Глава 8.
   Хотя профессор и Перегудов зашли в приёмную как минимум за четверть часа до начала рабочего дня, Ниночка «по большому секрету» шепнула Крылову, что «Ректор уже дважды о вас спрашивал. Ждёт и просил пройти к нему сразу же». И, подняв трубку внутреннего телефона, тут же доложила:
- Дмитрий Михайлович, профессор Крылов и Перегудов прибыли, можно пропустить?
    Не совсем плотно приложенная к уху трубка, позволила услышать ответ:
- Пусть заходят и, Нина, меня в ближайшие два часа беспокоить только в исключительных случаях.
   Крылов придирчиво, «по-командирски» оглядел Сергея и не нашёл к чему можно было придраться.  Подойдя к двери, постучал и, пропустив вперёд Перегудова, зашёл внутрь. 
Ректор, увидев вошедших, закрыл лежащий перед ним ежедневник с тиснением «1978» на зелёной обложке, встал из-за своего стола и сделал несколько шагов навстречу. Здороваясь и пожимая руки, он с лёгкой улыбкой произнес:
- А-а вот и наш возмутитель спокойствия. Наслышан о вас, наслышан. Проходите, товарищи, присаживайтесь, разговор предстоит долгий.
   При этом Дмитрий Михайлович нисколько не кривил душой. Неугомонный начальник моботдела, горя желанием выполнить просьбу руководства, используя все доступные источники информации, включая и легендарный «ОБС», подготовил справочку на Перегудова, но не на Сергея, а на его отца. Из неё следовало, что Перегудов-старший - ну о-очень уважаемый человек, доктор медицинских наук, область профессиональных интересов которого распространяется на те сферы человеческой деятельности, которые имеют военное назначение. И, соответственно, в круг его знакомств входят люди, имеющие большие звёзды не только на погонах, но и на мундирах.
   А если добавить к этому, что к его консультациям обращаются и как к замечательному врачу, то это многое объясняет и в столь неординарном месте проведения учебных сборов его сына, и в интересе, проявляемом политотделом Ленинградской военно- морской базы…
   После того, как все по предложению ректора заняли места за одним столом напротив друг, возникла короткая пауза. Ростовцев и Перегудов несколько секунд с интересом разглядывали друг друга. Причём Сергей в первую очередь обратил на морщины, которые покрывали высокий, с явственно наметившимися залысинами лоб ректора. Среди сотрудников института существовало поверье, что они — это, в некотором роде барометр, позволяющий оценить и даже спрогнозировать настроение Дмитрия Михайловича. Две или три – значило «переменно», а вот если их количество возрастало до пяти, то это был признак готовой разразиться бури. А так как в данный момент их было только две, ректор был явно в добром расположении духа.
   Первым заговорил Крылов:
- Дмитрий Михайлович, я, в соответствии с нашей договорённостью вчера вечером посетил Сергея Васильевича и, учитывая важность вопроса, ввёл его в курс дела. Так, может быть, предоставим ему первое слово?
- Вы правы, Алексей Андреевич. - Согласился ректор. - Сергей Васильевич, мы вас слушаем и, если можно, -  с самого начала.
- Тогда я должен начать с предположений, ибо всей информацией, я, естественно, не обладаю. В январе этого года мне волей случая пришлось принять участие в разговоре, посвящённом генералу Шильдеру. А инициировала эту дискуссию статья в Морском сборнике. Кстати, именно в том номере, который лежит перед вами, Дмитрий Михайлович.
   Вероятно, мои мысли, высказанные в тот день, совпали с мнением присутствующих при разговоре и получили несколько неожиданное для меня развитие.
- Я понимаю, Сергей Васильевич, - ответил ректор, - поверьте, что ни я, ни Алексей Андреевич ни в чём вас не обвиняем. Вероятно, информация, озвученная вами, человеком, для которого тема, связанная с изобретениями генерала Шильдера очень близка, стала в некотором роде той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Но коль уж так случилось, что будем делать? Уж больно высокие инстанции заинтересовались этим вопросом, и наш институт теперь в центре внимания. Я уже не говорю о том, что отвлечение вас на учебные сборы несколько несвоевременно, а Алексей Андреевич (Крылов кивнул, подтверждая эти слова) не без основания опасается, что это может сказаться на планах научной работы как вас в качестве будущего доктора наук, так и всей нашей Корабелки в целом.
