1979 г., июль
Поезд Москва-Новосибирск.
Ночь в пути.
Мы шикуем – взяли на четверых полное купе, несмотря на то, что в пути предстоит провести всего ничего, каких-то восемь с половиной часов. Фирменный поезд «Москва-Вологда» отбывает в час-онль три пополуночи, а в месте назначения он уже в половину десятого утра. Не куковать же все это время на полках в общем вагоне, под дружный храп и похмельное амбре, обильно извергаемые не самой изысканной публикой? Тем более – можем себе позволить, деньги из первой изъятой захоронки (той, что была на птицеферме) так и лежат, почти нетронутые.
Едем мы вчетвером. Легенда самая естественная: трое подростков и студентка совершают поездку во время каникул с познавательными целями. Скажем, с целью ознакомления с образчиками русского деревянного зодчества конца девятнадцатого-начала двадцатого веков, которых что в самой Вологде, что в окрестностях, полным-полно. Кармен официально числится студенткой филологического факультета института Патриса Лумумбы, знаменитого московского «лумумбария» - так что сделать для неё подходящую бумажку никакого труда не составило.
Итак, поезд тронулся в назначенные три минуты второго, под льющееся из вагонных динамиков «В Вологде-где-где-где, в Вологде-где». Здесь это, считай, наисвежайший хит – «Песняры» спели её в прошлом семьдесят восьмом году, после чего песня звучала, как сказали бы в более поздние времена, из каждого утюга, не считая каждой дискотеки. На меня будто пахнуло чем-то родным, а вот Серёга с Миладкой моего энтузиазма не разделили – полезли наверх, щёлкать рукояткой радиоточки. Шалите, девочки и мальчики, в поезде только один канал, вот этот…

«Шлю я, шлю я ей за пакетом пакет
Только, только нет мне ни слова в ответ
Значит, значит надо иметь ей ввиду
Сам я за ответом приду

Что б ни случилось я к милой приду
В Вологду-гду-гду-гду, в Вологду-гду
Сам я за ответом приду…»

Проводница прошла по вагону, собирая билеты и разнося бельё, и на вопрос «а можно ли чайку» последовал недоумённый взгляд – какой ещё вам чай в половину второго ночи? Однако же, титан, от которого по всему вагону тянуло угольной гарью, оказался раскочегарен – живём!
Сна - ни в одном глазу. В приопущенное на ширину двух ладоней окно купе волнами вливался тёплый июньский воздух, полный специфического, сугубо «железнодорожного» аромата пополам с запахами подмосковных лесов, и мы, заварив в предусмотрительно прихваченных из дома кружках чай «со слоном», принялись строить планы на завтрашний день.
Задача у нас совсем несложная: найти дом по заранее известному адресу, подняться на второй этаж, представиться и побеседовать. Фотография «разыскиваемого» имеется, описание его обычного распорядка - тоже, посланцы генерала не теряли времени даром. А вот как начать сам разговор – это вопрос крайне интересный.
Итак, что мы имеем? Наш «клиент» – инвалид, ведущий крайне замкнутый образ жизни. Общается только с соседями, в особенности, с девочкой лет двенадцати-тринадцати. Интересуется астрономией на любительском уровне – на этой почве они с девчонкой и подружились, поскольку та всякий ясный вечер торчит на балконе у соседа, рядом с самодельным телескопом. И, главное: есть все основания полагать, что в каждом, кто сделает попытку к нему приблизиться, Виктор Иннокентьевич (так зовут нашего «клиента») готов видеть, в лучшем случае, «ликвидатора» Конторы, стремящегося довести до конца зачистку сотрудников «спецотдела». А в худшем – боевика-Десантника. И свернуть его с этой мысли возможным не представляется – по некоторым данным, в разговоры он вступать не намерен, и готов на самые решительные действия. Например – подорвать и себя, и незваного гостя «лимонкой», которую постоянно таскает в кармане домашней байковой куртки.
Так что, на встречу с ним идём мы трое. Комонсы. Те, кого Десантники не могли «оседлать» ни при каких обстоятельствах - руки у них коротки подчинить себе личности земных подростков. Наш «разыскиваемый» в курсе этого обстоятельства, поскольку сам однажды побывал в шкуре тех, кого пытались взять под контроль Пришельцы – и, надеюсь, одного этого соображения хватит, чтобы хотя бы заговорить с нами. Ну а там видно будет. Главное – ввязаться, как говаривал Наполеон…
На часах половина третьего. Девчонки спят на нижних полках, Аст раскинулся на своей верхней и чуть слышно похрапывает, свесив руку вниз – кисть расслабленно покачивается над свернувшейся в клубочек Миладкой. Девочка по жаре сбросила на пол простынку, и теперь предстаёт перед нашим с альтер эго нескромным взором в довольно-таки рискованном наряде, состоящем из узких белых трусиков и маечки на босу грудь. Альтер эго от этого соблазнительного зрелища порывисто вздыхает и отворачивается, чтобы созерцать проносящийся мимо ночной пейзаж. То-то же, не облизывайся, не нужно это тебе, не твоё…
Поезд недавно миновал Сергиев Посад – здесь он именуется на советский манер, Загорском - и теперь чернильной тьме мелькают лишь редкие огни деревень да раскачиваются фонари на полустанках, которые мы пролетаем с завидной скоростью.
