Глава 1.

Мих зашел в верхний зал клуба «Казантип». Кульна! Дым коромыслом! Девки пляшут кругом, в центр поставив сумочки. В клетке у сцены крутится стриптизерша. И – буцбуцббббуц!
О! А вот и наши!
Чирик махнул ему рукой. Компаха сидела у самой линии VIP-зоны. Круто день начинается. Мишка уловил знакомый запах конопельки. Чирь уже сосал во всю трубу набитого анашой кальяна. Мих подошел к столу, бессловесно – а все равно бесполезно - буцбуцббббуц! – махнул ладонью по рукам друзей. Фил, как всегда, был почти в ауте, Шноб тискал какую-то девицу, Хренус с Шмулей налегали на светлую «Обаму».
Миха упал на диван и потянулся за кальяном. Чирик, как всегда, показал фак и продолжил дымить. Чирь, сучий сын, жадный – у него и сигарету-то хрен выпросишь.
Мих потянул к себе меню. Так... Пиво – само собой, водку пока пропустим, - гадство, наркота какая дорогая… Надо было конопли в киоске взять. Охренеть! Герыч – 250 баксов за дозу. В магазе 70 стоит… 
А… хрен с ним. Гулять так гулять. Мих подошедшей официантке показал пальцами:
«Темное и на дорожку кокса!».
«Темное» - щелчок по горлу и мазнуть по лицу. «Дорожка» - пальцем по столу. 
Официантка кивнула и, вильнув голой задницей, смылась за заказом. Прикольные в «Казантипе» поряды – у официанток верх наглухо, а низ открыт! Гы!
Шмуля что-то заорал - буцбуцббббуц!
Мих пожал плечами.
Тогда Шмуля показал пальцем себе за спину. Мих посмотрел. Ух ты! Сольдеры!
За красной линией сидели америкосы, лениво попивая пиво и разглядывая стриптизершу, которая к тому времени уже сняла трусы и старательно запихивала себе бутылку из-под шампанского. У каждого к стулу была привалена М-54 – последняя разработка лазерных винтовок.
Уж в чем в чем, а в оружии Мих разбирался – сдал недавно экзамен по психологии шутеров на отлично, всего за 42 часа пройдя все восемь уровней «Москвы-2020».
Интересно, а чего тут амеры делают?
Шмуля показал пальцем вниз – пойдем, мол, поговорим.
Мих кивнул.
По дороге встретили официантку. Мих жестами – буцбуцббббуц! – показал, что сейчас вернется. Они зашли в туалет – самое тихое место клуба. В одной кабинке кто-то кого-то жарил не по-детски. Стоны разлетались эхом, стуча по синему кафелю.
- Миха! Слышь чо… - Жалобно сказал Шмуль. – У меня скоро этот… симпозиум… Не.. Коллоквиум по истории. А ты рефу недавно делал.
- А тема-то какая у тебя? Может и не совпадут!
- Эта… «Ведущая роль американского народа в победе над нацизмом в годы Второй мировой войны». Во, выучил…
Шмуль аж вспотел от усердия. Говорить он не любил, и такая сложная фраза далась ему невероятным трудом.
- Лан, позырю. С тебя трюльник.
- Опчем базар! А когда?
- А деньги?
- А хоть щас! Батя из комы вернулся, щедрой рукавичкой сыпанул.
- Ачеа где был?
- Коммерс сикрет!
- Да ладно!
- Да, правда, не знаю! Чесслово! Чтоб мне пидоргом стать!
Дверка кабинки открылась. Оттуда вышли двое – пацан лет двенадцати, видимо, подрабатывает тут и америкос в камуфляже. Оба застегивали штаны.
- Че заработал? – поинтересовался у мальчишки Мих.
- Намана! – ответил пацан, морщась от боли и держась за штаны. - Ты стока не пропиваешь.
Америкос по-быстрому сполоснул потное лицо и вышел из сортира.
- Конечно, янкеры хорошо платят…
- Дура ты, - ответил пацан. – Это не амер, это бундес. Чо, нашивки не видишь? На рукаве?
- Точно! ух ты, а ты чо, Мих, ты ж спец типо! Типо не зырил?
- Типо…
- Парафин те на харю! – заржал Шмуль.
