Поправил. Продолжаем.

Через неделю из-под наших рубанков и пил вышел первый поплавок, еще через три дня – второй, а последние два и того быстрее. Все же налаженное производство и простота конструкции – великая вещь. Конопатчики тоже не заставили себя ждать, и вскоре мы уже тащили с плотниками на тот берег пролива первую пару готовых поплавков. И мой старый отремонтированный катамаран, куда же без него?
Поперечины, сетка, рангоут, такелаж, рули… Мы трудились, как проклятые, и первый большой катамаран был готов меньше, чем через месяц после начала проекта. Он оказался более ходким и менее чувствительным к мелкой зыби, но одному человеку управляться стало заметно сложнее, особенно в свежий ветер.
А еще по требованию Бертье в каждом поплавке сделали по два люка, закрывавшихся более-менее герметично. Теперь можно было часть поклажи сложить в отсеки, а не мочить на сетке.
Экипаж лесовоза привез не только вторую пару поплавков, но и вести о великом походе капитана Питера на Сантьяго-де-Куба. Погода была тихой, все мелкие суденышки благополучно достигли устья реки Сан-Хуан. Экипажи высадились и пешим маршем достигли недостроенной крепости Сан-Педро-де-ла-Рока, перекрывавшей вход во внутреннюю гавань.  Если бы крепость была достроена, если бы служба в ней неслась правильно – она была бы неприступна. Но сьеста[Послеобеденный отдых.] для испанцев священна, даже для часовых. Поэтому внешние обводы крепости были заняты средь бела дня без малейшего сопротивления, во внутренних пришлось порубиться и пострелять, но уже через час мощные бастионы и три яруса направленных в пролив и на гавань батарей были захвачены пиратами. После чего зеленый корабль Ирландца не спеша зашел в гавань и отсалютовал ничего не понимающим жителям Сантьяго полным бортовым залпом, снеся последние укрепления в порту.
А дальше фортуна отвернулась от пиратов. Серебряный караван, на захват которого в порту так наделся капитан Питер, отбыл на родину на неделю раньше запланированного. В порту еще стояли корабли с разным ценным грузом вроде сахара или крокодиловых кож, но главный, самый сладкий приз, пираты упустили.
Ирландец поначалу пытался изображать джентльмена, но обуздать толпу разочарованных подчиненных не сумел. Тут же начались грабёжи и насилие, поиски ценностей и пытки богатых граждан. Неделю ждали обещанного губернатором выкупа, но дождались только подхода испанских регулярных войск. Полтысячи пикинёров и триста аркебузиров в бою размазали бы пиратов, как конское копыто спелый помидор по мостовой, поэтому начался панический драп.
В бухте стоял только «Святой Патрик» и захваченные торговые корабли. Все мелкие лодки так и остались в устье реки. Команда «Патрика» была сплоченная, капитан умелый, поэтому кораблю почти без потерь удалось покинуть гавань и даже увезти с собой наиболее ценную, но компактную добычу – драгоценности, серебрянную посуду, церковную утварь и украшения. И пару сотен пиратов с других кораблей, кто успел заскочить на палубу или зацепиться за снасти.
А вот оставшимся не повезло. Бросать награбленное не хотелось, поэтому сперва они потеряли время, запихивая в трюмы и на палубы всякую объемную дрянь вроде одежды или мебели, а потом выкидывая ее, чтобы уместиться самим. Перегруженные призы медленно двигались к выходу из гавани, когда ожила артиллерия форта. Командовавший испанцами дон Франсиско Ибаньес Рамирес что-то там Перес (большую часть старинного кастильского имени рассказчик так и не смог выговорить) был смел и опытен. И очень уважал разведку. Получив точные сведения о численности пиратов и их диспозиции, он сперва вырезал всех, кто охранял лодки в устье реки, а затем освободил крепость. И только потом начал атаку на город.
