- Чего опять я-то?
- Да помолчи ты! Валера, доктор, ты его смотрел?
- Смотрел, ага. Жив будет. Кожу рассадили и сотрясения мозга, зрачки вон ходунами ходят.
- Жив, говоришь, будет? – дед задумчиво смотрел на датчанина.
- Ну, если и помрет – то Юра тут не причем.
- Ж-жаль.
- Вини! А ты про этих датчан, что еще знаешь?
- У них командир – русский, – сказал Винокуров.
- Что?? – удивились практически все.
- Ну, как русский… Фон… Фон Шальбург, ага.
Датчанин дернулся и, несмотря на сотрясение мозга, яростно закивал.
- Константин Федорович. Бывший русский офицер царской армии. Даже не офицер, кадет. В семнадцатом году ему одиннадцать было. Семья эмигрировала в Данию. Там в королевской Гвардии служил. В финскую войну добровольцем пошел. За финнов, конечно. А как немцы Данию оккупировали – пошел добровольцем в танковую дивизию «Викинг».
- Сука белогвардейская… - зашипел политрук. – Все они одним миром мазаны. Одним фронтом решили на страну рабочих напасть. Под корень надо гадину давить, под корень!
- Не давить тогда, а резать, - флегматично ответил дед, но глаза его загорелись недобрым огнем. – Ты, милай, знаешь ли, что значит одним миром мазаны?
- Чего? – переспросил Долгих. – Ну, типа в одном мире живут, а что?
- Того. Не мир, а миро – масло такое, в церкви им мажут. Миропомазание. А ты, милок, откель это церковные обряды знаешь? Небось, похаживал в церковь, а?
- Побойтесь Бога, Кирьян Васильевич! Чтобы я, комсомолец, да в церковь ходил…
- Я-то Бога побоюсь, мне стесняться нечего. И так старый как пень трухлявый. А вот тебе бы стоило Его тоже побояться. Ибо клевету возводишь на честных людей.
- На кого это? – возмутился Долгих. – На фона вашего, что ли?
- Зачем на фона? На меня!
Политрук резко заткнулся. А Вини сказал:
- Между прочим, Антон Иванович Деникин… Да-да. Тот самый. Отказался сотрудничать с немцами. А некоторые эмигранты сейчас во французском подполье. Например, некая княгиня. Вера Оболенская, подпольная кличка «Вика».
Дед даже приосанился при этих словах. Ему, что ни говори, было приятно знать, что он не один такой. Что старая гвардия хоть и разделилась между коммунистами и нацистами, но все же часть – и какая часть! Сам Антон Иванович! – не пошли служить под немцев за кусок пирога.
- А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросил политрук.
Голос Вини вдруг зазвенел металлом:
- Работа у меня такая. Знать много. А тебе я и так лишнего сказал. Понял, МЛАДШИЙ политрук?
Слово младший Вини выделил так, что тому показалось – вот-вот и Долгих станет младшим рядовым навечно.
- А потому, дорогой ТОВАРИЩ, - в тон Лешке сказал Кирьян Василич, - ты с этого датчанина глаз сводить не будешь. И потащишь его на себе, и сдашь нашим безо всяких экивоков. Понял?
- Так точно, товарищ командир.
- Хы…
Тут подал голос Леонидыч:
- Василич, Леша, отойдем? Дело есть.
Они отошли подальше, чтобы слышно их не было.
- Ты бы, товарищ Винокуров, языком-то поменьше поболтал… - сказал майор, почему-то не командирским голосом.
- Да ладно, чего такого?
- Ложку потерял… - невпопад заметил дед.
- Какую ложку? – почти в один голос недоуменно спросили мужики.
- Обычную. Оченно я люблю по лбу ложкой…
Леонидыч засмеялся. А Лешка виновато пожал плечами.
Леонидыч засмеялся. А Лешка виновато пожал плечами.
- Чего там про твоего фон-барона, дальше знаешь? – спросил майор.
- Граф он…
- Мальчик, девочка… Какая в попу разница? Ну чего с ним?
- Где-то в начале июня погибнет. На мине подорвется. Когда будет раненого из-под огня вытаскивать. Потом его накроет прямым попаданием. По кусочкам соберут и домой, в Данию. А летом сорок третьего его именем Датско-Германский корпус СС назовут. А что?
- Вот значит как… А вот что. На этом холме датчане, значит сидят. Так?
- Ну… Не тяни резину, и чего?
- Сколько их тут?
- Бригада вроде. Точно не помню. Что из этого-то?
- Значит, штаб где-то недалеко…
- Леонидыч, это авантюра!
- Зато какие козыри на руках?

