18-е декабря 1979 г.
Аргентина,
долина Хрустального Черепа.
Последний вечер.
Девушка,  белокурая, с европейской внешностью, лет двадцати, не больше,  испуганно озираясь, вошла в кирху. На ходу она поправляла блузку – перед тем, как втолкнуть несчастную внутрь, бойцы Хорхе бесцеремонно потребовали приподнять одежду и продемонстрировать левую подмышку, где красовалась бледно-синяя татуировка в виде черепа. Тех, у кого подмышки были чистыми, отправляли по домам – взять самое необходимое и проваливать, куда глаза глядят, поскольку сами дома не позже, чем через три часа, будут преданы огню. Тем же, кто вздумает остаться, или посмеет позже вернуться к родному пепелищу, был обещан расстрел. Немногих рисковавших спорить и протестовать наставляли на путь истинный пинками и тычками прикладов.
Были и те, у кого вместо черепа под мышками красовались бледные полустёртые цифры, обозначающие группу крови - обычная эсэсовская татуировка. Этих, по большей части, мужчин в возрасте далеко за пятьдесят, отводили за кирху, откуда вскорости раздавались отрывистые команды и залпы - Хорхе и его «герильяс» не собирались церемониться с беглыми «наци», и генерал не видел причин чинить им помехи. Правда, одного из приговоренных, старосту селения, на которого указал «детектор Десантников», дядя Костя не позволил поставить к стенке. «Помнишь, как сказано в нашей любимой книге? - объяснил он мне своё решение. – «Не надо путать Десантника с телом». Личности, занимающей сейчас эту оболочку, в сорок пятом даже не было на Земле. Что до прочих его деяний – спросим, когда придёт время…»
Носителей татуировок-черепов в кирхе накопилось уже дюжины две. Отрядный медик не отходил от «Линии Девять» (для него специально притащили из соседнего дома койку с матрацем) и уже в третий раз вкалывал ему в бедро противошоковые из армейской полевой аптечки. Если уколы и помогали, то не слишком – Десантник был бледен как мел, постоянно облизывал обмётанные чем-то белым губы и тяжело хрипел на каждом вдохе. И постоянно ловил мой взгляд - «скорее, скорее!» - читалось в его глазах, мутных от лошадиных доз препаратов.
- Они могут как-то уклониться? – негромко спросил генерал. Он дождался, когда Десантнику вколют очередной шприц-тюбик с промедолом, сделал знак медику отойти и жестом подозвал нас с Миладкой.
- Десантники могли бы. Но эти… – «Линия Девять» кивнул на отобранных, - нет, эти на такое не способны. Ментальную энергию они отдают помимо своей воли, главное – чтобы был зрительный контакт с черепом. Желательно – глаза в глаза, на расстоянии не более трёх метров.
- Одновременно у всех? – деловито уточнил генерал.
- Нет, можно подводить по одному, но только чтобы интервалы были не больше двух-трёх минут. Сделаете?
- Да без проблем. – он обернулся к Асту. – Серёжа, распорядись там…
Аст словно того и ждал – выдохнул «слушш…», поправил закинутый за плечо карабин и унёсся прочь. Минуты не прошло, как он с двумя чилийцами выстроил «черепоносцев» в очередь, опоясывающую по периметру зал кирхи. Голова очереди упиралась в алтарь - на нём, вместо положенного распятия красовался хрустальный череп.
- Это и есть та подделка, о которой вы говорили? – поинтересовался генерал.
«Линия девять закашлялся.
- Да, причём не слишком искусная. Похоже, они упражнялись с ним в концентрации сознания, в ожидании, что однажды на алтаре окажется подлинник..
Я шагнул поближе к ложу раненого.
- Можно вопрос?
Генерал бросил на меня недовольный взгляд и отрицательно покачал головой. Я сделал вид, что ничего не заметил.
- Ещё тогда, в две тысячи двадцать третьем, вы упомянули, что прочие Десантники не владеют методом накопления ментальной энергии, это целиком ваше изобретение. Однако хрустальный череп именно это и делает. Как же так?
«Линия девять» покачал головой.
