На площадке четвёртого этажа Колмыкова перешла на шаг. Первым делом отключила спутниковый телефон. Стараясь не создавать излишнего шума, она спустилась к кабинке пропускного контроля, о котором её предупреждал Брюхно. Ниже третьего этажа дверей внутрь здания не было, только выход на улицу.
     Пластиковая, светло-бежевая под цвет стен, кабинка, с огромным стеклянным окном, перегораживала половину лестничной площадки, оставляя свободным лишь небольшой узкий проход. Молоденький и строгий старший лейтенант, долго рассматривал фотографию в Удостоверении личности, по нескольку раз переводя взгляд на её лицо. Наконец удовлетворённо козырнул и вернул документы. Предусмотрительно отмеченный Брюхно жетон пропуска был опущен в специальную ячейку.
– Можете проходить, пани подполковник.
Колмыкова не торопясь, убрала электронный планшет в нагрудный карман. Приветливо улыбнулась. Глядя в глаза симпатичного старшего лейтенанта подмигнула и оставив того в некотором смущении, быстрой и осторожной, почти кошачьей походкой пошла вниз.
     Если остальные выходы уже перекрыты, то засада будет и здесь – в тамбуре. Во внутреннем дворе, её возможным преследователям светиться не резон. Она замерла. Снизу послышался лёгкий треск рации и тихий приглушённый голос. Простояв около трёх минут, чутко вслушиваясь в каждый доносящийся снизу звук, она смогла определить наличие только одного человека. Но всё же, она могла и ошибаться. Сердце отчаянно колотилось. Ждать до бесконечности нельзя, придётся рисковать. Она прошлась языком по пересохшим губам и наконец, решилась. Медленно прижавшись к стене, чтобы сократить угол обзора, двинулась вниз. Последний короткий пролёт... и в широком прыжке, Колмыкова налетела, на стоявшую в полумраке, спиной к ней, мужскую фигуру.
     Больше она не сомневалась ни секунды. Использую инерцию разбега, ударила костяшками крепко сжатого кулака в височную область. Раздался неприятный хруст. В последний момент, голова охранника дёрнулась навстречу и удар получился сильнее, чем хотелось. На мгновенье мелькнули изумлённые глаза и безвольное тело рухнуло к её ногам.
     С руки закапала кровь. Облизав палец, продолжая ронять маленькие капли на пол и на бесчувственное тело, Наташа торопливо проверила карманы. Оружия нет. Жалко. Могло бы пригодиться. В руке осталось переговорное устройство. Разжав сцепленные онемевшие пальцы, она с трудом выдернула его. Неожиданно замигал зелёный огонёк, рация едва заметно завибрировала. Колмыкова включила кнопку громкой связи.
– Всем постам, от девятого. Внимание, полная боевая готовность! Объект, возможно, попытается выйти из здания. Доложите, как поняли. Приём...
Она довольно ухмыльнулась. Ну что ж, пока она идёт впереди. Не на много правда, но впереди. Оттащив тело с прохода, она ещё раз глянула на него. Как-то нехорошо он лежит... Приложила пальцы к шейной артерии и окаменела. Пульс не прощупывался. Только этого не хватало, надо срочно уходить, теперь и местные сотрудники станут опасны.
     Сунув на всякий случай отключённую рацию во внутренний карман, осторожно выглянула во двор. Когда-то она была здесь и представляла его планировку. Внимательно осмотревшись, Колмыкова, стараясь укрываться среди деревьев, в большом количестве растущих на территории, быстро пошла к одному из подъездов, куда она знала, подаются машины старшему и высшему начальствующему составу. Не могли такую операцию согласовать со всеми службами, а значит шанс проскользнуть есть.
     Ей повезло. Хотя до начала обеденного перерыва ещё оставалось время, грузный и относительно молодой ещё генерал, собирался садиться в большую чёрную машину. Широко расставив ноги, с недовольным лицом, он ждал замешкавшегося водителя, который обходил длинный бронированный капот, чтобы открыть ему дверь.
     Не обращая внимания на моросящий холодный дождь, Наташа быстро сняла шапку. По плечам беспорядочно заструились медно блеснувшие пряди. Она несколько раз тряхнула головой, поправляя волосы. Прибавила шаг. Понимая, что опаздывает, кричать начала чуть дальше, чем нужно бы.
– Товарищ генерал, можно Вас на минутку.