Мих показал ему кулак:
- Мани гони!
- Половину ща перекину. Остальное по факту.
Они достали мобилы и блютусом стали конектиться, чтобы перевести деньги со счета на счет. Пацан, тем временем, выскочил из сортира. Видимо, искать другого клиента…
БУЦБУЦББББУЦ!
БУЦ!
Что-то грохнуло за спиной Михи.
Он машинально оглянулся. Наверное, стриптиз начался? Но вместо стриптиза вдруг увидел как по синему лицу Шмули стекает из носа струйка крови. Сначала Миха подумал на кокаин, но вдруг по лицу ударило вонючей теплой волной и Шмулю швырнуло на него.
Через мгновение музыка вдруг «здохла», а вместо нее завизжали девки и захлопали ритмом винтовки бундесовских морпехов. Или не морпехов? Или не только бундесовских?
Потом бахнуло еще и еще раз. Потом загрохотало вокруг, после Мишка упал, машинально прикрывая собой потерявшего сознание Шмулю. Отчего-то тот захрипел, а потом из его груди высунулась какая-то железная штуковина и острием больно кольнула в Михину грудь.
Вдруг Мишка — сквозь грохот выстрелов и визг рикошетов — все понял.
И, глядя в распахнутые ноги упавшей стриптизерши, вскочил и бросился к выходу, спотыкаясь о мягкости на полу.
Но добежать до дверей не успел. Перед ним мелькнуло темным, и он упал теряя сознание и захлебываясь соленым.
Удар прикладом похож по эффекту на укол герыча.
Приклад Миха попробовал первый раз...

**

Мстислав проснулся оттого, что мать трясла его за ногу:
-Мистя, вставай, староста тревогу стучит!
Смахивая остатки сна со слипающихся ресниц, парень и впрямь услышал глухие деревянные стуки в било.
- Чо случилось-то, опять городские едут?
- Не знаю, сына, не знаю, пошли скорее, а то староста опять на штрафы поставит!
Штрафы Мстиславу работать не хотелось. На плечах старшего сына висело все хозяйство - гектар тяжелой вятской земли, с трудом отдававшей поселенцам свои плоды. Короткое лето начинается, работы много.
Сегодня посевная, а завтра сенокос, Мать-Коровушку пасти надо, мелкие сестры еще не помощницы, старшей еще год в Детском Поместье быть, младшей - три. Эх, батя, батя - сгорел, надорвав жилушки. Так это и понятно, куда ему на земле, бывшему программисту. Это Мстислав с самого малого малолетства привык к Природе.
Мстислав выскочил на крыльцо, уже потерявшее свою янтарную свежесть лет пятнадцать назад. Совсем рядом стоял хилый кедрик, посаженный еще отцом, когда они только поселились здесь, вырвавшись из Большого Ада. И сажали его вроде правильно, по четырем сторонам света, и обряды все соблюли при посадке, а одно что ему, заразе, (прости, Светлейшая!) ни как не рослось.
Мстислав быстро улегся под кедром и сотворил обязательное ежеутреннее пожелание добра всем людям. Дождавшись, пока гаснущие в сумрачной заре звезды не мигнули ему, парень помчался к общей площади, где обычно собирались на сход поселяне.
Староста Роман уже ставил во Внутренний Круг подходивших братьев, сестры становились за своими мужьями в Круг Внешний. За Мстиславом ни кто не встал. Он еще не был женат, а вдовам и вдовцам стоять в Круге не дозволялось - они уже одной своей половиной были в Нави, полунавки же только сквернят Солнце.
Мать, конечно, могла замуж еще выйти, только за кого? Мужики ее возраста все были женаты, а вдовцы старше для продолжения рода годились сомневательно, потому староста и не давал разрешения на совокупление. Блюл чистоту помыслов. Впрочем, Мстислав не мог себе, и представить чужого мужика в своем доме - будь-то седого уже Братислава, или вечно кашляющего и сопливого Родимира, или одноглазого Андана . Да и мать не горела за новым мужем быть.
Кто знает, чего они вдовцы-то?
Вроде бы все уже стояли, но Роман чего-то медлил.
