Добро пожаловать на литературный форум "В вихре времен"!

Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Для начинающих писателей, желающих показать свое произведение критикам и рецензентам, открыт раздел "Конкурс соискателей".
Если Вы хотите стать автором, а не только читателем, обязательно ознакомьтесь с Правилами.
Это поможет вам лучше понять происходящее на форуме и позволит не попадать на первых порах в неловкие ситуации.

В ВИХРЕ ВРЕМЕН

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » КОМОНС-3. Игра на чужом поле.


КОМОНС-3. Игра на чужом поле.

Сообщений 411 страница 420 из 420

411

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

I
- Охрану-то возьми… - голос Итчли-Колаша сочился недовольством. – Опасно же!
- Незачем. – Кармен помотала головой. Ей надоело отбиваться от навязчивых предложений вожака Крысоловов. – У твоих парней на лбу написано, кто они такие и откуда взялись. Первый же встречный их раскусит и донесёт Стражам.
Дискуссия продолжалась с того момента, как бывшая пленница объявила, что намерена вернуться в своё жилище на верхнем уровне – чтобы обсудить  с Парьей детали предстоящих действий. Итчли-Колаш не возражал, но упорно не оставлял попыток навязать ей сопровождающих.
- Ладно, как знаешь… - вожаку, похоже, надоело спорить с упёртой девицей. – Но до границы Заброшенных Лабиринтов тебя всё же проводят. Тут попадаются одиночки, которым вообще никто не указ. Напорешься на такого и всё, пиши пропало: уволокут, изнасилуют, а потом прирежут. Не ради «Ча», а просто так, для забавы.
- До границы - ладно. – согласилась Кармен. - Но уговор: дальше ни шагу! И вели дать мне нож - действительно, мало ли что…

Итчли-Колаш не обманул: двое бойцов сопроводили её на несколько уровней вверх, после чего пожелали удачи и повернули назад. Кармен меняла направление, пряталась в нишу стены, сворачивала в боковые проходы – проверяла, не пустил ли бдительный вожак Крысоловов за ней хвост? И совсем, было, успокоилась, когда настенная панель со скрипом отъехала вбок, и из образовавшегося лаза выбрался, отплёвываясь от пыли, Экеко.
- Dios! Que carajo quieres?  - она выхватила из-за пояса хец'наб. – Откуда ты взялся? Итчли-Колаш подослал?
- Что вы, что вы! - незваный гость попятился, споткнулся о порожек и едва не полетел спиной вперёд в лаз. - Это я сам, всё сам. Вот, видите – подготовился …
Кармен пригляделась - и едва не расхохоталась. Истрёпанную набедренную повязку Экеко украшала серебряная кайма, споротая с одежды командира Стражей, захваченного во время недавней вылазки. Пришили кайму неумело – вкривь, вкось, с торчащими кончиками ниток.
- Да уж, подготовился! Где ты видел, чтобы Знающие высших священных ступеней ходили в таких обносках? Лучше уж голым, не так бросается в глаза.
Горбун оглядел себя и виновато кивнул.
- да, вы правы, конечно. Но,  понимаете, я решил, что обязательно вам понадоблюсь, вот и…
- Решил он! – Ей захотелось треснуть уродца по макушке. – Чем ты мне понадобишься – до дома доведёшь за ручку? Нет уж, вали, откуда пришёл, сама как-нибудь справлюсь.
- Погодите, погодите! – Экеко испуганно замахал мелкими ладошками. – Я понимаю, вы гневаетесь, но выслушайте, пожалуйста. Много времени я у вас не отниму.
- Ну, хорошо, говори. – Кармен демонстративно сложила руки на груди. Нож она убирать не стала. – Только поскорее, я тороплюсь.
- Конечно-конечно… - горбун торопливо закивал. – Собственно, об этом не знает даже Итчли-Колаш. Я ведь не просто так угодил в Заброшенные Лабиринты. Когда-то, в бытность мою в касте Знающих, я изучал наши древние хроники в поисках указаний на Прародину. На вашу родную планету. – добавил он, чуть помедлив.
Кармен поморщилась. То, что вожак Крысоловов рассказал об её происхождении своему приближённому, её отнюдь не радовало.
- И что, нашёл?
- Да. Потому и оказался здесь. Я не стал сообщать о своём открытии – опасался, что кто-нибудь, стоящий выше, присвоит его, а меня отодвинет в сторону. В касте Знающих такое случалось не раз, и мне не хотелось…
- Да не тяни же, Супай тебя уволоки! – терпение Кармен иссякало. - Что было дальше?
- Некий высокопоставленный господин потребовал ознакомить его с результатами изысканий. А ознакомившись - велел держать их в тайне ото всех, включая главу касты.
- И ты согласился?
- Он посулил щедрую награду и переход в другую касту с повышением. – вздохнул горбун. Физиономия его полна была раскаяния. – Как будто плохо мне было на четвёртой священной ступени… Но, главное: он пообещал, что я и дальше смогу заниматься изучением Прародины, не опасаясь посягательств на мой приоритет! «Ты прославишься, Экеко! - говорил он, - Твоё имя будут с благоговением повторять во всех «Облаках», на всех планетах «Народа Реки»! Кончено, я согласился - и рассказал всё, что знал. Но вместо награды меня схватили какие-то мерзавцы, подосланные моим «благодетелем». Я понял, что он решил оставить тайну себе, и теперь избавляется от неудобного свидетеля. Чудом я сумел бежать и скрылся в Заброшенных Лабиринтах – больше мне некуда было податься.
Кармен с трудом удержалась от ядовитого замечания.
- И кто же этот «благодетель»?
- Я разве не сказал? – удивился горбун. – Верховный Старейшина касты Навигаторов, конечно. Кто же ещё?
- Ну, хорошо… - Кармен колебалась. – Только куда я тебя дену? Не обижайся, но на верхних уровнях тебя вычислят в момент, и никакая серебряная кайма не поможет. Слишком приметен.
- Да я всё понимаю. - Экеко не стал спорить. – Кайма - это так, на всякий случай. Мы с вами сделаем вот что…
И протянул девушке хрустальный Ключ.
- Извлекайте мою «Искру», и идите, куда собирались. Прямо сейчас.
Кармен повертела в руках изящную штучку.
- А дальше что?
Горбун всплеснул руками
- Как можно быть такой непонятливой? А дальше вы и ваш приятель подберёте для меня новую оболочку. Думаю, найти её не составит труда. Вот, смотрите, как это делается…

Дверь распахнулась. Кармен, визжа от восторга, кинулась в объятия стоящего за порогом мужчины – и замерла в недоумении. Парья поспешно шагнул назад и выставил перед собой ладони.
- Здесь красивая местность.
Девушка поперхнулась от неожиданности.
- Кх-х-х… а? Ты что? Почему?..
Парья отступил ещё на два шага.
- Вы только не пугайтесь, уважаемая Чуикисусо. Видите ли, я не совсем тот, за кого вы меня принимаете.
Он виновато улыбнулся, не опуская рук - будто собирался оттолкнуть собеседницу, если та всё же подойдёт.
- Вы знаете меня, как «Линию Девять». Так уж получилось, что нам с вашим… хм… спутником пришлось сменить оболочки. А поскольку вы условились о встрече – он попросил дождаться вас и проводить к нему.
- О встрече? Но как вы… понимаю, понимаю! Эугенито тоже сменил тело, да?
Её пальцы тем временем нащупывали рукоятку спрятанного в складках набедренной повязки хец'наба.
- Простите великодушно, но в «Облаке» принято говорить «оболочка». Тела – это внизу, на планетах. Таков обычай, и не стоит его нарушать – этак вы привлекаете ненужное внимание…
Говорил он примирительным, даже заискивающим тоном, и это почему-то взбесило девушку.
- Vete tomar рог culo  с вашими обычаями! – Кармен не заметила, перешла на испанские ругательства. - Куда вы его дели?
- Да всё с ним в порядке… - мужчина опасливо покосился на её руку, шарящую под повязкой. – И умоляю, не надо угрожать мне ножиком! Что за манера такая у вас землян… Просто оболочка, которую он сейчас занимает, не позволяет расхаживать, где вздумается. Этикет, понимаете?
- Этикет? – девушка удивлённо подняла брови. – Какой ещё этикет? Sacate a la chingada  вместе со своим этикетом! Отвечай, аsqueroso , что с Эугенито!
- Только не надо меня оскорблять! – с достоинством отозвался «Линия Девять». – Вы что же, думаете, что мы пересадили вашего друга в какого-нибудь стражника с медной каймой?
- А в кого, Супай тебя сожри?
- Скоро узнаете. А сейчас – извольте взять себя в руки и следуйте за мной. Мы и так потеряли уйму времени.
И, решительно отстранив собеседницу, вышел в коридор.
Кармен, обуреваемая самыми скверными предчувствиями, последовала за ним, кляня себя за несдержанность. Она не часто позволяла себе срываться на лексикон гаванских казарм – разве что совсем припрёт.
Как вот сейчас. Кармен клокотала, но уже от негодования - похоже, неугомонный Эугенито выкинул очередной фокус. А кому расхлёбывать последствия? Как всегда, ей…

II
Когда я вернулся, Чуики в сопровождении «Линии Девять» (хоть убейте, язык не поворачивается называть его Парьей!) уже дожидалась в приёмной. Увидев меня, она состроила недоумённую физиономию, едва не забыв склониться в надлежащем поклоне – я заметил, как спутник тронул её за локоть, напоминая о необходимости соблюдать приличия. Представляю, как непросто ей убедить себя, что в раззолоченной монументальной глыбе, именуемой Верховным Старейшиной касты Воинов, сидит её бестолковый напарник. Ничего, девочка, потерпи, это ненадолго. Я же терплю…
Воспользовавшись моментом, я объявил о решении удовлетворить ходатайство Парьякааку и Чуикисусо, Жнецов четвёртой священной ступени о переводе в касту Воинов. А так же о назначение упомянутого Парьякааку своим личным советником вместо отставленного от должности Кунира́йи, Воина Третьей священной ступени - это имя носил в миру «Линия Девять». Во имя течения "Майю", да будет так!
Хоровой вздох, недоумённые шепотки, обмен тревожными взглядами – то-то будет разговоров в приёмной о причинах внезапной опалы и не менее внезапного назначения! Вот и путь болтают - меньше времени останется, чтобы перемывать косточки начальству…
Я выждал немного, дав возможность новопроизведённым собрать урожай слащавых улыбок, лицемерных поздравлений и злобных взглядов (ненависть придворных лизоблюдов к невесть откуда взявшимся выскочкам, да ещё и из чужой касты – что может быть естественнее?), и мы втроём проследовали в Зал Воинов.

Войдя в Зал, я огляделся – никого, ни холуёв из свиты, ни охранников. Верховный Старейшина предпочитает обходиться минимумом приближённых, а стражу и вовсе гонит прочь. Конечно, это против установленного распорядка - но какой безумец осмелится упрекнуть Бдящего в нарушении правил?
«Линия Девять», повинуясь моему знаку, захлопнул двери перед носом у сопровождающих, проверил, плотно ли затворились створки, и замер у порога. Чуики сделала несколько шагов ко мне и остановилась. На её лице явственно читалась неуверенность.
- Здесь красивая местность. – произнёс я по-русски, и с удовольствием увидел, как вспыхнули радостью её глаза.
- Эугенито, ты! А я уж подумала… – голос дрогнул, она всхлипнула, и кинулась в мои объятия. Я гладил её по волосам, целовал мокрое от слёз лицо, бормотал что-то успокоительное.
Когда первые эмоции схлынули, Кармен заговорила. Похищение, жуткие нравы Крысоловов, жертвоприношения на алтаре, знакомство с вожаком, заключённое соглашение, рейд за «Ча» - всё, что случилось с ней после нашего расставания. «Линия Девять» (я сделал вид, что забыл о нём, а самому подойти к боссу не позволяла накрепко въевшаяся в сознание субординация) переминался возле дверей, старательно ловя каждое слово. Без особого, впрочем, успеха – странная, в форме двояковыпуклой линзы, конструкция Зала гасила любое сказанное слово не хуже специального звукопоглощающего покрытия.
- …а потом я забрала его «Искру» в Ключ, дождалась, пока растает тело, и пошла домой. – закончила Кармен. – А ты меня встречаешь и говоришь: «здесь красивая местность». И что я должна была подумать?
- Погоди… - я с трудом вычленил из бурного потока слов существенные детали. – Так этот Экеко здесь, у тебя?
- Конечно, где ж ему ещё быть? Вот, держи…
Я взял - в хрустальном материале тускло светился оранжевый огонёк. Похоже, беглый Знающий давненько не пополнял запаса «Ча». Краем глаза я заметил, как вздрогнул, увидев Ключ, «Линия Девять».
План созрел моментально. Я подозвал Десантника, и, прежде чем он открыл рот - распорядился пригласить в зал давешнего сопровождающего. В глазах «Линии Девять» мелькнуло разочарование, но спорить он не стал - повернулся и пошёл к двери. А я тем временем шёпотом объяснил Кармен, что предстоит сделать.
Девчонка не подвела. Явившийся на зов начальства слизняк успел лишь склониться в глубоком поклоне – и мягко повалился лицом в пол. В Ключе, который держала Кармен, сиял ещё один сгусток золотых искр – этот малый, в отличие от бессребреника Экеко, явно ни в чём себе не отказывал. «Линия Девять» дёрнулся, намереваясь что-то сказать, но я жестом заставил его умолкнуть. Кармен снова подняла Ключ, и тело у моих ног, зашевелилось. Вдвоём мы подхватили его под руки и утвердили в вертикальном положении.
- Вы Экеко, Знающий?
Он посмотрел на меня мутными от пережитого шока глазами, и закашлялся. Кармен сильно ударила его ладонью по спине – бедняга поперхнулся, помотал головой и невнятно промычал что-то, напоминающее благодарность.
- Значит, это вы и есть?
Он кивнул и снова принялся кашлять – долго, мучительно. Я повернулся к «Линии девять», чтобы попросить принести воды - и увидел, как посерела его кирпично-красная физиономия.
Экеко спасло только то, что засевший в шкуре Парьи Десантник не имел возможности попрактиковаться с незнакомым оружием. А вот я и в новой оболочке, вполне сохранил прежние навыки. Пока «Линия Девять», цепляясь эфесом за серебряное шитьё, вытаскивал палаш, пока прикидывал, как бы половчее рубануть – я оттолкнул Знающего, выдернул из-за пояса дагу и вклинился между ними. Взмах, скрежет стали, клинок намертво захвачен дужками перекрестия. Шаг в сторону, резкий толчок ладонью в локоть – придушенный вопль, оружие со звоном улетает в сторону, а кончик кинжала упирается «Линии Девять» в гортань. Он пятится, задирает руки - в глазах плещется неподдельный страх.
- Ну что, успокоились?
Быстрый взгляд влево - Кармен уже стоит, воинственно подняв палаш. Молодчина, быстро соображает!
Я отвёл кинжал.
– А позвольте полюбопытствовать, дражайший «Линия Девять», чем вам насолил наш гость? На ногу наступил? Бабу увёл? Или, может, вы испугались, что он скажет что-то лишнее?

