Спасибо! С этим согласна.
То есть два варианта: убить или содержать в каземате?
Никаких других вариантов?
А монастырь?

Странно, но Екатерина уснула сразу, едва голова коснулась подушки. И кошмары не снились, как и красивые сны о будущем. Была пустота. Обычный глубокий сон, который восстановил силы. А вот пробуждение не оказалось радужным – враз все вспомнилось. И тут она решила не вскакивать к рабочему столу, а немного полежать и чуть-чуть подумать.
       Пришлось согласиться, что заговорщики действовали под воздействием пьяного угара, хотя действовать они не успели, по факту, одни лишь разговоры. Значит вина их, как рассуждала Екатерина, не настолько велика. Записи допросов Шешковского она еще почитает, но не может там быть чего-то, что перевернет ее мнение с ног на голову. Не тот размах, да и мотивы смешны – «чем они хуже братьев Орловых».  Шешковский свою работу знает – выловил и арестовал всех причастных к делу, может, и прихватил еще кого лишнего – здесь нужно будет вычислить и восстановить справедливость, отсеять таких от общей массы. А вот простить и помиловать без наказания…  Екатерина не имела права. Но принять такую казнь не могла. Решив, что подумает над этим потом, она закрыла тему.
        Предложение Орлова ездить с охраной отмела тоже сразу, представив хвост из толпы сопровождающих. Нет. Это лишь покажет ее слабость. Нужно оставить как есть. Риск? Да. А что в ее жизни сейчас не риск?
       Если уделять внимание этим вопросам, можно сойти с ума, отложить планы или вообще их прикрыть. На это она пойти не может. Вот охрану  наследнику увеличить – да.
        Поразмышляв, Екатерина успокоилась. Дождалась прихода Шаргородской, поспорила в очередной раз насчет корсета. На удивление настроение немного улучшилось. Пришедшую Анну Карловну, императрица встретила с улыбкой. На красивом лице графини читалось беспокойство и испуг, она схватила руки Екатерины и быстро проговорила:
        - Екатерина Алексеевна, это же ужасно! Заговор против вас и наследника! Почему так мало караульных у ваших дверей?! Почему пускают с прошениями к господину Олсуфьеву? Нужно немедленно закрыть все входы!
       «Как же быстро разлетаются новости, вроде не деревня…»
       - Анна Карловна, все заговорщики арестованы еще вчера. Шешковский успел предотвратить. Не переживайте. Мы с наследником в полной безопасности! – Екатерина погладила руки обер-гофмейстерины, но та была слишком взволнована.
       - Какой ужас! И где, скажите мне на милость, в такую минуту, графы Орловы? Они должны постоянно находиться возле вас!
        - Не беспокойтесь, они в соседней комнате.
       Прошло около получаса, пока графиня Воронцова наконец-то смогла успокоиться и приступить к своим обязанностям. Она помогла собраться Екатерине и между делом стала задавать уточняющие вопросы:
        - Ваше величество, списки приглашенных на обед готовы,  осталось уточнить детали и их разослать. Но, считаю своим долгом заявить: сейчас организовать обед не безопасно! Давайте отложим. Я настаиваю.
        - Анна Карловна, мы ничего откладывать не будем.
        - Вы настаиваете?
        - Да…
        - Это будет просто званый обед или вы желаете пообщаться на серьезную тему? Если, прежде всего общение, то необходимо подготовить зал. Поговорили, а потом обед. И охраны побольше.
        Екатерина тяжело вздохнула, но спорить не стала.
        - Самое важное в моей встрече будет серьезный разговор о возделывании картофеля в имениях.
       - Вы хотите возродить думу?
       - Ну что вы, Анна Карловна, балаган мне не нужен. Отдельный зал, где все смогут услышать Михайло Васильевича Ломоносова о пользе этого овоща и тех, кто его уже возделывает, как правильно его готовить. А думу… нет, ни в коем случае – сената вполне достаточно, - улыбнулась Екатерина, - Еще необходимо уточнить у повара, умеет ли он готовить жареный картофель.
        - Среди ваших поваров нет ни одного, кто бы это умел делать, ваше величество. Хотя, трое из них французы.
        - Тогда необходимо отправить нескольких к повару господина Ломоносова.
