Глава 8. Возвращение.
***
Неприметный старичок, опираясь на много чего повидавшую в жизни трость, подошел к нашему грузовику и, сняв шляпу, слегка поклонился Сергеичу:
- Меня просили передать, что в Новгороде пока спокойно. Автомастерская Булыгиных. По возвращении домой загляните на объект. Желаю здравствовать.
Просипев, наверно у деда это означало шепот, свой монолог, неожиданный вестник развернулся, напялил шляпу на сивую, неухоженную шевелюру и был таков.
Лично я не очень себе представлял, как мы доберёмся до Новгорода, если нами интересуются не только конкуренты, но и силовые органы. Правда у Сергеича явно был план.
Мы начали планомерно объезжать ближайшие улицы пока не остановились возле проржавевших останков жигулей, за неимением колёс, поставленных на кирпичи. Ерёма явно лучше меня понимал замысел шефа, потому что без всякого приказа выпрыгнул из кузова и начал сдирать намертво приваренные и проржавевшие номера автодоходяги. Их плачевное состояние и проблемное крепление, скорее всего и стало причиной, по которой люди, изымавшие колёса, побрезговали возиться с этой рухлядью.
Ерёме хватило пяти минут, чтобы при помощи монтировки и нескольких крепких выражений изъять практически ничейные номерные знаки. Чтобы приладить их к нашему грузовику потребовалось в трое больше времени. Потом мы заехали на заправку и, прикупив еды, направились прочь из города. Как и ожидалось, никому наше транспортное средство не было интересно.
По дороге к Новгороду остановились только раз в небольшом придорожном кафе. И то не столько из-за еды (еда, судя по выражению лиц моих друзей по несчастью, тут была отвратительной), сколько ради посещения удобств.
Новгород отличался от Питера почти послевоенной разрухой и провинциальной не суетливостью. Впрочем, среди скромной серости, граничащей с нищетой, попадались отдельные жилые строения и целые комплексы, словно заброшенные из другого мира, где процветание – норма жизни.
***
Искомая мастерская, путь к которой нам подсказал возившийся в моторе водитель жигулей, находилась на территории почему-то ещё не переименованного гаражного кооператива «Путь Ильича» и занимала аж пять гаражей, над которыми возвели общую крышу.
Сергеич велел нам ждать и надолго исчез внутри. Когда я уже начал прикидывать стоит ли идти искать начальство или пора ломиться внутрь на выручку шефу, руководство вернулось с благой вестью: сдаём грузовик местным «кулибиным» на запчасти, а взамен, с небольшой доплатой, получаем «летучку» в зимнем исполнении. Имеется буржуйка и нары, рассчитанные на двух отдыхающих. Ещё получена пачка путевых листов, которые будем заполнять по мере пересечения границ российских регионов.
Мы не стали задерживаться у гостеприимных хозяев. Загнали в мастерскую свой грузовик, сели в доставшееся нам транспортное средство и, с максимально допустимой скоростью, двинулись на восток.
***
Дорога домой запомнилась скукой, что было свидетельством удачно выбираемого маршрута и режима движения неприхотливого «газона». Ехали днём, а на ночь останавливались в гостиницах небольших городков, попадавшихся по пути. Мы с Ерёмой по очереди ночевали в бытовке летучки. Так. На всякий случай. Может и поэтому не было попыток угнать нашу «летучку».
Правда, ближе к дому, населённые пункты, где можно было, не привлекая особого внимания, заночевать, попадались всё реже. Это вам не Европа. Но зато и Сергеич с Ерёмой уже без карты ориентировались на местности. Последний раз ночевали на каком-то хуторе, до которого от шоссе добирались так петляя по проселкам, что это очень напоминало запутывание следов.
Огромный как медведь и такой же волосатый хозяин жилья сообщил Сергеичу, что на свалку нам нельзя. Там новое начальство и пока не уехала проводившая зачистку питерская братва.
Ещё мужик не понимал, куда деть приготовленную к отгрузке партию пиломатериалов? Но Сергеич его успокоил, что это личный бизнес и всё будет, как обычно. А когда из рук шефа в руки хуторянина перекочевала солидная стопка купюр, тот и вовсе просветлел лицом, попеняв супруге, что та не торопится накрывать на стол.
