Впрочем, Марине хочется желаемое за действительное выдать. Даже если уровень будет сравним с уровнем самой Соньки – только этого будет маловато. В среде художников достаточно странные взаимоотношения, надеть картину оппоненту на голову – бывает, в основном, в комедийных фильмах.
С той же Эр Софи уживалась вполне мирно, и невзлюбила разноглазую по причинам, с творчеством не связанным.
С чего Марина взяла, что даже в случает гениальности Осени Софи будет за что девочку не любить?
Хотя, не исключён тот же вариант, что и с самой Мариной. Осень получилась слишком идеальной. Кажется, её Дом очень хорошо понял, как надлежит готовить наследников, пусть даже второстепенных. Плохо одно – человек получился для идеального мира, а не для того, что вокруг. Да и представлений об идеале – тоже примерно столько же, сколько живёт людей. Да плюс ещё часть умерших успела свои записать.
Тем временем, крабы сварились. Осень своего вытаскивает и с крайней сосредоточенностью принимается его разделывать. Марина вытаскивает кого поменьше, теперь хорошо знает, какой размер самый вкусный.
Игрушечная принцесса сама пусть проверкой занимается, хорошо, Актиния и Вьюнок не на берегу, а не то подсказать бы могли, девочки достаточно добрые, во всяком случае, добрее Марины.
Приходилось видеть, когда сознательно путём поедания уничтожается куда большее количество неких продуктов, нежели краб Осени. Ну, в общем, игрушечной принцессе во всех смыслах слова есть куда расти.
Упрямая девочка съела краба до того, как лодка вернулась. Кажется, существу было решено за что-то отомстить.
Ловить рыбу на заповедном участке понравилось всем, кроме самой рыбы. Даже Динка предъявляет какую-то добычу. Визуально чуть ли не большую по размеру, чем тот хвост, кому удалось удрать. При этом, за борт Кошмар больше не падала.
Осень на выгружаемое из лодки изобилие смотрит весьма грустно.
От совета прогуляться за кустики, да засунуть два пальца поглубже в горло Марина всё-таки воздерживается. В том числе и из соображений, такой способ девочке известен и без её подсказки.
С рыбой взялись разбираться все. Кроме решившей злоупотребить статусом и побездельничать Марины. Тем более, всем известно, она рыбу не слишком любит. Осень орудует ножом почти так же ловко, как Актиния и Вьюнок. Где так научилась, проведя большую часть жизни в Столице? Выходит даже лучше, чем у родившейся в Приморье Рэды. Коаэ с лёгкостью изобразит вывернутые внутренности, но извлекать настоящие выходит плоховато. Динка за дело рьяно взялась, но достаточно быстро выбыла из строя довольно сильно порезав руку.
Опять же, Осень показывает себя с самой лучшей стороны, по всем правилам обработав рану и перевязав. Актиния, Вьюнок и Рэда почти не отреагировали, сталкивались с подобным неоднократно. От вида потрошимых рыбин да поранившегося Кошмара чуть не стало плохо больше всех тут обожающей всё кровавое, Коатликуэ. Хотя она и пыталась утверждать, жару плохо переносит. Судя по взглядами, какими обменялись, ей даже игрушечная принцесса не поверила. Холодненькая водичка есть, кресла под зонтиком не слишком далеко стоят.
Марине и на брёвнышке неплохо. Динка устраивается рядом с видом тяжелораненого бойца. Хотя рыбина, в схватке с кем пострадала, даже не хищная, куснуть было выше её биологических возможностей.
Озирается по сторонам с обычной беззаботностью. Такой вариант Кошмара нравиться Марине гораздо больше убийственно-серьёзного. Да и Динке, похоже тоже хочется забыть, что недавно наговорила. Всё-таки, занимать привычное место в устоявшемся сообществе – не самый плохой из возможных вариантов. До тех пор, пока самого человека это место устраивает.
– Марин, а эта рыбина не ядовита?
– Поздно волноваться стала, да и девочки – местные, хорошо знают, что тут опасно, а что – нет.
– А вдруг?
– Вдруг, вдруг, – ворчит Марина, – у тебя я видела «Животный мир экваториальных морей», не помню уж в скольки томах. Большинство моих познаний происходит из предыдущего издания. В это наверняка ещё кого-то добавили, но сомнительно, чтобы я не знала об обнаружении нового и столь крупного вида с сильно населённой местности. И уж если на то пошло, рыбы этого вида есть на местных фресках и мозаиках, сохранившихся со времён Островной Империи. Подсказать, где их можно посмотреть?
– Сама знаю! – дуется Кошмар.
Марину так и подбивало спросить точный адрес, что на Архипелаге, наверно, даже большинству крабов известен, но сдерживается, хотя Динка это Динка. Самой Марине неохота узнавать, может ли Кошмар в каком-то вопросе может глупее краба оказаться. Хотя, возможности Динки поистине безграничны.
– Да и нет у меня этой книжки уже.
– Куда подевала? – настораживается Марина, склонные к крысятничеству существа в любом сообществе бывают, притом связь между любовью брать чужое и материальным благополучием совсем не очевидна.
– Коаэ к себе унесла, ей очень понравилось, как там всякие твари морские нарисованы.
Как обычно, опасения беспочвенны. Но рядом с Кошмаром приглядываться надо абсолютно ко всему.
– Хотя бы диагонали просмотрела бы эти книжки, меньше бы вопросов ненужных задавала.
– Какой скучной ты иногда бываешь!
Марина косится на перевязанную руку Динки.
– Зато, ты очень уж весёлой!
– Очень сложно измениться, особенно, быстро, – Дина с такой интонацией заявляет, что Марина чуть челюсть на песок не роняет от удивления. Значит, тот странный разговор совсем не показался. А уж Марина почти поверила, что он померещился. Хотя саму себя обмануть сложнее всего.
– Стоит ли меняться?
– Сама не знаю. Эорен не поменялась сама, поменяла людей. Но не у всех такая возможность есть.
– Тебе, вроде, менять незачем.
– Само всё изменится. Через несколько лет. Эор говорила уже – те полгода были счастливейшим временем в её жизни. Если бы твой танк с места не тронулся..
Марина в общем-то не склонна переоценивать свои заслуги. Особенно не любит, когда ей приписывают, то чего она не делала. Динка частенько видит не то, что остальные. Включая то, чего и вовсе не было. Вещи, связанные с Эорен – не исключение.
– Если бы даже меня скрутили, Эор прекрасно бы и сама до нас добежала. Она достаточно быстро бегает.
– Но в неё стреляли.
– Чем дальше до цели, тем сложнее попасть, сама знаешь.
– Но в твой танк попали.
– В результате, не попали в Эорен. Мозги, или что там вместо них у него было, переключились. Как в «Наставлениях» открыл огонь по смотровым приборам. Тоже, заметь, не слишком метко. Да и Эор почти добежала до деревьев, где в неё бы было куда сложнее попасть.
– Пули летают гораздо быстрее, чем человек бегает.
– Эор не знала, что в неё стреляли по-настоящему. Почти все принялись выполнять пункт устава про дезертиров.
– Но ведь не все...
Марина вздыхает раздражённо:
– Сколько раз это обсуждали? На новый круг пошли? Моя роль в жизни Эор, ну и твоей, раз сестра так для тебя важна, крайне незначительна. Главный выбор в жизни Утренняя Звезда сделала сама. Тебе советую заняться тем же самым.
– Эор внешние обстоятельства, наложившиеся на внутреннюю усталость заставили сделать такой выбор. Меня пока всё устраивает, и не хочется ничего менять.
Марина не может понять, какой из вариантов Кошмара с ней сейчас разговаривает.
Коаэ подходит. Ледяную водичку частично выпила, частично на себя вылила. Что-то такое разноглазая говорила про живописность капелек влаги на смуглой коже. В общем-то, понятно, что она в этом, и во многом другом находит. Тем более, Коаэ меньше всего думает, как на кого-то впечатление произвести... Хотя, как знать, чего она могла от разноглазой набраться?
Сама Марина теперь знает огромное количество оттенков кожи. Ещё в школе Эр с лёгкостью подобрала описание всем, кого хоть раз видела. Марина и не знала, что названия таких цветов существуют. Описание разноглазая и при обычном общении применяла, ибо ухитрялась формулировать так, что никто не обижался.
Это не Софи или Марина, способные из названия любого цвета сделать оскорбление чуть ли не смертельного уровня.
