IX
Удивительно, но трудности диалога двух наших личностей рассеялись вместе со звонком будильника. Потому что уже в ванной, за обязательным утренним туалетом мы с моим альтер эго попробовали поболтать – и  обнаружили, что не испытываем при этом особых трудностей. Больше всего наш диалог походил на телефонный разговор. Или, скажем, на беседу людей, совместно занятых достаточно сложным делом.
Вот вам пример: раллийный экипаж на каком-нибудь «Даккаре». Есть пилот и есть штурман. В каждый конкретный момент нагрузка на них сильно различается, но ведущим в этой паре всё равно пилот. Что не мешает им беседовать по ходу гонки. Когда же нагрузка на одного из них резко возрастает – скажем, особенно сложный поворот, или штурман должен быстро выбрать новый вариант маршрута – то он может и выпасть на время из беседы. Или, скажем, ограничиться тем, что слушать, что говорит  партнёр. В том числе – и на тему управления общим «транспортным средством».
И вот что у нас получилось:
Я: «Ладно, договорились, я пока не лезу. Но если понадобится помощь – имей в виду, я всегда готов, как юный пионер. Ты только пропусти, а дальше уж я сам…
Женька (хихикая): Это как в анекдоте про вьетнамского лётчика?
В каком это анекдоте? – машинально спрашиваю я, и вспоминаю. Сам, прошу заметить, без подсказки. до меня доходит.
Помните, наверное?  Поставили это наши во Вьетнам новейшие МиГи. Ну, инструктируют летчика-истребителя по имени… скажем Сунь Хунь Чай:
"Управление простое. Если плохо будет, жми первую кнопку. Если хуже – вторую.Если совсем кранты - вот эту, красную".
Ну, сел Сунь Хунь Чай и полетел. Навстречу - "Фантом". "Ой, плёхо", - думает Сунь. Нажал первую кнопку. Пых! - "Фантома" как не бывало. Порадовался, летит дальше. Навстречу – звено  "Фантомов"."О, хузе", - думает Сунь. Нажал вторую кнопку, те и попадали. Полёт продолжается.  Навстречу – уже целая эскадрилья "Фантомов". "Ну, всё…", - думает Сунь Хунь Чай, и нажимает красную.
Сзади кто-то хлопает его по плечу:  "А ну-ка, косоглазенький, подвинься, сейчас мы их…"
Сам, прошу заметить, вспомнил, без подсказки. Или – это опять штучки общей памяти?
Завтрак. «Овсянка, сэр!» - проинструктированный мною Женька приводит маму в полнейший восторг анекдотом про британского лорда, овсянку и наводнение на Темзе. А дальше – «Вы слушали Пионерскую зорьку», мой «рецепиент» (вполне на этот раз выспавшийся) хватает собранную с вечера сумку и выбегает из дома.
Маршрут выбирается немного в обход, чтобы меньше была вероятность встретить одноклассников. Нет, мы никого не боимся, просто тогда придётся здороваться и дальше идти вместе. А нам сейчас есть с кем поговорить.
Я: «Слушай, третьим уроком русский. Пусти порулить, а? Очень хочется с Галиш… с галиной Анатольевной хоть после урока поговорить.
Женька: Успеется. Договорились же – ваша сегодня будет тренировка.
Я: Да брось ты «выкать». В конце концов, я – это ты.
Женька: Хорошо… тренировка ва…твоя. А в школе я буду главный. В конце концов, это мне надо учиться, а ты и так всё знаешь. Ну и дров вчера достаточно наломал, ребята неделю ещё будут вспоминать…
Тут он прав, причём по обоим пунктам. Особенно насчёт дров - их наломано от души,  и с завучихой, и на уроке истории.  Совершенно мальчишеские выходки, ни разу не достойнные шестидесятилетнего мужика. А перед Гешей-то как стыдно, и не передать… впрочем, он, конечно, ничего не понял и воспринял происходящее именно так, как я и рассчитывал: как жалкую выходку жертвы переходного возраста.
Кстати, и моё сопливое альтер эго тоже не сильно комплексует по этому поводу. Ну да, помню, какими глазами смотрела тогда Милада… Да и остальные  одноклассники тоже.
Вот и ограда школьного палисадника. Сегодня на «тропе Хо Ши Мина» дежурят два хмурых десятиклассника – разворачивают особо торопливых к воротам. Вон, уже и по уху кому-то заехали – не слишком сильно, для порядка. И правильно – нефиг беспорядок нарушать и дисциплину безобразничать. Крюк-то невелик,  всего каких-нибудь метров пятьдесят. Крыльцо, распахнутая дверь, ещё один блокпост – «А сменка где?» Да вот она, вот, засунута в полураскрытую сумку поверх учебников. Не в мешочке же со шнурком её носить, как пятиклашке?
