Едва скользнув глазами по пустому экрану, он внимательно огляделся по сторонам. Посветлело. Кругом стояла туманная утренняя тишина. Не слышно даже шума шагов. Словно в немом кино равномерно поднимались и опускались на мягкий мох ноги, лишь иногда кто-то из поисковиков на мгновенье замирал перед очередным препятствием. Дорога пошла чуть под уклон, и сзади Баринову хорошо была видна растянувшаяся ниточка отряда.
     Двое раненых во время ночного нападения, были освобождены от груза, но никто из бойцов не роптал. Хорошо хоть оружие сами несут. Потеря двух стволов в такой заповедной глуши была бы невосполнимой потерей.  Зато остальные бойцы, перегруженные сверх меры, стали выбиваться из сил.
     Шли уже четвёртый час. Сырая земля, в изобилии налипшая на рифлёные подошвы и без того мокрых и тяжёлых берц, делала каждый шаг серьёзным испытанием.
     Герой ночного происшествия Валерка Кряк, широко расставляя сильные слоноподобные ноги, помимо рюкзака, тащил и единственный в отряде пулемёт. Снаряжённые запасные ленты, уложенные в брезентовые подсумки, тяжело раскачивались на могучих бёдрах.
Спокойный и хладнокровный в самых опасных ситуациях, один из лучших пулемётчиков группировки, легко вычерчивающий с пятнадцати метров своё имя, Кряк был главным козырем отряда в любом стрелковом бою. Даже их суровый бригадир старался никогда не повышать на него голос.
     На первой короткой стоянке, ещё после пройденных десяти километров, Кряк о чём-то долго переговаривался со своим дружком Сашкой Сидориным. Санёк – поджарый высокий и неопределённого возраста поисковик, носил почётное и главное заслуженное прозвище Моторист. Бывший слесарь-инструментальщик шестого разряда, ещё одна отрядная знаменитость и любимец Кащея, нервничал. Ноздри его крупного, хрящеватого носа взволнованно раздувались. Слушая неторопливую речь друга, Сашка быстро поглядывал по сторонам, монотонно кивая головой. Это не осталось без внимания других ребят. И теперь их усталые глаза с тайной надеждой, следили за каждым перемещением отрядного механика.
     Баринову было удобно следить за Санькиной сутулой фигурой, тяжело прыгающей вокруг болотных кочек, обильно поросших начавшей желтеть осокой. Он понял, о чём совещались Кряк с Мотористом и с интересом ожидал развязки.
Вот только сам Кащей – широкий и нескладный, с осунувшимся безжизненным лицом, на котором пыхали злобой чёрные прищуренные глаза, не давал повода для оптимизма. Командира уважали и боялись. Причём боялись по-настоящему. В походе он становился просто бешенным. С признаками малейшего неповиновения расправлялся быстро и жестоко. Принцип – «чтобы другим неповадно было» осечки не давал.
И другим действительно было неповадно. Может поэтому, за последние пять лет у него в бригаде погиб только один боец. И тот по собственной пьяной глупости. На отдыхе, прямо возле территории базы.
     А последние дни, Кащей вообще, как с цепи сорвался. Что-то странное творилось с ним. Упорный и жилистый, как проголодавшийся австралийский страус, не признавая никаких объяснений, он безжалостно гнал отряд к одной, только ему известной цели. При этом, стремясь хоть как-то облегчить трудный переход, сам тащил почти полуторную норму от обычного походного снаряжения. Кащей поспевал всюду. Иногда он выскакивал из строя, осматривал своё обессиленное войско, ещё больше хмурил тонкие бесцветные брови, но продолжал молчать.
     Во время одного такого выхода Моторист и подошёл к нему. Бойцы замерли. Несколько голов сначала дрогнули, потом не удержавшись, повернулись в их сторону. Баринов в душе ухмыльнулся. Он знал, чем это закончится. Слишком хорошо изучил он за эти годы нрав и характер своего старшего. Так и вышло. На предложение оставить часть груза, спрятав и хорошо замаскировав, Кащей ответил резким отказом. Нервный крик бригадира облетел весь строй. Слышно было всем.
– Тебе, бля… твоих железяк мало, ты ещё мне решил мозги вправлять, бля?! Я тебе их самому вправлю так, что года четыре ремонта не понадобится! Заботливый нашёлся... Без тебя разберусь, бля! Не нравится, придём на базу устраивай сходняк, бля! А сейчас ещё раз высунешься, пожалеешь!... Не посмотрю, что механик, бля!.. Всё!!! Свободен, бля!..
     Не ожидавший такого отпора, Моторист обиженно поджал губы. Руками, сбитыми от бесконечных общений с металлическим инструментом, торопливо поправил на спине вещмешок. Сгорбившись под его весом, и шумно сопя, пошёл дальше. В самом начале этого сезона, он неудачно потянул спину, выдёргивая с Хохлом – штатным водителем группировки, двигатель из штабного УАЗика.
     Тогда вроде все обошлось, хоть и пришлось горемыке дней десять проваляться в постели.
