Возвращались окружным путем. Впереди бежал пес Афанасия. Было ясно, что этим маршрутом тот ходил уже не раз. Кузнец что-то рассказывал, но Андрей его не слушал. Всю дорогу он думал, а смогли бы они вот так вот в будущем удачно поохотиться? Почему-то, но эстонец не был в этом уверен. Его прошлое нравилось все меньше и меньше. Сейчас, когда эстонец прожил несколько лет в настоящей патриархальной России, он вдруг начал понимать, что эта страна и та, в которую он мчался на своем «Мерседесе» в двадцать первом веке, разные. Мир был покалечен человеком. Как же правильно сказал герой фильма «Собачье сердце» профессор Преображенский: «Разруха она в головах». Изменения произошли не в лучшею сторону, и произошло это не сейчас, когда государь Петр вдруг начал глобальную реконструкцию страны, а на много позже. И виной этих трансформаций стали его потомки. Это они допустили в начале двадцатого века, чтобы к власти пришлю люмпены. Люди, для которых нет ничего святого. Людишки, которые потеряв мораль, готовы были мочиться в подъезде, пить горячительный напиток на улице, причем прямо из горла, покупать для подростков курево, и приставать к прохожим обкуренными. Всех этих Швондеров, Шариковых, Климов Чугункиных, сейчас в том виде в котором они появятся после октября тысяча девятьсот семнадцатого, еще нет. И не хотелось, чтобы появились.
Вот и берег. Собака запрыгнула в лодку и прямо на нос. Уселась поудобнее и радостно завиляла хвостом. Андрей придерживал челн, пока кузнец отвязывал его от дерева.
-Ну вот, мы почти и дома, - прошептал Золотарев, закидывая в нее рюкзак.
Над деревенькой в воздух подымался дым. Мужики уже баньку для охотников затопили. Знают, что те вернутся уставшими.
Причалили, а их уже встречал один из монахов, явно посланный не просто так отцом настоятелем.
-Что-то случилось, - проговорил Афанасий привязывая лодку.
-Похоже, - согласился граф, - вот только за кем послал батюшка?
Монах подошел к ним, когда эстонец доставал из лодки ружье.
-Ваше сиятельство, - обратился он к Золотареву. – Прибыл человек, от государя Петра. Он сейчас ждет вас в монастыре. Велел вас, как только вы приедете, к нему доставить незамедлительно. 
Золотарев посмотрел сначала на монаха, потом перевел взгляд на кузнеца. Интересно было понять с чего это он вновь понадобился государю. Было только два варианта: первый – монарх вновь гневается, понял что ссылка слишком легкое наказание для эстонца, как-никак указ осмелился нарушить, и второе – Петр Алексеевич отошел от гнева и решил призвать его вновь к себе. Правда в последнем Андрей не был уверен. Чтобы вернуть расположение государя, он должен не иначе, как подвиг совершить, а ведь он ничего для этого не сделал. По любому узнать можно было только поговорив с человеком царя. Интересно, а заступится за него настоятель монастыря? Скорее всего нет. Да и с какой стати. Сосед он спокойный, безобразий не чудит, да вот только пользы от графа Золотарева никакой.
-Ступайте граф, - молвил Афанасий. – Я, отнесу добычу в ваш дом. В том, что мы так удачно поохотились ваша заслуга.
Эстонец протянул ему  рюкзак, и последовал за иноком. Поднялись в горку и остановились у ворот монастыря. Калитку в них открыли, словно уже ждали. Впустили внутрь.
Монах, отворивший дверцу затребовал, чтобы оружие граф оставил у ворот.
-Я уж за ним ваше сиятельство посмотрю. Но в храм божий с этим безобразием не пущу. –произнес тот.