Если кто-нибудь однажды спросит, что для меня дороже всего в этом невероятном «попаданстве», то ответ был бы – вот такие редкие минуты одиночества наедине со своими воспоминаниями, чудесным образом оживающими вокруг. Когда не надо что-то решать, куда-то бежать, выполнять головоломные миссии, гадать над очередными неразрешимыми проблемами и ослепительными перспективами – просто лежать и неторопливо, безумно впитывать в себя давно ушедшее и вот, вернувшееся назад…
В голове у меня – точнее в той части черепушки альтер эго, которую я занимаю – неотвязно вертится прилипчивая, как банный лист и банальная, как шлагбаум, мелодия:

«Вот потому-то мила мне всегда
Вологда-гда-гда-гда
Вологда-гда
Город где судьба меня ждёт…»

Да что же это такое, в самом деле? Как теперь избавиться от этой напасти?

«…вот потому-то мила мне всегда,
Вологда-гда-гда-гда, Вологда-гда,
В доме, где резной палисад…»

1979 г., июль,
Предгорья Хибин.
Дело к вечеру
Перелёт, вместе с промежуточной посадкой, дозаправкой и ожиданием в Петрозаводске, занял меньше трёх часов, и на бетон аэропорта «Хибины» мы ступили, когда не было ещё и пяти часов дня. На лётном поле стояли всё те же «Яки», Илы и Ан-24; Отдельно, в стороне, выстроились Ли-2, бипланы-«Аннушки» и вертолёты в «полярной» оранжевой с синими полосами окраске. Всё-таки, в советской системе внутреннего и местного авиасообщения, безжалостно уничтоженной «реформаторами» девяностых имелась масса несомненных достоинств. Да, аэровокзалы по уровню сервиса мало отличались от железнодорожного вокзала иного райцентра; да, «Аннушки», «Илы» и «Яки» средне- и ближнемагистральной авиации не блистали ни комфортом, ни малошумностью, ни, уж тем более, экологичностью. Но они исправно летали, связывая ниточками воздушных трасс не только аэро-хабы мегаполисов, но и отдалённые городишки, причём позволить себе такой перелёт мог практически любой. И заметьте, без всяких рамок металлоискателей и обысков на посадке – да что там, на внутренних рейсах даже паспортов не спрашивали!
На площади возле аэровокзала нашу «делегацию» ожидал зелёный «ПАЗ» с военными (две литеры вместо положенных на гражданке трёх) номерами. Из него навстречу нам выбрался старый знакомец, Толя, водитель дяди Кости. Он вручил Кармен свёрток, из которого одуряюще пахло чем-то печёным и мясным, подхватил Миладкин рюкзак и указал на салон. Сержант в фуражке с зелёным пограничным околышем буркнул что-то приветственное, дёрнул за коленчатый хромированный рычаг, закрывая дверь. И автобус резво покатил к выезду на трассу «Кола» (известную так же как «Мурманка», «Ленинградка» и «Карелка»), по которой нам и предстояло ехать до Полярных зорь, и дальше, до самой Кандалакши.
Контраст после сонной великорусской Вологды был удивительный. Справа. На северо-востоке громоздились лесистые хребты Хибин; по другую сторону, до берегов озера Имандра сплошь рос низкий, корявый ельник, и в просветах между деревьями проглядывала синяя гладь воды. Красота была такая – дух захватывало. Ребята, впервые оказавшиеся в этих местах, не отлипали от стёкол, да и альтер эго от них не отставал. Я-то в своё время не раз бывал и в Хибинах, и в этих краях, и южнее, на берегах Кандалакшского залива - но и меня захватила суровое великолепие этих мест.
В переданном Толей свёртке оказались свежие пирожки с рыбой, мясом и грибами, а в пятилитровом китайском термосе – заваренный до красноты чай. Мы вдруг обнаружили, что успели изрядно проголодаться (на местных рейсах из всех разносолов полагались только леденцы в аэрофлотовских обёртках да «Дюшес» или минеральная вода, на выбор), и в четыре рта бойко расправились с провиантом. Толя великодушно отказался от своей порции, но нам всё равно показалось мало – полное событий утро и авиаперелёт, плюс резкая смена обстановки раздразнили аппетит.
