Глава 7: Балтика.

IV (малость переделаная и дополненая)

IV
13 октября под вечер, когда уже стало смеркаться, в Ладожскую крепость прискакал гонец от государя, и прямиком, не с кем не разговаривая, прямо в дом воеводы. Он отворил дверь горницы, где сидя за столом, взрослые мужи слушали маленького царевича. А тот делился впечатлениями от полетов (а именно так Алексей именовал подъем в небо на «Андларе»), что совершал почти каждый день, с того момента, как воздушный флот обосновался в цитадели. Скрипнувшая дверь, которую казалось, никогда не смазывали, заставила прекратить мальчишку говорить, и все как один взглянули на вошедшего человека. Тот снял треуголку, сделал поклон головой, представился. Затем вытащил из обшлага бумагу и, протянув воеводе, сказал:
- Нотебург сдался!
Привезенная новость была очень хорошей. Страх перед тем, что осада пройдет неудачно и шведы, окрыленные успехом, продолжат наступление в сторону Ладоги, где был единственный наследник Московского престола, моментально улетучился.
- Слава богу, - проговорил воевода, - свершилось. Сколько лет и я, и мой отец ждали и верили, что Орешек вновь станет русским городом. Веришь ли, мне Андрей, - продолжал он, - но я верил в Петра! Мне всегда казалось, что только он способен совершить сие.
Вполне возможно, так решил Золотарев, что сей грозный муж, просто льстил, в присутствии царевича. Вряд ли тот был таким уж рьяным поклонником реформ государя, каким хотел себя представить, и уж тем паче сомнительно, что он был уверен в успехе царя. Но кабы то ни было, вынес решение для себя Андрей, гадать не стоило. Да и нужно ли было? А вот любопытство к происходящему на территории цитадели воевода проявлял. Особенно его поразили и «Андлары», на которых, как его ни уговаривали прокатиться - не решился, да отбор в служивые, что Золотарев учудил по прибытии Белозерского полка.
Новый вид войск требовал совершенно иного подхода к этой процедуре. Это эстонец понял, когда прибыли к нему под архангельским городком монахи. Отчего по старым правилам лично убедился, что призванные во флот хлопчики совершенно здоровы. Тут уж стоило отдать должное Белозерскому воеводе, который подобрал парней, как на подбор, таких еще поискать нужно, сухощавые, почти все одного роста. У каждого белые зубы, в этом Андрею лично пришлось убедиться, заглядывая каждому в рот, словно это не люди были, а лошади. Процедура неприятная, но необходимая. Второе, что сделал Золотарев – выяснил, сколько из них свободно переносили морскую болезнь, отчего выпросил у местных рыбаков старенькую, но еще пригодную ладью. Тут отсеялись (если так можно было выразиться), только двое, но и их Андрей предпочел оставить в полку. Почему? – как-то поинтересовался Ладожский воевода, и тут же получил четкий ответ:
- Кому-то надо с «Андларами» и на земле возится. Поднимать и опускать, подготавливать шар к полету.
С другими служивыми в плане «морской болезни» было проще. Все они жили на Белом озере, и частенько хаживали под парусом с родителями за рыбой.
Третьей частью отбора стала демонстрация самого шара, хотя правильнее сказать попытка посадить солдата в «Андлар» и поднять его в небо. Вот тут и возникли проблемы. Часть набранных Белозерцев категорически отказывались забираться в корзину, даже пример царевича Алексей не их убедил. Из-за большого количества пристроить к тем двоим, не удавалось. Выход нашел подполковник, он отозвал Андрея в сторону и предложил перевести «негодных» в Вологодский полк, что сейчас в числе прочих осаждал шведскую крепость. Золотарев похвалил того за находчивость, то, что штурмующим войскам понадобится пополнение, он как-то не сомневался. Но осуществить сие Андрей предложил только после успешного взятия цитадели, в чем эстонец ни капельки не сомневался. Объяснять, почему Золотарев отказался, ну воевода Ладоги и подполковник настаивать не стали. И вот теперь прибыл гонец с такой приятной новостью.
- Государь просил боцманмата прибыл в расположение штаба с царевичем завтра поутру, - добавил солдат, и протянул эстонцу письмо от царя.