Коаэ, словно издеваясь, ещё себе на грудь из бутылочки поливает. Хорошо, хоть жест не несёт ни малейшего оттенка неестественности. Змеедевочке просто очень жарко.
Динка щурится:
– Язык ещё высуни, как собака, говорят, тоже от жары помогает!
Коаэ отмахивается, допивая остатки воды. К стилю шуточек Кошмара привыкла, Динка в свою очередь, пытается подражать неповторимому стилю Марины. Получается крайне разнообразно. Ценится далеко не всеми. В некоторых случаях только осознание, что где-то за спиной Динки всегда маячат все калибры Херктерент, спасало Кошмар от множества серьёзных травм.
Марина только недавно сообразила, кого ей напоминает слишком живая и настоящая Динка. Аналогия получилась слишком сложная, ибо данный предмет был реальностью в одном мире и остался на бумаге в другом. Скоростной кораблик-таран. Странное дитя первых десятилетий броненосных флотов другого мира. Притом воплощённое в химически чистом виде. Таран с машинами без какого-либо другого вооружения, призванный сокрушать тысячетонные громады броненосцев. Плод пытливого человеческого рассудка, всегда искавший как бы сокрушить несокрушимое и разрушить неразрушимое.
Кораблики-тараны умерли толком не родившись. Слишком быстро развивалась артиллерия, росли скорости и дальность хода торпед, стоявшие и на корабликах-таранах в качестве вспомогательного вооружения. Наследить странные кораблики успели только в литературе.
Вот и Динка что-то такое, только в реальности, а не по замыслам. Маленькое, скоростное, яростное, готовое броситься в атаку на любую цель, не задумываясь о неравенстве сил. Лишь бы уничтожить противника, не особо задумываясь, уцелеет ли сама.
В другом мире таких кораблей построили единицы. В родном мире Марины они и вовсе остались гипотетическим проектом, ибо можно было избежать некоторых ошибок, в том числе и в кораблестроении. И грэды, и миррены избежали увлечения таранными кораблями. Тараны никогда не украшали носовые оконечности крейсеров и броненосцев. Обе стороны делали ставку на наращивание мощности артиллерийского огня. Учли ошибки другого мира, поняв, что дальность артиллерийского боя будет стремительно возрастать, а любой корабль при попытке тарана будет необратимо повреждён. Впрочем, немало кораблестроительных ошибок нашли почитателей в обоих мирах.
Динка характером напоминает один из множества вывертов человеческой мысли, оказавшийся тупиковым. Но в отличии от теоретических корабликов, она живая и настоящая.
Коаэ кивает в сторону островитянок и Рэды с Осенью.
– И как они это вообще выдерживают? Такое солнце, а они ещё у огня.
– Вьюнок и Актиния – местные, для них это всё привычное, в Приморье почти так же жарко, а Осень – очень упрямая.
  Динка тут же встревает:
– А ты пытаешься притворяться, будто тебе очень-очень жарко, и ты вовсе не испугалась вида кишек, крови и отрезанных голов, чтобы все по-прежнему думали, что их очень любишь, хотя тебе на деле только их изображения нравятся, – Кошмар откровенно дразнится, вертя перед носом подруги перевязанной рукой.
Коаэ только рукой махнула, явно от Динки всё это слышала уже много раз. Излишняя живость и невозмутимость словно у древних изваяний прекрасно дополняют друг друга.
Змеедевочка устраивается с другой стороны от Марины не потому что не хочет рядом с Кошмаром сидеть, а чтобы полностью в тени оказаться.
Динка почему-то шепчет:
– Поняла, почему так говорят «бесконечно можно смотреть на то, как другие работают».
– И почему же? – осведомляется Марина.
– Тут главное, не работать самому, – жутко глубокомысленно изрекает  Кошмар. Интонация – если бы Марина раньше не слышала, точно захотела бы побить. В общем-то, Кошмар даже у невозмутимой Коаэ способна вызвать такое желание. И это не стремление Марине подражать, это уже своё собственное.
Коаэ прикладывается к очередной бутылочке. Через плечо целая сумка висит. Выдыхает, приложив бутылку ко лбу.
– Я сейчас себя древней глиняной статуэткой ощущаю. Шуточной, как в древности здесь желали. С плоской рожей, как у меня.
– Это ещё почему? Всегда поражалась твоим ассоциациям.
– Их как раз на солнце высушивали, перед тем как обжигать. В «Доме Ремесленника» их столько нашли на разных стадиях изготовления.
– Почему их бросили? Многие ведь вывезли своё имущество.
– Так и он вывез инструменты. Руки при нём, а глину везде найти можно. В том районе Приморья, где корабли отсюда высаживались, глина даже лучше чем здесь.
– Рожа-то твоя здесь причём, – дурачиться Динка, корча рожицу в стиле древней скульптуры.
– Притом, что если я встану, то никуда не дойду. Засохну как местная глина.
Марина склонив голову берётся за рацию.
– Если плохо, то лучше в тенёчке ляг, а я сейчас медиков вызову, – краем глаза успевает заметить, рация пребывает где-то отдельно от Динки. В смысле, Кошмар здесь, а прибор – неизвестно где.
  – Марин, с ней такое уже было. Сейчас посидит, и всё пройдёт, – бросает Динка, хотя спрашивают не её.
– Со мной всё нормально, Марина. Тем более, тут ветерок.
– Тебе виднее, – зевает Херктерент, – следить за состоянием своей шкуры должна, в первую очередь, ты сама, а уж никак не я.
– Коаэ, с тобой всё хорошо? – доносится от огня голос Осени. Вроде бы, вполглаза смотрела, но с наблюдательностью всё хорошо.
Когда за водой ходила, ещё и пояс с рацией нацепила. У Рэды была и так. Коаэ вскидывает руку в салюте, но девочка подходит, чтобы лично удостоверится.
Некоторое время разглядывает Змеедевочку.
Заявляет с совершенно не свойственными её возрасту материнскими интонациями.
– Я же тебе говорила, чтобы ты по солнцу меньше ходила, – тычет пальцем в Динку:
– И тебе говорила, чтобы ты поменьше таскала её за собой, – на этот раз интонации вполне командирские, что в любом возрасте бывают.
Динка, скорчив рожицу, разводит руками. Выглядит сейчас куда младше Осени.
Девочка протягивает руки.
– Коаэ! Встань и сделай два шага ко мне! Хочу убедиться, что опять меня не разыгрываете.
Змеедевочка поднимается. Уверенно делает два шага. Всеобщий вздох облегчения.
Осень усмехается, на этот раз, в полном соответствии с возрастом, шутя грозит Змеедевочке пальцем.
– Может, под крышу пойдёшь? Там сейчас прохладнее всего? Или в холодной воде полежишь?
– Больше жары я не люблю только холодную воду.
– А мороженное трескаешь! – наябедничала Динка.
– Это совершенно не связанные вещи, – неожиданно вместо Змеедевочки отвечает Осень.
Рядом уже Актиния, Вьюнок и Рэда.
– Всё хорошо! – сообщает игрушечная принцесса несколько громче, чем следовало.
– У вас там ничего не сгорит? – нагло ухмыляется Марина. Никто даже не дёргается. Переглядываются. Вьюнок чуть вперёд выходит.
– А у нас всё готово! Вот! Туда пойдёте, или тебе, – кивает Коаэ, – сюда принести. Как больной, – она не насмехается, всего-навсего уточняет.
– Мне тогда тоже принеси, – заметив оттенок недовольства на подвижном личике Вьюнка, добавляет, – как-никак, это мой дом, а вы все у меня в гостях.
– Марина права, – кивает Осень.
Вьюнок склонна слушать игрушечную принцессу больше всех окружающих.

Частично переделанный вариант вчерашнего

Слушая девочку, Марина не знает, плакать или смеяться. Насколько же у неё в голове всё перепутано. Понятно, почему она с Динкой так легко нашла общий язык. Причём, путаницу эту невольно усугубила сама Марина, если вспомнить вид, в каком предстала Марина. Посланник пришельца из другого мира и должен сильно отличаться, но не может быть самим пришельцем. Слова и картинки говорили одно, мозг отказывался это воспринимать, создав собственное отражение реальности.