По мере истощения продовольственного запаса посыпались вопросы. Но тут Толя держался как стойкий оловянный солдатик - «вопросы потом, ребята, вот приедем, Константин Петрович всё объяснит». Делать было нечего – не та школа у генеральских доверенных помощников, чтобы рассчитывать вытянуть что-то хитрыми вопросами. Мотор «ПАЗика» мерно тарахтел, северные пейзажи проносились за окнами, и мои спутники один за другим проваливались в дремоту.
Мне же не спалось, и от нечего делать я развернул свежий номер «Красной Звезды», позаимствованный у водителя. От содержания статьи на первой полосе остатки сна мигом с меня слетели. И было с чего!
Сообщение об официальном визите лидера Народно-демократической партии Афганистана Нур Мохаммада Тараки в Москву. Краткое содержание его спича в ответ на приветственную речь дорогого Леонида Ильича, в котором афганский политик трижды упомянул о полной ликвидации мятежных настроений в провинции Герат и поблагодарил «советских товарищей», оказавших в этом неоценимую помощь. И, на закуску – на второй полосе, в подвале, небольшая заметка: согласно сведениям, полученным из неофициальных источников близких к Госдепартаменту США, президент Джимми Картер отказался подписать секретную директиву о предоставлении помощи противникам нынешнего кабульского режима. Мало того, в статье прямо указывается инициатор этой директивы – ни кто иной, как старина Збигнев Бжезинский.
Да, всё чудесатее и чудесатее, как говаривала девочка Алиса… А ведь дело, похоже, идёт к тому, что перспектива афганской войны, неотвратимо сгущающаяся на политическом горизонте СССР, становится не такой уж и неотвратимой.
Случайность? Совпадение? Непредсказуемая флуктуация реальности? Ага, щаз-з-з. Но, дядя Костя - каков ловкач, однако! Вот вам и долгие беседы на кухне…

1979 г., июль,
Где-то на Севере.
Недобрый день.
В погребе было сыро и зябко - так, что пробирало до костей, несмотря на тощий матрац, брошенный на дощатые нары, и верблюжье, жёсткое, как наждачная бумага, одеяло. Здесь вообще холодно – Север… Это Виктор понял, лишь только пришёл в себя в салоне «буханки». Машину немилосердно трясло на лесной дороге, в окнах мелькали то стволы сосен, украшенные серебристыми наростами мха и лишайников, то серенькое небо в просветах между жидкими кронами.
Попытка пошевелиться вызвала оживление его спутников – или правильнее сказать, конвоиров? «Ты смотри, ожил!» – сказал тот, что сидел ближе, с отчётливым северным оканьем, выраженным куда сильнее, чем на ставшей для Виктора родной Вологодчине.
«Ну и хршо, дай ему попить!» - распорядился второй голос, и по этому «хршо» пленник безошибочно опознал выходца с Урала. О зубы застучало горлышко жестяной фляги, и он вдруг осознал, как хочет пить – горло буквально раздирало сухостью, губы потрескались, обметались воспалённой коркой. Он пил, проливая воду за воротник, на рубашку, и никак не мог напиться, пока не выхлебал всю флягу.
«Да развяжи ты его, - распорядился второй, - куда он денется, без ног-то?»
В ответ раздался жизнерадостный гогот, и Виктора действительно освободили от колючей верёвки, стягивающей запястья. Подняли, утвердили на жёстком дерматиновом сиденье и сунули в руки другую флягу, полную – «пей, мол, пока дают…»
Её он опустошил только наполовину, не забывая между глотками зыркать по сторонам. «УАЗик» пробирался по заброшенной лесной дороге, жалобно скрежеща убитым движком, спотыкаясь на высовывающихся из земли булыжниках, выбоинах и сосновых корнях, натужно завывая на сыпучих песчаных косогорах у лесных ручейков. Первое впечатление не обмануло – природа вокруг указывала то ли на Карелию, то ли то ли даже на предгорья Хибин. Он пригляделся – нет, в просветах между деревьями ни по ту, ни по другую сторону не видно горных цепей. Значит, скорее всего, не Кольский. Возможно, где-нибудь в районе Кеми или, скажем, Кандалакши?
Кроме него, в салоне «буханки» сидели трое, да ещё один устроился на переднем сиденье, рядом с водителем – это он и отдавал распоряжения с зауральским акцентом. Все спутники – крепкие мужчины, в приличной городской одежде, на первый взгляд – без оружия. Хотя, неизвестно что у них может быть спрятано под полами плохо сидящих мешковатых пиджаков...
