Глава 2.7 (продолжение)
19 мая стал днем, когда наступило относительное затишье, что, по мнению Кареева, означало только одно, немцы перегруппировывали свои войска. До Изюма группа добралась за четыре часа, выехали, когда забрезжил рассвет и к восьми утра, преодолев около ста шестидесяти километров, оказались на въезде в город. Встречаться с командованием 9 армии Кирилл смысла не видел, ничего нового, чего не знает Главком Юго-Западного направления, выведать все равно не удастся, а вот своими глазами посмотреть, что реально происходит, другое дело. Имелась также задумка попасть на другой берег Северского Донца и пошарить во вражеских тылах, но это уж как получится, река не ручеек какой-нибудь, туда-сюда не перепрыгнешь. Поговорив с комсоставом 343 стрелковой дивизии, 5 кавалерийского корпуса и работниками штаба 9 армии, Кареев понял, что управление войсками практически потеряно, проводной узел связи, располагавшийся в Долгенькой, оказался уничтоженным вместе с запасным армейским пунктом управления, а радиосвязь использовалась совершенно недостаточно.  Капитан-лейтенанта очень занимал один вопрос. Задним числом легко рассуждать об ошибках других, а насколько очевидным правильное решение является в реальности? Хотя во сне Кирилл был лишь подполковником, а не генералом, но военное образование начала 21 века, да помещенное в хорошо думающую голову, да двадцатилетний реальный боевой опыт, все-таки большое дело. А ошибки командования Юго-Западного направления начались не с началом немецкого контрнаступления, а задолго до него, дальше ситуация только усугублялась.
Дозаправившись под завязку, разведчики двинулись вдоль берега реки вверх по течению и в Левковке перемахнули на другой берег по небольшому мостику, Т-34, а тем более КВ, он бы не выдержал, но БТР и БТ проскочили. Забираться глубоко в западном направлении Кареев не собирался, в отличие от своих подчиненных он хорошо знал, чем тут все скоро закончится, а вот немцы оказались гораздо более нахальными и вскоре, немного не доезжая Ивановки, глазастый Улан указал на маленькие точки, которые через некоторое время превратились в немецкий полугусеничник в сопровождении трех мотоциклов. Разведчики предусмотрительно укрылись в небольших зарослях, Кирилл и штатные снайперы отряда со своими винтовками с расстояния около полукилометра сняли мотоциклистов, а Тарас из крупнокалиберного пулемета прострелил вражескому бронетранспортеру двигатель. После этого разведчики ринулись вперед и вскоре, пристрелив наиболее ретивых, упаковали пятерых пленных во главе с обер-лейтенантом. Трофеями стали два MG-34, а также две одиночки BMW R-71 и один BMW R-75 с боковым прицепом. Мотоциклы Кареев взял с собой, посадив на них Бекетова и Ростовцева, а на третий уселся сам. Техника могла пригодиться в будущем, если идея мобильного подразделения получит поддержку у командования, а если нет, желающие воспользоваться найдутся. Группа повернула обратно и выскочила опять на левый берег Северского Донца, вернулась к Изюму, где пленных и сдали, предварительно допросив. Капитан-лейтенант написал подробный рапорт об увиденном на имя Баграмяна
Впрочем, на достигнутом моряки решили не останавливаться и, выдвинувшись к Богородичному, предприняли ночной поиск. Левый берег реки уже занял противник, Кареев хотел попытаться захватить языка пожирнее, воспользовавшись своим водолазным снаряжением. Это для врага река преграда, а для флотских разведчиков – путь в немецкий тыл. Гансы явно не ожидают, что кто-то может проплыть от одного берега до другого под водой, не показываясь на поверхность, жаль только ночи стали совсем короткие, меньше шести часов. Место для переправы выбрали выше села по течению, где обе стороны реки имели достаточно густые заросли, а на противоположном берегу имелась небольшая лощинка, через которую удобно проникнуть вглубь вражеской территории. Всем кагалом Кареев решил не ходить, достаточно будет его и Бекетова, снайперы, Квитко с пулеметом и артиллерийский танк должны прикрывать отход. Когда капитан-лейтенант изложил свой план, комиссар переглянулся с Москвиным и покачал головой.
- Слушай, командир, мы тут с Мишей давно хотели с тобой поговорить. Когда вся группа работает, понятно, идут все, а вот сейчас какая необходимость тебе лично участвовать? Или ты считаешь, что другим доверять нельзя?
От неожиданности Кареев на некоторое время «завис», потом немного подумал и кивнул:
- Да уж, ловко ты меня носом ткнул! Под таким углом я взглянуть не догадался.
- У меня работа такая, комиссарская, - засмеялся Ростовцев, видя, что Кирилл и не думает обижаться. – Ты же сам говорил, что ребятам расти надо, вот и дай им возможность самостоятельно действовать, решения принимать.