Ах да, шкрябал с дальнего поместья самый старый поселенец дед Миролюб. Стар он был так, что через год должен был в Детское Поместье переселится. Поговаривали, что он еще до Великого Исхода лицезрел Самого Владыку Мира, и что имя у него раньше такое же как у владыки и было и только после возврата к Первоистокам дед имя себе исправил. Нехорошо одним именем с Владыкой зваться. Говорили, что он в дольменах самой прамамочке Лилит кланялся. Только вот сам Миролюб об этом молчал. Он всегда молчал, никто от него слова не слыхивал, считай с сотворения света.
Роман только покосился на опоздавшего, но ничего не сказал.
На стариков штрафы не накладывали, как и на детей до девяти лет.
-Ведруссы! - Роман насуплено обвел хмурыми глазами Круги. - Воздадим Светлейшей хвалу, хвалу Солнцу, хвалу Земле, хвалу кедру и Владыке всего сущего и несущего!
Поселяне тренированно упали на колени, воздев руки к светлеющему на востоке небу.
- Хвала Светлейшей! - слаженно взревел хор голосов. - Хвала тебе и Владыке!
- Да правят нами мудрость твоя, - продолжил староста. - Да будут чисты наши помыслы!
- Чисты помыслы! - вторили ему поселяне.
- Да наполнятся сердца наши светом лучика твоей любви!
- Любви, любви, любви! - застонал дискантом женский круг.
- Да будем достойны взгляда твоего!
Селяне начали раскачиваться из стороны в сторону:
- Взгляда, взгляда, взгляда!
- Сын Твой и Владыки Яви, приди к нам!
- Нам, нам, нам! - басили мужики, раскачиваясь все сильнее.
- Мы в тебе, а ты в нас!
- Анас, Анас, Анас! - на последнем крике-всхлипе, селяне рухнули лицом в пыль, распластавшись по земле. И только староста воздев руки к небу, стоял на коленях с воздетыми руками.
Мстислав медленно приходил в себя. Каждый раз, на утреннем молении он все легче и быстрее улетал туда - в бескрайний мир Ее света и чистоты, где возникало прекрасное лицо Светлейшей. А возвращаться так не хотелось... Там было так звеняще хорошо, так прозрачно, свежо, светло... Ее лицо... Оно всегда было таким одухотворенным, летящим в прекрасные дали, пронизанным великой любовью ко всему живому. Мстислав казался себе таким маленьким, таким незначительным перед ней, перед ее светом. Огорчало его только одно - Светлейшая всегда смотрела сквозь него, как будто юноши не существовало.
Мстислав надеялся, что когда-нибудь Она посмотрит на него и скажет: "Ты достоин!"
Только чего именно он достоин - Мстислав не знал. Он хотел бы быть достойным Ее, но Светлейшая же любила Владыку, у них был сын, а значит надо гнать, гнать, гнать нечистые помыслы.
-Ведруссы! - прервал мечтания юноши скриплый голос, вставшего с колен Романа. Остальные так на коленях и остались. - Ведруссы! Сегодня ночью случилось... - Староста замялся, подыскивая нужное слово. - Случилось необычное. Ночной сторож видел это. Брислав, говори!
Желеобразный Брислав, чья очередь была дежурить только что прошедшей ночью, дернулся было из круга, но Роман остановил его жестом, тогда тот начал с места:
-После четвертой колотушки то было. Вона оттудова. - Брислав показал на юг. - Энта штуковина полетела, главное на стрекозу похожа, только фырчит. Наскрозь нас пронеслася. А на заднице ейной огнище пышет, и дымина така, - Брислав начал бурно показывать руками "каку дымину" стрекоза испускала. - А потом она хряпнула, и вся как даст, и херак - огнище...
Роман мгновенно подскочил к Бриславу и смачно хряпнул его ладонью по губам:
-Сколько раз говорить тебе - бранные слова не сметь даже думать! Мысли наши - суть материя, из коей все состоит! Чисты помыслы - чисты слова, чисты слова - чисты дела, чисты дела - чиста жизнь, чиста жизнь - чиста карма! Или ты не знал? Или ты забыл? Зачем Светлейшую пачкаешь грязью? Штраф на тебе! - на последнем слове староста ударил Брислава посохом по плечу. Тот скуксился, но сказал скороговоркой положенное:
-Спасисветтебеврадостьтрудвоблагопомыслы!