III
Допрос не затянулся. Собственно, это не было допросом в обычном понимании: «Линия Девять» и Экеко говорили торопливо, давясь фразами, то и дело перебивая друг друга, а мне оставалось только слушать – и на ходу переваривать полученную информацию.
Великий Десантник был прав: заговор действительно затеял Старейшина касты Навигаторов. Вытряхнув информацию из Экеко, он поспешил избавиться от него, а сам решил  тайно послать на Землю своего агента. Он мог без труда организовать заброску - для имелось всё необходимое, включая доступ к Пирамиде. Но вот исполнитель…
Нужен был Десантник. И не абы какой – матёрый, с серьёзным опытом, прошедший не один десяток планет. Ведь предстояла не просто разведка на месте и подготовка к приёму передовой группы, рутинные процедуры перед любым Вторжением. На этот раз миссия была позаковыристее: отыскать на чужой планете Великую Пирамиду, ту самую, с которой и начались межзвёздные скитания «Народа Реки».
Конечно, в одиночку такая задача не решалась - чтобы совершать пересадки из тела в тело, нужны, как минимум, двое. Великий Навигатор подготовил троих. Один сгинул в тёмной бездне Уку-Пача при пересылке – такое случалось, особенно, когда действовать приходилось как в этот раз, наугад. Два других попали, как и было запланировано, на Землю, и после недолгой череды пересадок, сумели подобрать подходящий объект.
Отто Ран, молодой немецкий археолог, путешествовал по южной Франции в поисках наследия катаров. В 1932-м году, в городе Каркассон он познакомился с коммивояжёром из Бельгии – и перестал быть собой. Его место занял тот, кого мы знаем под именем «Линии Девять», и в этом качестве он провёл следующие семь лет своей недолгой, но насыщенной событиями жизни.
Перебравшись в Германию (власти Франции обвинили археолога в шпионаже и выслали из страны), «Линия Девять» вернулся в Германию. Он действовал в одиночку – виртуальный Ключ-Посредник, в котором находился Мыслящий напарника, мог сработать лишь ограниченное число раз, и приходилось точно рассчитывать каждый шаг. Начал он с того, что познакомился сначала с Карлом Виллигу̀том, главным мистиком Третьего Рейха, а потом и с Генрихом Гиммлером. «Отто Рану» не составило особого труда увлечь своими идеями шефа СС - и очень скоро археолог стал одним из ведущих сотрудников института Анненербэ, занимающегося изучением арийского наследия германской расы. В том числе – и поиском артефактов, связанных с древними цивилизациями Земли.
Дальнейшее было делом техники – и правильной организации. Незадолго до войны Отто Ран, вернее, оседлавший его Десантник, добился посылки тайной экспедиции в Аргентину, где сумел отыскать Великую Пирамиду. Но в воздухе уже пахло большой войной, пришлось срочно возвращаться в Германию, где он ухитрился угодить в немилость к своему высокому покровителю. Предвидя серьёзные неприятности, «Линия Девять» в очередной раз меняет тело – он имитирует самоубийство носителя, а сам перебирается в инженера, отправляющегося работать в СССР. Там он ещё несколько раз меняет тела и залегает на дно, предварительно отправив в космос сообщение для своего босса: «Всё готово. Можете начинать».
На это ушла вся, до капли, энергия, включая ту, что питала Мыслящего» напарника - «Линия Девять» уже тогда составил свой план, и не собирался оставлять свидетелей. На подготовку Вторжения требовалось лет двадцать, но это его не смущало. Мыслящий» способен продлить срок жизни реципиента, так что осталось дождаться появления на Земле Десантников - и сделать так, чтобы они потерпели неудачу. А дальше настанет очередь второй части хитроумного плана: «Линия Девять» почувствовал вкус Большой Игры и вознамерился сорвать в ней главный куш.
Он не учёл одного. Незадачливый беглец Экеко, сначала не захотевший умирать по прихоти Великого Навигатора - а потом, когда пришло время, не ставший держать язык за зубами. Камешек в шестернях заговора, пылинка на контактах, способная вызвать короткое замыкание, выжигающее сложнейшую микросхему. Мелочь, ерунда – но она способна пустить псу под хвост тщательно выстроенную интригу.

- Я хотел только одного: помочь землянам, нашим сородичам! Уберечь их планету от нового Вторжения – насмотреться, чем это обернулось в другом варианте истории. Впрочем, откуда вам, Крысолову, понять…
«Линия Девять» с ненавистью уставился на Экеко. Тот отвечал безмятежным, почти детским взором.
- При всём уважении, апу… не имею удовольствия знать вашего настоящего имени… так вот, при всём моём уважении, это совершеннейшая чушь.
- Согласен. – кивнул я. – У вас, как, и у вашего высокопоставленного подельника, была одна-единственная цель – наложить волосатую лапу на Великую Пирамиду. А этот номер не провернуть без полной и окончательной оккупации Земли.
- Ну….
- Гну. Великий Навигатор собирался прибрать к рукам весь «Народ Реки» - а вы решили, что справитесь с этим делом ничуть не хуже. Но – вышла промашка, и теперь вас не пощадят.
- Как и вас! – окрысился Десантнник.
- Кто бы спорил... – я пожал плечами. – Отсюда предложение: переходите на сторону Земли. Сразу, без дополнительных условий и камней за пазухой. Власти над Галактикой не обещаю, но жить будете долго, да и привычным делом сможете заняться. Пирамида останется у нас, а вы – отличный специалист и, конечно, будете востребованы. Ну что, по рукам?
Он сощурился.
- Предлагаете мне предать свой народ?
- Так вы его уже предали – когда поспособствовали провалу первого Вторжения. И потом: не вы ли утверждали, что «Народ Реки» и земляне родственники? Вот и смотрите на это как… мнэ-э-э… как на возвращение в родную гавань.
- Простите, а как же я? Как все мы, обитатели Заброшенных Лабиринтов? – забеспокоился Экеко.
- И вы, и Итчли-Колаш, и те, кто добровольно отправится с нами. Дело найдётся для всех… как и тело, простите за каламбур. На Земле достаточно преступников, приговоренных к пожизненному заключению или смертной казни.
Обещания раздавать легко – особенно, когда не надо думать, как их выполнять. Сейчас главное – вывести планету из-под удара, и сделать это можно одним единственным способом: отсечь «Облако» от остальной Галактики - да так, чтобы по подпространственным каналам не просочилось ни единого бита информации. Заговорщики невольно оказали нам услугу, скрыв сведения о найденной Прародине – вот пусть их соплеменники остаются в неведении. Но для этого придётся убрать с дороги Великого Навигатора. Он один в курсе происходящего, а значит, представляет нешуточную угрозу.
Но как? Попробовать договориться, воспользовавшись для этого личностью Великого Десантника? Продолжить интригу - благо измена «Линии Девять» пока не открылась? Вопросы, вопросы…
- Почему вы тянули до 2023-го года, до Вторжения?
«Линия Девять» недоумённо поглядел на меня.
- Сами-то не понимаете? Вспомните, кто и в какой обстановке готовил вас к заброске в прошлое. Да если бы не Вторжение - СВР-овцы меня и слушать не стали бы! А так я получил доступ к их ресурсам, причём в условиях жесточайшего цейтнота, когда мои сведения невозможно было  проверить, и всё пришлось принимать на веру.
- Да уж. Когда половина планеты захвачена Пришельцами, а другую половину корёжит от ядерных взрывов - как-то не до проверок. И всё же, почему так долго? Вторжение можно было организовать и раньше. Ваши резиденты, обосновавшиеся в Штатах, получили доступ к программам НАСА в середине семидесятых. И тогда же предприняли первые попытки установить связь с «Облаком». Это если не считать Пирамиды, которую тоже контролировали ваши коллеги…
«Линия Девять» кивнул.
- Тут всё просто, Евгений… вы не против, если я буду называть вас так?
- Да пожалуйста.
- Так вот, тут никаких загадок. Пирамиду охраняли верные лично мне Десантники, не связанные с другими резидентами. Что до сроков - в «Облаке» и в физическом мире время течёт неодинаково. Вот, к примеру: мы находимся здесь около двух земных суток, верно?
- Примерно так… - согласился я, а сам подумал: сколько же всего вместилось в эти сорок восемь часов!
- Вот! А на Земле прошёл почти год. Можете высчитать масштаб времени.
- О, кх-х… как! – от неожиданности я поперхнулся. – Значит, по здешним меркам второе Вторжение состоится… постойте… примерно через три месяца?
- Около того. Не такой уж большой срок для подготовки. И, уверяю вас, работа уже идёт.
« …он прав, Супай вас раздери! – вклинилось в разговор сознание Великого Десантника. – Готовятся вовсю, дым коромыслом, все бегают, как наскипидаренные...
- Что ж ты молчал, Супаева короста? – чуть не взвыл я. Мысленно разумеется.
- Так ты не интересовался…»
Хотелось материться – долго, со вкусом, припоминая противоестественные сексуальные привычки реципиента, грязные наклонности его родителей, родителей их родителей, и родителей родителей их родителей… Хотя – кого тут винить, кроме себя самого? Такова уж особенность взаимодействия с подчинённым сознанием: не задашь правильного вопроса – не стоит рассчитывать на нужный ответ.
- Ладно, это проехали. Тогда следующий вопрос: это Великий Навигатор подготовил для нас тела… то есть оболочки?
- Да. Планом было предусмотрено, что я завербую на Земле одного-двух комонсов и переброшу их в «Облако».
- Вы что, знали о них… о нас заранее? О комонсах?
- Конечно. Вот этот… - Десантник мотнул головой в сторону Экеко, - в числе прочего, сообщил, что сознания землян ментально сильнее наших. Правда, никто не предполагал, это относится только к детям. Ну и Десантникам, ясное дело, ничего не сообщали. Наличие на Земле комонсов оказалось полнейшей неожиданностью, которая и привела к провалу операции.
Я вопросительно глянул на Знающего. Тот кивнул.
- Почему именно семьдесят девятый год?
- Контрольный сеанс связи. Секретный, подготовленный заблаговременно, о котором было известно только мне и Великому Навигатору. Не забывайте, в «Облаке» с момента моей заброски на Землю прошло совсем немного времени.
- Так выходит, можно было не ездить в Аргентину?
- А вот это – нет. – Десантник покачал головой. – Мощности канала хватило только для короткого сообщения. Я передал просьбу приготовить для нас три или четыре оболочки, но для переброски Мыслящих нужны совсем другие средства.
- Вроде хрустального черепа?
- Именно.
Кармен, до сих пор слушавшая молча, подняла руку.
- Мы с Эугенито были нужны, чтобы перенастроить управление Пирамидой на одного из вас?
Он помолчал, потом нехотя кивнул.
Я снова посмотрел на Экеко.
- Да, это под силу лишь комонсу. – подтвердил Знающий. - В случае успеха, Великий Навигатор стал бы единоличным правителем «Облака». Ну а дальше понятно: Вторжение, захват Земли и Великой Пирамиды.
- И он, – я ткнул пальцем в «Линию Девять», - решил обойтись без своего босса?
Снова кивок.
- Как говорили у нас: «Вовремя предать – значит предвидеть»… Что ж, признаю: задумано было неплохо. Но теперь-то, вы догадываетесь, что с вами будет, если станет известно об измене?
«Линия Девять» молчал, уставившись себе под ноги.
- Будем считать, что это был ответ «да». Отсюда последний вопрос: как нам… хм… нейтрализовать вашего подельника? И поскорее, пока он, Супай его поимей, сам нас не нейтрализовал.

Палец Великого Десантника упёрся в Экеко.
- Умеешь работал с Пирамидой?
- Конечно, апу. – закивал гном. – Освоил, когда занимался поисками планеты-Прародины. Без этого я бы не смог…
- Избавь меня от подробностей. – я махнул рукой, и Знающий послушно умолк. – Главное: ты сможешь переправить заключённые в ней «Искры» на Землю?
- Несомненно. Но, должен предупредить: после того, как последняя «Искра» покинет Пирамиду, она долго не продержится.
- Не продержится? Что это значит?
- Пирамида исчезнет, растает – как тает оболочка, лишённая «Ча». Собственно, это схожий механизм…
- Без подробностей, говорю же! Сколько она продержится?
- Никто не знает. Дольше оболочки, конечно, но ненамного. В два-три раза, я полагаю. А вы что, собираетесь уничтожить Пирамиду?
Я оглянулся – не слышит ли «Линия Девять»? Нет, стоит там, где велено - у дверей зала. На физиономии написано недовольство.
Ничего, голубчик, терпение есть добродетель, переживёшь…
- Тебя что-то смущает, Знающий?
- Все кто останется в «Облаке», будут обречены. Это как ловушка – ни послать сигнала о помощи, ни самим вырваться…
- .. что и требовалось доказать. Пусть информация о Земле-Прародине сгинет вместе с «Облаком» и его обитателями. Или… - я сделал многозначительную паузу, - ты их жалеешь?
- С чего бы это? – Экеко пожал плечами. – Нас они не жалели. «Искра» любого из нас когда-нибудь растворится в тёмной бездне Уку-Пача, и если они уйдут туда все вместе, разом – что это изменит? Значит, судьба.
- Итак, делаем вот что… - я сделал знак собеседникам приблизиться, и понизил голос. – Ты, Кармен, возвращаешься к Крысоловам. В назначенное время вы должны ворваться в Зал Пирамиды и перебить Золотую Стражу.
- Но к ним быстро придёт помощь… - попыталась, было, заспорить подруга.
- Пусть приходят. Заслону надо продержаться всего несколько минут, пока мы с Экеко переправим в Пирамиду всех прочих Крысоловов. Потом он врубает механизм переноса – и ф-фью!
- Погоди… - Кармен задумалась. – А как же вы сами?
- Пирамида должна выйти на… как это… рабочий режим. – торопливо пояснил Экеко.  - Это потребует некоторого времени. Если мы будем действовать быстро, то успеем переместить в неё и свои «Искры». Я покажу, как это делается.
- А те, кто будет защищать двери в зал? – Кармен не сдавалась. – Они-то точно не успеют!
- Иначе не выйдет. – отрезал я. – Жертвуя собой, они купят спасение остальным. И всё, хватит дискуссий, занимаемся делом.
Я подозвал «Линию Девять».
- Сейчас вы выйдете в приёмную и объявите, что Верховный Старейшина снова отправляется в Зал Пирамиды.
Я, по возможности, смягчал тон – не стоит злить союзника, и без того раздражённого тем, что его не допустили к обсуждению планов.
- Охраны не берём. Двоих сопровождающих, вас с Экеко, достаточно, чтобы соблюсти церемониал. И вот ещё что…
Я протянул ему золотой футляр в форме цилиндра.
- Это кипу отправите с нарочным в Зал Навигаторов. Приглашение Верховному Старейшине встретиться на верхушке Пирамиды. В кипу говорится, что я сумел установить контакт с Землёй. Как полагаете, придёт?
- Придёт? – ухмыльнулся «Линия Девять». – Прибежит! Он не меньше нашего ждёт возобновления связи с резидентами. Но учтите: с Великим Навигатором постоянно ходят двое. Лучшие бойцы касты, не раз побеждали на Играх…
- Ничего, справимся. Главное – успеть до его появления установить связь с нашими на Земле. А вот тут, боюсь, возможны пакостные сюрпризы.
Кармен громко сглотнула.
- И… что тогда?
- Посмотрим. Боюсь, ничего хорошего. Но – какие у нас есть варианты?