Но иногда, особенно после долгих изматывающих нагрузок, спина давала о себе знать. Сейчас стало особенно заметно, с каким трудом даётся Мотористу каждый шаг. 
     Идущие рядом Баринов и Сергей Копылов, понимающе переглянулись. Серёга, даром, что бывший боксёр мастер спорта, на самом деле добрый и отзывчивый на чужую беду парень, носил не очень благозвучное прозвище Копыто. Виной тому был его чудовищный прямой правой. Удар настоящей лошадиной силы, который сносил с ног любого самого чугунноголового. Как копытом! А вот во всём остальном… и Алексей по достоинству ценил эту простоватую, абсолютно не показную душевную открытость. Именно про таких можно сказать – не только рубаху, носок последний снимет и отдаст. Баринов всегда с огромной охотой работал с ним в паре. И сейчас, когда выбился в начальники (не за горами то время, когда могут предложить и свою бригаду набрать), они по возможности старались всё так же держаться вместе.
     Серёга тоже разгадал нехитрый план Кряка с подельником и был с ними полностью солидарен. Мотор предлагал дело.
– Ты чё-нибудь понимаешь, Лёх?
Алексей моментально напрягся. В голову опять застучались мысли о ночном нападении. Выходит, Серёга тоже обратил на это внимание. Значит не только ему показалось...
– Да, как тебе сказать…
Но он зря обеспокоился. Копылов думал совсем о другом. Поравнявшись с ним Сергей быстро заговорил вполголоса. 
– Лёх, что происходит? Скажи честно, тебе что-нибудь известно? Нахрена мы прёмся в эти болота? Да ещё и со всем скарбом. Мы что, его на базе не могли бросить, назад всё равно мимо топать.
– Не знаю Серёж... Я сам думал, что мы быстро на выход пойдём, круг только сделаем и на второй понтонный двинем. А видишь, как получилось. Уходим всё дальше и дальше!
Копылов придвинулся ещё ближе.
– Не нравится мне всё это. Чувствую, влипли мы в какой-то блудняк...
Он бросил обеспокоенный взгляд вперёд. Голова колонны начала втягиваться в густой высокий кустарник. Он заговорил ещё быстрее.
– Если я правильно понимаю. В этом районе пропал Володька Пеликан со своей группой.
Заметив недоумение Баринова, он поспешил разъяснить
– Это года за два до твоего появления было. Я сам только в Союз пришёл. Знал Пеликана не очень хорошо. Только по рассказам. Так вот четверо их было и сгинули безо всяких следов. Ни тел, ни вещей, ни радиосообщений. Ничего. С тех пор в эти места никто и не суётся. Нас вот только за каким-то… нелёгкая принесла.
Он замолчал, восстанавливая сбившееся от долгого разговора дыхание
– И что ты думаешь, как мы теперь назад? В обход понтона до базы идти уже не резон. Согласен?... Мотор с Кряком правильно решили, раз уж там, вещи не оставили, хоть здесь часть барахла могли скинуть. Места здесь нехоженые. Шли бы дальше налегке...
– Слушай, с этим никто не спорит. Кащей знает, что делаем. Давай на привале пошепчемся, а то не ровен час… Зачем лишний раз нарываться.
Баринов едва заметно пожал перегруженными плечами. Притормозив он дождался, пока Копылов не пройдёт вперёд. Спорить не имело смысла.
     Избавившись на время от части поклажи, отряд приобрёл бы так необходимую им сейчас мобильность. Не для кого уже не было секретом, что они уходят в противоположную от базы сторону. Походило на то, что командир сам был не уверен в выборе обратного маршрута. Но, в самом деле – не собираются же они пересекать это чёртово болото?
     Поток беспокойных мыслей новой волной захлестнул голову. Кащей, как надёжный и удачливый полевой командир, в бригаде, да и во всей группировке, авторитет имел непререкаемый. И подвергать его сомнению, Баринов не собирался. Вот и в этом последнем за сезон рейде, затарились они всяким добром под завязку. Пора бы подумать о возвращении на зимнюю базу. Только не тут-то было. При совершенно немыслимых мерах предосторожности, свернув с привычных маршрутов, отряд упорно лез в девственные топи северных болот. Вот уже полмесяца, как осталась позади их гостеприимная стоянка. И скоро неделя, как они плутают вдоль бесконечных лесов и болот, старательно обойдя все более, или менее обжитые места.
     Невольно всплыл в памяти последний клиент, на встречу с которым Алексей сопровождал бригадира ещё в Рудне. Та нагловатая и неприятная физиономия не понравилась сразу. О чём шёл разговор, он естественно не знал. Никакой нормальный поисковик не подпустит лишних ушей к сведениям, полученным от заказчика. Но Алексея поразило тогда странное, немного растерянное выражение, появившееся на лице их железного командира.
