Вставил в 13 главую Получилось примерно так.

Глава 13
Жениться вам надо, барин!
За прошедшие годы Изборск изменился не сильно, да и с чего бы ему меняться? Стены те же, с войной никто не приходил, ключи всё так же бьют и озеро на месте. Ну, разве что на Торге поменялся ассортимент товаров, и то не сильно. У ковалей да оружейников с бронниками теперь работа их из стали нашей, так купцы из Изборска специально с Рарогом договаривались покупать сталь в полосах да слитках. Так что изделия их на изделия из Чистого не похожи. А вот у кожевенников да прочего мастерового люда работы поприбавилось, но и достатка тоже. Недавно начали появляться люди из королевства франков, пока немного, но чем дальше – тем больше.

                                                         Интерлюдия.

Жизнь франков никогда не была легка. Нет, какой-нибудь феодал со своей семьей и дружиной может неплохо устроиться… ежели их другой феодал с такой же, но с более многочисленной, лучше вооруженной или просто удачливой дружиной не вырежет. Монахи также получше живут, не все, конечно, но есть среди них и те, кто не знает и не боится голода и одевается в богатые одежды… все во славу Господа, разумеется. Купцы? Так те как сыр в масле не катаются, да и опасное это дело. Порой остаются тела очередного торговца с его охраной гнить где-нибудь в темном овраге не похороненными после встречи с какой-нибудь шайкой татей или с дружиной очередного барончика, что от атамана разбойников лишь официальным титулом отличается.
Но жизнь простого крестьянина самая тяжелая, и ценность ее невелика, порой даже для него самого. Вот вырастил он урожай, а теперь долю сеньору отдай, долю церкви отдай, а на остальное можешь жить. И если год урожайным был, то глядишь и не протянешь ножки, с семьей. Некоторые от такого в лесные разбойники уходят… но все одно рано или поздно попадаются и казнят их тогда лютой смертью. Да и душу, как говорят священники, они этим делом своим губят.
Те, кто поумнее и у кого есть такая возможность, селятся поближе к реке или еще лучше - морю. У воды нет неурожая, правда и пропасть в океане можно запросто, разбиться о скалы, оказаться унесенным внезапным штормом далеко от родных берегов в бесконечную морскую гладь или пойти на корм океаническим дьяволам, что живут в его глубине. Но все равно легче. Было.
Ныне же со стороны моря может прийти самая страшная угроза нынешних времен - дикие и кровожадные морские разбойники с Севера с острой сталью в руках и крепкими доспехами на теле, для коих нет ничего святого, которые только и знают, что грабить, убивать и насиловать и которым нет шанса противостоять без божественного чуда.
Для маленькой франкской рыбацкой деревушки, приткнувшейся у самого берега, чуда так и не произошло. Напрасно жители жертвовали последнее, напрасно молились в своей церквушке: «Спаси и обереги нас от ярости нурманнов!» Христианский бог не услышал их, зато нурманнам, чьи драккары показались совсем неподалеку, их божества явно благоволили.
Пока взрослые мужики хватали дреколье и готовились умереть, защищая родное селение, остальные пытались сбежать или спрятаться. Но драккары заметили слишком поздно - ни у кого не осталось шанса уйти на лодке водой, а ведь за ними не стали бы гоняться! И сбежать по суше далеко тоже бы не получилось - в то, что защитники селения долго продержатся, не верили и они сами. Так и случилось. С ревом высадившиеся викинги ударили по сгрудившимся крестьянам, вооруженным кто чем… И уже через минуту понеслись к деревенским домам и церквушке на холме - грабить, потеряв всего двоих ранеными, оставшимися с еще парой помогающих товарищей приводить себя в порядок.
Хромой Жан, местный кузнец, дрожал от липкого ужаса, скручивающего все его внутренности в единый холодный и вызывающий тошноту комок, и проклинал в своих мыслях так гулко бьющееся сердце. Вот уж кто-кто, а он не мог никак ни сбежать, ни сразиться с находниками, даром что ковать, а следовательно и бить с силой он умеет. Только прятаться в подполе и остается. Боялся он не только за себя, но и за семью - жену и двух дочек, которых он любил… и в мыслях уже успел с ними распрощаться, зная, что все равно найдут, и молясь, чтобы умерли они хотя бы быстро. Эти морские демоны, звери в человечьем обличье, убивали порой жестоко и фантазией, а юной деве, попавшейся в их лапы, оставалось только сочувствовать.