+2

412

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

I
Вам случалось разворошить палкой муравейник, а потом наблюдать за поведением его обитателей? В лагере экспедиции творилось нечто похожее: бестолковая суета, «мураши» (в отличие от лесных прототипов - двуногие, облачённые в пёстрые одежды) бегают туда-сюда, размахивают руками, волокут предметы разной степени тяжести и громоздкости, от картонной коробки с консервами, до пулемётной треноги и патронного цинка. И никакой тебе тишины, нарушаемой, разве что, шорохом хитиновых оболочек да высохших еловых игл – обитатели этого муравейника орали, галдели, квохтали на разных языках, то и дело, сбивались в кучки и самозабвенно обсуждали новости.
Их как водится, имелось две – хорошая и наоборот. Первая заключалась в том, что, наконец, удалось установить связь с заброшенными в космос разведчиками! Не с первого раза и не такую устойчивую, как хотелось бы – но на том конце эфирной ниточки, протянутой к окраинам Солнечной Системы, несомненно, были «свои», и они ждали от землян помощи. Какой именно – этого пока установить не удалось, общение шло не осмысленными репликами и даже не азбукой Морзе (которую ни один из «связистов» толком не знал), а неким подобием цепочки образов, возникавших и таявших в мозгу оператора. Причём «разговор» был практически односторонним – то ли мощности заложенных в хрустальную махину Мыслящих не хватало для полноценной её работы, то ли ребята ещё не вполне освоились - а только они, по их же собственным словам, лишь мимолётно коснулись сознания далёких «собеседников», а дальше могли только слушать. И даже это оказалось ох, как непросто: вычленять из цепочки размытых мыслеобразов то существенное, что хотели сообщить Земле затерявшиеся в космической бездне друзья. Милады хватило на сорок минут сумасшедшего мозгового напряжения – потом у неё пошла носом кровь, и Виктор чуть ли не силой оттащил девушку от Пирамиды. Занявший её место Казаков едва сумел восстановить контакт, а послания и вовсе «расшифровывал» с трудом. От помощи Аста и Голубева толку вообще не было - оставалось отпаивать Миладу крепчайшим чаем с коньяком и надеяться, что она придёт в себя и приступит к работе,  прежде чем они упустят что-то существенное.
Тем не менее, переговоры продолжались. Стало более-менее ясно, что «засланцы» готовы вернуться домой – и просят приготовиться к их прибытию. Как именно подготовиться, что для этого нужно сделать? Это пока оставалось неясным,  несмотря на все усилия операторов.
Что касается второй новости -  тут всё было проще. Примерно через три часа после того, как был установлен первый контакт, над долиной возник вой. Он рос, набирал силу, приближался, пока, наконец, не раздвоился и стал почти нестерпимым. «Воздух!» - заорал Хорхе, постовой-кубинец кинулся к установленному в сложенном из валунов барбете крупнокалиберному «Браунингу», и тут из-за скалистого отрога выскочили и пронеслись вдоль долины два реактивных самолёта. Летели они крыло к крылу, на высоте не более двух сотен метров, так что отлично были видны и бомбы на подкрыльевых пилонах, и торчащая слева от носового обтекателя штанга дозаправки, и бело-голубые круги на плоскостях.
Пулемёт плюнул гулкой очередью. «Не стрелять, idiota de los cojones!  – заорал подбежавший генерал, обильно сопровождая команду испанской и русской матерщиной. Пули ушли в никуда, а истребители, окатив людей в долине волной грохота, скрылись за хребтом. Казаков (он вышел из грота Пирамиды, желая отдышаться после очередной попытки) проводил их взглядом.
- «А-четвёртые», «Скайхоки». – сообщил Женька. Он стоял рядом, и из-за спины его выглядывал встревоженный Голубев. – Американские штурмовики, аргентинцы закупили их для своих ВВС. Две пушки-двадцать мэмэ и почти четыре тонны боевой нагрузки на пяти точках подвески. Серьёзные птички. Интересно, чего это они тут разлетались?
Ответ был получен спустя несколько минут. Генерал  собрал личный состав экспедиции и сообщил обескураживающую новость: в сторону долины из ближайшего городка выдвигается механизированная группа аргентинских войск в составе примерно батальона. Давешняя пара «Скайхоков» – воздушная поддержка незваных гостей, и действуют они с аэродрома подскока в трёх сотнях километров к востоку. Что нужно воякам в долине, кто отдаёт им приказы, пока неясно, но, судя по тому, что при мехгруппе замечено полдюжины «нортамериканос» в штатском – ничего хорошего ждать от них не приходится.
«Если аргентинцы не сбавят темп, - говорил генерал, - они будут здесь примерно через шесть часов. Кубинцы и бойцы Хорхе займут, конечно, оборону, но против батальона на броне, поддержанного реактивными штурмовиками, им долго не продержаться – хорошо, если выиграют час-другой на эвакуацию. На помощь извне надежда тоже хилая. Париж и Тель-Авив уже заявили протест, да и прочие наши друзья не сидят, сложа руки. Но тут вот какое дело: в Буэнос-Айресе беспорядки, чуть ли не путч. Там идут уличные бои, президентский дворец окружён танками, и есть подозрение, что заварушку эту подгадали к операции против нас. Разговаривать там сейчас не с кем, найти того, кто, отдаёт приказы военным, тем более в такой глухой провинции возможности нет - все отнекиваются, кивают друг на друга, ссылаются на отсутствие связи... Французы готовы поднять ударную группу с авианосца «Клемансо», но пока они сюда долетят, да и долетят ли вообще… В-общем, рассчитывать нам не на кого, во всяком случае, в ближайшие часов семь-восемь…»
Казаков с Голубевым переглянулись. Обоим одновременно пришла в голову одна и та же мысль – и она их отнюдь не порадовала.

II
Если бы взглядом можно было испепелить – от нас с Великим Десантником давно осталась бы горстка праха. Хотелось попятиться - ярость моего визави ощущались физически, она захлёстывала, словно вытекающая из жерла вулкана раскалённая лавы, противостоять которой не в человеческих силах.
- Ты смеешь выдвигать подобные обвинения мне? Ты, поставивший под удар само наше существование, проваливший высадку на планету, из-за чего мы сейчас добираем последние крохи «Ча»?
Если бы не твой эмиссар – планета давно была бы у нас в кармане. – парировал я. – Что, не захотелось делиться секретами? Решил один наложить руку на Великую пирамиду?
Я нарочно дразнил собеседника, добиваясь, чтобы он впал в бешенство. Площадка на верхушке Пирамиды вполне просматривается снизу, Золотые Стражи наверняка не отрывают от нас взглядов – так пусть увидят,  как Старейшина Навигаторов и его присные первыми кидаются в драку. Обеспечивать себе алиби не входило в мои планы, но дезориентированные таким образом охранники, возможно, не сразу нападут на нас, подарив несколько лишних секунд. А они сейчас поистине бесценны – за моей спиной Экеко лихорадочно молотит пальцами по узорам алтаря, передавая сообщение на далёкую Землю. Он занимался этим всё время, пока мы ожидали Великого Навигатора. Что ж, остаётся надеться, что на другом конце подпространственной струны поняли, чего мы от них хотим. Так или иначе, это выяснится в ближайшие минуты. И если я ошибаюсь – мы попросту не успеем ничего понять. Сгинем, растаем где-нибудь между орбитами Плутона и Марса облачком кварков - или из чего там состоят Мыслящие?
- Готово! - свистящим шёпотом произнёс Экеко. Верхушка Пирамиды под ногами засияла сильнее, возникла лёгкая, с каждым мгновением усиливающаяся дрожь. Мой визави тоже это ощутил. Он недоумённо глянул сначала на Экеко, потом себе под ноги – и я, не давая ему осознать происходящее, выпалил заранее заготовленную фразу:
– Что ж, выходит, Старейшина гильдии обгадился, как последний Крысолов в своей норе? Посмотрим, что скажет на это Совет Бдящих…
Такого оскорбления, да ещё при подчинённых, Великий Навигатор снести не мог. Взревев, словно все демоны Уку-Пачи разом, он выхватил из-за пояса хец'наб и прыгнул на меня. Но я именно этого и ожидал – принял удар на дагу, перехватил кисть, сжимающую нож, дёрнул на себя – и когда противник, не удержавшись на ногах, полетел вперёд, добавил ему по затылку массивным, в форме сплюснутого шара, навершием. Верховный Навигатор с размаху впечатался физиономией в алтарь и Экеко (молодчина, не забыл мои инструкции!) ткнул ему грудь Ключом – и сразу сунул кончик хрустальной штучки в углубление на алтаре. Едва слышный в нарастающем гудении звон, и «Искра» Бдящего присоединилась к сотням тысяч других, заключённых в прозрачной громадине.
Охранники Великого Навигатора наконец-то сообразили, что творится что-то неладное – выхватили макуатили и, угрожающе подняв их, пошли на меня. Я усмехнулся - поздно, парни, проворонили вы своего патрона! А теперь извиняйте, никто с вами церемонится не будет, некогда…
Я перехватил кинжал за лезвие. Взмах – клинок, блеснув в полёте отсветами золота, вошёл в гортань первого. Одновременно второй выронил макуатиль и издал вой, переходящий в хрип. Пальцы его царапали стальное остриё, высунувшееся из груди на добрые четверть метра - «Линия Девять» без затей ударил  беднягу в спину. Что ж, как говорят на Земле: грубо и неэстетично, зато дёшево, надёжно и практично…
Я дождался, пока обе оболочки растают, подхватил палаш («Линия Девять» так и не вытащил его из раны), и подошёл к краю лестницы. Снизу неслись возбуждённые крики – Золотая Стража в полном составе карабкалась вверх по ступеням. Похоже, обмануть их не удалось.
Что ж, значит как тому и быть. Я поднял клинки – палаш в левой руке, дага в правой. Под ногами гудела, словно набирающий обороты авиационный двигатель, Пирамида, заливая всё вокруг сиянием жидкого золота «Искр».
Ну, ребята, потанцуем?

Боя не получилось. Не успели Золотые Стражи преодолеть половину лестницы, как двери Зала с грохотом вылетели внутрь, и в зал ввалилась возбуждённо вопящая толпа Крысоловов. Впереди размахивал макатой вожак – как его там, Итчли Колаш? – за ним едва поспевала Кармен с макуатилем и дуэльной павезой. Золтые Стражи обернулись и, не медля ни мгновения, кинулись навстречу новой опасности.
Крысоловы встретили их у основания Пирамиды. Парни с золотым шитьём оказались превосходными бойцами – сомкнулись плечом к плечу на нижних ступенях и, пользуясь тем, что массивные парапеты прикрывали с боков,  забирали по пять-шесть жизней за каждого своего. Но слишком велик был численный перевес, а когда им в спину ударили мы с «Линией» Девять», оборонительный порядок рассыпался. Последний Золотой Страж упал с головой, расколотой чёрной макатой главного Крыслова, а сверху уже кричал, размахивая руками, Экеко!
- Скорее, сюда! Ещё чуть-чуть, и Пирамиды соединятся прямым лучом. Тот, что не успеет – останется здесь!
- Забирайте у них Ключи! – я показал на оболочки Золотых Стражей.– Экеко объяснит, делать. Ты… - тычок в грудь вожаку Крысоловов. - Раздели своих на четыре группы, по числу лестниц, и пусть поднимаются наверх. Там их встретят и переправят «Искры» в алтарь. Только без суеты и давки, а то всё погубите, поглоти меня бездна Уку-Пача! И ещё: надо выставить у дверей в Зал заслон из лучших бойцов. Вот-вот явятся Облачные Стражи, придётся драться.

III
- Ну как?
Женька говорил шёпотом – любое слово, сказанное на верхушке пирамиды, гулко разносилось по всему гроту.
Миладка нетерпеливо дёрнула уголком губ, не отрываясь от алтаря.
- Контакт есть, устойчивый. Они могут начать в любую секунду.
Женька представил, как в Пирамиду, где сейчас одиноко светятся три золотых комочка, вливается целый поток таких же огоньков. Невероятно красивых, переливающихся живым золотом… опасных.
- А сколько их будет?
- Откуда я знаю? – он не видел её лица, но по тону угадал, что девушка состроила недовольную мину. – Сотни, может даже тысячи. Слушай, не мешай, я? Серёжку лучше позови, а мне налей кофе.
- Я сейчас, сейчас… - засуетился Женька и зашарил вокруг. – Вот чёрт, пустой…
Он встряхнул термос – большой, китайский с драконами на лаковых боках.
- Так спустись и наполни! – сварливо огрызнулась Милада. – Сил больше нет, сейчас засну…
Она провела на верхней площадке не меньше трёх часов подряд и не была склонна деликатничать. 
Покидать верхнюю площадку Женьке не хотелось –вот-вот должно произойти нечто историческое, грандиозное, и он боялся упустить любую мелочь. А потому – встал на верхнюю ступеньку лестницы и помахал над головой термосом. Одна из фигурок внизу махнула в ответ.
- Сейчас принесут. - он вернулся к алтарю. – Слушай, а наши тоже будут? В смысле - среди этих Мыслящих?
«Наши» - это «Второй» и Кармен. Те, кто год назад бросились, как в омут, в космическую бездну, в поисках… чего? Ответа до сих пор не было.
- Будут. Они собираются уйти последними – хотят убедиться, что всё сработает, как надо.
- Это ты приняла?
Девушка помотала головой.
- Казаков, два часа назад. Голубев ему ассистировал. В журнале посмотри, там записано…
- А сейчас они где?
- Внизу. У Сашки пошла носом кровь, и Виктор велел ему отдыхать не меньше трёх часов.
- А Аст?
- Скоро будет. Они с Хорхе должны привести этих...
Милада говорила о сотрудниках ЦРУ, захваченных во время нападения наёмников. Извлечённые из них Мыслящие Десантников как раз и сияли сейчас в пирамиде.
- Всё-таки, решили поместить наших в американцев?
- А куда ещё? – она пожала плечами. – Других подходящих тел у нас нет. Или хочешь, чтобы он снова к тебе подселился?
- Нет, но я думал…
Что он думал – Женька сказать не успел. Пирамида под ногами дрогнула, резной куб алтаря засветился, распространяя золотистую ауру.
- Зови Виктора, скорее! – прошипела девушка. – И ни слова больше! Кажется, уже…
Он вскочил и кинулся к лестнице, но снизу уже карабкались по ледяным ступенькам две фигурки. Первая опиралась на трость и то и дело спотыкается, вторая поддерживала его под локоть.
Снаружи долетел глухой гул. Взрыв? Он зашарил по плечу, где висела чёрная коробочка «уоки-токи», но тут же опомнился – хрустальная громадина напрочь глушила радиопередачи. А тревожные звуки нарастали: пронзительный вой реактивных двигателей, таканье «Браунингов», и снова взрывы – один, другой, потом три сразу, слитно.
Налёт? Аргентинцы бомбят Долину?
Виктор, наконец, доковылял до верхней площадки. За ним торопился Казаков: встрёпанный, потный. На поясе, в расстёгнутой кобуре - «Вальтер».
- Генерал велел вам с Виктором и Миладкой оставаться здесь и продолжать! – выпалил он, увидев Женьку. – Виктор - за старшего.
- А вы с Голубевым?
- Мы ему зачем-то нужны. Велел передать распоряжение, и бегом вниз.
Снова ударил сдвоенный рёв – «Скайхоки» прошли низко, над самой верхушкой холма, и звук, казалось, проникал через каменные своды. Взрывов на этот раз не было – видимо, пилоты израсходовали боезапас.
- Они что, бомбят? – Женька кивнул наверх.
- А я почём знаю? – отозвался Казаков. - Наверное, вон как трясёт... Я-то внутри был, в гроте, не видел. Но ничего, французы говорят: их радист принял сообщение с «Клемансо». Если не соврали, то палубные истребители уже на подлёте, они им объяснят, как родину любить… 
Женька кивнул, а сам подумал, что французские археологи, скорее всего, соврали. Ну, или сочинили – народ они горячий, темпераментный, сами готовы поверить в свои выдумки. Горькая правда заключается в том, что от авианосца, крейсирующего за пределами аргентинских территориальных вод, до долины слишком далеко. Топлива наверняка не хватит, разве что с подвесными баками. По-хорошему, нужна дозаправка в воздухе, а ближайший летающий танкер во Французской Гвиане и точно не поспеет вовремя…
С лестницы снова донеслись шаги. Он обернулся. Аст с Хорхе заталкивали на площадку двух американцев - руки у них стянуты за спиной маленькими никелированными наручниками. Что ж, вовремя….
Первый, мужчина сорока-сорока пяти лет, с костлявой веснушчатой физиономией и огненно-рыжей шевелюрой, опустил плечи и уставился себе под ноги - туда, где плясали в мутном хрустале золотистые огоньки. Женщина же, светловолосая, довольно миловидная, лет на десять младше своего спутника, испуганно озиралась по сторонам. Губы её дрожали, словно она вот-вот расплачется.
–Ладно, вы тут осторожнее, что ли… - сказал Казаков. – А мне пора. Генерал ждёт.
И  побежал вниз по лестнице. Женька проводил его взглядом.
Снаружи победно ревели «Скайхоки».