Звонкий женский голос, в замкнутом пространстве внутреннего двора, прозвучал неожиданно громко. Рассерженный генерал, непроизвольно обернулся.
«О, чёрт... Это же первый зам. Паламарчук, кажется…» – мгновенно промелькнуло в мозгу. Краем глаза она увидела, выскочившие было из-за деревьев, и тут же снова спрятавшиеся фигуры нескольких человек в зелёно-жёлтом польском камуфляже.
– Извините пан генерал-полковник.
Она уже стояла перед ним, без шапки, с распущенными рыжими волосами, светящаяся молодостью и разрумянившейся от быстрой ходьбы красотой, улыбаясь самой обольстительной из всех своих улыбок. Генерал-полковник Паламарчук, заместитель Начальника Главного штаба, а это был именно он, долго изумлённо-настороженными глазами смотрел на неё и вдруг тоже заулыбался.
– Что Вы хотели подполковник. Откуда Вы?
– Пан генерал-полковник, мне очень неловко Вас просить … Я из Российской миротворческой миссии. Вот мои документы…
В левой руке Колмыкова уже держала, активированное заранее офицерское удостоверение. Сознательно делая долгую паузу, она хотела показать, что крайне смущена сложившимся положением. Продолжая боковым зрением наблюдать за местом, где укрывались неизвестные, она старательно прятала от генерала, разбитую в кровь, правую руку.
Паламарчук теперь уже с интересом смотрел на неё.
– Так, что же Вы всё-таки хотите, пани подполковник?
Колмыкова опять смущённо улыбнулась и вдруг, словно решившись, выпалила:
– Мне срочно нужно отъехать по неотложным делам и вернуться назад, до четырёх часов. Не могли бы Вы подвести меня до ближайшего метро.
– Всего-то! – усмешка генерала выглядела несколько разочарованной.
– А я уж надеялся, что мне, как минимум, предстоит спасти Вам жизнь – он галантно распахнул перед ней заднюю дверцу бронированного, доставленного с Земли по спецзаказу Мерседеса.
     По дороге, Паламарчук, подняв шумоизоляционную переборку, что-то долго, с излишними подробностями рассказывал ей про сложные взаимоотношения двух штабов дружественных стран. Делал прозрачные намеки, на её возможную посредническую миссию в их Главном штабе, открывающую перед ней блестящую военно-политическую карьеру.
– Наташенька, как так получилось, что я Вас не встречал раньше?
– Ну, не знаю… Я была на нескольких Ваших заседаниях. Только Вы же общаетесь с нашими первыми лицами, поэтому совсем неудивительно, что Вы не обратили на меня внимание.
Он с сомнением посмотрел на неё большими, слегка оплывшими карими глазами, и всё-таки решив согласиться, важно кивнул головой.
– Да действительно одни дела, никакой личной жизни. Вот до чего дошёл, такую девушку на собственном совещании не увидеть…
Он попытался галантно улыбнуться.
– А кто же Ваш непосредственный Начальник?
– Генерал-лейтенант Евдокимов, – зная, об их натянутых отношениях, не моргнув глазом, тут же соврала Колмыкова. Лёгкая тень недовольства пробежала по его глазам. Он внимательно посмотрел на неё.
– Наташенька, вы подумайте о моём предложении. А о нашей встрече, Павлу Сергеевичу, ведь совершенно не обязательно пока рассказывать?
Она неопределённо пожала плечами.
– Как скажете Андрей Адамович.
Лицо его приняло загадочное выражение.
– Видите ли, в чём дело, принято решение создать специальный комитет по улаживанию создавшихся противоречий, Вы наверняка об этом знаете.
Не дожидаясь её ответа, он продолжил:
– Так вот, если Вас рекомендуют на должность секретаря, польско-украинская сторона поддержит такую кандидатуру, – он взял её руку в свою огромную ладонь, – это будет самый очаровательный секретарь за всю историю отношений наших Вооружённых Сил.
И довольный произведённым впечатлением, он склонился, приложившись на удивление мягкими и влажными губами несколько дольше, чем позволяло приличие. Поцарапанную руку, Колмыкова ухитрилась вовремя убрать за спину, успев протянуть для поцелуя левую.
     Всё это, или нечто подобное, ей доводилось не раз слышать и раньше. Она смотрела на него большими, полными искреннего восхищения синими глазами, чем привела своего державного кавалера в ещё больший восторг. Не слишком для неё обременительная плата за оказанную помощь.