        - Я отдам распоряжение. Вас в кабинете дожидается генерал-аншеф Петр Александрович Румянцев, вы его примете?
        - Конечно! – Екатерина поспешила в кабинет.
        С Румянцевым у Екатерины сложились натянутые отношения. Он был уважаем и умен, о нем прекрасно отзывался Суворов и Орловы. Настоящий боевой генерал, который мог принимать быстрые, трезвые и успешные решения. Но Екатерину он недолюбливал. Румянцев до последнего был верен Петру Федоровичу, и ей с трудом удалось убедить его не уходить в отставку. Потерять столь ценного человека в неспокойное время, значило обезглавить армию российской империи, ведь Суворов только начинал свой путь.
         - Ваше Императорское величество, - поднялся и поклонился граф, едва Екатерина вошла; без раздумий, она протянула ему руку. Круглое лицо генерала, с курносым и немного вздернутым носом, осталось невозмутимым. Он припал к руке, расценив это как милость со стороны императрицы.
         - Рада вас видеть, Петр Александрович! Что привело вас в такой ранний час?
         - Я собирался вас посетить по одному вопросу, но пришлось идти по  другому. Мне доложили, что арестованы офицеры. Их обвиняют в заговоре. Я, как только узнал, немедленно примчался к вам, Ваше Императорское величество.
       - Просить за бунтовщиков? – Екатерина не скрыла грусти, - Следствие только начато.
       - Никак нет! Бунт или заговор против государыни и наследника – это измена. Мне даже мысли такие не пришли в голову. Я предлагаю для охраны наследника и вас увеличить численность караула, причем немедленно!
        Екатерина повторила те же слова, что были сказаны графине Воронцовой. Вкратце рассказала, что ей было уже известно. Румянцев выслушал, но не согласился.       
         - А по какому вопросу вы ко мне шли изначально? – с трудом, но Екатерине удалось повернуть разговор в другое русло.
        - Слышал я, что вас интересует положение в войсках, вы хотите сделать нашу армию лучшей. И вас интересуют мысли военных.
         - Вас слухи не обманули, так и есть.
         - И этим поручили заниматься полковнику Суворову?
         Екатерина уловила нотку обиды в прозвучавшей фразе. И как ему, боевому офицеру объяснить, что имя Суворов в ее времени даже школьники знают, а вот о нем…
         - Петр Александрович, я выслушаю любое мнение, которое поможет улучшить нашу армию. А уж ваше - тем более, скажу прямо, я … помня ваше… - Екатерина потерялась в словах.
         - Ваше Императорское величество, я принес вам присягу.
         - Я помню это, граф. И я этому рада.
         - Что ж, тогда, думаю, нам следует объединить усилия с господином Суворовым? – улыбнулся генерал-аншеф.
         - Я буду только счастлива! Особенно уделите внимание обучению солдат. Желательно это все записать… на русском языке. Поделитесь вашим опытом. Отпечатать и отдать в полки. А так же, все, в чем армия испытывает нужду, изложите на бумаге.
         Беседа с Румянцевым, спокойная и четко направленная настроила Екатерину на рабочий лад. Они пообщались с генерал-аншефом больше двух часов, за которые Екатерина почерпнула много нового и важного. До этого сведения об армии не тянули даже на «троечку» по шкале оценок далекого будущего. Она все также путалась в званиях, идиотских иностранных названиях и терминах, но понимание отдельных проблем стало прорисовываться в ее плане настолько, что ей пришлось завести отдельную тетрадь, после ухода графа Румянцева, и перенести туда все пункты разговоров: сегодняшнего и предыдущего с Суворовым. Закончив переписывать, Екатерина вывела на титульном листе «Армия», отложила перо и задумалась, чем занять день. Провести его в размышлениях и ревизии документов Петра Федоровича значило постоянно возвращаться к вчерашнему происшествию. Глянув на часы, Екатерина направилась к наследнику – у него уже начались занятия. Что ж, если старший Суворов готов рассказать об Аляске, пожалуй, это то, что немного ее отвлечет. Потому что ехать к Ломоносову сегодня, когда разнесся слух о заговоре, было неразумно. Пусть все успокоится.