-Говори дальше! - староста хмурил мохнатые брови.
Брислав поклонился, хотя живот ему заметно мешал кланяться:
-Вот так она пыхнула, грюкнула, пламенем объялась и в лес рухнула. Токо за пару мигов до этого, кака-то штучка отлетела, как семечко. Агась. А потом семечко в небе как одуванчик стало и вниз, вниз, а потом куда-то делося. Ведомо мне, что это иные планетяне, как в Писании, али нет?
-Ведать тебе еще рано, вот старостой станешь, тогда и ведай. - Роман, грозно и одновременно брезгливо глянул на Брислава и громко сказал всем:
-Ведруссы! Что делать будем?
Толпа сначала молчала, потом несколько голосов в разнобой начали предлагать свои варианты:
-А может это опять ученые моисеи?
-Не, это, наверное, кедр звенящий Светлейшая нам послала1
-Боги к нам идут, ага, боги! Велес, или Крышеня!
-Биороботы это! Точно биороботы!
-Знамение это, староста! Надо к волхву идти, вели сбегать!
Староста помолчал и сказал в ответ:
-Волхв, говоришь? Нет, тут дело серьезнее, чем твою мать-корову по болотам искать. Дитя надо пытать. Только оно, чистое нам знак даст.
Толпа моментально утихла. Детей по пустякам не трогали. Только если случалось что-то очень важное, тогда староста решался на пытки детские. Видимо сегодня, как раз такое важное и случилось.
- День сегодня двадцать восьмой от начала мая, значит, и пойдет за дитем тридцать восьмой от меня.
- А че тридцать восьмой-то? - сторожно поинтересовался Брислав?
- Потому, что май - месяц десятый, понял? - спросил староста
- Не-е-е... - недоуменно проблеял Брислав.
- Ну и дурак, - староста отвернулся и зычно спросил - Ну, кто тридцать восьмой?
Тридцать восьмым от родового поместья старосты жил как раз Мстислав. Он шагнул в круг.
Староста молча обсмотрел Мстислава, словно хотел сделать замечание. Но ничего не такого сказал, только положил руку на плечо:
- Возьми того, кто первый выйдет сам, того, значит, нам Светлейшая послала. Понял?
Мстислав кивнул и помчался к Детскому Поместью. В груди всколыхнулась надежда - а вдруг кого из сестренок увидает? Опять же после пытки, матери ребенка отдавали на несколько дней. Все ж дома веселее будет. Лишь бы на старика не наткнуться...
В Детском Поместье вместе жили дети до девяти лет и старики после восьмидесяти.
Их практически никогда не тревожили и не заставляли что-либо делать. Только дежурные по поселению еду носили три раза в день. Дети и старики должны быть свободны во всем. Ибо первые чисты, и по их чистоте взрослым надо сверять свои помыслы и чувства. У детей же и советы испрашивали - как поступать в трудных ситуациях, ведь Светлейшей они особо близки, она через них свою мудрость миру являет. Старики же готовятся детьми в новой жизни стать, а значит, их тоже нельзя беспокоить, ведь с них скверна отпадывает, и не дай Свет на тебя та скверна попадет. До конца жизни придется душу от чужой кармы чистить, а свою на следующую жизнь оставить. Зато изначальная чистота детям добавляется.
Мстислав осторожно шагнул в темень дома.
Запах, конечно, был смрадный - вместе с детьми и стариками жили свиньи, так оно к Природе ближе, почти как в лесу.
Где-то хныкал младенец - видимо Любавки и Ольга, еще и двух месяцев не прошло, как того сюда принесли. Все сделали, как положено, в одной рубашке, с кедровым орешком в руке и оберегом. Любка, конечно, дома плакала - глаза-то красные, жалко ведь, дочке только год - но на людях ничего, держалась, как положено. А что реветь, лучше что ли, чтоб родительская грязь на ребенка перешла? Ольг это понимал, а потому и не хмурился.
Совсем рядом храпел какой-то старик. Эх, главное, чтоб не проснулся, у стариков сон чуткий, особенно под утро. И что им не спиться?