Из Сантьяго ускользнул только ирландец Питер со своим экипажем. Не настолько богатый, как планировал, но зато живой и невредимый. Остальных либо утопили, либо вырезали, либо отправили на рудники.
Мы переглянулись с Бертье и синхронно фыркнули. Плотник молча засадил подмастерью подзатыльник. Тот не возражал.

Мы заканчивали оснащение второго катамарана, когда Кассель привез из Бас-Тэра продолжение истории. Как оказалось, Ирландец при дележе добычи отказался выделять долю пиратам с других судов, спасшимся на «Святом Патрике». Вроде как их доля была в городе, в порту, на борту призов и так далее. И не его, Питера, вина, что они её так бездарно потеряли. Пусть спасибо скажут, что им жизнь спасли, и даже не взяли денег за перевозку.
Нет, понятно, что по большому счету он был прав. Прав перед своей командой, в первую очередь. Но, в результате, он получил две сотни недовольных головорезов, которые не рискнули выступить открыто, зато по всем кабакам проклинали Ирландца и задирали его команду. Потеряв в пьяных драках четырнадцать человек за одну ночь, капитан Питер собрал наутро своих людей и отплыл, пообещав, что ноги его больше не будет на Тортуге. А если вспомнить, что половина лодок в бесславный поход отправилась из Пти-Гоава, а не вернулась ни одна, то и во вторую пиратскую столицу «Святому Патрику» лучше не соваться.

Остров Гонав в одноименном заливе оказался довольно крупным, раза в два больше Тортуги, каменистым и лысым. Нам пришлось обогнуть почти всю его южную часть, прежде чем обнаружилась небольшая бухточка с удобным песчаным берегом. Мы вытащили катамараны на песок, осмотрелись.
Пологие холмы, камень, песок, сухие кусты. Ручеек, воды в котором со скрипом хватит десятку человек, да и то только на питьё.
Милях в восьми к югу виднелось западное побережье Эспаньолы. И Пти-Гоав, куда отправился Бертье собирать команду.
Мы – это, собственно, костяк команды. Люди, в которых Бертье был уверен и считал их участие в экспедиции обязательным. Одного он отыскал в Кайоне, за другим пришлось сходить аж в Монте-Кристи, почти на границу испанской части Эспаньолы.
Один, Питер по кличке Виконт, был высок, строен, голубоглаз и строил из себя аристократа, насколько это было возможно на сетке катамарана или на лысых камнях острова Гонав. Посматривал на нас свысока. Говорил напыщенно, избегал жаргонных словечек. Не ленился каждый день чистить свой черный камзол, регулярно брился и вообще уделял внешнему виду немало внимания.
Второй, Морис Мясник, был его полной противоположностью. Среднего роста, пухлый, большую часть времени он выглядел безобидным толстячком. Подтрунивал над Виконтом, попеременно называя того всеми возможными дворянскими титулами на разных языках. Хохмил по поводу и без. Охотно брался за хозяйственные дела, благо было тех дел – заготовить дрова, принести воды и сварить похлёбку.
То, что первое впечатление обманчиво, я убедился, когда Морис тихо и незаметно вывернул из земли здоровенный валун, мешавший ему ходить, и зашвырнул камень в море. Дыра в земле осталась – двоих похоронить места хватит. А когда Виконт однажды попытался возмутиться однообразностью морисовой стряпни, мясник в ответ взорвался такой лютой злобой, что страшно стало даже мне, сидевшему с другой стороны костра. Теперь я больше не удивлялся, что этот добродушный шарик командовал когда-то абордажной командой у гугенотов.
К моим чудо-кораблям они тоже отнеслись по-разному. Морис сказал, что ему без разницы, как оказаться на чужой палубе. Хоть с катамарана, хоть со спины чудо-рыбы. А вот Виконт заинтересовался не на шутку. До подготовки матчасти он не снисходил, зато всегда с удовольствием участвовал в пробных выходах. И моряком оказался очень неплохим.