- Тут совсем другой принцип. Я собирал и накапливал энергию для переносов долгие годы – и, заметьте, без всяких черепов. А эта безделка служит для того, чтобы одномоментно сконцентрировать энергию множества «доноров» и позволить «оператору» направить её в нужную сторону…
Он снова закашлялся – долго, судорожно, - захрипел и откинулся на спину. Лицо исказила гримаса мучительной боли. Я оглянулся, нашёл взглядом медика – тот уже спешил к раненому, на ходу нашаривая в сумке очередной шприц-тюбик.
- Чёрт знает что… - негромко произнёс генерал. – Любой здоровяк от таких лошадиных доз давным-давно валялся бы в отключке, а этому – хоть бы хны!
- Десантники… - я пожал плечами. Он же предупреждал, они иначе реагируют на раны. Наверное, и на морфин тоже.
Подошёл Толя – на вытянутых руках он бережно нёс завёрнутый в сукно череп. Вдвоём мы установили его на алтарь, вместо подделки.
- Этот – настоящий… - просипел «Линия Девять». – В том будущем его сумели выкрасть Десантники, осевшие в Штатах – выкрасть и пустить в ход. Возможно – с помощью вот этих самых людей и их потомков.
И он кивнул на людей в очереди.
Генерал недобро сощурился.
- А где у нас гарантия, что вы не собираетесь сейчас проделать то же самое? Вызвать своих коллег-Десантников, тех, что сейчас дожидаются сигнала на высадку?
«Линия Девять» снова закашлялся – нет, засмеялся, хрипло, со свистом воздуха, вырывающегося из измученных лёгких.
- Сами подумайте, зачем мне это? Если бы желал успеха Вторжения, мне достаточно было бы просто ничего не делать – ещё в будущем. Ведь тогда-то Десантники добились своего, верно? Так что – придётся вам поверить мне без гарантий.
- И всё же, я хочу знать - что вы собираетесь делать?
- Сейчас объясню… - он попытался сесть поудобнее, но скривился от боли. Медик-чилиец кинулся помогать, но раненый остановил его нетерпеливым взмахом здоровой руки.
– Послушайте, генерал, может, распорядитесь начать сбор энергии? Если протянем ещё сколько-нибудь, я могу и не успеть -  силы на исходе. А пока эти бедолаги играют с черепом в гляделки, я постараюсь всё вам растолковать. Кстати, эта девочка, Милада – где она? Ей тоже не помешает послушать. И ещё - прикажите принести сюда вашу  кубинку. Она ещё жива, надеюсь?
Дядя Костя удивлённо поднял брови.
- Жива... пока. Рана очень тяжёлая, вряд ли довезём. Но зачем она вам понадобилась?
- Скоро поймёте.

Отредактировано Ромей (05-02-2021 23:14:59)

Он замолк, обмякнув на своём ложе. Медик, воспользовавшись паузой, наклонился и всадил в бедро раненого игру тюбика с морфином, но Десантник даже не шелохнулся.  Моё сердце гулко отсчитывало удары – три… пять… семь…
На десятом он поднял голову и разлепил чёрные набрякшие веки. Глаза у «Линии Девять» все были в нитках полопавшихся сосудов – измученные, полумёртвые от боли и нечеловеческой усталости.
- Я хочу отправить вашего парня к Армаде.
Генерал вздрогнул, словно его кольнули исподтишка шилом.
- Куда – куда?
- Скопление Мыслящих и ноосферных пакетов в Облаке Оорта, дожидающиеся Вторжения… - прошептал, всхлипывая, Десантник. – Армада.
Повисла звенящая тишина.  «Линия девять» говорил по-русски, но я физически ощутил, как взгляды всех, кто находится в кирхе - Серёги с Миладкой, генерала, бойцов Хорхе,  даже жителей селения – прилипли ко мне.
- Это вы… меня?
- Кого ж ещё? -   «Линия Девять» улыбнулся прежней открытой, улыбкой, памятной мне с нашей встречи в  Москве. Будто и не боролся из последних сил с неминуемой смертью -  с оторванной крупнокалиберной пулей рукой, по самые брови накачанный немыслимыми, смертельными для обычных людей  дозами наркотиков...