Андрей развернул его, но тут же передал царевичу.
- Это тебе, - проговорил он,  но Алексей засмущался.
Скорее всего, в нем было что-то личное, и тот предпочел прочесть его наедине.
- Хорошо, - молвил Андрей, пряча письмо царя за пазуху.

Карета с царевичем остановилась на правобережье, как раз напротив пробитой в башне бреши. Алексей, а вслед за ним и Андрей выбрались наружу. Парнишка поморщился, пахло дымом и порохом. Было видно, что тут витала смерть. Подтверждением чему, служили похоронные команды, составленные из тех же солдат. Золотарев тяжело вздохнул. Не одна война еще не обходилась без жертв, какая бы, по сути, она не была.
- Нам туда, - сказал он царевичу и показал в сторону крепости, где на самой высокой башне реял на ветру русский флаг.
Мальчишка кивнул.
Шли пешком. В крепость можно было только по наспех сколоченному мосту, и Андрей побоялся, что тот кареты может просто не выдержать. Может, он и ошибался, но что поделаешь, коль не силен в инженерной области, а рисковать не хотелось.
Вошли через ворота, они во время сражения не пострадали. Солдаты Преображенского полка, несшие здесь караул, признав царевича, радостно его приветствовали. Андрей попросил проводить их к царю.
Вот только караульный, категорически отказался это делать. Не то, чтобы он не хотел выполнять приказ боцманмата, просто тот был с царевичем, а тот как-никак ребенок, а его величество находился на похоронах участников битвы.
-Идите лучше в дом коменданта, - посоветовал он, - там сейчас фельдмаршал Борис Петрович Шереметьев проживает. Там можно и подождать государя.
Андрей кивнул, и уже собрался идти, но караульный офицер задержал его. Позвал солдата и приказал проводить царевича в дом фельдмаршала, а затем, отведя Золотарева в сторону, прошептал:
- Я знаю, что князь Ельчанинов был вашим другом.
Андрея смутила интонация, и он уточнил, почему тот им был?
- Он и сейчас мне друг, - добавил эстонец.
- Боюсь вас огорчить, - молвил офицер, - но князь Ельчанинов погиб.
Неожиданно все внутри Андрея оборвалось. Словно натянутая на гитаре струна, вдруг что-то оборвалось внутри Золотарева. Он вдруг почувствовал себя совершенно одиноким. Несмотря на то, что человек он был крепкий, ноги вдруг сами собой подкосились, и Андрей стал медленно оседать.
- Что вы, - прошептал офицер, подхватывая его, - раскисли, как кисейная барышня.
- Он был мой единственный друг здесь, - прошептал Золотарев, - за два года знакомства, князь стал мне как брат.
- Понимаю. У самого друг погиб под Нарвой.

Глава 7: Балтика.

IV (окончание)

Оставив Алексея в комнате отца, где мальчик сразу бросился рассматривать в окно крепость, Андрей вышел и отправился искать светелку фельдмаршала, чтобы доложить о прибытии в цитадель царевича, да и лично поздравить того с викторией. Но Шереметева нигде не застал, а столкнулся нос к носу с молоденькой девушкой двадцати пяти-тридцати. Чернявая в скромном платьице, с корзиной, в которой лежал испачканный после битвы кафтан боярина, она покосилась недовольно на офицера в странном фиолетовом кафтане.
Андрей ей улыбнулся и подмигнул. Щечки девушки вдруг зарумянились, и она, приподняв свободной рукой, подол собиралась уже проскочить мимо него, но эстонец придержал ее.
- Меня зовут Андрей, - представился он.
- Марта, - сказала прачка, на секунду задумалась и тут же поправилась, - Марта Скавронская. А теперь сударь пустите меня, мне нужно идти.
- Я привлекателен, вы чертовски привлекательна, - проговорил он, вспомнив цитату из фильма, - так чего время тянуть?
Девушка еще больше покраснела и, вырвавшись из рук Андрея, выскочила на улицу.
- Я боярину все про вас скажу, - прокричала она.
Андрей понимал, что боярину она ничего не скажет. Что-то подсказывало, что он произвел на нее впечатление. И если бы не нравы, царившие здесь и сейчас, она бы точно согласилась с ним на свидание под луной.
Вот только что-то имя показалось девушки ему знакомым, казалось, что он где-то его слышал. Но вот где? Вздохнул и отправился к царевичу Алексею.

