Глава 9.
  Последнюю неделю перед экзаменами учителя гоняли всех в хвост и в гриву, консультации увеличились по продолжительности до двух с половиной часов и проводились даже в воскресенье, когда у них поставили химию. Все одноклассники Михаила на нервах, боясь, что плохо сдадут экзамены – и только он один спокоен как удав. Для него это все пройдено уже в прошлой жизни. А уж сколько потом экзаменов было… Тем более, что за прошедшие два месяца он уже и немецкий успел вспомнить и теперь уверен, что на четверку сдать сможет без проблем. Тем более, что в университете его им объясняли куда понятнее – по сути, только там он в прошлой жизни в достаточной мере его понял. Увы, но школьные упрощения порой больше путают, чем облегчают понимание… И, вспоминая язык, он вспоминал и про то, что им говорили университетские преподаватели. А уж по остальным предметам у Михаила и вовсе не было никаких сомнений…
- Блин, тебе и впрямь все пофиг? – когда они уходили с последней консультации, по математике, вдруг спросила Вика.
- В смысле?
  В первый миг Михаил и впрямь не понял, о чем речь. За годы университета он уже привык не бояться экзаменов и потому сейчас откровенно не морочил голову на этот счет и не замечал отношения одноклассников к предстоящим событиям.
- Да про экзамены я! – пояснила девчонка.
- А что их бояться? – пожал плечами Михаил. – Экзамены как экзамены…
- А если плохо сдашь? – явно удивленная таким ответом, произнесла девчонка.
- Ну пойду на службу в Советскую армию, - пожал плечами Михаил.
  В такую возможность он, впрочем, не верил. В прошлой жизни все нормально сдал и поступил, а уж теперь – и подавно… Так что будет опять на военной кафедре изучать СНАРы, потом два месяца сборов в «бандеровском краю», где даже в 70-е им говорили по одному из части не выходить, особенно в деревни, хотя официально никакого национализма в тех краях давно не существовало – и вперед, на завод. Так сказать, поднимать оборонную мощь страны – большую часть которой успешно разворуют или порежут на металл пару десятилетий спустя в рамках соглашений о сокращении вооружений и «оптимизации» армии. И, как апофеоз идиотизма, сумеют проиграть войну даже не с НАТО, а всего лишь с Чечней…
  Невольно вспомнились рассуждения начала 90-х, когда на полном серьезе говорили о том, что «ваша оборонка никому не нужна», «нерентабельности» предприятий ОПК и том, что мы теперь вообще лучшие друзья Запада и воевать больше не с кем. Когда страну начали распродавать оптом и в розницу – и края не видно было этому беспределу. Ничего не нужно! Купим все на Западе!
- Ты же инженером стать хотел? – усмехнулась Вика.
- Ну вот приду из армии – и без экзаменов поступлю! – усмехнулся Михаил.
  Ну как без экзаменов? С одним профилирующим – физикой… Сдал нормально – считай, проступил. Оценки по остальным экзаменам уже и не учитывались. Чуть раньше, как помнил Михаил, такая же ситуация была и с «производственниками», но для них последним годом по такой системе стал, вроде бы, 1965-й. Система показала себя уж больно неудачной. Многие «производственники» и «армейцы» нормально не сдали даже один профилирующий предмет – в итоге, лимит для «школьников» расширяли и поступали многие из тех, кто, по идее, пройти не должен был. А многие все же поступившие вылетали из университета с первой же сессии… То ли за два года в армии или на заводе слишком многое забывалось, то ли пропадало само желание учиться, но практика показывала именно такие результаты.
- А потом вылетишь? – хмыкнула Вика.
- Ну это все же вряд ли… - ответил Михаил.
- Мне бы твою уверенность, - буркнула девчонка, и на том их разговор закончился.
  А на следующий день «понеслось»… Первым экзаменом, как и в той реальности, было сочинение, считавшееся одновременно за русский язык и «литературу письменно». И вот уж снова школа, одетые в парадную форму пацаны и девчонки, букеты цветов, коридор перед классом литературы, где все, переговариваясь друг с другом, ждут прихода училки. Класс литературы, сидящая на «Камчатке» завуч и «выдергивание» билета с темой сочинения. Потом училка рассаживает всех так, чтобы по возможности все пацаны сидели с девчонками – и, желательно, так, чтобы друзей-товарищей поблизости оказалось как можно меньше. И соседкой Михаила оказалась Ирка – еще одна из «мышек» класса, с кем он за все годы учебы перекинулся хорошо если полусотней слов.