IV
- В очередь су… паевы дети, в очередь!
Прикосновение Ключом к груди, тело мягко оседает на пол. Три шага назад, повернуться, ткнуть хрустальным стержнем в углубление на алтаре, не забывая прижимать большим пальцем завиток орнамента – «Искра» живым огоньком стекает в мутный хрусталь и сливается с морем таких же, как она. И назад - следующий в очереди ждёт – смотрит, как пустая оболочка его предшественника истаивает золотистой пылью. Тычок Ключом в грудь - и всё повторяется.
Рядом трудятся Экеко, Кармен и «Линия Девять» - к каждому по одной из лестниц тянется снизу очередь, и назначенные Итчли-Колашем помощники, свирепствуют, не допуская давки, толкотни, паники. А паниковать есть с чего – снизу летят крики ярости, страха, свирепого азарта. Это выставленный вожаком Крысоловов заслон дорого продаёт своё «Ча» напирающим Облачным Стражам. Итчли-Колаш   с ними, и его чёрная маката косит атакующих одного за другим.
Сколько ещё в очереди – трое, пятеро? У Кармен и других кажется, ещё меньше.
Ещё два Крысолова падают под ударами макуатилей. Их вожак пятится, отмахиваясь палицей – его теснят, по меньшей мере, полдюжины противников. Даже отсюда, сверху, среди красных повязок Облачных Стражей можно различить зелёные пятна. Хранители, что б их… спешат наверх, к алтарю, восстановить порядок, нарушенный дерзким нападением.
А вот этого допустить никак нельзя.
Жестом приказываю помощникам распределить «мою» очередь по другим, а сам, спотыкаясь, скатываюсь по ступеням. Итчли-Колаш отступил уже до половины лестницы – Стражи, почувствовав успех, напирают.
Вожак Крысоловов делает неловкий шаг назад, спотыкается, падает, противник заносит над ним копьё нааб-те, чтобы с размаху пришпилить к ступеням. И опаздывает всего на миг – я со свирепым воплем перескакиваю через лежащего, отбиваю клинком наконечник и с хрустом вгоняю дагу Стражу под рёбра. И сразу – рубящий сверху, второму. Он успевает подставить макуатиль, но это не помогает: ещё один удар дагой, на этот раз в диафрагму - безжизненная оболочка катится по ступеням, мешая лезущим снизу. А Крысолов уже встал, отряхнулся -всем телом, как собака - и со свирепым рёвом кинулся навстречу.
Вдвоём мы отбросили нападающих почти на треть лестницы – пока один рубился с напирающими стражами, другой переводил дух и, выждав удобный момент, менял напарника. Наши противники, наоборот, толкались, мешали друг другу, цеплялись древками нааб-те и макуатилями – и один за другим валились на ступени. Но долго это продолжаться не могло – среди атакующих нашёлся, наконец, толковый командир и они, спустившись ещё ступенек на десять, перегруппировались и дружно попёрли вверх, выставив перед собой копья. Сразу стало тяжелее – в течение нескольких секунд я получил с десяток ранений, по счастью, лёгких. На Арене каждое стоило бы лишь крошечной щепотки «Ча», но все вместе они изрядно меня вымотали. У Итчли-Колаша дела обстояли не лучше: он тяжело дышал, на груди вздулись многочисленные багровые рубцы, оставленные зазубренными наконечниками. Мы отступали, уже не помышляя о контратаке – отбить бы удары, которыми нас щедро угощали снизу.
Ступенька, ещё две, ещё, и ещё… меняться некогда, мы дерёмся плечом к плечу и пятимся, пятимся… Снизу несутся кровожадные вопли – Стражи лезут, не считая потерь, и зелёные повязки Хранителей по-прежнему мелькают позади их строя.
Лестница под ногами дрогнула, затряслась, пришлось хвататься друг за друга – лишь устоять на заходивших ходуном ступенях. Стражам повезло меньше – они покатились вниз вопящим, ощетинившимся древками нааб-те и макуатилями клубком. Я обернулся – верхушка Пирамиды ходила ходуном, над алтарём рос, тянулся к чёрному своду столб золотого, просеянного мириадами искорок, огня.
Сработало!
Фигурки Экеко и Кармен на его фоне казались вырезанными из антрацита. Знающий крикнул – в нарастающем гуле я не разобрал ни слова – и сделал движение рукой. Кармен повалилась ничком, а Экеко махнул мне, повернулся к алтарю, что-то сделал и повалился прямо в золотое пламя. Я схватил Итчли-Колаша за плечо.
- Все ушли! – я надсаживал глотку, перекрикивая рёв, рвущийся из недр хрустальной громадины. – Ступай следом, ещё успеешь! Ключ у тебя есть, сделаешь, как Экеко…
Он оскалился.
- А ты, землянин?
- Я - следом за тобой.
Не мог же я объяснять, что просто не могу, не имею права уйти, пока последняя «Искра» не вырвется вместе с сияющим столбом к звёздам? А только это гарантировало «смерть» Пирамиды, а вместе с ней – и то, что с этой стороны больше не придёт на нашу планету беда. Хранители ведь не зря так упорно ломятся вверх – они-то знают, какая угроза нависла над «Облаком», над каждым, без исключения, его обитателем.
Крысолов вместо ответа оскалился, длинно, грязно выругался и ринулся вниз, на уставленные нааб-те. Стражи не ожидали такой яростной атаки – он успел снести троих или четверых чёрным шаром своей макаты, прежде чем три наконечника вошли ему в грудь. Стражи перепрыгнули недвижное тело и, размахивая макуатилями, ринулись на меня. Я проткнул первого палашом, отбил удар второго дагой – и за миг до того, как утыканная обсидиановыми резцами деревяшка обрушилась мне на макушку, ощутил, что неодолимая сила схватила меня, как котёнка за загривок - и поволокла спиной вперёд к алтарю, прямиком в стремительно затухающий столб золотого пламени. Яростный вопль почти успевшего добежать до алтаря Хранителя, и последнее, что я увидел в «Облаке» - его полные ужаса глаза. Вспышка, волна ледяного холода, закручивающаяся на фоне угольно-чёрной спираль из звёзд…
«Вот ты какая, бездна Уку-Пача… – мелькнула нелепая мысль.– Сподобился-таки? И поделом, сказано же - не поминайте всуе…»
И всё потонуло в бесконечном, безвременном ничто.

+2

413

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

I
«Алуэтт» снялся с площадки, развернулся и пошёл на восток, вдоль Долины. Он летел низко, огибая отроги скал. Женька проводил его тревожным взглядом. Он отпросился у Виктора на минутку, кубарем скатился по ступеням пирамиды – и вот, успел только помахать кассиопейцам вслед. Что Голубев с Казаковым там, в стеклянном пузыре кабины вертолёта – он знал доподлинно, как и то, с каким заданием отправил их генерал. Это знание заставляло шевелиться глубоко в душе червячок страха - склизкий, кольчатый, слепой от рождения…
На этот раз «Скайхоки» появились неожиданно, не предупредив о себе накатывающимся рёвом турбореактивных двигателей. Штурмовики выскочили из-за перевала и заложили над долиной крутой вираж.
«Заметили вертолёт! – обмер Женька. - Сейчас расстреляют, собьют, сволочи!..»
Коротко протарахтело – автоматические пушки, вспомнил он, по сотне снарядов на ствол. Ажурному, лишённому даже намёка на защиту «Алуэтту» хватит одного попадания - это вам не бронированный «крокодил» Ми-24 или тощая, как глиста, американская «Кобра». Но обошлось: пилот вертолёта вовремя заметил опасность и бросил машину в сторону, прижимаясь к склону ущелья. Он рисковал: несущий винт едва не задел скалу, но бледные чёрточки трассеров прошли впереди, выбив из камня фонтаны пыли и каменного крошева. «Алуэтт» снова вильнул, уходя от столкновения с покосившимся каменным столбом – помнится, Аст называл такие отдельно стоящие скалы «жандармами» - и нырнул к дну долины. А «Скайхоки» уже пронеслись мимо и, блеснув солнцем на остеклениях фонарей, и стали разворачиваться для новой атаки.
Снаряды у них ещё остались, в отчаянии подумал Женька, во второй раз не промахнутся. Если вертолёт и сумеет увернуться от ведущего штурмовика, то ведомый уж точно его достанет. Надо садиться - может, успеют разбежаться, укроются в скалах…
В посёлке был ад кромешный. Надсадно выла сирена, археологи метались туда-сюда, десантники-кубинцы и бойцы Хорхе перехватывали их и чуть ли не пинками гнали в убежище, к гроту Пирамиды. Тяжёлые «Браунинги» развернулись навстречу атакующим «Скайхокам». Только зря пожгут патроны, с неудовольствием подумал Женька, реактивные штурмовики пулемётами не достать, разве что особенно повезёт. Им бы ПЗРК, как в прошлый раз, когда Кармен ухитрилась завалить единственной ракетой антикварный «Корсар» - и поплатилась за эту удачу, схлопотав в грудь пулю снайпера.
Земля под ногами дрогнула и загудела. Толчок был так силён, что Женька полетел с ног. «Землетрясение? Только этого не хватало, сейчас завалит грот вместе с Пирамидой, и всеми кто там находится…» Но следующее мгновение он понял, что тектонические силы тут ни при чём - из верхушки холма, скрывающего грот, ровно оттуда, где они недавно сидели с генералом, вырвался ослепительный золотой луч. Нет, не вырвался – словно возник в небе и уткнулся прямо в холм.
Пилот ведущего «Скайхока» не успели отреагировать, и влетел прямо в луч. Женька сжался, ожидая взрыва, вспышки, аннигиляции – но нет, штурмовик закувыркался в воздухе, клюнул носом и врезался в скалы на противоположной стороне долины. Видимо, лётчик, внезапно попавший в столб ярчайшего света, растерялся, утратил ориентацию в пространстве, даже ослеп на мгновение - как слепли и теряли ориентацию пилоты немецких бомбардировщиков, схваченных лучами прожекторов. Но этого мгновения хватило, чтобы потерять управление и размазаться вместе со своей машиной по каменной россыпи на склоне ущелья.
Второму повезло больше. Он успел отвернуть и на форсаже ушёл вверх, отстреливая россыпи тепловых ловушек – они праздничными фейерверками распускались на фоне ярко-голубого неба. Похоже, пилот решил, что ведущий нарвался на зенитную ракету и теперь старается уйти от новых пусков.
И тут до Женьки дошло - сразу, вдруг, как пыльным мешком по голове. Долгожданная переброска Мыслящих - вот что это такое! У ребят получилось, ура!..
Следующая мысль окатила его, словно ушат ледяной воды. Что сейчас творится на верхушке Пирамиды – ведь именно туда, прямиком в алтарь, упёрся луч? Миладка, Аст, Виктор были рядом – что с ними, живы ли? Такое буйство энергии способно запросто испепелить хрупкие человеческие тела. Хотя - если бы им угрожала опасность, «Второй» нашёл бы способ предупредить… а может, он и сам не знал?
И Женька  со всех ног кинулся к пещере.

II
- Что за!.. – проорал спецотделец. «Алуэтт» мотнуло влево, потом вправо. Казаков не удержался на скамейке и вылетел бы в распахнутую дверцу, у которой растопырился в обнимку с пулемётом Поль Мартье. Голубев поймал друга за рукав – плотная ткань военной рубашки затрещала, но выдержала, и оба покатились на пол, больно ударяясь о торчащие отовсюду острые углы. Кабина внезапно озарилась дрожащим ярко-золотым светом, спецотделец снова выругался и ткнул пальцем влево, указывая пилоту на что-то невидимое Сашке. Вертолёт лёг на борт, и мимо, обдав их волной рёва и грохота, пронёсся, бешено кувыркаясь, «Скайхок». «Алуэтт» качнуло спутной струёй, пилот, отчаянно ругаясь по-испански, рвал ручку, пытаясь выровнять машину. Впереди грохнуло, полыхнуло, по стеклу забарабанили мелкие камешки.  Француз истошно завопил по-своему, а вертолёт уже уходил в сторону, минуя огненно-дымное облако, выросшее на месте падения штурмовика. Но Казаков смотрел не на него – взгляд его прилип к ярко-золотому столбу света, упирающемуся в небо.
- Получилось! – восторженно заорал Голубев. – А эти - разлетались тут, будут знать!..
Заговорили все разом – Поль сыпал бешеной французской скороговоркой, спецотделец вторил ему замысловатыми матерными конструкциями, и даже пилот вносил в общий хор свои нотки на языке Сервантеса – наверняка насквозь непристойные.
Казаков, так и не успевший прийти в себя, громко икал. Голубев не отпускал его рукава и возбуждённо повторял, что теперь всё будет хорошо, и надо только им сделать всё, как приказано…
А вертолёт нёсся над самой землёй, едва не задевая ветки бурого кустарника, густо покрывающего дно долины. Неожиданно завис, поднимая клубы красной пыли – и мягко опустился на глинистую террасу, разрезающую надвое склон.
Михаил – так звали спецотдельца - первым выскочил на грунт. В руках у него была бельгийская штурмовая винтовка со снайперским прицелом. Осмотрел в оптику противоположный склон, весь заросший буро-красной травой, и петляющее по дну долины русло высохшего ручья – кое-где там зеркально блестели на солнышке лужицы воды. Пилот тем временем заглушил двигатель. Казаков помотал головой: тишина, словно в уши напихали ваты, лишь потрескивает позади кабины остывающий движок, да хрустят камешки под подошвами –француз, не дожидаясь команды, выбрался из кабины и разминает затёкшие в полёте ноги.
- Здесь будет в самый раз! – спецотделец опустил винтовку и сверился с картой, заправленной в кожаный планшет. – Десантируемся, мужики…
И добавил несколько слов по-испански, обращаясь к марсельцу и пилоту. Поль кивнул и полез обратно в вертолёт. Откинул крышку затворной коробки пулемёта, заправил ленту, лязгнул рукояткой затвора и, весело улыбаясь, помахал рукой.
- Так, ребята, берите эту штуку, - спецотделец ткнул пальцем в угол кабины, - и пошли, надо её установить. Если что - вертушка прикроет нас с воздуха.
Голубев бодро рявкнул: «Слушш брат-наставник!»  - и потянулся к крепёжным стропам, удерживающим опасный груз. Михаил только хмыкнул в ответ – за три дня совместных дежурств он привык к их манере разбавлять речь подходящими фразочками из любимых фантастических книжек.
Казаков вытащил из кабины оба «Гаранда», свой и голубевский, пристроил рядом с вертолётом на камне - и вместе с Димкой ухватился за лямки ранца. Весил тот не меньше сорока килограммов, и пришлось изрядно попотеть, извлекая громоздкое «специзделие» из тесной кабины.
- Ну что, готовы? – осведомился «брат-наставник». – Тогда ноги в руки, и бегом! Аргентинцы на подходе, я заметил пыль, когда заходили на посадку. Час-полтора - и передовой дозор будет здесь, так что не копаемся, не копаемся! Голубев, флягу из кабины прихвати– жара, вымотаетесь, пить попросите, знаю я вас!