Одновременно, Марина явно человек, с кем надлежит делиться тем, что доверяется не всем. Сказала, можно смертельно обидеть Звезду, вплоть до драки насмерть, назвав её «животное». Одновременно выясняется, обращаться к девушке, используя официальное название любого вида морской звезды, является допустимым. Вьюнок дразнить соседку по комнате пыталась, прочитав книжку про иглокожих, названиями оттуда, но Звезда только смеялась. Вот на «животное» реагировала очень зло. Считала самым оскорбительным издевательством над её именем, что только возможно. Связаны с этим какие-то воспоминания были с тех времён, когда Вьюнок её не знала.
Марина на всякий случай, показывает кулак прислушивающемуся Кошмару. Нужные для себя сведения Динка не упустит. Одна из важнейших задач, стоящее пред ней в текущий момент – сразиться с настоящей песчаной змейкой. Таковых в поле зрения ровно две, но одна это обожаемая Марина, кто, ко всему прочему, ещё и гораздо сильнее, и результат схватки с кем с лёгкостью просчитывается даже мозгами Кошмара. А вот вторая – как раз Звезда. На прямой вызов не ответит, ибо есть формальный повод для отказа, а вот на провокацию вполне поведётся. И Динка теперь знает, как именно можно Звезду спровоцировать. Результаты могут быть крайне плачевными, ибо это Марине очевидно, детдомовка куда сильнее принцессы. Но Динка о своей силе и способностях придерживается совсем другого мнения.
Марина сама себе, как с ней и раньше бывало, ухитрилась создать головную боль на пустом месте. Конечно, Резиденция очень большая, но всё время таскаться за одной, чтобы предотвратить она не намерена. Но кто ищет – всегда находит. Хотя бы с помощью той же Актинии. Да и сама Вьюнок, по причине не самого выдающегося ума не откажется на такое поглазеть. На самый крайний вариант, можно по очереди колотить Звезду и Динку, отправляя их на лечение с не тяжёлыми, но мешающими драться, травмами.
Становится понятнее и интерес разноглазой к Вьюнку. Она ещё не утратила своего удивительного умения выделять среди множества людей лиц со странно устроенной фантазией, в чём-то сродни её собственной. Одной из первых таких когда-то оказалась сама Марина. Именно по этой причине Эр сблизилась с Кошмаром и Змеедевочкой. Да и нынешнее её окружение, что в школе, что здесь отчасти подобрано по этому же принципу. Причудливо одеваться умеют все, прочие их фантазии, связанные с танцами в вертикальной и горизонтальных плоскостях уже Марине не особенно интересны.
Но во Вьюнке Эр каким-то кусочком разноглазой из прошлого разглядела нечто, роднящее её с Динкой и Коаэ, а не кем-то другим.
Коаэ рыбку, оказывается, любит. Марина больше из вежливости берёт, наслаждаясь не всем понятным моментом: нечасто для неё настолько высокоранговая личность готовила. Вьюнок откровенно похихикивает. С её точки зрения, когда высшие прислуживают низшим, это всегда смешно.
С точки зрения самой Осени, вообще ничего не происходит. Даже по современным кодексам она обязана выполнять приказы Марины как Еггты и Принцессы Империи. Марина может ей приказывать, как, впрочем, и Динке. Но та о существовании слова «приказ» и командных цепочек вспоминает только во время военных игр. Да и там цепочка предельно коротка. Начальник Генштаба Марина, Динка её адъютант. До двух даже многие насекомые считать умеют.
Это вот Коаэ довольна должна быть, но она не из тех людей, кого вопросы статуса сильно волнуют. Да и в современном обществе куда большую роль играют, по крайней мере формально, документы об образовании. Статус идёт скорее приятным дополнением.
Рэда откровенно злится, бросая на Марину памятные по схватке взгляды. Впрочем, Коаэ вежлива, сама Марина древними правами не злоупотребляет.
Счастливее всех Актиния, решившая, что, раз удалось рыбку в заповеднике половить, то и наловленным следует воспользоваться по полной. А раз нести рыбку некуда, хранить незачем, то остаётся одно – съесть самой. На аппетит девочка не жалуется, тем более у неё сейчас как раз период интенсивного роста.

Марина лениво ковыряется боевым ножом во вскрытом панцире очередного ракокраба. Такое впечатление, когда местные начинают скучать, они начинают крабов ловить. Есть даже местный диалектизм «ловить крабов» – второе значение – бездельничать, уж больно простое занятие. Приготовление чуть посложнее, доступное едва научившимся плавать детям. Скучновато стало Актинии, Осень, наоборот не до конца удовлетворила свой охотничий инстинкт, Рэда взялась помогать, в результате крабов ловили все, включая Коатликуэ. Правда та поймала меньше всех. Не потому, что плохо чувствовала. Постоянно отвлекалась на процессы, лишь косвенно связанные с ловлей ракообразных. Как у многих художников, при ней всегда блокнот для набросков и карандаш. И торчащие из нагрудного кармана скальпели в кожаных чехлах. Придавив ракокраба, Змеедевочка начинала делать наброски различных частей тел. Может и вскрыть ради какого-нибудь интересного ракурса расположения конечностей. Крабовым ножом ещё в прошлом году обзавелась.
В общем-то, маской в виде головы почти любого ракообразного можно  и весьма храброго человека напугать. Коатликуэ в членистоногих разбирается, и на рисунках из частей тел различных видов тех ещё чудищ сооружает. Некоторых от рисунков Змеедевочки тошнило на самом деле. У Марины желудок намного крепче. Тем более, Коаэ всего лишь создаёт чудовищ из частей реальных, да и то на бумаге. Но так соединять одно с другим – действительно, извращённый ум надо иметь. В каком-то смысле, такой же у разноглазой.
В общем, и совсем без змеедевочки справились бы. Готовить крабов местные тоже способны в каком угодно состоянии. Проверено в прошлом году. Последние партии ловили и варили, когда почти во всех охотницах уже плескалось немало всякого разного. И ничего, всё равно вкусные получались. Разве что несколько большее число членистоногих смогло убежать...
Впрочем, шансы пережить ещё и это лето у них довольно туманны по причине сильно увеличившегося числа охотниц. Ну, так за возможность проживать в заповеднике приходиться расплачиваться.
Ракокрабы и в этот раз вкусные получились. Хотя спиртное в процессе их приготовления использовалось только на правах специй при варке.
Расселись – Марина с Диной и Коаэ, островитянки – с Осенью и Рэдой. Вьюнок испытывала некоторые колебания, к кому присоединиться, вроде как и более взрослой хочется побыть, и со сверстницами пообщаться. Второе стремление оказалось сильнее. Но всё-таки спросила у Старшей, то есть Динки, разрешения.
Кошмар аж удивилась, ибо и в мыслях никогда не было что-либо Вьюнку запрещать, поэтому разрешила.
Впрочем, почти сразу на столе появилась причина, почему она так сделала, в виде вычурной бутылки бренди. Марина заметила, что на том столе спиртное не заинтересовало никого, включая взрослую Рэду, но та к своим обязанностям относится очень серьёзно. Игрушечной принцессе вполне достаточно доступных в её возрасте развлечений.
По первой налили. Марина растягивает и ёмкость, и ракокраба. Динка и Коаэ занимаются тем же самым. Разговор откровенно не клеится. Херктерент оказывается на неожиданном для себя месте. Кошмар не хочет поднимать при ней какую-то тему. То не наболталась о ней днём со Змеедевочкой!
У Херктерент приступ вредности. Сами от неё не уйдут, могут только намекать, что она тут слегка лишняя. Но где именно ей в Резиденции находиться, Марина собирается решать без посторонней помощи. Старательно намёков не понимает. Есть и положительный момент – можно полюбоваться на молчащий и не спящий при этом Кошмар.
– Что молчим? Кто-то умер? – проскрипела Динка.
– Почему-то мне кажется, что умерла именно ты, – сообщает Марина, разглядывая Кошмар одним глазом.
Перепады настроения у неё бывают стремительными, как и всё, что разрушительная девушка делает. Если сейчас вскочит и что-то заорёт – Марина не удивится. Точно не будет ругаться, есть у неё чёрточка новости излишне громким голосом сообщать. Даже интересно, что такого удивительного они с Мариной не хотят обсуждать? Что-то касающееся их возможной близости? Это даже не смешно, все трое прекрасно знают, а она как девушки могут доставлять удовольствие друг другу всегда рада обсудить. И Марина, и эти двое в таких разговорах участвовали. И в горячих, и не только там. Могло и до наглядных демонстраций дойти. В общем-то, далеко не всю информацию, полученную от разноглазой и её окружения следует считать бесполезной. Тем, касающихся ласк даже друг друга эти двое при Марине избегать бы не стали.