***
Утром распрощались с хозяином и до вечера, с небольшими остановками на перекус и сгонять в кусты, ехали всё более сомнительными дорогами, пока не попали на узкую просеку, ведущую куда-то в чащу. Хорошо, что изрядно подмораживало, а то, кто его знает? Ветви елей скребли по стеклу и крыше кабины, отчего казалось, что лесу, в конце концов, удастся намертво сжать наш грузовик в своих объятиях.
Наконец выбрались на большую поляну, окруженную высоким забором, из-за которого выглядывало несколько крыш, крытых шифером. Сергеич нажал на кнопку небольшого овального устройства, после чего часть забора отъехала в сторону, открыв вход во двор участка. Странная планировка. Прямо перед нами зиял проём огромных гаражных ворот, а слева стояло большое двухэтажное строение с непропорционально маленькой входной дверью, венчающей довольно высокое крыльцо.
Изнутри гараж показался просто чудовищных размеров. У стены, к которой припарковался наш грузовик, хватило бы места ещё на несколько такие машины. Пока я, выбравшись из кабины, с интересом рассматривал пару вездеходов и приземистый автомобиль неясного назначения, у водительской дверцы разыгралась настоящая драма.
Выскочившая откуда-то Людмила накинулась на охреневшего шефа с кулаками и начала лупить его по чем попало. Избиение сопровождалось толи рычанием, толи воем и, при этом, Людмила ещё пыталась произносить какие-то слова. Получалось что-то невразумительное. Наконец валькирия устала драться и начала реветь, вцепившись в Сергеича. Теперь стало понятно, что «тебя же могли убить, сволочь». Не особенно и пострадавший Сергеич почему-то улыбался и гладил Людмилу по голове.
Потом они куда-то ушли обнявшись, а знакомый с местной обстановкой Ерёма повел нас устраиваться.
***
Мне досталась небольшая комната на втором этаже, но, что удивительно, с широкой кроватью, занимавшей почти всё помещение и даже микроскопическим санузлом. Планировавший всё это явно был не эстетом, а прагматиком.
Правда под душ требовалось боком протискиваться мимо унитаза. Но, в данных условиях это была королевская роскошь. Только не понятно откуда такие изыски посреди тайги? Может тут всё установлено для виду, а на самом деле не работает? Проверил. Даже из горячего крана вода течёт. Тёплая!
Поскольку полотенце нашлось под подушкой, сходил в душ, после чего, не одеваясь, на пять минут прилёг поверх одеяла …
Проснулся под одеялом, когда уже светало. Было тихо. Все конечно же спят. А у меня ни в одном глазу. И какое-то немотивированное напряжение. Устал наверно. Моя ещё не восстановившаяся оболочка пока не рассчитана на активный образ жизни. Идеально было бы забраться в какую-нибудь глухомань, как эта, и не спеша приходить в себя ни о чем серьёзном не думая. Даже слегка размечтался, как это здорово было бы бродить по окрестностям, наслаждаясь красотами не тронутой человеком тайги.
Поскольку на сон шансов не было, умылся, оделся и, от нечего делать, стал смотреть в окно. Шел снег. Два здоровенных мохнатых пса с интересом смотрели на забор. Видно учуяли за ним что-то, привлёкшее их внимание.
Вскоре над краем забора показался предмет собачьего интереса в количестве трёх мужиков (двое с ружьями, один с автоматом), карабкающихся на нашу сторону. Затем непрошеные гости, практически успевшие перебраться во двор, дружно посыпались на снег, окрашивая его в красный цвет. При этом сохранялась полная тишина. Ни звука выстрелов, ни собачьего лая.
Псы, потеряв интерес к непрошенным гостям, разбежавшись в разные стороны. Ничего удивительного. Дрессированные животные занялись делом. Терзать трупы поверженных злоумышленников явно не входило в их обязанности. Потом откуда-то слева на приземистом транспортере подъехали несколько мужиков в камуфляже. Покойники и даже окровавленный снег были быстро, но без суеты, упакованы в большие черные мешки, погружены на транспортер, после чего последний удалился в том же направлении, откуда приехал.