Стоял Мстислав долго, слушая заливистый храп. Сколько мигов прошло - он не знал, в темноте миги совсем другие, не то что на свету, а особенно на солнце.
Наконец, кто-то зашлепал босыми ножками по деревянному полу и в темноте плавно проявился маленький белый силуэт.
- Привет тебе, чистый, пойдем со мной на круг общий, совет твой нужен, - еле слышным шепотом сказал Мстислав, судорожно сжимая оберег - маленькую плашку самого Звенящего Кедра, то малое что и осталось от отца. Если, конечно, самого Мстислава не считать с сестренками.
Силуэт вдруг басовито заревел в ответ.
- Тише, тише, маленький, - юноша подхватил мальчишку, а это, несомненно, был пацан лет пяти, и осторожным бегом выскочил из усадьбы.
Не дай Свет, старики проснутся! Вон в прошлом году, когда за чистым дитем пошли совета испрашивать, ветхий совсем уже Храбр спросонья обматерил пришедшего за ребенком Родимира, так того потом в заикание аж полгода бросало. А ведь и знахарка, и волхв, а даже забредший на зиму колдун лечили заику нечаянного и травами, и кореньями, и заговорами, да ничего не помогало. Видимо, совсем уж скверный грех Храбр передал. И только тогда, когда старик переселился в Навь, Родимир заикаться перестал. Чужую карму изжил, да свою не успел, да вот и кашлять начал.
На улице пацан неожиданно утих, с любопытством разглядывая, то новый для него окружающий мир, то самого Мстислава.
Перед Кругом Мстислав остановился и поставил мальчишку на землю. Тот немедленно схватился за Мстиславову ногу, с опаской взирая на молчаливую толпу в одинаковых льняных рубахах и штанах.
Роман кивнул на центр - мол, занеси чистого внутрь. Мстислав снова взял его на руки и понес в круг.
-Сынок... - прошелестел чей-то полувыдох. В ответ на это мальчишка вновь заревел и... описался. Мстислав понял, что заставило чистого выйти во двор.
Роман принял ребенка и поднял его над собой, навстречу восходящему солнцу, пристально глядя ему в глаза. Тот не переставая орал. Мстислав попятился было на свое место, когда староста сказал ему:
-Стой, где стоишь. Чистым отмечен, жребий на тебя пал, - Мстислав оторопел, что еще за жребий, блин масленичный! Дел же невпроворот! От штрафа ушел, на жребий напоролся!
-Скажи нам, чистота на чистоте - что делать? - промолвил торжественно Роман и опустил ребенка на землю.
Ребенок не устоял на косолапых ножках и шлепнулся на попу, отчего заорал еще громче, хотя казалось, что это невозможно.
Толпа напряженно следила за происходящим.
Мальчишка начал размазывать грязными ручонками слезы, отчего на его пухлых щеках образовались черно-светлые разводы. Наконец, он перевернулся и на четвереньках пополз куда-то, словно ища место, где можно было спрятаться. Только полз он как раз в том направлении, где упала, по словам Брислава, горящая стрекоза.
-Мать где? - тихо, но так, что его услышали все, сказал Роман.
-Тута я, тута! - всхлипнул кто-то в женском кругу.
-Возьмешь на неделю чистого, поучишься правде жизни. А ты, Мстиславушка, с соседями к стрекозе пойдешь. Сейчас. - добавил староста, наткнувшись на протестующий взгляд Мстислава. - Полчаса вам на сборы. А сейчас...
Роман чуть помолчал... А потом взревел!
-Хвала Светлейшей и чистому!
И круги вновь подхватили хвалу...

Глава 2

-Имя, фамилия?
Миха попытался приоткрыть глаза. Получалось плохо. Резкий свет колол глаза. Он попытался подняться с пола. Не получилось. Что-то давило на плечи. Он повернул голову. Уткнулся слезящимся взглядом в начищенный ботинок.
-Имя, фамилия? - повторил голос.
Мишка попытался ответить. Получалось плохо. Язык почему-то прилип к небу.
Голос довольно хмыкнул:
-Вы приговариваетесь к пяти годам исправительных работ.
И глухой удар по чему-то твердому.
-Ээмнэээ... - промычал Мишка.