- Но не переживайте, вы будете не один. Константин Петрович, вы, кажется, спрашивали, зачем мне нужна эта несчастная девочка?
Он мотнул головой в сторону самодельных носилок, на которых хрипела простреленной грудью  Кармен. 
- Дело в том, что её можно спасти. То есть, не её саму, конечно, с такими ранами не живут – а её «Мыслящего». Но для этого надо отправить её вместе в Евгением к Армаде.  отправить е могу отправить её вместе с Евгением. 
- Погодите… - мои мысли путались каким-то безумным калейдоскопом. – Меня… нас с Карменситой – в «Мыслящие»? Но как же мы сможем помочь Земле, если…
Десантник снова заперхал, изображая смех.
- Сможете, не сомневайтесь. Это ведь только в детской книжке «Мыслящие» лежат мёртвыми кристалликами в своих ячейках. То, с чем вам предстоит встретиться, больше напоминает известный вам фильм братьев Вачовски. Припоминаете?
- «Матрица»? –  опешил я. – Так значит, там…
- Некогда! – выкрикнул он тонким, скрипучим голосом. - Решайте прямо сейчас, пока череп сохраняет накопленную ментальную энергию. Пять, много семь минут – и придётся начинать всё заново. Мне столько не протянуть.
А вы как – умрёте?
Губы его расползлись в улыбке. Выглядело это жутковато – глаза Десантника не улыбались, только правое веко судорожно подёргивалось.
- Обо мне не думайте. Так вы согласны?
А как же Женька?
Он понял.
Ваш реципиент останется здесь, живой и невредимый. Правда, у него будут некоторые проблемы с памятью, но это не самое страшное.
- Вы уверены?
- Вполне.
- Тогда посылайте. И меня, и Кармен.
Стоп… - заговорил генерал. – Ты точно  знаешь, что собираешься делать? Что за «Матрица» такая, объясни!
Нет времени дядя Костя! – Я прижал руки к груди. – Просто поверьте, хорошо? А про «Матрицу» вам Женька объяснит, он в курсе.
В ответ глубине сознания встрепенулся альтер эго.
…ничего, дружище, уже недолго осталось. А насчёт памяти не слушай, она у нас теперь общая. Когда я уйду – генерал с тебя пылинки будет сдувать. Ещё бы, такой кладезь знаний о будущем…
- Девочка, теперь ты…
«Линия Девять» повернулся к Миладке. 
- Ты должна смотреть прямо в глазницы черепа и попробовать… - он сдавленно закашлялся, на губах появилась кровь, - попробовать открыть для меня свой мозг.  Всё понятно?
Миладка три раза подряд  мотнула головой.
- А ты, Женя. Возьми Кармен на руки и тоже подойди к черепу. Когда я скажу – прикоснись к нему хотя бы кончиками пальцев. Справишься?
Как во сне я подхватил Карменситу на руки – она была лёгкой как пёрышко. Миладка впилась взглядом в тёмные глазницы, воздух между ней, черепом и «Линией девять» дрожал, словно напитанный статическими разрядами. Я сделал два шага и присел. Ещё чуть-чуть… ещё пара сантиметров – и пальцы мои скользнули по холодному, как лёд, хрусталю.
Вспышка – невозможная, угольно-чёрная, ослепительная, словно тысяча ядерных бомб. Стремительная спираль закручивает Мироздание  вокруг нас с Карменситой, втягивает в клокочущую бездну. Два удара сердца – и разорванные клочья моего сознания захвачены, поглощены титаническим Мальстрёмом.
..пустота – вне времени, вне пространства, вне всего сущего. Пустота…

Женька с трудом разлепил веки. Над головой -  бездонное, ярко-голубое небо, и кто-то брызгал ему в лицо водой.
- Ты как, пришёл в себя? Всё в порядке?
Это Миладка. Голос дрожит, срывается, словно она едва справляется со слезами. 
Новая порция ледяных брызг.
- Встать сможешь, или тебе помочь?
Голос дяди Кости. Женька повернул голову – генерал стоит рядом, хмурый, встревоженный.
- Кх-х-х… что случилось? Долго я?...
