Здравствуйте, уважаемые коллеги и читатели!
Буду рада вас видеть снова и благодарна консультациям.

«Императрица. России верные сыны»
Книга вторая
                                                                                  Аннотация
              Отгремели праздничные залпы коронационного салюта, Екатерина стала императрицей, и, казалось бы – царствуй и радуйся жизни!
              Но вокруг все также плетутся интриги и заговоры; создаются политические партии; страны то требуют мирного договора, то объявляют войну Российской империи; могущественные противники выступают против нее единым строем, совсем скоро вспыхнет бунт Емельяна Пугачева – беспокойное наследство досталось героине…
            Кто истинный друг, а кто скрытый враг? Как преумножить богатства Отечества, как сохранить их для потомков? Где найти сподвижников, которые поймут странные вопросы государыни, но не отмахнутся от них, а разовьют «шальные мысли» императрицы на благо России.
               А что же личная жизнь Кати  Веточкиной? Такая, какой она и может быть у самодержавной императрицы…

                                                                                                                                1762 - 1768 гг.

             Принесенные бумаги из кабинета Петра Фёдоровича  занимали большую часть времени  у Екатерины. Ей приходилось вставать очень рано, задолго до подъема слуг. Как правило, верная Шаргородская, протирая сонные глаза, видела темный силуэт государыни, склонившейся над очередным листом из кучи аккуратно сложенных документов. Этих кучек было много, они лежали всюду: в каждом углу кабинета - едва ли не в человеческий рост; больше всего их наставили рядом со столом, за которым сидела императрица.  Иногда, Екатерине было достаточно протянуть руку,  чтобы взять следующий документ - настолько были высоки стопки, окружавшие ее «рабочее место».
            Для того чтобы как-то систематизировать документы, понять замыслы покойного мужа, ей пришлось вспомнить, как в годы учёбы она составляла конспекты: старательно записывать очень коротко только основную мысль документа, нумеровать сам листок или десять, чтобы потом найти при надобности.
             Однажды, Екатерина, отложив разобранные архивы Петра Федоровича, решила заглянуть в толстые «тетради» из документов предшественницы, она искала ее дневник, который обнаружила давно. Сначала в суматохе событий, Екатерина не могла открыть его. Да и неудобно было читать откровения предшественницы, останавливала щепетильность – непорядочно заглядывать в чужое сокровенное. Но сейчас многие ответы на выскакивающие, как грибы после дождя, сюрпризы, Екатерина могла найти в записях. Они долго манили ее. Но мораль сдерживала тянущуюся к ним руку, и Екатерина отступала до следующего раза. Теперь же реально «припекало». Чтение дневника настолько захватило, что она отмахнулась от настойчивого призыва Шаргородской одеться и начать день, как и положено – с завтрака.
             - Отстань, Катя! Я очень занята, говори всем – сегодня не принимаю! Или придумай сама что! Кофе подай… - и углубилась в чтение настолько, что поданный кофе был благополучно забыт. Изучение прерывалось лишь  короткими, но резкими фразами, которые Екатерина адресовала себе:
             - Ну почему я раньше не порылась здесь…
             - Влюбленная дурочка!..
              Екатерина читала внимательно, но и, перелистывая то, что сейчас было не нужно, что могло подождать! Она искала – хорошую «шпаргалку». Найденные строки:
           «Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хоть бы оно было на краю света: по большей части оно скромно и прячется где-нибудь в отдалении. Доблесть не лезет из толпы, не жадничает, не суетится и позволяет забывать о себе» - заставили остановить спешное «проглатывание» дневника и задуматься. Вполне себе рекомендации  к  действию. Прямо как ей адресовано! И ведь сама Екатерина Алексеевна так и поступала!