     И вот опять, всё очень похоже. Он вспомнил, как успел перехватить взгляд бригадира, когда тот смотрел на бьющегося в судорогах, смертельно раненного мутанта. Он готов был поклясться, что удивления в холодных, чёрных глазах Кащея не было. Выходит, бригадир ожидал нечто подобное. Поэтому и защита лагеря все эти последние дни выполнялась по самой высокой степени опасности. Ему вдруг стало душно. Из груди словно откачали весь воздух.
«А может это звенья одной цепи… странный заказчик, преследователи, взбесившийся мутант? Паранойя какая-то! Или всё это только начало? Что же ожидает их дальше?»
Часто заколотившееся сердце взметнулось куда-то вверх. Алексей был вынужден приостановиться. Пытаясь успокоиться, задышал глубоко и медленно.
«Хорошо, что последний… не привлёк ничьего вниманья.»
И тут же обернулся Серёга. Словно почуял что-то...
– Иду, иду. Не волнуйся всё в порядке.
Он в несколько широких шагов догнал напарника. Но успокоиться не удавалось.

Отредактировано КАРИАН (07-03-2021 12:59:02)

«Чертовщина! Хрень какая-то в башку лезет. Может действительно накручиваю лишнего? А всё гораздо проще... Странный заказ? Да мало, что ли их было – странных заказов? Преследователи? Ну совпали пути-дороги с местной бандой, с кем не бывает. Конечно, на такую толпу кому охота нарываться, вот и ждали пока мимо пройдём. Мутант? Да мало по лесам больного ошалевшего от голода зверья шастает…»
     Но что-то ещё до конца не осознанное, не сформировавшееся в чёткую картину, продолжало тревожить, всё больше разжигая, и без того немалую природную подозрительность. Колкой занозой теперь она застряла в сердце, не давая расслабиться ни на минуту. Алексей почти с завистью посмотрел на увешанные рюкзаками широкие спины, идущих впереди бойцов.
«Может я действительно один такой идиот? А нужно просто идти и делать своё дело, не загоняясь всякими излишне мудрыми наблюдениями?»
     От такого самовнушения, ему на какое-то время даже стало полегче, но заноза и не пыталась сдаваться. Она тут же поспешила напомнить о себе. 
«…А почему зверь не удовлетворился первыми жертвами? Нейтрализовал охрану и что… вперёд до полной победы? Чушь какая-то! Он что ставил себе цель перебить весь отряд? Но этого просто не может быть. Какова ни была бы его хитрость и осторожность, даже учитывая зачатки давно подтверждённого разума, но это прежде всего животное. И подчиняться оно должно сначала животным инстинктам. Как он мог, к примеру, прыгнуть на костёр? Пожары не такое уж и редкое явление в этих краях. Грозы здесь случаются небывалой силы. Иногда, в особо жаркое лето успевают выгорать целые гектары беспризорных лесов. Спасают частые дожди и холодная ночная сырость, иначе вся лесистая низменность была бы уже сплошной выжженной пустыней».
Баринов пригнулся, поудобней подбросив рюкзак на широких мягких лямках.
«…Не мог зверь броситься на живой огонь. Разве только что-то сильно напугало его. И это «что-то» было пострашнее огня. Впечатление, что мутанта заставили прыгнуть не разбирая дороги. А кто бы это смог сделать? Неужели это нападение всё-таки связано с теми наблюдателями, которые преследовали отряд в течении нескольких дней. Почему тогда сами не напали. У людей шансов по-любому больше было бы».
     Несколько дней неизвестные, с выключенными спутниковыми навигаторами, преследовали отряд, то пропадая, то объявляясь вновь. Алексей сам видел двоих. Это были люди. Сомнений в этом не возникало. Хотя и точно разглядеть не удалось. Обезумевший от ярости Кащей, понаставив на пути множество ловушек, и нещадно загнав отряд, смог, наконец, сбить их со следа.
«Что же тогда происходит? А может действительно есть звери с гипнотическими возможностями…»
От кольнувшей голову мысли, Алексей вздрогнул и непроизвольно оглянулся.
«Всё! Это уже собственный ментальный бред пошёл. Нужно заканчивать, пока совсем крыша не уехала».
     Во всех этих мутантов-гипнотизёров, которые могут брать под управление мозг животного, а то и самого человека, Баринов, как нормальный умудрённый опытом поисковик, конечно же не верил. Такие истории хорошо послушать ночью у костра, после честно выстраданных за дневную суету, по неписанному походному закону, ста пятидесяти грамм. Всё это только вызывало улыбки на лицах у бывалых ходоков. Кто-то, как всегда, что-то слышал… встречался с теми, кто видел кого-то… и ничего конкретного… Но слухи всё равно жили, и количество их только росло…
     Погружённый в свои мысли Алексей не разглядел под ногами небольшую лужицу воды, затянутую густой ряской. Толстая подошва соскользнула и неожиданно, с испуганным вскриком, он провалился по самое бедро. Идущий рядом Копылов, едва успел ухватить его под руку.
     Смачно чертыхнувшись, Алексей отполз в сторону. Скинул с шеи ремень детектора. Приготовился было стянуть мокрый сапог, когда над ним нависла длинная и угловатая фигура Кащея.
