Глава 3 (ч. 1)

Медработники скорой помощи, появившиеся в профессорской квартире – пожилой доктор с чемоданчиком в руках и его молодой помощник с носилками, лишь с изумлением покосились на обесточенную машину и приступили к своим непосредственным обязанностям. Пожилой быстро осмотрел так и не пришедшего в сознание Карася.
- Думаю, ничего страшного, - поставил он диагноз, смазывая ожоги на ногах зэка какой-то мазью, - несколько истощен и обезвожен, ожоги не критичны. Несколько дней в стационаре – будет как огурчик! – к обоюдному облегчению Трефилова и Фролова, хотя и по разным причинам, заявил врач.
Прекратив обрабатывать раны Карася, доктор осмотрел и труп второго «добровольца», которого Фролов и Варфоломеев успели одеть, убрать выпавшие волосы и уложить на пол рядом с Карасем.
- А в этом случае медицина бессильна, - развел руками доктор, - да и пожил дедушка, судя по возрасту, изрядно… Никогда таких глубоких стариков не встречал… Вы как хотите, товарищ, но труп я с собой забирать не буду! – встал «в позу» врач.
- И не нужно, - ответил Фролов, - с ним мы сами в состоянии разобраться. Вот этого заберете, - указал капитан на рыжеволосого рецидивиста. – Только с вами мой сотрудник поедет. Во избежание… Саркисян! – крикнул Фролов.
В комнату тут же заглянул горбоносый гэбэшник:
- Я, тащ капитан госбезопасности!
- Поедешь вместе с доктором, - распорядился Фролов. – Во-первых: чтобы не сбежал, а во-вторых: как придет в себя – чтобы лишнего не трепал! Усек?
- Так точно! – вытянулся «во фрунт» Саркисян.
- Что-что, а отмену предыдущего приговора он заслужил. На все сто! Выполняй! – приказал Фролов.
- Ну, если с нами едешь – помогай, - произнес молодой помощник врача, «раскидывая» на полу, рядом с Карасем, матерчатые носилки с деревянными ручками.
Схватив зэка за руки и за ноги, Саркисян с помощником загрузили его на носилки, и, подняв их за ручки, поволокли к машине «скорой помощи».
- Разрешите откланяться! – приподняв шляпу, попрощался с присутствующими доктор.
- Спасибо, отец! – кивнул Фролов, выходящему из комнаты следом «за носилками» врачу. – Варфоломеев, наряд вызвал?
- Так точно, тащ капитан госбезопасности! – отрапортовал лейтенант. – Как только неотложку вызвал, в отдел позвонил. Сейчас появиться должны!
- Значит так… – задумался Фролов. – Бажен Вячеславович, собирайтесь!
- Посадите, значит… - не отрывая взгляда от изуродованного тела Пивоварова, грустно произнес профессор. – Что ж, сам виноват…
- Бажен Вячеславович, вы опять? – укоризненно произнес Фролов. – Никто вас арестовывать не собирается! Еще и наградят! Ваше открытие дорогого стоит! – он взглянул в обтянутое сухой морщинистой кожей лицо Пивоварова и передернул плечами. – Если до ума довести, конечно…
- Если смогу… до ума… - выдохнул профессор.
- Бажен Вячеславович, сможете! – с жаром произнес Сергеев.
- Собирайте всю сопутствующую документацию по вашим исследованиям! – распорядился Фролов. – Ничего не упускайте – даже черновики! Все, что каким-нибудь боком касается вашего открытия – с собой!
- Так это же не один чемодан бумаги наберется, - возразил Трефилов.
- Ничего, донесем как-нибудь...
- Здесь не вся документация - еще и в институте кое-что осталось.
- Собирайте что здесь! В институт тоже наведаемся. Сейчас ребята подъедут…
В коридоре тренькнул звонок.
- О! Легки на помине! – обрадовался Варфоломеев, выходя в коридор.
Запустив пару оперативников в квартиру, Варфоломеев вернулся назад.
- Значит так, товарищ лейтенант госбезопасности, - сказал Фролов, - слушай задачу: мы сейчас с профессором едем на Лубянку. Ты с парнями остаешься здесь и охраняешь его чудо-машину! И чтобы ни один винтик не пропал!
- Так точно, товарищ капитан госбезопасности! – козырнул Варфоломеев.