Первый звонок, бегом наверх, на  второй этаж. Родной семнадцатый кабинет, прямо напротив учительской…
Учебный день начался.

Отредактировано Ромей (15-12-2020 03:35:46)

На этот раз я не опоздал. Сел (снова рядом с Миладой – она рассеянно улыбнулась и пододвинула в сторону тетрадку, давая мне место), выложил из сумки всё положенное и…
- Здравствуйте, ребята!
Дверь открылась и в класс вошла большая красивая женщина в шали, с расписной брошью на шелковом платье. У меня потемнело в глазах. Именно у меня – Женьке-то пофиг, он моего пиетета перед «русичкой» не разделяет, и это неудивительно– до сих пор наш класс встречался с ней от раза к разу, в-основном, по случаю замены заболевших учителей. 
Как же обидно, что сейчас не литература а русский!  Да и литература, если честно… что там у нас в первой четверти – «Слово о полку Игореве», Радищев, Фонвизин… зато дальше Жуковский с Рылеевым, а там и до Грибоедова недалеко.
Что-что? Точно, ведь это именно в восьмом классе и было! Урок начинается с поразительного заявления – на осенние каникулы наш класс вместе с параллельным восьмым «Б» отправляется на экскурсию в Пятигорск.  Народ зашумел, запереговаривался, Галине Анатольевне пришлось постучать по столу карандашом и нахмуриться. Впрочем, строгость эта напускная - её явно обрадовала наша реакция. А уж как я рад…
Остаток урока пролетел для меня, как в тумане. Женька старательно карябал в тетрадке ручкой (шариковой, хоть на этом спасибо – гонения на сей девайс остались в прошлом, как и перьевые ручки, которые приходилось заправлять фиолетовыми чернилами из стеклянного пузырька). Сложносочинённые предложения, сложноподчинённые… я мысленно уже был  в предгорьях Кавказа, у подножия Машука, откуда рано утром можно разглядеть поверх облачной гряды зубчатый силуэт Большого Кавказа, подсвеченный восходящим солнцем…
Из медитативной мечтательности я вынырнул только  на перемене – вернее, меня вышвырнул из неё резкий, болезненный всплеск Женькиных эмоций.
- …да ты просто советский мышонок! – с удовольствием повторил Ян. Он гордился собой – на тонких губах природного шляхтича играет презрительная улыбка. Ему отвечают злорадным хихиканьем, благо, есть кому. Эта троица – нельзя сказать, что наши с женькой враги, но… отношения у нас всегда были натянутые. Прямых стычек не случалось довольно давно (хотя было когда-то и такое), а вот возможности уязвить, а то и весьма болезненно кольнуть Женькино самолюбие, они не упускают. Надо же, а я вчера об этом и не вспомнил, спасибо эйфории…
Забавно, но именно этот случай я отличнейше помню. Своей памятью, без Женьки. Тогда я не нашёлся, что ответить, и это было особенно обидно – «Золотого телёнка» я прочёл как раз на летние каникулы. Радзевич, видимо, тоже – и счёл, что  вполне приобщился к остроумию авторов.
Что стало поводом для обидного наезда – я забыл, разумеется. И сейчас прослушал, поскольку витал в облаках, предвкушая поездку в Пятигорск. А вот Женька не прослушал -  набычился, налился краской. Я этого, ясное дело, видеть не могу, но чувствую,  как горят уши и щёки.
А вот с ответом у него не всё гладко. Нет достойного ответа. Ян почувствовал слабину и разливается соловьём – с этой своей высокомерной усмешечкой…
Ну вот, опять – «советский мышонок…». Понравилось.
А ведь это надо пресекать, причём срочно. Спустишь, стерпишь насмешку – будет и дальше чморить по мелочам, уже в новом учебном году. А там и другие подтянутся, были желающие, помню… Моргнуть не успеешь, и ты уже в роли забитого чмо. Девчонки уже хихикают, косясь на вчерашнего возмутителя спокойствия.
Вот уж точно – «Sic transit gloria mundi…» 
Милка рядом – отвернулась, но боковым зрением я замечаю, как заалели её щёки.
Ей что, стыдно за Женьку… за меня?
«Рецепиент» тормозит, никак не может решить, что делать. Эмоции прут из него фонтаном, для внепланового «щёлк-щёлк» даже усилий особых прилагать не придётся.
Но - договор есть договор. Разрушить доверие – раз плюнуть, а что я потом делать буду? Сказано же умными людьми: «без сотрудничества со своим юным альтер эго, вы не добьётесь ничего…»
А потому - как там, в анекдоте?  «А ну-ка, косоглазенький, подвинься…»
Женька, сообразив, послушно уплывает в глубину. Я мысленно встряхиваюсь, перехватывая «управление». И, неожиданно для своих визави, присоединяюсь к их смешкам. Ненадолго – такой реакции от меня явно не ждут, а потому веселье стихает само собой.
