Исправленая и не много доработаная версия начала 4 главы - Архангельск.

I

1 июня, в середине дня коч «Святой Егорий» причалил к пристани Архангельского городка. Князь Ельчанинов отдал серебряную монету Ефиму Дорачу, и вслед за отрядом сошел на берег.
- Сейчас нужно на первых порах разместиться, - проговорил Силантий Семенович, ступив на землю. Облегченно вздохнув, почувствовав твердую поверхность под ногами, молвил, – Поищем какой-нибудь домик, а затем я и Андрес отправимся к князю Прозоровскому. Алексей Петрович должен быть в курсе, что мы прибудем в город. Полковник Квятковский, за два месяца до нашего отъезда отправил сюда гонца.
Князь умолчал, что тот, кроме известия, что приедут люди из Преображенского приказа, привез сюда повеление государя Петра Алексеевича о начале строительства, в пятнадцати верстах ниже Соломбалы на острове Линском, при узком проходе Двины, каменной крепости. «… чтобы тех неприятельских людей в двинское устье не пропускать, и города Архангельского и уезду ни до какого разорения не допускать». Для правильного надзора над сооружением был назначен дьяк Федор Гусев. Как автор должен заметить, что гонец полковника, не знал, кто конкретно прибудет из Преображенского приказа. Так же Ельчанинов умолчал, что вместе с гонцом прибыл, для составления чертежей и смет, на Северную Двину инженер-фортификатор Яган Адлер. Он посчитал, что ни Якову, ни Ивашке, а уж тем более Егору знать об этом не обязательно. Андресу самому посчастливится познакомиться с ним. Тут автор вновь вынужден заметить, что князь лично не был знаком с инженером, а семи сведениями владел со слов своего приятеля полковника Квятковского.
Ельчанинов окинул взглядом территорию порта и заметил старичка, что сидел на длинном бревне, почти у самой воды, и смотрел с тоской на корабли. Князь подошел к нему, в пояс поклонился и молвил:
- Здоровья тебе дедушка.
- И тебе не болеть, - проговорил старичок, не отвлекаясь от своего занятия.
- Будь добр, подскажи людям приезжим, а где у вас в городке остановиться?
Дед посмотрел на князя, за тем на его путников. Улыбнулся. 
- Чай, сам Петр Олексеевич прислал, - проговорил он, - у нас окромя капитан-командора таких мундиров никто не носит. Ну, че же не подсказать. Подскажу. Эвон ступай по той улице, - он показал рукой в сторону небольшой улицы, что тянулась вдоль берега. – Увидишь дом, с красной крышей. Спроси Евдокию. Скажи, Антип Михайлович послал. Она поймет.
Князь удивлено посмотрел на старичка. Тот хмыкнул носом, и сказал:
- А что ты удивляешься, думаешь чай один такой приезжий. Всякий пока не устроится, день-два у Евдокии живет. Только ты и твои дружки там не азаруйте. Она хоть и женщина слабая, но постоять за себя может.
- Благодарю тебя дедушка, - проговорил князь.
- Ты не меня благодари, - прошептал Антип Михайлович, - ты лучше Евдокию отблагодари.
- Само собой, Антип Михайлович, - сказал Ельчанинов, - само собой.
Опять поклонился в пояс. Вернулся к отряду.
- Нашел, я домик. Вот только у меня просьба. К хозяйке не приставать.

Жила Евдокия в просторном деревянном доме, доставшейся ей от покойного мужа,  ушедшего в Белое море, и сгинувшего в  его пучинах. Единственным ее сокровищем был десятилетний сын Фрол, мальчишка смышленый и умный не погодам.
Пришедший отряд остановился во дворе. Дав распоряжение ждать его здесь, князь Ельчанинов вошел в дом, где и нашел хозяйку, которая сидела у окна и вышивала.
- Здравствуй хозяюшка, - проговорил он, кланяясь в пояс. – Не приютишь ли ты маленький отряд, из пяти человек у себя в тереме? Нам к тебе Антип Михайлович послал.
- Ох, уж этот дед Антип, - вздохнула женщина, - раз прислал, так отчего же не приютить. Домик у меня конечно небольшой, да место найдется.
- Да нам то всего две комнатки нужны.
- Почему же, я могу, и пять выделить. – Молвила Евдокия.
-Да мы и не надолго. Сегодня князю Прозоровскому направлюсь…
- Думаете, он вам дом выделит? – поинтересовалась она.
- Разуметься.
- Так ты, стало быть, князя нашего не знаешь, - вдохнула Евдокия, - думается мне, что вы надолго у меня задержитесь. Я же за постой, обычно деньги беру, - добавила она, - женщина я вдовая, и другим способом себя прокормить не могу.
- И сколько ты просишь?
Женщина назвала сумму, князь вздохнул. Хотел, было поторговаться, но передумал. Достал кошель. Порылся в нем и протянул серебряную монету.
- Если этого мало, то люди мои тебе и по хозяйству помогут.
- Ох, князь. Ты ведь с ними даже об этом не толковал. Может, откажутся.
- Откажутся? Да, чтобы такой барышне отказали. Да не в жизнь.
- Ой, князь, ой, князь.
Ельчанинов поклонился и вышел из дома. Во дворе он подошел к товарищам и сказал:
- Я столковался. Пристраивайтесь.
Прежде чем те пошли, князь остановил Яшку Кольцо. Тот задержался, а когда Рваное ухо, золотарь да Егор скрылись в доме, проговорил:
- Ты, уж Яша помоги женщине по хозяйству. Женщина она вдовая, и ни кто ей не поможет.
- Ладненько воевода.
- Да какой я тебе воевода, Яша, - молвил князь, - обращайся ко мне, как и прежде Силантий Семенович. Всю дорогу так величал, а тут сразу воевода.
Теперь они вдвоем проследовали в дом, где Евдокия показала им комнаты. Ларсон и князь расположились в одной, Егор, Ивашка и Яша в другой. Пока Ельчанинов отыскивал в сундуке грамоты от государя, в комнату вошел денщик и попросился сходить в порт.
-Ну, что я с тобой сделаю, - молвил князь, затем вздохну, - говорил же мне батя, что ты морем грезишь. Все равно не удержать, так что ступай. Полюбуйся.
Паренек убежал, а князь из сундучка извлек несколько бумаг. Каждую развернул, прочитал. Наконец отложил одну в сторону и сказал Ларсону, что возился с сундуком:
- Обещал я тебе подарок сделать?
- Было такое дело, - подтвердил эстонец.
- Так вот мой подарок.
Князь развернул лист бумаги и сказал:
- Ехал ты сюда, золотарем. А приехал, сержантом Преображенского приказа.
С этими словами, протянул Силантий Семенович патент на сержантский чин.
- Тут ошибка, - проговорил эстонец, - меня зовут Андрес Ларсон, а патент выписан на имя Андрея Золотарева.
Князь взял бумагу в руки, пробежался по тексту глазами и сказал:
- А нет ни какой ошибки. Отныне тебя, по приказу государя Андреем Золотаревым величают. Что важно для государственного дела. Нужно, чтобы все знали тебя, как Андрея Золотарева. А иноземцы не догадывались, что владеешь ты многими их языками. Вот оттого и величал тебя всю дорогу Яшка Кольцо – Андреем.
Глянув в окно, Ельчанинов проговорил:
- Ну, мне пора к князю Прозоровскому ехать.

