Второе.

Луна на ночном небе - настоящее проклятье для боевых кораблей, которые пол покровом темноты стремятся переместиться из пункта 'А' в пункт 'Б'. И военные моряки называют её в таких случаях не иначе как 'волчье солнышко'. Но в данном случае восход ночного светила на русских миноносцах, рвущихся в Порт-Артур восприняли очень позитивно: теперь вполне можно было разглядеть соседей по строю, и уверенно держаться в кильватерной струе мателота идущего впереди, не включая дополнительного освещения. А встретить ночью японские дозоры посреди Жёлтого моря опасаться не приходилось.
  - Александр Фёдорович, - поднялся на мостик лейтенант Вурм, - я вам принёс термос с кофе и галеты. Прохладно здесь всё-таки, да и ночь длинная - сходите к себе в каюту, попейте спокойно, а я тут за вас пока побуду.
  - Премного благодарен, Николай Васильевич. Пожалуй, воспользуюсь вашей любезностью, нужно слегка взбодриться - ночь длинная, в ближайшее время встречи с японцами не ожидается. Я минут на двадцать, хорошо?
  - Как скажете, можете и поспать пару часов, я здесь справлюсь.
  - Ну нет. Двадцати минут достаточно. Я всё равно уснуть не смогу. Отоспимся в Артуре. А вы просто держитесь за хвост 'Безупречного' пока, и постарайтесь его не протаранить.
   Ночь прошла спокойно, ничего экстраординарного не произошло. Эсминцы чётко держали дистанцию и не теряли из вида своих соседей по строю. Несколько раз в стороне мелькнули огни то ли встречных пароходов, то ли китайских джонок, отвлекаться на них, естественно, не стали.
   Но когда засерел восток напряжение стало расти и команды заранее заняли места по боевому расписанию. Цель была близка, и вероятность встретить корабли противника возрастала. Встали к орудиям и минным аппаратам расчёты, боле щедрыми порциями полетел в жерла топок уголь, сигнальщики внимательно наблюдали за горизонтом.
   Уже можно было разглядеть в бинокль горы Ляодунского полуострова, но море перед ним покрывала полоса утреннего тумана.
  - Вот как нырнём скоро в это 'молоко', - опуская бинокль напряжённо произнёс Вурм, - а выскочим из него прямо на японские крейсера, например...
  - Крайне маловероятно, Николай Васильевич, - спокойно возразил Колчак, - не стали бы японцы держать под Артуром свои крейсера ночью - чревато. Хотя исключать такого тоже нельзя. Но, скорее всего, если и встретим вражеские корабли, то не более, чем миноносцы. И вряд ли, что их будет больше, чем нас. Причём, мы этого столкновения ожидаем, в отличие от противника...
 
  ***
 
   В эту ночь дежурили под Порт-Артуром Третий отряд истребителей и Четырнадцатый отряд миноносцев. Истребители в количестве трёх, действовали севернее, а миноносцы располагались двадцатью милями мористее от Ляотешаня. Именно на них и выскочили из тумана русские эскадренные миноносцы.
  - Дымы с востока! - выкрикнул сигнальщик на 'Чидори'.
   Капитан-лейтенант Сакураи, командовавший миноносцем, а заодно и всем отрядом, немедленно развернулся от берега, за которым наблюдал до этого в сторону открытого моря. Из полосы тумана один за другим выскакивали корабли, а в бинокль уже можно было разглядеть, что это большие миноносцы. Три. Четыре. Ещё два. И ещё один. Итого семь.
  - Что за ерунда? - удивился японский офицер. - Откуда они взялись?
   Единственное объяснение, которое приходило в голову: адмирал Того отозвал истребители из Второй эскадры Камимуры под Порт-Артур. Но почему не предупредили?
  - Запросите позывные!
   Но не потребовалось.
  - Русские флаги! - сигнальщик разглядел на фок-мачтах белые прямоугольники с косым крестом.
   Как бы подтверждая эту информацию, на приближающихся кораблях засверкали огни выстрелов...
   Миноносцы типа 'Циклон', к которым относились корабли Четырнадцатого отряда, были одними из лучших в мире в своём классе. Классе МИНОНОСЦЕВ. А сейчас их атаковали ИСТРЕБИТЕЛИ МИНОНОСЦЕВ. Причём семеро на четверых. Только носовой залп русских 'Невок' превосходил бортовой любого из японцев.
   Даже если бы здесь вдруг появился отряд капитана второго ранга Цучия из трёх контрминоносцев, то всё равно подавляющее преимущество было у проклятых гайдзинов. Решение могло быть только одно - плюнуть на самурайскую гордость и поскорее уносить ноги на север. Если получится, конечно...