Место было выбрано удачно: высокая скала, нависшая над дорогой, ведущей в Долину. Обойти её нельзя, и любой, даже не самый мощный взрыв, у подножия вызовет, кроме веера каменной шрапнели, ещё и оползень. После чего проход придётся пробивать бульдозерами и тяжёлыми гусеничными грейдерами. Что уж говорить о начинке ранца, который Казаков с Голубевым сейчас маскировали в укромной расселине у основания?
Наблюдательный пункт выбрали метрах в шестистах позади скалы и выше по склону, в распадке среди россыпи каменных столбов. «Здесь будет в самый раз – объяснял генерал, разложив перед собой аэрофотоснимки и карты. – Скала прикроет от ударной волны, да и в распадке есть, где спрятаться. Увидеть с дороги вас практически невозможно, а вы, наоборот, будете всё видеть. Подождёте, когда голова колонны минует скалу и сообщите мне – а я уж дам сигнал на подрыв. Секунд тридцать у вас будет, чтобы спрятаться. Взрыв не воздушный, скалы прикрывают – риск, считайте, минимальный. Противогазы только наденьте, пылищи будет… После взрыва выждите четверть часа, и уходите вверх по ущелью, и там уже сигнальте ракетами. Если найдёте воду – разденьтесь, ополоснитесь хорошенько. Вертушка вас подберёт, а нет, так до лагеря часа четыре пешком - дотопаете, а я вышлю навстречу группу. Ветер стабильно дует с перевала, и всю радиоактивную дрянь, которая поднимется после взрыва, снесёт вниз, прочь из долины. Вряд ли у аргентинцев есть при себе дозиметры и средства РХБЗ, да и перепугаются они до смерти – кто уцелеет, конечно. И уж точно им будет не до поисков…»
Казаков поправил противогазную сумку на боку и принялся разматывать катушку с проводом - Михаил решил на всякий случай продублировать радиоканал старой доброй подрывной машинкой. В памяти всё вертелось напутствие генерала.
«Выхода у меня нет, ребята. - говорил тот, словно оправдываясь. Вам едва по шестнадцать стукнуло, а тут такое… Но делать нечего: парни вы боевые, толковые, спецподготовку прошли, хоть и по ускоренному курсу. У Абашина и Астахова и того нет – одна гражданская оборона на уроках НВП…»
Ускоренный курс, о котором упомянул генерал, заключался в обучении самым элементарным вещам: как вести себя в условиях применения тактического ядерного оружия, как использовать средства индивидуальной защиты и персональные дозиметры. И главное: как собрать и, при необходимости, привести в действие «специзделие» - это обязан был уметь каждый, кто нёс возле него дежурство. Не так уж это оказалось сложно - установка и настройка обычного ученического телескопа-рефлектора задача позаковыристее,  однако же, он, Сашка Казаков, легко с ней справлялся. Управится и ядерной миной, невелика премудрость. Зато – какое приключение! Вряд ли кому-нибудь из его сверстников выпадало подобное. Может быть, когда-то, через много лет он напишет об этом книгу, её переведут на разные языки и будут читать по всему миру…

Они управились за четверть часа. Под конец Михаил велел Голубеву забраться повыше и закрепить провод антенны, подсоединённый к радиовзрывателю – прохождение радиоволн по долине неважное, объяснил он, надо подстраховаться. Димка послушно кивнул, зажал провод в зубах и полез. Подъём был не слишком крутой, градусов около пятидесяти, и он карабкался на четвереньках, ужаса напоминая актёра Пуговкина в роли священника отца Фёдора, лезущего на скалу с украденной колбасой в зубах.
Казаков следил за Димкой в бинокль с наблюдательного пункта и видел, как брызнула вдруг пыльными фонтанчиками скала. заорал «Вниз!», Димка скатился со скалы и рыбкой нырнул в расселину. Очереди дробили камень, пули с визгом рикошетили, разлетаясь во все стороны. Казаков засёк троих стрелков – в хаки, с длинными американскими штурмовыми винтовкам. «Бельгийка» Михаила ответила одиночными выстрелами, секундой позже к общему хору присоединился голубевский «Гаранд», и один из аргентинцев покатился по осыпи.
Казаков, сообразив, наконец, что противник – вот он, как на ладони, потянулся за карабином. Передёрнул затвор, досылая патрон – громкий лязг, Сашка обмер, решив, что вот теперь-то его точно заметят. Но обошлось – аргентинцы (их было уже пятеро)  увлечённо перестреливались из-за камней с Михаилом и Голубевым. Казаков поймал в диоптрический целик ближайшего солдата (до него на глаз, было шагов семьдесят), задержал дыхание и плавно, как учили, потянул спуск.

III
Это становилось уже привычкой – третий по счёту полёт сквозь вневременную, внепространственную пустоту; звездоворот, выплёвывающий голое сознание, словно косточку из компота. Звонкий «тик-так» вселенских шестерёнок, отмеривших крошечный для одних, и бесконечный для других промежуток того, что люди, за неимением иного, более подходящего определения, называют «время». Щёку обжигает мертвящий холод, и…
… холод такой, что щека, кажется, примёрзла к полу, гладкому, как стекло. И при попытке встать она наверняка останется на нём вместе с клочьями недельной щетины, лохмотьями кожи и разорванной плоти, с замёрзшими капельками крови. В глазах черным-черно. Где верх и где низ – они вообще тут есть? А холод пробирает до костей, до спинного мозга, до… есть ли в мире, куда занесла меня нелёгкая, что-нибудь, кроме холода?
Кто-то потряс меня за плечо. Я разлепил глаза – тьма, вроде, отпустила, точнее вместо неё вокруг разлито отвратительно знакомое золотое сияние. Похоже, я ещё на верхушке Пирамиды, а вокруг – жаждущие расправы Стражи. И стоило ради этого приходить в себя?
- Евгений, Борисович, это вы? Очнитесь!
…нет, Стражи  не говорят по-русски, да ещё и звонким девичьим голоском. Он мне, кстати, знаком -  слышал не так давно, пяти дней не прошло. По моей личной временной шкале,  разумеется…
- Ми… Миладка? – Я попытался сесть - неудачно. Будь оно неладно, как же всё болит! Спина затекла, руками не шевельнуть… - Что это ты ко мне по имени-отчеству?
- А как иначе? – голос её звучит неуверенно. – Вы же старше и вообще…
- Старше? Раньше тебя это, вроде, не смущало…
Я переворачиваюсь на бок, подношу руки к лицу – и обнаруживаю, что они стянуты никелированными наручниками. В поле зрения появляются мужские руки, щелчок – наручники исчезают, оставив после себя глубокие багрово-синие борозды, которые немедленно начинают чесаться. Но удивительно не это: сами руки, судя по веснушчатой коже и рыжим волоскам, принадлежат отнюдь не оставшемуся на Земле альтер эго.
Так, зажмуриться  и медленно  - только медленно!  - досчитать до десяти. Когда я снова открыл глаза, оказалось, что зрение восстановилось. Я лежу на полу, а передо мной сидит на корточках ухмыляющийся Аст. За спиной у него Миладка, а вот парень рядом…
- Же.. Женька? Это ты… то есть я?..
- Вы – это вы, Евгений Борисович Абашин. - терпеливо повторила Милада. – Родились в Москве, в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году. В данный момент находитесь в теле некоего Саймон МакКласки – другого, извините не нашлось. Ну, это долгая история, позже узнаете. А это - Женя ваш… хм… двойник.
Я постепенно начал кое-что понимать. Ну, конечно: это Хрустальная Пирамида, та самая, подлинная, в которую мы и собирались отправить наши «Искры». Вместе со всеми, сколько их было в «облачной» Пирамиде: и мятежников-Крысоловов, и Экеко, и Великого Навигатора и «Линию Девять». И, конечно…
- А где Кармен?
- Я–то думаю – когда ты обо мне вспомнишь?
Голос звучит откуда-то сбоку, и он мне незнаком. Поспешно поворачиваюсь – тело отзывается волной боли. Что ж за напасть такая… не могли подобрать кого-нибудь поздоровее? Или это тоже последствия пересадочного шока?
Обладательницу голоса я тоже вижу впервые. Блондинистая, сухопарая, как английская борзая, дамочка лет тридцати-тридцати пяти, судя характерной внешности – американка.
- Здесь красивая местность. – сказала она по-русски. – Что, узнал?
Если бы не боль во всём теле – я бы кинулся к ней в объятия. Кармен! Живая! А, значит, мы на Земле, мы дома! Всё нам удалось, и теперь…
Додумать что будет «теперь» я не успел. Помещение (здешняя Пирамида стояла в чём-то вроде огромной пещеры) заполнил заунывный механический вой. Его прервал голос, неузнаваемо искажённый мегафоном:
- Внимание! Угроза ядерного удара! Всем членам экспедиции получить на складе индивидуальные средства защиты и укрыться в гроте Пирамиды! Внимание! Угроза ядерного удара! Всем членам экспедиции…
Объявление повторялось снова и снова – на русском, французском и испанском языках. Я сел, опираясь на чью-то подставленную руку.
- Значит, ядерный удар? Интересно вы тут живёте, как я погляжу…

III
Сашка не увидел, попал он или нет - грунт вокруг солдата вспучился фонтанчиками пыли, замелькали, пропарывая склон, росчерки трассеров и над головой, свистя несущим винтом, пронёсся «Алуэтт». Пилот положил вертушку в вираж, пулемёт, закреплённый на месте снятой дверцы, неслышно загрохотал, дождём посыпались, вспыхивая на солнце, латунные гильзы. Уцелевшие аргентинцы вскакивали и зигзагами кинулись вниз по склону, бросая на бегу оружие. «Ура!» - заорал Казаков и «Гаранд» в его руках дёрнулся, раз, другой, третий - и дёргался, пока не раздался характерный «дзынь», столько раз подводивший американских солдат в джунглях Гуадалканала и в лабиринтах живых изгородей Нормандии. Сашка полез в подсумок за запасной обоймой и пропустил момент, когда «Алуэтт», расстреляв последнего солдата, завис над склоном. Внезапно на гигантской стрекозе скрестились две цепочки трассеров, и ещё одна прошлась по склону, выбивая из валунов снопы искр и осколков. Казаков повалился за камень, но не удержался – выставил голову, и увидел, как падает, крутясь вокруг своей оси, вертолёт, как вырастает на месте падения огненный пузырь взорвавшихся топливных баков. А пулемёты всё били, прочёсывая склон частой свинцовой гребёнкой - казалось, невидимые стрелки нащупывают трассами лично его, Сашку Казакова…
Он пополз, вжимаясь в сухую землю, мечтая превратиться в ту́ко-ту́ко, или как там называются здешние горные то ли крысы то ли сурки… Тяжёлые пули завывали над головой, разлетающееся каменное крошево в кровь рассекало лоб и щёки. И вдруг всё закончилось – оглушительная тишина заложила Сашке уши. Он сосчитал до десяти и осторожно высунулся из-за камня.
Обломки «Алуэтта» догорали посреди склона – Сашка видел только задранную вверх решётчатую хвостовую балку. Дым стлался у самой земли, скрывая и дорогу, и рокочущие на ней бронемашины. Казаков разглядел только пару лёгких грузовичков, остановившихся в сотне метров выше по ущелью – головной дозор. Пулемётчики развернули стволы в сторону склона, из машин один за другим выпрыгивали солдаты и залегали за высокими колёсами.
Колонна? Уже? Так скоро?
Он обернулся – до наблюдательного пункта было метров двадцать. Дождался, когда порыв ветра накроет склон дымом, вскочил и зигзагами побежал вверх.
Голубев уже был там – прятался за сложенным из плоских камней бруствером. При первом взгляде на мрачную физиономию друга, Казаков понял, что дело плохо.
- Михаил погиб. – сообщил Димка. – Первой же очередью, в грудь. Дыра – два кулака пролезет, обломки рёбер торчат, белые такие, как сахар…
Его передёрнуло.
- Но самое скверное – вот, смотри!
И он показал на рацию. Казаков сначала не понял, в чём дело, а когда понял – выругался. В самой середине рифлёного, цвета хаки, корпуса, красовалась большая пробоина.
- Я пробовал включать – пустой номер. Внутри всё вдребезги.
- Это точно… – Казаков поковырял ногтем вывернутые наружу края пробоины. – Ладно, раз до генерала не достучаться, будем работать сами. По проводу, взрывной машинкой - как в фильмах про войну партизаны мосты взрывали…
Голубев обрадованно закивал.
- А я-то про неё и забыл, идиот!
- Ничего, бывает… - великодушно ответил Казаков. – Если бы меня прижало, как вас – я бы, наверное, и имя своё не вспомнил...
Он снова выглянул из-за камня. Аргентинцам, похоже, надоело лежать за грузовиками – они вставали и выстраивались вдоль дороги с автоматами наизготовку. Офицер в высокой фуражке махнул рукой, что-то крикнул – и неровная цепь медленно поползла вверх по склону.
- Скорее! – занервничал Димка. – Поднимутся выше - наткнутся на провод, перережут. Что тогда делать будем?
- Снимать штаны и бегать. – огрызнулся Казаков. Страх куда-то ушёл – он снова, как на той подмосковной ролёвке но Звёздным Войнам, чувствовал себя бравым имперским офицером. – Прячься, шесть килотонн – это тебе не жук чихнул. На счёт «три» - раз, два…
Он пригнулся  и изо всех сил крутанул ручку.
Ничего.
Ещё раз – и с тем же результатом. Сашка подёргал провод, и тот неожиданно легко поддался. Покрывшись холодным потом, он потянул - и сматывал, пока в руках не оказался разлохмаченный, топорщащийся медными жилками кончик.
- Пулей перебило… - обречённо прошептал Голубев. – Ну, теперь всё, амбец. И  нашим никак не сообщить… Может, ракеты? Увидят, поймут, что у нас не вышло…
- Погоди. - Казаков торопливо зашарил по карманам. - Сейчас, секунду…
Он достал армейский швейцарский нож. Маленькая красная штучка с белым крестиком, подарок генерала кассиопейцам - участникам экспедиции.
- Попробую срастить провод. А ты давай, прикрывай! Патроны-то есть?
Голубев сделал попытку заспорить – «почему ты?..» - но Сашка его не слушал. Он отложил в сторону «Гаранд», проверил кобуру с «Вальтером», зажал в зубах провод - и толчком перевалился через бруствер.