     Так за разговорами, они обогнули какой-то стадион, свернули направо в направлении проспекта Тараса Шевченко, здесь движение стало несколько затруднённым. Машина проехала павильон метро, так близко выходить не стоило. Наконец, где-то через квартал, на самом углу начинающегося густого парка, Наташа высмотрела в окно подходящее место и попросила остановиться.
     Взяв с неё слово, что она непременно явится к шести часам вечера к нему в приёмную, обсудить сложившуюся военно-политическую ситуацию, он распрощался весьма обрадованный новым знакомством. Мерседес медленно, по переполненным улицам поплыл дальше, торжественно следуя по своим неотложным государственным делам. Наташа улыбаясь, помахала ему вслед.

*  *  *

С какой целью интересуетесь? 

«Чёрт!!!» – с досадой выругалась она про себя. – «А ведь всё так здорово могло сложиться».
Поезд медленно набирал скорость, из-за плеч пассажиров в окно, Наташа увидела ещё одну фигуру в камуфляже с переговорным устройством у головы, снующую по платформе. Она поняла окончательно – оторваться не удалось. Глядя в окно на мелькающие стены туннеля, с уходящими в бесконечность толстыми электрокабелями, она напряжённо думала:
«Выходить на поверхность нельзя. Наверняка по линии уже передана информация о происшествии на «Вокзальной». Подключится милиция. Значит запасной вариант… Выходить из вагона на станции «Строителей». По туннелям пробираться на поверхность через электродепо. Там, по Незалежного Ополчения до встречи с Воздухофлотским проспектом. Легко запомнить, на Воздухофлотском проспекте - пересечение с Промышленной улицей, прямо в парке стоит элитный жилой дом. Там живёт тот полковник из украинского МВД – Володя... Чёрт знает, как его фамилия. Ладно, разберёмся по месту. Наверняка заместителя начальника Главного управления там знает каждый дворник».
Поезд плавно начал сбрасывать ход.
– Зупынка, Соломянська. Обэрэжно, двэри видчыняються.
Она вышла на платформу и наблюдала, как её преследователь перебежал сразу два вагона и обосновался через один от неё. Теперь он только внимательно рассматривал её, не пытаясь приблизится. Колмыкова скривилась.
«Опасается сука. Наверняка уже знает, что два трупа нашли. Вот и познакомились, «коллега».
– Слидуюча зупынка Строитэлей. Обэрэжно, двэри зачыняються.
Она протолкалась через плотно стоящих пассажиров к передней двери. Не принимая во внимание их недовольные взгляды, приготовилась к выходу. Вместе с первыми выходящими, она, низко пригнувшись, бросилась вдоль вагона вперёд, перескочила ограждение, спрыгнула вниз и не обращая ни на что внимания, побежала по небольшой бетонной площадке, идущей по самому низу круглой стены.
     Тубус подземного коридора уходил вперёд, теряясь в полутьме дежурных фонарей. Со станции, вдогонку, рванулся резкий гулко отозвавшийся далёким эхом звуковой сигнал. Прерывистый тревожный вой наполнил подземные коридоры. Внезапно яркий свет залил весь тоннель. Она поняла – сработала сигнализация.
     Услышав ревущий гудок догоняющего поезда, Колмыкова, не искушая судьбу, бросилась на пол. Едва воздушный ураган от последнего вагона перестал в неистовстве рвать воротник бушлата, опять рванулась вперёд. Она бежала быстро и размашисто, не оглядываясь. Только глаза, внимательно рыскали по сторонам. Километра два уже за спиной. Главное теперь не пропустить ответвление, уводящее вверх, в депо. Ага, вот, наконец, и первая стрелка.
     Осторожно, опасаясь замкнуть силовую рельсу, она перескочила на другую сторону. Нырнув направо, в первый же тёмный туннель, она продолжила бег. Яркий свет остался позади. Здесь, едва выхватывая из темноты дорогу, с промежутками в пятнадцать метров, тускло горело аварийное освещение. Успев пробежать ещё метров семьсот, Колмыкова стала уставать. Боль в левом боку усилилась и теперь просто разрывала рёбра. Отяжелевшие ноги с трудом отрывались от пола. Закружилась голова.
     Чёрная труба туннеля медленно изгибалась перед ней, словно брюхо ползущего гигантского червя. Сбивающиеся шаги, отражённые многократным эхом неслись навстречу. Ещё сто метров, … триста … От бетонных тюбингов, с бесконечными рядами чёрных прямоугольников, рябило в глазах.   