   Не получилось. Семь пушек калибром в семьдесят пять миллиметров и четырнадцать в сорок семь били по четырём целям, отвечали им четыре пятидесятисемимиллиметровые и четыре калибром в сорок два. По семи целям.
   У японцев, конечно, имелся козырёк в виде превосходства в скорости, но быстро разогнать миноносец с дежурных десяти узлов до предельных двадцати семи отнюдь не дело одной минуты, и даже не десяти. Это вам не вдавить поглубже педаль акселератора в автомобиле. Тем более, когда сыпятся снаряды...
 
  - Есть! Врезали! - удовлетворённо потёр руки Колчак, увидев, как из 'Манадзуру' выбросило паром, и он вывалился из строя теряя скорость. - Теперь никуда от нас не денется.
  - Да никто из них никуда не денется, Александр Фёдорович, не беспокойтесь, - лейтенант Вурм тоже удовлетворённо потирал руки. - Смотрите - второй!
   На 'Хаябусе' действительно тоже полыхнуло сразу несколькими разрывами и даже не хотелось представлять, что творится на палубе и внутри этого корабля.
   Русские контрминоносцы стали выкатываться на параллельный курс с пытающимися уйти японцами. Но 'Буйный' за всеми не пошёл.
  - Оставаться на курсе! - нервно выкрикнул Колчак. - Держать на отставший. Приготовить курсовой аппарат к стрельбе!
  - Давно готовы, ждут команды.
   'Бодрый' и 'Блестящий' собирались добить 'Манадзуру' артиллерией, но их командиры Шамов и Иванов, глядя на решительные действия 'Буйного' поняли намерения Колчака и, предоставив ему возможность добить вражеский корабль, устремились в погоню за остальными японцами.
  - Курсовой, товьсь!
  - Есть 'Товьсь!'
   Остовалось пять... Три кабельтова...
  - Пли!
   Ффух! Оставляя за собой пузырчатый след пошла мина. На борту японского миноносца тоже блеснуло ответным минным 'выстрелом отчаяния'.
  - Лево на борт! - немедленно отреагировал Колчак.
   Два пенных следа пошли навстречу друг другу, но если русский эсминец имел полный ход и неповреждённое управление, то его визави еле-еле ковылял по волнам.
   Русские заранее ожидали встретить под Артуром именно вражеские миноносцы, поэтому торпеды были установлены на минимальное углубление.
   'Манадзуру' разнесло в клочья. Экипаж 'Буйного' дружно орал 'Урааа!'. Некоторые матросы даже подбрасывали вверх бескозырки, которые, конечно, безжалостно уносил в море ветер.
  - Ну что же, Николай Васильевич, - радостно повернулся к своему офицеру командир эсминца, - придём не с пустыми руками, а?
  - Думаю, что мы и сами по себе подарок для Макарова. Как считаете?
  - Так же как и вы. Ну что, курс к крепости?..
   Остальные корабли отряда уже успели 'доломать' и отправить на дно 'Касасаги' и 'Хаябусу'. Улепетнуть успел только 'Чидори', но недалеко - на шум боя вышли дежурившие на внешнем рейде 'Боевой' и 'Бдительный'. Встретив одинокий японский миноносец, они не преминули оный 'помножить на ноль' в самое короткое время, а потом устремились навстречу наплывающим с моря дымам.

«Ослябя», «Аврора» и «Дмитрий Донской» со «Саратовом» вернулись к подходам в Токийский залив. Рассыпавшись «гребёнкой», крейсера стали прочёсывать акваторию самого оживлённого судоходства вблизи японских портов. Первому повезло «Донскому» - он остановил чилийский барк «Буэновентура». Груз селитры на борту являлся несомненной контрабандой и судно было затоплено подрывными патронами. Экипаж принял «Саратов», которому и предназначалось быть «тюремным судном» до окончания операции.
Потом «Ослябя» перехватил английский угольщик «Патрокл» с грузом в три тысячи тонн бездымного кардифа, и Виррениус решил корабль не топить, а отправить с призовой командой во Владивосток.
«Авроре» в первый день не повезло, но на следующий она захватила американский пароход «Сирена» с грузом хлопка, каковой и пустила на дно.
Ещё пара дней оказались совсем не «уловистыми» - всего пара японских каботажников, которые, разумеется, утопили, и пара пассажирских пароходов, которые пришлось отпустить, как и американский транспорт, шедший порожняком из Йокогамы.
Пошумев в устье Токийского залива, Пальмин-Вирениус решил, что борзеть хватит, пора и лыжи отсюда смазывать, Камимуру дожидаться не стоит.
