Из полуобморочного состояния его вывел шум. Характерный такой шум –  звуки беглой стрельбы, крики  - страха, ярости - резкие команды, грохот сапог по крышке люка. Виктор заметался - темнота, ни зги не видно, запутавшийся организм не состоянии подсказать, какое время суток снаружи, наверху. Слез кое-как с нар, пополз, держась за стену, волоча за собой парализованные ноги, к углу, где стоял, как он успел запомнить, бидон с водой. С натугой отодвинул, забился в щель между прохладным выпуклым боком и каменной кладкой -  лучше такая защита, чем никакой. Мозг лихорадочно работал, подкидывая варианты. Кто напал на похитителей - Милиция? Конкурирующая банда? Не настолько он значимая фигура, чтобы устраивать из-за него гангстерские войны – и серьёзные, судя по разыгравшейся наверху канонаде. К частым хлопкам пистолетов примешиваются звонкие, хлёсткие винтовочные выстрелы и рассыпчатые, на три-четыре патрона очереди «Калашей» - уж эти-то ни с чем не спутаешь…
О, вот и пулемёт! И не какой-нибудь РПК, а что-то винтовочного калибра – лупит снаружи, с приличной дистанции, а всё равно гулкий звук подавляет всё остальное. И сразу - крики боли и ужаса над головой. Похоже, прилично задело…
Ещё крики – на этот раз испуганные. И шум, будто кто-то мечется вслепую по комнате, врезается в стулья и шкафы, опрокидывает на пол. Резко потянуло какой-то едкой вонью. Дымовая шашка? Нападающие решили выкурить защитников из дома? Если так, то дело плохо – продукты сгорания, содержащие всякую ядовитую химию, тяжелее воздуха и стекают вниз – то есть сюда, в подвал. И если не выбраться вовремя наружу – задохнёшься, как в душегубке.
А как выбраться? Подтянуться на руках, забраться по лестнице, постучать – «спасите, погибаю?» Нет, на такой подвиг у него сил точно не хватит. Кричать, звать на помощь? Да кто его услышит, за тем, что творится наверху?
И вдруг крышка люка распахнулась, впустив в погреб серенький свет и плотные клубы жёлтого химического дыма. Виктор закашлялся, сделал движение, чтобы выползти из-за бидона и не смог – нога застряла под нарами. Это спасло ему жизнь – сверху ударил винтовочный выстрел, один, другой. Видимо, стрелок сам мало что видел внизу и бил на звук, копошение, производимое беспомощной жертвой. Пули с тупым стуком пробивали алюминий стенок бака вместе с водной преградой и застревали в стене. Третий, четвёртый… Виктор, ни жив, ни мёртв, скорчился за баком в позе эмбриона, струйки ледяной воды из проделанных пулями отверстий текли ему на лицо, на голову, за шиворот.
Вместо очередного выстрела раздалось металлическое клацанье – то ли осечка, то ли у стрелка закончились патроны. Снова клацанье, и ещё – слышно было, как он, матерясь, терзает затвор. Потом винтовка со стуком полетела в сторону, и Виктор различил, как неясная в клубах дыма фигура выдернула что-то из-за пояса, лязгнул передёрнутый затвор – и вдруг стрелок сложился, как перочинный ножик, в поясе, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие – и кулем свалился вниз, в погреб.
Звук при падении был тошнотворный – сухой, трескучий, будто сломалась деревянная палка. Упавший дёрнулся пару раз и больше не шевелился. Виктор подождал, сосчитав до десяти -  к люку никто не подходил. Вроде, и стрелять стали меньше, и криков почти не слышно… Он выбрался из западни и на боку, шипя от боли, подполз к трупу. Так и есть – цепочка тёмных отверстий поперёк груди, из них сочится обильно кровь. В левой руке зажат чёрный автоматический пистолет. Он с трудом, разгибая судорожно сведённые пальцы мертвеца, освободил рукоятку – старина ТТ, отлично… Пошарил, не вставая, по карманам мертвеца. Так, две обоймы с трёхлинейными патронами – это не нужно, это прочь. А вот пистолетный магазин, набитый доверху, пригодится…
Он немного оттянул затвор – отлично, патрон в стволе. Выщелкнул обойму, посмотрел – вроде, полная… Глаза отчаянно слезились, лёгкие раздирал кашель. Он подполз обратно к бидону, расстегнул рубашку, отодрал, скрипя зубами от усилия, полосу ткани от майки. Смочил в струйках воды, всё ещё бегущих из пулевых отверстий, замотал, как мог, лицо. Дышать сразу стало легче, хотя глаза и продолжали слезиться. Но ничего – силуэт на фоне светлого люка он как-нибудь разглядит, и с упором на край бидона, да с двух рук – может, и не промажет.  Есть две полные обоймы – поди, возьми его теперь за рупь, за двадцать!

Отредактировано Ромей (12-01-2021 22:50:49)

Строго говоря, да. Но в массовом сознании - именно автоматический. Так говорят, хотя, конечно, и неправильно.