Другого конца провода Казаков не нашёл. То ли сбился с верного направления и уполз в сторону, то ли Михаил протянул кабель не по прямой линии, а хитрым зигзагом… Оставалось одно: добраться до ранца и от него, по проводу, как по путеводной нити, вернуться к месту обрыва. Сашка извиваясь ящеркой,  пополз к скале. Дополз без помех, нащупал присыпанный землёй провод – вот, к примеру, почему он не мог его найти! – и замер, услыхав испанскую речь.
«Солдаты! Не успел! Ну, всё…»
Он до боли в лопатках впечатался в камень и зацарапал ногтями по крышке кобуры. Руки дрожали – Сашке было страшно до обморока, до холодного пота, насквозь пропитавшего рубашку...
«Нет, ерунда – куда с пистолетиком против автоматов? Даже если и успеет подстрелить одного-двух – набегут другие, обойдут, прижмут, прошьют очередями…
Голоса всё ближе. Ещё немного, может, минута - солдаты обогнут выступ скалы, и…
… и тогда придёт конец и ему, Сашке Казакову, и экспедиции, а вместе с ними – и всей Земле. Некому будет помешать рвущимся на планету Десантникам, остановить их, выловить, всех до единого, предотвратив всеобщую «потерю себя», которая хуже смерти.
Взгляд упал на флягу, ту самую, которую Михаил велел Димке забрать из сгоревшего сейчас «Алуэтта». На выпуклом боку вмятина – пуля прилетела вскользь, рикошетом, и вместо положенной круглой дыры, вода по капельке сочилась из едва заметной трещинки. Сашка вдруг осознал, что до ужаса хочет пить. Он отшвырнул бесполезный «Вальтер», дотянулся до фляжки, отвернул крышечку и в несколько глотков выхлебал всё до донышка. Перевернул, потряс, запрокинув голову – последние капли оказались необыкновенно вкусными, словно и не нагревшаяся на солнце, пахнущая металлом вода это была, а невиданный какой-нибудь райский нектар.
Ну что, пора?
Казаков бережно положил пустую фляжку на камень и расшнуровал клапан ранца. Щёлкнул «Викториноксом» (всё-таки пригодился!) подцепил проволочку с пломбой на крышке пульта ручного ввода команд, оборвал. Тронул чёрные кнопки с крупными белыми цифрами, провёл пальцем по прозрачному окошку, в котором едва тлел зелёным ламповый индикатор. Снял с шеи шнурок с маленьким плоским ключом – генерал выдавал их тем, кто заступал на дежурство у «специзделия». Помедлил, вставил ключ в прорезь, повернул на пол-оборота и стал жать на клавиши, повторяя про себя заученный наизусть шестизначный код. Нажал последнюю, провернул ключ до упора – и с облегчением увидел, как замигали в окошках индикатора зелёные циферки.
Больше он не боялся.

С расстояния в шестьсот метров Голубев и без бинокля ясно видел солдат, неторопливо огибающих скалу. Между ними и Казаковым было, от силы, шагов сорок. Вот, сейчас: обогнут острый, словно нос клипера, выступ, минуют заросли буро-красного кустарника и окажутся с Сашкой лицом к лицу.
Он вскочил на ноги, не думая о том, что отлично виден пулемётчикам с грузовиков. Вскинул «Гаранд» - бац-бац-бац! Попасть с такого расстояния он не надеялся, и не попал – но солдаты сразу залегли и открыли ответный огонь.  Пули запели над головой, и одна из них ударила в приклад «Гаранда» и рванула Димкино плечо выше локтя. Он выронил карабин, сложился вдвое – и в самый последний момент чудом разглядел крошечную фигурку у самого подножия скалы. Казаков встал в полный рост, словно не было рядом врагов, помахал рукой – и Голубев догадался, что сейчас произойдёт.

Он упал лицом вниз, и едва успел прикрыть голову руками, как та, другая Сила, таившаяся до сих пор в цилиндрическом, обтянутом зелёным брезентом ранце, нанесла удар.
Раздался оглушительный треск, словно разгневанный великан одним движением разодрал небосвод от горизонта до горизонта. Накатила волна страшного жара – Голубев ощутил её спиной, несмотря на то, что успел сползти в расселину, под защиту бруствера. Хемля, словно ожив и придя в ярость, дала ему пинок - Димку подбросило вверх и чувствительно приложило о камни. По спине болезненно забарабанили камни – бруствер не выдержал напора воздуха, спрессованного во фронте ударной волны до твёрдости стали. А земля тряслась, сверху сыпался щебень, комья, тлеющие ветки, победный рёв вырвавшегося на волю ядерного дракона заполнил всё вокруг, и не было ни сил, не желания поднять голову – наоборот, вжаться поглубже, прикрыться руками и молиться, чтобы не прилетела в темечко шальная каменюка.
Огненное дыхание взрыва прокатилась по ущелью, сметая редкие заросли деревьев и кустарники. Аргентинская колонна, оказавшаяся в двух сотнях метров от эпицентра, перестала существовать – угловатые гусеничные бронетранспортёры, смятые, словно консервные банки, отшвырнуло на два десятка шагов, пылали перевёрнутые грузовики, веселым, чадным костром занялся головной броневичок – световой импульс воспламенил резину высоких рубчатых колёс и краску на борту. Чёрные человеческие тела дымились после страшного термического удара, превратившего плоть на костях в спекшийся шлак. Немногие чудом выжившие ползали между разбитых машин, завывая от ужаса и боли, но некому было им помочь – медики сгорели вместе со своим автобусом, их не спас красный крест, нанесённый на оливковый борт, как требовали этого международные конвенции. И над всем этим росла, вытягиваясь к белёсому от жары небу, пыльная колонна, и расходилась в вышине клубящимся облаком, шляпкой ядерного гриба – зрелище, знакомое по телепередачам и картинкам в журналах любому из пяти миллиардов обитателей Земли.

Голубеву было недосуг любоваться этим грандиозным зрелищем. Покатавшись по земле, чтобы потушить тлеющие на спине клочья рубашки, он ухватил ремень бесполезного «Гаранда» и пополз, сбивая в кровь обожжённые руки, подальше от разразившегося за его спиной атомного ада. Сверху опять посыпалось - уже не камни и земля, а пепел. Серые невесомые хлопья покрывали землю, словно свежевыпавший снег, и Димка, вспомнив, зашарил на боку, в поисках противогазной сумки. И не нашёл – то ли взрывной волной сорвало, то ли потерял раньше, когда бегал на четвереньках под пулемётным огнём. А пепел сыпался всё гуще, и тогда он сделал то, о чём говорилось в школьном учебнике НВП: оторвал рукав рубашки, лёжа, неловко извернувшись, помочился на ткань, прижал к лицу. Потом сообразил, что прятаться больше не имеет смысла, вскочил, и кинулся, спотыкаясь, прочь – будто можно убежать от всепроникающей смерти, пронизывающей всё вокруг своими невидимыми лучами. На бегу он то и дело оглядывался, с облегчением убеждаясь, что страшное облако сносит в противоположную сторону – ветер, как и утром, дул с перевала, и о радиоактивном заражении придётся теперь беспокоиться жителям предгорий.
Пробежав – скорее, проковыляв, - ещё шагов триста, Димка понял, что вымотался окончательно. Карабин он потерял; из всего имущества оставался только «Вальтер» в кобуре да полдюжины картонных цилиндриков сигнальных ракет, распиханных по карманам. Пить хотелось невыносимо, но фляга осталась то ли на наблюдательном пункте, то ли возле скалы, уже превратившейся в пар.
Димка спустился со склона, пошарил среди кустов и глиняных проплешин на дне долины. Искомое обнаружилось довольно быстро – несколько лужиц воды в сухом русле ручья. Он снял с себя всю одежду – на спине рубашки красовались дыры с почерневшими, обугленными краями. Встряхнул, выбивая из складок ткани пыль и пепел, намочил, прополоскал, не выжимая, натянул на себя. Сразу стало легче. Он нашёл ещё одну лужицу, наконец-то напился вдоволь. Пересчитал сигнальные ракеты (их оказалось семь штук) забрался на лысый холмик и одну за другой стал выпускать их в небо. Когда последняя ракета расцвела над головой красным цветком, Димка улёгся на горячий камень. Обожжённая спина болела, пришлось поворачиваться на бок. Так он мог видеть и бездонное аргентинское небо над головой, и скалы, опалённые ядерным огнём, и дымную проплешину на месте взрыва, и чадящие коробочки бронированных машин, разбросанных ударной волной. И - медленно уплывающую на восток тучу пыли и пепла, в который превратился Сашка Казаков, кассиопеец, друг, отчаянный мечтатель, выигравший самую главную в недолгой своей жизни битву.
Минуты – или часы? – медленно утекали. Голубев давно потерял счёт времени. Внизу уже тарахтел движок «Лендровера», солдаты в антирадиационных плащах, с АКМ-ами высыпали на дорогу, и Хорхе, сорвав противогаз, жизнерадостно орал: «Хола, компаньеро!». Низко, над головой провыли три реактивных истребителя с трёхцветными красно-бело-синими розетками и остроносыми топливными баками под крыльями - а Димка всё лежал, не шевелясь, и высокие перистые облака плыли, отражаясь в его зрачках…

+2

414

Глава двадцатая

I
«Пора отвыкать от того, что находишься в теле в одиночку… -  лениво думал я, любуясь   длинными, до горизонта, снежно-пенными «усами»,  разбегающимися из-под форштевня авианосца.   - Верный путь к хроническому раздвоению личности – или наоборот, прививка от оного? Какой у меня это по счёту «реципиент», третий? Если считать Великого Десантника – то четвёртый… Но сейчас меня нисколько не интересует содержимое памяти мистера Саймона МакКласки, его навыки и знания – всё то, что я впитывал, как губка, когда подселялся в сознания и моего юного альтер эго, и бедолаги Парьякааку. Тело, физическая оболочка – вот что меня интересует на этот раз, и уж с ним-то я управлюсь без чьих-либо советов…»
Так что я утрамбовал сознание американца в дальний уголок мозга, и теперь единолично владею захваченным «движимым имуществом». Генерал сделал, было, попытку уговорить меня покопаться в чужих воспоминаниях (ну, не мог он упустить шанс пополнить свою копилку парой-тройкой чужих секретов!) но получил решительный отказ. Я в отпуске после успешно выполненного задания, а память незадачливого цэрэушника пусть потрошит мой сменщик – отчего-то я уверен, что надолго в этом теле не задержусь.
А пока - наслаждаюсь ощущением материальности, телесности окружающего: солёным океанским ветром, бегущими от горизонта до горизонта волнами, лёгким покачиванием стальной громадины у меня под ногами, и даже неистребимым запахом керосина, которым здесь пропитано, кажется, всё. Флайдек пустынен, как футбольное поле в межсезонье - только около надстройки-острова техники в разноцветных жилетах копошатся вокруг противолодочного «Линкса», да ждёт возле катапульты дежурное звено перехватчиков «Супер-Этандар» с ракетами «воздух-воздух» на подкрыльевых пилонах. Бумеранги радаров крутятся на решётчатой мачте, сигнальщики на мостиках, то и дело подносят к глазам бинокли, разглядывая идущие параллельными курсами эсминцы «Трувиль» и «Де Грасс», да маячащий на горизонте ракетный крейсер «Кольбер» в сопровождении танкера. Ударная группа авианосца «Клемансо» несёт, как и положено, боевое дежурство в потенциально враждебных водах.
А я любуюсь морскими видами, с самого среза полётной палубы в нескольких шагах от прочих своих попутчиков. Серёжка Астахов, Виктор, Кармен, генерал Константин Петрович… и главный для меня персонаж, Женька Абашин, альтер эго, я сам, семнадцатилетний, которого могу теперь созерцать со стороны. Только вчера мы прибыли на борт авианосца - и уже сутки наслаждаемся гостеприимством Военно-Морского Флота Пятой Республики. И, разумеется, обсуждаем, разбираем по косточкам события прошедшей недели.

- …первую группу, шесть машин, аргентинцы перехватили – сбили двоих, а остальных вынудили повернуть назад. – рассказывал генерал. - Французский адмирал хотел отдать приказ проутюжить аэродром, с которого поднялись истребители, но тот пришла информация, что к долине подходит ещё одна механизированная колонна. Нервы у адмирала не выдержали, и он решился на крайние меры: по злополучному аэродрому ударили баллистической ракетой с подводного атомохода «Редутабль», так что перехватывать новую ударную волну из восьми «Супер-Этандаров» было уже некому. Но пилоты только зря сожгли керосин: сведения насчёт второй колонны не подтвердились, а от батальона, зашедшего в Долину, к тому моменту осталась оплавленная радиоактивная плешь, заваленная сгоревшей бронетехникой. «Супер-Этандары» прошлись над палаточным городком экспедиции, приветственно покачали крыльями и повернули на север, в Боливию – на возвращение к авианосцу топлива не оставалось. А ещё через пять часов на тот же аэродром (заранее захваченный французскими парашютистами и кубинским спецназом при поддержке местной герильи) стали один за другим садиться Ил-76 с псковскими десантниками - их спешно перебросили на Кубу, а оттуда уже в Боливию. Правительствам стран, через которые пролегал маршрут, намекнули по дипломатическим каналам, что пытаться чинить помехи, протестовать и вообще высовываться, чрезвычайно вредно для здоровья. Они и не высовывались – ядерный кошмар, творящийся у соседей, вместе со всплывшими у берегов континента атомными субмаринами, был убедительнее любых дипломатических нот.
В общем, передовой батальон выбросили на парашютах прямо в Долину, а вслед за ними прилетели два Ми-24-х – их тоже доставили в Боливию с Кубы, на тяжёлых транспортниках Ан-22. Да что я рассказываю, вы и сами всё помните…

Я усмехнулся – да, такое, пожалуй, забудешь! Половины суток не прошло после возвращения. Я никак не мог привыкнуть к тому, что уже дома, в новом теле: американец, сотрудник ЦРУ, да ещё и рыжий – это надо было такого найти! Рядом Кармен, и всё у нас получилось, «Искры» из чужой пирамиды все до одной перекачаны на Землю, проклятое «Облако», нацелившееся сожрать нашу планету, обречено растаять в тёмной бездне, мать её за ногу, Уку-Пача, и можно не опасаться нового Вторжения в ближайшие век-полтора. И тут – снова тревога, снова предупреждение о ядерном ударе, но на этот раз не учебное, как в первые минуты после переноса. Страшный гриб, выросший над дальним концом долины, французские палубные штурмовики, завывающие турбинами над головой… А ещё - приходящие одно за другим сбивчивые сообщения: об уничтожении аргентинской колонны, о гибели Сашки Казакова, о новых ядерных ударах, в сотнях километров отсюда. Потом чилийцы привезли Голубева, обгоревшего, фонящего радиацией. Когда его вынимали из джипа, он уже не дышал - пришлось срочно выколупывать из Пирамиды «Линию Девять» и подсаживать в раненого. Мыслящий Десантника вернул Димку к жизни, но в сознание он так и не пришёл - пришлось срезать опалённые тряпки с бесчувственного, избитого, покрытого ссадинами и запёкшейся кровью тела.
И когда над долиной загудело, и из идущих строем «Илов» посыпались десантники и стали распускаться гроздья тяжёлых парашютных систем, когда парни в бело-голубых тельниках под камуфлированными куртками принялись вкапывать в землю БэЭмДэшки и плоские десантные самоходки, я заплакал – без слёз, раздирая рукавом сухие глаза, впервые за невесть сколько лет.