Поездка не затянулась. Уже через полчаса выматывающей душу трясучки машина остановилась. Один из конвоиров, тот, что давал Виктору флягу, натянул пленнику на голову полотняный мешок и в таком состоянии его, взяв под локти, выволокли из наружу. Втащили на низкое крыльцо, попутно чувствительно приложив бедром о дверной косяк, и спустили, как тюк, в сырую темноту погреба. Мешок убрали, вкратце объяснили «правила внутреннего распорядка» - «Параша в углу, жестяное ведро. Чистая вода в бидоне - хошь мойся, хошь пей, нам без разницы. Жрать захочешь – постучи, покормим. Зря не орать, за это в рыло. Света тебе не положено. Небось, приспичит на парашу – задницу и прочее хозяйство как-нибудь нащупаешь, гы-гы-гы...» Перед тем, как прочная, из толстых сосновых досок крышка опустилась, отрезая его от солнечного и всякого другого света, Виктор ещё раз услышал тот самый, уральский говорок: «приглядите за нашим гостем. И смотрите, чтоб ни-ни, чтоб волос с головы не упал! Я вернусь дня через три, тогда и поговорим…»
И всё. Люк захлопнулся, скрежетнуло железо засова, «тюремщик» потопал сапогом по крышке. Виктор кое-как приподнялся – ноги болели немилосердно - сел на нарах, прислонившись спиной к холодной, выложенной булыжником, стене. На пальцах осталась влага – подземелье, чего ж вы хотите…
Дело было швах. Разбить голову о камень? С разбегу, может и получилось бы, а так – только потеряет сознание. А скорее всего, просто привлечёт шумом тюремщиков и добьётся, что его снова свяжут. Сплести верёвку из полос ткани от рубашки и удавиться? Первую часть плана реализовать несложно и в темноте – но как на его-то ногах добраться до люка, чтобы приладить покрепче петельку?
Нет, это всё утопия. Свой шанс он упустил – тогда, в Вологде. Виктор добрался кое-как до большого алюминиевого бидона, напился, ополоснул лицо и улёгся на нары, свернувшись калачиком. Теперь оставалось одно – ждать обещанные три дня. Ждать – и молиться о том, чтобы что-нибудь произошло. Неважно что – наводнение, пожар, обвалится крыша погреба, придавив пленника насмерть. Хуже чем есть, уже не придумаешь…

Из полуобморочного состояния его вывел шум. Характерный такой шум – звуки беглой стрельбы, крики - страха, ярости - резкие команды, грохот сапог по крышке люка. Виктор заметался - темнота, ни зги не видно, запутавшийся организм не состоянии подсказать, какое время суток снаружи. Он слез кое-как с нар, пополз, держась за стену, волоча за собой парализованные ноги, к углу, где стоял, как он успел запомнить, бидон с водой. С натугой отодвинул, забился в щель между прохладным выпуклым боком и каменной кладкой - лучше такая защита, чем никакой. Мозг лихорадочно работал, подкидывая варианты. Кто напал на похитителей? Милиция? Конкурирующая банда? Не настолько он значимая фигура, чтобы устраивать из-за него гангстерские войны – и серьёзные, судя по разыгравшейся наверху канонаде. К частым хлопкам пистолетов примешиваются звонкие, хлёсткие винтовочные выстрелы и рассыпчатые, на три-четыре патрона очереди «Калашей» - уж эти-то ни с чем не спутаешь…
О, вот и пулемёт включился! И не какой-нибудь РПК, а что-то винтовочного калибра – лупит с приличной дистанции, а всё равно гулкий звук подавляет всё остальное. И сразу, в ответ - крики боли и ужаса над головой. Похоже, крепко задело какого-то бедолагу…
Ещё крики, на этот раз испуганные. И шум - будто кто-то мечется вслепую по комнате, врезается в стулья и шкафы, опрокидывает на пол. Резко потянуло едкой вонью. Дымовая шашка? Нападающие решили выкурить защитников из дома? Если так, то дело плохо – продукты сгорания, содержащие всякую ядовитую химию, тяжелее воздуха и стекают вниз – то есть сюда, в подвал. И если не выбраться наружу – задохнёшься, как в газовой камере.
А ка, скажите на милость, выбираться? Подтянуться на руках, забраться по лестнице, постучать – «спасите, погибаю?» Нет, на такой подвиг у него сил точно не хватит. Кричать, звать на помощь? Кто его услышит, за тем кавардаком, что творится наверху?
Крышка люка внезапно распахнулась, впустив в погреб серенький свет и плотные клубы жёлтого дыма. Виктор закашлялся, сделал движение, чтобы выползти из-за бидона и не смог – нога застряла под нарами. Это спасло ему жизнь – сверху ударил винтовочный выстрел, один, другой. Видимо, стрелок сам мало что видел внизу и бил на звук, копошение, производимое беспомощной жертвой. Пули с тупым стуком пробивали алюминий стенок бака вместе с водной преградой и застревали в стене. Третий, четвёртый… Виктор, ни жив, ни мёртв, скорчился за баком в позе эмбриона. Струйки ледяной воды из проделанных пулями отверстий текли на лицо, на голову, за воротник...