Паренек стоял у окна и смотрел на людей, копошившихся во дворе крепости. Услышав шаги, он обернулся и посмотрел на Андрея.
- А папа еще не пришел? – поинтересовался Алексей.
Андрей отрицательно покачал головой. Увидел кресло стоявшее у стены и сел в него. Было грустно. Даже эта встреча с девушкой не привела его в чувство. Гибель Ельчанинова, как теперь понял эстонец, не прошла для него даром. Этот старый служака, когда-то доставивший его в Москву, а затем и в Архангельск, за последнее время стал близким человеком. Именно с ним, а не с кем больше (С Петром уж тем более) он не мог поговорить по душам. Вот если бы эта девушка… Тут Андрей отогнал навязчивую мысль. Что он совсем поехал, фельдмаршал, наверное, не зря ее к себе привел.
Золотарев вздохнул. Чем вызвал неожиданный интерес царевича. Тот отошел от окна и сел на соседнее кресло.
- Что случилось дядя Андрей? – поинтересовался мальчишка.
- Друга я потерял Леша, - прошептал эстонец, - Силантий Семенович во время штурма крепости погиб.
- Князь Ельчанинов? – уточнил царевич.
- Он самый.
- Мне жаль дядя Андрей, - вздохнул мальчик, - князь мне очень нравился. Веселый он был, часто шутил.
Царевич вдруг встал и, подойдя к окну, произнес:
- Не люблю, когда умирают люди! Это не правильно!
- Но это неизбежно, - вздохнул Андрей.
Парнишка ничего не сказал. Долго смотрел в окно. Андрей даже подумал вдруг, а не приведет ли сегодняшняя ситуация, к последующей гибели царевича, когда он поссорится с отцом. Если поссорится с Петром, поправил себя эстонец. Мальчонка еще молод, и вполне возможно, что они с государем совершили непростительную ошибку, привезя царевича в разрушенную войной крепость, где хоронили солдат участвовавших в баталии, не глядя, какому монарху они служили. 
- Если я буду царем, - молвил Алексей, - я ни за что не буду воевать!
- Даже если на тебя нападет враг? – уточнил Андрей, понимая, что у русского самодержца всегда враги найдутся.
Паренек вдруг посмотрел на Золотарева и заплакал. Он вдруг осознал, что в этом случае войны не избежать. Андрей поднялся с кресла и, подойдя к царевичу, прижал его к себе.
- Не плачь, - попросил он, - мужчина не должен плакать. – Добавил он, и тут вспомнил, откуда ему известно имя этой девушки.

Глава 7: Балтика.