Неспешно падающий снег вскоре скрыл последние следы случившегося, как будто мне оно пригрезилось или приснилось.
Скорее бы уже восстановиться и иметь возможность глубже анализировать информационное поле планеты. А то плаваешь по поверхности: язык, базовые основы культуры, а что скрыто в глубинах социума, без понятия. Может в этом и заключался замысел Лериэллы – всё время держать меня в ущербном состоянии, а чуть оклемаюсь – на реинкарнацию?
Ничего! Выкручусь. Только надо подальше держаться от прекрасного пола, потому как от него все беды мужиков в любой реальности. Добуду средств к существованию, забьюсь в глушь и фиг меня там кто-нибудь достанет, включая Лиркины проклятия. А когда восстановлюсь, проблемы начнутся у Лириэллы, не будь я координатором боевых звеньев клана.
Ну-ну. Продемонстрируем женщине свою крутизну. Точно до восстановления, как до центра вселенной. Она всего лишь борется за сохранение семьи. Стоп! А это уже сильно смахивает на узелок проклятия. Впрочем …
***
Протиснувшийся в дверь Ерёма не дал ухватить ускользающую мысль. Бугай почему-то сменил малиновый пиджак на камуфляж, да ещё и с погонами старшего лейтенанта?
- Я стучался, - сходу заявил подтянутый и вообще какой-то другой Ерёма, - но вы не отвечали. А завтрак стынет.
- Извини. Задумался.
Тоже, надо сказать, странно и на меня не похоже. Такого со мной не случалось даже в самый безрадостный период реинкарнации.
***
В столовой размером с небольшой спортзал (так это, кажется, сейчас называется), завтракало человек пятьдесят военных в камуфляже. Даже Римма надела военную форму, правда без погон. Из гражданских были только мы с Сергеичем, к столику которого и подвел меня Ерёма. Впрочем, вскоре к нам подсел и третий гражданский – внешне ничем не примечательная личность, одетая на манер скромного школьного учителя.
- Иван Семёнович, - сходу представился незнакомец и, не поинтересовавшись моим именем, принялся с аппетитом уплетать поданное на стол облаченным в белый передник военнослужащим.
Пока мы завтракали, точнее, исходя из обстановки, принимали пищу, столовая опустела. Здесь явно не было принято засиживаться за столом, что не касалось нашей троицы. Я просто не знал, что делать дальше, а сотрапезники не торопясь пережевывали пищу.
Наконец, когда дело дошло до чая с печеньем, Иван Семёнович поинтересовался:
- Герой гражданской Рионий Мантов случайно не ваш родственник? Имя у вас обоих больно уж редкое.
Сразу врать? Не сориентировавшись в обстановке? Значит и про «кожное заболевание» им известно, и что я никакой не «киборг». А кто я? Ну, уж точно не марсианин. А значит от этой «печки» и будем импровизировать.
- У нас, марсиан, все имена редкие. Потому что мало нас осталось. Бывало смотришь в телескоп на Землю и завидуешь. Там реки, моря, океаны, а у нас одни пыльные бури в пустынях. Потому потихоньку сюда перебираемся. Чтобы хоть кто-то выжил. Правда тут у вас что-то вредит нашему обмену веществ. Вот кожа периодически и слазит. Но это мелочи по сравнению с перспективой исчезнуть навсегда. Притерпимся. Лекарства какие-нибудь придумаем.
- Я ж вам говорил, Иван Семёнович, - почему-то вздохнул Сергеич, отхлебнув чаю, - Литератор. Врёт, как по писаному. Сам не понимаю, как поверил, что он киборг.
- А были причины поверить? – с усмешкой поинтересовался наш странный собеседник.
