Проснувшись, он обнаружил, что солнце уже ярко светило на небосклоне, а лагерь  был практически пуст, только пара охранников дремала неподалеку, привалившись спиной к большому обломку скалы торчавшей из склона, словно огромный зуб сказочного великана. Ужасно хотелось пить – во рту пересохло настолько, что с трудом ворочавшийся язык походил на небольшого ежа, устроившего себе логово не в том месте. Иван громко замычал для привлечения внимания. Один из сторожей открыл глаза и лениво произнес:
    - Какого черта тебе надо?
    Наумов прикинулся, что не понял вопроса, вновь разразившись нечленораздельными воплями, на что немец нехотя поднялся на ноги, и не спеша, подойдя к нему, с силой ткнул прикладом винтовки в грудь.
    - Так какого черта тебе надо, грязная скотина? – зло переспросил он.
    Иван принялся мимикой объяснять, что хочет пить, вытягивая губы и чмокая, надеясь, что его поймут правильно, а не приложат прикладом по этим самым губам. К счастью, солдат попался сообразительный и не очень злой. Он широко зевнул и отойдя в сторону, вскоре вернулся с флягой в руках. Открутив крышку, немец наклонил ее над головой Наумова и тот с жадностью принялся хватать пересохшим ртом драгоценные струи. Вода была теплой и сильно отдавала железом, но в тот момент показалась ему самой вкусной из всех, что он пробовал. Когда фляга опустела, немец откинул ее в сторону и, повернувшись к напарнику, спросил:
    - Долго нам еще торчать здесь, охраняя эту обезьяну, Ганс?
    - Не беспокойся Мартин, - отозвался тот. – Скоро подойдет батальон связи, и мы избавимся от этого чучела.
    - Скорей бы. Ненавижу сидеть на одном месте.
    - Тебя что-то беспокоит?
    - Даже не знаю, - пожал плечами Мартин. – Но мне кажется, что этот пленник понимает каждое наше слово. Слишком морда у него умная.
    - Брось, у тебя развивается паранойя.
    - Эта война – паранойя.
    - Тише, мой друг, у гестапо везде есть уши, - предостерег его Ганс. – Я не хочу потерять своего друга лишь потому, что он устал и дал слабину. Война скоро закончится нашей полной победой. Надо надеяться на это.
    - Надейся, раз тебе так хочется, а я буду спать, - он прислонил винтовку к камню и, устроившись рядом, надвинул кепку на лицо. – Все равно время покажет – кто прав, а кто виноват.
    - Хорошо, что тебя не слышит обер-лейтенант Щульц, - проворчал Ганс. – не то получил бы сейчас от него хорошую затрещину.
    - А ты доложи, - посоветовал Мартин. – Может быть, получишь железный крест.
    Тот благоразумно промолчал, отметив, про себя, что все же следует доложить  командованию о поведении рядового Мартина Борка, так на всякий случай, для его же блага.
    Между тем, утолив мучившую его жажду, Наумов придавался размышлениям о своей дальнейшей судьбе. На съемки фильма, как он думал раньше, происходящее совсем не походило, скорее на бред. С другой стороны все было стопроцентно реально и, вспомнив прочитанные ранее фантастические книги о героях, попавших в прошлое, он сделал вывод, что иногда это случается и в настоящей жизни, как бы нелепо это не звучало. Из этого родилась стратегия дальнейшего поведения – прикидываться идиотом до последнего, пока не раскусят.

Согласен. Так будет правильней!