-А, как же человек от государя? – поинтересовался Андрей.
-Так, вон его пистоль лежит, - пояснил служка, и показал рукой в сторону лавки, где покоилось оружие, - можете рядышком свое ружьишко примостить.
Пришлось графу оружие у лавочки пристроить, а самому за монахом, что ждал его на берегу, следовать.
Гость прибывший от государя ютился в келье настоятеля. Когда монах открыл дверь в комнату, он лежал на деревянной кровати и посапывал. Инок покашлял, таким образом привлекая внимание человека. Тот зашевелился. Поднялся с койки и накинул кафтан. И тут в приехавшем Андрей узнал князя Квятковского.
-Сколько лет, сколько зим, - произнес эстонец. – Рад тебя вновь видеть, Юрий.
Малость неестественно прозвучало. Не то, чтобы Андрей не рад был приезду бывшего своего начальника, просто вдруг ему подумалось, что тот привез везти дурные. Будь они хорошие, Петр скорее всего кого-нибудь другого послал, а так неприятные известия со слов старого приятеля, руководителя Преображенского приказа, прозвучат не так зловеще.
-Садись Андрей, - проговорил князь, - в ногах, как говорится, правды нет.
Золотарев отпустился рядом с ним на койку. Юрий достал кисет и протянул.
-Закуривай. Разговор у нас с тобой долгий будет.
-А может лучше на улице поговорим? – предложил Андрей.
-Да нет. Лучше здесь.
Вот и пойми, что сейчас ожидать.
-Казацкое восстание сейчас на Дону, - проговорил не понятно к чему князь. – От нищеты и повинностей крестьяне сейчас из южных губерний на Дон бегут. Петр приказал навести там порядок, вот и отправил туда князя Долгорукова. Меня хотел направить, да вот только планы внезапно изменились, - что за планы говорить Квятковский не стал, а лишь покосился на Золотарева. У Андрея по спине мурашки пробежали. – Не, бойся. – Продолжил Юрий, видя, как побелел его друг, - ни смерти, ни ссылки в еще дальние края я тебе  не привез. Семейство твое теперь до скончания веков, если вдруг что-то не изменится, здесь проживать будет. Задание тебя одно Петр хотел попросить, чтобы ты выполнил. – Что за задание, не стал князь пояснять, словно понимая, что рано еще ошарашивать эстонца. Считая, что тут нужно, окружными путями.- Попросил, - сделал акцент на слове Квятковский.
Золотарев вновь удивленно взглянул на приятеля. С чего бы это Петр решился попросить его, сосланного в Тмутаракань графа о чем-то. Не проще ли было приказать. Распорядиться на худой конец. Или действительно случилось, что-то из вон выходящее, что монарх решается попросить, зная заранее, что Андрей Золотарев ему в просьбе не откажет.
-Не тяни князь, - проговорил эстонец, - молви, что там случилось.
- Проблемы у государя нашего с сыном.
-То, что жениться малец против воли отца хочет знаю, - сказал Андрей. – Не буду отговаривать. Не ребенок. Так и передай Петру.
-Да не в этом дело.
-Свидетелем на свадьбу? – с надеждой в голосе поинтересовался Андрей.
-Если бы.
-Ну, тогда не знаю. – Вздохнул эстонец, развел руками в сторону. – Не когда мне с тобой в бирюльки князь играть. Ты вроде человек серьезный, а сказать толком, что Петр повелел не можешь.
-Могу, - проговорил Юрий, - Да вот ты только слова мне молвить не даешь.
Он встал подошел к маленькому окошечку кельи. Минуты две вглядывался в него, пытаясь разглядеть, что там делается за стенами божьей обители. Потом резко повернулся и произнес:
-Сбежал царевич.
-От отца?
-От кого же еще. Онегина прихватил, и сбежал.