Тем более, Марина знает, если спросить Эр, кому что больше нравится, разноглазая ей всё тут же выболтает с радостью и с крайне интересными подробностями. По прежнему считает – как в детстве, у них не может быть каких-либо секретов друг от друга. Хотя секреты сейчас такие сообщает... Без из знания Марина вполне могла бы обойтись.
С другой стороны, Кэрдин ещё в детстве научила, какую огромную ценность представляет информация. Даже вроде бы совершенно неважная. Личная жизнь – крайне относительное понятие.
Да и непосредственность Эр им всем известна. Марина и Софи в теории могут вломиться к разноглазой в любое время. Ключи от её комнаты есть. Впрочем разноглазая по-прежнему не запирается, и если дверь заперта изнутри, то значит гостья или гостьи Эриды не успели изжить такое качество, как стеснительность. Но таковые не все, и Марина повидала немало крайне занятных сценок, по старой привычке вваливаясь к Эр без стука. Сама Эр при этом максимум секундное удивление испытывала. В большинстве случаев даже не прекращала заниматься, чем занималась. Подружки Эр только сначала пугались, быстро научившись на Марину реагировать так, как разноглазой требовалось. Если разговор серьёзным предстоял, выходили даже не собираясь, все равно должно было последовать продолжение. Если было что-то маловажное, так и оставались рядом с Эр, безуспешно пытаясь прикидываться, что их тут нет.
Динка и Коаэ тоже могут приходить к Эр когда им понадобиться. Как и Софи с Мариной, могут брать любые вещи разноглазой, впрочем эти двое брали только то, что требовалось для воплощения их безумных идей. В отличии от Марины, они умеют стучаться, и не воспользуются ключом если дверь заперта. Но постучаться могут и забыть, особенно Динка, да и в горячих бывали все вместе.
Коаэ с Динкой точно собирались секретничать о чём-то другом. Даже если и обэридились окончательно. Что бы это такое могло бы быть? В конце концов, в Императорском Доме намечается не одно, а два события, правда второе гораздо менее значимое, более того, периодическое. День Рождения самой Марины. Но про него она сама почти забыла, и это надо слишком уж раздутое самомнение иметь, чтобы думать, что если люди не хотят при тебе о чём-то разговаривать, то речь обязательно должна идти про нежно любимую (самой собой, разумеется) Марину.
Кошмар подцепленным от Марины взглядом разглядывает собственную руку. Качает кистью.
– Вроде, вполне живая. С чего такие грустные мысли?
– Я их не спрашиваю, они сами приходят.
– Можешь попросить мысли эти, чтобы они ушли?
Марина подцепляет ножом ломтик мяса, подносит ко рту, но не откусывает.
– Могу посоветовать тебе попытаться их прогнать.
Коатликуэ даже над мёртвым и варёным ракокрабом ухитряется издеваться. Каждый сегмент всех конечностей вскрыт, какой вдоль, какой поперёк. Каждый разрез сделан с хирургической точностью. Хотя мяса там почти нет, кое-что даже извлечено и съедено. Обилие разрезов наводит на мысли о попадании животного в лапы лютого крабоненавистника или опытного палача-расчленителя. Хотя, последний умер лет двести назад. Вскрывала одним скальпелем, самого огромного и зверского вида из имеющихся. Хотя носится он в основном для поддержания определённой репутации. С Коаэ стараются не разговаривать, когда видят инструмент у неё в руке. Вдруг полоснёт или воткнёт? Раньше такого никогда не было, но вдруг? Первым быть не хочется никому. Сейчас дальний родич мясницкого ножа воткнут в тушку. Марина уверена – в какой-то нервный узел или что там у краба вместо мозга, хотя ракообразному уже давно всё равно, что с ним творят. Из разрезов извлекает мясо и микроскопическими кусочками ест с помощью очень тонкого скальпеля, используемого при глазных операциях.
Даже Эрида признала, Коатликуэ с зажатыми между пальцами кулака скальпелями – крайне эффектный образ. Невозмутимое лицо змеедевочки только жути добавляет. Коаэ сама художница, и не может этого не знать.
И она этим хочет впечатление на принца произвести? Хотя, как знать, как знать, может принц, как Херенокт в своё время сладенького переел и захотел жгучего да остренького?  Сын Императора свою Смерть отыскал. Та тоже умеет жутковатые образы создавать. Вот только она этим образам ещё и соответствовать может, причём не на сто, а на двести процентов.
Кажется, сейчас занята внимательным изучением нового и для неё образа Динки.
Кошмар ракокраба вскрыла. Но со стороны может показаться, будто взорвала изнутри, засунув в одно из естественных отверстий маленькую толовую шашку. Хотя, на деле орудовала самым обычным столовым ножом. Правда, ещё вилка использовалась. Даже странно, что Коатликуэ не воспользовалась для нанесения повреждений.
Динка продолжает издеваться над останками животного, не произнося ни слова. Марина достаточно быстро решает, молчащая Динка, конечно, зрелище редкое, но насмотреться на него можно можно за крайне ограниченный промежуток времени. И он, как раз, истёк.
– Твоё высочество соизволило влюбиться? В некое лицо неподобающего статуса, и может быть, даже мужского пола? – озвучивает Марина простую, как мычание, особенно с учётом возраста Динки, версию.
У статуй она бывала, вполне могла и высмотреть кого-то, раз друг поехал не с ними, а к себе домой. Тем более, физическая привлекательность – один из определяющих факторов. Лучшего места, где можно до знакомства составить почти, а в некоторых случаях и полное представление о ком-то, чем набережная у статуй на всём Архипелаге не найти. Специально познакомиться сюда со всего Архипелага приезжают. Получается... Примерно с той же вероятностью, и степенью успешности, как и в других мест. Но людская молва такова – много чему приписывает отсутствующие свойства.
  – Ты что такое говоришь Марина? – крайне удивлённо вытаращивать выразительные глазки Кошмар вполне научилась. Пожалуй, таким взглядом вполне можно кого-то сразить. Ибо всё остальное весьма средненько.
– Неужели угадала? – поигрывает бровями Марина.
У Коаэ чуть изменяется выражение. Для любой другой равнозначной заменой были бы вытаращенные глаза с разинутым ртом.
Динка достаточно решительный человек, а уж её прямота в поговорку вошла. На тайные вздохи неспособна органически. Если бы кто-то понравился – подйдёт и познакомиться, школьным товарищем вертит как хочет.
Даже самый самовлюблённый красавчик идиот прежде чем посмеяться над довольно невзрачной девушкой, догадается взглянуть на её браслет. С длинными рукавами у статуй не ходят. А браслет сразу скажет, девушка сильно не простая, с такой лучше как минимум, вежливым. В дальнейшем, глаза можно и закрыть, да и позы самые есть, где лица и вовсе не видно.
Применительно к Динке – есть Смерть и её подчинённые. Они умеют быть очень незаметными. Сонька рассказывала, как её в Резиденцию везли после того лодка разбились. Она думала, очень наблюдательна, но охранницы как из под земли появились. Возле их машины Софи даже стояла какое-то время, не догадываясь о её двойном назначении.
О личных контактах гостей охрана обязана сообщать ей по первому требованию. И писать «Отчёты» в Столицу.
Но лучше, если человек сама расскажет. Интересно, Динка способна логическую цепочку выстроить, что если она захочет что-то скрыть от Принцессы Империи в её доме, то очень сильно ошибается?
– Марин, ты ошибаешься.
– А с чего ты тогда сама на себя не похожа стала?
– Настроение плохое... – Динка пытается отшутится.
Марина качает головой.
– Поверила бы, если бы не знала тебя слишком хорошо.
– Просто противно от любви этой чуть ли не под каждым кустом!
– Больше похоже на зависть, – хмыкает Марина, – притом беспричинную.
– А чего ты тогда всё время бегаешь, то туда, то сюда? Можно подумать ловлей крабов занимаешься?
– Представляешь, занималась именно этим, – ухмыляется Марина, с интересом наблюдая, как это бывает, когда чистую правду говоришь, а тебе совершенно не верят, притом не верит та, кому раньше можно было сказать «луна – кубическая» – и та стала бы про отическую иллюзию рассуждать. Вспомнилось, среди многочисленных «подвигов» Кошмара был и сломанный телескоп.