  Сочинение Михаил написал, как и в прошлый раз, далеко не первым. Сначала все долго и тщательно продумывал, делал кое-какие записи на черновике. Потом писал уже сам текст и долго тщательно проверял его на ошибки… В прошлой жизни по этому сочинению у него было «четыре» за грамотность и «пять» за содержание. В этот хотелось получить две пятерки… Но вот уже все проверено-перепроверено… И, сдав сочинение, Михаил выходит из класса…
- Ну как написал? – окликнул его вышедший парой минут раньше Тоха.
- Да нормально, вроде, - пожал плечами Михаил.
  А потом понеслось… Вторым экзаменом была математика, потом физика, химия, литература устно, история и немецкий язык, перед каждым из них – непременная «заключительная» консультация. Устные предметы сдавались или нескольким учителям по данному предмету, или учителю и завучу или директору. Брали билет, готовились и выходили отвечать… Однако все это было как-то словно чем-то мимоходным и не запоминающимся… Запомнилось, разве что, как физичка после того, как он вышел без подготовки, даже не стала до конца дослушивать ответ и поставила «отлично».
- Странно было б, если б ты не знал, - произнесла Наталья Николаевна. – Удачи тебе в университете…
- Спасибо! – кивнул Михаил.
  Если в прошлый раз во время экзаменов он даже спать нормально не мог и, казалось, валилось с ног, то на этот раз все прошлось словно понарошку, не всерьез… Ну просто не удавалось воспринимать всерьез то, что учили когда-то в школе! Уж больно это все элементарщина по сравнению с университетским уровнем…
  Но вот и последний экзамен – и после него они все, «пролетарские», собираются вместо. Школьный двор, где договорились собраться после экзамена… И все уже чувствуют себя взрослыми, не какими-то пацанами и девчонками. Весело делятся впечатлениями о прошедших экзаменах – и уже никто словно и не помнит, что еще совсем недавно боялся их.
- Ну рассказал я ей – а вижу, морщится что-то Васильевна. – говорил Семка. – Думаю уж, хана мне! Тройбан вкатит… А тут она меня вдруг про свойства серной кислоты! Ну я и разошелся…
- Ага, - хмыкнул Петька. – Ты ж ее свойства на личном опыте изучал…
- А то! – изобразив важный вид, произнес Семка. – С тобой же вместе химичили! Ну и получил я все же четвертак…
- Да херня эти экзамены! – презрительно махнув рукой, говорил Тоха. – Больше пугали…
- Ага, - соглашаясь с ним, авторитетно заявил Петька.
- А ведь закончили мы школу! – вдруг произнес Леха.
- Ага, - с какой-то грустной усмешкой согласилась с ним Вика. – Совсем закончили…
- Ничего! Не ссым, пацаны! Нам еще дохера работать – буржуям сраным во всем мире п…ей навешивать! – изобразив героически-целеустремленное лицо, произнес Леха, и все, включая Михаила, чуть не покатились со смеху.
- Ну ты выдал! – чуть отсмеявшись, произнесла Катька.
- Скажет партия навешивать – значит, навешаем! – ухмыльнулся Семка. – Как дед мой белякам навешивал!
  И хоть такой настрой Михаилу в целом нравился, также было и в его мире, но… Вспоминалось и другое. Как вот точно также вовсю ругали капиталистов, а потом шли покупать их же технику, шмотки…
- Пацаны! – вдруг вынес свое предложение Леха. – А айда по пиву тяпнем? Братан мой в артельку сгоняет…
- А, давай! – обрадовался Петька.
  Следом его подержали большая часть всей их компании! А вот Михаил вдруг вспомнил, чем в прошлой жизни закончилось это «мероприятие». Пиво тогда им купил тот же лехин брат – вот только отнюдь не в артели, и поначалу все шло так, как и задумывалось. Купили, правда, какую-то кислятину – впрочем, на тот момент Михаил в пиве не понимал еще ничего, но от осознания собственной крутизны всем было на это откровенно наплевать.
