- Девки! Руки в ноги! Да хрен на вещи!
- Погоди, Василич… Куда бежим-то? Да стой ты, хрен датский! – Леонидыч дал тумака связанному штурмбанфюреру, который только-только пришел в себя. Пилотка, забитая ему в рот кляпом, медленно окрашивалась кровью из разбитого носа. Из ушей тоже скатывались красные струйки, впрочем, уже подсыхавшие.
- Куда, куда… Темнеть где-то через час будет? Значит к передовой. И сразу на прорыв. Германцы нас там в последнюю очередь искать будут.
- Не факт, Василич! Подумают разведка и…
- А в тылу эсэс гуляет! – сказал Еж.
- Мужики, а Юра-то где? И этот… философ с Пашей-десантником? – спросила Маринка. А Рита уже все поняла и только прикусила нижнюю губу.
Вместо ответа дед посмотрел на Марину, потом похлопал ее по плечу:
- Пошли, девочка! Самое главное у тебя сейчас впереди. А все остальное… Потом все остальное! Таругин! Немца тащи, твоя очередь! Вперед!
- На передовую все-таки? – засомневался на ходу уже Леонидыч. Хотя дед ему, вроде бы и сдал, командование, но летчик понимал, что авторитет унтер-офицера гораздо выше, и потому, даже с удовольствием, следовал за ним.
- Володя, если мы сейчас в тыл рванем – то уже не выберемся отсюда. Никогда и ни за что! – проговорил дед уже на бегу, тяжело дыша.
К краю леса выскочили, когда начало темнеть.  Передовая успокоилась – наши уже не долбили по высотке и фашисты тоже сидели тихо. То ли ужинали по режиму дня, то ли просто не решались дразнить наших лишними передвижениями.
- Лежим, не шумим и внимательно слушаем!
- Есть, - отозвался политрук, тащивший немца последние пятнадцать минут. – Лежим и слушаем…
- Тихо-то как… - после паузы сказал Еж.
- Еж! Ты чего? Какая тишина? – спросила Маринка. – Пулеметы, вон долбят вовсю…
- Это тишина, Марин… Лех! Вини!
- М? – подал тот голос.
- А ты чего гитару с собой не захватил?
- Епметь… Вот еще гитары мне сейчас не хватает. – погладил Вини винтовку.
- Жалко… Спел бы. Вон звезды уже, видишь?
- Еж, ты пьян, что ли? Какая гитара, какие звезды?
- Песню хочется… Лех, спой, а?
- Еж! –после паузы сказал Вини. – Иди-ка ты на х… на хутор. Бабочек ловить.
- Заткнитесь оба, а? – подал голос политрук., но дед перебил его:
- А стихи знаешь?
- Не… Только песни… Я блюзы пою.
- Чаво?
- Ну, блюз это такая песня… Когда все плохо, на душе кошки скребут и поговорить не с кем.
Дед почесал бороду:
- Молитва, что ли?
- А? – не понял Вини.
- Когда плохо в теле – лечатся, когда на душе молятся. А поют - когда весело. Али нет?
- Хм… А вот так, если:

Над весенней землей тлеет дня пелена…
Здесь полвека назад рыла землю война.
Здесь полвека назад балом правила смерть.
Как безумный художник красит кровью мольберт.
Вот в воронке лежат – кости русских солдат.
И полвека спустя отдает их земля…
Отдает их земля.
Над болотами стелет предрассветный туман.
Здесь полвека назад щелкнул пастью капкан.
Обрубив сотни жизней, овдовив сотни жен.
И полвека рыдает Божья Матерь с икон…
Вот в воронке лежат – кости русских солдат.
И полвека спустя отдает их земля…
Над весенним костром греет руки закат
Может, завтра подымем больше наших ребят?
И полвека спустя свой последний приют
Души русских бойцов, наконец-то, найдут…