- Все-все, каюсь, недодумал. Пойдут Бекетов и Шелестунов.
Кареев собрал всех подчиненных, объяснил им суть дела и поставил задачи, от него не укрылось, что Камиль и Степан многозначительно переглянулись.
- Не подведем, командир! – удовлетворенно произнес Шелестунов, назначенный старшим.
Воды было еще по-весеннему много, хотя течение уже стало гораздо более спокойным, но, чтобы не тратить силы и не выгребать, Степан и Камиль погрузились выше и, потихоньку работая ластами, направились к противоположному берегу. Немцы излишней беспечностью не страдали, но ситуацию оценивали трезво, понимая, что никаких внезапных десантов через Северский Донец противник сделать не может, поэтому отдыхали спокойно, выставив на берегу немногочисленные дозоры. Речная вода вообще особенной прозрачностью не отличается, а уж весной тем более, это затрудняло ориентирование, но и играло на руку разведчикам, ведь разглядеть что-либо даже на глубине около метра гансы не могли, даже если бы осветительная ракета горела прямо над водолазами.
Капитан-лейтенант с биноклем расположился за удобным бугорком с раскидистым кустом наверху, напряженно прислушиваясь и вглядываясь в темноту, периодически нарушаемую вспышками осветительных ракет, которые пускал противник. Время тянулось как патока, медленно и тревожно. Кирилл очень боялся услышать на противоположной стороне шум и выстрелы, означающие, что его ребят обнаружили.
«Вот уж точно, самое трудное в нашей работе, это ждать возвращения группы из поиска, - невесело подумал каплей. – А ведь придется и дальше жданки есть, должность такая. Начальство обещало группу развернуть в роту или даже батальон, не факт, что меня командиром назначат, скорее даже наоборот, найдется человек постарше и пообразованней, но и мне место подберут соответствующее, так что придется привыкать. А ведь любой, самый тщательно продуманный план может разрушиться из-за нелепой случайности, а уж про такой экспромт в исполнении двух молодых людей и говорить нечего. Вот только цена фиаско очень высока, впрочем, на фоне трагедии четверти миллиона советских солдат и командиров в проклятом Барвенковском выступе, две жизни флотских диверсантов для всех, кроме нас, совсем малозаметная потеря.»
Прошло около трех часов, когда на другой стороне реки поднялся шум. Сердце Кареева сжалось, но разглядеть что-либо не представлялось возможным, противоположный берег гораздо выше, бОльшая часть села из-за этого отсюда не видна. Впрочем, вскоре рядом с НП из воды показалась голова, потом еще две, подскочившие Сладкий и Ростовцев выдернули на сушу слабо дергающегося пленника, Камиль и Степан сняв ласты, выбрались сами. Немцы пускали ракеты, но их поиски ничего не дали и примерно через час суматоха улеглась.
- Как все прошло, - спросил Кареев, когда Бекетов и Шелестунов переоделись.
- Нормально, командир, - бодро ответил татарин.
Из его недолгого рассказа Кирилл понял следующее. Добравшись до берега моряки осторожно выглянули из воды и убедились, что расчет оказался верным, они оказались в нужном месте. Вражеский дозор сидел метрах в пятидесяти левее, никаких шевелений там заметно не было, поэтому, еще немного понаблюдав, разведчики выбрались из воды, припрятали дыхательные аппараты, достали из резиновых мешков наганы и ППШ с глушителями и стали осторожно пробираться дальше. Дисциплина у немцев оказалась на высоте, это не румыны или итальянцы, нередко пренебрегавшие своими обязанностями, часовые исправно несли службу, на постах никто не курил, не трепался с товарищами. Но и разведчики имели немалый опыт скрытных действий, экзамен у них принимала война уже почти целый год, поэтому Степан и Камиль нашли удобное место в кустах недалеко от линии охранения и принялись наблюдать. Скрытые от русских высоким берегом и зная о почти полном отсутствии у неприятеля авиации, минометов и гаубиц, по крайней мере на этом участке, немцы не особенно заботились светомаскировкой, это позволило морякам разглядеть группу офицеров, которые около одного из домов на краю села устроили небольшой пикник. Ползти пришлось метров двести, изрядно вывозившись в земле, но вскоре разведчики подобрались к самому плетню и вновь замерли, изучая обстановку. Перескакивать через забор показалось плохой идеей, тем более, что около сарая, стоящего на задах огорода метрах в пятнадцати от места, где лежали Степан и Камиль, имелся довольно широкий проход. Бекетов пополз вперед, за ним, немного отставая для подстраховки, двинулся и Шелестунов. Неожиданно в дверях сарая показалась рослая девица лет двадцати пяти и чуть не наступила на лежащего рядом татарина. Одета она была в нарядную вышиванку и вообще выглядела празднично, с лентами в волосах и бусами на шее, но уже без юбки. Обнаружив старшину, молодая женщина сначала испуганно отскочила, потом, справившись со страхом, усмехнулась и негромко произнесла:
- Ну, что теперь делать будешь, большевичок?