II
Погода в Южной Атлантике изменчива. К концу дня с юго-запада, от Огненной Земли и ледяного антарктического щита приполз холодный фронт – и разразился дождём и семи ветром. Море покрылось длинными пенными полосами, эсминцы и танкеры снабжения нещадно мотало в трёхметровых гребнях волн. На авианосце качка не так ощущалась – всё же почти тридцать три тысячи тонн водоизмещения! – но на флайдеке стало уже неуютно. К счастью, гостеприимные наследники Сюркуфа и адмирала Вильнёва (это я славно пошутил, ха-ха-ха) выделили гостям одну из столовых для личного состава в исключительное пользование – туда мы и перебрались, стоило шторму разыграться всерьёз. Сдвинули столы к стенам, (Или правильно говорить «к переборкам»? Ну, да и бог с ними, мазутам сухопутным, простительно), два вытащили на середину, расставили вокруг стулья. Стюард в белой шапочке с красным помпоном приволок большущий термос с чёрным кофе и полный поднос сэндвичей – и генерал продолжил прерванную лекцию по геополитике. Слушали все – в Долине мы испытывали острый недостаток информации из внешнего мира, а по пути сюда даже газетами разжиться не успели.
«… - после атомных ударов аргентинцы, разумеется, взвыли на весь мир. – говорил Константин Петрович.  - Как же: неспровоцированное нападение, новая Хиросима…. И в чём-то они правы: французская ракета, относившаяся к устаревшему типу М1, слегка отклонилась от курса на финальном участке траектории, и вместо аэродрома упала на расположенный рядом городок. Пятисот килотонн её боеголовки с избытком хватило обеим целям; из тридцати тысяч жителей погибли не меньше половины, почти все выжившие получили ранения и увечья – это не считая пострадавших от радиоактивного заражения окрестных фермеров.
Дальше события развивались предсказуемо. Америка, Англия и Китай потребовали немедленного созыва Генассамблеи ООН, намереваясь спросить с Москвы и Парижа за беспредел. Генассамблею действительно собрали, причём в рекордно короткие сроки, всего за двое суток.  И тогда на трибуну вместе поднялись генсек Машеров, президент Жискар д’Эстен и премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, зал замер.
Совместное обращение трёх глав государств заняло полтора часа – с демонстрацией киноплёнок, диапозитивов, прослушиванием записей рассказов участников событий. А когда всё закончилось, присутствующие осознали, что мир изменился – и изменился необратимо. Экстренные выпуски всех газет начинались со слов президента Пятой Республики: «Единственное, что могло спасти нашу планету от самоубийственной междоусобной войны – это вторжение инопланетян. Именно это и произошло, и теперь все государства-члены ООН обязаны забыть свои разногласия, как забыли их наши страны, и действовать сообща. И делать это надо немедленно - второго шанса спасти человечество может и не представиться…»
Генассамблея заседала до поздней ночи, и всё это время мир разогревался и начинал бурлить, как забытое на плите молоко. А когда была оглашена итоговая резолюция – принятая, между прочим, единогласно, - по всем странам и континентам пронёсся вздох удивления – и облегчения.
В первых же строках документа признавался факт инопланетного вторжения, как и наличие смертельной угрозы для каждого, без исключения, жителя Земли. Пункт второй подтверждал полномочия фактически сложившейся «тройки» стран – СССР, Франции и Израиля, - в организации противодействия этому вторжению. Разумеется, под бдительным контролем спецкомитета ООН, в который, кроме постоянных членов Совбеза, вошли Индия, Турция, Бразилия, Австралия, Япония, Германия и безвинно пострадавшая Аргентина. Тем же пунктом утверждалось создание «международной зоны» вокруг долины хрустального черепа, которая отныне будет находиться под контролем специальных сил ООН – разумеется, укомплектованных подразделениями государств «Полномочной Тройки». Все телекомпании планеты крутили обращение Генерального Секретаря ООН к правительствам мира: не препятствовать работе чрезвычайных инспекций, призванных выявлять резидентов Пришельцев в военных и государственных структурах разных стран. Против этого пункта пытался возражать Конгресс США, и даже экстренно принял соответствующее постановление – но после солидарного выступления всех стран, входящих в ООН (включая, между прочим, и их союзников по НАТО), американцам пришлось пойти на попятную. Точку в этом вопросе поставил в обращении к нации президент Джон Коннали. «В конце концов, - заявил он с прямотой истинного уроженца Техаса - никому из нас не хочется, чтобы в его голове поселился какой-то дерьмовый инопланетянин. Так что пусть шарят по нашим платяным шкафам и чуланам, как-нибудь переживём…»
И ведь стали шарить, да ещё как! Генерал с удовольствием поведал нам, как Катюшка Клейман прилетела в Вашингтон из Израиля, а вслед за ней прибыли подготовленные в «спецотделе» пять новых операторов ДД с соответствующей аппаратурой. В течение двух дней группа «вычислила» полтора десятка Десантников, затаившихся в телах не самых мелких чиновников Госдепа, сотрудников Пентагона и Лэнгли, и даже в советнике президента США по национальной безопасности. Потом французы на военном самолёте доставили из Аргентины Миладку – и не одну, а с хрустальным черепом, заключённым в бронированный кейс с электронным кодовым замком. За прошедшие полторы недели она наловчилась работать с Мыслящими и землян и Пришельцев, так что избавление американцев от непрошенных «сожителей» прошло без сучка, без задоринки. Извлечённых Десантников немедленно пересадили в тела преступников, приговоренных к пожизненным срокам, а поверх них – подростков-комонсов, из числа кассиопейцев, доставленных спецрейсом из Москвы. Сейчас они роются в памяти «пленников», выявляя остатки резидентуры Пришельцев.
Многие из этих «мероприятий» транслировались чуть ли не в прямом эфире. В результате Катюшка с Миладой стали национальными героинями Штатов – две девочки-еврейки из СССР, спасшие американский народ от инопланетного рабства! Обе успели получить по десятку предложений – руки и сердца, опубликовать книгу воспоминаний, а так же поучаствовать с съёмках захватывающего триллера о самих себе в одной из известнейших голливудских студий. Он навязчивости продюсеров и влюблённых звёзд девушкам пришлось скрываться под крылышком МОССАД – благо, у обеих в карманах лежали израильские паспорта, а заодно, толстенная пачка подписок о неразглашении.
Под конец «лекции» принесли видеомагнитофон, генерал поставил кассету с записью заседания Генассамблеи. И мы до глубокой ночи не отрывались от экрана, не обращая внимания на усиливающуюся качку, поглощая литры кофе и десятки сэндвичей и круассанов (всё же мы на французском корабле!) и литры крепчайшего чёрного кофе, которые исправно таскал с камбуза стюард.
…что верно, то верно – мир уже никогда не будет прежним…

III
- Снова «Металлург Аносов?» - восхитился Женька. – Вот и говори, что совпадений не бывает!
- А никто и не говорит. - отозвался генерал. – Только при чём тут совпадения? «Аносов» мотается из Одессы в Рио с регулярностью маятника – каучук, кофе, ценные породы дерева...  Что ему стоило сделать небольшой крюк?
Я любовался элегантным профилем турбохода, рассекающего волны на траверзе «Клемансо». За ночь шторм стих, и матросы возились возле шлюпбалок с разъездным катером – перебираться с судна на судно нам предстояло в самых, что ни на есть, комфортных условиях.  На левом крамболе «Амосова» маячил «Де Грасс» - французский эсминец будет сопровождать сухогруз до встречи с БПК «Гремящий», вышедшим два дня назад из Гаваны, где он пребывал с дружественным визитом. Да, страны «Полномочной тройки» не собираются рисковать даже в мелочах…
- И долго мне ходить в этих американских обносках? К тому же белая…
Кармен с неудовольствием разглядывала себя в зеркальце пудреницы.
Константин Петрович (никак не привыкну, что выгляжу младше двоюродного деда всего на полтора десятка лет!)  нахмурился.
- Белая… ты мне этот расизм брось! Небось, не в Америке!
- При чём тут расизм? - возмутилась девушка.  - Уродина же, клейма ставить негде…
Я едва сдержал усмешку – у дочерей острова Свободы иные критерии привлекательности, нежели у их северных соседок.
Генерал  смерил собеседницу взглядом – демонстративно и довольно бесцеремонно. Кармен слегка порозовела.
- А по мне, так и вполне. – вынес он вердикт. Стройненькая, ножки длинные, мордашка такая… ничего себе. Формы правда, подкачали…
- Подкачали! – фыркнула девушка. – Да она плоская, как доска! Как я с такими…
Она покосилась на меня, осеклась и покраснела ещё сильнее. Я отвёл взгляд - сегодня ночью пришлось долго убеждать Карменситу, что новая внешность не изменила моего к ней отношения. На практике убеждать, что характерно… Хотя - насчёт форм она права, тут её нынешней реципиентке, похвастать нечем. Первый номер, в лучшем случае – и это при том, что у самой Кармен была верная «четвёрка», да и Чуики в этом плане мало чем ей уступала. Неудивительно, что девчонка бесится.
- А может вы, Константин Петрович, никак не расстанетесь с мыслью допросить наших мнэ-э-э… квартирных хозяев?
- Хотелось бы… - вздохнул генерал. – К сожалению, согласно постановлению Генассамблеи, мы обязаны вернуть граждан других стран после избавления их от Десантников, не подвергая каким-либо процедурам без их на то согласия, высказанного добровольно и в присутствии независимых наблюдателей. Какового согласия, тем более в присутствии, как мы понимаем, не будет. Так что,  мистер Саймон МакКласки и мисс Дебора Аксонбридж скоро уедут на ридну Вашингтонщину… или откуда он там родом?
- МакКласки - из Оклахомы, а Дебора…  – машинально начал я, и понял, что проговорился.
- Ага! – генерал обрадовался. – Значит, всё же копаешься в его сознании, внучек? 
Отрицать очевидное я не стал.
- Так, самую малость. Всё же, обитаем в одном мозгу, волей-неволей поинтересуешься...
- А он будет об этом помнить?
- С какой стати? – возмутился я. – Не первый день замужем… э-э-э… в комонсах. За Дебору, правда, не скажу.
- Она тоже. – отозвалась Кармен. – А хоть бы и запомнила – всё равно ничего доказать не сможет.
- И то верно! - обрадовался генерал. – Тогда, как окажемся на «Амосове» - в каюту, работать, работать!  - Пока мы в рейсе, чтобы выкачали из этих церэрушников всю информацию до капельки! С паршивой овцы…
Я пожал плечами. Спорить не имело смысла - всё равно настоит на своём.
- И когда нас из них… э-э-э… «изымут»?
- Вот вернёмся в Москву – как только, так сразу. Виктор нашёл в гроте ещё два хрустальных черепа, одним из них и воспользуемся.
Это была хорошая новость – тело рыжего американца успело мне порядком надоесть.
- А мы… в смысле, наши Мыслящие - куда?
- Тоже мне, проблема… - хмыкнул генерал.  -  В Союзе, да и на Кубе тоже, хватает преступников, приговоренных к смерти. Подыщем вам подходящих – помоложе, поздоровее, желательно, без партаков… в смысле – без татуировок.
Меня передёрнуло.
- Тьфу на вас с такими шуточками!
Генерал ухмыльнулся -
- А кто тебе сказал, что я шучу?
Я стал лихорадочно придумывать ответ - но не успел. На палубе появились Аст, Виктор и альтер эго, нагруженные сумками и рюкзаками.  Следом за ними семенил адъютант, нагруженный ворохом длинных, узких свёртков – морские абордажные палаши, сувениры дорогим гостям от ВМС Пятой Республики и лично от адмирала. Вот и ещё один экспонат в нашу с Женькой коллекцию. Дюралевый, «сценический», морской курсантский, образца 1940-го года, подарок дяди Кости, а теперь вот и французский клинок. Жаль, нельзя присоединить к ним тот палаш, с которым мы с Парьей так славно повоевали в «Облаке» - но тут уж ничего не поделаешь, тем более, что он, строго говоря, и не существовал вовсе.
Офицер, распоряжавшийся у шлюпки, помахал нам рукой и выкрикнул в мегафон команду. Изогнутые, подобно знаку интеграла, шлюпбалки дрогнули, заскрипел барабан лебёдки, и катер медленно, толчками, пополз вниз.
- Ну что, внучек? – генерал подхватил свой багаж, брезентовую  сумку, обшитую широкими стропами грузового парашюта.  – Не пора ли нам пора, как говорят дома? Страна с нетерпением ждёт своих героев!
Я поднял с палубного настила рюкзак и вслед за ним зашагал к трапу.

+1

415

Эпилог решили не выкладывать ещё раз?