Дождавшись, когда Трефилов упакует в пару потертых чемоданов чертежи и расчеты, Фролов, подхватив один из них, второй взял Варфоломеев, вызвавшись донести его до машины, вышел из квартиры ученого.
- А мне как, товарищ капитан госбезопасности, с вами? – спросил Сергеев, выходя из квартиры вместе с нагруженными бумагами гэбэшниками.
- Пожалуй… - задумался Фролов. – Хотя, нет, - отчего-то вдруг передумал он, - езжайте домой. Когда будет нужно – мы вас вызовем!
На улице оперативники сложили документация в багажник казенного автомобиля, поджидавшего их во дворе.
- Бажен Вячеславович, - открыл перед профессором дверь автомобиля Фролов, - садитесь на заднее сиденье.
Профессор беспрекословно уселся на указанное место. Капитан закрыл дверь, обошел автомобиль с другой стороны и уселся рядом с Трефиловым.
- Вася, на Лубянку, - сказал водителю Фролов, захлопывая дверь.
Машина неспешно выехала со двора. Провожая её взглядом, Варфоломеев закурил, по привычке бросая внимательные взгляды по сторонам. Его внимание привлекла парочка выпивающих работяг-мужичков, устроившихся на лавочке возле соседнего подъезда.
- Непорядок, - буркнул лейтенант, отворачиваясь. Но что-то в поведении этих выпивох казалось Варфоломееву подозрительным. Но вот что, он так и не мог понять.
«Чет рановато для таких посиделок!» – наконец мелькнула в его голове мысль, но развить её Варфоломеев не успел.
- Разрешите прикурить, - раздался за спиной мужской голос, отрывая лейтенанта от размышлений.
Варфоломеев обернулся и «напоролся» грудью на лезвие ножа, которое просивший «огонек» мужчина отработанным до автоматизма движением вогнал в самое сердце лейтенанта. Лейтенант сдавленно охнул и непонимающе взглянул на незнакомца. Ноги Варфоломеева враз ослабли, подгибаясь в коленях.
- Че ж, ты, так перебрал-то с утра, дружище? – произнес один из «алкашей», неожиданно оказавшийся рядом и подхвативший заваливающегося лейтенанта под руку.
Со второй стороны гэбэшника подхватил под руку второй «алкаш»:
- Эх, не бережет себя парниша!
Человек, просивший прикурить, резко выдернул нож из груди Варфоломеева и спрятал его в карман широкого серого плаща и поднял с земли пузатый портфель.
- В подъезд его! – приказал он свистящим шепотом.
«Алкаши» безропотно повиновались, ловко затаскивая уже мертвого гэбэшника в подъезд. Настороженно оглядевшись по сторонам, убийца вошел следом, закрыв за собой дверь. В подъезде «алкаши» привалили тело Варфоломеева к стене, а убийца поднялся на полпролета наверх – к площадке квартиры Трефилова, где в темном углу стоял «на страже» Филиппенко.
- Товарищи! – негромко произнес убийца, так, чтобы звук его голоса был неслышен в квартире профессора. – Помогите, кто-нибудь! Тут человеку плохо!
И Филиппенко «повелся», выглянув из своего «укрытия»:
- Кому плохо?
- Там… - неопределенно взмахнул рукой убийца, опуская портфель на ступеньки. – Внизу, у входа… - демонстративно схватившись за сердце, произнес он. – Кажется товарищ из органов…
Забыв об осторожности, Филиппенко побежал к выходу. Убийца прижался к стене, пропуская гэбэшника. Едва Филиппенко оказался на пару ступенек ниже, он  отточенным движением зажал голову сержанта в локтевой захват, а другой рукой деловито перерезал ему горло тем же самым ножом, которым несколькими минутами ранее убил Варфоломеева. Ни единой эмоции не отразилось на его лице.
Филиппенко «споткнулся», хватаясь руками за перерезанное горло. «Забулькал», щедро орошая кровью, бьющей сквозь слабеющие пальцы, лестницу и подъездные стены. Упасть на ступеньки ему не дали «алкаши», ловко подхватывая заваливающееся тело и аккуратно укладывая его на лестничную площадку. После этого все замерли, прислушиваясь. Тишина.