Последнее, князь Ельчанинов, сказал с горяча да по привычке. Добираться до Прозоровского пришлось пешком. Часто приходилось останавливаться и спрашивать дорогу у архангелогородцев. И вскоре Силантий Сергеевич был в тереме князя. Увы, на счет жилья, Ельчанинов ошибся, права оказалась Евдокия. Тот затряс головой и замахал руками.
- Да где я тебе свободную избу найду. Ты уж князь поищи сам квартирку, может какая сердобольная и пустит.
Ну, как говорится «На нет, и суда нет». Силантий Семенович, было, опечалился, но Прозоровский, глянув на его сапоги, покрытые пылью, молвил:
- А вот карету я тебе дать могу. Больно мне смотреть, как ты князь, ноги свои стаптываешь, бродя по дороге.
- Спасибо хоть на этом Алексей Петрович, - поблагодарил князя Ельчанинов. – Работы предстоит много, и не всюду успеешь пешочком.
Это было уже в конце разговора, а с начала воевода Прозоровский очень обрадовался Силантию Семеновичу. Пару раз даже повторился, что ждал приезда князя давно. Дескать и крепость не хотели начинать строить, без представителя государя, да вот только архиепископ Афанасий настоял, того не дожидаться.  На что Ельчанинов сказал:
- И правильно сделал. Ослушаться приказ Петра – преступление, но оно не такое страшное, по сравнению со сдачей злобнейшим шведам града. А с ним единственного морского пути в Европейские государства.
Прозоровский кивнул в знак согласия.
- Я велел укрепить остроги: Сумский, Кольский и город Кемь. Выделив для етой цели, аж цельных триста человек – солдат. Сейчас народ копает рвы и вбивает сваи. Даже архиепископ пожертвовал  для сего богоугодного дела, - воевода так и сказал: «богоугодного дела», - кирпич, камень, известь, щебень да лес.
- А лес то для чего? – уточнил Силантий Семенович, не знакомый с планами строительства крепости.
- Так это, для свай. Сейчас в работе участвуют все крестьяне соседних деревень. Для работ собраны деньги, в доле – один рупь с каждого двора.
- И с вдов брали? -  уточнил Ельчанинов, вспомнив Евдокию.
- И с них. – Подтвердил князь Прозоровский.
Укорять за такие действия воеводу Силантий Семенович не посмел. Тот, небось, клич бросил, и добровольцы понесли. А что ему, гнать несчастных женщин. Не дай бог обидишь еще. Дело то, и тут князь Ельчанинов вспомнил слова Прозоровского: «богоугодное».
- Вот и приказ, на площади государя прочитали, перед поморами, - продолжал воевода, - чтобы те на морские промыслы не хаживали. И все ради «опасения воровских кораблей». Да разве их удержишь.
Они еще долго разговаривали. Воевода больше спрашивал о Москве. Интересовался и Нарвской конфузией.
- Силен злодей, ой силен, - ворчал Прозоровский. А когда разговор приблизился к завершению, спросил:
- Может тебе и твоим людям помощь требуется?
Ну, а дальнейший разговор вы уже знаете. Помощь оказалась в виде кареты. Ельчанинов даже вздохнул с грустью. На душе вдруг стало тяжко, что Егор так и не почувствует во всей красе море, о котором мечтает.
Уже на пороге, воевода остановил князя.
- Слышь князь, Силантий Семенович, - молвил он, - ты бы сперва архиепископа проведал, а уж потом на стройку ехал. 
- Заеду, Алексей Петрович, обязательно заеду.
- Вот и замечательно. Пока обстраивайтесь. А закладку крепости мы на… - тут Прозоровский задумался, что-то быстро в уме посчитал, и проговорил, -  на 12 июня.
- На двенадцатое, так на двенадцатое.

Отредактировано Pretorianes (21-04-2009 14:43:02)