Складываю руки на груди и смотрю Радзевичу прямо в глаза. Мне весело.
…знал бы ты, парень, с  кем связался…»
- Советский мышонок, говоришь? Ильфа и Петрова, стало быть, осилил? Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Ян осёкся.
- Да я…
- Головка от буя.  - пауза, неуверенные смешки вокруг. Дошло. - А раз осилил, то должен знать, кого Остап называл советским мышонком. Или ты только картинки смотрел?
Теперь набычился уже Радзевич. Что, действительно не помнит?
- Ну, там, какого-то, я точно не помню…
Вот это правильно, оправдывайся…
- Не какого-то, Шура, а гражданина Корейко. Вот и выходит, что ты, Шура, сделал мне комплимент.
- Я не Шура!  - пытается спорить Ян, уже больше по инерции.
- Да ты что? Прости, перепутал – в интеллектуальном смысле вы с Балагановым почти близнецы… лейтенанта Шмидта.
На этот раз слушатели дружно засмеялись. «Золотой телёнок» читали многие, да и фильм с Юрским вышел давно, лет десять назад.
- И ещё…
Перехожу на свистящий зловещий шёпот.
- Говоришь, «советский мышонок»?..
Он машинально кивает.
- А ты сам, значит, мышонок антисоветский? Нет, ты скажи, мы запомним…
Потрясённое молчание. Зрители, сам Ян, даже стоящий рядом Аст не знают, как реагировать.
Выдерживаю паузу по Станиславскому, потом весело смеюсь и хлопаю «пациента» по плечу.
- Ладно, Яша, не парься. Спиз… прокозлил, прогнал фуфло, бывает. Но учти – базар в приличном обществе принято фильтровать. Так ведь можно и ответить…
Молчание было мне ответом. Молчание – и непонимающие, а кое-где и тревожные взгляды свидетелей этой сцены. Сам же Ян, обычно высокомерный и элегантный, как и положено истинному пшеку, будто съёжился, стал меньше ростом. Даже сделал вид, что не заметил уничижительного «Яша» - если память мне не изменяет помню, никто и никогда его так не называл… Ну да, конечно: «Фильтруй базар», «ответить», «фуфло» - это не наш сленг. Уже после выпуска, я случайно узнал, что в некоторых кругах  наш квартал  называли «Московским Тель-Авивом». Дома здесь -  сплошь кооперативные, от московских НИИ и культурных учреждений, вроде того же «дома Циркачей», а дети из населявших их семей были страшно далеки от воровской романтики заводских окраин. У нас даже дворово-блатные песни не были в ходу, и я знакомился с ними гораздо позже, уже в институтские годы, удивляясь – как это такой мощный слой «народного фольклора» прошёл мимо меня?  А уже фамилии в классе - Нейман, Клейман, Брухис, Хасин, Либман, Якимов, Тумаркин, Гинзбург… Самое любопытное, что  в моём школьном детстве «еврейский вопрос» отсутствовал как явление, и даже неизбежные анекдоты на эту тему мы рассказывали «без привязки к окружающей действительности». Даже когда Маринка Нейман сменила фамилию на «Соколова», даже после Миладкиного отлёта в Вену, откуда путь лежал прямиком в аэропорт Бен-Гуриона, ничего у меня не ворохнулось. И потом, сталкиваясь с любыми, даже вполне невинными проявлениями антисемитизма – будь то чьи-то ядовитые высказывание или рассуждения о «лимите» на евреев в ВУЗе – я всегда испытывал определённую неловкость за собеседников.
Да, потом ситуация в школе наверняка изменилась. Не могла не измениться. Но я этого уже не застал – и ничуть о том не жалею.
А пока – я нырнул в спасительные глубины нашего общего мозга, уступая «руль» своему альтер эго. Если бы сознание могло сгореть от стыда – уверен, от меня сейчас осталась бы жалкая горстка пепла.
…не наигрался в альфа-доминанта за прошедшие годы, не навыпендривался? Или опять спишем на подростковые гормоны? Так ведь и в привычку может войти.
Но всё же, некое оправдание у меня имеется. В школьной среде завоевать авторитет, пусть и такими методами – дорогого стоит. Подростки неразборчивы, для них порой кто эпатажнее, наглее, бесцеремоннее - тот  и альфа. А ведь я – мы с Женькой -  не могли похвастаться подобным положением среди сверстников. Случалось и сносить откровенные насмешки, и уходить от конфликтов по причине неуверенности в себе, а то и откровенной трусости, и занятия фехтованием не очень-то мне в этом помогали. Это уже потом, в армии, я осознал, как важно вовремя поставить себя, научиться отвечать ударом на удар, на наезд, на глумление…
Так что, ничего, сойдёт. Спасибо, хоть без мордобоя обошлось. Пока. А над интеллектуальной и хе-хе, морально-нравственной составляющей авторитета мы ещё поработаем…