- Ты провалялся в отключке не меньше получаса. - отозвалась Миладка. – Когда ты прикоснулся к черепу, он как бы полыхнул изнутри, и ты повалился навзничь с Кармен на руках. Я перепугалась, попробовала оторвать взгляд от глазниц этой штуки, но не смогла. Он меня словно держал…
- Кто - он? Череп.
- Нет, не череп – девочка отчаянно замотала головой. - «Линия Девять». Он потребовал, чтобы я отправила его вслед за вами. Сказал – если этого не сделать, вам конец. И не сделаете то, для чего она вас послал.
- Не сделаем… то есть, они не сделают? Что?
Откуда мне знать? – Миладка пожала плечами. Энергии в черепе остались жалкие крохи, и, помедли  хоть пару секунд – всё пошло бы прахом.
- А что тебе, собственно,  оставалось…  - пробормотал генерал, и Женька вдруг осознал, что он впервые видит двоюродного деда растерянным. – Всё-таки он нас обвёл вокруг пальца. Сыграл в свою игру.
Ну вот, я и решила сделать, как он говорит. – продолжала Миладка - От черепа тянулось что-то вроде светящейся дорожки,  только не настоящей, а такой… словно она шла не в нашем, а в другом мире. «Линия Девять» уже умирал, и не мог мне помочь. Тогда я… - она облизнула губы, – я словно взяла его за руку… не его самого, а его сознание… не знаю, как сказать…
- Я понимаю. – ответил Женька.  – И что дальше?
А дальше – я подвела его к этой дорожке и как бы толкнула – туда, вдаль. И как только я это сделала – хрустальный череп треснул и  рассыпался в прозрачную пыль.
Женька вопросительно глянул на генерала.
- Точно. – подтвердил тот. – Разлетелся, словно по нему кувалдой заехали. Миладка тоже повалилась, рядом с тобой, Кармен и «Линией Девять». Я уж думал, вам всем конец, однако ж – обошлось. 
- А Кармен и…
- Оба мертвы. – генерал вздохнул. – хотя, если я всё правильно понял, на самом-то деле оба они живы… в смысле – все трое. Считая твоего двойника.
Он сплюнул и энергично выругался по-испански.
- С этими вашими «Мыслящими», Десантниками и прочей лабудой, того гляди, сам станешь шизофреником! Вот что, ребятки…
Генерал по очереди посмотрел прямо в глаза Женьке, Миладке и Асту.
- Полчаса вам на отдых – у меня в «Виллисе» сумка с бутербродами и термос с кофе, перекусите, придите в себя.  И – пора собираться. У нас с вами  полно дел, а времени осталось всего ничего, каких-то сорок четыре года…

Хорхе вскинул карабин.
- Адиоз, компаньерос! Fuego! 
Десять стволов послушно плюнули в аргентинское небо огнём.
И ещё раз. И ещё.
Женька стоял возле свежих холмиков, четырёх свежих холмиков, под одним из которых нашла последний свой приют Кармен. Стоял – и с удивлением осознавал, что не чувствует ни глухого отчаяния, ни чёрного прилива тоски, как  тогда, на «Сомове», когда им сообщили о катастрофе Ил-62. Хотя -  чему тут удивляться? В сухую красную землю долины Хрустального Черепа рядом с двумя партизанами-чилийцами и безымянным учителем, чьё тело много лет назад захватил Пришелец-Десантник, легла не Карменсита, а телесная кукла, пустая, бездушная, не вызывающая ровным  счётом никаких эмоций – разве что, лёгкое сожаление что не увидит теперь стройных ножек кубинки, не прижмётся к её бедру на повороте, когда фургон заносит и они с визгами и хохотом валятся друг на друга. Настоящая Кармен   в миллионах и миллионах километров отсюда - и никто, даже отправившийся вслед за ней хитроумный «Линия девять» не скажет, увидятся ли они ещё в этой жизни…
«Ты уж постарайся, «Второй»… - повторял он про себя, спускаясь вслед за Миладкой и Астом с холма к машинам, – Ты уж не подведи, сбереги её. Ну и себя, конечно – ведь мы с тобой теперь одно целое, не забыл?»

Москва, январь-февраль 2021г.