– Что ты орёшь, Барин, как гимназистка на первом медосмотре! Под ноги смотреть надо, а не воробьёв, бля, в небе считать, – злобно зашипел тот, – скоро привал, там перемотаешься. Давай в строй!
     Такой тон не предвещал ничего хорошего, и Алексей поторопился встать. Притопнул. Вода вроде до ступни не дошла, идти можно. Он опять тянулся след в след за Копыловым. Объёмный рюкзак друга мерно покачивался перед глазами. Ещё дважды они меняли курс. Метрах в двадцати по правой стороне заискрила в кустах ловушка-аномалия. Не теряя времени на обезвреживание, Кащей предпочёл обойти её.
     Вытянутый в колонну отряд, выбрался на самый край земли и шёл теперь вдоль трясины. Но свежести не прибавилось. Вонючий болотный запах, до тошноты защекочивая горло заполнял все лёгкие.
     Лес остался далеко в стороне. Посреди встречающихся кустарников, росли только чахлые редкие деревца. Всё больше стали попадаться глубокие водяные колодцы, в один из которых и провалился Алексей.
     Идти стало труднее. Приходилось продираться сквозь жёсткие и колючие кусты, в изобилии растущие вдоль берега. Начавшие осыпаться, они уже не скрывали бескрайнюю бугристую топь, с унылыми силуэтами скрюченных деревцев на небольших островках. Тяжёлые желтоватые пары, висящие в воздухе, не давали разглядеть далёкую линию горизонта.
     От тяжёлого воздуха у Алексея стала кружиться голова. Команду: – Стой! Сорок минут привал, – он воспринял как подарок судьбы, безусловно сохранивший ему, если и не жизнь, то здоровье точно.
Сбросив с плеча автомат, он осторожно, стараясь не свалиться от усталости, избавился от тяжеленного баула. Рядом также, почти без чувств, бухнулся Серёжка Копылов и едва отдышавшись, сразу полез за сигаретой.
     Прислонившись к рюкзаку спиной Алексей больше всего сейчас жалел о том, что не курит. Он старательно ловил носом голубоватые струйки дыма и впервые в жизни не ворчал на соседа курильщика. Грубоватый терпкий дым хоть немного перебивал невыносимую болотную вонь.
     Отряд представлял собой жалкое зрелище. Люди попадали в тех местах где их и застала команда. На ногах остался только Кащей.
– Копыто, автомат на изготовку! Чёрт с тобой, можешь наблюдать сидя. Если что, ответишь головой, бля! Моторист, возьмёшь пробы воздуха. Остальным отдыхать...
Спина Моториста, колдующего над вещмешком, через какое-то время выпрямилась и его обрадованный голос, разнёсся над притихшим болотом.
– Сероводород, превышение нормы кратностью четыре. Можно жить Кащей! Если только вглубь не залезать...
От слов этих, словно по команде, глаза остальных поисковиков уставились туда, где сплошной мутью стояла грязно-желтая стена болотных испарений. Даже низко висящее, затянутое плотной хмарью небо, казалось имело здесь жёлтый оттенок.
     С небольшой возвышенности, на которой расположился на отдых отряд, было хорошо видно, как в разных местах пучилось болотное месиво. Тогда толстый ковёр переплетённой растительности с приглушенным хлюпаньем разрывался, разрождаясь очередным вонючим пузырём. Проступавшее чёрное блюдечко воды, быстро затягивалось бурой массой.

     Измученные переходом бойцы лежали молча. Даже клятый хохол Терещенко в неизменной чёрной бандане, с виднеющейся под расстегнутым воротником «горки» тельняшкой, круглолицый и широкоплечий, главный отрядный любитель пошутить и побалагурить, не цеплял своего вечного оппонента Вальку Котина.
     Котин, очень аккуратный, высокий, обманчиво-болезненного вида охотник, окончивший в своё время четыре курса земного универа, с гордостью носил странную для непосвящённого уха кличку Спиноза. Приходя из рейда, он первым делом вынимал контактные линзы и цеплял на нос большие круглые, почти профессорские очки, чем вводил матёрого пересмешника Терещенко в состояние просто животной ярости. Первые дни на того страшно было смотреть. Он старался не появляться в тех местах где можно было с гарантией встретиться со Спинозой. Зная его особенность, Кащей в эти «критические» для Хохла дни не ставил их на совместные работы. Спиноза только посмеивался и как специально лез на глаза разъярённого украинца.
– Ну шо ты нацэпыв цю москальскую гадисть. Ну, вылитый жидив-библиотэкарь. У нас у сэли такый же був. Падла наиредчайшая, с табою пыв и тоби же вложить– кипятился Терещенко, обильно перемешивая русский язык с украинской мовой, и пряча за спину зудящие от жажды расправы руки. Но подходить близко не решался. Спиноза был умелым, хоть и несколько необычным мастером «рукопашки». Не эффектной и красиво-спортивной, а реальной и почти неразличимой, боевой. Той, где каждое движение – перелом, или глубокая гематома. Где он овладел этой странной для его биографии «наукой», до сих пор оставалось тайной.
