– Я нахожусь там, где живут две самые титулованные Змеи, и множество иных, с титулами и без! – смеётся островитянка, выруливая на идущую вокруг всего Острова, дорогу.
– Если не ошибаюсь, там подальше – местность, куда за близким общением ездят, когда денег нет?
– Примерно. Тут берег вроде как поделен. Негласно, но абсолютно всеми выполняется. Куда поплавать да понырять ездят. Когда... За чем другим...
Марине вспоминается полёт с Сордаром на соседний остров и порядке там вокруг озера-кратера. Могла догадаться, что там всего лишь отражение здешних порядков.
– Угу. Полетать, как разноглазая выражается.
– Можно и так сказать, – хихикает островитянка.
У Марины опять наступает приступ вредного настроения.
– Для смеху, можешь пригласить. Сордар с такими девочками в Резиденции появлялся, значит и мне, и моим гостям тоже можно.
– Эр говорила, я могу позвать двух или трёх подруг или родственниц. Но те, кто есть – обойдутся, жирно будет. Пусть сами учатся гулять в правильное время в правильных местах. Но что ты предлагаешь... Не то, что бы я что-то против таких девочек имею, тем более сама сейчас почти такая же. Да и тут, в основном, не за деньги, а по принципу, нравишься или нет.  Но в текущий момент с подобными общаться – будет нечестно. Притом, перед всеми. И Эр, и Крионо, и даже тобой, хотя, я знаю, ты не против посмотреть.
– Тот раз был во многом случайным... – буркает Марина.
– Но ты же не ушла.
– Бросать Эр одну тоже нехорошо, тем более тогда я вам двоим доверяла куда меньше нежели сейчас. Вместе ушли, возвращаться тоже вместе надлежит.
– Правильно! – островитянка хмыкает совсем, как Марина.
Херктерент не остаётся ничего другого, как недовольную рожицу скорчить.
– Марина, можно спросить о довольно серьёзном, хотя и старом.
– Спрашивай! Пока у тебя в глупые вопросы как-то совсем плохо получается.
Отинг довольно долго пытается мысль сформулировать. Километра два за это время точно проехали.
– Много раз слышала, что у Императора хорошие отношения с моряками, хотя сам он – армеец. Его даже молодого рисовали в армейской форме.
– Что поделать, – хмыкает Марина, – авиация в те года была целиком армейской структурой. Моряки самолёты только позже оценили. Сами больше дирижаблями занимались. Кстати, почти все самые известные официально числились воздушными кораблями, и имели кормовой и боевой флаги.
– Знаю!
– Умничка ты моя! – Марина откровенно дразнится, Отинг предпочитает за дорогой следить.
– Если серьёзно, то это всё идёт с Великого Совета, что собирают после смерти Императора. Да, Маршал Авиации был назначен наследником. Но противоречий скопилось столько, что предстояло именно избрание, а не формальное подтверждение Воли Императора. У Еггтов всегда были амбиции, у прочих группировок – свои. В учебниках всё довольно неплохо описано.
– Чтобы армейцы с флотскими не грызлись – в жизни не поверю. Даже сто лет назад, тем более с развитием железного кораблестроения Флот стал требовать всё больше ресурсов, а именно из-за распределения денег грызлись и грызутся сильнее всего.
Марина крайне невесело усмехается.
  – Сама понимаешь, в учебниках очень приглаженная версия. Не писать же о том, как чуть не  устроили новой Войны Верховных, южанам на радость. Еггты и выступающие за традиции круги позабыли, времена изменились, их влияние в Армии уже не абсолютно. Конечно, есть Воля Императора и Наследный Принц, но Император мёртв. Флот, соответственно  и все приморские регионы единогласно отца поддержали. Никто в итоге никому ничего не забыл. Все решили – плохой мир куда лучше хорошей войны, тем более тучи на границе собирались всё сильнее. Отдалённое следствие тех договорённостей, это то, что я вот тут сижу. Дочь Императора и Еггт одновременно. Второй такой человек за несколько сотен лет после Сордара III. В конце концов, если бы не идея Императорской группировки об ускоренном освоении Архипелага, тебя бы тут не сидело.
– Ну да, – кивает Отинг, – мои предки – переселенцы. Сначала завербовались за «ведьмами» потяжелее, а потом решили остаться насовсем. Тут большинство примерно такие... Ну, потомков демобилизованных и отслуживших ещё много... Коренных... Я лично никого не знаю.
– Смерть...
– Что смерть? – недоумевает островитянка.
– Ты знаешь Чёрную Смерть, теперь – Принцессу Империи, как и я. Она как раз, из коренных. В смысле, тех кто тут жили до того, как сюда решили главные силы Объединённого Флота перебазировать.
– Я думала, она из южных. Тут таких смешанных всех возрастов полным-полно. Расширила кругозор, так сказать. Её и правда Смертью зовут?
– Теперь да, личное и титулярные имена могут не совпадать. Но она когда титулярное выбирала, захотела, чтобы теперь и личное стало таким же. Все документы уже получены.

  – Так это в общем-то и так не секрет. На потомках Тигров природа отдохнула, как тут говорят «от берега и до горизонта». Только моя мать без изъянов, все остальные, – Марина только головой мотает. К счастью, Отинг из тех, кто «Ежегодник» не читает, а не то у умненькой девушки обязательно возникли бы вопросы, почему большинство Еггтов не в главном разделе.
Глава Дома Еггтов до сих пор в определённых вопросах Императора превосходит. Может отдать приказ – и полноправный член Дома должен будет покончить жизнь самоубийством, это приказ мог коснуться даже ребёнка Главы. При отказе – уже по законам Империи объявлялся вне закона, и убить его мог кто угодно. Хотя, за столетия, прошедшие после Чёрной Змеи никто этим правом так и не воспользовался. Даже странным казалось, что Дина включила в современный «Кодекс» правовую норму, восходившую к седой древности ещё во время Империи Островов. Но Чёрная Змея ничего не делала просто так. Мотивы её поступков находили объяснения спустя столетия. Совсем недавно Император тепло о Чёрной Змее отзывался. Оказывается Еггтам ещё с тех времён принадлежали участки, где, как оказалось были месторождения девяносто второго элемента периодической системы Дины. Чёрная Змея каким-то немыслимым образом уже тогда знала, какое страшное и великое будущее у вроде бы малоценных руд.
Так же и с потомками. Видела амбиции и способности детей. Предвидела, что в следующих поколениях амбициозных меньше не станет, вот только тех, у кого будут какие-то способности для подтверждения амбиций будет гораздо меньше. Должна была оставаться крайне жестокая возможность сокращения Членов Дома. Как Марина слышала от Императрицы: «Мало Еггтов – плохо, много – тоже ничего хорошего».
Если верить Соньке, Кэретта была чуть ли не единственной за столетия, кто чуть было не воспользовалась древней возможностью. Причём, едва став полноправной Главой. Старые обиды и обвинения не воскресли, Марина за прошедшие года поумнела. Тем более родню Кэретта проучила гораздо сильнее, нежели объявив вне закона некоторых. Ни у кого из «этих» не хватило бы мужества для Поступка из Древнего Кодекса.
Оказывается, хуже всего переносится удар по деньгам. Юная Еггта умела быть жестокой.

– Болтают, что флотские девушки того... – Отинг не слишком успешно пытается сделать вид, будто смущается, – Мужчинами не интересуются.
– Сказала живое подтверждение истинности этой болтовни, – хмыкает Марина, – в Столице такая же слава идёт про лётчиц и ПВО. Знаю одну лётчицу с подтверждённым боевым вылетом. Так всё и есть.
Отинг смеётся, чуть не выпустив руль.
– Сордар хвастался, что флотских он хоть и не любит, но отличит в каком угодно виде. Надо, для смеха, позвать тебя, Крионо, отобрать эшбадовок постарше, благо вы все ходите примерно одинаково раздетыми. Якорьки где надо и не надо у многих на трусиках да браслетах болтаются. Его позвать, и пусть за две попытки всех определит. Отдельно попрошу, чтобы без ощупывания.
Островитянка теперь уже откровенно смеётся:
– Эти точно против ощупывания против не будут. Но если все будут как обычно расхаживаем, он сразу догадается. Татуировки сразу увидит.
– Нарядим всех в одинаковые флотские рубахи, там длинные рукава.
– Можно тогда. Самой уже интересно, отличит или нет?
