки постоянно испытывают. Помнишь, как они проскочили на малой высоте, чуть ли не прямо мне по голове? Притом били планирующими бомбами, ими можно в какой-то степени управлять...
– Марин, если не забыла, я в бомбардировочном командовании не служу. Да и деятельность ПВО меня не очень сильно затрагивает. За деятельность всей Ставки я отвечать не могу.
– У меня почему-то сильно портится настроение от налётов на Столицу. Притом, я имею некоторое представление, какие Средства потрачены на ПВО. Но лично я пока убедилась в эффективности только пассивных мер, вроде бомбоубежищ. Играя от обороны не выиграешь, их не отучишь летать на Столицу, сколько не городи зенитные батареи. Их бомбардировочное командование работает на опережение, и становится всё опаснее. Собственный опыт – бесценная вещь, а с последствиями налётов я сталкиваюсь всё чаще и чаще.
– Одна из причин этого, – с оттенком раздражения бросает Сордар, – твой носик постоянно оказывается там, где его быть не должно. Да, я не хуже тебя знаю, лучшее средство ПВО – танки на аэродромах противника. Но организация подобных операций – вне моей компетенции. С островных или баз на побережье, до каких может достать Флот самолёты на Столицу не летают.
– Видать, запомнили, как ты на стоянке расстреливал «Кашалотов», китобой ты наш!
Сордар невесело усмехается. Марина щёлкает себя по горлу:
– Что-то уж больно сильно мозги проветрились. Ничего не чувствуется уже. Да и что-то мы слишком серьёзные. Давай ещё по одной!
– Смотри, не спейся!
– Еггте это не грозит, а у тебя, как и у большинства в нашем флоте кровь уже давно спиртом заменена. Вы вон и раков в водке варите!
– Это клевета!

Сидят у машины. Костёр потрескивает. Последняя партия ракообразных сварена. Марина палкой угли ворошит. На предстоящее к употреблению поглядывает. Членистоногих – много. Всего остального – с её точки зрения – уже не очень. Разглядывает стаканчик, словно металл ухитрился прозрачным стать.
– Слушай, а нам хватит? Ну, до утра в смысле?
Сордар смотрит на оставшееся с явными признаками искренней озабоченности. Решительно машет рукой.
– Должно хватить. А даже если и нет... Народу тут хватает... Найдём кого-нибудь, кто силы не рассчитал. И у кого ещё есть. От нашего общества не откажутся.
– Тебе, пожалуй, откажешь, – хихикает Марина, – интересно, сколько местный должен выпить, чтобы тебя не узнать?
– Знаешь, я по молодости много какие опыты ставил на предмет излишнего злоупотребления. Но до такого не додумывался. Честно!
– Подозреваю, проще от отравления помереть, чем тебя с кем-то перепутать.
– Но проверять не пойдём. У нас ещё достаточно.
– Точно! – Марина опрокидывает в себя стаканчик.  Довольно щурится:
– Хорошо! Идёт, как вода.
– Только потом встать не сможешь...
– А ты на что? Поднимешь! Тем более, и так у машины. А про дорогу вниз сам говорил, – Марина вскидывает палец, – я всё помню!
– Хорошо, до утра время ещё есть.
– И не говори!
Сордар щурится:
– Слушай, в вашем поколении все такие, спирт как воду хлещут?
Марина мотает головой.
– Нет, только я такая уникальная. Хотя островитянки покрепче школьных будут.
– Здоровый морской воздух крепости способствует... Хотя, это не та крепость, что стоит гордится...
– В следующий раз транспорт потяжелее возьмём. Чтобы железнодорожную цистерну за собой мог тащить. В противном случае, может не хватить.
– Не те у тебя поводы для гордости!
– Зато, в отличии от многих, я не хвастаюсь, а демонстрирую на что на самом деле способна! Вот!
– Подростковое хвастовство в чистом виде.
– Ну и что! Зато, мне сейчас хорошо!
Марина снова вскакивает. Только никуда бежать не собирается. Стоит. И даже не шатается. Сордар сестру чуть придерживает. Херктерент на прикосновения совершенно не реагирует. Слишком очевидно, Марина в таком состоянии, способна в костёр рухнуть – и не заметить, как одни угольки останутся. Тем более,  неизвестно, чего сейчас в Еггте больше, спирта или крови.
Сордар потихоньку отодвигает Марину подальше от костра. Теперь, даже если и рухнет, отделается разбитым носом, а не ожогами непонятно, какой степени. Наконец Марина опускается на землю у переднего бампера.
Сордар машет рукой перед лицом сестры.
– Эй! Ты как? Здесь ещё?
Зелёные глаза слегка расфокусированные, но взгляд скорее осмысленный, нежели нет. Медленно поднимает руку по направлению к Сордару. Тот ладонь протягивает. Марина вцепляется. Некоторое время никаких действий не предпринимает. Голова на грудь опускается. Сордар собирается разжать руку, чтобы помощь оказать. Он и из более тяжелого состояния людей на ноги поднимал. Много с чем сталкиваться приходилось. В первую очередь, с питьём не предназначенных для этого жидкостей.
Но Марина резко  сжимает кисть ещё сильнее. Вскидывает голову. Взгляд чуть шальной, но вполне осмысленный. Выдыхает:
– Полегчало...