Когда пара бородачей вскрыла подпол и нашла спрятавшихся франков, у отца семейства разом отнялись ноги от запредельного ужаса. Но к изумлению крестьян, их не убили и не снасильничали, а вытряхнули из подвала и просто погнали к одному из драккаров. Да так, что Жан сумел взять себя в руки и как-то похромал, куда указали. Один из викингов, прищурившись, окинул его задумчивым взглядом, потом посмотрел на дом и поинтересовался на ломаном франкском, не кузнец ли он? Получив утвердительный ответ, хотя язык Жана чуть не заплелся от страха, тот аж подумал, что мог бы оный язык откусить, викинг успокоился и легким пинком направил пленника в сторону корабля.
Чего хромой кузнец не знал, так это того, что нурманны уже успели оттянуться в нескольких селениях севернее и взять там хорошую добычу. Да и в местной церквушке ценностей оказалось намного больше, чем ожидалось от нищего села. И все это без потерь в дружине. А потому викинги были довольны и решили захватить еще несколько трелей к добыче - продать их потом в Бирке, например, а кузнеца с его семьей и словене могут купить за хорошую цену - в последнее время князь Мороз и князь Рарог знатно нуждались в рабочих руках для своих проектов.
Так что ждал Жана с женой и младшей дочерью путь в далекие северные земли, и пусть ему потом пришлось долгое время ходить в подмастерьях у Рароговых ковалей, все одно жить еще нестарый мужчина стал лучше, чем в родном Франкском королевстве. Старшенькая же его Абель глянулась одному из хирдманнов, так что взял он ее себе в счет добычи, а после и вовсе вывел в лейсинги, даровав свободу и тут же женившись на девушке.
Но там, где фантастически повезло одной маленькой семье, многие другие легли в сырую землю, их обезображенные тела сгнили на пепелищах и руинах родных селений, скелеты несчастных со следами страшных ран от нурманнских мечей и секир можно было найти в самых неожиданных местах, а по всему Франкскому королевству неслись мольбы о спасении и пощаде. Бессильные, потому как к походам свеев и норгов присоединились руяне, вильцы, бодричи и многие другие, всегда готовые взять добычу на землях Запада и Юга.

Правда, среди словен они как-то быстро сами словенами становятся, перенимают язык и обычаи. Так оно и понятно, как можно жить среди людей, не понимая, что они от тебя хотят? Этак и до беды недалеко. Правда, князь Словен новичков только приветствовал, и его можно понять, ведь главное богатство княжества – это люди. Что толку от богатых лесов и рек, если некому извлечь из них богатства? Вырубить лес под пашню, привезти в город брёвна, наловить в реке рыбы, а в лесу добыть зверя да дичи боровой.
Нет уж! Пусть лучше людей будет побольше. Да и в случае чего ополчение многочисленное выручит. Ныне вот, беря пример с Чистого, стали ещё мужиков из ополчения учить обращаться с оружием да держать строй. Оно иногда выручает, а что могут те мужики супротив князя умение своё повернуть, так ежели дельный князь, то не повернут, а ежели бездельный – так такой вовсе не надобен ни городу, ни мужикам окружающим.
А то прибежит какой огнищанин[51] с жалобой, что его тати пограбили, а князь и вовсе не знает, что в таком случае делать. Кому такой нужен? Вот и учат мужичков. Да и на добрый доспех да оружие ни у какого мужика никаких средств сроду не было и не будет. Вот добрый топор, да щит может хороший, да шапка кожаная, вот и вся справа воинская. Ну, может ещё пара сулиц, копьё и лук не самый лучший. Лук–то хороший не одну куну серебра стоит, а где их взять? Тут бы прожить так, чтобы по весне не голодать, кору зайцу подобно глодая. Впрочем, последние годы, слава богам, жизнь сытная пошла. Вот как появились те колдуны в Чистом, и стало постепенно всё меняться. А ещё говорят князь-колдун Мороз к дочке князевой свататься приехал. Дело хорошее, глядишь и в Изборске как в Чистом люди заживут. Там-то сказывают, все богато живут. Бают, чуть не у каждого мужика вместо сохи плуг какой-то, что землю чуть ли не сам режет, да говорят, не расчищают они палы каждые три-четыре года, а имеют три поля, одно пашут под полбу да жито, на другом овощи выращивают, а третье отдыхает, и каждый год они те поля местами между собой меняют. Зато и родят у них те поля не в пример тутошним, а оттого мужик круглый год сыт да доволен. Князь-то себе куны другим способом добывает, дани да уроки такие, что и сказать-то неудобно, сколь малы.
