Глава 7: Балтика.

I

О появлении русского флота (трех фрегатов, шнявы и галеона) доложил коменданту крепости лейтенант, дежуривший 26 сентября на башне. Как не старались русские, подойти незаметно к крепости, у них этого не получилось.
-Да и бог с ним, - молвил Петр Алексеевич, когда пленного увели, - знаешь Алексашка…
- Что Мин Херц?
- Знаешь, а может это и к лучшему, - продолжал монарх, - что шведы знают о нашем приближении Мы ведь не вороги какие, идущие чужое отнимать. Мы же свои, свои исконные земли вернуть хотим. Ну, не хотят они по-доброму отдать, вот и приходиться с боем вырывать.
Да вот только шведский полковник Шлиппенбах, об этом ничего не слышал. Человек он не глупый вот и послал в соседние крепости за подмогой, да не одного, а нескольких связных. Дай бог хоть один прорвется. А там только продержаться, глядишь, сам  Карл XII подойдет. А с ним любая осада не страшна.
Коменданту было на что рассчитывать. Пятьсот солдат и сто сорок орудий. Да с такими парнями любую осаду можно выдержать. И пусть у русских сейчас парусники, среди которых, как сообщал караульный офицер, были два шведских корабля, они смогут выстоять.
Когда утром Шлиппенбаха разбудили громкие удары в дубовую дверь его комнаты, он встал, накинул кафтан и вышел. Молодой солдат, не иначе призванный незадолго до войны с русскими, заикаясь, доложил, что неприятель уже стоит под стенами крепости.
- Не иначе под покровом ночи подошли, - молвил комендант, и последовал за солдатом на крепостную стену.
Нотебург ожил и из мирного, спокойного городка превратился в растревоженный улей. Офицеры уже вовсю гоняли своих солдат. Тут и там раздавались грозные выкрики. Звучали команды, и тревожно играл полковой горн. И всю эту какофонию забивал барабанный бой, да мелодия флейт, доносившаяся с той стороны крепости.
Комендант поднялся на стену и тут же потребовал подзорную трубу. Офицер, то ли Свенсон Юрген, то ли Улаф Ёхансон протянул требуемую вещичку. Шлиппенбах взял ее в руку, достал из кармана платок и протер стекла, поднес к глазам и ахнул. Конечно, корабли и противоположные берега можно было и без столь сложного прибора разглядеть, но в подзорную трубу были видны такие детали, которые для не вооруженного глаза были не доступны.
Особенно его поразил высокий человек на главном, так для себя решил полковник, фрегате. На том была треуголка, белая рубаха, да кожаный камзол. Он стоял у бортика и показывал офицеру рукой в направлении правобережья. Сие поведение очень заинтересовало коменданта, и он решил сменить диспозицию и переместиться. Сделал он это бегом. То, что там происходило не вселило уверенности в Шлиппенбаха. Правобережные редуты были захвачены русскими, и сейчас там суетились солдаты в зеленых да голубых (у русских этот свет еще именовался васильковым) кафтанах. На левобережье, куда пришлось пройти полковнику, неприятель устанавливал батарею.
- Сорок три пушки, - доложил Свенсон, теперь, когда тот заговорил, Шлиппенбах был, то, что это он, уверен. – А может, взорвем крепость? – предложил офицер, глядя на коменданта.
Полковник ничего не сказал. Ушел к себе в домик. И лишь через час вызвал всех офицеров.

Петр Алексеевич стоял у самого борта.
- Ты посмотри Алексашка, - молвил он, - что делается. Левобережье мы взяли, там сейчас артиллеристы пушки уже устанавливают, а вон там, - и он показал рукой в сторону правобережья, - Мишка Голицын уже выбил шведов с их редутов. Как обоснуются, так сразу пушки подтянут. Ну, тогда держись Нотебург. Почувствуй русскую силищу. Чай сын мой увидит все это.
Меншиков протянул подзорную трубу.
- Ты, Мин Херц, на крепость взгляни, - проговорил он, - глянь, как засуетились.
Крепость казалось - впала в хаос. Оттуда доносился бой барабана и шведская речь. По стене в окружении свиты носился офицер. Темно синий мундир с желтым воротником и такого же цвета обшлагами. Треуголку, по-видимому, в казарме оставил.
- Чай комендант крепости, - проговорил Петр, - почуял ворог, что гибель его пришла. Не ожидал супостат, что мы на парусниках с озера подойдем. Вот и бегает. Суетится. Ну, да ладно Алексашка, - неожиданно Петр сменил тему, - пойдем, и мы с тобой сойдем на твердую землю. Я все же капитан-бомбардир, а не флотоводец. Мне чай со своими войсками быть положено.

Монарх глубоко ошибся, рассчитывая, что Алексей сможет наблюдать за баталией с высоты птичьего полета. Даже поднявшись в небо, удалось разглядеть дым, что поднимался над лесом.
«А может это и к лучшему, - подумал Андрей, глядя на царевича, - психика у мальчишки еще слабенькая, и не надо ему все ужасы смотреть».
Он протянул ребятенку трубу. Тот поднес ее к глазу и недовольно проговорил:
- Дядя Андрей, так ничего же не видно. Дым один.