Отряд взял курс на Тихий океан, обходя Японию максимально далеко от её берегов. Теперь «Ослябя» и крейсера не наглели совершенно, они старались уклоняться от всех дымов со всех румбов, их целью было только достичь Владивосток без потерь.
Необнаруженными противником, корабли отряда подошли к русским берегам и «Ослябя» отстучал своей станцией беспроволочного телеграфа условный сигнал в родной порт.
На этот раз встречать балтийцев вышел только отряд из четырёх миноносцев, судя по всему, Рейценштейн решил буквально выполнить приказ выходить крейсерам из порта только для выполнения боевых задач. Но выглядели эти маленькие кораблики весьма радушно – все мачты были расцвечены наборами флагов с приветствиями, и выполнили свою задачу они вполне качественно – провели вновь прибывших через минные заграждения в порт быстро и уверенно.
По акватории порта к борту «Осляби» немедленно заскакал катер под флагом Рейценштейта.
- Рад вас приветствовать, Николай Карлович! – протянул руку поднявшемуся на борт контр-адмиралу Вирениус.
- И я невероятно рад вас видеть, Андрей Андреевич, - превосходительства обменялись крепким рукопожатием. – Поздравляю с блестящим прорывом!
- Благодарю! Ну что, повоюем вместе?
- Непременно. Тем более, что вы своими кораблями усилили отряд минимум в полтора раза.
- Ладно, Николай Карлович, пройдёмте ко мне в салон, там за чайком и поговорим спокойно. Я, кстати, чёрт знает какое время лишён возможности получать хоть какие-нибудь новости, и сгораю от нетерпения услышать их от вас…
Адмиралы проследовали в апартаменты Вирениуса на «Ослябе», где беседовали около полутора часов. После чего Рейценштейн простился и отбыл к себе на «Россию».
Вечером того же дня в Порт-Артур и Мукден ушли телеграммы приблизительно следующего содержания:
Прибыл во Владивосток с вверенным мне отрядом. Состояние судов удовлетворительное. Через неделю готовы выйти в море, при необходимости – немедленно.
Контр-адмирал А. А. Вирениус.
На следующее же утро пришли ответные телеграммы от Макарова и Алексеева с поздравлениями и назначением Вирениуса командиром всех находящихся во Владивостоке военно-морских сил.
После благодарственного молебна (а куда же без этого?) и торжественного ужина в Морском Собрании Владивостока новоиспечённый начальник пригласил к себе на «Ослябю» командиров всех крейсеров первого и второго ранга вместе с их старшими офицерами на совещание. Ну и адмиралов, естественно, тоже – Рейценштейна и Гаупта (командир владивостокского порта).
- Господа, - начал новый командующий владивостокским отрядом, - нам очень много есть что обсудить. Но не будем пытаться объять необъятное. Тема сегодняшнего совещания первоочередная и весьма важная: Перевооружение кораблей. Предупреждаю, что я намерен в начале своего выступления говорить в режиме монолога, поэтому убедительно прошу не перебивать меня, какими бы возмутительными вам не показались решения, которые я принял. Итак, начнём с малой артиллерии: Почти все пушки калибром в сорок семь и тридцать семь миллиметров демонтировать и сдать в арсенал. Оставить на борту разрешаю не более трёх – четырёх подобных в качестве салютных.
Семидесятипятимиллиметровые – «Алмаз» сдаёт все четыре, «Громобой» - шесть и «Аврора» столько же.
Сухотин и Дабич напряглись, но, поскольку адмирал настоятельно просил его не перебивать, смолчали. Чагин же довольно улыбнулся, прекрасно помня обещания Вирениуса о довооружении его крейсера.
- Поясню, - продолжил контр-адмирал. – Как «Громобой», так и «Аврора» имеют данные пушки в совершенно избыточном количестве, в реальном бою с серьёзными кораблями противника они представляют ничтожную ценность, а для отбития минных атак на борту их останется предостаточно. Продолжу: Калибр в сто двадцать миллиметров. «Алмаз» получает шесть орудий с «Рюрика»…
Трусов аж подпрыгнул на своём стуле, но смолчал, а Чагин уже совершенно  расслабленно улыбался.
- «Дмитрий Донской» передаёт свои стодвадцатки на «Смоленск»…
Лицо Добротворского тоже напряглось, но спорить с адмиралом он пока не посмел.
- Теперь последнее, - продолжал Вирениус. – Калибр в шесть дюймов. Четыре установки. «Ослябя», «Громобой» и «Россия» лишаются своих погонных орудий, а «Россия» ещё и ретирадной. Эти пушки установить на «Дмитрий Донской». Ну что, Леонид Фёдорович, отлегло? – с улыбкой посмотрел командующий отрядом на Добротворского.