            «Спасибо за совет, Екатерина Алексеевна. Ценнее и не придумать! Да и кто такое скажет? Нужно действовать так, как действовала ты – искать надежных людей для службы Отечеству. Своих знаний мало, но они есть у тех, кто окружает меня. Остается сталкивать разные мнения в поисках истинного решения. Я же – императрица, должна самодержить – выслушала и выбрала решение… Ох, Катя-Катя, а выбирать-то как? Интуицию включать или женское сердце?.. Как?!» - решив с этим советом опробовать его в действии и постепенно, Екатерина перешла к насущным проблемам: во-первых, ее интересовал вопрос о наследнике – Павле Петровиче и, естественно, о его наставнике – Никите Ивановиче Панине. И, признаться, Екатерина не знала, что для нее важнее! Панину она не простила ничего, но, услужливая память напоминала  - он без страха, сам сказал ей, что связывает будущее России только с нею. Почему? Не потому ли, что с женщиной легко справиться, а наследник души не чает в наставнике? Да помог, так сказать, отшить Григория Орлова, навсегда остановить этого безумца в желании жениться. Вроде бы в расчете? И Павлом Петровичем теперь занимается  генерал-аншеф Василий Иванович Суворов, даст Бог еще одного полководца России подарит. А судя по тому, что за окном творится, государству он будет очень кстати. Так, что же предшественница хотела сделать из своего сына, где-то это уже мелькало. Ах, вот же оно:
          «Два принципа воспитания государя заключаются, по моему мнению, в том, чтобы сделать его благодетельным и заставить его любить истину. Это значит сделать его любезным в очах Бога и людей»
          «И что мне с этим делать? Я хочу сделать из Павла Петровича  достойного потомка Петра Великого, настоящего полководца, если получиться, конечно! А получается, я иду в противоположную сторону от желаний его матери… Кто из нас слеп?» - расстроилась на мгновение Екатерина, до конца не понимая, а правильно ли она толкует сказанное предшественницей; потом успокоила себя – писалось все в другое время, другие взгляды, другие люди у власти. И опять вспыхнуло:
          «Будь, что будет»
          Оставался Панин! Уже не наставник наследника… Но! Руководит иностранной коллегией. Почему не Бестужев? «Верному другу», который самовольно взялся помогать Григорию Орлову с женитьбой, Екатерина доверять больше не могла. Под предлогом очередной его хворости, оставила ему право присутствовать на всех совещаниях и «подавать голос». Все же было бы глупостью отказываться от мыслей столь опытного дипломата, да и обижать старика не хотелось. Но при отставке Бестужева зияла бы огромная дыра. Преданный Воронцов был слишком медлителен, и, доверяя чутью, Екатерина понимала, что не справится он на этой должности. Орловы не годились. Разумовского? Верный, достойный, свой – но не дипломат. Общество видело только Панина. Зная, в душе противясь, она смирилась – Панин занял место старшего члена иностранной коллегии, а вот место канцлера осталось за Воронцовым. Так удалось сохранить некое равновесие: Панин и Воронцов, со всегда присутствующим на советах Бестужевым, обычно говорили четко противоположные мнения. Орловы прислушивались, Григорий отмалчивался, выжидая не понятно чего, а Алексей принимал чью-то сторону или становился третьей стороной. Вот тогда уж Екатерина просила оставить ей документы и садилась думать, отложив вопрос на следующий день.
             Много ей приходилось запоминать и укладывать в голове по полочкам. Было сложно для понимания всё: кто и чем занимается, за что отвечает. А какие должности! Все они, словно, звучали весьма на «странном языке», скажем так, и ничем не выдавали своего предназначения. Абсолютно. Екатерина терялась в том многообразии. Запоминать иерархию чиновников она отмела сразу – ей вовремя пришла мысль – негоже императрице все и всех запоминать. Должны докладывать руководители, их-то поменьше будет. И еще, никого не удивит, что матушка-государыня задает много уточняющих вопросов – к делу-то управления государством не допускалась, теперь вот наверстывает. Попробовала донести эту мысль до своего окружения, неожиданный эффект получился – ее поняли, стали даже как-то бодрее, рьянее и подробнее излагать и предлагать проекты. Почувствовали заинтересованность, а может быть сыграло желание придворных проскочить в фавориты, получить должность повыше, да денежнее. Главное  - Екатерина никого не удивляла, ей в глаза не говорили, что она «дура», все выглядело чинно и благородно, и дело начало двигаться.