Динка крайне скептически кивает.
– Небось сама уже на каждом островке по островитянину.
– Знаешь, на необитаемых с населением крайне сложновато. Да и если тебе происходящее не нравится, тоже могла бы куда-нибудь слетать.
– Я хотела, но Коаэ и детишки испугались местных лётчиц.
Марина вскидывает палец.
– Значит точно квалификация наивысшая. ЕИВ других не держит. Надо будет поближе с ними будет познакомится, раз они Ту Что В Платье Из Змей напугали. Хотя, судя по тому, что я сегодня видела, ты не настолько грозная, какой хочешь казаться

Глава 65

Марина с ленцой поднимается. Меры надо принимать быстро. Пока против Кошмара, а в перспективе – против неустановленного пока числа лиц. Цапнув бутылку, направляется к Динке. Тычет этикеткой в нос. Спрашивает зло:
– Что ты туда намешала, и где ты это взяла?
У Кошмара есть одна черта, крайне положительная в сложившейся ситуации. Никогда не врёт Марине, даже не пытаясь скрыться за обычным «А чего? А это не я?»
«Не я!» бывает только в тех случаях, когда действительно, не она.
Динка вытаращивает глазки.
– Как ты догадалась?
– Я вообще-то, умная. Бутылку открывали. Что там за дрянь, и кто тут решила, раз тебя подучила, что она бессмертная?
– Никто меня не подучивал, – сердито дуется Кошмар. Словно не понимает, бутылка сейчас имеет неплохие шансы быть разбитой об её голову. Везёт ещё, что Марина не настолько зла, – все эти девчонки вообще ни при чём. Ещё в школе прочла, армейское издание «Бытовые отравления и отравления лекарственными препаратами». У тебя, между прочим, взяла.
Марина нехорошо щурится. Такая книга у неё есть на самом деле. Прочла после собственного отравления. Потом слышала про книгу от Сордара, оказывается издание весьма популярно у рядового состава Армии и Флота, желающего избежать физических нагрузок или каких-нибудь работ. Информация из книги позволяла довольно реалистично имитировать недомогания. Помогала не всегда, ибо военные медики как правило, на несколько званий были старше читателей.
Про книжку Марина и от Эорен слышала. В «кошачьей» она применялась аналогичным образом.
Помутнения сознания и различные галлюцинации, испытываемые при смешивании некоторых препаратов со спиртным, в книге тоже описаны. Вот Кошмар и начиталась, исследовательница пытливая. Эксперимент решила поставить в том числе и на себе. Большинство препаратов и средств, описанных в книге являются общедоступными.
– Я самую маленькую порцию насыпала, – сообщает Кошмар, сказав название препарата, – восприятие всего должно было очень ярким стать.
Марина взбалтывает бутылку перед носом Кошмара.
– По большому счёту, первым делом, тебя надо было бы заставить всё это выпить. С ног бы свалило сразу, завтрашнее утро подарило бы тебе множество ярких ощущений... Медиков для прочистки организма я бы к тебе не пустила, и пиво бы спрятала...
Глазёнки Кошмара становятся всё круглее. Кажется, поняла, Марина не угрожает, а тупо собирается совершить всё обещанное.
  – Но мне несколько жалко твой, пока ещё растущий организм. Пока предупреждаю – не вздумай и впредь что-либо из этой книги применять... Кстати, такой вот тебе намёк – следы многих средств очень долго в крови сохраняются. Кровь тебе ещё неоднократно предстоит сдавать! – зловеще захохотав, Марина растворяется во тьме, чтобы вылить бутылку. Здоровье крабов её не очень волнует. Кошмар потому дёшево отделалась – Херктерент не склонна особенно сильно осуждать за то, что сама делала. На первый раз ограничивается предупреждением. В первую очередь о том, что второго раза не будет. Хотя, до Кошмара приходилось предупреждать только Рэду. Впрочем, там предложение следовало считать не первым, а ноль пятым, ибо Рэда только теоретическим рассуждениям от вседозволенности предавалась.
Возвращается Марина с новой бутылкой. Такого же типа что и была. Сперва удостоверилась в целостности фабричной упаковки. Потом всё-таки вытаскивает пробку. По дороге с опозданием  соображает, надо было бы не выливать Динкину отраву на песок, а взять какую-нибудь миску, вылить туда и посадить ракокраба с целью ненаучного эксперимента, изменит ли цвет, как варёный, оставшись живым, но парализованным. Затем паралич проходит, варёная закуска убегает со стола, даря неподготовленным зрителям незабываемые ощущения. С сожалением вспоминает – скорее всего, ничего бы не вышло. Это с обычными раками такие шуточки проходят на «Гардэ!».  Они жабрами дышат. Тут ракокраб, жабры изменены настолько, что приспособлены для дыхания воздухом. В спиртном ракокраб не только цвет изменит, что ещё не точно, но наверняка захлебнётся. Хотя, можно было бы сходить поближе к полосе прибоя и поискать мелких ракокрабов, ещё живущих в раковинах... Но в темноте есть занятия и поинтереснее, сомнительное снадобье Кошмара уже вылито. Да и знает она шутку про раков и разбегающуюся закуску.
За столом, максимально гнусно ухмыляясь, Марина первым делом наполняет стаканчик Кошмара, проигнорировав два других.
– Я твоё снадобье пробовала, ведьма-недоучка, теперь ты попробуй моего! Оно куда крепче. И ярче! – пододвигает поближе, – Пей!
Динка пытается отодвинуться вместе с креслом, решительно мотая головой. Кресло по причине тяжести, двигаться не спешит.
Неожиданно доносится невозмутимый голос Змеедевочки.
– Можешь смело пить, Дина. Там только то, что на этикетке указано. Я же вижу, Марина дразнится.
Кажется, общаясь с разноглазой, Коатликуэ ухитрилась от неё мудростью заразиться. Притом, не утратив своей честности. Проблема в том, что сама Эр в последнее время проявляет это качество всё реже и реже.
Динка решительно опустошает залпом. Хватается за горло. Всё-таки она гораздо чаще пытается демонстрировать опыт в чём-либо, чем в действительности этим опытом обладает.
– Я так и знала, ты мне не станешь вредничать, – Кошмар всё-таки стремиться оставить за собой последнее слово.
– Я тебе только что сказала, – Марина показывает глазами на стаканчик, – ещё одна такая выходка – и вредничать я начну на самом деле. Причём, ещё Кэрдин попрошу помочь.
Кошмар вскидывает ладони:
– Марин, я правда-правда, всё-всё поняла!
С трудом удаётся сдержать желание стукнуть. Причём, два раза. Один раз – саму Кошмар. Другой раз – поддать ей вместо разноглазой, ибо на ту руку поднимать – саму себя в первую очередь совершенно не уважать, но за  способность Эр заражать окружающих своей манерой речи с удвоением слов иногда стукнуть Эриду очень хочется.
Марина сунув напоследок Динке под нос кулак, наливает себе. Следующий ракокраб жертвой остроумия побывать не успел.
– Жаль, Эорен нету, – Кошмар и слова, и напиток одновременно растягивает.
– Не могу сказать того же самого про Соньку, – хмыкает Марина, – любовные поцелуи в исполнении известных тебе лиц – не самое приятное зрелище. Смотри, тоже самое может быть и с участием твоей сестры.
– Но у Эор нет никого, а у Софи есть Хейс...
– Дин, не пытайся глупенькой девочкой прикидываться. Это у тебя очень плохо получается. Относительно Хейс и Эор – сама видела, втроём вполне можно. Одно другому не мешает, а основные мысли Софи сейчас не в голове сосредоточены.
Динка делает вид, будто её тошнит. Марина, цокнув языком, качает головой:
– Я не режиссёр, но актрисе, так выразившей переживания, как ты сейчас, точно бы сказала «Не верю!» Да и, сама понимаешь, куда-то далеко обычно ездят, чтобы время весело провести в близком общении.
– Будто тут им этим кто-то мешает заниматься! – Кошмар снова изображает обиду.
– Софи и Хейс – точно нет, а вот Эор обстановка может и не нравиться. К тому же, ты здесь, а маленьких смущать Эор не захочет...