     Несмотря на общительность и любовь к разговорам «за жизнь», Спиноза ни разу не коснулся этой темы. От всех намекающих вопросов, он с завидной лёгкостью отделывался очередной ничего не значащей шуткой. Возможно знал Кащей, но этот вариант получения желанной информации никем не рассматривался. 
     Вот уже который год Спиноза хранил молчание, лишь иногда в глубине его доверительных и умных, «книжных» глаз, читалось что-то такое…- держащее даже Хохла, беспардонного и драчливого, словно ошалевший от безнаказанности племенной петух, на уважительном расстоянии.
     Конечно в отряде над любой серьёзной ссорой, тут же нависала железная угловатая тень бригадира – одно воспоминание о котором могло отрезвить любую самую буйную голову. Но и Спиноза был не так прост. Он давно понял, что пока Хохол находится в таком возбуждённо «клятом» состоянии, всевозможных «невинных» гадостей на которые тот был весьма охоч и изобретателен, можно было не опасаться. Парочка на редкость вонючих лесных клопов, с аккуратно отстриженными(чтобы не разбежались раньше времени) лапками, вложенных в парадные говнодавы идущего на амурное свидание товарища – была его самой скромной визитной карточкой...
     Сейчас, откинув голову с закрытыми глазами на огромный рюкзак, бледными от усталости, полноватыми, как у девушки губами, Хохол вяло пережёвывал фильтр дымящейся сигареты. Рядом, почти касаясь ухом его жёстких чёрных волос, миролюбиво пыхтел такой же сигаретой и сам Спиноза.
     Ни привычных на привале шуточек, ни обычной беззлобной перебранки - лишь стрёкот кузнечиков в высокой траве, да редкий гортанный крик пролетающей над болотом птицы.

Обойдя почти осыпавшийся куст, Алексей перескочил большую ещё зелёную кочку, разворошённую ногами прошедших перед ним охотников, и сразу почувствовал неверную зыбучесть болотного ковра. Ноги стали утопать по щиколотку, а то и по колено в тёплую густую жижу.
     Шли медленно. Разбившись на пары, отряд растянулся. Впереди Кащей, тщательно прощупывающий слегой плотность трясины. Следом за ним Кряк с неизменным пулемётом на изготовке. Вид у него был хмурый и недовольный. Его еле уговорили не брать с собой запасные стволы. Предусмотрительный и запасливый пулемётчик долго сопротивлялся. Стволы отбирали почти всей бригадой. Лишняя тяжесть в болоте не нужна, и в конце концов, Кряк поддался на уговоры.
     Странно, но остальные поисковики ожили и повеселели. После избавления от тяжёлой тянущей к земле поклажи, настроение заметно улучшилось. И хотя приходилось подолгу выбирать правильное направление маршрута, отряд уверенно продвигался вперёд.
     Неловко шагнувший вбок Моторист, удерживая равновесие, вынужден был взмахнуть зарывшейся в тину слегой. Пригоршни брызг и ошмётки сцепившихся водорослей разлетелись по сторонам. Идущий следом Спиноза едва успел присесть.
– Блин… Моторист! Ты своим копьём поменьше бы махал. Чуть в лоб не засадил. Какого недочлена тычешь во все стороны? – боец брезгливо сбросил с плеча вонючий пучок болотной растительности с висящей на нём чёрной пиявкой. – Самурай грёбаный!
– Точно, самурай! Это у них пьяный мастер называется. Я кино как-то смотрел – внезапно пришёл ему на подмогу, обычно медлительный и флегматичный Джойс.
– Я ж не нарочно, чего разорались?.. – с трудом обретя устойчивое положение, принялся оправдываться Моторист. Приостановившийся Терещенко громко, во весь голос заржал.
– Це вирно, Мотор, не менжуйся! Голова у Спинозы вэлыка, не вбудет. А то дуже вумным став, в мене аж мозги закипають. Вважай, що магарыч з мене... 
– А они у тебя были когда, мозги-то?
– До того, як тэбе побачив, точно були, панове хфилосов!
– Бля, Терёха, хорош орать на всё болото, – это уже подключился к всеобщему веселью громкий шёпот Баринова.
– Лёха, боишься, чи кого?
– Какая разница, хотя бы и боюсь. Чо орать-то?!
– Он бачишь, Мотор своею доскою кому хош башку розкурочить, – никак не унимался Терещенко, – бый своих, чужи разбигуться. Эге-гей, чи е тут хто?! – дурачась прокричал он, – Кому гарбуза на плечах не жаль? Пидходь!
Крики его быстро глохли в вязком влажном воздухе.
– Ладно, тише на самом деле! Пока Кряк не услышал. Он от своей пушки давно оглох, может и не въехать сразу. Сначала по фэйсу настучит, а потом разбираться будет, кто Мотора обидел.