- Не то слово! – никогда не видел Сергеича таким возбужденным, - у нас на свалке случаются обвалы. Уложат мусор абы как и оно валится. А внизу человек пять копалось. Так он держал эту махину пока все не разбежались. А ещё среди внештатных сотрудников обретается Алексей Лапин. Похож на Ерёму, только то, что у Ерёмы в длину, у Лехи в ширину. Его в Екатеринбурге на счетчик поставили и сумма набежала космическая. Вот он у нас от тамошней братвы и прячется. Покойный бос был с ними в контрах. Так вот, наш Алексей почему-то решил, что сильно крутой. Пальцы веером. Все кругом ему должны и даже обязаны. А этот, - не интеллигентно ткнул Сергеич в меня пальцем, - не долго терпел подобный беспредел. Подошел, взял Лёху за горло, поднял и опустил. Тот до сих пор ходит тихий и задумчивый.
- Надеюсь у вас, Рионий, не знаю, как вас по батюшке … - доброжелательно улыбнулся мне Иван Семёнович, отчего захотелось по возможности быстро покинуть место нашего застолья, чтобы оказаться как можно дальше от этого милого человека.
- Николаевич, - не Никониэлиевич же. Хватит с них и Риония.
- Очень приятно. Так вот, Рионий Николаевич, возможно вы изложите свою версию вышеупомянутых Никитой Сергеевичем событий.
- Ели бы я был краном и мог поднять полтора центнера Лёхиных мышц за горло, то просто повесил его и некому было бы ходить задумчивым. Он стоял на носках. А мусор надо было знать где держать. Народ подтвердит, как я орал, что сейчас выпущу. Очень тяжело было.
- Допустим, - ещё доброжелательнее улыбнулся Иван Семёнович, постукивая при этом средним пальцем правой руки по поверхности стола, - а кожные проблемы у вас из-за наследственного заболевания.
- Совершенно верно.
- Ну, тогда последний вопрос. Только учтите, что мы легко проверим достоверность того, что вы нам скажете. Откуда вы родом?
Очень захотелось сказать, что из параллельной реальности, лишь бы оставили меня в покое. Но как-то само собой сформулировалось иначе:
- Это место для вас не существует.
Толи собеседник почувствовал, что я не вру, толи я ему просто надоел, но, обращаясь к Сергеичу, явный работник спецслужб сказал:
- Правды Рионий Николаевич нам всё равно не скажет. Если он вам, Никита Сергеевич, зачем-то нужен, пусть остаётся …
Кажется, далее должно было прозвучать «среди живых», но Иван Семёнович сделал небольшую паузу и закончил мысль:
- … при вас. И под вашу личную ответственность, - потом улыбнулся мне и произнёс дежурную фразу, - Рад знакомству, - далее эта ходячая машина, предназначенная для потрошения мозгов и душ граждан, глянула на часы и со вздохом сожаления проинформировала нас обоих, – Увы! Мне пора.
После того, как мы остались одни, говорить не хотелось. Только уехать подальше из этого странного места. Было ощущение, что Сергеич испытывает аналогичные чувства.
– Ты, Рионий, посиди у себя в комнате, а я побужу Людмилу. На отрез отказалась вставать зараза! Потом уточню места вырубок и поедем ко мне.
Что-то не то у меня с языком в последнее время. Не моё же дело. А всё равно ляпнул:
- Мне кажется нас сюда загнали специально. Уж больно киношный был расстрел юбилейных мероприятий. И этот маньяк-пироман в придачу. Вы с Ерёмой и так местные. Остаёмся мы с Риммой. Я с тобой уезжаю на хутор, а Римма уже разгуливает в камуфляже. Ерёма подсуетился?
- Она вольнонаемная. Будет работать на кухне, - заметно озадаченный Сергеич почесал себе затылок.
- Мне кажется тебе стоит ещё раз пообщаться с Иваном Семёновичем или кем-то из его коллег. И, я понимаю, что тебе это неприятно слышать, но ты всё-таки проверь спала ли во время завтрака Людмила. Тут наверняка всюду натыканы систем наблюдения. Сам небось и ставил, пока работал в конторе.
- А ты откуда ..? – начал и не закончил фразу вдруг засуетившийся Сергеич. – Я быстро, - добавил он, практически бегом исчезая за дверью столовой.
***
Судя по тому, что на хутор Сергеича мы ехали вдвоём, сбылись мои худшие предположения. Всю дорогу молчали. Бывший бос явно не торопился делиться со мной подробностями своей личной трагедии.