Отредактировано Годзилко (21-03-2009 01:16:54)

Корявая фраза.

- Переводить будешь! – сказал Леонидыч.
- Я? Я же не знаю датского!
- Зато ты умный!
- А я тут зачем? – спросил Колупаев.
- А ты страшные морды корчи. Они у тебя получаются, – велел дед. – Эй, данскер, штаб твой нужен. Штаб! Понял? Штаб где?
Тот пожал плечами – не понимаю!
- Валер! Подь сюды! – крикнул дед, раскуривая самокруточку. – И бинты немецкие прихвати. Ага?
- Сейчас – откликнулся Валера. Через минуту подошел и протянул деду.
- Не… Ты сядь рядом и приготовь, как будто рану бинтовать.
- Ага…
- Готов? Паша отстрели этому говнюку палец на ноге.
- Подождите! Вы чего? Дайте я попробую сначала! – воскликнул Прокашев.
- Паша, погодь… Ну попробуй, хомячок или как там, Комхис?
- Конихс. Эй! Я – Леша. Ты? Наме как?
Датчанина потрясывало:
- E… Eric…
- Эрик. Гут, чего уж там. – Прокашев разгреб хвою под ногами. – Смотри, Эрик. Мы – тут, – ткнул он пальцем в землю и положил на это место шишку. – Вир хир. Понял?
До эсесовца дошло. Он опять закивал головой.
- Во хир фон… Как его?
- Шальбург! – подал голос Вини, навалившийся на сосну и чего-то жующий
- Во хир фон Шальбург? И чего я сказал?
Однако Эрик понял. Он провел пальцем замысловатую линию от шишки к другой шишке, которую воткнул вертикально. А потом, поперек линии положил палку. И горячо что-то заговорил на своем.
Рядовой Прокашев нахмурил лоб, долго слушая излияния датчанина.
- Ничего не понимаю. Вроде знакомые слова, а не понимаю.
-  Undefined! – тыкал пальцем пленный в палку. А потом в вертикальную шишку – Schalburg, Schalburg…
- Ага… Вот, говорит штаб, а вот мы. А тут не пойми чего. Может дорога, а может овраг… Вас ист дас? Бррр-фрррр… Я?
Эрик закивал головой. Потом ткнул пальцем в веточку и изобразил, что как будто едет за рулем - ? Бррр-фрррр… Я! Я!
- Километер? Айн, цвай драй вифиль? – Прокашев показывал ему пальцы.
Эсесовец подумал и показал - от шишки, изображавшей партизан до щепки, изображавшей дорогу – три километра. От дороги до штаба – половина километра – Эрик загнул один палец.
- Понятно… Тащим его с собой. Проводником. Там кончим его. Паша справишься?
- А то!
- Товарищ унтер-офицер Богатырев! – Прокашев встал с колен. – А за что его кончать-то?
- Ты это… ответил ему дед, почесав уже отросшую бороду. – Пролетарскую мягкотелость тут не проявляй. Эта сука твою землю топчет и ты на войне.
- Женевская конвенция есть, все-таки, - заупорствовал Алеша Прокашев. – Он же пленный!
- И чего?  Это враг и все тут. Ладно, посмотрим. Как на месте будет. Хороший ты человек, Конхис!
Леонидыч только покачал головой. А Вини сказал странную фразу:
- Знал бы ты, Хомячок, знал бы ты…
Паша Колупаев только пожал плечами.
А в это же самое время Рита с Маринкой уединились, шепча о чем-то своем, секретном, женском…

Отредактировано Годзилко (21-03-2009 03:20:07)

Да, хорошо! Наконец-то позитив. И действия разумные - попаданцы наносят ответный удар. Нефиг испуганными зайцами бегать.
+!