Вместо очередного выстрела раздалось звонкое металлическое клацанье – то ли осечка, то ли у стрелка закончились патроны. Снова клацанье, и ещё – слышно было, как он, матерясь, терзает затвор. Потом винтовка со стуком полетела в сторону, и Виктор различил, как неясная в клубах дыма фигура выдернула что-то из-за пояса, лязгнул передёрнутый затвор – и тут стрелок сложился, как перочинный ножик, в поясе, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие – и кулем свалился вниз, в погреб.
Звук при падении был тошнотворный – сухой, трескучий, будто сломалась деревянная палка. Упавший дёрнулся пару раз и больше не шевелился. Виктор подождал, сосчитав до десяти - к люку никто не подходил. Вроде, и стрелять стали меньше, и криков почти не слышно… Он выбрался из западни и на боку, шипя от боли, подполз к трупу. Так и есть – цепочка тёмных отверстий поперёк груди, из них сочится обильно кровь. В левой руке зажат чёрный автоматический пистолет. Он с трудом, разгибая судорожно сведённые пальцы мертвеца, освободил рукоятку – старина ТТ, отлично… Пошарил, не вставая, по карманам мертвеца. Так, две обоймы с трёхлинейными патронами – это не нужно, это прочь, вот пистолетный магазин, набитый доверху, пригодится.
Он немного оттянул затвор – отлично, патрон в стволе. Выщелкнул обойму, посмотрел – вроде, полная… Глаза отчаянно слезились, лёгкие раздирал кашель. Он подполз обратно к бидону, расстегнул рубашку, отодрал, скрипя зубами от усилия, полосу ткани от майки. Смочил в струйках воды, всё ещё бегущих из пулевых отверстий, замотал, как мог, лицо. Дышать сразу стало легче, хотя глаза и продолжали слезиться. Но ничего – силуэт на фоне светлого люка он как-нибудь разглядит, и с упором на край бидона, да с двух рук – может, и не промажет. Есть две полные обоймы – поди, возьми его теперь за рупь, за двадцать!

1979 г., июль,
База Десантников
Ночь сбывшихся надежд.
Рокот вертолётного винта доносился в погреб глухо, но вполне отчётливо. Виктор прислушался: да, точно, характерное тарахтение поршневого движка. Скорее всего, Ми-4, у Ми-2 с его турбинами звук совсем другой, свистящий. Рокот усиливается - значит, вертушка снижается, идёт на посадку. Это вселяло некоторую надежду – вряд ли Десантники проникли в армейские структуры настолько глубоко, чтобы получить в своё распоряжение и авиацию. Будь оно так, его не стали бы везти так далеко, прятать в каком-то сыром подвале. Хотя, если против похитителей действуют те, кто уничтожил в своё время «спецотдел» - то вертолёту удивляться не приходится. Нет, пожалуй, расслабляться пока что рано…
Дым из погреба почти выветрился - он больше не разъедал глаза, да и дышать можно было без пропитанной водой тряпки. На полу хлюпало – минимум, половина простреленного бидона вылилась, образовав грязные лужи, но Виктор всё равно отсиживался в дальнем углу, не решаясь забраться на сухие нары, уж очень хорошо те просматривались из распахнутого люка. Хотя, надо признать: ни один из «освободителей» за это время в проёме не появился, и даже консервные банки (гречка с тушёнкой и какая-то рыба в томатном соусе без этикетки) ему бросили, не приближаясь к люку, прибавив к ним штык-нож в облупленных металлических ножнах, чтобы вскрыть тару. Тупой, конечно, как валенок, они другими и не бывают, но с жестью банки справился вполне успешно.
Бросили ещё и свёрток с домашними пирожками и бутербродами с копчёной колбасой, но к ним Виктор не притронулся – незнакомцы вполне могли начинить «подношение» снотворным. Консервы – другое дело, вряд ли они оказались столь предусмотрительны и заранее впрыснули в банки какую-нибудь химию, да ещё и успели запаять так аккуратно, что он при осмотре не нашёл ни малейшего следа постороннего вмешательства.
Есть действительно хотелось, аж кишки слипались. Он быстро одолел обе банки, когда раздался звук вертолёта. Похоже, прибыло обещанное начальство. Виктор ещё раз проверил пистолет и поудобнее устроился в своём углу. Так или иначе, но сейчас всё решится. В любом случае, живым его больше не возьмут. Даже если чужаки бросят вниз шашку с каким-нибудь усыпляющим газом – уж выстрелить себе в голову он всегда успеет…

- Виктор Иннокентьевич, «Здесь красивая местность». Вы меня слышите? «Здесь красивая местность.» Вы назвали этот пароль Томе, верно ведь?
Из подпола не доносилось ни звука. Женька терпеливо ждал. «Второй» сидел наготове – почему-то он предложил ему самому вести переговоры. «У тебя естественнее получится. Напарник, а этого парня нам сейчас никак нельзя спугнуть. Он на нервах, шмальнёт себе в висок – и что мы будем делать с трупом?»
- ну, допустим… - глухо донеслось из люка. – Вы… ты кто?