-За попытку причастия к покушению на жизнь сотрудников Организации Объединённых Наций. Есть самоотвод или свидетели?
Мишка — неожиданно для самого себя -
смог произнести:
-Где я?
Голос вежливо ответил:
-В трибунале миротворческих сил ООН. Еще есть вопросы?
-М... Можно вс... встать можно?
Голос промолчал. Но что-то произошло. Тяжесть со спины пропала, а ботинок с высокими голенищами исчез из виду.
Мишка попытался встать на четвереньки. Получилось. Правда, затошнило.
Сел. Опять получилось. Правда, вырвало желчью.
-Вам нужен врач? - вежливо, и одновременно брезгливо, поинтересовался голос.
-Да... Мне б... НЕТ! - вдруг вскрикнул Мишка, вспомнив о слухах, бродивших в школе. Слухи были только слухами, но все они были об одном. Если попадешь в руки миротворческих врачей — домой больше никогда не вернешься.
-Почему я тут? - пересиливая тошноту, спросил Мишка.
-Михаил Данилов. Так?
-Умм.. - согласился Миха.
-Вы признаны косвенно виновным в покушении на военнослужащих миротворческих сил ООН. Приговорены к пяти годам исправительных работ.
Голос был терпелив, вежлив и благосклонен.
-Но я... Я просто отдыхал в клубе, потом что-то случилось, я потерял сознание, а потом я очнулся тут и...
-Все террористы так говорят. Наши эксперты-энэлперы уже давно просчитали эти ваши отговорки. Данная отговорка не является доказательным условием. Вам понятно?
Мишка наконец смог разлепить глаза. Но это ему не очень помогло. Свет бил, казалось, со всех сторон. Хотя почему казалось? Именно со всех. Даже с пола. Поэтому он так и не смог увидеть — кто говорит всю эту ерунду?
-Вы были сегодня в ночном клубе?
-Да, а что такого? Я туда постоянно хожу.
-Секретарь, фиксируйте, он признался к подготовке теракта.
-Какого теракта?? - возмутился Мишка. - Я просто тут отдыхал!
Возмущение придало ему сил. Он даже забыл — как все болит. Он вскочил. Вернее, попытался. И тут же лег обратно. Охранник снова его припечатал тяжелым ботинком.
-Сегодня, вернее уже вчера, был совершен подрыв ночного клуба «Иобитса!!», по адресу город Хлынов-на-Вятке, улица Ковалева, строение тринадцать. В результате теракта пострадало четыре гражданина Российской Конфедерации, из них один пострадал смертельно. Также тяжелые психологические пострессовые расстройства получили четверо граждан Федеральной Республики Германия, находившихся на тот момент на контракте в корпусе миротворческих сил ООН. Так как — пока - вина гражданина Данилова установлена только косвенно, он признается ковенно виновным в принесенном ущербе. От возмещения ущерба виновниками заведению «Иобитса!!», владелец — гражданин США Майкл Формен -  отказался в пользу возмещения конфедеральным бюджетом. Возмещение конфедеральному бюджету, а также возмещение ущерба миротворческому контингенту ООН перекладывается, в соответствии со статьей сто двадцать второй, части пятой, подпункта шестого с учетом поправки Якобсона на косвенно виновных. В связи с этим, Данилов Михаил направляется на исправительные работы сроком на пять лет в лагерь для косвенно осужденных. Приговор обжалованию не подлежит. Данилов, приговор понятен?
Миха ответить не успел. Он пытался переварить тираду судьи, но понял только одно. Он попал.
-И радуйтесь, что вы осуждены только косвенно, а не прямо. Через пять лет вернетесь — станете новым гражданином нового мира.
Миха успел сказать короткое русское слово. После чего получил ботинком охранника по подбородку. И потерял сознание для того, чтобы не увидеть, как им вытирают лужу его рвоты и тащат в переполненную камеру для косвенно осужденных.