  Но вскоре они посчитали, что уже стали «реальными мужиками», а не какими-то сопливыми пацанами, и решили пропустить «чего покрепче». Чем стала какая-то купленная у одной из бабок-соседок бормотуха, про которую та говорила, что она «прям как «Столичная»», за что потом, как все же попробовал самую знаменитую советскую водку, Михаилу хотелось откровенно набить ей морду – ибо нефиг обманывать. И вот когда под вечер они малость поднабрались и осмелели, то с чего-то захотели пойти в кино, хотя, как уже потом осознал Михаил, их бы туда все равно не пустили. На полдороги, по закону подлости, они встретили находящихся в как бы не еще более «зеленом» состоянии «агафоновских», после чего после короткой перебранки состоялся небольшой «махач», закончившийся фингалами у Лехи, Васьки и Димана с их стороны и троих или четверых противников. После чего они уже как победители принялись расползаться по домам…
  Вспомнилось Михаилу и то, сколько мата он тогда услышал от бати на счет всех их похождений – в той речи, что он услыхал по приходу домой, цензурными были разве что предлоги – и то даже в этом были большие сомнения, если посмотреть, в каком они были применены контексте. Правда, к некоторому удивлению, уже на следующий день про это напрочь забыли и больше никогда не вспоминали.
  Нет, повторять всего этого не хотелось совершенно… Перерос он такие «развлечения». Разве что в драке помочь – но там от трезвого толку будет больше. Так что просто будет мотаться где-нибудь неподалеку пока не увидит топающих в кино товарищей. Пока же, изобразив глубокое сожаление, пришлось от такого «заманчивого» предложения отбрехаться, сославшись на срочные домашние дела – и это ему удалось изобразить достаточно убедительно. Так что вскоре почти все пацаны с целеустремленным видом направились в сторону лехиного дома, а Михаил остался стоять в компании практически одних девчонок…

Отредактировано Семенов Игорь (21-07-2023 08:41:21)

Ага, точно...  Надо исправить будет.

- А ты что с пацанами не пошел? – когда они почти дошли до места, вдруг спросила Вика.
  Почти всю дорогу они прошли в тишине – и постепенно их компания расходилась по домам, кто куда. И когда Михаил уже собирался распрощаться и с Викой, которая в этом месте обычно сворачивала на своей проезд, вдруг спросила девчонка.
- Дела у меня, - уклончиво ответил Михаил.
- Дела? – хмыкнула девчонка. – Думаешь, у других их нет? Да не меньше твоего, небось…
- Откуда я знаю? – пожал плечами Михаил
- Ну-ну, - усмехнулась Вика. – Не захотел ведь…
  Отвечать ничего Михаил не стал. Врать дальше было противно, говорить правду не хотелось. Тем более, что все равно любое придуманное им объяснение было бы максимум полуправдой…
- Скоро выпускной, - словно желание отсрочить миг прощания, произнесла девчонка. – Что нас ждет впереди?
- «А в классе строчки классиков заветные другим ученикам теперь рассказывать. Должны мы теорему жизни вечную судьбой своей самим себе доказывать», - грустно усмехнувшись, вдруг вспомнил Михаил слова из старой песенки.
  Странно, но именно эти слова почему-то вызывали в последние годы у Михаила наибольшую грусть о случившемся. «Доказали, мать ее!» - мысленно закончил он. Чего доказали? Доказали, что были дураками, позволившими развалить и растащить свою родину? Дали уничтожить то, что с большим трудом строили, создавали отцы и деды? Встали на коленки перед Западом, позволили превратить сверхдержаву в страну третьего мира? И чего добились? Никто и никогда не считается со слабыми, не уважает их. И Михаилу даже было откровенно странно, как Горбачев с Ельциным и их холуями этого не понимают. Даже перестроив страну на капитализм, гораздо выгоднее быть хозяином, а не холопом у чужих господ! Самим решать, что делать, а не слушать указки со стороны. Но увы… Нет мозгов – считай, калека. Погубят эти твари страну – без всяких шансов…
- Это откуда? – вырвал Михаила из раздумий вопрос Вики.
- Песенка такая, - пожал плечами Михаил.
- Не слышала никогда, - удивленно пожала плечами девчонка. – Ты придумал? А что ж молчал?