- И опять мне придётся отвечать, базируясь скорее на предположениях, чем на фактах. В том разговоре, о котором я уже говорил, упоминался вариант привлечения к съёмкам фильма не только киностудии Министерства Обороны, ресурсов и возможностей ВМФ, но и их гражданских коллег. А поле деятельности не ограничится Ленинградом и областью, а распространится на Чёрное море и Крым. Не исключено, что потребуются несколько парусных кораблей, которые могли бы сыграть роль пароходофрегатов середины девятнадцатого века. Учитывая, что размеры этих кораблей сравнительно невелики, то такие гиганты как «Седов», или «Крузенштерн», естественно, не подходят, а вот шхуна «Кодор», приписанная к Ленинградскому мореходному училищу, вполне сгодится. И, вполне вероятно, что речь может идти о придании этому кораблю постоянного статуса при киностудии, то есть шансы на задействование именно «Кодора» значительно возрастают. Само собой, перед этим шхуна должна пойти капитальный ремонт, а лучше всего и модернизацию.
- Это интересно, - отреагировал ректор, явно увлечённый предметом разговора, и добавил с улыбкой, - но и за чей счёт этот банкет, то бишь ремонт? Кто оплачивать будет?
- Во всяком случае - не мы, - также улыбаясь, ответил Сергей. Возможно, будет реализован вариант аналогичный с кавалерийским полком при Мосфильме, где все расходы компенсируют киношники. Но, повторюсь, – пока это только предположения, правда небезосновательные. Но если это произойдёт, то наши студенты могут принять участие в ремонте «Кодора» в рамках заводской практики, а модернизация позволит провести, к примеру, расчёт оптимальных параметров винта, что уже попадает под рамки научной работы. Кроме того, восстановление возможной конструкции подводных лодок генерала Шильдера, можно включить в план работы научного общества студентов.
   Не знаю, насколько реализуема ещё одна идея - совместить участие студентов в переоборудовании шхуны с работой в стройотряде. Не секрет, что наша молодёжь делится на две неравнозначных группы. Одни готовы и хотят ехать в любую даль и романтика удачно совмещается с возможностью заработать своими руками неплохие деньги. Но есть и другие, которым не хочется расставаться с домашним уютом и своими подругами. Вот они могут совместить пребывание в городе с работой, но уже за символическую плату, или совершенно бесплатно. Но этот вариант возможен только в том случае, если перестройка «Кодора» будет проходить летом, в период студенческих каникул. Можно придать этой работе элементы социалистического соревнования, и лучшие студенты получат возможность принять участие в съёмках фильма.
- По студентам понятно. Одобрительно кивнул ректор, одновременно записывая предложения Сергея в ежедневник. - Идеи хорошие, если ваши предположения подтвердятся, то тогда можно будет и конференцию организовать, подкорректировать темы дипломов, а может что-то и аспирантам достанется, но вот что будет с индивидуальным планом научной работы товарища Перегудова? Надеюсь, «кирпич» докторской будет представлен своевременно?
- Вы позволите, Дмитрий Михайлович, мне ответить на этот вопрос? - Взял слово профессор Крылов. - Пока работа идёт с некоторым опережением графика. А если учесть, что учебные сборы Сергей Васильевич будет проходить фактически в Ленинграде и появляется возможность через флотских получить доступ к фондам их библиотек и архивов, то диссертация может получить новое наполнение…
   Разговор, захвативший всех трёх присутствующих мог продолжаться ещё долго, но ректор, в очередной раз посмотрев на часы, с сожалением закрыл ежедневник и подвёл итог:
- Уже одиннадцать, через час мне необходимо связаться с обкомом. Вас, товарищи я попрошу далеко не уходить. Возможно, появится новая информация и нам потребуется подкорректировать наши планы…
***
   И сегодняшний день, и все последующие, оставшиеся до времени «Ч» дни были заполнены подготовкой. Рабочий день был «условно восьмичасовым», то есть продолжался с 8.00 до 20.00. Естественно, что сразу после возвращения ректора с заседания бюро обкома, последовал немедленный вызов Перегудова и Крылова пред ясны очи начальства. И, как ещё с порога отметили приглашённые, эти самые очи, да и сам Ростовцев в целом, выглядели хотя и немного уставшими, но очень довольными, что нашло отражение в первом же вопросе:
- Скажите, Сергей Васильевич, а вы уверены, что в своей автобиографии правильно указали девичью фамилию своей матери?