Или:

-Да не в этом дело.
-Свидетелем на свадьбу? – с надеждой в голосе поинтересовался Андрей.
-Если бы.
-До свадьбы еще дожить нужно.
-Ну, тогда не знаю. – Вздохнул эстонец, развел руками в сторону. – Не когда мне с тобой в бирюльки, князь, играть. Ты вроде человек серьезный, а сказать толком, что Петр повелел не можешь.
-Могу, - проговорил Юрий, - Да вот ты только слова мне молвить не даешь.
Он встал подошел к маленькому окошечку кельи. Минуты две вглядывался в него, пытаясь разглядеть, что там делается за стенами божьей обители. Потом резко повернулся и произнес:
-Петр сначала думал сына в Москву отправить, подальше от войны, но потом понял, что эти действия только все испортят. Во-первых, там много тех, кто захотел бы мальчишку на свою сторону перетянуть. Во-вторых, Алексею нужно как можно лучше изучить европейские государства, а лучше всего познать это можно только изнутри.
-Ну, а я-то тут причем?
-Причем? – Переспросил князь, - Причем. Государь хочет, чтобы ты, сопровождал мальчишку в Европу. Тайно.

Отредактировано Pretorianes (16-05-2010 20:19:27)

Homs Придется пожалуй весь эпизод корректировать...

Только не сейчас, а чуть позже...