– Учти, он – не я, флотских девушек не любит на самом деле. Точнее, не не любит, считает, что определённых явлений существовать не должно. Если определит тебя, может демобилизовать. Он такое право имеет на самом деле, только право «спящее» он им никогда не пользовался. Придётся тебе идти рыбку ловить!
– Скорее, я на верфь пойду, – Отинг совершенно серьёзна, – там демобилизованных с целыми руками и ногами очень любят. Повышенное понимание, что строится, и насколько всё серьёзно. Говорят, хорошие рабочие... Ну, а с Крионо что будет? У неё родители и побогаче, и поспокойнее моих, не будут возражать, даже если она несколько лет на диване полежит «девочке надо отдохнуть от войны».
– Не получиться у неё на диване полежать, – качает головой Марина, – даже если Сордар её и определит, она тоже Флот, но береговое командование, а к девушкам там он относится как к неизбежному злу. Бумажки перекладывать тоже кто-то должен. Девушкам это вполне по силам. В противном случае, я ему просто не покажу, кто – флотские. Хотя, – Марина рукой махнула, – он даже не видя личных номеров с группой крови и бирок, всё равно догадается. Если всех в ряд выстроить, то вы при нём попытаетесь по стойке «смирно» встать, он ведь адмирал.
– А ты не строй, – мурлыкает Отинг, – собери всех в бассейне и пусть рассматривает хоть до посинения.
– Логично! – весело трёт подбородок Марина, – Говорила уже, у него мозги похожи на мои...  Смотри, понравишься ему ещё...
– Сама понимаешь, в таком случае крайне глупым с моей стороны изображать убеждённое неприятие мужчин в стиле Эриды. Не откажусь лично проверить, на чём основаны легенды о его выдающихся мужских способностях.
Марина откровенно ржёт:
– Ох уж мне эта свобода местных нравов!
Отинг язык показывает совсем, как маленькая.
– Бе-бе! Насколько мне известно, твой брат на эту свободу не жаловался никогда! Да и сделал он столько, что ему и так никто не откажет, даже без учёта его внешних данных. Дела человека в вопросах доступа к телу тоже играют огромную роль... У него с доступом к любым интересным ему возрастным группам теперь до смерти сложностей не будет. Кстати, можешь спросить кого угодно, хоть из девчонок, хоть из персонала.
– Насколько я знаю, сейчас он особо не увлекается, а постоянных подруг у него и вовсе не было и нет.
– Сказала уже – на Архипелаге он может рассчитывать на любую, от титулярной принцессы до последней портовой. Могу сказать за всех женщин Архипелага: Мы умеем благодарными быть по отношению к человеку, столько сделавшему для всех нас.
– Так весело, что аж застрелиться хочется! – Марина хватается за голову.
Отинг, насколько возможно косит глазом, словно пытаясь рассмотреть, где у Принцессы Империи отсутствующая на самом деле кобура. 
Теперь уже Марине настолько смешно, что сложив руку «пистолетиком» прикладывает к виску и говорит.
– Бах!
– Не шути с такими вещами! – островитянка напугана, старается смотреть одновременно и на дорогу, и на Марину, хорошо, участок прямой, а на встречной – никого.
– Ня ной! – зевает Херктерент, – Я уже умирала один раз, и как видишь, снова здесь. Так что, теперь могу так шутить.
– Только, если можно, шути так там, где меня нет. Я ведь тоже видела, как люди умирают.
– Ладно, не буду, раз мы такие нежные и чувствительные.
– Спасибо, Марина, – Отинг выдыхает, словно бросив что-то очень тяжелое.
Островитянка пытается улыбнуться.
– Что такое приятное вспомнила?
– Эриду... Не обижайся, но после тебя поневоле вспоминается человек, кто совершенно не умеет говорить тяжёлые вещи.
Херктерент лениво зевает:
– Вообще-то, она такое вполне умеет. Но да, ты права, совершенно так делать не любит.
– Почему-то опять в голову лезет, как с ней уютно.
– Ну, да, особенно в горячих, – едко усмехается Марина.
– И там в том числе, – Отинг говорит очень тихо, и умиротворённо настолько, что Херктерент даже неловко становится за свою колкость. Тем более, у самой хватает приятных воспоминаний от общения с разноглазой, – Ни о чём не думай, просто сидеть, самое лёгкое вино попивать и вкусняшки трескать. Так уютно! Хотя и грустно бывает временами. Она любит когда что-то интересное рассказывают. Ну, вот и истории у некоторых... Сама знаешь, не слишком весёлые. Я тоже на жизнь жаловалась. Но это как-то не очень смотрелось.
– На фоне кого?
– Оэлен пригласила...
– Зачем? – не слишком логично хмыкает Марина. В принципе, к разноглазой Оэлен может приходить совершенно за чем угодно. Островитянка обожает, когда что-то интересное происходит, неважно в какой сфере. Позови её Медуза на подлодку – помчалась бы с не меньшей радостью.
– Да нет, ты не думай, – повторяет Отинг, – просто посидеть в горячих. Свою историю рассказать. Я как послушала... На фоне её родителей, особенно матери, мои совершенно милые и добрые люди.
– Никогда не думай, будто тебе хуже всех. Быстро найдётся тот, кому не повезло в гораздо большей степени. Подозреваю, у Эр иногда преподавательские задатки играют, и она так вот начинает жизни учить.
Отинг головой качает:
– В  возрасте Оэлен фактически сбежать из дому. Ладно, хоть в самую лучшую из возможных в нашей стране, среду. Сама в детстве сбегала, но по-детски, к вечеру возвращалась. Только один раз чуть до заявления о моей пропаже не дошло. Чуть ли не первый и последний раз в жизни родители наорали не друг на друга, а непосредственно на меня.  А она сразу по-взрослому. Притом, во всём. Эр говорила...
– Не надо повторять, как ЕИВ выражается про таких, она из молодых, да ранняя. Впрочем, и разноглазая хороша...
Островитянка усмехается не слишком весело.
– Знаешь, по Оэлен чувствуется, что она вроде всех нас... Ну тех, кто там сидели...
– Знаешь, обойдусь без описания всей вашей ванили да розовой пены!
– Сначала попробуй хотя бы, потом уж ругайся... А не то, смотри, понравится ещё! – Отинг озорно подмигивает.
Марина с трудом удерживается, чтобы не подмигнуть в ответ. При здравом рассуждении, предпочитает кулак продемонстрировать.
– А в глаз?
Островитянка только смеётся. Впрочем, и Марине почему-то весело. Неужели нечто, излучаемое разноглазой достаёт даже сюда? Они ведь на довольно много километров от Резиденции удалились. Даже если прямо сейчас развернуться, обратно приедут когда уже будет совсем темно.
Писк машинной рации. Марина берёт наушники с микрофоном, больше слушает, нежели говорит. С усмешкой бросает островитянке:
– Потому и связались. Довольно поздно. Эр стала тебя искать. Ну и меня заодно. Или, наоборот. Обрадовалась, когда узнала, что мы вместе уехали...
Отинг довольно усмехается:
– Просто обожаю Эриду!
Ведь не шутит, совершенно искренна.

– Думаешь, весь Остров по кругу объехать?
– За сегодня вряд ли получиться. Сильно много времени за рулём лучше не проводить.
– Могу подменить, я вожу всё, что может ездить.
– И танки?
– Их – особенно хорошо. Можешь Эорен спросить. Кстати, тут малая Резиденция недалеко. Императрице местечко приглянулось, вот и построили. Там она даже побывать успела. Пожалуй, там лучше остановимся. Больно уж далеко уехали
– Потом буду Эр говорить чистую правду, будто провела с тобой ночь...
  Марина, смеясь кулак показывает:
– Никто не виноват, что она поймёт это...
– В меру своей озабоченности, – с готовностью подхватывает островитянка, – провести ночь ведь можно не только в одной постели, но и в одном здании.
– Притормози! – хихикнув, Марина берётся за рацию, – Когда стоишь, связь лучше. Хотя, в Малой должны быть готовы принять любую из Принцесс и Принцев Империи в любой момент. Им именно за это деньги платят.

– Марин, тут на море можно сходить? Зачем-то тут этот дворец построили. Тем более, я павильон на берегу рассмотрела.
– Иди, раз так хочется, я-то тут причём? Тут те же «правила» действуют, что и в главном здании.