Через несколько часов пути наша летучка уже ехала по широкой, основательно очищенной от снега улице небольшого посёлка на опушке леса. Где-то вдалеке раздавались мерные звуки, как будто кто-то орудовал гигантской ножовкой. Там-сям вдоль дороги громоздились кучи стволов спиленных деревьев. Мы проехали мимо большого склада и нескольких длинных, явно жилых, бараков. Немногочисленные прохожие уважительно кланялись Сергеичу.
«Хутор» моего бывшего боса действительно стоял на отшибе, окруженный высоченным забором, за которым жилые помещения, как это и принято в Сибири, были под одной крышей с хозяйственными постройками.
Дом Сергеича чем-то напомнил мне хоромы его покойного Питерского друга, потому что был сложен из таких же толстенных брёвен и имел два этажа.
Помог пожилому мужику, сгребавшему снег во дворе, открыть, а потом закрыть тяжеленные деревянные ворота. Тем временем Сергеич припарковал грузовик под навесом.
Всё тут было построено с размахом. Навес предусматривал размещение нескольких автомобилей. Высокое и широкое крыльцо с козырьком вело к двери такой ширины, что, при желании, в неё могла бы протиснуться небольшая легковушка.
Гулко бухнув створкой практически «ворот», зашли в тамбур, где смели с ног снег, предназначенным для этого веником и через обычную дверь попали в пахнувшую на нас домашним теплом прихожую, посреди которой стояла … Михайловна!? В этой деревенской женщине с трудом можно было узнать главного бухгалтера нашей конторы.
Михайловна поинтересовалась хотим ли мы есть, на что Сергеич ответил «и выпить».
- Только сначала размести Риония и доложи обстановку, - добавил он.
- Докладывать нечего. Про свалку тебя уже проинформировали. На первой пилораме меняют пилы. Вторая и третья работают в штатном режиме. Контракты выполняем, как и частные договорённости. В посёлке Мика следит за порядком. Всё как обычно. Военные сами себе хозяева, но пьют умеренно. Да у них и ротация каждый месяц. Не успевают освоиться. Куда селить Риония?
- В гостевую.
- А если приедет кто-нибудь? – Михайловна явно имела ввиду каких-то важных персон.
- Тогда на твоё усмотрение. Я буду у себя. Через пол часа накрывай на стол.
***
Мне «усмотрели» небольшую комнату на втором этаже с кроватью и шкафом. Повесил в последний верхнюю одежду и, подумав, пиджак. В доме было довольно жарко. Удобства имелись в коридоре по соседству, а душ, как мне объяснили, здесь принимают в бане. На подоконнике стоял поднос с зубной щеткой, тюбиком пасты, куском туалетного мыла в мыльнице и стопкой полотенец.
Сходил в удобства. Немного умылся над раковиной и уселся на кровать в ожидании, когда позовут есть.
После тог, как «полчаса» растянулись на два, решил, что про меня забыли и улёгся на кровать. Раз не кормят, то хоть немного посплю. Но заснуть не удалось. Вскоре в дверь постучали и, появившаяся в дверном проёме Людмила, позвала меня на ужин.
***
Кормили в просторной, судя по дивану и пианино, гостиной.
За длинным прямоугольным столом сидела надутая Римма, вяло ковыряясь вилкой в салате. Больше никого не было. Поскольку от женщин не в духе лучше держаться подальше, уселся на противоположном конце стола и принялся уничтожать свою порцию салата.
- Сволочь продажная! – послышалось от уставившейся в тарелку Риммы, - из-за тебя теперь меня Ерёма бросит. Я для него вражина.
- Не хрен было соглашаться.
- Да я всего лишь весточку для семьи должна была забрать. Что у человека всё в порядке. Они же там, как в тюрьме.
- Забрала?
- Повязали вместе с майором.
- А тут как оказалась?
- Учли заслуги отца. Если бы знала, что его убьют – ни за что бы не согласилась. Он хоть и мудак, маму бросил, но всё ж таки мой отец. Дядя Анатолий по секрету рассказал, что у отца большие неприятности. Если нас не поубивают, то дом точно сожгут. У нас просто не останется другого выход, кроме как сбежать к дяде Никите. Но что вот так всё будет даже представить себе не могла. Я, конечно, дура.