                                                                                        II

Жизнь царевича Алексея изменилась в одно мгновение. Случилось это на следующий день после отъезда бывшего коменданта Нарвы (с женой и детьми) куда-то под Устюжну. Как ни пытался расспросить Меншикова, куда именно, приятель Петра молчал, как рыба.
Человек от государя пришел в Белозерский полк утром. Сунул бумагу прямо под нос полковнику Барнеру. Иоганн пробежался по тексту глазами и приказал Монахову, привести к нему поручика Михайлова. Явились оба в кабинет через пару минут. Солдат тут же получил разрешение уйти, а царевич, вытянувшись по стойке смирно, стал ждать, что соизволит сказать ему Барнер. А тот и не торопился, прошелся от стола к окну, затем обратно. Казалось, полковник не знал, как сообщить Алексею, что его вызывает отец.
-Господин поручик, - произнес Иоганн Барнер, - поступил приказ от вашего батюшки. Вы, должны явиться сегодня в дом, - полковник замялся, подумал чуточку и проговорил, называя комендантский дом по старой традиции, - дом графа Золотарева.
Мальчишка тяжело вздохнул. Это не ускользнуло от цепкого взгляда полковника. Он прекрасно понимал, что у Алексея были свои планы на этот день. Вчера тот попросил разрешение на увольнительную в город. Зная, что тот встречается с Эльзой, дочерью одного из горожан, Иоганн решил пойти тому на встречу. К тому же служба царевича в Белозерском полку, по мнению Барнера, была чистой формальностью. Молод тот, чтобы почувствовать на своей шкуре все прелести армейской жизни. Не смотря на звание поручик, полковник считал Алексея только – сыном полка. Иоганн Барнер предположил, что вызов царевича к монарху связан именно с этими отношениями. Как ни как, но сын пошел против воли отца, и отношения с девушкой для государя не были тайной.
- Разрешите выполнять? – спросил Алексей.
-Да, - молвил полковник. Царевич хотел было уже идти, но тут Барнер его остановил. Оглядел его с ног до головы. Остался в целом доволен. Единственное, что сделал, так это поправил у мальчишки ворот на камзоле. – Вот теперь, можешь ступать, поручик.
Последняя фраза вышла у полковника как-то не по уставу.
Алексей вышел из кабинета и в приемной встретился со своим денщиком. Онегин ждал его уже минуты две. Царевич подошел к нему, и чтобы никто не услышал, прошептал:
-Ступай к Эльзе. Она ждет меня у водопада. Скажешь, что меня вызвал к себе государь и встреча не состоится. Проводишь до дому и сообщишь, что встретимся лучше вечером. Я постараюсь к тому времени решить все проблему с отцом. Когда вернешься, жди меня в моей комнате.
Алексей взглянул на стоявшего у стены бывшего адъютанта Лемме и подмигнул. Тот явился к полковнику с просьбой выделить ему людей. Граф Золотарев выпросил разрешение вывести из Нарвы те металлы, что он обнаружил в окрестностях города. Петр возражать не стал, понимая, по всей видимости, что эстонец еще может повлиять на события Свейской войны. Именно из-за воздушных шаров, государь и решил так мягко наказать зарвавшегося коменданта.
Юстас проводил взглядом покинувшего приемную царевича, и подошел к дверям кабинета. Постучался.
-Можно, полковник Барнер? – Спросил он, заглядывая внутрь.
-Заходи, друг любезный, - проговорил Иоганн.
Юстас проскользнул в комнату.
Между тем Алексей покинул башню замка. Он прошел через центральные ворота и оказался на городской улице. Там его ожидала карета, посланная Петром.
Монарх остановился в бывшем доме графа Золотарева. Новый комендант пожелал, чтобы здание, в котором он будет жить, находилось недалеко от ратуши. Лучше всего в нескольких минутах ходьбы. На счастье ему просто повезло, в том квартале оказалось несколько домов горожан, отказавшихся принять присягу. В этот раз они были вынуждены последовать в ссылку, вслед за бывшим комендантом.
Карета остановилась. Кучер отворил дверцу, выпуская паренька. Тот грациозно спустился по откидной лесенке и замер. Осмотрел дом своего учителя.
Особняк изменился. По приказу Петра Алексеевича над входом закрепили личный штандарт государя. Плюс ко всему у дверей несли стражу два служивых Семеновского полка. Оба стояли вытянувшись по стойке смирно. Алексей даже подумал, что отец его всерьез взялся за дисциплину. Взгляд царевича скользнул по второму этажу дома. Окно, несмотря на жару, где раньше находился кабинет коменданта, было закрыто.
Царевич поправил парик, который с удовольствием снял бы, и надел треуголку. Сделал несколько шагов навстречу судьбе. Стража приветствовала сына государя, и пропустила внутрь. Алексей медленно, словно чувствуя, что сейчас решится его судьба, добрался до дверей кабинета. Дежуривший офицер знаком остановил его и попросил подождать. Затем скрылся за дверьми. Тут царевич заметил, что ботинки покрылись пылью. Хотел было их обтереть, да не успел, вернулся адъютант.
-Государь ждет вас, Алексей Петрович.
Назвал по имени-отчеству. Отворил дверь, пропуская мальчишку в кабинет.
Петр сидел за столом, заваленным бумагами, что-то писал. В углу, разглядывая глобус, стоял, покуривая трубку Меншиков. Государь сперва взглянул на сына, затем на фаворита.
-Открой окно, Алексашка, - приказал он.
-Но, мин херц, ветер.
-Открывай, чертяга, жарко. – повторил Петр. – Не бойся, бумаги не унесет.
Меншиков пожал плечами. Дескать, дело хозяйское, но если на пол упадет, хоть один из листков, то он их подымать не будет. Алексашка выполнил просьбу. Распахнул створки. Прохладный ветерок ворвался в помещение.
-А, теперь можешь идти, - приказал Меншикову Петр, - я желаю с сыном поговорить тет-а-тет, – фразу сию государь явно перенял у Золотарева. Если бы не эстонец, он вполне возможно, если бы эта нелепейшая ситуация возникла, сказал – с глазу на глаз, но вышло иначе. – Сейчас мне лишние уши, даже твои, ни к чему. Дело семейное и тебя не касается, так что ступай, Светлейший, ступай.
Данилыч недовольно фыркнул, но кабинет покинул.
-Все равно подслушивать в замочную скважину будет, - проговорил Петр, – но, по крайней мере, не будет лезть со своими советами. А ты, Леша присаживайся. В ногах правды нет, а разговор предстоит долгий.
Царевич сел в кресло, снял с головы треуголку.
-Можешь и парик снять, - посоветовал монарх, - вижу, что маешься.
Парик Алексей снимать не стал, назло отцу.

Отредактировано Pretorianes (16-05-2010 20:43:40)