Ага, сообразил, что голос не взрослый. Уже хорошо…
- Меня зовут Женя, Женя Абашин, я из Москвы, ученик девятого класса «А», сто пятьдесят девятой средней школы. Адрес…
«…всё верно, больше подробностей… - шептал «Второй». – убеди, что он говорит с подростком, пусть расслабится, успокоится…»
- Сегодня утром мы, я и двое моих друзей, они тоже школьники, виделись с Томой. Она рассказала, что вас похитили…
- Друзья, говоришь? – в голосе сквозило подозрение. – А сейчас они где?
- Да здесь же! – Женька обрадовался предусмотрительности генерала. – Мы вместе сюда прилетели, когда узнали, что вас спасли!
- Спасли, значит? - мужчина в подполе иронически хмыкнул. – Ну, это ещё надо посмотреть, что вы там за спасители… - А вы можете мне показаться? Я должен быть уверен на сто процентов…
-… что мы не Десантники? - закончил за него Женька. – Конечно, Виктор Иннокентьевич! Давайте, сначала я подойду к люку, а потом уже остальные. Только вы уж не выстрелите в нас случайно. У нас оружия нет, мы вам руки покажем…
В подполе помолчали.
- Сделаем по-другому. Давайте, спускайтесь по одному. Тут лестница, только не оскользнитесь в темноте. Сколько, говоришь вас, трое?
- Да. Я, Серёжа Астахов и Милада Авксеньева, мои одноклассники. Мы учимся…
- Да-да, в девятом «А», помню. Сначала спускайся ты, Женя, потом девочка, за ней ваш третий – как его там, Серёжа? Если не обманываете, и вы действительно дети – будем говорить. А взрослым скажи, пусть держатся подальше. Если что, стреляю, мне терять нечего!
«Рассчитывает взять заложников – неуверенно толкнул «под локоть» «Второй». – Нет, вряд ли – он должен понимать, что уйти отсюда так и так, не сможет. Даже если бы ноги были здоровыми – и то не смог бы…
«Вздор, какие ещё заложники? - отозвался Женька. - Он что, шпион, бандит? Просто перепуганный, измученный человек, который боится поверить, что опасность позади…»
Он обернулся. Миладка, бледная от ответственности, стояла шагах в пяти от люка. Аст и Кармен рядом с ней, причём кубинка держит наизготовку свой любимый «Скорпион». И где это она успела его раздобыть? Вроде, на сейнере была безоружной…
- Готовы? – спросил он беззвучно, одними губами. Милада отчаянно закивала. Аст нахмурился и замотал головой. Ясное дело, беспокоится…
- Виктор Иннокентьевич, вы меня слышите?
Из подпола утвердительно буркнули.
- Тогда я спускаюсь. Только очень вас прошу, не пальните случайно. А то, как нам потом родителям объяснять – откуда дырка от пуль? С ума ведь сойдут от беспокойства!
Наверное, эта дурацкая шутка и прорвала барьер напряжения и недоверия. Первой засмеялась Миладка, ей вторили Аст с Кармен, и секундой позже, из люка донёсся придушенный, похожий на кашель смех.
- Полезайте уж… детишки. Пистолет я разрядил, ничего ни с вами, ни с вашими родителями не сделается!

Сумасшедшее напряжение, под гнётом которого он жил все эти годы вдруг пропало – рядом люди, единомышленники, друзья. Их можно не опасаться, наоборот, они помогут, защитят, внимательно выслушают. А выслушав, возьмутся за дело, которое ему уже не по плечу, но они-то справятся….
Сил не было. Совсем. Их остатки все улетучились вместе с едким химическим дымом. Вместе с сумасшедшим напряжением, вместе с разъедающим душу страхом. Не хотелось больше ничего – ни вставать с жёсткого, провонявшего химическим дымом верблюжьего одеяла, ни даже выбираться наверх из опостылевшего погреба. Хотелось сидеть и слушать внезапно обретённых друзей, изо всех сил сдерживая слёзы облегчения – всё-таки сумел, дожил!
- Мы вас искали! - сбивчиво говорил мальчик, тот, что назвал себя Женей. - К сожалению, слишком затянули с визитом. Поспей мы хотя бы на день раньше – обошлось бы без похищения!
- Ничего, это не страшно. Главное – вы всё-таки появились…
Голос предательски дрожал, к горлу подкатывал ком. Только бы сдержаться, не расплакаться!
- …зато, как я понимаю, вы сумели ликвидировать группу Десантников. Волей-неволей, но я сыграл роль наживки, так ведь?
Мальчик усмехнулся в ответ – невесело, совсем не по-детски.
- Не вы один оказались в этой незавидной роли, Виктор Иннокентьевич, не вы один, уж поверьте. За нами они тоже охотились, и тоже, кстати, попались в ловушку. Но в вашем случае никто этого не планировал, даю вам слово! Всё получилось само собой, случайно.