– Ты помнишь, что с тобой и где находишься?
  Марина чуть поводит глазами по сторонам:
– Сордар, я сижу на берегу Круглого озера. Ну того, что от взрыва метеорита образовалось. Возле твоей машины. Вон там костёр должен быть. Вот!
Сордар рядом усаживается:
– С какой скоростью ты спирт расщепляешь?
– Разве не так что-то?
– Вообще-то всё. Ты должна быть мычащим бревном!
– Хрю! У тебя всегда было сложно с вежливостью.
– А тебя можно сбрасывать на врага в качестве химического оружия!
– Снова хрю! Если на зажигалку дыхну, сойду в качестве огнемёта.
– Не уверен, что это стоит делать.
Марина не очень уверена приподнимается, но всё-таки ухитряется усесться на бампер. Обхватывает голову руками:
– Настолько внутри всё пусто, что если стукнешь – зазвенит, а то и вовсе треснет.
– Будь это не ты – связал бы и отвёз к медикам, пусть разбираются, что за дурдом у тебя с обменом веществ.
– Вместе же всё покупали. Или ты добавил чего-то от щедрот флота?
– Я в подобных усилителях не нуждаюсь.
– Ну, а я – тем более. Того раза хватило.
– Танкер-спиртовоз, – хмыкает Сордар.
У Марины сил хватает только на вялый непристойный жест.
  – Тоже нужный на флоте корабль, – отзывается в тон брату.
  – Может, ко мне поедем, и ты, наконец, нормально отоспишься?
  Марина поворачивает голову. Кажется, даже скрип слышится. Смотрит одним глазом.
– Думаю... Ты, конечно, говорил, что у вас у всех автопилот встроенный... Но ты доедешь?
Сордар встаёт перед ней в полный рост.
– Скорость изменения твоего состояния, как и всё нестандартное, крайне способствуют быстрому отрезвлению.
– Хрю снова! Не, ехать куда-либо я совершенно ни в состоянии, и не в настроении.
Протягивает руку.
– К озеру меня отведи. Хочу посидеть и на водичку посмотреть.
– В воду я тебя не пущу. Буксирным тросом к машине примотаю.
– Фантазии в отношении девушек у тебя, – фыркает Марина, – тросом привязать... Он же в масле... Хорошо, хоть не колючей проволокой.
– Теперь можно я скажу про болезненность уже твоих фантазий?
– Пошли лучше!
Хотя и недалеко, Сордару хватило для определения, сестрёнка и сама вполне нормально передвигается. Он нужен, скорее, из соображений моральной поддержки.
Сидят у заднего бампера. Марина к Сордару совсем привалилась. Но исключительно из тех соображений, что боком привалиться было больше не к чему. Дерево бы устроило ничуть не хуже.
– Ты не спишь?
– Нет, и не собираюсь, – Марина даже голову вскидывает, чтобы тут же опустить.
Второй раз поднимает спустя несколько секунд гораздо помедленнее. Говорит глухо, словно внушая сама себе.
– Нет, я спать не буду!
– Уверена?
Марина смотрит брату в глаза с почти прежним злым весельем.
– Теперь – да. Местный воздух мозги тоже продувает. Мне уже хорошо. Ну, почти.
– Старею! – хмыкает Сордар, – Если ты сейчас способна так пить, то что через несколько лет будет? Я такого точно не выдержу.
– Завидно, да?
– Хорошо, ты ещё ничего делать не попыталась.
– Так нечего же было!
Сордар невесело усмехается.
– Так и запишем, у тебя спиртное и фантазия могут по отдельности существовать.
– Что ты ещё записал за сегодня?
– Свой лексикон не расшил, можешь не обольщаться! Ты помнишь хоть что-нибудь?
– Вообще-то, всё!
– Что с фотографии с «Драконом» убрали?
– Что-что! – дуется Марина, – Помост! Ты меня недооцениваешь! – тяжко вздыхает, – Как, впрочем, и все!
– Кто эти полумифические «все»? Нас тут только двое вообще-то.
Марина глуповато хихикает. Сордар хорошо знает её интонации. Понимает, сестрёнка играет.
– До такой степени проспиртовалась, что уже слово «двое» вызывает совершенно не те ассоциации?
– У меня всё в порядке с... с... с ассоциативным мышлением. Вот!
– Оно и видно! – усмехается Сордар.
Марина неожиданно легко вскакивает на ноги. Руки в сторону разводит. Стоит совершенно не шатаясь. Почему-то шепчет.
– На одну ногу встать?
– Зачем?
– Чтобы ты убедился, что со мной всё хорошо.
– И так это вижу. На одной ножке пусть помладше девочки прыгают.
Марина показывает язык.
– Бе-е-е-е! У нас ещё остались напитки, где содержание спирта от сорока процентов отличается?
– В какую сторону?
– В сторону нуля.
– В кузове должно что-то быть.
В качестве завершения издевательства над здравым смыслом, в кузов Марина буквально залетает прыжком через борт. Судя по звуку приземления, ничего не разбила, и тут же принимается весьма шумно рыться в сумках. У Сордара даже появляются сомнения, одно ли и тоже они пили?