  И только тут до Михаила вдруг дошло, как близко к провалу оказался Штирлиц… Тьфу! Какой Штирлиц? Ни Штирлица, ни «детства последнего звонка» еще не придумано! Это все будет где-то в середине следующего лета!
- Какой я, - усмехнувшись, ответил Михаил. – Из меня сочинитель как из го… грязи пуля. А уж музыкант и подавно. Как и певец, впрочем. У братана моего товарищ один придумал… Тимохой звать.
- А спой всю! – решительно потребовала девчонка.
  Конечно, слухом и вокальными способностями его природа ни в той, ни в этой реальности не одарила. Музыкальные способности тоже были на нулевом уровне – так что под музыку он бы спел так, что профессиональные певцы попадали бы в обморок. А уж бренчать на каких-нибудь на каких-нибудь музыкальных инструментах Михаил и вовсе даже не пытался никогда. Но девчонка все равно была в полном восторге!
- Вот люди! – когда Михаил закончил «как бы пение», фыркнула Вика. – Придумают хорошую песню – и ни слова никому! Завтра же пойдем к Томке, она нам музыку подберет. На выпускном споем, я сама Афанасича попрошу!
  И тут Михаил понял, что попал – и теперь от него не отцепятся! Вот уж верно говорят, язык твой – враг твой! Хотя все же попробовал отбрыкнуться…
- Зачем, Вик? Если б Тимоха захотел – он бы сам ее в народ пустил…
- Советские люди имеют право слушать хорошие песни, - на полном серьезе ответила Вика. – Не захочет он, чтобы его называли – пусть все считают, что слова народные…
  На том и расстались… Придя домой, Михаил привычно перекусил и, сказав сестре, что поехал в город, через пару часов пошел гулять по району, ожидая появления нетрезвой компании товарищей. Однако прошло вот уже несколько часов, а их все не было видно. Но когда Михаил уже начал нервничать, что где-то пропустил их или что те решили пойти не в «Родину», а в «Темп» и думал пойти к дому Лехи, навстречу ему вдруг попался Семка… Немного подвыпивший, но совершенно не похожий на то, в каком состоянии были они в той, его прошлой жизни, во время своего «похода в кино».
- Здорова, Михан! – обрадовался Семка. – Ты к нам что ли идешь?
- Ага, - согласился с такой версией Михаил. – Думал вон тоже пивка с вами тяпнуть…
- А мы уж все, - с явным сожалением произнес Семен. – Расходимся вон…
  Как оказалось в ходе последующего разговора, в этом мире их «мероприятие» пошло совсем иным чередом – так что, в принципе, можно было бы и сходить с пацанами. Ничего такого не случилось бы… Сначала они и впрямь «тяпнули» пива производства какой-то местной артели – причем, Семка всячески нахваливал его. Дескать, государственное-то нормально, конечно, но вот это уж – прямо высший класс! Потом Васька предложил «хлопнуть» чего покрепче, чем в этом мире стала не соседская «бормотуха», а самая обычная водка «саратовка». Стоила она, конечно, куда подороже – но и нажираться до поросячьего визга пацаны ведь не собирались… Так что, пропустив по паре-тройке стопок и закусив салатом, который для них быстренько сообразил Петька, пацаны вскоре стали разбредаться по домам. Чья-то пришедшая по пьяному делу в голову идея о походе в состоянии «алкогольного опьянения» в кино в этой реальности так и не родилась…
  А на следующий день Михаила буквально замучили девчонки… Школа в это время уже практически не работала – экзамены закончились, многие учителя ушли в отпуска. Оставалась практически лишь летняя практика – школьники из младших классов под надзором учителей копались в школьном саду, прорезая деревья и поливая грядки с овощами. Однако Вика спросила у директора взять ключи от актового зала, куда они все и направились. И теперь Томка, порой бросая любопытные взгляды на Михаила, пыталась подобрать на фортепиано мелодию к словам, ориентируясь на то, что кое-как «насвистел» парень. А ведь он и понятия не имел, что та в «музыкалке» училась… Причем, судя по всему, даже неплохо. Порой Михаил, вспоминая знакомую по прошлой реальности мелодию, кое-как пытался пояснить, что и как должно быть иначе. И тогда Томка, слегка морщась такому непонятному объяснению, пыталась изобразить что-то иное – пока не получалось что-то достаточно похожее. А Михаилу, откровенно говоря, было несколько неуютно находиться в компании с девчонкой, которая в прошлой жизни незадолго до окончания учебы признавалась ему в любви… И пусть в этом мире этого не было, да и почему-то почти весь класс уже однозначно считал его «другом» Вики, но это воспоминание откровенно смущало… Тем более, что та тоже была тут, рядом.