С точки зрения русской (советской) классификации автоматическим называется любое оружие, использующее для перезаряжания энергию пороховых газов после выстрела, вне зависимости от возможности ведения непрерывного (очередями) огня.

Отредактировано Ромей (12-01-2021 22:48:11)

1979 г., июль,
Кандалакшский залив.
Дело к ночи.
Рация, стоящая на прокладочном столике, ожила, зашипела:
- Первый, Первый, я Третий.  Объект жив, сидит в подвале, вылезать отказывается.
Дядя Костя недовольно покосился на капитана сейнера. Тот сделал вид, что ничего не заметил – будь ты хоть трижды генерал, а выгнать капитана из его собственной ходовой рубки у тебя полномочий нет. Не нравится что-то – бери свою железяку, ступай на открытый воздух. Впрочем, моряк был не из болтливых – иначе к нему не обратились бы с такой просьбой предоставить судно для насквозь секретной миссии, проводимой «особой группой» КГБ…
Пограничник-радист наклонился к рации, защёлкал ручками. Треск стал тише. Генерал благодарно кивнул, поднёс к уху резиновый наушник и щёлкнул коробочкой гарнитуры
- Третий, доложите о потерях.
- Потерь не имеем, Первый. – забулькало в трубке. – Двое слегка поцарапаны, уже перевязали. Ничего серьёзного.
- А противник?
- Оказывавшие сопротивление уничтожены. Трое взяты живыми, ранены, оказываем помощь.
- Хорошо, Третий. Что с объектом?
- У него пистолет, Первый. Засел в погребе, стреляет из люка, ранил сержанта Овечкина. Кричит – не подходите, живым не дамся. Как бы не застрелился…
Я молча внимал. Спутников моих рядом не было – девчонки, иззябнув на ночном беломорском ветру, отправились отогреваться горячим чаем в кают-компанию сейнера, Аст, чуть помедлив, последовал за ними. Генерал же распорядился принести коротковолновую рацию и поднялся в рубку, откуда и установили связь с пограничниками, обложившими базу Пришельцев.
Сам штурм не занял много времени – и вот теперь, лейтенант, командовавший  опергруппой, с позывным «Третий», докладывал о результатах.
Согласно легенде, оперативная группа погранзаставы проводила учебно-боевой выход в заранее намеченном районе – и неожиданно наткнулась в лесу на строения, не отмеченные на карте. Обитатели, в ответ на предложение предъявить документы, открыли огонь - после чего события развивались естественным образом. Опергруппа пограничников – это вам не городской участковый, обязанный сначала предложить преступнику сдаться, а потом выстрелить в воздух. О том же, что опергруппа вышла на «объект» по заранее разработанному маршруту и встретилась там с наблюдателями, лейтенант в отчёте упоминать, разумеется,  не собирался…
- Третий, говорить с объектом не пробовали?
- Ругается, тащ Первый. Мы ему сказали, что  с ним хочет поговорить начальство. Вы, то есть.
Генерал удовлетворённо кивнул.
- Правильно, Третий. Ждите, к  люку лишний раз не суйтесь. Поесть ему предложите, что ли…
- Предлагали, тащ Первый. Отказывается.
Генерал негромко выругался.
- Третий, я Первый. Не хочет есть – не надо, небось не помрёт от голоду, пока мы едем. Он хоть не ранен? Бинтов ему дайте на всякий случай.
- Первый, я Третий. Уже дали, четыре индивидуальных пакета. А ещё противогаз – мы, перед тем, как идти на штурм, в окна накидали дымовых шашек, как бы не задохнулся у себя, в подвале.
- Третий, это вы молодцы, это правильно. Окна раскройте пошире, чтобы проветрилось.
- Да где те окна-то тащ Первый… - зашуршало в гарнитуре. Генерал усмехнулся.
- И то верно. Короче, я на связи, если что – немедленно докладывайте. Через пять… - он посмотрел на часы, - да, через пять минут будет вертолёт, значит, самое позднее, через полчаса  будем у вас. Головой отвечаешь, помни!
- Есть, тащ Первый. Не подведём.
Толя, стоящий на полубаке, замахал руками, подавая сигнал. Я высунулся из двери рубки – со стороны залива тяжёлой  мухой полз вертолёт. А водитель уже извлёк картонный цилиндрик сигнального фальшфейера. Рывок, шипение – и оранжевый язык дыма потянулся с палубы, указывая пилотам направление ветра.
Ми-4, зелёная с красными звёздами стрекоза, неторопливо описал над судном круг и завис над крошечным каменным островком – такие на Беломорье называют «луда».
Генерал отдал радисту гарнитуру и повернулся ко мне.
- Женя, зови остальных. Летим!
И пошагал к свешивающемуся с борта трапу, под которым приткнулась к борту сейнера  моторная лодка.

Отредактировано Ромей (13-01-2021 17:14:55)