Дед помолчал. А потом сказал:
- Так молитва и есть… Стихи хорошие. Сердцем писал…
- Это не я, – ответил Вини, – Друг у меня написал. Тошка Сизов. Я не умею так…
В ответ засмеялся Леонидыч:
- Ну, надо же! Лежим тут… В сорок втором, на небо смотрим, пулеметы… Кто бы знать мог… Лешка Винокуров стихи читает! Обалдеть!
- Я аптечку потеряла… - вдруг грустно сказала Рита.
- Ну, блин! – ругнулся Еж  - А вдруг у меня живот схватит?
- Немцам тебя отдадим тогда… В качестве биологического оружия.
- Да иди ты, товарищ младший политрук…
- Чтоооо?
- Ой, это не ты, что ли, Долгих сказал?
Леонидыч засмеялся, а потом спросил доктора:
- Валер, а ты куда смотрел?
Тот виновато развел руками, мол, не доследил…
- Кончайте базлать! Разорались на весь лес. Таругин!
- Я, товарищ командир…
- Вытащи этому…
- Метису! – встрял Еж.
- Чего?
- Ну метис… Как у майн Рида – ни то ни се. Русский датчанин на службе германии. Смешно же!
- Все бы тебе ржать только… Танкист вытащи кляп, спросить хочу.
Таругин вытащил пилотку вместе с выбитым, вернее вбитым в рот Шальберга зубом.
Фон немедленно закашлял кровью.
- Не перхай, не прехай… - примирительно сказал дед. – Чего-то перхаешь-то?
- Что? – выговорил с трудом фон Шальберг. – Я вас не понимать…
- Не кашляй, говорю, на весь лес, а то остатки зубов в горло вобью.
- Я помогу!
- Ежина, ты когда молчать научишь свой рот, а?
- У нас демократия или чего?
И тут же получил кулаком под нос от Леонидыча.
Дед на Ежа не обратил ни какого внимания, впрочем, как обычно:
- Константин Федорович?
- Ich fertee niht!
- Ишь чего… Не понимает он…
- Кирьян Василич! Дай-ка я попробую, - неожиданно подал голос Таругин.
- Давай!
- Слышь ты… Костя фон Шальбург…
- Ich fertee niht!
- Да мне это… Девочки, ушки! Малоебучий фактор – ферштеешь ты или нет. Сейчас мы тебя тащить будем. Через нейтралку, понял? А при любой попытке малейшего сопротивления тебя будем мало-мало резать. С ушей начнем, яйцами продолжим. Не смертельно, но очень болезненно и…. И безперспективно для будущего? Усек?
Русский датчанин кивнул.
- Понимает, надо же…  Где твои бойцы сейчас породистые? Почему своего геройского командира не спасают?
- Не есть кому, геррр… Все есть на передофая…
- Не фига ты не русский,  - Таругин поморщился. – Дать бы тебе сапожищем в еблище…
- Олег…. Успокойся. Все-таки дамы тут!
- Товарищ майор, дамы то того…. Дремлют!
- Буди тогда! Этому снова кляп. И ноги ему развяжите.
Таругин достал немецкий штык-нож и, глядя в глаза фон Шальбургу, перерезал ему веревки на ногах.
- Надо же… Штурмбанфюрер, а обоссался… Смотри, фон, вредить будешь – яйца отрежу и в сторону Германии им выстрелю, тварь. Ферштеен?
Тот попытался что-то сказать, но тут же получил пилоткой в рот. Старую – всю в крови и слюнях - Таругин побрезговал брать. Снял свою. И распорол звездочкой датчанину щеку. Не до уха, конечно. Но рот у эсэсовца чуть увеличился. Тот замычал в ответ от боли. Олег-танкист улыбнулся и похлопал штурмбанфюрера по здоровой щеке.
- Пора! Сумерки кончаются. На коленочках, задницу прижимаем к земельке и вперед! Фрица берегите! – сказал дед. И прибавил очень тихо, перекрестившись: - И себя…
- Ох, ты, Господи… - Еж и Ритка перекрестились вслед за дедом и поползли по «земельке».

Отредактировано Годзилко (24-03-2009 03:39:31)

Ышшо плюсег поставил!

А два раза за один пост оно не ставится

Аутентично зато.