Комендант крепости разложил на столе карту местности. Вот она цитадель, вот правобережье, а здесь левобережье. Тут и там русские солдаты. На озере флот. Хоть и пять кораблей, но жерла пушек уже глядят на стены.
Маленькими флажками обозначил расстановку сил. Подумал, было, что осада только с трех сторон, но пришедший Улаф Ёхансон развеял его уверенность.
- Дорога к  Ниеншанцу закрыта русскими, - заявил тот, когда Шлиппенбах поинтересовался обстановкой на западе крепости.

Через какое-то время у коменданта крепости собрались все офицеры. Нужно было решать, как поступить, когда вошедший солдат доложил, что прибыл парламентер. Приказали доставить.
Парень молодой, лет восемнадцать едва стукнуло, в зеленом кафтане. Одной рукой прижимал треуголку к груди, в другой держал пакет. Рядом с ним барабанщик, в таком же кафтане, вот только лет ему куда больше чем первому, такому не воевать, а на пашне работать.
Молодец протянул пакет, а барабанщик на шведском языке заговорил. Шлиппенбах даже удивился.
«Либо этот барабанщик, не так прост, как кажется, и является князем, - подумал полковник, - или в Московии мужики не одним шведским владеют».
Пакет взял, стал читать. В лице вдруг переменился и побледнел.
- Ультиматум, - проговорил комендант, - Петр предлагает нам ультиматум. И требует сдать крепость.
- Лучше взорвать, - вновь предложил Свенсон Юрген, - чтобы она не досталась русским.
Шлиппенбах гневно взглянул на него.
«Взорвать, - подумал полковник, - мы всегда успеем».
Да вот только говорить этого не стал. Парламентеру сообщил, что игнорируют ультиматум, и будут биться.
- Ну, нет, так нет, - молвил по-русски барабанщик, поклонился, и сказал парламентеру, - пошли. Господа шведы отказываются от предложения Петра Алексеевича. Мы свою миссию выполнили. Еже ли что, сами виноваты. Было бы предложено.

Петр еще несколько раз предлагал сдать шведам крепость, и каждый раз получал отказ.

Отредактировано Pretorianes (28-06-2009 20:59:22)

Рысенок

Крыши уберем, а вот дым оставим.

Верно, около 73 километров по прямой.

Отредактировано Pretorianes (28-06-2009 00:12:17)

Глава 7: Балтика.

III

Почти все дни, что длилась осада, Андрей почти не вылезал из Ладожской крепости. Не то чтобы ему не хотелось, просто не удавалось. То одно, то другое. Да еще царевич Алексей, узнал, что Золотарев не крещен начал требовать, чтобы тот стал православным. А как тут поступить, если ты до сих пор в бога не веришь. Родился атеистом и умрешь им. Тут и офицер, прибывший с Белозерским полком, стал наседать.
- Как это так ваше благородие, - говорил он, - вот уже второй год, как в Московском государстве, а веры не приняли!
То, что Андрей Золотарев эстонец и носил когда-то гордое имя Андрес Ларсон, со временем от царевича тот скрывать перестал, ну, вот мальчишка и проговорился. А пока человек в другой вере, пусть он даже этого и не признает, среди русских солдат ему доверия нет. Некоторые белозерцы, косятся да чураются боцманмата, свежа еще в памяти Нарвская конфузия. 
Вот и пришлось, утром пятого октября с царевичем да офицером топать в местную церковь. Там уже почти весь воздушный полк собрался, ну, кроме тех, кто на боевых постах были, плюс солдаты Ладожского гарнизона. Девки городские, да жены офицеров. Воевода крепости даже музыкантов притащил.
Из храма вышел поп, благословил присутствующих, да затребовал, чтобы сей храбрый офицер, так он назвал Золотарева, проследовал за ним в собор. И удивляться тут, честно сказать, было нечему, ибо за последние дни сыскал в цитадели славу добрую, и многим, в том числе и воеводе местному пришелся по сердцу.
Что уж творил с новоиспеченным православным человеком, окрещенным Андреем Петровичем Золотаревым, история умалчивает. Известно лишь только то, что нареченный родитель – государь Московский Петр Алексеевич сначала осерчал, но потом, одумавшись, сменил гнев на милость. Как-никак все же на передовой был, вспомнил свой отъезд из-под Нарвы, но поговорить серьезно с Золотаревым вознамерился. Что ж он подождать несколько дней не мог, осада вот-вот должна кончиться. Но монарх ошибся ни шестого, ни даже девятого и десятого октября обстрел крепости не прекратился. А шведы сидевшие в цитадели, по-прежнему не хотели сдаваться.
Наконец вечером 10 октября, после продолжительного обстрела, в башнях Наугольной и Погребной, с разницей в полтора часа были пробиты три бреши. А уже на утро после трех сигнальных залпов на остров переправились солдаты.