– Извини, но мне вчера так не показалось...
  Марина щёлкает пальцами:
– Писанные «правила» и там, и здесь одни и те же. Вот только в Главном многое делается на основании устных распоряжений ЕИВ. Ему лень ненужные пункты подписанными распоряжениями отменять. Причём, я только сейчас поняла, что он имел в виду, когда говорил, что я могу размещать кого угодно в какой мне захочется части Резиденции. Понятно, что это в первую очередь Соньки касалось. Тут он с Императрицей только вдвоём жили, гостей не приглашали никогда. Вот тебя и разместили точно по инструкции. Ещё прозрачно так намекали, нет-ли у тебя какого-либо особого статуса.
Отинг весело смеётся:
– Ох уж эта наша тяга к буквальному соблюдению любых инструкций, без разницы противоречат они реальной жизни или нет!
– Ты дворцовые инструкции и правила южан не читала, вот уже где противоречие на противоречии, притом с тем, что я своими глазами видела. В твоём случае, персонал абсолютно прав, я не Эрида, какого-либо особого статуса у тебя нет на самом деле. Кстати, её бы с тобой сюда и вовсе бы не пустили, не запросив сперва подтверждения у меня или Соньки. И опять же, где ночевала я не пустили бы уже её, всё-таки она не Дочь Императора.
– Как у вас всё сложно, умом тронуться можно.
– Привыкай! Придворный мир он такой... Змеятник тот ещё!
– Собственно, почти как и любая другая достаточно крупная группа людей. Я у Эр спросила очки с розовыми стёклами, но у неё, как мне кажется, такие непосредственно в глаза встроены. И нет, я совсем не линзы из того мира имею в виду.
– Спорить не стану, у разноглазой крайне специфическое восприятие происходящего. Но её наблюдательность ты недооцениваешь.
– Только наблюдательность эта исключительно на одну сторону жизни направлена, – пожимает плечами островитянка, – сразу же догадалась про меня с Крионо, хотя на тот момент даже за руки не держались.
Марина машет рукой:
– Отти! Не забывай, я тоже там была.
– Так на море пойдём? Или мне одной идти. Какое-то тут оно особенное должно здесь быть.
– Вода везде одинаковая. Есть ровно три состояния, как и у любого вещества – твёрдое, жидкое и газообразное. Плюс подвиды – пресная и солёная.
Отинг снова смеётся:
– Ты не права, Марина. Море всюду очень разное. Даже у тебя в бухте внутри и с внешней стороны. А у больших батарей оно другое совсем. В открытом океане – третье. На Большой Дуге – четвёртое. Чувствуется, что ты в континентальном городе выросла.
– Глубины везде разные! – фыркает Марина.
– Как говорит Эрида, твоя логичность очень-очень премиленькая.
Марина кулак показывает:
– Прекращая попытки меня соблазнить! Я уловки Эр изучила, на твои не попадусь.
– Но продолжать попытки определённо стоит, – таинственным голосом сообщает островитянка, – Да и насчёт твёрдой воды, я лёд по большому счёту только в холодильниках видела.
– Насколько я знаю, катки тут вполне есть. Вроде даже не один. Неужели не была ни разу? Тёмная Динни говорила, она именно на одном из них в зиму и холод влюбилась.
  – Была один раз, ещё в школе, – отмахивается Отинг, – только нос разбила.
  – Эрида обожает на коньках кататься, – вредно сообщает Марина, – даже фигурным стилем владеет.
– Она говорила, обещала научить.
– Ничего не выйдет, – зевает Марина, – старая ты слишком. Фигурным катанием лет в пять начинают заниматься. Отец разноглазой лучших учителей нанимал, стоило ей чем-то заинтересоваться. С чем-то просто отлично получилось, с чем-то – не очень, с коньками – примерно средне. Всё-таки Эрида – довольно ленивая личность, а на это дело сил надо тратить сколько надо, и даже больше, а не сколько хочется.
– Она что-то похожее нам и говорила, – кивает островитянка.
Р-р-р-азноглазая!!! – чуть не прорычала Марина.
Направляются на пляж.
Отинг зачем-то по сторонам оглядывается:
– Ой! Мы идём, а я думала, поедем.
– Вообще-то, отсюда видно, куда нам надо. Тебе, что с утра пораньше уже голову напекло?
– Нет. Я ни разу не каталась на этих маленьких электромашинках.
– В чём дело? Какие-то особые «права» для управления ими не нужны. Стандартные у тебя есть.
– Я знаю, – кивает островитянка, – несколько раз собиралась. Но во все разы вспоминала уже пройдя половину расстояния. Видимо, и тут не получится.
– Видимо, да, – хмыкает Марина, остановившись, – тем более, по сути дела это даже не машина, а игрушка для больших мальчиков и девочек.
– Почему? Для разъездов по городу, по-моему подходят неплохо. Да и большие земельные владения не только у вас есть.
– Потому что у любого электромобиля есть неразрешимая проблема – аккумуляторы. Их большой вес, а так же малая мощность. Если машина часто эксплуатируется – то на каждую надо иметь два, а то и три комплекта батарей. Один установлен, остальные – заряжаются. Если машин много – то это дополнительные территории для хранения. Плюс ещё одно, мне на это наплевать, но многих почему-то волнует. Производство батарей очень грязное. Чуть ли не единственный плюс таких машин – малошумность. Может быть полезно на войне. Но опять же, иметь столько аккумуляторов на одну боевую машину – непозволительная роскошь. Ладно, пошли дальше.
По дороге к павильону, Марина приходит к выводу, что когда обустройством бухты занимались, кого-то отсюда приглашали для консультаций в большую Резиденцию. Больно уж стиль похожий. Только тут капитальная постройка из местного мрамора, а там – сооружения на один сезон, что вполне логично и полностью соответствует политике ЕИВ не тратить излишних средств на содержание Резиденций.
Беззаботную островитянку волнует нечто совершенно иное. Пинает ногой песочек.
– Такое впечатление, что его тут просеивали, притом через несколько сит, а потом ещё песчинки по линейке укладывали.
– Может быть, – хмыкает Марина, – персонал тут – формально практически военнослужащие,  следовательно, начальству прекрасно известно – лучший способ подорвать боеспособность части – бездельничающий личный состав. Солдат всегда должен быть чем-то занят. Персонала тут немало, пляж довольно длинный. Вполне могли приказать песок просеивать да разравнивать. В «Сказке» внутренний персонал – вольнонаёмный, но ты бы видела, как там всё выровнено. Причём, как на пляже по крышей, так и на естественном. 
– Надеюсь, увижу! – смеётся островитянка, впрочем в глазах – холодок. Слишком много причин, что могут встрече помешать.
Купальник Отинг решила проигнорировать. Марина так же бы поступила, будь тут любая другая островитянка. Даже будь это Крионо. Но вот как раз Отинг сейчас видеть её тело не стоит. Тем более, островитянка всё стремиться повернуться так, чтобы продемонстрировать себя с самых выгодных ракурсов, хотя чего Херктерент там не видела?
– Любуешься? – щурится крайне довольно, почти с таким же выражением, как разноглазая временами.
– Ага! Рассматриваю! – не стала врать Марина, всё-таки общение с разноглазой сказывается, начинаешь ценить тоже, что и она. Впрочем ценить и действовать – разные вещи. Только у Эриды это практически одно и тоже. Островитянка кругом поворачивается. Нет, за эшбадовку её принять сложновато, видно, что довольно мускулистая, хотя телосложение почти как у танцовщицы. Чувствуется, она последнее время не танцами занималась, а довольно тяжёлые вещи таскала. Впрочем, и эшбадовок добрым словом надо помянуть. Каждая не только в совершенстве двигаться умеет, впрочем, с этим и у Отинг неплохо, Эр ведь заметила в том числе и её с Крионо грациозность. Каждая эшбадовка с лёгкостью поднимет любую другую, и не просто поднимет, а с лёгкостью сможет прокрутить вокруг себя в различных фигурах танцев. Они тоже достаточно сильные, только выражено меньше, чем у Отинг. И средств всяких для ухода за телом длительное время у них было куда больше, чем у подруги Крионо, – Рассматриваю, только совсем не с той целью, о какой ты думаешь.
Отинг всё пытается какую-нибудь позу повыразительнее принять.
  Марина посмеивается:
– Лучше просто вон туда отойди.
– Сюда?
– Да.