   Сказать, что Сергей растерялся, означало бы просто ничего не сказать. Несколько секунд, пока ректор выдерживал паузу, он лихорадочно соображал, что бы это значило? Выражение лица, сидевшего рядом Крылова, также выражало крайнюю степень недоумения. Правда, у него, учитывая весьма почтенный возраст, при этих словах возникли не очень хорошие ассоциации. Ещё каких-то тридцать-сорок лет тому назад, подобный вопрос мог закончится приглашением секретаря парткома и рассмотрением личного дела члена ВКП(б) товарища Х на партийном собрании, а дальше… А дальше были возможны разные варианты и не всегда благоприятные для товарища, а в перспективе, может уже и гражданина Х.
   Насладившись всеобщим смятением, Ростовцев рассмеялся и закончил:
- Дело в том, что, после участия в заседании бюро обкома, у меня родилась гипотеза, что кто-то по вашей материнской линии явно носил фамилию Калиостро, или Мессинг.
    Причём первые мысли об этом появились, когда среди приглашённых директоров заводов и представителей иногородних смежных предприятий, киностудии Ленфильм, военных разного ранга, включая начальников военно-морских училищ, был и Виктор Семенович Ковальчук, начальник Ленинградской мореходки. А полная уверенность в вашем даре провидца пришла в тот момент, когда были утверждены предложения по строительству двух полномасштабных  макетов, а практически - действующих образцов подводных лодок генерала Шильдера и … -  ректор опять сделал паузу, а потом закончил, - и о проведении капитального ремонта парусно-моторной шхуны «Кодор» с привлечением к этим работам нашей Корабелки!!!
   Дмитрий Михайлович, на секунду задумался, посмотрел на Морской сборник, лежащий на столе, и закончил:
- И ещё немаловажная подробность. Уже после окончания заседания ко мне неожиданно подошёл один из присутствующих военных и представился, как контр-адмирал Карьеров из политотдела ЛВМБ, на территории которой, вам, Сергей Васильевич, предстоит проходить учебные сборы. Мы, естественно, познакомились, обменялись координатами. Александр Фёдорович обратился с просьбой, чтобы вы с ним связались, дабы, не откладывая в долгий ящик, согласовать план работ с максимальным учётом наших общих интересов. Я предлагаю созвониться прямо сейчас, не выходя из моего кабинета. А потом, с учётом всех новых обстоятельств, продолжим наш разговор.
   Соблюдая традиции служебного, или канцелярского этикета, секретарь ректора набрала нужный номер, вышла на дежурного, и через несколько минут из динамика селектора донесся начальственный баритон.
- Контр-адмирал Карьеров. -  Который, впрочем, мгновенно после того, как ректор представился, приобрёл дружественные интонации. - А-а, Дмитрий Михайлович, рад вас слышать…
   В результате телефонной конференции договаривающиеся стороны пришли к полному согласию и полюбовно поделили служебное и личное время Перегудова на ближайшие несколько месяцев. Впрочем, дабы не погрешить против истины, сам Сергей Васильевич против сего передела не возражал. Его вполне устраивал режим работы в стиле шарика для пинг-понга, тем более что перемещаться предстояло, как говорят военные, «в пределах гарнизона Ленинграда» с ночёвкой, как правило, «в месте постоянной дислокации», то есть - дома. Следовательно, можно было не опасаться негативных последствий общепита на один из трёх важнейших для организма мужчины органов – то бишь желудке, который, как известно в цитируемой редакции поговорки, открывает путь к сердцу, а в полной версии ещё и укрепляет работоспособность, ну вы сами понимаете, чего…