      В классе наследника начало было таким же, как и две предыдущие встречи. Озабоченность вчерашним происшествием проявил Василий Иванович Суворов, который разговаривал тихо и как-то строго. Чтобы Павел Петрович был занят и не подслушивал, его заняли написанием какого-то задания.
        - Господин Шешковский знает свое дело, он не упустит ничего. Пора бы тайную экспедицию расширять, политический сыск - наблюдение за иностранными господами да купцами требует много времени.
        - Вы так считаете?
        - Пора, государыня. Это первый, но не последний звонок. Одними тайными советниками не справиться.
       - Даже так, - погрустнела Екатерина, - Могу я вас попросить, Василий Иванович, если у вас имеются какие-либо предложения, написать мне об этом?
       - Как изволите, Ваше Императорское величество, выполню. За Павла Петровича не беспокойтесь. Он в безопасности.
       - Благодарю вас, - Екатерине что-то расхотелось слушать урок, и она собралась уже покинуть класс, как в дверь постучали, и вошел полковник Суворов. После поклонов и приветствий, а также выражения озабоченности заговором и безопасности императорской семьи, он протянул папку Екатерине.
        - Соизволите взглянуть, Ваше Императорское величество?
        - И не только взглянуть, но и обсудить, Александр Васильевич, - улыбнулась Екатерина и несколько дольше задержала взгляд на полковнике. На нее магнетически действовала фамилия, и примешивалось огромное желание как можно быстрее сдвинуть с места преобразования, которые она, даже после беседы с Румянцевым, связывала, прежде всего, с легендарным Суворовым. Было и еще что-то совсем уж непонятное, немного смахивающее на чисто женское любопытство и желание понравиться. Но она его быстро усмирила, загнав в далекий угол и пригрозив кулаком, чтобы не отвлекало и не смущало.
      Едва они вышли из класса, как Суворов остановил Екатерину, обратив ее внимание на высокого и статного офицера, одиноко стоящего отдельно от усиленного караула.
        - Позвольте вам представить, государыня, Григорий Александрович Потемкин!
        Офицер подошел. Высокий, крепкий. Темные густые волосы немного вьются, синие глаза… Точнее один глаз. Второй был скрыт черной повязкой.
        Екатерина по привычке протянула руку – что ни говори, а какой-то дурацкий ритуал – он раздражал и не нравился.
        - Пойдемте, господа, нам ведь есть что обсудить!
        В обсуждениях и разговорах они провели больше часа, потом к ним присоединились братья Орловы. Много спорили – Потемкин принес набросанные эскизы новой формы.
        - Скажите, а нельзя ли сделать попроще, Григорий Александрович? – Екатерина рассматривала наброски и не понимала для чего эти все изыски, к тому же, в памяти сохранялась удобная и простая форма двадцатого и двадцать первого века.
        Потемкин смутился. Он явно не понимал в чем загвоздка, и что не нравится императрице.
         - Государыня Екатерина Алексеевна, вы считаете, что нам мужчинам чужда мода? – поспешил на помощь Потемкину Алексей Орлов, - Солдату – да, но офицер должен выглядеть красиво!
        - Алексей Григорьевич, как в моем понимании, форма должна быть удобной и практичной. Белый низ после… маневра будет небелым. Если мы говорим о парадной форме, что в настоящий момент расточительно и не отвечает моему заданию, то пусть остается прежняя. Но, насколько помню, теперешний вариант очень всем не нравился. Получается, все уже утряслось?
        - М… Екатерина Алексевна, государыня, вы представляете офицера в мундире, похожем на мешок? – присоединился Григорий Орлов.
         - Вот уж никогда бы не подумала, что мужчины способны отстаивать каждый метр галуна или пышность аксельбанта!
         - Может! – едва ли не хором произнесли оппоненты.
         - Господа, я вынуждена вам напомнить: меня волнует, прежде всего, зимняя форма! Куда это годится, если под мундир караульные запихивают солому, чтобы согреться?! – возмутилась Екатерина, - Ходите сами, в чем хотите, хоть в прежнем виде, но здоровье солдата нужно беречь!
         - Пусть закаляются! – парировал граф Орлов.
        - Вам хорошо – шубу набрасываете при морозе! А ваши головные уборы вообще никуда не годятся! И не спорьте! Вот запрошу данные, сколько отмороженных ушей каждую зиму бывает…
         - Екатерина Алексеевна, вы хотите, чтобы гвардейцы мужицкие шапки нахлобучили? – вкрадчиво произнес Алексей Орлов, - Поверх мундиров кожухи нацепили?