– Что же ты высмотреть хочешь? Можешь и поближе подойти, и потрогать везде, где хочется, – такую интонацию она точно у кого-то из эшбадовок подцепила, правда с Мариной ни одна из них так не разговаривала. Ну, да Отинг не танцовщица, даже налёта на утончённые манеры нет. Хитрить может. Но предпочитает вещи своими именами называть. Говорить, что думая, в том числе и предлагая себя прямым текстом. Знает уже, прямая модель поведения нравится Марине.
  Херктерент прищуривается:
– Не знаю, говорила ли разноглазая, но я человек не без художественных способностей. Конечно, мой уровень с её несопоставим. Но кое-что могу. У тебя удивительный оттенок кожи, хотелось получше его рассмотреть при естественном освещении, при искусственном – как-то не то. Свет совсем иначе падает.
В общем-то, Марина самым натуральным образом дразниться. Отинг вполне принимает игру. Снова делает полный оборот.
– Ну, и при каком лучше?
– При естественном. Особенно, на фоне этого мрамора и песочка.
– Солнышко этим летом хорошее.
– Только не говори, что и оно во всех местах разное.
– Вообще-то, это так и есть. Тебе тоже равномерный загар по всему телу не помешал... Без полосочек.
Марина язык показывает:
– Бе! Я себе и такой нравлюсь. Ты же поосторожнее на свои желания намекай!
– Этим летом столько всего  насбывалось, о чём и мечтать не могла. Почему бы и не помечтать теперь немножко?
– Ты вроде бы, местную водичку испытать хотела на предмет того, чем она от другой морской воды на острове отличается? Ну, так вперёд! Беги проверяй! Тем более, тебе тебе освежиться не помешает!
Островитянка весело смеётся:
– Вода и воздух сейчас уже почти не отличается от температуры.
– Вот и иди, посмотри, как водичка, может и я попозже приду... Поплавать, – загадочно вздохнув сообщает Марина.
Развернувшись, Отинг убегает. Показав на прощанье за спиной оскорбительный жест. Причём, убегает так, что помимо воли появляется желание побежать следом и поймать. Островитянка определённо, знает какая сторона тела у неё наиболее привлекательна. Соответствующим образом и двигается. Не то, чтобы совсем было неприятно смотреть на движения полушарий Отинг.
Более того, вовсе мысли в голову лезут, насколько красива у неё именно эта сторона. Островитянка определённо напрашивается, чтобы поиграть с сильной физически Мариной в игры, в какие нежелательно играть с довольно хрупкой Эридой.
Но Марина предпочитает остаться сидеть, где сидела. Заодно, решила, крепче сока сегодня ничего не пить.
Вполглаза следит за Отинг. Та, поняв, что её игру в очередной раз не принимает, решает поплавать по-настоящему. С этим умением у неё даже получше, чем у многих островитянок. Мало того, что все как на суше, так и в воде чувствуют себя примерно одинаково, Так ещё Отинг довольно сильно должны были гонять по плаванию на предварительной подготовке перед принятием присяги. Статус добровольца от подготовки не освобождал, наоборот требования только ужесточались. «Предварительная» самый ненавидимый абсолютно всеми период службы.
Результаты выглядят весьма впечатляюще. Соньку Отинг  в воде точно перегонит, впрочем с этим большинство островитянок справится.
Кажется, плавать девушка определённо, любит. Ни глубина, ни расстояние до берега её не смущают. Действительно, как рыба в воде. О Марине сразу забыла, оставшись наедине с Океаном. Тут флотский бинокль в футляре на спинке кресла висит. Позаботились о излишне любопытных. Хотя к таковым, вроде бы, только разноглазая относится. Впрочем, раз есть, что разглядывать, то почему бы не посмотреть? Тем более, такой же бинокль есть у Сордара.
Обратно о Марине островитянка вспомнила только выбравшись на берег. Да и то не сразу. Благо всё уже было подготовлено. Сперва вытерлась, потом полотенце на голову накрутила. Халат проигнорировала.
Только когда к Марине подходила изменились движения бёдер, да и все остальные стали куда более плавными и притягивающими взгляд. Марине кажется, она на расстоянии ухитрилась поменяться с Эридой глазами, ибо понимает, что может чувствовать разноглазое чудо, обожающая все типы девичьей красоты. В том числе и тот, что у Марины. Отинг и вовсе к самому обожаемому относится – близкому к Софи, только островитянка более мускулистая, но тут уже род занятий начинает сказываться, и до недавнего времени несравнимый с принцессой уровень доступа к косметике и различным улучшающим кожу, процедурам. Соправитель язвительно сообщал Марине, что благодаря Эр во всех женских штучках разбирается теперь как бы не лучше Кэретты, примерно на уровне Пантеры. Младшую Ягр разноглазая очень уважает. И за профессионализм, и как человека. Впрочем, про человеческие качества Красной Кошки сама Марина может сказать тоже самое.
– Мне тебя взять, да обратно в воду кинуть? – приветствует островитянку Марина.
– Зачем?
Отинг ухитряется остановиться в крайне двусмысленной позе.
– Чтобы ты остыла окончательно.
Островитянка напоказ рукой обмахивается.
– Незачем. Мне и так хорошо. Прохладненько... Но скоро отогреюсь опять...
Марина опять не знает, смеяться или плакать? Или вовсе подумать обо особом статусе для Отинг?
– Греться советую на солнышке, а не чем-нибудь внутренним.
Островитянка вскидывает руку к виску в воинском приветствии. Марина умудряется лица не скривить. Играть в невозмутимость следует до конца.
Кресло Отинг проигнорировала, усевшись на балюстраду. Болтает ногами. Марина невольно залюбовалась. Хороша! Ничего не скажешь. Тем более, сейчас солнце крайне выгодно подчёркивает оттенок кожи островитянки. Жизнь и здоровье разноглазой в текущий момент времени в серьёзной опасности.
– Марин, а тут правила, как там, всё-всё можно заказывать?
– В теории, да. Но тут выбор блюд и напитков гораздо меньше.
– Составной напиток можно? Ну такой, где всё слоями налито.
– Я тебе говорила про спиртное сегодня. Думала, ты понятливее.
– Но в «Полёте летучей рыбы» нет ничего такого, – Отинг ладони складывает в мирренском жесте, – ну пожалуйста-пожалуйста! Говорят, выпив, чувствуешь себя в другой стихии, как рыба в воздухе.  С детства мечтала, когда на картинке увидела, как красиво. Уже потом хотела попробовать, но оказалось, один бокал стоит как моё денежное довольствие за полтора месяца. Притом, там скидка для моряков была тридцать процентов. Я – безумна, но не настолько, чтобы столько денег потратить на то, что выпьешь максимум за полчаса. Говорят, это самое сладкое и вкусное, что только есть на всём Архипелаге. Можно и детям, и взрослым.
– Расценочки у нас иногда, – недовольно буркает Марина, знающая размер денежного довольствия, обычного спиртного на него можно купить довольно много, – В Резиденции кто мешал заказать?
– Да забывала всё время. Столько всего-всего интересного вокруг происходит!
– Разноглазая в первую очередь, – фыркает Марина.
Островитянка опускает глаза. К счастью для неё, Херктерент, как обычно не в настроении над кем-либо издеваться. Марина сидит так, что да телефона только руку протянуть.
– Ладно, скажу, чтобы принесли. Но сначала спрошу состав. Смотри, если врёшь! – грозит Отинг пальцем.
Островитянка, как обычно, сказала правду. Спиртного и правда, не было зато прочих компонентов оказалось больше двух десятков, и подаваться всё это должно в бокале двойного объёма. Видимо, что-то зная о вкусовых предпочтениях Марины, предупредили, что всё очень сладко, плюс один из слоёв имеет сильнейший мятный вкус. Марина к сладкому не очень. Мятное вообще с трудом переносит. Это Эрида страшная сластёна. Получается, Отинг тоже, ещё и в этой области сходство друг с другом нашли. Крионо тоже, вроде, сладкое очень любит. Во всяком случае, при знакомстве она мороженное собиралась есть. Притом, большую порцию.
Марина на всякий случай, косится в сторону холодильника. Конечно, пиво и прочие взрослые напитки, что полагается охлаждёнными пить там в наличии. Но минералка и соки там тоже есть. Ещё и застеклённый шкаф в поле зрения маячит, но на его содержимое Марина решает сегодня даже не смотреть.