- Чисто, герр гауптманн, - произнес один из «алкашей», заглядывая на пролет ниже, туда, где у стены лежал труп Варфоломеева.
Убийца кивнул, вытер окровавленный нож о пиджак Филиппенко, поднял портфель и поднялся на площадку, где остановился у дверей квартиры Трефилова. «Алкаши» тоже поднялись следом и встали с двух сторон от  гауптмана, вооружившись пистолетами с глушителем

Глава 3 (ч. 3)

- Все, что вы тут понаписали, Андрей Михайлович, конечно очень интересно, - с сомнением произнес старший майор госбезопасности Пантелеев, откладывая в сторону протоколы допроса доцента Сергеева, - но вериться в это с ба-а-альшим трудом! Больше на фантастические рассказы какого-нибудь Алексея Толстого или Герберта Уэлса похоже.
- Я написал чистую правду, товарищ Пантелеев! – горячась, произнес Сергеев.
- Вот ведь какая штука, - покачал головой старший майор, - подтвердить ваши слова некому: все непосредственные участники событий мертвы!
- Ну а машина Трефилова? Если хотите, я могу повторить опыт! Конечно, я не разбираюсь в самой теории, как и не смогу разобраться в принципе «накопителя времени», но я помогал её настраивать… И у меня, наверное, получиться…
- Не хочу вас огорчать, Андрей Михайлович, но квартира профессора Трефилова, вместе с так называемой «машиной», уничтожена взрывом… Погибли не только наши сотрудники, но и простые граждане, соседи профессора.
- Как… уничтожена? Мне сказали, что Бажен Вячеславович и Лазарь Селиверстович погибли в результате аварии… В  машину в которой они ехали врезался грузовик… А что случилось с квартирой? Как она могла взорваться? – недоумевал Сергеев. – Даже если предположить, что произошло короткое замыкание… Но мы все обесточили перед выходом… Но даже если… Максимум возгорание, да и это если пробки не вышибло… Товарищ старший майор госбезопасности, - испуганно произнес Сергеев, - что происходит?
- Скажите, Андрей Михайлович, - неожиданно перевел разговор Пантелеев, - вы знакомы с профессором Хорстом? Волли Хорстом?
- Хорст… Хорст… - задумался Сергеев. – Нет, - он покачал головой, - в первый раз слышу такую фамилию.
- И профессор Трефилов никогда при вас не упоминал это имя?
- Нет, - вновь мотнул головой Сергеев.
- Припомните, может Варфоломеев как-нибудь обмолвился? Профессор берлинского института «Аненербе» Волли Хорст? – продолжал напирать старший майор.
- Немец? Нет, я бы точно запомнил, когда тут в мире такое творится… Вдруг завтра война… - доцент неожиданно осекся. - Товарищ лейтенант госбезопасности Вахромеев при мне тоже никогда не упоминал этого имени, - четко произнес он. - Так что же произошло на квартире Бажена Вячеславовича? – вновь обеспокоенно спросил он.
- Хорошо, Андрей Михайлович, - немного подумав, произнес старший майор госбезопасности. -  Я ознакомился с вашим досье в качестве нашего внештатного сотрудника, думаю, что вам можно доверять… Мы подозреваем диверсию.
- Так квартиру специально взорвали? – ахнул Сергеев. – Но зачем?
- Мы подозреваем, что это было сделано  с целью уничтожения экспериментальной установки профессора Трефилова.
- Так и Бажен Вячеславович, выходит, не в дорожной аварии погиб? – наконец «дошло» до Сергеева.
- Да, на нашу служебную машину было совершено нападение – её расстреляли из автоматов с близкого расстояния, после чего забрали все документы, относящиеся к эксперименту.
- Да-да, там было два чемодана бумаг…
- Да, я внимательно ознакомился с вашими показаниями!
- Что же это, надо искать… Ведь без профессора Трефилова их невозможно восстановить, понимаете? Научное открытие… Это… Как же… Это… - забормотал сгорбившийся на  стуле Сергеев. – Это невосполнимая потеря…
- Товарищ Сергеев, я сочувствую вашему горю, - невозмутимо произнес старший майор, - но давайте вернемся к машине Трефилова и эго экспериментам, и теории э…
- «Длинного времени», - подсказал доцент. 