Князь Ельчанинов, сидя на носу карбаса, вытащил саблю из ножен. Правда, государь повелел с французским мундиром шпагу носить, но сейчас его рядом нет. А ему сподручнее с врагом рубиться привычным для него оружием. За спиной еще десяток лодок с Преображенцами, чуть левее Семеновцы. На той стороне крепости Архангельский, Вологодский и Ярославские полки. И все, не смотря на обстрел, что не прекращается, рвутся в бой. На каждом карбасе – лестница. Есть опасение, что бреши находятся выше, но это не так и страшно. Где русского смекалка не подводила, вот только штурм вряд ли двумя часами ограничится. Швед упорный на смерть стоять будет. Тут уж гляди не зевай. Кроме оружейных пуль, в тебя камни и всякий мусор со стен полететь может. А так за царя-батюшку на штурм.
Всюду дым, гарь. Пули так и свистят. Вот и щиты, что оберегать должны запылали. И трупы. Падают солдаты. Раненых много. Только и гляди, как бы под пулю не угодить.
Вон Мишка Голицын шпагу выхватил и к стене. За ним десяток Семеновцев, все орут «Ура»!
Прав оказался Силантий Семенович коротки, оказались штурмовые лестницы, выше пробиты бреши. Гляди, вот-вот атака захлебнется. И тут где-то справа крик – Ура! Князь прижался к земле, взгляд в сторону кричащих кинул. А там Александр Данилович с добровольцами. Не иначе государь на помощь прислал. Да вот только штурм,  кажется готов прекратиться. Положение – отчаянное. Сверху швед обстреливает, тут только успевай в брешь гранату запустить. Уже знакомый Никифор Стахеев, его князь разглядел у самой стены, схватил с земли камень и запустил в брешь. Солдат успел в сторону отскочить, когда на то место, где он только что стоял, свалился швед.

Петр на редутах места себе не находил. Вон Михаил Голицын на рожон лезет, а там Алексашка ему ни в чем не уступает, а уж князь Ельчанинов так тот просто хорош.
- Федьку ко мне, - кричит он, стараясь перекричать шум.
Штаб-офицер срывается с места и исчезает в дыме. Через некоторое время он появляется, но не один.
Федька связной. Без него какая война. Молодой еще. Такого в бой пускать страшно, а и в тылу прятать смерти подобно.
- Вернуть Михаила Голицына немедленно, - приказал Петр.
Федька кивнул, бросился карбасу, тот давно приготовленному на неотложный случай. Как только в лодку запрыгнул, солдаты весла на воду и понеслось.

- Скажи царю, что теперь я не его, божий, - кричал Голицын, выслушав связного.
И тут же скомандовал своим солдатам:
- Отталкивай лодки от берега.
Федька уже в карбасе наблюдал, как делаю это солдаты. Обратно плыть не хотелось, а нужно. За то, что приказ не выполнил и подполковника не вернул – государь голову оторвать может, но и оставаться нельзя.

Петр поднес подзорную трубу, зажмурил правый глаз и вскричал:
- Что, он делает чертяга?
Голицын игнорировал его приказ. Лодки оттолкнул от берега, чтобы ходу у Семеновцев назад не было. Федька плывет обратно.
- У, Федька, - гневался царь, но тут откуда-то справа прискакал всадник, весь в мыле.
Спрыгнул с коня, но не к государю, а к кувшину с квасом. Отпил половину, губы обтер и к царю:
- Государь, на левобережье плохо.
- Командующий штурмом фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, - напомнил монарх, - я же всего лишь капитан-бомбардир.
Служивый поняв, что совершил конфузию, поклонился и подошел к фельдмаршалу. Обстановка на левобережье была хуже не куда, шведы успешно отражали атаки, и там требовалась помощь. Шереметьев послал драгун своего сына.

Шведы тринадцати часового боя не выдержали. Атаку русских, что совершена была на исходе последних сил, они не выдержали. Стрельба прекратилась, и заиграл, настойчиво барабан.
- Шамад (62) – проговорил Петр, опуская подзорную трубу, - шведы капитулировали, Виктория!
12 октября из крепости прибыли парламентеры и в палатке у фельдмаршала Шереметева была подписана капитуляция.
Условия были гуманными. Видимо Борис Петрович все еще помнил, как поступили шведы под Нарвой, когда они отпустил Преображенский и семеновский полк. Посему он повелел, «под честное слово кавалера, которое он, слава богу, никогда не нарушал, даже перед турками, не говоря о христианах», разрешить беспрепятственный выход шведов из крепости. Коменданта же обязали провести краткий осмотр крепости, и зачертить план ее осады, с целью оправдания перед королем.
13 октября победители вступили в крепость, а уже четырнадцатого шведы под барабанный бой с распущенными знаменами, личным оружием и четырьмя пушками сквозь проломы навсегда покинули остров.
 

62 - "сигнал о капитуляции", впервые у Петра I; см. Христиани 36. Через франц. сhаmаdе "барабанный вызов для переговоров" из пьемонтск. сiаmаdа, ит. chiamata от лат. clāmāre "кричать, взывать"

Отредактировано Pretorianes (29-06-2009 23:11:55)