Глазки Динки становятся кругленькими. Почти сразу принимают обычный размер, выдыхает с облегчением:
– Но Хейс-то здесь, я с ней утром разговаривала... Втроём не смогут...
– Софи с Эорен там, к тому же, Соньке на Архипелаге запрещены полёты, так что там ещё лётчицы...
– Но они же старые, – как-то не очень уверенно заявляет Кошмар.
– Притом, про них говорят, что они... Ну друг с другом... – Коатликуэ вводит разведённые указательный и средний пальцы одной руки в промежуток между пальцами другой, художницу крайне сложно смутить какими-либо подробностями, имеющими хоть отдалённое отношение к анатомии, но в этот раз откровенностью змеедевочка превосходит Марину, – И старыми они тебе скоро перестанут казаться. Судя по бродящим про них слухам они очень на многое способны... Старые про них – это слова Эриды?
– Да... – чуть слышно выдыхает Кошмар. Кажется, голова у неё начинает раздуваться, пытаясь переварить услышанное. То Марина забыла, как Динка с Коаэ в горячих танцевала. Зрелище было... Эриде точно понравилось, при этом сведения от самой разноглазой.
– Подозреваю, всякие слухи про них распускают те, кому они многократно отказывали в крайне грубой форме, – усмехается Марина, – отвергнутые особи любого пола могут стать крайне страшны. Во всех смыслах. Но эти девочки явно всё ещё крайне боевые. Тоже во всех смыслах.
На Динку просто жалко смотреть.
Коаэ и Марина переглядываются. Змеедевочка телом выглядит младше Кошмара, но она одногодка Марины с соответствующим уровнем развития мозгов. Впрочем, в этом возрасте уровень телесного и умственного развития подвержен жесточайшим колебаниям вокруг даты фактического возраста. У Марины все параметры развития впереди, у Коаэ только мозги соответствуют. Динка находится непонятно где. Притом, по всем параметрам.
– Может, не стоило девочку пугать? – логично предполагает Коаэ. Какая знакомая Марине черта, слова опережают мысли. Возрастное что ли?
– Но она не сможет, – Динка говорит как-то ненатурально, наверное колдуны примитивных племён таким тоном произносят заклинания.
– Не сможет что? – щурится Марина, – Эорен молода, скорее здорова нежели нет. Мы не южане, у нас считается, что в возрасте Эорен отсутствие близкого общения для девушки вредно. И чем дольше этого общения нет, тем хуже становится.
– На юге считают, что так как Софи... Или Эрида – так неправильно.
– Тебе напомнить, насколько религия южан ненавидит женщин вообще? Причём всех, оптом, без разбору? Люди, сношающие мальчиков рассуждают, что правильно или неправильно между девочками. Да уж без святых советчиков разберёмся как-нибудь! Хотя... Для сдвинутых на южных верованиях женщин ненавидеть естественно. Среди святых каждый второй или неспособный, или скопец. Для них нормально недостижимое ненавидеть...
– Сейчас вместо тебя одна из Великих Дин говорит, – с убийственным спокойствием заявляет Змеедевочка, полуосвещённое лицо выглядит откровенно жутковато. Можно даже поверить в какую-то её степень родства с той, чьё имя носит.
– За поклонение Коатликуэ просто убивали, считая их демонами и вопя о высоких идеалах. Не узревшие истинного бога – не люди. По некоторым данным, на Родине твоей матери так выкосили чуть ли не восемьдесят процентов населения. Без разбора пола и возраста. Во имя любви, или как там это называется...
– Моя мама уверена, миров не два, а гораздо больше. Те сведения из истории того мира, что её заставляли учить, не совпадают с тем, что помнит она. Но совпадают с тем, что знаешь ты или я. Она считает, происходит из мира, где поклонявшиеся Коатликуэ проявили гораздо большую доблесть, чем в мире, породившем твоего отца. Они тоже были разбиты, но в гораздо более долгое и тяжёлой войне, чем те три года, известные тебе. При этом, свято верит, что сущности вроде Девы Марии, Коатликуэ и их детей существуют на самом деле, и присутствуют в нескольких мирах одновременно. Я не знаю, права она или не права. Но она никогда не слышала про человека по имени Кортес, разрушившего Великий город и Храм в мире известном тебе. Там командовал кто-то другой...
Кошмар одобрительно вскидывает палец:
– Какой раз уже говорю, Коаэ, имеешь ты страшные истории рассказывать. Особенно по ночам... На что ты рисуешь, страшно до кошмаров смотреть в любое время суток...  Я слышала, Хейс эту звали Страх-и-Ужас. Похоже, ей пора уже титул передавать.
Марина скалится во все тридцать два:
– Дин, тебе опять «отвратительно» по геральдике. Этот титул связан с определённым местом, присваивается лицу, там находящемуся, и утрачивается им при покидании этого места по любым причинам. Этого титула у Хейс давно уже нет. К тому же, есть сомнения, что он когда-либо официально ей присваивался. То есть сами, любительницы Коаэ послушать, могли бы ей этот титул присвоить... Или, как всегда, скажешь «не подумала?»
– Марин, – щурится Кошмар, –  я не Коаэ, вижу, когда ты издеваешься. Пусть и не всегда...
– Хочешь ещё свою сестру обсудить? – ухмыляется Марина, – Учти. Если про Соньку что-то спросишь, то я могу ответить...
Взгляд, бросаемый Херктерент на собственный кулак, Кошмару прекрасно известен.
– Вы же вроде, дружите, – доносится из-за спины Марины голос Осени, – Почему вы опять ссоритесь?
И как они смогли так тихо подойти? Марина была почти уверена, наблюдает за ними. Но вот как-то ухитрились переместиться, ибо за столом пусто. Динка и Коаэ успевают всем видом показать, тут ничего не происходит. Марине приходится развернуться. Ага, вместе с креслом, только в отличии от Кошмара, с такими тяжестями она с лёгкостью управляется.
Кажется, умненькая девочка успевает заподозрить, что показатели силы Марины сильно отличаются в сторону увлечения от присущих её возрасту. Рэда и так знает, поэтому продолжает стоять столбом, зато Актиния и Вьюнок, хихикнув, начинают перешёптываться. Ну просто сценка из современной морской тактики, новенький лёгкий авианосец, переоборудованный из чего-то быстроходного, поднял в атаку все свои самолёты, солидный старый линкор, выделенный в охрану, изображает присутствие, юркие эсминцы, не поймёшь, какого года выпуска, вроде как патрулируют, на деле не очень соображая, зачем вообще они здесь, особенно при отсутствии противника и возможности связаться с ударными соединениями.
– Кто тебе сказал, будто мы ссоримся? – щурится Принцесса Империи.
  Младшая урождённая принцесса отвечает бесстрашно. И жутко логично:
– Марина, я очень много чего знаю. В том числе, и разновидности твоих взглядов. На Рэду можешь не рычать, я сама достаточно наблюдательна.
Малявку иногда просто хочется убить с проявлением особой жестокости. Но тогда уже у самой Марины будут сложности похлеще лабриса Рэды, попавшего в её голову без шлема. Хорт тоже сильная девушка.
– Ты много знаешь, – хмыкает Марина, – не спорю. Но не знаешь ты гораздо больше. Особенно, в отношении меня любимой.
– Любой человек не знает куда больше, нежели знает, – Осень пожимает плечиками. «Игрушечной принцессой» девочку зовут не зря. Вот только бесстрашия ей не на игрушечных машинках завозили, а на карьерных самосвалах.
В общем, пока не поздно, надо связаться с ЕИВ чтобы он Именным Указов отстранил того из родителей дочери, кто больше девочкой занимался, от всех занимаемых должностей, причём ещё и желательно, с запретом, на сколько-то лет занимать аналогичные, и другим Именным Указом назначил бы его или её министром образования – пусть на максимально возможном числе детей применяют всё то, что так удачно испытали на младшей дочери.
Неохота признавать, но Марина вполне искренне считала себя одной из первых, если не первой в нынешнем поколении. Со скрипом была готова согласиться с лидерством Соньки.  Но никак не Эр, хотя именно у разноглазой были наилучшие стартовые параметры. Но Эрида знает множество вещей, при этом, ухитрилась позабыть про не меньшее количество. Но вот статьи под названием «лидер» и «лидерство» во всех доступных ей энциклопедиях никогда не читала. И неизвестно, знает ли вообще о существовании подобного понятия.