Виктор промолчал. Хотелось, до боли хотелось поверить его словам, но…
..пока не получается. Слишком долго он жил в удушливой атмосфере подозрений, когда доверять можно было одному-единственному человеку, двенадцатилетней соседке. Такое, и захочешь, а не отбросишь, как смятую сигаретную пачку.
- А что их старший? – продолжал расспрашивать мальчик. – Вы знаете, куда он делся? Среди убитых его точно нет, мы проверили.
- К сожалению, уехал вчера. Я слышал, была речь о том, что он вернётся через два-три дня.
- Ах, как не повезло… - собеседник сокрушённо помотал головой. - Вы его хотя бы видели?
- Не довелось.
- Вот бы кого поймать и поговорить! – подал голос второй подросток, высокий, худощавый, с резкими чертами костистого лица. - Обстоятельно так поговорить, по душам…
Виктор улыбнулся. Ах, молодость, самоуверенность…
- Мне почему-то кажется, что ничего бы он вам не сказал.
- Другие говорили. Даже пели, как соловьи.
- Вы не понимаете, Серёжа. Этот самый «шеф» - птица совсем другого полёта, из Десантников высших разрядов. Если пользоваться «книжной» терминологией – «Линия-один», никак не меньше. Уверен, такие обучены сопротивляться любым допросам, в том числе и с пристрастием.
- Вполне возможно. – мальчик покладисто кивнул. - Но что мы знаем о том, как их готовят? У любого Пришельца есть уязвимое место – они слишком держатся за своё бессмертие. И если пригрозить им полным уничтожением – не факт, что устоят.
- Ладно, чего уж теперь гадать! – Сергей хлопнул ладонью по нарам. Девочка, до сих пор не участвовавшая в разговоре, вздрогнула. - Вот изловим гада – и выясним. На практике.
- Осталось только изловить. – согласился Виктор. - Вы мне вот что скажите: значит, вы трое тоже комонсы?
Гости переглянулись.
- Ну, если пользоваться книжной терминологией – то да, они самые и есть.
- А сами вы как об этом узнали? Я не о книге говорю, о реальном Вторжении.
Снова быстрый обмен взглядами. Виктор насторожился – что-то скрывают?
- Знаете, Виктор Иннокентьевич… - заговорил Женя. Похоже, он был в этой троице заводилой. - Это вообще-то, непростой разговор. Я даже не уверен до конца, что вы мне поверите.
- Мне кажется, - невесело усмехнулся Виктор, - что после всего, что мне довелось пережить, я способен поверить чему угодно.
- И всё же, давайте лучше выберемся наверх. Я вас с дядей Костей познакомлю – он генерал КГБ, самый настоящий. Нет-нет, не волнуйтесь, он не из тех, кто разгромил ваш отдел…
- Вы и это знаете? – подобрался Виктор. Тема была… не из приятных.
- Конечно. Как бы иначе мы вас нашли? И бумаги «спецотдела» разыскали в архиве, и документы вашего друга, Дмитрия, светлая ему память.
Виктор выпрямился.
- Так он погиб?
- Да, я вам потом всё расскажу. А записи его целы, и мы рассчитываем, что вы поможете их разобрать. Там, видите ли, не всё понятно…
- Ну, ещё бы! Димка обожал шифры, а в блокнотах у него ещё и записи Десантников скопированы. Они тоже шифрованные, он только-только подобрал ключик…
- А вы его знаете?
Виктор подумал.
- Надо посмотреть. Думаю, как-нибудь разберусь.
- Тогда еще вопрос. Когда вы работали в «спецотделе» - вам приходилось иметь дело с устройством под названием «детектор Десантников»?
Виктор вздрогнул.
- Вам и насчёт него в курсе?..
- Не просто в курсе, Виктор Иннокентьевич! – теперь мальчик широко улыбался. – У нас даже есть образец. Правда он нерабочий, хранился, видите ли, в паршивых условиях... Наши спецы с ним пока не разобрались. Может, с вашей помощью?
- Конечно, с радостью! – в мыслях Виктор уже видел себя в лаборатории. - Так что там, вы начали говорить насчёт генерала?
- Без него у нас вообще ничего не вышло! – уверенно заявил Женя. Сергей и девочка закивали в знак согласия. - Этот ведь он добыл бумаги из спецхрана, да и операция по вашему освобождению – тоже его работа. Можете не сомневаться, он не Пришелец, не Десантник. И даже не и тех, кто вас когда-то преследовал. Скорее уж, наоборот.
- Наоборот? Это как?
- Понимаете, - мальчик запнулся, подбирая слова. - ему приходится сейчас действовать… как бы это сказать… неофициально. Не ставя в известность своё руководство. Думаю, вы понимаете, почему.
- Опасаетесь, что в Комитете засел кто-то из Десантников?