- Мы проконсультировались с ведущими специалистами в этой области…
- В этой области еще не существует специалистов, - произнес Сергеев. – Бажен Вячеславович, возможно… Но даже он был не застрахован от ошибок…
- Это вы о Пивоварове? Ну, который, по вашим словам, мгновенно постарел?
- Да, - выдохнул доцент. – Но Бажен Вячеславович в этом не виноват! Понимаете, он обогнал свое время! Именно такие люди двигают вперед науку! А эти, - Сергеев скривился, словно положил в рот дольку лимона, - деятели, отягощенные учеными степенями и званиями… Он не способны принять ничего нового! Именно такие как они сожгли в свое время Джордано Бруно…
- Успокойтесь, Андрей Михайлович! – с пониманием произнес Пантелеев. – Но теория Трефилова действительно фантастична…
- Какая сейчас разница, - вновь «потух» Сергеев, - Трефилов мертв, машина уничтожена, документация похищена…
- Ну, это уже не ваши проблемы! – посуровел гэбэшник. – Скажите мне вот что, неужели профессор Трефилов все вытянул в одиночку? Без помощников?
- Я особо не интересовался, - пожал плечами Сергеев, - он над своей теорией лет двадцать корпел. Мы с ним близко сошлись только после того февральского выступления, после которого его хотели исключить из института…
- Да, я читал отчет Фролова.
- Как-то Бажен Вячеславович упоминал одного парня, его бывшего студента… Именно с его появлением у профессора появился некий прогресс в исследованиях… Но вот ни имени, ни фамилии… Увы! – Сергеев лишь развел руками.
- Хорошо, мы поищем по своим каналам, - произнес старший майор госбезопасности, протягивая руку доценту. – Спасибо за помощь, Андрей Михайлович! Только не обессудьте, нам придется вас изолировать на некоторое время…

***

Профессор Хорст в ярости метался по маленькому кабинету, предоставленному в его распоряжение дипмиссией Германии в СССР. Возле стола стоял навытяжку, прижав руки к бедрам, гауптманн Кёллер, тот самый убийца, вогнавший нож в сердце лейтенанта Варфоломеева, и преданно «пожирал» профессора глазами.
- Вы идиот, гауптман! - брызгал слюной Хорст. – Как можно было провалить хорошо подготовленную операцию и потерять самого ценного фигуранта?
- Виноват, герр оберштурмбаннфюрер! – проревел, не отрицая своей вины, гауптманн.
- Виноват? – Хорст остановился перед Кёллером, злобно вращая глазами. – Как, как вы умудрились подстрелить Трефилова? Ты должен был лично проследить за его безопасностью!
- Досадная случайность, герр профессор, - попытался выкрутиться гауптман. – Парни профессионально отработали: в него не попало ни одной пули! Его задело случайным рикошетом…
- Случайным?! – рассвирепел Хорст. – В голову и наповал?!
- Так точно, герр профессор! Случайность. Парни оберлёйтенанта Франка лучшие специалисты в решении таких задач.
- Что вы заладили, как попугай: лучшие, лучшие… Но обосрались же по-полной!
- Так точно, герр Хорст, обосрались, - не стал отрицать гауптманн. – Поэтому я готов понести…
- А, готов он! – махнув рукой, произнес Волли, немного успокоившись. – Что я доложу Зиверсу? А рейхсфюреру? Что мы, своими собственными руками, угробили единственного и неповторимого разработчика? И что его некем заменить?
- Герр профессор, но ведь документация у нас, - напомнил профессору Кёллер. – Фотографии машины я делал лично. Неужели среди наших ученных не найдется никого, кто смог бы во всем этом разобраться?
- Не знаю, гауптманн, не знаю… Время покажет. Пока разберемся, могут пройти годы и десятилетия! Трефилов вынашивал свой проект двадцать лет!
- Я сожалею, герр оберштурмбаннфюрер!
- Готовьте материалы к доставке в Берлин, - распорядился Хорст. – И не дай вам Бог, они пропадут! И еще… Наш агент сообщил, что у профессора был некий помощник – молодой студент Федор Балашов. Найдите его, возможно, он в курсе некоторых особенностей теории Трефилова.
- Так точно, герр Хорст, - прищелкнул каблуками Кёллер, - немедленно приступлю к его поискам!