– Стой! Буду стрелять.
Громоподобные раскаты трёх выстрелов, только подстегнули её. Она опять рванула вперёд. Прижимаясь к правой стороне, почти задыхаясь, пробежала небольшой изгиб туннеля, и прыгнула вбок, вжавшись спиной в узкую нишу, с большим металлическим шкафом внутри. Выхватила из-под брючного ремня пистолет, и пытаясь успокоиться, замедлила дыхание. Согнувшись, затрясла оглушённой головой, разбрызгивая по сторонам выступившую из носа кровь.
– Сука, специально без глушителя бьёт.
Но вот в наступившей тишине отчётливо послышался дробный перестук приближающихся шагов.   
     Ухватившись локтем левой руки за изогнутый край металлического кронштейна, на котором толстый пук изолированных кабелей заходил в шкаф, Колмыкова быстро высунулась в проход. А вот и бегущая тень на стене, едва освещённой слабым пятном аварийного светильника. По нему, совместила мушку с прорезью прицельной планки, быстро переведя ствол на тёмную человеческую фигуру. 
     Рука, не выдерживая тяжёлой отдачи, дважды дёрнулась вверх. Грохот выстрелов, расколовших яркой вспышкой тоннель, больно врезал по ушам.
«Промазала, попала?».
Едва дыша от волнения, она опять выглянула из ниши. Видно никого не было. Туннель пуст. Только вдали, за утопающим во мраке изгибом, слышались крики и метались по стенам отсветы далёких электрических фонарей. Значит и основная группа преследователей уже в туннеле. Колмыкова с трудом сплюнула густую накопившуюся слюну. В голове гудело. Затворная рама Гюрзы, после второго выстрела на место не встала. Она выщелкнула магазин. Так и есть. Пусто.
     Первое желание добежать до лежащего неподалёку тела, она пресекла в самом зародыше. А если он только ранен? У преследователей автоматическое оружие, шансов никаких. После потерянных товарищей, они могут озвереть и просто изрешетят её, а о последствиях будут думать потом. С трудом заставив себя оттолкнуться от стены, она тяжело побежала вперёд.
Пол, пока ещё медленно и незаметно, пошёл вверх.
     Напротив одного из фонарей, по правой стороне тоннеля, открылось небольшое боковое ответвление. Проём отпечатался на фоне стены круглым чёрным пятном. Колмыкова тяжело дыша, остановилась. Какое-то время, согнувшись, пыталась восстановить дыхание. Наконец, она осмотрелась.
     Длинная, едва подсвеченная призрачными бликами фонарей, бетонная труба, уходя вперёд, смыкалась за далёким поворотом. Тусклый свет едва вырывал из темноты круглые, усеянные рябой тенью стены. Отблески, лежащие на стальных рельсах, придавали им совершенно зловещий вид. Мрачная картина завораживала. С трудом оторвавшись от неё, Наташа перевела взгляд на лежащий перед ней проём. На неё будто дыхнуло теплым воздухом, и вроде ещё темнее стало.
     Ей вдруг почудилось, что именно отсюда огромный бесшумный насос, нагнетает в остальное метро, эту густую темноту. Отсюда, расползается она по тоннелям, разрезаемая только яркими сферами станций, через такие же ответвления соединяется с другими линиями второй половины города, заполняет их, и идёт дальше. Пока не оседает окончательно, где-то глубоко под землёй в бесчисленных, уже отвоёванных у людей лабиринтах. Отгоняя наваждение, Колмыкова крепко зажмурилась и тряхнула головой.
     Она уже отчётливо понимала, что до депо добежать не успевает. Она измучена, а преследователи подошли слишком близко. В свете прожекторов от электродепо, она будет видна как на ладони. Последствия понятны и предсказуемы. Взвешивая свои шансы, Наташа задумалась. Она знала, такие туннели не бывают тупиковыми. Гермозатвора нет. Значит это запасной проход из электродепо, или вентшахта, или дренаж, обязательно с контрольным выходом на поверхность. И не колеблясь, она решительно шагнула в зияющую пустоту.