- И это тоже. Давайте так: мы сейчас выберемся наверх, вы поедите, отдохнёте и мы вернёмся к этому разговору. Только помните, я предупредил – переварить это будет непросто.
- Сложнее чем факт Вторжения инопланетян? – сощурился Виктор.
- Пожалуй, что и сложнее. – пожал плечами Женя. - Тут ведь какая история, Виктор Иннокентьевич…

- Значит, вы трое из будущего?
Тропинка змеилась в обход поляны, на которой стоял дом, служивший базой Десантникам – низкий, сложенный из брёвен, с узкими окошками, типичный образец деревянной северной архитектуры. Когда Женя предложил Виктору немного прогуляться, он подумав, согласился – в конце концов, видеть место заточения ему снаружи не пришлось. И вот теперь инвалидное кресло, подталкиваемые новым знакомым, переваливалось через спутанные сосновые корни. Кармен со «Скорпионом» под мышкой - от её помощи они отказались, желая побеседовать наедине, - следовала за ними на почтительном расстоянии.
- Что ж, это вполне разумно – прислать сюда агентов-комонсов. Непонятно, правда, где они сумели раздобыть соответствующие технологии…
Виктор поворочался, устраиваясь поудобнее. Каталка была новая, непривычная – его собственная осталась в Вологде, а эту выгрузил из вертолёта один из прилетевших «спасителей». Выходит, и об этом подумали, проявили заботу…
- А их и нет, во всяком случае, у нас, землян. – отозвался собеседник. - Перенос организовал один из Десантников. Инсургент, борец с системой – помните, в книге такой же борец с системой, их там ещё называли «Замкнутые», отправил ребят-разведчиков на планету Пути?
Виктор кивнул. Что-то, а эту книгу он знал практически наизусть.
- И, кстати, - добавил Женя, - из будущего я один. Остальные – Серёга, Миладка, Кармен, генерал со своими людьми - все из этого времени. Так уж получилось, что они мне поверили и решили помочь.
- А теперь вот и я… поверил. - горько усмехнулся Виктор. – Хотя, много ли проку от такого инвалида…
Он действительно поверил – сразу, как услышал невероятную историю о подростке-комонсе, посланном с целью предотвратить роковое для землян Вторжение. До него, правда, почти сорок пять лет, но мальчик – «попаданец», как он иронически себя именует – уверен, что именно сейчас есть реальный шанс всё изменить…
- Не прибедняйтесь, Виктор Иннокентьевич, это вам не идёт. – гость из будущего в теле подростка иронически усмехнулся. – Вы сейчас чуть ли не самый ценный член команды, кроме дяди Кости, конечно. Кусочки паззла мы, конечно, собрали, а вот уложить их в единую картину – это нам, как выяснилось, не под силу. На вас вся надежда.
- Паззлы? – Виктор озадаченно нахмурился. – Это, простите, что за зверь?
- Головоломка, картинка, которую надо складывать из отдельных кусочков разной формы, как мозаику. От английского jigsaw puzzle – простите, не сообразил, что у вас этот термин не в ходу...
- Ясно. – кивнул Виктор. – Но, боюсь, вы меня переоцениваете. Кто я такой, в конце концов? МэНэЭс-недоучка, всего лишь… Вам бы Димку сюда, вот кто соображал…
Он, к сожалению, мёртв уже, как минимум, два года. – сухо ответил мальчик. – Так вы нам поможете?
Сделаю что смогу. С чего вы рассчитываете начать?
- Увы, Виктор Иннокентьевич, в теории я разбираюсь слабо, и уж тем более – в ваших достижениях. Некогда было вникнуть, да и образования, если честно, не хватает. Думаю, когда мы вернёмся в Москву, генерал познакомит вас со своими специалистами – с теми, кто сейчас изучает архивы «спецотдела». Вот там и решите, чем заняться в первую очередь. Но, если хотите знать моё мнение – сначала надо наладить «детектор Десантников», а ещё лучше – научиться самим производить такие же. Нет никакой гарантии, что не существует других групп Десантников…
- Я вам больше скажу! – перебил собеседника Виктор. – есть уверенность, что они имеются. Не факт, что у нас, в СССР – но есть точно. В Штатах, в Южной или Центральной Америке наверняка. Мы как раз собирались ими заняться, когда…
-. ..когда вас разогнали. – закончил Женя. – Ну что ж, Виктор Иннокентьевич, пора бы довести эту работу до конца. Как вы считаете?
- Компаньеро Эугенито!
Женька обернулся. Кармен стояла шагах в десяти позади, на тропинке, и махала рукой. С плеча у неё свешивалась на ремешке коробочка портативной рации.
- Команданте Коста просит поторопиться. Рейс «Апатиты-Москва» отправляется через три с половиной часа, а нам ещё надо дозаправиться в Кандалакше…

Отредактировано Ромей (08-02-2021 02:23:52)