- Премного благодарен, ваше превосходительство! – немедленно отреагировал командир крейсера.
- Итак, - продолжил Андрей-Сергей. – В результате предложенного мною перевооружения броненосные корабли отряда фактически ни в чём не утратят своей боевой мощи, а вот некоторые из них свою боевую ценность многократно увеличат. Я ещё не закончил, но делаю паузу и предлагаю высказываться.
- Разрешите? – немедленно поднялся Трусов.
- Разумеется, Евгений Александрович, слушаем вас.
- Я, конечно, понимаю, что пушки, которые предполагается снять с «Рюрика» могут принести значительно большую пользу на борту «Алмаза», если он предназначен для крейсерства, но не будет ли дерзостью с моей стороны просить установить на их месте хотя бы трёхдюймовки?
- Разумеется! – немедленно вскочил и Вирениус. – Прошу меня простить за забывчивость. Конечно, семидесятипятимиллиметровые пушки с «Громобоя» будут установлены на «Рюрик». И, забегая вперёд, спешу обнадёжить вас, Евгений Александрович, что ваш крейсер получит в обозримом будущем, значительно больше, чем вы могли и надеяться.
- В самом деле? – удивился Трусов.
- Можете не сомневаться. Во всяком случае я для этого приложу все усилия. Ещё кто-то?
- Если позволите, Андрей Андреевич, - взял слово командир «России».
- Слушаю вас.
- Можно узнать, почему именно с моего крейсера снимают дополнительно шестидюймовое орудие?
- Ну Андрей Парфёнович, ну что вы в самом деле? – пожал плечами адмирал. – Или с «России», или с «Громобоя» нужно было снять ещё одну шестидюймовку.  Считайте, что я в орлянку по этому поводу сыграл… К тому же у Николая Дмитриевича снимаются шесть орудий в семьдесят пять миллиметров, а ваш крейсер на этот предмет я не тронул. Таких объяснений достаточно?
- Вполне, - кивнул Андреев садясь в своё кресло.
- Ещё кто-то? – обвёз взглядом присутствующих Вирениус.
- Да, - поднялся командир владивостокского порта. – Андрей Андреевич, я понимаю необходимость и полезность перевооружения крейсеров, но поймите и вы меня – возможности мои ограничены, а демонтаж и установка орудий дело не быстрое, возможности портовых служб ограничены, рабочих не хватает…
Сергей матюкнулся про себя, вспомнив, что в его реальности, во время Гражданской войны, что белые, что красные, за сутки устанавливали пушки, вплоть до шестидюймовых, на буксирные пароходики или на баржи.
- Николай Александрович, не надо так сгущать краски. – Вирениус смотрел на Гаупта с лёгкой иронией. – Я же не требую сделать всё, что сегодня озвучил к завтрашнему дню. В вашем распоряжении есть пара недель, экипажи судов тоже поучаствуют в процессе. Ещё?
Больше желающих высказаться не было.
- Тогда я продолжу: Все мины заграждения сдать в порт ввиду их полной бесполезности на борту. А возможно и опасности нахождения там же. Теперь к приятному… Но, сразу предупреждаю, что это только мои обещания. Я могу только просить министерство, но не могу повлиять на решения под шпицем Адмиралтейства. И, тем не менее, я буду просить, требовать, отправки нам двух восьмидюймовых орудий в тридцать пять калибров для «Рюрика». Вы ведь не откажетесь от возможности установить на юте и на баке по дополнительной пушке главного калибра, Евгений Фёдорович?
- Премного благодарен, ваше превосходительство, - тут же подскочил Трусов. – Своими силами установим если что!
- Не надо своими силами, надо сделать это качественно.
- Но откуда их взять, эти орудия?
- Да хоть с черноморских канонерок – если идёт война, то каждая пушка должна, по возможности, стрелять по врагу, а не находиться в резерве. Надеюсь, что мне удастся убедить в этом Морское министерство.
- Ваши бы слова да Авелану в уши… - хмыкнул командир «Рюрика». – Особой надежды не питаю, но благодарен вам за заботу о моём крейсере.
- Далее, - продолжил командующий отрядом. – Планирую вытребовать дополнительно не менее шестнадцати шестидюймовок, которые пойдут на усиление вооружения «России» и «Громобоя». Не все, конечно – часть отправится в резерв. Корабли воюют, и стреляют не только они, стреляют и по ним, а, значит, выбивают на них артиллерию. Зачастую безвозвратно – нужно иметь возможность быстро заменить вышедшие из строя орудия.