Осень же – откровенно издевательская (над Мариной) иллюстрация к любой статье про «ребёнка раннего развития» с любого конца огромного материка. В других частях шарика много где не знают не то, что про энциклопедии, но даже про письменность. Что не мешает им воевать под знамёнами той или другой Империи.

Хорошо, хоть по лбу прокатить не догадалась.
– Ой! Вот, спасибо-спасибо, Марина! А это правда, теперь совсем-совсем моё?
– Правда! – кивает Марина, подумав о степени заразности разноглазой, и насколько сильно у неё ещё работают тормоза.
– А подписать можешь?
– Где? Я не гравёр! – про лоб упоминать не стала. Вьюнок – островитянка, с неё станется из росписи Принцессы Империи сделать татуировку. Пусть и на лбу.
– Там книжечка была, – Вьюнок по сторонам озирается. В её одеянии что-либо спрятать невозможно. Любимый стиль купальников Эр, состоящих почти из одних ниточек заразил всех. Тем более, излюбленные покрои нарядов островитянок и так не сильно отличаются.
– Принесёшь – подпишу.
– Лучше – печать поставь! – важно просит девочка.
Марина пожимает плечами. Печати с именами могут дариться любому человеку на любой праздник. Являясь либо дополнением к чему-то другому, либо самостоятельным подарком в зависимости от материала изготовления и стоимости. Вьюнку досталась стандартная МИДвовская с их символикой, обычно служащая дополнением к юбилейным или праздничным денежным выплатам. В книжечке есть и графа для имени получателя, и для имени наградившего. Хотя там чаще ставят печать МИДв, но может быть вписано и имя. Марины в данном случае. В любом случае, такая печать заносимой в «личное дело» наградой не является.
Вьюнок хочет уж обратно бежать, но подходят Осень, Рэда и Актиния. Обтянутую тканью коробочку догадалась прихватить принцесса, обнаружившая незаполненные графы в сопроводительном документе.
К радости Вьюнка и новому оглушительному воплю, Марина всё заполнила, попутно размышляя, куда бы Вьюнка и Осень отправить, чтобы подольше бегали. Три Кошмара рядом даже для выносливой Херктерент на сколько-нибудь длительный срок – несколько многовато. Неожиданно эту сложность решила Осень, оказавшаяся ещё и знатоком протоколов. Она и утаскивает Вьюнка рассказывать Вьюнку, в каких случаях достаточно поставить печать, в каких – подпись, а когда надлежит использовать и то, и другое. Актиния, хотя ещё недавно задирала нос, тоже оказывается, в этом совершенно не разбирается. Осень различия между девочками не делает. Рэда привыкла уже постоянно держать игрушечную принцессу в поле зрения. Впрочем, та и не стремиться из этого поля исчезать.
Окружение Марины опять сократилось до Кошмара и Змеедевочки.
– Ты на песочек-то прогуляться не передумала? – Марина припоминает, особым постоянством в увлечениях Динка не отличается.
– Слушай, а я и не знаю теперь... Тут вполне достаточно наигралась. Больно уж легко побеждаю. Да и рассказывают всякое.  Там и покалечить могут. У тебя, во всяком случае, получилось...
– Трусишь? – на этот раз язык мозги опередил. Марине, на самом деле, хочется чтобы Динка никуда не ходила, к не сильно умной Звезде это тоже относится. Дело не в том, что могут побить, хотя и в этом тоже. Искусственные трудности ради трудностей Марина считает нерациональными. Качества человека и другими способами можно проверить. Тем более, о качествах Динки мнение уже составлено, да и Звезда на грани принятия окончательного решения.  Хотя Кошмар себе прекрасно синяков наставит и без посторонней помощи. Иногда кажется, при постройке школьных зданий строители специально монтировали в некоторых местах дополнительные углы, чтобы об них Кошмар задевала. Но теперь Динка может решить, будто Марина её к участию подталкивает, ибо упрёки в трусости Динка не переносит. Притом, из девушек своего возраста она одна из самых сильных. На этот раз, к счастью предпочла решить, слышит вопрос, а не упрёк.
– Не-а! Лениво просто. Упражняться много надо, а я не такая сильная как ты. Да и, – Динка хмурится, – мне кажется, я побеждала не всегда. Мне проигрывали специально.
– Не видела, судить не берусь, – хотя на деле, уверенность стопроцентная, Кошмару ничего не показалось, Эшбадовки достаточно умные девушки с развитым инстинктом самосохранения. Это Динка говорит, чтобы они в полную силу дрались. Ага! Им ещё и дальше жить, и лучше без пятен в биографии. Родители Динки – люди из тех, кто обычному человеку с лёгкостью сломают жизнь. ЕИВ слывёт справедливым и принципиальным человеком, но как-то нет желания проверять, таков ли он на самом деле. Отсюда вывод, самой Марине тоже нет смысла никуда идти. Выиграет, и гораздо более легко, чем в прошлом году. Слишком засветилась. Да и у Эшбадовок пол острова знакомых, наверняка уже всем разболтали о желании Динки блеснуть на песочке. В определённой среде информация быстро распространяется. Выводы там тоже делать умеют. Тем более, теперь все знают, у кого именно служит Смерть.
– Посмотреть не хочешь? Ну, как я бьюсь?
– Мне того раза достаточно было. Я смотреть не очень люблю. Да и в состязаниях особого смысла не вижу.
– Потому что опять выиграешь.
– В том числе, и поэтому. Смысл состязаться, когда победитель известен? Это ведь не мирренские морпехи, награда  в состязании с кем – жизнь. Эти стрелки, ни разу не выстрелив в твою сестру, тем не менее почти вывели её из строя.
– «Почти» не считается, – озорно щурится Кошмар.
– Если бы её увезли пускающей слюни в смирительной рубашке такое  «почти» было бы лучше? Тоже ведь осталась бы жива.
– Не говори так!
– Мы все на войне. Кто-то дальше, кто-то ближе. Прилететь может любому. Меня чуть в Столице не убило, на территорию школы падал сбитый бомбардировщик.
– Это ещё до меня было!
– Меня с Софи чуть не убило уже при тебе. Твоей сестре отпуск дали ещё и затем, чтобы нервы подлечила, пока мозги на прогулку не ушли. Они, знаешь ли, очень плохо обратно возвращаются. Представляешь, приходишь к Эор, а она тебя не узнаёт.
– Мама тоже говорила, – голосок Коаэ снова тот самый, лучше всего подходящий для рассказа страшных историй, – как здесь оказалась, чуть с ума не сошла. Всё-всё другое. Люди, язык, машины... Её сбили в первые часы, как оказалась здесь. Привезли, думали головой ударилась. Говорят, всё слышит, но не понимает, ни слова. И всё-всё чужое. Даже небо и солнце. Не помнит, сколько дней прошло. Думала, умерла и попала в ад.
– Это где? – бесцеремонно осведомляется Кошмар, – Ты говорила, да я забыла.
– Нигде, – хмыкает Марина, – но ничего хорошего там нет.
– Кажется, вспомнила, – Кошмар щёлкает пальцами, – это где холодно и ледяной ветер обсидиановыми лезвиями швыряется?
– Поблизости, – Коаэ редко улыбается, а уж такой жутковатой улыбкой – в особенности. Только там жарко... Мама тогда что-то стала понимать, когда с ней впервые заговорили на человеческом языке. Не таком как дома, но понятном. Помнит, первое, что спросила – «Вы – ангел? Я умерла?»
– Ангел – это мутант, вроде человека  с крыльями?
– Не знаю, не видела, рисуют их всякими разными. На Юге утверждают, что видят их иногда.
– После того, как выпьют смесей покрепче, что ты, Дин, намешала.
– Я же ничего не хотела...
– Так обычно говорят, когда пороховой склад взрывается.
– Моя мама тоже не хотела здесь жить, – замечает Коаэ, – просто не знала, что ещё один мир существует. И чуть не умерла от обычного страха, оказавшись в нём. Страх может убивать. Именно страх чуть не убил Эорен. Причём, в основном тот страх, что внутри её.
– Коаэ, ты в медицинскую службу флота не думаешь пойти? Хотя, да, – Марина усмехается, – те, кто поступает куда собираешься ты, призыву и мобилизации не подлежат.
– Я так не смогу, – решительно заявляет Змеедевочка, – не воспользуюсь Правом, пойду добровольцем или буду повестки ждать, всё равно всех призванных «сордаровцев»  отправляют на командный состав учиться.