Отинг всё-таки решила в полотенце завернуться. Красуется она только для Марины, нормы поведения в общественных местах старается соблюдать.
Приносят бокалы, едва брошенный взгляд слегка примиряет Марину с ценой. Во-первых, бокал не двойного, а тройного объёма, островитянка свои силы явно преувеличила. Во-вторых, сколько компонентов – примерно столько же и слоёв. Нигде границы не нарушены. Для питья торчит несколько трубочек. Плюс украшения. В-третьих, не всем очевидное – работа и мастерство того, кто это сделал. Для детской мечты вид вполне подходящий. Настолько яркий и вырвиглазный вид. Ещё и огромное всё. Для детских рук.

Марина подносит кулак к носу Отинг. Островитянка только весело смеётся в ответ.
Как только заходят в прохладу павильона, Отинг полотенце сразу сбрасывает. Усаживается, явно собираясь полюбоваться, как раздевается Марина. Херктерент знает, как этим процессом можно дразнить человека довольно долго. Плюс Эрида очень любит смотреть, как другие переодеваются. Со стороны Марина прекрасно видела, некоторые намеренно не спешат. На какой-то миг тоже захотелось подразниться. Но при здравом рассуждении решает, Отинг жирно будет. Пусть с Эридой в такие игры играет. Сбрасывает всё с себя за считанные секунды. С усмешкой протягивает руку заметно разочарованной островитянке.
– Пошли! Ты в источниках сидеть пришла, или на меня любоваться?
– Желательно было бы совместить, – честно признаётся Отинг, касаясь протянутой руки, – но, как говорится, начало положено!
– Помечтай! – хмыкает Марина.
В воду, впрочем, спускаются поддерживая друг друга. Херктерент в какой-то момент показалось, что они стоят в позах классических купальщиц. На тех же самых камнях. Всё бы ничего, но тот художник умер сто пятьдесят лет назад, в теории эти камни он мог видеть, они тогда здесь уже были. Но на Архипелаге он никогда не был, да и девушки на картине слишком белокожие для островитянок. Из рождённых на Архипелаге только у Кроэн похожий оттенок тела. Словно в виде насмешки судьбы, вспомнилось, у одной из девушек на картине вокруг головы обмотаны очень солидные косы.
Марина усаживается, где помельче, прислонившись спиной к нагретому камню. Отинг довольно некоторое время выискивает, где поудобнее, явно разрываясь, сесть рядышком, поближе к Марине, или напротив, что бы видеть при разговоре её лицо. Ну и на груди откровенно любоваться. В итоге, второй вариант принимается. Всё-таки, островитянка из тех, кто при разговоре предпочитает видеть лицо собеседника. Ну, а остальные возможности для глаз идут приятным дополнением.
Впрочем, начать островитянка решает с выяснения исключительно практических вопросов.
– Марина, ты говорила, сюда можно заказать всё, что угодно из того, что ты разрешила. А как? Телефона я не видела; сходить за твоей рацией?
Херктерент зевает:
– Ага! Сходить.
Отинг вскакивает, как по команде, намереваясь из воды выбираться. Марина лениво продолжает.
– Только сначала – дослушать, куда именно. Вон к тому камню большому. Это не камень, а стойка с телефоном, так оформленная. Там же есть и список местных номеров, хотя он такой же, как в главном здании. Там же указано, как звонить за территорию.
Островитянка задумчиво трёт подбородок:
– Ты же говорила, никогда тут раньше не была. Но столько знаешь... И села, словно это всегда было твоё место.
Марина язвительно хмыкает:
– Может, Эрида говорила, я очень хорошо запоминаю любые чертежи и планы. В том числе, и тех мест, где собираюсь задницу греть. Естественно, я смотрела подробный план этого здания. Что заказать хочешь? Опять «рыбу»?
– Можно?
– Я же сказала. Пусть две приносят. Если природа зовёт, то вон вход вроде как в грот...
– Слушай, а тут и тревожные кнопки есть?
– Конечно. Я как раз возле одной из них сижу.
– А где? – островитянка внимательно разглядывает камни поблизости от Марины.
– А не скажу, – показывает язык Херктерент, – могла бы в Резиденции план этого здания изучить. Кстати, он у Эриды есть, даже могу подсказать, где именно лежит, а то она может и не вспомнить.
– Да как-то поинтереснее там были занятия, – хмыкает островитянка, направляясь к телефону.
Марина вздыхает. Несмотря на излишнюю сладость, напиток ей понравился. На самом деле, хорошо освежает в жару. Да и настроение повышает.  Невольно призадумывается. Вроде бы, при определённых обстоятельствах опьянеть можно и от воды. Хотя, Отинг не может быть знатоком того, что до сегодняшнего дня не пробовала.
Хотя, с Сонькой и Хейс островитянка точно не «рыбу» пила. Объём употреблённого, судя по количеству пустых ёмкостей внушал определённое уважение. Правда, Софи по невосприимчивости к спиртному примерно, как Марина. Хейс очень большая девушка, и спиртного из расчёта на килограмм массы тела, чтобы опьянеть, ей надо много. Но и Отинг – матрос, со всеми присущими эту роду деятельности недостатками.
Как там Сордар иронизирует по похожему поводу «мои недостатки есть прямое продолжение моих достоинств». И брат, и островитянка смерти в лицо уже смотрели.  Следовательно... Хотя, относительно Отинг не следует ничего. Она не своими боевыми заслугами обязана положению в какое попала, притом сама прекрасно это осознаёт. Надо должное отдать, головка от зазнайства пока не кружится. Впрочем, Марина не видела, как островитянка ведёт себя с не столь статусными, как она сама. У каждого человека множество масок, носимых в зависимости от ситуации. Пожалуй, только у Эр нет ни одной. Она всегда такая. Да ещё, может быть, у Осени, хотя там Марина подозревает скорее слишком большое количество масок и удивительную ловкость в их использовании. Но маленькой принцессы здесь нет. Только Отинг снова сидит, где и раньше. Откровенно пожирает Марину глазами. Впрочем, Марина ещё по разноглазой привыкла к подобным взглядам. Только она их украдкой бросает, а островитянка совершенно не стесняется. Впрочем, всё объяснимо. На корабле мужчин больше, чем женщин. Влияние неизбежно, Отинг в какой-то степени начала смотреть и думать, как противоположный пол. Тем более, картинок в солдатских и матросских журналах Марина видела предостаточно. Изображения женских грудей различной степени прикрытости присутствуют на многих. Изображения девичьих задов тоже присутствуют в товарных количествах. Какими картинками обычно украшают кубрики, Марина знает. Довольно часто на эффектное изображение минимально одетой женской фигуры центрального разворота журнала не жалеют. Специально так делают, что бы проще было лист вынуть и на стенку повесить.
Сидят уже с бокалами. Отинг пенку есть не стала, через трубочки пьёт нижние слои, причём с самого нижнего и начала.
– Слушай, Отти, ты так и не сказала, что именно во мне на набережной рассмотрела. Того, на что сейчас пялишься тогда ещё не было видно. Не спорю, предметы для обозрения не самые худшие, но заметила-то ты что-то другое.
Отинг медлит с ответом. Марина уже собирается ей рукой перед носом помахать, на предмет не отключилась ли она. Но Отинг сама будто очнулась.
– Что? А? – мотает головой, – Марина, я всё-всё, что ты сказала, услышала. Задумалась, как бы лучше сказать то, с чем лучшие поэты справляются далеко не все.
– Угу, примерно, как Крионо-поэтесса, кто на деле не оставила нам ни одной стихотворной строчки, потому что, их не было ни одной.
– Что-то важное сказать живому человеку намного сложнее, чем вымышленному.
– И не говори, – хмыкает Марина, – но тексты признаний в любви вполне публикуются, могла бы и скомпилировать из них свой. Кстати, у той же Эр есть такие сборники.
– Я знаю, – тоскливо вздыхает островитянка, – Эрида показывала. И сборники, и то, что она хочет для Софи написать. Много есть вариантов. Красивые и грустные. Плакать хочется. Этим Эр не нравится, такое письмо должно радость вызывать, а у неё не получается написать такого.
– Отти, – зевает Марина, – конечно, ты можешь и дальше говорить о своём отношении к Эр, и даже с интересом послушаю. Но если я ничего не забыла, ты хотела что-то сказать про свои чувства ко мне. Я много чего видела и слышала, но не знаю, как Островитянки умеют уши греть.