Вдвоем мы обкатали оба катамарана на разных курсах, оценили допустимые режимы. Управляться с парусами и делать повороты в четыре умелых руки было куда сподручнее, чем в одиночку.
Не обошлось и без купания. Как-то раз позевали довольно сильный шквал, и пришлось ставить перевернувшийся катамаран обратно на поплавки. Вдвоем справились, хоть и не без труда. Моя идея с куском легкого дерева на верхушке мачты сработала – катамаран просто лёг на бок, а не перевернулся килем кверху, что сильно облегчило жизнь.
Виконт меня даже зауважал после этой передряги. Сам он не то, чтобы запаниковал, но растерялся. Откуда ему знать, что у меня уже был подобный опыт? За вечерним ромом соратники напали с вопросами, кто я такой и откуда взялся. Пришлось в очередной раз рассказывать про детство в Московии и учебу морским премудростям у голландцев. Виконт, как оказалось, про Московию слышал, но предпочитал называть ее Тартар. Спросил про родителей. Я честно ответил, что батюшка мой, пока не удалился от дел, командовал десятью тысячами солдат при двухстах пушках. Мотострелковая дивизия полного состава, да. На территории, на которой две Гаскони легко поместятся, и Наварра еще. Морис расхохотался и не поверил, Питер задумался.

На девятый день появился Бертье. Теперь я понял, почему он так экономил деньги. Для экспедиции пришлось купить очередное двухмачтовое суденышко. Тут их каждый называет по-своему, четкая классификация появится сильно позже, да и то в разных флотах разная. Я бы назвал его бригом, но местные упёрлись в слово «паташ». Ну что же, им виднее.
Два прямых паруса на фок-мачте, и латинский на бизани. Сразу захотелось заменить их нормальными гафельными[Косой парус четырехугольной формы. Одной боковой кромкой он крепится к мачте, нижней кромкой к гику, а верхней – к гафелю, наклонному рангоутному дереву. Постановка, уборка и управление гафельным парусом осуществляется с палубы и не требует многочисленной парусной команды. При этом эффективность его не сильно уступает бермудскому парусу.], а вместо блинда на бушприте поставить кливера[треугольные паруса, устанавливаемые между фок-мачтой и бушпритом.]. Но на все доработки потребуется время, вдобавок к расходам на такелаж и новые паруса. А нам этот кораблик и нужен-то на пару недель, месяц максимум, туда-назад сходить. Знать бы еще, куда?
Тем временем паташ ловко зашел в нашу бухточку. Отдали якорь, споро убрали паруса. Команда – явные профессионалы.
Как оказалось, экипаж достался Бертье вместе с кораблём. А вот бойцов он набирал отдельно, потому и потребовалось столько времени. С каждым поговорить, проверить в деле, подписать контракт…
Жан сразу отказался от привычного пиратам бардака, когда капитана слушают только в бою, а все решения принимает толпа на сходке. Он провозгласил себя адмиралом, первым вместо бога. Ему подчинялись три лейтенанта – шкипер паташа, командир абордажников Морис и главный помощник Питер. Когда адмирал спит, ранен или в отъезде, все подчиняются Виконту. Подчинение абсолютное и беспрекословное, за непослушание – за борт.
Еще где-то с неделю мы проводили учения. Бойцы размещались на катамаранах, учились по команде перемещаться с борта на борт при смене галсов. В качестве цели для абордажа применяли старый десятивесельный баркас, стоящий на якоре. Мы с Бертье по очереди или одновременно подводили к нему катамараны, абордажники цепляли крючья и лезли на штурм. Потом по команде покидали цель. На том же баркасе проводили учебные бои. Бертье не зря потратил столько времени и сил на отбор – бойцы, по словам Мориса, оказались достойные. В поединке один на один Мясник уделывал любого, но уже двое были для него непростой задачей.