Глава 3 (ч. 5)

По лестнице, постукивая тросточкой по ступеням и приволакивая правую ногу, взбирался капитан государственной безопасности. С трудом преодолев её, он немного постоял на площадке, приводя дыхание в норму, а после неспешно похромал вдоль запертых дверей слабоосвещенного коридора. Возле одной из них он остановился, выпрямил сгорбленную спину и постучал.
- Да! – раздался голос из кабинета.
Капитан открыл дверь и прошел внутрь.
- Товарищ старший май… - произнес капитан, но хозяин кабинета оборвал его на полуслове.
- Давай без взаимных «расшаркиваний», Фролов! Я и без тебя прекрасно знаю, что я старший майор! Подгребай к столу!
- Слушаюсь, - произнес Лазарь Селиверстович, ковыляя к заветному стулу.
Добравшись до вожделенного предмета мебели, капитан, поскрипывая зубами от боли, но стараясь, чтобы его мучения не отражались на лице, упал на сиденье.
- Все хорохоришься, Лазарь Селиверстович? – от внимательно взгляда начальства не укрылись ухищрения капитана. – Говорил тебе - долечись!
- Товарищ старший майор… Пал Палыч, ну не могу я в больничке валяться, когда такое… Наши товарищи на фронте жизней не щадят…
- Ты еще на фронт попросись! – съязвил Пантелеев. – Хватит лозунгов – работы не впроворот!
- И я о том же, Пал Палыч! А вы все долечись, да долечись! У меня уже все срослось, я как огурчик…
- Как соленый огурчик, - усмехнулся старший майор. – Как там Трефилов? Не пришел еще «в себя»?
- Его переправили в наш ведомственный санаторий, но… Врачи не дают сколько-нибудь благоприятного прогноза – очень тяжелое ранение в голову, да еще с потерей одного глаза… Он в сознании, но не «в себе». Он даже не представляет, что с ним приключилось. Амнезия… В общем, хорошего мало.
- Жаль, - вздохнул старший майор.
- Но у меня есть и хорошие известия: нам наконец-то удалось разыскать Балашова.
- Не прошло и полгода…
- Пал Палыч, ну вы же в курсе, что пока установили имя и фамилию, пока запросы разослали – а тут война!  Да и я был несколько, хм… не в форме.
- Твою безответственность мы уже обсуждали! – сверкнул глазами Пантелеев.
- Товарищ старший майор госбезопасности! – обиженно протянул Фролов. – А вы бы сами во все это поверили, если бы я вам без доказательной базы вывалил?
- Так я без всего этого поверил, - возразил Пал Палыч.
- А если бы не произошло нападение, если бы не было взрыва в квартире Трефилова, если бы парней… - голос Фролова дрогнул, в носу предательски защипало, но он нашел в себе силы и продавил вставший колом комок в горле, - не убили.
- Согласен, если бы не это – не поверил! Ну, бред же!
- Так точно, полный бред, товарищ старший майор! Но я этот бред своими глазами видел! Однако ж умудрился провалить… А!
- Где нашли Балашова?
- Вы будете смеяться, Пал Палыч, но там же, где и Карася…
- Что, и Карасев объявился?
- Ну, как объявился… - протянул Фролов, - попался на глаза в процессе поиска Балашова. Пока я был в отключке, Карасева особо и не искали – не было нужды. Расстрельную для него отменили, отправили по этапу, а с началом войны он попросился добровольцем на фронт. Ну, а после того, что творилось в первые дни войны, его следы затерялись.
- Ну, и как вы на него вышли? – полюбопытствовал старший майор.
- Искали Балашова, а нашли обоих. Попал наш студент под трибунал...
- О как? – изумился Пантелеев. – Что натворил?
- Во время бомбежки его ранило, и он попал в госпиталь. Со слов его командира: воевал героически, за спинами товарищей не прятался.
- Чего такого можно в госпитале натворить? Чтобы под трибунал? – спросил Пал Палыч.
- Мутное там какое-то дело, словно из пальца высосано… - произнес Фролов. - Нападение на старшего по званию, с тяжкими телесными…
- А конкретнее?