– Ты слишком скептически настроена. По отношению ко всем, а не только ко мне. Не услышишь.
– Обещаю, не буду смеяться.
– Увидела человека, каких не встречала никогда. И как молнией ударило. Сразу возникли все желания какие можно и какие нельзя.
– Или, если говорить проще, просто узнала меня.
– Сначала – нет. Только в «Мороженном», но ты там сама подсказала. Да, я понимаю, у нас слишком разные статусы.
– Для меня они значения не имеют совершенно. Но я слишком хорошо знаю, многие видят во мне только статус, а не человека. По отношению к тебе, я не определилась окончательно, что именно ты разглядела. Чем я так тебе понравилась, кроме того, что я – это я?
– Всем сразу! – просто сообщает Отинг. Интуиция подсказывает Марине, островитянка совершенно искренна.
– Допускаю! – хмыкает Марина.
Отинг как-то совершенно сдувается, даже бокал на камень ставит. Спрашивает устало:
– Неужели тебе раньше никто не пытался уши греть? Кроме Эриды, конечно. Или тебе, как и большинству, только мальчики нравятся?
– Всякое бывало, – невесело усмехается Марина, – Вот только одна сложность: в моём возрасте абсолютно все мальчики думают нижней головой, а не верхней. Что приводит, ко всяким разным результатам. Запаздывающие в физическом развитии подруги детства больше никак не воспринимаются. Те, на ком природа не отдыхала воспринимаются совершенством во всём... Вот только старые подруги тоже люди. И им не нравиться, когда их меняют на... возрастные изменения. Это на Юге в романах модно прощать... Думание нижней головой, а я не просто северянка, я ещё и прощать не умею. Сразу не понял, кто я, и насколько злая – ну так иди, со скотиной общайся. Той, что на четырёх ножках. С теми, что с двумя, раз не умеешь верхней головой думать, теперь будут сложности.
Отинг кивает:
– Крайне знакомая ситуация. В итоге, изменившая характер моей дружбы с Крионо. И косвенно, поспособствовавшая знакомству с Эр.
– Вы ей тоже сразу запомнились, – зло хмыкает Марина, –  она хотела начать ваш поиск по всем каналам, тем более, я запомнила ваши личные номера.
Отинг зачем-то закрывает ладонью татуировку. Хотя под водой и так почти не видно. Марина только смеётся. Отинг поняв, что глупость сделала, убирает руку. Даже бокал обратно берёт.
– Не хотела ведь делать! – буркает Отинг, – Значит, правда было не надо!
– Стадное чувство, оно такое стадное, – хмыкает Марина, – тем более, вместе с лучшей подругой!
Островитянка высовывает из воды руку в оскорбительном жесте. Марина только смеётся
– Она бы вас и без меня нашла, другое дело, без меня бы она из Резиденции носа бы не высунула.
Отинг окунается с головой. Появившись над поверхностью и протерев глаза, сообщает:
– Как у нас у всех всё сложно!
– Было бы просто, – хмыкает Марина, – не пошла бы на Набережной за странными девушками.
– Это Крионо захотела. Одна бы я не решилась. Хотя, тебя и запомнила.
– Как у нас всё запутанно!
– И не говори. Самой страшно иногда! – мотает головой островитянка.
– Здесь-то чего бояться? Больных на голову на Архипелаге – наименьший процент по регионам страны.
– Здравомыслящие куда опаснее...
– Вроде тебя?
– Или тебя?
Марина усмехается:
– Кажется, ты тупо разглядела, что мы довольно похожи. Иногда такое с одного взгляда замечают. Надоело главной странностью в своей среде быть?
– Что-то вроде, – вздыхает Отинг, – мне даже грустно стало, когда вы ушли. Вот только Крионо словно на иглобрюха наступила «пойдём, да пойдём за ним ними!»
– Удачно сходили, – замечает Марина.
– И не говори! У меня в очередной раз недостижимые мечты начались.
– Вот уж точно! Когда появилась Крионо, я уж было обрадовалась, что Эр забудет о Софи. Эти странные чувства чем дальше, тем больше становятся способны только вынести мозги. Причём в прямом смысле, вплоть до выстрела в висок, или пускания слюней в комнате с мягкими стенками. Судя по тому, что ты говоришь, если и забыла, то в минимальной степени. Только сильнее может рвануть в самое ближайшее время...
– Она говорила, – Отинг говорит довольно глухо, – потому и старается забыться со всеми, что только о Софи и может думать. Крионо мне говорила, она её называла в самые яркие моменты Софи, со мной, правда, до такого не доходило.
– Хоть это радует, – кисло усмехается Марина.
– Наверное, это очень страшно, когда в тебе видят другую...
– Не знаю, не проверяла, – раздражённо бросает Марина.
– Мне за Крионо иногда просто страшно...
– Думаешь, мне не страшно за Эр? Слабоватое утешение, она слишком любит жизнь, и никогда не нанесёт себе или кому-либо, вреда, – «что она ещё и химик, кое-что понимающий в ядах, Отти знать не обязательно».
– Хорошо, если так, – не слишком уверенно соглашается Отинг.
– Как мне кажется, в последнее время Эрида стала несколько реже о Софи вспоминать.
– Я не знаю, что было раньше. Мне не с чем сравнивать, – честно заявляет островитянка.
– Искренне надеюсь, что Крионо у Эриды – привязанность на длительное время.
– Мне бы твою уверенность, – тяжко вздыхает, – хотя и говорит, время игр заканчивается. Скоро всё будет гораздо серьёзнее. Если бы я знала, как это понимать...
– Самой бы хотелось знать! – честно бросает Марина, – тоже начинаю во всем этом запутываться. Включая и тебя в этот список. Придумала себе что-то относительно меня, сама себя в этом пытаешься убедить.
– Я ничего не придумала, всё так и есть, убедить я пытаюсь как раз, тебя. Почему ты проверить не хочешь, насколько по-настоящему всё? Поверь мне – и убедись, насколько всё по-настоящему.
– Думаешь, мы ещё одна Софи и Хейс? – Марина невесело усмехается, – Я тоже думала, что из Эр и Крионо может получиться что-то подобное, особенно, если учесть скорость, взятую разноглазой в самом начале. В результате, всё только ещё больше запуталось. Эр говорит Крионо то, о чём не знаю я...
– Извини, мне это кажется похожим на самую обычную ревность.
– Может и так, – пожимает плечами Херктерент, – сама не заметила, как перестала быть человеком, кому Эр доверяет больше всех. Кончились детские отношения, взрослые начались. Сама не заметила, как оказалась в положении Динки, ревнующую сестру к мирренке. Причём, я ведь могла первой завязать с Эр самые близкие отношения. Но тогда здесь не было бы ни Крионо, не тебя. У меня чувство собственности на людей развито куда сильнее, чем у разноглазой. При мне она уж не стала так сильно головой по сторонам вертеть. Крионо же, да и ты во всём-всём с ней соглашаетесь.
– Сама понимаешь, нам сложно вести себя как-то иначе. Как говорится, «своя шкура самая дорогая». У самой-то Эр когтей нет, зато у её отца – ого-го-го какие, нам из них, случись что из них не вырваться. Так что, нам выгодно, чтобы ничего не случалось. Тем более, Эр на самом деле, очень-очень хорошая.
– Только ты забываешь, сама себе я тоже вполне нравлюсь. И рыбок-прилипал мне как-то совершенно не надо. Особенно, таких зубастых.
– Теперь уже ты забываешься, Марина. Ты преувеличиваешь степень зависимости всех этих девочек от Эриды. Да и я не рыбка-прилипала по твоей терминологии. Говорю, что думаю... Вот только, когда на тебя смотрю, обо всём забываю. Действительно, как довольная жизнью щенуля хочется себя вести.
– Я вроде бы, ничего не запрещаю, – Марина устало чуть сползает вниз, чтобы голову на камень положить. Говорит, прикрыв глаза:
– Иногда жалею о сказанном ранее. А, плевать на всё! Живём один раз! Отти, сходи к телефону. Пусть «Чёрного корабля» побольше принесут. И побольше всего жаренного и солёного, они должны знать мой вкус, а что там по твоему – сама им скажешь!
– Уверена, что стоит?
Марина вскидывает голову. Отинг уже стоит, неуверенно переминается.
– Уверена абсолютно, как было уже сказано, живём один раз!