     Валерка Кряк, большой и сильный, в расцвете своих тридцати двух лет, с кряжистой фигурой тяжелоатлета, действительно считал себя ответственным за худого, по-детски непосредственного и безобидного Моториста. И хотя старенький крупнокалиберный Корд, законная гордость пулемётчика остался на базе под ответственное хранение, слух у пулемётчика восстанавливаться не спешил.
     Оторвавшись далеко вперёд вместе с командиром, вдруг, словно почувствовав что-то, Кряк приостановился и бросил внимательный взгляд назад. Это вызвало смех.
– Смотри не сглазь Барин. Терёху на себе тада потащишь. Он за Мотора быстро с него шкурку спустит.
Трогательная дружба двух абсолютно противоположных по внешнему виду и по характеру людей, за все годы выдержала не одну насмешку, пережила не один недоумённый взгляд, и казалось, стала только прочнее от этого.
     Кащей, неодобрительно прислушивающийся к доносившейся перебранке, махнул рукой и целиком погрузился в наблюдение за дорогой. Но на всякий случай посчитал нужным напомнить о себе:
– Мотор, бля! За воздухом следить не забывай.
– Хорошо, Кащей! – Моторист повернулся к Терещенко, – Кончай ржать дефективный! Помоги пробу снять.
     Через минуту отряд продолжил движение. Алексей всё также шёл замыкающим. Он больше не участвовал в разговорах, стараясь фиксировать маршрут. Запоминал приметные ориентиры в виде островковых зарослей кустарника и редких деревьев – чаще уже облетевших, с почерневшими от избытка влаги стволами. Тревожные мысли такие же серые, как и нависшее небо, продолжали лезть в голову.
     Идущий впереди Серёга Копылов, внимательно ощупывающий кривоватой слегой зыбучую тропу, вдруг остановился.
– Слышь, Лёх? А далеко ещё?
– Спроси у Кащея. Я откуда знаю.
– Ну, вы когда ходили с ним… ну туда на скалу… Он ничего не говорил?
Алексей, подойдя к нему почти вплотную, остановился. Вытер жёстким рукавом со лба пот.
– Ты что Кащея не знаешь?... Хрен он тебе чего скажет – и после некоторого молчания добавил, – островок один ему нужен. Посмотреть на нём хочет что-то. А дальше не знаю.
Копылов стоял не двигаясь, продолжая недоверчиво смотреть на него.
– Блин, Кэп! Ну, честно не знаю.
Словно опасаясь, что его услышат, Алексей понизил голос:
– Помнишь, нам на два дня выход в Промзону держали? Заказчика ждали… Я думаю, вопрос не простой, серьёзные люди стоят за этим. Отказаться у Кащея возможности, наверное, не было. Вот и лезем теперь к дьяволу в пасть…
– Скорее в жопу… – Копыто демонстративно принюхался. – То-то я смотрю он сам не свой, глаза чумные какие-то...
– Ладно, Серый, потерпеть немного осталось. Скоро сами всё узнаем. Пошли, а то отстанем!
     Уткнувшись глазами под ноги, они заторопились вдогонку ушедшим вперёд товарищам. Бесшумно скользя по мягкому мху, в сторону проползла толстая болотная гадюка. Алексей на ходу ткнул её концом слеги, и та причудливо изогнувшись, быстро нырнула в оголённые корни подсохшей травянистой кочки.

     Болото уже не казалось таким страшным и непроходимым. Временами под ногами чувствовалась пружинистая толщина моховой подушки и тогда отряд двигался быстрее. Но радость оказалась преждевременной, всё чаще стали попадаться «окна» – свободные от мха участки, затянутые мелким торфяным перегноем. Через них с шумом, в виде больших пузырей, выходил болотный газ. Дышать стало трудно и лица заблестели от нездорового пота.
     Перебросившись несколькими словами с Мотористом, Кащей дал команду надеть противогазы. Шутки кончились. Только тяжёлое сопение, хлюпанье клапанов, да в шлемафонах редкие и гулкие команды Кащея.
     Потемнело. Далёкий горизонт налился чёрной дождевой сыростью. Но жара не спадала. Пот ручьями стекал по лицу Баринова. Противный и липкий, он быстро собирался внизу маски. Охотник иногда наклонял голову, и при выдохе тряс ею, стараясь удалить излишки через клапан. Приходилось терпеть, главное, голова кружится перестала.
     Усталость последних дней выбралась наружу, и подчиняясь ей Алексей перестал крутить головой по сторонам, теперь он шёл, видя только силуэт идущего перед ним Копылова. Вот его спина качнулась из стороны в сторону, дёрнулась и замерла. Колонна встала. Обернувшийся Сергей показал жестами, что отрядного штурмана вызывают вперёд, к командиру. Баринов осторожно обошёл его. Остальные охотники тут же присели, опираясь на положенные вниз слеги.
     Стараясь не порвать колышущееся мягкое покрывало, Алексей неторопливо пробирался вперёд. Причина остановки стала ясна сразу. Огромное тёмное озеро голой воды, обрамлённое зарослями невысокого камыша, разлилось на пути отряда.