+1

416

Простите. Забыл.
Сейчас

0

417

ЭПИЛОГ

Утро выдалось серым, пасмурным, будто и не было накануне солнечного дня и ясного, морозного вечера, какими нет-нет, да и радует москвичей февраль. Ночные минус пять к утру сменились устойчивым нулём, что в сочетании с песчано-солевой смесью, бессмысленно и беспощадно разбрасываемой столичными дворниками, превратили тротуары в снежное болото. Воздух напитался сыростью, капельками оседавшей на стекле и полированном металле – казалось, природа решила разделить печаль с людьми, стоящими у Центрального Дворца пионеров и школьников.
Ирония судьбы: в один и тот же год состоялось Вторжение, и было построено здание, в стенах которого обучались те, кто покончил с планами Пришельцев. В том числе и тот, ради которого мы собрались здесь в этот пасмурный, промозглый зимний день.
В том, другом варианте событий Сашка Казаков умер, не дожив года до своего пятидесятилетия, не сделав и сотой части того, о чём мечтал когда-то вот в этих самых стенах. Сердце не выдержало горьких разочарований, одиночества, безнадёги, от которых не спасал алкоголь. А редкие встречи с немногими оставшимися друзьями заканчивались, как правило, ссорами и приступами глубокой депрессии. Не знаю почему, но я всеми силами скрывал это от альтер эго. И правильно делал, как выяснилось - не поступи я так, неизвестно, пригласил бы Женька его в свою «Кассиопею». Так пусть уж остаётся в неведении, как и все остальные. Не было этого, ясно? А раз не было, то и говорить не о чем…

Вон они, мои друзья – каждого я знаю не один десяток лет, хотя большинство об этом и не догадывается. Сгрудились тесной кучкой вокруг Ленки Простевой. Вот Лёшка-Триффид и Машка - она утирает слёзы, да и у других глаза подозрительно красные…
С ними и Голубев, неделю, как выписавшийся из госпиталя Бурденко. Врачи – лучшие, между прочим, в Союзе специалисты по лучевой болезни! - головы сломали, гадая, как он сумел выкарабкаться, получив такую дозу. Спасибо «Линии девять» – беглый Десантник неплохо отработал будущие преференции, но всё равно Димка ковыляет с тростью, да и волосы на голове только-только стали отрастать.
- Виктор прилететь не смог. – сообщил альтер эго. Я вздрогнул – и когда он успел подойти? И не один: позади Серёга-Аст и девчонки, Миладка с Катюшкой, похорошевшие, повзрослевшие, одетые так, словно сошли со страницы модного журнала. Ну конечно: только из «Шереметьева», с нью-йоркского рейса… С ними Кармен, по-прежнему, в облике сухопарой американки.
– Виктор позавчера звонил, извинялся. – продолжал Женька. - В долине запускают международный центр по изучению Пирамиды и заключённых в ней «Искр» - так вы их, кажется, называете?
- «Искры», Мыслящие - вопрос терминологии. - я кивнул на кассиопейцев. - А вот ты почему не со своими?
- Мы им больше не нужны. - вздохнул альтер эго. – привыкли, понимаешь, обходиться, за эти полгода. Сейчас клубом руководит Простева, и она же в отсутствие Виктора, занимается отбором операторов ДД.
- Ну и как успехи? – заинтересованно спросила Миладка. – Нам люди сейчас вот как нужны!
И показала ребром ладони по горлу - как именно.
- У многих проклёвываются способности. – ответила Кармен. – Собираемся отправить их в Аргентину. Пусть набираются опыта.
- Точно. – подтвердила Миладка. – А я с ними. Там интересная тема наклёвывается: Виктор, вроде, нашёл подход к основной загадке Пирамиды.
- К основной? – Аст удивился. – Это к какой? Как она Мыслящих через космос забрасывает?
- Тоже мне, загадка! – фыркнула Миладка. – Это как раз более-менее ясно: тоннель свёрнутого пространства, израильтяне с нашими учёными скоро построят математическую модель. Нет, откуда на Земле взялась сама Пирамида – вот где настоящая тайна! Не прото-инки же её отгрохали…
- Вот как? – такой постановки вопроса Серёга не ожидал. – И какие есть варианты?
- Виктор не говорил. Но намекал на нечто грандиозное. А хочешь – поехали с нами? С генералом я договорюсь, оформят командировку…
Я слушал их трёп (впрочем, почему трёп? Вполне деловые, профессиональные разговоры…) и понимал, что никто из этих ребят – ни альтер эго, ни девчонки, ни даже кассиопейцы - не думает сейчас о том, ради чего мы здесь собрались. И это правильно: жизнь продолжается, что же до памяти – то куда мы, в конце концов, от неё денемся? И, главное - куда мы без неё денемся?

По толпе прошло движение. Заскрипела резина, едва слышно заурчали мощные движки, и перед фасадом дворца, куда обычно не пускают машины, остановился кортеж. Чёрная «Волга», два правительственных лимузина. За ними - «Ситроен» и «Мерседес», тоже чёрные, с пёстрыми флажками на капотах.
Щеголеватый адъютант распахнул дверцу «ЗИЛа», и на брусчатку ступил Константин Петрович. Впервые я видел двоюродного деда в парадной генеральской форме, и с удовольствием отметил, что три звёздочки на погонах заменила одна, гораздо больше размерами. Генерал армии – председателю КГБ меньшее звание как бы и неприлично…
Из второго лимузина выбрался маршал Огарков, а из иномарок – высокий, худой, как щепка, военный в цилиндрическом, с широким козырьком, кепи, и штатский в неприметном тёмно-сером костюме. Внешность его намекала на ближневосточные корни.
- Французский военный атташе и первый советник посла Израиля. – шёпотом сообщила Миладка. - Мы с ним из Нью-Йорка летели в одном самолёте. Посольство в Москве всего две недели, как открылось - так его назначили сюда прямиком из секретариата ООН.
Я кивнул – да, мир меняется. В моей истории посольство Израиля появилось в Москве только в девяностых.
…но кого теперь интересует та история?..
Отзвучали положенные речи. Гости, военные и штатские, выстроились полукругом перед левым крылом Дворца – тем, в котором располагается обсерватория и кабинеты кружков юных космонавтов и лётчиков. Из динамиков, установленных на крыше Дворца, зазвучала песня, знакомая любому школьнику нашего с Сашкой поколения.
«Ночь прошла, будто прошла боль,
Спит земля, пусть отдохнет, пусть.
У Земли, как и у нас с тобой
Там, впереди, долгий, как жизнь, путь…»

Шесть солдат в парадной форме, с аксельбантами вскинули СКСы. Французский атташе что-то сказал генералу, и тот сделал знак офицеру, командующему почётным караулом. Тот подошёл, выслушал начальство, расстегнул кобуру и достал пистолет. Француз принял оружие, вежливо отстранил офицера, порывавшегося что-то объяснить, встал рядом с левофланговым солдатом, передёрнул затвор «Макарова», поднял. Я заметил, что один из сопровождающих воровато оглянувшись, щёлкнул «Никоном». Ну вот, сенсационный снимок в «Ле Фигаро» обеспечен…
«Я возьму щебет земных птиц,
Я возьму добрых ручьев плеск,
Я возьму свет грозовых зарниц,
Шепот ветров, зимний пустой лес...»

Салют ударил в низкое серое небо – раз, другой, третий. Димка Голубев потянул за ткань, прикрывающую нечто, закреплённое на фасаде здания.
Чёрная, как открытый космос, плита без единой прожилки. На мраморе - тонкими линиями обозначен профиль Сашки Казакова на фоне земного шара. Имя, фамилия, отчество и две даты через чёрточку: «1964-1980».
И, ниже, помельче, надпись:
«Спасителю Человечества».
«Я возьму память земных верст,
Буду плыть в спелом, густом льне.
Там вдали, там, возле синих звезд
Солнце Земли будет светить мне…»

Почётный караул замер с карабинами в положении «к ноге». Француз застыл, вытянувшись в струнку. Пистолет переложил в левую руку, ладонь же правой, непривычно вывернутая, поднята к козырьку кепи. Лицо торжественно-сосредоточенное, суровое. Генерал, Огарков, офицеры их свиты тоже замерли по стойке «смирно», отдают честь…
Девчонки плачут, не скрываясь, но их всхлипывания не слышны за плывущей над площадью мелодией.
«Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас…»

Мы сидели в кабинете «Кассиопеи». Гости, высокие и не очень, давно разъехались. На столе плевался паром электрический чайник (злостное нарушение правил противопожарной безопасности!), девчонки раскладывали по бумажным тарелочкам нарезанные лимоны, пирожные и конфеты – за ними пришлось сбегать в дворцовый буфет. Генерал снял парадный китель, увешанный орденами, распустил галстук, и остался в офицерской рубашке. Обменявшись взглядами с Женькой, он достал из принесённого адъютантом портфеля бутылку коньяка и ещё две, с вином. Катюшка Клейман состроила недовольную физиономию – она, как и раньше, не одобряла спиртного в наших застольях, - но поддержки не дождалась. Аст крякнул, раскрыл на «Викториноксе» штопор и захлопал пробками.
Альтер эго с Лёшкой-Триффидом разлили напитки по бумажным стаканчикам, следя, чтобы коньяк не достался никому из кассиопейцев. Исключение сделали только для Голубева - но он сам прикрыл свой стаканчик ладонью, ограничившись несколькими каплями красного вина. Я усмехнулся – ну, разумеется, как же иначе? Димка и в той жизни в рот не брал спиртного…
Генерал встал.
- Ну, не чокаясь…
Выпили.
- Дядь Костя, а можно вопрос? - неожиданно спросил Женька. Щёки его раскраснелись – то ли от коньяка, то ли от духоты, окна в кабинете были старательно заклеены на зиму.
- Может, попозже? – осведомился генерал. Он долил себе коньяка и явно нацелился сказать новый тост.
К моему удивлению, альтер эго не собирался отступать.
- Нет, именно сейчас. Только, уж простите, вопрос будет… непростой.
- Так-таки и непростой? – Константин Петрович поставил стаканчик на стол. – Ну, хорошо, внучек, спрашивай.
Женька обвёл взглядом ребят, задержался на Голубеве. Тот едва заметно кивнул.
.. а ведь они сговорились, понял я. Ну, генерал, держись…
Женька, наконец, решился.
- Скажите, почему вы послали именно Сашку с Димкой? Нет, я понимаю – попались тогда, на вершине холма … Но одно дело, дежурить в пещере, а совсем другое – закладывать атомную мину. Это задание для подготовленного спецназовца, а не для вчерашнего школьника!
В кабинете повисла тишина. Генерал огляделся. Со всех сторон - вопросительные взгляды. Ещё чуть-чуть, и они станут осуждающими.
- Ну, хорошо, раз ты интересуешься… похоже, тут все в курсе?
В курсе были все.
- Так вот. О «специзделиях» кроме меня знали всего несколько человек: двое моих парней, Поль Мартье – он, кстати, представлял в экспедиции французскую военную разведку, - и вы четверо. Одного своего я должен был оставить со второй миной – нельзя было исключать, что аргентинцы всё-таки прорвутся. Это, надеюсь, понятно?
Снова кивки в ответ. Женька слушает, затаив дыхание. Голубев сгибает и разгибает алюминиевую ложечку. Как бы не сломал…
- Вы с Сергеем были нужны при Пирамиде, когда полезли эти, из космоса. И кого, по твоему, мне было посылать?
Женька откашлялся – теперь все смотрели на него.
- Ладно, дядь Костя.. простите, товарищ генерал. С нами ясно. А другие? Полно же было здоровых мужиков, умелых бойцов – кубинцы, чилийцы, Хорхе, наконец. Неужели их нельзя было послать?
Генерал невесело усмехнулся.
- Кубинцы и чилийцы ребята, конечно, хорошие, свои, но доверять им ядерное оружие – благодарю покорно! И потом… - он сделал паузу, – на мемориальной доске, которую мы сегодня открыли, всё верно написано: Казаков нас всех действительно спас. Если бы Десантники, которые шли вместе с мехколонной, дорвались до Хрустальной Пирамиды – неизвестно, остановил бы их даже массированный ядерный удар с применением стратегических носителей. Вот ты - уверен, что Хорхе или те же кубинцы, окажись они на Сашкином месте, поступили бы, как он? Поняли бы, поверили, но надо пожертвовать собой - не ради своих товарищей, своей страны, революции, а ради всей планеты?
Женька подавленно молчал.
- Не знаешь? Вот и я тогда не знал. А рисковать не мог, слишком велика была цена ошибки.
- Значит, вы с самого начала предполагали такой вариант?
Это Голубев – сощурился, смотрит пронзительно, зло.
- Да, Дима. – жёстко ответил генерал. – И был на сто процентов уверен, какое решение вы с Казаковым примете. Иначене дал бы вам ключи для ручного подрыва. И, как видишь, оказался прав…

…потом пили чай, говорили о Казакове, об аргентинской экспедиции, слушали рассказы Милады и Катюшки об изловленных в Штатах Десантниках. Генерал устроился в единственном кресле – он слушал, потягивая коньяк, а потом извлёк из портфеля и бросил на стол веер фотографий с лиловыми оттисками «Секретно» или «Для служебного пользования» в углу. Фотографии разобрали, стали передавать из рук в руки. Генерал плеснул себе и мне коньяка, и вернулся в кресло, не забыв посулить всяческие кары тем, кто позарится хоть на одну карточку. «Пожизненный эцик с гвоздями» - прокомментировал альтер эго. Я ухмыльнулся: помнит, моей памятью помнит, поганец! Вообще-то, Данелия возьмётся за свой гениальный фильм только через четыре.. нет, уже три года лет, в 1984-м. А может и не возьмётся - история в состоянии выкинуть и такой фортель, - и это будет по-настоящему обидно. Намекнуть ему, что ли, через пару лет? Так ведь не станет слушать, кто я для него…
Из потока кинематографических грёз (хороший у генерала коньяк, крепкий) меня вырвала Кармен, подсевшая к генералу. От неё уже изрядно попахивало.
- Разрешите обратиться, компаньеро, Коста, – она всегда называла его так, – а что теперь будет с нами?
- Ты о телах? – Константин Петрович, кряхтя, полез в портфель и извлёк из него вторую бутылку «Двина». – Не волнуйся, дочка, на днях всё сделаем, варианты есть. Кстати, женщина – кубинка, у вас её приговорили к высшей мере за шпионаж и подготовку покушения на Фиделя. На Штаты работала - красивая, сучка, яркая, останешься довольна.
- Нет. - Кармен упрямо помотала головой. – Я про нас с Эугенито. Что мы будем делать дальше? Возиться с Мыслящими Пришельцев, как остальные? Или?..
Генерал выдернул пробку, подумал, и воткнул её обратно в горлышко.
- У нас сегодня что, вечер вопросов и ответов? Ну, хорошо…
Он потрепал её по руке.
- «Или, девочка», «или». Сама понимаешь: как бы не обернулось дело, прежней наша планета уже не будет. Да и «Народ Реки» вряд ли теперь оставит Землю в покое…
Он залпом, словно обычную водку, проглотил ароматную жидкость.
– Тебе налить, внучек?
Я кивнул.
- ..а раз так - комонсы-разведчики, да ещё и с таким опытом, как у вас, Земле ещё понадобятся. Это сражение мы выиграли, но кто сказал, что оно будет последним? Человечество готово шагнуть к звёздам – и вы, дорогие мои, пойдёте первыми. Согласны?
Тишина. Мёртвая. Миладка с Катюшкой, Аст Голубев, Ленка Простева, Лёшка-Триффид, Машка, остальные кассиопейцы,– все до единого не отрывают от нас взглядов, настороженных, тревожных, ожидающих…
«…сайва, приятель, спросит – и надо успеть ответить…»  - всплыли в памяти строки из любимой книги. Но на этот раз - ответить не только за себя или друзей. Сколько в 1981-м году, народу на Земле – четыре, пять миллиардов? Вот за каждого и будешь отвечать, если сейчас скажешь «да».
Мы с Кармен переглянулись – и одновременно кивнули в ответ.

Москва, февраль-апрель 2021 г.

+3

418

Вот теперь совсем всё.
Текст несколько отличается от того, что вывешивалось как рабочие фрагменты.
Сокращено примерно на 20 000 знаков, упрощено, особенно то, что относится к "Облакам".

0

419

Ромей написал(а):

Иначене дал бы вам ключи для ручного подрыва.

Пробел.

Ромей написал(а):

«Пожизненный эцик с гвоздями»

Эцих. ЕМНИП от грузинского "эцихе" - тюрьма.

Отредактировано Dingo (20-04-2021 15:35:03)

+1

420

варианты обложки.
Все три книги в одном томе.

https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t940119.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t751500.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t893433.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t60967.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t404070.jpg
https://forumupload.ru/uploads/0000/0a/bc/10781/t531623.jpg

Отредактировано Ромей (21-04-2021 01:39:24)

+4


Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » КОМОНС-3. Игра на чужом поле.