– Дак малы, потому что им нурманны дани платят, прошлым летом, сказывают, ходил князь Мороз в их землю походом, да многих побил, да грады их повоевал и на всех на них дань тяжкую наложил, оттого нет у него нужды своих как липку обдирать. Зато, говорят, в Чистом домницы стоят громадные, что уклад варят, да работают те домницы день и ночь, и оттого уклад у них, как у остальных – сыродутное железо, дёшев. Но вот иноземным купцам продают тот уклад куда дороже, чем своим, – с важностью рассуждал огнищанин, привезший свой немудрёный товар на продажу.
Да того товару воз да маленько, а вот разговоров на весь день.
– Так они и нашим не так как своим продают. Может, перебраться в Чистое? Там, глядишь, жизнь-то полегше будет, – отвечал ему могучего сложения коваль.
– Так переедешь ты, да пока обживёшься, да пока приноровишься, порядки-то там вовсе говорят не такие, как здесь, а князь Мороз возьмёт и на княжне нашей Забаве женится! Вот и станет тут как там, и переезжать не надо, – с чисто селянской хитринкой в глазах подначил огнищанин.
– Ну, тогда лучше я подожду. Глядишь и лучше жизнь повернётся. А гляди–ко, князь Мороз идёт! С дружиной и дарами!
Вдоль пути моего к княжескому подворью стекались толпы народа, что поделать? Развлечений тут немного, а тут такое событие! Теперь ещё год будут каждое мгновение обсуждать, если какое новое происшествие не затмит. Ну и обрастать слухами конечно.
Надо сказать, что в итоге слухи обрастут таким количеством подробностей, что в итоге само событие узнать будет невозможно.
То, что не пришлось пробиваться через толпу, уже хорошо, не княжеское это дело. Народ заполонил собой все обочины дороги. Такое событие! После оно будет обсуждаться на все лады, может даже не один год. Не каждый день приезжают с посольством настолько высокие персоны, да если честно, никогда не были на памяти людской.
Князь Словен встретил нас, как и положено, на крыльце своего терема.
– Поздорову ли доехали? – Вопрос традиционный, так же, как и ответ.
– Поздорову! Как твоё здоровье? Как семья?
– Всё хорошо, слава богам! Прошу в терем пройти да отдохнуть с дороги, на пиру успеем ещё наговориться о делах, да и не только. Вот отрок проведёт вас в ваши покои. Ежели что нужно, спрашивайте у ключника. – Дальше нас вёл отрок, покои нам отведённые просторны, однако же, дверные проёмы высотой не отличаются, впрочем, как и везде.
Приведя себя в порядок, всё же негоже в дорожном платье отправляться на праздник, и подготовив как надлежит дары, мы в сопровождении всё того же отрока отправились пировать.
У дверей гридницы[52] нас остановил ключник.
– Ожидай здесь, княже, я позову вскоре.
– Хорошо, однако не слишком долго.
– Не беспокойся, княже. Только объявлю тебя.
– Ступай же.
И действительно, звучным голосом было объявлено моё прибытие с посольством.
Гридница была освещена десятками свечей, что характерно, в знак особого богатства свечи были восковыми. Впрочем, учитывая, что воск как раз из словенских земель и везут, не такой уж это и знак богатства. А вот для франков это символ роскоши.
На особом возвышении стоял княжеский трон, который тут называется «стол», однако у меня даже роскошнее. Так я и богаче.
– Здрав будь, княже! – князь Словен как равного встречал меня, стоя у подножия стола, рядом стояло кресло. Судя по всему, именно для меня как равного князю Изборскому.
– Прими, княже, дары мои от чистого сердца, – и я, махнув рукой, велел внести то, что хотел подарить будущему тестю. А посмотреть там было на что.