Кащей стоял со снятой маской, заложив её за верхний обрез разгрузочного жилета. Алексей, испытывая полубезумное, прямо животное удовольствие, стянул свою. Полез за планшеткой.
– Смотри… – Кащей ткнул в карту жёстким и узловатым, словно сучок старого высохшего дерева, пальцем. 
– Нам осталось метров восемьсот. Если я правильно понимаю, вот та группа болотных ракит и есть нужный нам остров…
Баринов отследил направление, которое указал бригадир, но из-за слезящихся от испарений глаз, ничего разглядеть не смог. На всякий случай решил согласиться.
– Похоже на то...
Увидев, что командиры сняли маски, остальные бойцы не замедлили этим воспользоваться и теперь с блаженными лицами наслаждались несильным тёплым ветерком, хорошо сдобренным запахом тухлых яиц.

Сколько потом не думал Алексей, он так и не мог вспомнить, что послужило предвестником случившегося. Был ли у них шанс подготовиться?

     Поражённый открывшимся с гранитного взгорка видом, Баринов потерял счёт времени. Поглаживая шершавый ствол болотной ракиты, не ощущая, как кора царапает кожу, он вглядывался в парящий горизонт, словно надеялся разглядеть в этой туманной дали свою судьбу. Кривое и высохшее дерево тянуло изломанные ветви в сторону болот, туда, где за бурой далью чередующейся светлыми полосками выгоревшего от жары мха, уже отчётливо различалось ворчание грома. И над этой жутковатой картиной дыбилось чёрными пластами, безжизненное, не ставшее за эти годы родным, небо. Наверное, так и должен выглядеть вход в преисподнюю.     

Сонная и безразличная апатия кружила голову, и он застыл не желая даже шевельнутся. Мысли давно расползлись, и стало казаться, что он уже не думает ни о чём… а если и думает, то обо всём сразу...
Но что-то уже произошло. Ноги вдруг ослабели. Волна страха, непонятного и неожиданного, пришедшая откуда-то снизу, заставила ухватиться за ближайший камень. Тут-то всё и началось...

*  *  *

     Позвякивая металлическим котелком, Грек прошёл к краю воды. Мысли его были далеко. Скоро, совсем скоро, он это чувствовал, об этом же говорили и другие рядовые бойцы бригады, окончится этот безумный бесконечный сезон. Отряд выйдет из болот и возьмёт последнее направление – направление на родную Рудню. Это возвращение для Грека станет не совсем обычным, не таким как раньше. Дома его будут встречать...
     Он теперь не один – у него семья! Добычу они взяли хорошую и его доля будет велика. Весной, когда они с молодой женой планировали дальнейшую жизнь, получалось, что Греку придётся отработать в бригаде ещё как минимум четыре сезона. После этого они смогут купить дом с участком далеко за пределами буферной зоны и начать новую уже человеческую жизнь. Обзавестись собственным хозяйством, задуматься о потомстве.
     Долгими унылыми зимними вечерами, они сидели перед калорифером, смотрели в холодный прямоугольник окна и мечтали. Они мечтали о мальчике и девочке… И теперь с такой большой добычей – сам Кащей на одном из привалов сказал об этом – ему будет вполне достаточно провести в Промзоне только два сезона. А если и следующий сезон будет таким же удачным, то вполне возможно на нём и удастся завершить карьеру охотника-поисковика. А там…
     Как им всё-таки повезло с бригадиром. Ну что с того, что может выбить зуб, или посадить синяк на самом срамном месте. За дело ведь. Зато отряд регулярно, который уже год возвращается на базу без потерь и с отличным хабаром. Грек оглянулся и попробовал отыскать глазами длинную, угловатую фигуру бригадира.
     Не найдя его среди ребят, суетившихся вокруг возводимого шалаша, он отвернулся, и легко вывернув из мягкотелого грунта тонкий ствол подсохшей ракитины подошёл к берегу. Разогнав сломанной палкой ряску с водорослями, охотник склонился с котелком над образовавшейся полыньёй. Потянулся к воде и застыл...
     Из мутной глубины, на него смотрели, не мигая два огромных бледно-светящихся глаза. Узкие вертикальные штрихи зрачков впились в него, словно когтистыми крючьями, настойчиво добираясь до мозга, и не давая отвести взгляд.
     Не в силах кричать от собравшегося в горле комка, выпустив котелок из одеревеневшей руки, Грек медленно стал пятиться назад. Пальцы бессмысленно заскребли по поясу, пытаясь нащупать хоть какое-то оружие. Но уйти не получилось... 
     Огромное, покрытое безобразными бородавчатыми наростами, тёмно-зелёное туловище с бледным коричневым брюхом, вздыбив целую гору бурой жижи, выпрыгнуло из воды. Гигантские, усеянные рядами мелких треугольных зубов, челюсти сочно чвакнули, сомкнувшись поперёк, успевшего взвыть Грека.