           Разрываться на тысячу кусочков Екатерина не могла, а потому для начала выполнила ревизию своих школьных знаний. Не густо, но основная информация, подтвержденная событиями за окнами, дала возможность выстроить некие границы и  самые необходимые «вехи» на ближайшее время. Она неоднократно пыталась понять и найти решения, чтобы сгладить непопулярные указы супруга. Самым главным оказался пресловутый мирный договор с Пруссией, война закончилась, а нерешенные вопросы остались. Орловы и армия, общественность, часть ее  – возмущены, а Петр Федорович считал правильным отдать все земли обратно Фридриху. Разумный вопрос: зачем тогда воевали, «кровушку проливали»? И вообще, не по-хозяйски это как-то… да еще и с Данией воевать – мало проблем что ли? Обычно на этом Екатерина заканчивала рассуждения и терялась, ощущая, как буквально начинала накатывать просто дикая паника сделать, поступить неправильно – дело же касается будущего России, ее страны, ее Отечества… Было страшно.
             Каждый раз, при утреннем докладе, Панин задавал один и тот же первый вопрос – когда государыня соизволит подписать указ о выводе войск из Пруссии. Едва он замолкал, как глаза братьев Орловых устремлялись к ней, государыне, да что братьев, весь «кабинет министров» напрягался так, что коснись любого и он взорвется! А решать должна была только она! И в этом Екатерина ощущала еще и боль – откажись от договора, даже не учитывая, чем это может обернуться для страны – и она предала Петра! Ведь он ей все-все объяснил. А она еще и поклялась… на могиле.
             И Екатерина, покраснев, что в очередной раз не может сказать ничего, опускала глаза и тихо произносила:
             - Следующий вопрос, Никита Иванович…
            Панин кивал, послушно откладывал лист в сторону и, не скрывая улыбки, зачитывал новый. Но то, как еще долго витало напряжение в комнате, Екатерина понимала – поднеси спичку и будет мгновенная революция, бунт по всей Российской империи обеспечен.
             В этот раз Панин не опустил послушно лист, не задал следующего вопроса. Он медленно положил указ о передислокации войск перед Екатериной и сделал шаг в сторону.
             - Что значит этот жест, Никита Иванович? Я же просила следующий вопрос зачитать, - внутри у Екатерины все сжалось.
             «Раз перечит, значит - произошло что-то! О, Господи, Спаси и  Сохрани!»
              - Государыня, войска наши в Восточной Пруссии стоят уже долго, скоро зима, нужно либо вертать, либо снабжать всем необходимым.
              - И посол Фридриха нервничает, Екатерина Алексеевна, - вставил Бестужев, - Что уж говорить – нарушаем договор!
              - Мало общаетесь с ним, так бы научился вашему терпению, - попробовала шутить Екатерина, но поняла: настал момент, когда вот сейчас она должна принять решение.
              Первое.
              Самостоятельное.
              Самое  верное и единственно верное.
              - Что ж, давайте, господа определяться. Обстановку в Пруссии все знают, так что дружно думаем, чем грозит России-матушке отказ выполнять условия мирного договора, и как оставить земли России, а войска в тех землях, - быстро и, придав голосу по возможности суровые ноты, проговорила Екатерина, не спуская взгляда с присутствующих. Для нее была важна их реакция! Она ее получила: лица сначала вытянулись, у некоторых, можно сказать, нижние челюсти на мгновение упали вниз. Но сказала она для общества правильные слова – глаза заблестели, лукавые улыбки заиграли, мужчины оживились и заерзали на стульях. И не только императрица, но и все вольно вздохнули.
                 «До чего же мужчины любят войну, никогда не упустят и малую возможность устроить драку!»
             - В занятых нами землях, народ давно уже присягнул на верность Российской империи, Ваше Императорское величество, напомню, например, в Кёнигсберг наши войска вошли в тысяча семьсот пятьдесят восьмом году и жители сразу присягнули императрице Елизавете Петровне.
          - Вот! И подарить Фридриху Кёнигсберг?! А другие земли… Там же наши подданные! Эдак и всю Россию разбазарить можно! Думайте, господа!
          - Хм… Подписал договор ваш супруг, император…
          - Не коронован был Петр Федорович! – рявкнул Григорий Орлов.
          - Сейчас правит Екатерина Алексевна – волею Бога и народа избранная!.. – вскочил Алексей Орлов и, хотел было стукнуть по столу кулаком, но не стал.
           - Но нарушаются традиции… грош цена тогда любому договору, батенька! Это нарушение всех устоев вековой дипломатии! Чудак-человек! Вы не представляете, что начнется, если мы не выполним мирный договор! – мямлил Бестужев, нервно теребя манжет.