V

- Сто двадцать пушек, тысяча сто семнадцать мушкетов, - докладывал Александр Данилович государю. – Таковы трофеи мин херц.
Петр сидевший все это время за столом, вдруг стал и подошел к окну. Вытащил, было трубку, хотел закурить, но передумал. Посмотрел на Никиту Зотова и  произнес:
- Зело жесток сей орех был, однако, слава богу, счастливо разгрызен. Сколько мы людей на сей цитадели потеряли…
- Пятьсот русских солдат и офицеров, - попытался подсказать Меншиков, но Петр его между тем не услышал.
- Но фортификацию - продолжал он, -  взяли и открыли проход в Балтийское море. Так и наречь ее нужно по-новому Шлиссельбург. Подобно как на немецком сие значит Ключ-город. По случаю сему повелеваю отлить в честь такой славной виктории специальную медаль. И награждать коими участников штурма
Меншиков при этих словах на секунду закрыл глаза, и представил, как она будет красоваться на его широкой груди. Петр словно заметил это и молвил:
- Комендантом города  назначаю Меншикова Александра Даниловича. А ко всему прочему быть ему еще и губернатором Ингерманландии, Карелии и Лифляндии.
«Не жирно ли для него будет», - вдруг промелькнула в голове у Андрея крамольная мысль. Они с царевичем вот уже минут двадцать присутствовали на совещании государя. А тот словно сына и не замечал. Складывалось такое ощущение, что монарх просто погрузился с головой в празднование победы. А тут не праздновать надо, а как можно скорее восстанавливать разрушенные башни. Кто знает, а вдруг Карл XII решится отбить крепость.
Петр словно прочитал мысли Золотарева, вдруг взглянул на своего царевича и переменил решение:
- Для тебя Алексашка и губернаторства хватит. Вон Алешку комендантом назначу. Он хоть мал, но в дела государственные вникать должен. А помощником к нему Андрея Золотарева да генерала Квятковского.
Бывший до этого еще полковником Юрий Квятковский вдруг вздрогнул, посмотрел на царя, словно тот ошибся, но Петр поднял со стола лист, исписанный корявым почерком.
- Сей патент, - молвил он, - на генеральский чин твой.
Протянул Квятковскому. Тот встал, принял бумагу из рук Петра и произнес:
- Служу отечеству!
Петр заулыбался. Вновь взглянул на Золотарева с Алексеем.
- Завтра же переводите в крепость свой полк. – Затем, оглядев собравшихся в комнате продолжил, - вскоре сюда прибыть соизволят двоюродный брат мой Кирилл Нарышкин. Именно он и займется ремонтом крепости. А теперь я ни кого не держу,
Все стали расходиться. Царевич Алексей вдруг вцепился в руку Андрея. Отчего тот наклонился, чтобы расслышать то, что хочет ему сказать мальчик.
- Дядя Андрей, - проговорил паренек, - а ведь вам нравится одна девушка.
Золотарев утвердительно кивнул, вспомнив, как до их похода сюда в коридоре он в присутствии царевича столкнулся с Мартой (вполне возможно будущей мачехой Алексея). Долго провожал ее томным взглядом, что, скорее всего не осталось, не замечено мальчишкой. Уже увидев ее второй раз, Андрей понял, что безумно в нее влюблен. И судя по всему – любовь с первого взгляда.
- Могу ли я тебе помочь? – поинтересовался царевич.
«Чем он может помочь, - подумал эстонец, - попытается свести нас, или выкупит ее у Шереметева?»
Подумал и спросил:
- Помочь?
- Ну, да. Ведь она принадлежит какому-нибудь боярину, - продолжал Алексей, - чтобы ее у него забрать, нужны или деньги, или власть, что есть у, - мальчишка задумался, думая кого бы назвать, наконец, нашелся и молвил, - хотя бы  у Меншикова.
То, что Александр Данилович это сделает, Андрей был уверен.
- Так вот, - сказал Алексей, - у вас ни того, ни другого в больших количествах нет. Отца вы просить о помощи не захотите, - Андрей кивнул, - то-то. А бояре слушаются только царя или…
- Или кого? – поинтересовался Золотарев.
- Сына царя, - хихикнул царевич, - то есть меня.
Он улыбнулся. А ведь мальчишка прав, решил Андрей. Не смотря на свой возраст, не такой и глупый. С ним кашу всегда сварить можно. А что если действительно попросить о помощи. И Андрей попросил.