– Про Право Поступления не забывай.
– Я помню, – кивает Змеедевочка, – но не смогу, если буду знать, что люди, мне это Право обеспечившие там, где меня нет. Я не хочу себя прячущейся ощущать.
– Кто-то должен быть там, а кто-то оставаться здесь. Я буду полезнее там, ты же – наоборот.
– А Софи? Такие, как она раз в несколько столетий родятся. Но она хочет пойти. Должна пойти. И она пойдёт. Ты знаешь, это не лесть.
– Знаю, – кивает Марина.
– Поэтому пойду и я.
– И я, – эхом отзывается Кошмар..
– У меня с тобой – год разницы, – улыбка Коатликуэ чуть заметна, но она есть, – Не думаю, что за это время всё кончится. С тобой, Марина, у меня и вовсе один год.
– Все вернёмся, – Марина чувствует, надо что-то жизнеутверждающее сказать, но такие речи плоховато выходят, – Снова здесь соберёмся, так же посидим.
– Не все смогут прийти... Глядя на вас пойдут воевать многие другие. Кого знаем, и кто нам неизвестен.
– Раз мы Империю создали, значит наша задача быть в первых рядах защитников. Мы вернёмся!
– Надеюсь на это, – выдыхает Змеедевочка, – но будущего видеть нельзя...
– Потому что это мы его создаём!
– Я ведь тоже одногодка с тобой Марина, – опять Херктерент не заметила, как Рэдрия подошла, – даже чуть старше. Значит, и мне с тобой в один год идти. Надеюсь, что хотя бы Осени не придётся.
– Есть у неё такие шансы... Но ведь она не обязана...
– Она похожа на ту, кто станет прятаться?
– Нет, – одновременно сказали Марина, Дина и Коатликуэ.
– Опять об огне, что горит не здесь? – Осень не любит далеко от Рэды находиться. Тоже незаметно подошла. Не подслушивала, но выглядит, будто каждое слово слышала.
– Думаешь, тебе он не затронет? – резко бросает Марина.
– Он нас уже затронул. В прошлый раз. Притом, гораздо сильнее, чем любую из вас, – девочка скучно констатирует известный факт – в ту войну её Дом погиб почти в полном составе, да и отец был тяжело ранен. В известных Марине семьях, без разницы какого статуса, за Великую войну это наивысший уровень потерь, – Пока нам везёт. Но такое везение не может быть длительным. Статистика – слишком жестокая наука. Но я говорю – дойдёт очередь до меня – тоже пойду. Как и все вы.
Кошмара поднимается. Разливает на всех. Ухмылка невесёлая.
– Предлагаю выпить, чтобы «Дзиара» когда-нибудь вышла в море. Со всеми нами на борту!
Дзинь!
Марина не может, чтобы последнее слово оказалось за кем-то другим.
– Мы победим! И все вернёмся, но не увидеть этого может как раз, «Дзиара» – уже давно облизываются на столько тысяч тонн высококачественной стали.
– А не плевать ли всем нам будет через несколько лет, – решительно заявляет Рэда, - на всю эту сталь, и даже золото, если мы просто будем живы? «Дзиару» и новую можно будет построить. Вот людей возвращать никто не научился.
– Не хочется мечту Эорен убивать, – усмехается Динка, – она об этой «Дзиаре» мечтает. Даже сейчас.
– Интересно, кто-нибудь мечтает о детях? – Осень спрашивает, а Марина жалеет, что не знает её настолько хорошо, чтобы оттенки интонаций различать. Впрочем, именно Херктерент решает ответить, когда надоедает смотреть, кто кого в гляделки переиграет.
– Из тех, кого ты не знаешь, но имеешь шанс увидеть, только Динкерт.
– Почему-то, когда я её имя слышу, мне хочется по чему-то деревянному постучать, – зло бросает Рэда.
– Когда-то я могла посоветовать тебе начать поиски деревяшки со своей головы, – усмехается Марина, – но сейчас, пожалуй, полностью поддержу. Ибо сама при воспоминании о ней аналогичные эмоции испытываю. Думаю, Осень, ты скоро сможешь понаблюдать финальную стадию занятного биологического процесса – мутацию из ласточки в курицу. Стоило учиться идти? Могла бы уже приступить к процессу размножения, если так не терпится! Специально подчёркиваю, для неё именно процесс вынашивания и выкармливания представляет наибольший интерес, а не предшествующий процесс.
Хихикают даже Вьюнок и Актиния. Впрочем при простое нравов и широте взглядов жителей Архипелага, неудивительно.
– Я даже не знаю, Марина, права ты или нет, – качает головой Осень.
– Выбор прост, как мычание. Либо ты реализуешь себя в том, что тебе наиболее близко, раз уж на тебя столько ресурсов потрачено, либо воспроизводством человеческих ресурсов занимаешься. Для меня или тебя возможен момент передачи процесса воспитания наших биологических детей специально обученным людям. И то, может возникнуть потребность передать имущество биологическим не имеющему к тебе отношения человеку, кто сможет им управлять. Мы все тут знаем одного человека, у кого имущества крайне много, но попробуйте представить её управляющей хоть чем-нибудь...
Понимающие смешки. Транжирство Эр – слишком известная вещь. С ним в том или ином виде уже все сталкивались.
– Да и Осень, сама ведь прекрасно знаешь, для меня весьма много сделала человек, кто с биологической точки зрения мне никто. Я о Кэрдин, если что.
– Я поняла, – кивает игрушечная принцесса, – тебе не очень повезло в жизни. Самым близким человеком на раннем этапе жизни у тебя оказалась не мать. Ты такие отношения на всех вокруг и проецируешь. Но знаешь, бывает ведь и по другому.
– С Рэдой этими умными мыслями делиться не пробовала?
Хорт умеет криво ухмыляться ничуть не хуже Марины.
– Я с Осенью много о чём разговаривала. Пока, если переводить сказанное тобой на свою жизненную ситуацию, роль специально обученного человека меня полностью устраивает. Более того, у меня это неплохо получается. В остальном, я с тобой, скорее согласна, Марина. Смысл осваивать всё, что нам преподают, если собираешься заниматься в жизни тем, для чего достаточно начальной школы и курсов младшего медицинского персонала? Тебя, Вьюнок у родителей изъяли за ненадлежащее обращение. Меня мать просто бросила. Так что, о роли матери в жизни я знаю только биологические подробности. Лень было за резиновыми изделиями сходить?
– Но тогда тебя бы, Рэда, не было бы, – логично замечает девочка.
– У этой женщины есть дети, что живут вместе с ней. Не бедствуют. Тогда почему выкинули меня? В зеркало глянь – когда двое хотят одного и того же, сама видишь, какие замечательные результаты получаются.
– Но ты ведь очень хорошая, Рэда. И если бы всё было, как ты говорила, ни книжек чудесных не было бы, ни тебя рядом со мной.
– У Рэды раньше времени развился материнский инстинкт, – с позаимствованным у Марины выражением лица ухмыляется Кошмар.
– Дин, если я доживу до твоей погребальной церемонии, то от меня там будет лента с надписью «Самому лучшему Кошмару на планете!»
Осень задумчиво трёт подбородок:
– Как там правильно окопники Великой войны пили? «Чтобы я похоронил вас прежде, чем вы похороните меня». Правильно?
– Был и такой вариант, – хмыкает Марина, – их вообще, очень много вариантов было. Чуть ли не у каждого полка, или корабля первого-второго рангов, свой. Да на два умножить.
– Выпьем за всё за это, – кивает игрушечная принцесса, –  И да, Рэда не смотри на меня так. Предлагаю именно я, и именно всем. Мало в жизни было и будет таких вечеров, что запомнится надолго. Надо не забывать, что жизнь, это не те дни, что прошли, а те, что в памяти остались. Коатликуэ, наливай! Я прекрасно знаю, что означает твоё имя. У носившей его до тебя власть и над смертью, и над жизнью была!
– А у самой Коатликуэ платья из змеиной кожи нет, – в очередной раз нарушает торжественность момента Марина, – превзойди Эриду по безумию, подари Коаэ такое.
– И подарю! – смеётся Осень, – Уже налито? Отлично. Тогда... За Жизнь, что невозможна без Смерти, и за Смерть что не существует без Жизни!
Дзинь!