- В тот госпиталь, в котором проходил лечение Балашов, прибыл  с «ревизией» некий полковник Голохватов. И результаты его проверки «не понравились» пациентам и медперсоналу госпиталя: Голохватов решил, «не мудрствуя лукаво», пополнить ряды РККА «не до конца» выздоровевшими бойцами. Поднялась буча, в которой полкану «намяли бока»…
- Неужто наш студент «намял»?
- Как в воду глядите, Пал Палыч! – хохотнул Фролов. – Выбил из полковника «дух», сломав несколько ребер.
- Неожиданно…
- Есть у меня подозрения на этот счет, товарищ старший майор госбезопасности…
- Ну, докладывай, что мне клещами все из тебя вытаскивать?
- Трефилов в свое время проводил многочисленные опыты на Балашове, и, как сообщил Сергеев, с положительными результатами. Балашов, по заверениям того же доцента Сергеева, в критических ситуациях мог самостоятельно переходить в тот самый «аварийный режим». В случае с полковником Голохватовым он мог, испугавшись, случайно ускориться и не рассчитать сил… Ну, а результат, как говорится, налицо.
- Разберемся, - кивнул Пантелеев. – Продолжай, Лазарь Селиверстович.
- Решением трибунала направлен на передовую, в штрафной батальон.
- Хочешь сказать, в тот самый штрафбат с Карасевым?
- Так точно!
- Чудны дела твои, Господи, - развел руками старший майор.
- Наши сотрудники уже выехали на место.
- Смотри, капитан, не упусти их в очередной раз!
- Так точно, а этот раз не упустим.
   
           ***

- Принимай пополнение, капитан! – произнес вошедший в блиндаж комроты штрафного батальона начальник группы сопровождения штрафников  - молоденький лейтенант.
- Сколько привез? – оторвав голову от стола, хрипло произнес капитан Митрохин. Выглядел он «не важно»: запавшие глаза, красные от постоянного недосыпа, ввалившиеся щеки, землистый цвет лица.
- Пятерых, - ответил лейтенант.
- Телячья требуха! – выругался капитан, потирая щеку с отпечатавшимися на коже грубыми досками стола. – У меня людей не хватает! А ты всего пятерых притащил…
- Сколько дали – столько и доставил! – отрезал лейтенант.
- Нечипоренко! – крикнул капитан. – Нечипоренко, где тебя носит?! – с удвоенной энергией проревел Митрохин.
-  Звали, товарищ капитан? – в блиндаж забежал старшина Нечипоренко – «ординарец» капитана, крепкий мужичок за сорок с хитрой продувной физиономией рязанского крестьянина.
- Совсем после вчерашнего артобстрела оглох? – недовольно буркнул капитан.
- Товарищ капитан, - не обращая внимания на недовольное ворчание капитана, произнес старшина, - поспать бы вам мальца. А то вона какой смурной ходите, бранитесь почем зря. Ну, я то, к примеру, привык…
- Помолчи, Нечипоренко! – прервал словоохотливого бойца капитан. – Скажи лучше, в каком взводе у нас самые большие потери?
- Ну, так в третьем взводе, почитай, каждого второго вчерась недосчитались. И во втором двоих бонбой убило.
- Тогда получай пополнение у лейтенанта: двоих во второй, троих в третий!
- Будет исполнено, тащ капитан! – Нечипоренко «козырнул» и выбежал из блиндажа выполнять распоряжение.
- Как ты с ними управляешься, ну, со своими штрафниками? – полюбопытствовал лейтенант. – Урки, вредители, всевозможный сброд и уроды…
- Люди, лейтенант, - глухо произнес Митрохин.
- Что? – «не расслышал» лейтенант.
- Люди, а не уроды! – прошипел капитан.
- Да чего ты взъелся-то, капитан? – удивленно «захлопал» ресницами лейтенант, не ожидавший такой реакции. – Я всего лишь посочувствовать хотел…
- Засунь это сочувствие себе в жопу! – «посоветовал» капитан. – Я с ними вместе кровь проливаю за правое дело, из одного котла ем… А вчера один из этих, как ты выразился, уродов, меня своим телом от пули закрыл! Вали отсюда, лейтенант, а то я за себя не отвечаю! – проревел Митрохин, поднимаясь из-за стола.
- Ты… ты… - опешил лейтенант. – Да пошел ты, Митрохин! Совсем кукушка поехала! – выбегая из блиндажа, прокричал он.