**

Когда, отправленные на поиск мужики скрылись за изгородью последнего поместья, Роман отправился на ежеутреннюю инспекцию по поселению. После общего сбора каждый ведрусс должен был час посвятить мечтам и чистых помыслам. Очищая свои мысли таким древним образом ведруссы приближали светлый час победы над всем Темным и Злым. Именно так их пращуры спасали планету от конца света. Последний раз такое случилось еще в девяносто втором году по старому, еще христианскому, стилю. Тогда под невидимым руководством Чистейшей сотни тысяч еще ничего не знавших о ней людей, называемых тогда дачниками, спасли самым незаметным, но самым могущественным образом Землю.
Когда ведруссы наконец, исполнили свою мечту и массово переселились в родовые поместья неписаным, но обязательным законом стало утреннее часовое мечтание и очищение себя. Конечно, не возбранялось чистить свои помыслы и в другое время суток, но совместными усилиями можно добиться большего.
Особенно если это спасение мира.
Тем более если это спасение мира.
Но хоть и добровольное это дело, но надо бы, чтоб все медитировали в одно время. Тем боле, что день сегодня был не простой - сегодня начиналась посадка.
Вот Роман и проверял - каждый ли из ведруссов возлежит под кедром, все ли они свои лучики посылают к Светлейшей Анастасии?
Но все было нормально, только тех четверых, что посланы в лес и не было. Ну, ничего, опосля догонят сородичей. Да и самому надо бы сердце почистить... Но на то он и староста, чтоб проверить других а потом уж и себя. Тем паче, что старостой поселения не может стать человек с нечистыми помыслами.
Вернувшись домой, староста застал жену и обоих сыновей за подготовкой к посадке. Те уже вытащили мешки с картошкой на участок.
-Ну что, сердце очистили? - вопрос Роман задал так, для порядка. Конечно и Светлана, и Ярослав с Владеславом уже готовы были. В глазах их плескалась накопленная сосредоточенность. И даже вопрос его они вроде бы не услышали.
-Тогда пошли, что ли...
Участок для картофеля уже был подготовлен. Четыре полоски земли политы водой, чтоб легче было копать тяжелую землю, намечены колышками места будущих лунок.
Староста снял лапти и постоял, привыкая к еще холодной земле. Тоже сделали и его домочадцы. Затем он снял с себя и рубаху со штанами, оставшись в той одежде, в которой все на белый свет приходят. Жена с сыновьями также разоблачились донага.
-Хвала Светлейшей! - поднял руки Роман.
-Хвала! - отозвались сыновья. От взора Романа не укрылось, что старший как-то странно взглядывает на мать. "Вот и ему пора искать подругу..." - мелькнула шальная мысль, но Роман отогнал ее. Не время думать, время молчать.
Он взял из мешка картошку и положил ее в рот. Пятьсот сорок ударов сердца. Сто восемь мигов. Девять минут. Считать и не сбиться. Можно, конечно, больше. Но ни в коем случае не меньше. Иначе плод не успеет набраться знания о твоем здоровье, о тебе, о твоей душе, и не станет лечебным. Тогда все насмарку, все надо начинать заново. А пока можно вырыть лунку, но только руками. Лопатой можно только тогда, когда сажаешь обычные овощи. Те, что для еды. А эти для здоровья и для продажи. Потому только руками, только руками...
Ну вот, готово, и время прошло... Встаем в лунку босыми ногами, а картошку в ладонях прячем. На тридцать сердечных ударов... А теперь плюнуть в лунку и выдохнуть на картофель... И еще тридцать ударов... Ну вот. Первая готова. Берем вторую...
И семья, синхронно повторяя движения Романа, продолжает целебную посадку. И все поселение... И вся Ведическая Русь! А вся Русь нынче ВЕДИЧЕКАЯ!
Через час шесть лунок были готовы. Пора сделать подзаряжающий перерыв. Вся семья быстрым бегом подскочила к куче прошлогодней листвы, бережно припасенной с осени и сваленной под высоким уже кедром, посаженным Романом задолго до Великого Переселения. Они вчетвером упали на эту кучу лицом вниз, бережно окутанные звенящей аурой. Несколько вдохов хвойного воздуха и прелого осеннего аромата и снова, не спеша, боясь расплескать энергию исцеления, обратно к мешкам с картофелем.
И только тогда, когда солнце стало немилосердно печь плечи, Роман наконец, промолвил первое, с начала работы, слово:
-Ну все! Обедать!

О таком идиотизме не слышал ни разу!