     На глаза словно упала тяжёлая бархатная штора, непроницаемая для света. Она не увидела даже поднесённых к лицу ладоней. Но делать было нечего. Выставив руки, она, интуитивно удерживаясь на середине неширокого прохода, стала продвигаться вперёд. Поскользнувшись и потеряв на мгновенье равновесие, чуть не упала. Ей показалось, что далеко в темноте мелькнул, и тут же погас свет, возможно её надежда на невероятное спасение.
     Шаг… ещё шаг… Сначала очень осторожно, потом всё увереннее и вот она уже пошла широким почти обыденным ритмом, далеко вытянув в темноту разведённые руки. Несколько раз ткнулась в стенку. На левой руке осталось что-то влажное и липкое. Она поняла – коридор стал медленно забирать вправо.
     Колмыкова упрямо шла дальше. Вдруг тёплый, отдающий нечистотами шквал, волной обрушился на неё. От накатившей тошноты, заставив согнуться в глубоком поклоне. Она закашлялась. Под ногами по-прежнему ничего не было видно. Но что-то уже менялось. Вокруг неё, с тихим, едва уловимым стоном, шевелился и мелко дрожал, словно взбудораженный её шагами, воздух. Наташа с трудом заставила себя выпрямиться и внимательно, со всё более нарастающей тревогой стала вслушиваться в темноту.
     Она собиралась уже продолжить движение, как вдруг, одновременно с замершим от резкого укола сердцем, ощутила присутствие чего-то живого. Её бросило в холодный пот. Как она могла этого не замечать? Из чёрного нутра этого необычного тоннеля, созданного, будто не человеческими руками – она уже ощутила зеркальную поверхность идеально ровного пола – с большими равномерными интервалами, выходил кем-то нагретый воздух. Словно дышала огромная рыбина, разверзшая свой бесконечно длинный зев. Вот почему ей казалось, что свет дежурного освещения в главном тоннеле, то мутнеет, то проявляется вновь.
     Наташа медленно стала отступать. Ноги сделались чужими и непослушными. Дорога назад давалась гораздо тяжелее. Только сейчас, на неё в полной мере навалились последствия тяжёлой драки и гонки по подземным лабиринтам. Она продолжала пятиться. Что-то удерживало её, не давало отвернуть голову. И она всё-таки дождалась. Округлившимися от ужаса глазами она вдруг разглядела, что в этой кромешной темноте, затаилось и следит за ней, что-то ещё более чёрное и страшное. Подчиняясь инстинкту, рука зашарила по бедру в поисках кобуры. Беспорядочно хватая, открытым ртом липкий воздух, она, забыв обо всём, бросилась назад. Туда, где продолжал маячить тусклый свет знакомого и привычного ей мира.
     Но потерявшее недавнюю силу и упругость, тело перестало ей подчиняться.
Не дойдя до основного прохода с десяток шагов, и чудом устояв на ногах, она припала спиной к покатой стене. Нанося последний смертельный удар, сознание тоже отказалось служить ей. Бесчувственная голова, откинувшись назад, тяжело ударилась о выступ, чем-то зализанного бетонного ребра.
Тёплой волной опять обдало лицо. После мгновенного обморока, Наташа пришла в себя. В темноте слышался шорох. Ещё ближе. Что-то безмолвное и неизбежное, подгоняемое лёгкими порывами смрадного воздуха, выползало из тоннеля.
     Но Колмыковой было уже всё равно. Из раны на плече, с каждой каплей крови уходили последние силы, тело слабело, и уходила жизнь. Держалась только душа. Она твёрдо знала, и потому не боялась – душу у неё, никто забрать не сможет. Страх ушёл. Она устало сползла вниз, примостившись в неглубокой выемке холодного железобетонного тюбинга. Его холод, добрался до неё, даже через синтепоновое наполнение плотного зимнего костюма.
     Она приготовилась умирать. Она раньше, много думала об этом часе, она знала, что рано, или поздно он придёт. Как его встретит, с каким чувством? С чувством полного отчаяния от проваленной операции, или с чувством удовлетворения от хорошо выполненной работы? Но она никогда не думала, что встретит его с чувством полного безразличия.
     Наташа трудно и медленно повернула ослабевшую голову, на раздавшийся ещё ближе, загадочный звук.  Что-то едва различимое, в бледном свете, надвигалось из глубины тоннеля. Она попыталась прищуриться. Темнота сгущается, или ей это только кажется? От потери крови кружилась голова. Чёрное облако раздалось вширь, рывком поднялось до не высокого скруглённого потолка, и с лёгким воздушным хлопком накрыло её.

*  *  *