- Несомненно.
- И что мне теперь делать? Тут как в тюрьме. Только что не в бараке поселили. Говорят, буду разнорабочей пахать на пилораме. Три года!!! И не сбежишь. До ближайшего жилья километров сто. Военные патрулируют дороги. Жуть!
- Никто не заставлял тебя заключать это дурацкое пари, - сам не знаю, чего ляпнул, но оказалось, что попал в точку.
- Я пьяная была. Ничего не помню. Но подруги говорят, что спорила. Таких денег даже у отца не было. А выходить голой на Невский – лучше повеситься. Хотя сейчас понимаю, что лучше было выйти. Прохожие не очень бы и удивились. Сейчас и не такое вытворяют. Правда дядя Анатолий сказал, что всё уладит. У него связи в полиции. Он же всё-таки друг моего отца. А если я выполню его пустяковую просьбу с запиской, то и вовсе можно будет забыть о случившемся.
- У тебя не было шансов. Нашли бы другую зацепку. По крайности подсадили бы на наркотики.
Оставалось неясным, где Римма планировала получить записку, если должна была сбежать сюда на хутор Сергеича, а не на закрытый военный объект и почему так удачно ей подвернулся Ерёма? Скорее всего это всё же была тонкая и масштабная игра в тёмную с наивной дурочкой, привыкшей не задумываться о последствиях своих поступков. Хотя это тоже не очень вяжется с её спортивными успехами, требующими волевого характера и умения оценить соперника.
Впрочем, чадо в «хуторских» застенках, так что прямо сейчас об этом можно не задумываться. Пусть у Ивана Семёновича голова болит по этому поводу.
Мы замолчали, поскольку ситуация была очевидной и говорить больше было не о чем.
***
Уже доедал суп, когда появились Сергеич и Людмила, на физиономиях которых видны были явные следы любовного безумия. Похоже, пьянка отменяется и, в ближайшее время, я повисну в состоянии неопределённости, поскольку никому, прямо сейчас, нет до меня дела.
Не знаю к сожалению или к счастью, но я в очередной раз ошибся.
Дело ко мне было. У Михайловны. Последняя, явно неслучайно, встретила меня по дороге в отведённую мне комнату, и приказала следовать за ней.
Мы проследовали в небольшой уютный кабинет с двумя телефонами на столе. Кроме телефонов и стопки папок, громоздившейся на углу стола, имелось примитивное вычислительное устройство с чадящим излучением экраном, приспособлениями для ручного введения данных и установкой черно-белой печати документов.
Мне кивнули на удобное, обитое кожей кресло напротив.
Посидели. Помолчали.
- Ну, что «марсианин», - прервала Михайловна затянувшееся молчание, - расскажешь, что ты за человек или так и будешь бомжа из себя изображать?
- Предпочитаю быть бомжом, хотя меня и тошнит от того, что сделали со страной?
- Для работы на пилораме твоего мнения о ситуации в стране достаточно. Но ты годишься для гораздо более серьёзных занятий. И тут мне хотелось бы понимать с кем имею дело.
- А моё мнение учитывается?
- Разумеется.
- Хочу на пилораму. И переселите меня в барак.
- Не поняла? – первый раз на моей памяти всерьёз удивилась Михайловна.
- У меня из-за болезни психика разрушена. Отторгает любые сложности. Для скорейшего выздоровления требуется покой и физические нагрузки на свежем воздухе. Хотя бы на пару лет. А у вас тут натоплено до духоты, жрать заставляете какой-то силос с бульоном и всё время кто-то кого-то норовит убить. Мне бы простую пищу и простое окружение без всяких ваших интеллигентских вывертов. А ещё хочу, чтобы меня оставили в покое.
- Зачем тогда на свалку прибился?
- А куда ещё меня возьмут во время обострения?
- Я тебя поняла, - вздохнула Михайловна, делая пометки в своих бумагах, - Иди пока помучайся у себя в комнате, а мы с Никитой Сергеевичем решим, что делать с тобой дальше.
Отредактировано Владимир Лисуков (23-08-2023 20:22:37)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