           - А мы… не будем нарушать… Кто сказал «нарушать»? Мы поступаем так, как считаем нужным. По желанию Фридриха, теперь мы - союзники. Но мы - победители! - спокойно, слегка с насмешкой, проговорил Панин, - Кто и как может наказать победителя? Суть в том, что мы договор с Пруссией  трактуем так, как надобно нам.
           - И … Нет! Как вы представляете, Никита Иванович, я должен это изъяснить послу? – возмутился Бестужев.
           - Тут уж, Алексей Петрович, твоя стезя – не первый раз чай выкручиваться нужно! Придумаешь! Зато на благо матушке-России послужишь! Если сам возьмешься донести посланникам…
           - Да я рад служить! Только не спихивайте, Никита Иванович, все на меня. Дело-то важное! И, кстати, уже не имею я прав таких. Все обсудить нужно, записать, получить высочайшее соизволение!
            - А я вам его, Алексей Петрович уже дала, но повторю: войска мы из Восточной Пруссии не выводим, ибо стоят они для защиты подданных наших, это раз. И вообще, что-то на границах неспокойно – это - два. И еще: наши подданные - наши налоги, и в нашу казну, как шли, так и  будут идти. Ни к чему нам усиливать Пруссию. Но и ослаблять, тоже резона нет. Фридрих должен знать: мы выполним, в случае войны, свой союзный долг.
             - Особенно после сегодняшнего демарша, Екатерина Алексеевна!
             - Алексей Петрович, что вас смущает?
             - Били пруссаков и еще раз побьем, если надо будет… разъяснить, - наконец присел на место  Григорий Орлов.
             - Ничего, матушка, ровным счетом ничего! Как наказали, так и сделаю! Если сию миссию мне поручите.
             - Вот и замечательно! Никита Иванович, следующий вопрос…
            - Простите великодушно, Екатерина Алексеевна, а дальше-то что с этими землями  вы делать прикажете? – не дал договорить Бестужев.
              - Поясните, Алексей Петрович, я не понимаю вас…
              - Ну как же! Мы отдадим их Речи Посполитой, как договаривались, вместо Курляндии, или как? Запутался я что-то… - вытер пот со лба Бестужев, растерянно переводя взгляд с одного на другого из братьев Орловых.
           «Оп-па, приехали! Договаривались?! С кем?!. – Екатерина побледнела, ей едва удалось скрыть изумление. Положение было спасено лишь злостью, - Что еще я не знаю?! Какой еще мне сюрприз преподнесла предшественница?! Ничего себе интриги выползают! Хотя, видно это не интриги – всем все известно, кроме меня! Жаль на амнезию нельзя ничего списать»
               - Показывайте  на карте! 
              Алексей Орлов шустро разложил и ткнул услужливо пальцем:
              - Вот Кёнигсберг, вокруг наши земли и подданные и сюда, наши земли, хорошие земли, плодородны, земли Восточной Пруссии,  где стоят наши войска. А вот это Курляндия, тоже наша земля. Ее еще граф Борис Петрович Шереметьев во время войны со шведами занял… Вотчина нашей императрицы Анны Иоановны…
               - Но почему-то герцоги курляндские  все время признают себя вассалами Речи Посполитой, - добавил Панин.
               - Но Курляндия ближе, Ваше величество! И … - постарался спасти положение Бестужев, видя, как Екатерина Алексеевна хмурит брови.
               - А Шлезвиг еще дальше… - произнес Григорий Орлов.
               - Вопрос не в ближе-дальше, граф! А в планах, которые полностью рушатся! Все договоренности… тают как дым! – развел руками Бестужев.
               - Получается какая-то ерунда, господа, мы одну нашу провинцию меняем на другую нашу провинцию? А в итоге отдаем обе?..
              - Ха-ха, - рассмеялся Алексей Григорьевич, - А если по-простому: поменяли шило на мыло, но только и пены от того не досталось!
          - Вот потому и задаю вам, мужи, кои  наделены властью думать, как не поссорится и врагов не нажить, но землю, что кровью русскою полито не отдавать, - Екатерина сердилась: как так, как в угоду союзникам, каким-то договорам, Петр Федорович подписывал такие документы. О чем он думал?!

Отредактировано Margohechka (04-10-2020 14:01:48)