  Но вот пару часов спустя у них начало получаться что-то более-менее вразумительное – и тогда Вика попробовала по листочку спеть саму песню. И нет… На «Пламя» оно, конечно, не походило. Да и по настроению как-то иначе получалось. Звонкий, задорный голос Вики как-то мало вязался с несколько грустным стилем исполнения песни. Скорее он казался каким-то призывным, зовущим вперед… Словно говорящим, что школа-то закончена, но впереди еще столько всего важного и интересного. Вся жизнь впереди! И пусть школа останется добрым воспоминанием детства, но надо идти вперед – бороться и добиваться. И слышать песню в таком варианте было для Михаила откровенно странно, и он все никак не мог понять, почему оно так выходит. Потому, что одно и то же вызывает совершенно разные эмоции у людей разных возрастов? Что для взрослого человека – воспоминание об навсегда ушедшем детстве, то для молодой девчонки – начало нового этапа в жизни, полного надежды и мечты о хорошем и светлом? Мысли о будущем, а не воспоминания прошлого?
  Такое расхождение, разница в настроении выглядели для Михаила откровенно странно и непривычно. А еще выглядело словно этакая ехидная усмешка на счет того, что ничего нельзя повторить! Малейшее отличие – и все пойдет уже совершенно иначе. Он не хотел ничего менять, запускать в народы какие-то песни из своего будущего. Но так уж получилось – и теперь уж все равно ничего не изменишь… Да и, глядя на полные восторга глаза девчонок, он уже не смог бы им сказать, что все неправильно и давайте забросим всю эту идею.
- Завтра соберем девчонок! – когда они закончили, произнесла Вика. – Отрепетируем и Афанасичу покажем! Уверена, ему понравится!
  Потом Томка осталась в школе, принявшись записывать на тетрадном листке подобранные под песню ноты, а Михаил с Викой пошли домой. И девчонка, казалось, была просто абсолютно счастлива… Даже спрашивала, нет ли у «Тимохи» каких еще своих песен, но тут Михаил несколько огорчил ее, сказав, что больше ничего такого не знает. Он, конечно, мог бы надиктовать слова и «насвистеть» мелодии еще как бы не одного десятка неизвестных в этом мире позднесоветских песен, но не никакого желания этим заниматься. За одну-то «украденную» песню стыдно было! Хоть оно и произошло практически случайно… Он просто забыл, что ее еще не написали.
- Миш, а кем ты в детстве хотел быть? – на полдороги к дому вдруг спросила Вика.
- Я? – вспоминая детство, произнес Михаил. – Фрезеровщиком.
- Фрезеровщиком? – удивленно переспросила Вика. – А почему не летчиком, моряком, военным?
- Не знаю, - пожав плечами, честно ответил Михаил. – Не всем же героическими профессиями заниматься… Кто-то должен и детали к самолетам и машинам делать.
- А потом передумал? – с интересом спросила девчонка.
- А потом захотелось большего. Решил инженером стать. Ведь все эти машины и самолеты тоже кто-то должен рассчитать, спроектировать, разработать технологию их создания…
- А я учителем хотела быть, - улыбнулась Вика. – По математике…
- Но тоже передумала…
- Угу… Поняла, что не мое это, - согласилась девчонка.
  Что она сможет стать инженером, и неплохим – это Михаил прекрасно помнил… Так что оставалось лишь пожелать ей счастья. В его памяти Вика навсегда осталась добрым и светлым человеком. И хотелось верить, что в этом мире ей не придется повидать беспредела 90-х и краха Советского Союза.
  На том они расстались… А впереди было еще несколько дней на безделье и тот самый долгожданный, но при том и какой-то грустный выпускной. Который он  по причуде каких-то «высших сил» сможет повторить…

Отредактировано Семенов Игорь (23-07-2023 15:21:13)