     Плавно изогнувшись, словно очень толстая ленивая змея, и мелькнув напоследок ороговевшими пластинами на конце хвоста, чудовище бесшумно ушло в дыхнувшую нестерпимой вонью густую глубину.
     Длинная автоматная очередь Копылова, прошлась огненными штрихами уже поверху расплескавшейся трясины. И теперь не отводя от болота глаз, с побелевшими губами, он безуспешно стучал металлом о металл, пытался заменить опустевший магазин.
– Сто-ой! Наза-а-ад!!! – это закричал не вполне очухавшийся от потрясения Джойс
Бросив непослушный автомат Копылов рванулся к вещмешку с боеприпасами.
– Су-у-ука!!!...
Одна за другой в воду полетели гранаты.
– Ты что делаешь… там же Грек!…
Заплетающимся от нервного срыва голосом, пытался остановить его Джойс. Слова охотника утонули в череде глухих подводных взрывов. Это придало ему злобной решительности.
– Сашка, кончай, ты же убьёшь его, – Джойс уже кричал, шаря по сторонам безумными глазами. Он подскочил к Копылову и вырвав у него мешок оттолкнул в сторону. На помощь поспешил Моторист.
– Джойс, какой Грек?... Ты видел, что оно с ним сделало?!...
– Он может ещё жив… Не смей!
– Джойс, его больше нет! Хочешь ты этого, или…
– Отойди, гад, всё равно не дам! – Джойс вцепился в рюкзак с боеприпасами мёртвой хваткой.
– Смотрите, что это?!.. – громкий крик Терещенко прекратил спор. Бойцы бросились к берегу.
     Горообразная туша, облепленная грудой прелых водорослей и мха, всплыла метрах в десяти от берега. Беспорядочно дрыгающиеся лапы оглушённого чудища, пробив плотный ковёр, вылезли наружу.
– Та-та-та-та-та-та-та…
Тугая и длинная очередь ручного пулемёта ударила сбоку. Стараясь не задеть столпившихся на берегу товарищей, Валерка Кряк, забрался на каменистое возвышение. Широко расставив сильные ноги, прямо с пояса чертил замысловатые узоры, изрыгающим пламя стволом.
– Та-та-та-та-та…
Ярко огненные штрихи врезались в сплетения болотной растительности и рвали на куски прячущуюся за ним плоть. Толстая, покрытая узловатой коростой лапа, переломилась словно игрушечная и наружу выперли осколки синеватой кости.
– Та-та-та-та-та…
Продолжал свою страшную работу пулемёт. Наконец внутри его что-то лязгнуло и на островок опустилась туманная глухая тишина. Поисковики, как завороженные смотрели на развороченные останки. Кровавый пар, отчётливо видимый в остывающем от дневной жары воздухе, повис над тушей. Чудовище затихло.
И в этой неестественной тишине, оглушительно громко, словно новая пулемётная очередь, прозвучал дрожащий голос Моториста   
– Чёрт! Ребята, что же делать?! Мы его даже похоронить теперь не сможем...
     Понурые и ошеломлённые, поисковики стояли молча. И в этот страшный час, каждый думал о чём-то своём, разном и одновременно очень похожем – о нелёгкой опасной работе, где каждый балансирует на грани… о потерянном друге с которым прожили бок о бок столько лет, делили поровну и радости и горести… о страшной возможности для любого из них вот также в один миг расстаться с жизнью…
     И никто из них не думал о маленькой симпатичной женщине, которая вот уже неделю выходила вечерами на дорогу, и осторожно поглаживая налившийся живот, с затаённой надеждой и радостью смотрела на далёкую полоску чернеющего леса. В ту сторону, откуда уже с полмесяца, как стали выходить, окончившие сезон, промысловые бригады...
     Минута молчания затянулась. Откуда-то сзади, рвал её негромкий металлический стук, не теряя времени, Валерка сноровисто заправлял в короб новую ленту. Где-то, совсем неподалёку, послышался шумный всплеск и долгий похожий на человеческий стон.
– Ещё одна!
– Что встали?! Расчётам занять круговую оборону. Быстро по номерам… разобрать сектора!
Кащей забегал между бойцами, толкал их, орал прямо в лицо, хлестая по щекам, стараясь привести потрясённых людей в чувство.
– Занять круговую!.. Гранаты к бою!
Оцепенение стало проходить. Всё чаще раздавались осмысленные реплики, охотники торопились разобрать собранное в пирамиду оружие.
– К берегу не подходить! В помощь Копыту идёт Джойс... Готовьте фонари! Баринов, Мотор и хохол установить малый периметр с датчиками объёма... Спиноза заканчивай с костром, распечатаем НЗ. К воде не подходить! Быстрее шевелитесь, чёрт бы вас побрал!.. Кряк с пулемётом наверх! Коп обеспечишь подсветку...
Бойцы, сбросив оцепенение, разбежались по местам. Натыкаясь в сгущавшейся темноте друг на друга, каждый старался побыстрее выполнить привычную, уже знакомую до автоматизма работу. Но они не успели…

Отредактировано КАРИАН (16-03-2021 12:34:49)