– Хочешь сказать «пока в состоянии себя контролировать». – Софи совершенно серьёзна.
  – И это тоже, – тяжело вздыхает Хейс, – но есть ещё одна сложность. Меня пока терпят там, – многозначительно смотрит наверх, – вечно так продолжаться не будет. Рано или поздно мне предложат уйти, может, на время, но, скорее, насовсем. Ты Еггта, и Принцесса Империи. Значит, должно появиться следующее поколение. Я стану лишней.
– Не станешь никогда!
Хейс невесело усмехается:
– Милая, мы обе в реальном мире живём. Ради чувств всё и всех бросают только в скверных романах для дур. Мир не вокруг нас крутится. У нас тоже перед ним есть обязанности. Кто думает иначе – таких иногда даже сложно людьми называть.
Софи молчит. Возлюбленная права, как обычно. Впрочем, слабоватое утешение всё-таки есть:
– То, о чём ты говоришь, будет не завтра, у нас есть ещё несколько лет, возможно, даже десятилетие или больше. В Великих Домах сейчас не принято рожать молодой, братья и сестра Кошмара родились, когда их матери и отцу было уже за тридцать, близкая ситуация у Осени, и даже у разноглазой. Там вообще уже думали, что её мать не способна уже рожать по причине возраста. Да и Кэретта поздно родилась.
– Зато, ты с сестрой не слишком.
– Пока Воли Императора относительно скорейшего заключения брачного договора не было ни разу. Не думаю, что окажусь первой, в чей адрес она будет объявлена. Тем более, на предмет появления новых Принцесс Империи сейчас Смерть самая многообещающая.
– У меня некоторые сомнения есть. Сама знаешь – осколок в живот – не самая полезная для женского здоровья вещь.
– Были бы эти сомнения на другом уровне – не шла бы подготовка к заключению договора. Смерть абсолютно здорова, братец – и подавно. Мне их полное здоровье крайне выгодно. Тебе – тем более. Мы ещё долго сможем вместе быть.
– Надеяться надо на лучшее, а готовиться к совершенно иному. Я прекрасно знаю, сколько наёмнице-принцессе лет. Не забывай, я выросла в местности, где крайне распространены ранние заключения договоров. У моей сестры уже двое детей.
– Она старше меня.
– Но младше меня. Законы о брачных договорах у нас для всех одинаковые.
– Есть исключения, – невесело усмехается Софи, – но я их уже проскочила.
– Ещё Марина есть, – весьма кисло замечает Хейс, – мне в этом году сперва показалось, что она на Дину, да и на Рэду странновато посматривает.
– Любимая, ты сейчас на отношения между любыми девушками в определённом спектре смотрят. Обе эти личности сразу отпадают, как предмет увлечения Марины.
– Почему? Не более странные варианты, чем я и ты, в случае с Диной ещё и статусы равные...
– У Кошмара Дом крайне не одобряет отношения такого рода. Конечно, Марина вполне в состоянии наплевать, а таких дурных, чтобы ссориться с Принцессой Империи, Дочерью Императора, да ещё и Еггтой у нас в Империи не делают. Но тут в другом дело. Во первых, или во вторых, стандарты красоты у Марины общепринятые. Она, как и многие завидует моей или разноглазой внешности. Дина этим стандарта совершенно не соответствует. Грубо говоря, как и сестра, она довольно страшненькая. Миниатюрность – слабоватое утешение. А второе – отношение Марины к ней напоминает отношение к дурной младшей сестрёнки, или вовсе там что-то есть от отношения матери к ребёнку. Ни сестёр, ни детей не выбирают.
– Логично! – впрочем, кивает Хейс не слишком уверенно. Видимо что-то слышала от эшбадовок о фантазиях разноглазой. Марина с Эридой вместе росли, как знать, чего именно друг от друга набрались, – Ну, а Рэда?
– У Хорт в текущий момент времени пробудившийся материнский инстинкт пересиливает все прочие. Пусть и направлен на совершенно чужого ей ребёнка. Кстати, так считает именно Марина, опять же её фантазии в такую сторону не распространяются.
– Хорошо, если так, – Хейс снова не особенно уверена, – но Рэда, насколько я знаю, сейчас очень зла на мужчин, а Осень чрезвычайно наблюдательно. Развитие тела скоро догонит развитие мозгов. Отношение к Рэде может измениться.
– Изменится отношение к Хорт, а не к Марине, сама знаешь, я с фонарём стоять не люблю. Разберутся без нас.
– Раньше ты так не думала, и в самые разные отношения постоянно вмешивалась.
Софи вполне в стиле Марины показывает язык:
– Теперь я несколько повзрослела. Мне крайне не хочется, чтобы к нам кто-то влез, соответственно и я теперь больше не полезу ни к кому. Впрочем, на моё вмешательство в прошлом, до сих пор никто не жалуется.
Хейс качает головой:
– Ты буквально только что перечислила далеко не всё, кем ты являешься. С тобой просто опасно ссорится. Большинство людей всё-таки не настолько глупы, как кажутся. Вполне вероятно, тебя просто опасаются. Это на Юге считают, что браки заключаются на небесах...
– Поэтому процесс расторжения настолько переусложнён, что сплошь и рядом к самоубийствам приводит, – скептически хмыкает Софи, – не забывай, что самоубийство на Юге – совсем не тоже, что у нас.
– У меня по «Народоописанию» – отлично, – невесело усмехается Хейс, – У нас в подписании договоров участвуют только люди. Вмешаться можно на любой стадии миреенское «если браку есть препятствия, то пусть говорит сейчас, или молчит вечно» у нас никто не может сказать. Процесс расторжения договора много кто может начать. В твоём случае – сама знаешь, сколько лиц с такими возможностями.
– Не начинай о грустном, – вздыхает Софи.
– Если тебе  что-то не нравится, совсем не значит, что этого и вовсе нет.
– Мне в школе казалось, ты со всеми в прекрасных отношениях. Но за два последних года у тебя в гостях кроме меня, только Эорен была... Все остальные, кто на лайнере прибыли – люди из окружения Марины.
– Приглашения у всех у них с формальной точки зрения были от нас обеих. Да, ты права, кроме тебя я только Эорен сюда приглашала. Во многом, не сказав ей, из жалости. Больно уж мозги у неё криво стояли. Вроде, смогли немного подправить. Ещё Дина в том году была не столько по желанию Марины, сколько из элементарных правил вежливости. Впрочем, эти «Правила» Кошмару совершенно неизвестны. Я много с кем поддерживаю нормальные отношения, как-никак мне с этими людьми ещё неоднократно в жизни пересекаться предстоит. Намеренно не подпускаю никого никого близко, кроме тебя. Это вполне можно делать по куче разных устаревших норм. Опять же, если этих норм кто-то и не знает, то это – Кошмар. Марина несведущей отменно притворяется, играя непонятно с кем. Возможно, даже и вовсе сама с собой.  Не хочу никого подпускать слишком близко к себе. У многих, особенно у мужчин, появляются неправильные мысли. Особенно, относительно не слишком далёкого будущего. У Великих до сих пор разрешено заключать предварительные брачные договоры между детьми. Конечно, вступают они в силу только после совершеннолетия. И делают так крайне редко, но что есть, то есть. Дальше уже обстоятельства в мою пользу сыграли. Отец крайне криво смотрит на все эти древние обычаи. Кэретта, как Глава Древнего Дома на словах старину всякую поддерживает, на деле у неё из за событий позднего детства – самой ранней юности ко всем этим обычаям крайне стойкая неприязнь. На деле, как только я стала что-то в определённых вопросах стала понимать, они мне прямо сказали – право выбора партнёра для отношений оставляют за мной. Сами вмешиваться не будут, но и высокого статуса не гарантируют. Сама понимаешь, многих именно статус многих волнует сразу после моих денег. Тебе говорила уже сколько раз, могу тебя принцессой сделать.
– Я тебе отвечу тоже самое, что в прошлые разы.
– Знаю, милая, ты –  упрямая, но я рассчитываю переупрямить.
Хейс не сказала ничего. Выражаясь любимыми Софи авиационными понятиями, чем на большую высоту забирается машина, тем опаснее становится, а она уже и так землю с трудом видит. Уже начинает подумывать о том, как уходить, не нажив при этом смертельно врага – Еггту. От ненависти до любви – один шаг. Обратное тоже верно. Особенно в отношении своевольной Еггты. Но пока это всё теоретические рассуждения. Где-то на периферии реальности, но совсем не в области воображаемого. Сказка не может длиться вечно, особенно, такая слишком уж взрослая, как у них двоих. Препятствий никто не ставит. Но так не будет продолжаться вечно.