Полный латный доспех, что здесь видели разве что в Ромейской империи и то не факт.[53]
Полные наборы инструментов, каких тут не видели никогда, от кузнечных и до златокузнечных.
Огромный сундук с разнообразными тканями, от шелка и до парчи златотканой.
Ну и конечно бочки с медами ставленными. Всё же когда напиток выдерживается десятки лет, нет никакой разницы, из чего изначально был напиток. Всё равно он будет одинаково драгоценным. Разве что напиток из винограда имеет куда больше шансов скиснуть в процессе приготовления.
– Благодарю тебя, княже! Не знаю, смогу ли отдариться? – но вот прими в дар меч, что принадлежал самому первому князю словенского языка именем, как и у меня, Словену.
Мне поднесли меч в простых ножнах, но явно стальной, правда, сталь та была какая-то странная, не похожа ни на дамаск, ни на Рарогову.
– Благодарю, княже. То дар невообразимой ценности и меч этот не должен никогда покидать земель словенских, – я был впечатлён. Подарить национальную святыню хоть и союзному князю, но изначально не словенского языка человеку, это показатель.
– У тебя он будет сохраннее. Говорят, град твой, Чистое – вовсе неприступен и ты сам сможешь его защитить лучше меня
– Постараюсь, княже. Да будет священная реликвия неприкосновенна для врагов!
– Скажи, княже, для чего приехал ты в град мой? Путь от Чистого не близок, и по рекам его полностью не пройти.
– Видел я в приезд твой в град мой девицу. Красавицу такую, что забыть её нельзя, говорят, то дочь твоя именем Забава, хочу ныне спросить, отдашь ли за меня неё? Водимой женой. Обещаю холить её и лелеять, но при том держать в строгости, чтобы не разбаловалась.
– О том после поговорим, княже, ныне же да начнётся пир! И пусть гости наши чувствуют себя как дома.
Дальше меда и прочие напитки лились рекой, а еду и заедки чуть ли не горами несли.
Моя дружина, и бояре, и детские Словена сидели вперемешку, это могло бы быть опасно, но видимо ничего враждебного никто не замышлял.
Однако же переговоры о женитьбе моей на Забаве были тяжелейшие, хотели что князь, что ближники его очень много. Моя же задача тут была в том, чтобы дать за княжну как можно меньше. Любовь любовью, но ведь политика политикой.
Князя я всё же дожал. Он признал моё независимое положение, впрочем, в этом никто не сомневался, и даже более того, отстоял независимое своё положение. Кроме того выкупом за невесту стало сто доспехов, что есть сумма просто запредельная, но за Забаву мне ничего не жалко.
Итогом переговоров, что длились седмицу, с перерывами на отдых, стал уговор о свадьбе.
Правда, по уговору свадьба сначала проводилась в Чистом, а после нужно было ехать обратно в Изборск и праздновать тут во второй раз. Ох уж эти обычаи!
Тут же провели смотрины, что и говорить, приданое было богатейшим, притом, что большая часть постельного и рубах была вышита руками самой Забавы. Княжеские дочери тут белоручками не бывают. Княжна должна уметь всё, что и последняя селянка, разве что навоз выгребать ей невместно, однако же, за своей лошадью ухаживать должна уметь. Оттого у её кобылки всегда в гриву ленты вплетены. Ещё княжна должна уметь прясть, шить и вышивать. Да следить за хозяйством, за холопами пригляд всегда нужен, они же, если волю почуют, либо пропьют всё, что смогут, либо просто ничего делать не будут, а кормить его хозяин обязан. Вот для того и нужен пригляд хозяйский, а так же люди ближние вроде ключника или дворского. Да помогают княжне сенные девки, то ближние её, как у князя есть свои ближние вроде покладника.
Поезд княжны Изборской был велик и роскошен, ведь кроме приданого везли и дворовых её и даже собственную дружину, пусть и небольшую. А дальше было почти как в Изборске, но в тоже время несколько по-другому. Ведь ритуал встречи невесты, на то он и ритуал. Всё должно быть «по старине», ничуть не отступая от традиций. Хорошо хоть предупредили обо всех тонкостях, и не пришлось мне ударить в грязь лицом.