         - Да! А шапки желательно меховые!
         - Ну, уж нет! Никогда и ни за что! – Григорий Орлов вскочил и стал нервно прохаживать вокруг стола, - Расстреляйте – не надену!
         - Так она и не налезет, не переживай, Гриша, парик помешает. Кстати, ваше величество, парик уши-то и греет.
          - Вот и о париках, гигиены никакой!
          - Напомнил, - укоризненно бросил брату Орлов.
          Потемкин и Суворов переглядывались и лишь внимательно следили за перепалкой, но не вмешивались. Потемкин быстро делал наброски карандашом, пытаясь уследить и отреагировать за полетом мысли то Екатерины, то Орловых. Постепенные добавления и изменения превращали каждый раз изображение в чучело, и он его откладывал в сторону. Ничего не получалось. Он запутался и при всем старании не мог угодить всем.
        На помощь пришел молчавший Суворов:
        - Господа, предлагаю ввести систему: каждый возьмет лист и запишет к  виду войск, что на его взгляд лишнее и неудобное. Затем только детально обсуждать, чем это неудобство можно заменить или же убрать совсем.
        - Вот! – братья сели за стол, разложили письменные принадлежности, которые принес вызванный Олсуфьев. И, наконец, наступила тишина. Удивительно, но дело сдвинулось. Списки оказались внушительными. Обсуждать по пунктам и отделять существенное от явно бесполезного, оказалось намного легче и плодотворнее. Потемкин вздохнул облегченно.  Сделали перерыв на обед, в дружной беседе за столом продолжили обсуждения, и результатом стало присоединение некоторых господ к их «команде». Екатерина никуда не спешила, она внимательно выслушивала все мнения.
        Екатерина решила переговорить с Суворовым о приходе Румянцева. Для этого она обошла стол и встала рядом. Суворову пришлось встать. 
        - У меня был генерал-аншеф Румянцев…
        - Я встречался с ним. Вот его предложения. Они очень важны - он прекрасный военный стратег! – сказал Суворов, протягивая увесистую пачку листов, аккуратно пронумерованных.
         - Вы сделали вывод, изучив документы?
        - Не только изучив, стратегию генерал-аншефа, его тактика колонна-рассыпной бой – весьма эффективна.
        Очевидно, обсуждение формы уже приелось собравшимся, а возможно были использованы все варианты, но мужчины тут же принялись комментировать едва ли не каждый абзац в записях. Причем, звучали только  хвалебные отзывы.
          - Господа, я рада вашему воодушевлению, но, мне кажется, нам необходимо присутствие самого генерал-аншефа, для еще более подробного обсуждения. Ведь я планирую отдать эти документы напечатать и распространить в полках. Если кого заинтересовали наши сегодняшние обсуждения, я приглашаю вас. Но нужно время, чтобы Григорий Александрович успел проработать все наши предложения и замечания.
          Потемкин воспользовался сменой темы и спокойно собирал и сортировал листы, и не ожидал, что опять привлечет внимание к своей персоне. Он вздрогнул и посмотрел на императрицу, мысленно отругав себя за невнимательность и задумчивость.
          - Сколько вам потребуется времени, Григорий Александрович, когда вы будете готовы предоставить нам новые предложения по форме? Возможно, вам нужны помощники?
         - Ваше Императорское величество, постараюсь уложиться в недельный срок. От помощи не отказываюсь, но чем больше людей, тем больше мнений. Думаю, нарисованное не позволит выявить недостатки и достоинства формы. Нужно шить. Нужно спросить тех, кто это будет носить.
         - Я поняла вас, Григорий Александрович, к тому же только портной в состоянии правильно подобрать ткани и нитки. За средствами обратитесь к господину Олсуфьеву, он предупрежден и выделит необходимые средства.
          Екатерина пригласила собравшихся отужинать, видя, что они продолжали беседовать и обсуждать дальше. Проведенным днем она осталась довольна.   
          «Слава Богу! Вопросы с армией в надежных руках!.. А что у нас с флотом? Чернышев, надеюсь, не утонул в том бардаке, а то лишь счета шлет…»