– О чём грустишь, радость моя? – чуть заметные изменения настроения друг друга они обе прекрасно научились улавливать влёт. Софи кажется беззаботной, но Хейс прекрасно знает, по настоящему такой возлюбленная бывает крайне редко. Особенно, когда что-то уловила.
Врать бессмысленно, пытаться глупые отговорки придумывать – ещё глупее. С по-настоящему дорогим человеком лучше всего честной быть. Софи и сама проницательна в весьма высокой степени.
– Опять мрачные мысли о будущем одолевают?
– Всегда подозревала, что Еггты умеют мысли читать.
– Не грусти... Сейчас же всё хорошо.
– Время – как вода, дважды в одно и тоже не войдёшь. Течение всё более бурным становиться. Не уверена, что выплыву.
– Ты сильная, справишься. Да и я тебе всегда помогу. Не волнуйся ни о чём. Ты мне только радость приносишь.
– В мире живёт намного больше двух людей. Это очень сильно усложняет вроде бы простые вещи.
– Ты опять волнуешься о том, что ещё не произошло.
– В некоторых случаях лучше предвидеть заранее. Жизнь – как война, во многом именно про то, кто лучше думает.
– У тебя с этим всё замечательно.
– Любовь и в прямом, и в переносном смысле не лучшим образом влияет на все виды зрения.
– Какая ты занудливая временами, – с напускной капризностью надувает губки Софи.
– Не надо так делать, мне очень не нравится, когда ты ведёшь себя не естественно.
– Хочешь поссориться? – чуть щурится Софи, – Не надейся, не получится.
– Всё когда-то бывает впервые, – философски пожимает плечами Хейс.
– Мне только этого совершенно не хочется. Да и тебе, на самом деле, тоже.
Остаётся только улыбнуться в ответ. Всё-таки, время ссор ещё не пришло. В сказке можно и дальше жить. Вопрос только в том, сколько времени ещё осталось. Хотя, зачем бояться того, чего ещё нет? Правда, потом может оказаться слишком поздно. Всё-таки среди окружения Еггтов испокон веков хватало людей, умерших при странных обстоятельствах. Как-то не хочется стать ещё одним именем в этом списке.
С другой стороны, в целом,  бесстрашные Еггты частенько паникуют без причины. С самой Софи такое бывало, впрочем, довольно редко. Но этим качеством вполне можно заразиться. Не исключено, что именно это сейчас с Хейс и происходит. И количество врагов той же Софи, а следовательно и самой  Хейс она искусственно преувеличивает? Вот только они есть на самом деле всё-таки есть, что ещё хуже, далеко не у всех выявлены имена.
Белое вино к ракам подали. Хейс только сейчас собралась наполнить бокал.
– Давай, как всегда, за нас! Чтобы и дальше всё было, так же, как и сейчас!
– Чудеса не бывают вечными, – грустно вздыхает Софи, – но если тебе так хочется!
Дзинь!
  Софи уже улыбается весьма хитренько:
– Представляешь, что будет, если сюда вдруг Марина с Отинг заявятся?
– Во первых, если они на само деле соберутся сюда, меня, то есть, тебя предупредят обязательно. Во-вторых, это место общественное, закрываться для индивидуального обслуживания ты не просила. В третьих, что Марина увидит такого, чего не видела раньше? Притом, заметь, в нашем же исполнении. В четвёртых, насколько я знаю, Марина сторонница постоянных и крепких связей. Из-за любви к разнообразию, она и фыркает на разноглазую. В-пятых, ты очень любишь, когда я занимаюсь перечислением... Неважно, чего.
Софи довольно хлопает в ладоши:
– На самом деле, очень-очень люблю, когда ты так говоришь. Так солидно и значительно звучит.
Хейс усмехается. Прекрасно видит, Любимая старается все мрачные мысли, невольно повисшие в воздухе.
– Это притом, что ораторскому искусству тебя начали учить намного раньше меня.
– Но у тебя уже «отлично», а я ещё не сдавала этого экзамена.
– Не прибедняйся. Во-первых, это тебе совершенно не идёт, а во-вторых, ты мне говорила уже, тебя этому искусству начали учить ещё до того, как ты толком научилась говорить. Из этого следует, в третьих, у тебя практика и опыт значительно больше моего. Ну и разумеется, есть и прекрасно тебе известное, в четвёртых, оценки и уровень знаний далеко не всегда вещи связанные между собой.
Софи только весело смеётся в ответ. Хейс ничего с собой поделать не может. Искренний смех Принцессы Империи – вещь сто процентов заразная. И сама Хейс этой заразе точно подвержена. Любимая откровенно веселится.
– Давай сами к Марине и Отинг в гости заглянем. Посмотрим, всё ли у них хорошо. Теоретически, там для всех Членов Дома спальни оборудованы, хотя дворец и маленький?
– Тебе сестру хочется подразнить? Я же прекрасно знаю, она совершенно не любит выставлять чувства напоказ. Возможно, именно поэтому туда и уехали. Она не Эорен, всем кому надо и не надо демонстрирующая, как ей с мирренкой хорошо. Утренней Звезде крупно повезло, что теперь её отсюда только ЕИВ может выгнать, а он этого делать не станет, в ближайшие несколько лет – так уж точно. Да и мне лично совершенно не хочется наблюдать, как Марина злиться, или как вы по-настоящему ссоритесь. Того раза мне было более чем достаточно, равно как и всем остальным, видевшим ваш конфликт. Ни к чему провокациями заниматься совершенно на пустом месте. Да и такое любопытство характерно для более младших возрастов. Марина с Эридой дружит, а её влияние – вещь крайне въедливая. Не исключено, что и на тебя сработало. Только совсем не так, как этого хотелось разноглазой.
Софи смеётся:
– Даже разозлиться на тебя хотела, но совсем-совсем не получается. По мне, не спорю, могло попасть. Тем более, она научилась вызовы бросать. Как с тем платьем.  Тебя-то  разноглазая зацепить не могла.
– Я решила, скрывать желания – не самая умная идея. Тем более, чувства у нас в тот момент были примерно одинаковые. Так бывает – довольно редко. Тем более, мы два совершенства, правда несколько в разных областях...
  Не переставая смеяться, Софи показывает язык.
– Всё-таки, замечательно, что мне захотелось тогда к тебе съездить. Увидав полную дуру захотелось увидеть кого-то, из одних мозгов сделанную. Как оказалось, у тебя всё хорошо не только с ними...
– Благодарю! – Хейс церемониально кулак к сердцу прижимает.
Принцесса Империи повторяет жест Любимой.
– Тоже самое могу про тебя сказать. Сумели сделать друг друга абсолютно счастливыми. Эти эмоции и эти чувства между нами останутся в памяти навсегда...
– Пойди ты тогда по другой дорожке парка и не столкнись, с кем столкнулась, – скептически улыбается Хейс, – не обязательно, что тебе захотелось бы меня увидеть. Тогда бы и вовсе ничего не было.
– Может, и так, – пожимает плечами Софи, – дуры, даже не осознавая этого, тоже могут быть крайне полезными. К тебе бы я тогда не поехала, но сюда бы пригласила в любом случае. И всё бы было всё равно, только чуть попозже. К тебе меня всегда тянуло.
– Равно, как и меня к тебе. Сколько раз уже всё это обсуждали!
– Только мне это всё равно, не надоедает. О прекрасном можно вечно разговаривать...
– Только человеческая красота приходит на какое-то время... Потом время всё стирает...
Софи беззаботно машет рукой:
– В твоём возрасте ещё рано о таких сложностях думать!
– Не забывай, я много контачу со взрывчатыми и горючими веществами. А они одинаково рвут на куски и превращают в угольки всех, без различия возраста и опыта.
Софи совершенно некстати вспоминается Кэретта, и то, что она совершенно не изменилась с того времени, как стала Императрицей. Ни о каких Еггтовских секретах поддержания молодости и красоты Императрица ничего не сказала, хотя Принцесса Империи и спрашивала. «Я ничего такого не знаю» – и чем дальше, тем больше, Софи уверена в искренности Кэретты