Негромкий хлопок нагана совпал со взрывом хохота господ офицеров за столом, во лбу у девицы появился третий глаз, она мягко осела на землю, но никто этого не заметил. Трое гансов в расстегнутых кителях уже изрядно нагрузились самогоном и рассуждали о том, кто первый будет пользовать Галину, склонялись к тому, что Теодор, все-таки герр оберст-лейтенант из них самый большой начальник, к тому же гость, а гостям надо уступать. Пировали они на небольшой веранде при свете керосиновой лампы, так что понять, кто из них этот самый Теодор, труда не составило. Хуже было то, что разведчики так и не выяснили, сколько человек еще находится в доме, так как пару раз выходил солдат, похоже, денщик одного из офицеров. Но жили тут двое, вряд ли он у них один на двоих, хозяева хаты, опять же, по возрасту, у женщины вполне могут быть дети, хотя эти в полночь спать должны. Диверсанты подползли поближе, потом коротким броском подскочили к столу, оглушили подполковника, ножами прикончили двух других, Бекетов тут же задул лампу, а Степан скользнул к приоткрытой двери и прислушался. В доме стояла полная тишина, но мичман решил не нахальничать и не шарить по дому в поисках документов, так что моряки подхватили обмякшего пленника, быстренько связали ему руки, затолкали кляп в рот и, подхватив под руки, потащили к сараю. Теодор оказался мужчиной крупным, но не толстым, роста выше среднего и весом килограммов восемьдесят, так что волочить его в одиночку довольно трудно. Тем не менее, пару сотен метров до кустов, где они прятались, наблюдая за селом, разведчики преодолели минут за десять, постоянно ожидая криков и беготни за спиной. Но судьба вновь оказалась к ним благосклонной, возня началась, когда Шелестунов и Бекетов уже подобрались к самой реке и натягивали маску дыхательного аппарата на пленного.
- Добро, - кивнул Кареев, - отдохните немного и пишите рапорты, долго мы тут сидеть не будем.
Москвин не без труда привел в чувство совершенно обалдевшего неприятельского офицера, тут и выяснилось, что язык оказался ни много, ни мало заместителем начальника штаба 101 легкой пехотной дивизии Теодором Ригером. Обошлось без членовредительства, хвативший полный стакан водки ганс, впечатленный недавним похищением и видом Тараса с неизменным топором, распелся как соловей, Москвин только успевал записывать. Протокол допроса и самого Ригера направили в Валуйки, а Кареев решил вернуться к Изюму, он совершенно точно помнил из своих снов, что немцы должны начать новое наступление, итогом которого и станет окружение 6 и 57 армий. Тут он обратил внимание, что Степан сам не свой, видимо, сильно переживает, но о причине капитан-лейтенант не сразу догадался.
- Степа, ты чего? Что случилось?
- Да ведь я женщину убил! Нашу, местную!
Тут до Кирилла дошло, но когда он спросил себя, стал бы жалеть о таком, если бы сам это сделал, и можно ли было поступить как-то иначе, то ответил отрицательно. И еще вспомнил о том, что тот же подполковник Кареев уничтожал вражеских снайперов и террористов без оглядки на их национальность и гендерные признаки.
- Вот что, Степа! Враги бывают внешние и внутренние, какие хуже, я даже не знаю. На твоем месте любой, слышишь, любой обязан поступить также! Без сомнений и колебаний. Если бы вас там схватили, стало бы легче? Правильнее? Все ты правильно сделал, себе и Камилю жизнь спас и задание выполнил, так что отставить рефлексии!
- Чего? – не понял мичман.
- Я говорю, не переживай, - с досадой закончил разговор Кирилл, временами разные словечки из лексикона подполковника Кареева прорывались, вызывая недоумение товарищей.
Немного ободренный Шелестунов ушел, а молодой человек нашел комиссара, рассказал ему о разговоре и попросил тоже поговорить с мичманом. Вскоре сборы были закончены и отряд попылил обратно в сторону Изюма, каплей хотел лично доложить командованию 9 армии о сведениях, полученных от Ригера, он еще надеялся, что ситуацию можно хоть немного изменить и не допустить грандиозной катастрофы, ясно обозначившейся к утру 20 мая 1942 года. Пленный много не знал, но и того, что он поведал вполне достаточно, чтобы спрогнозировать действия противника в ближайшие несколько дней.
Генерал-майор Федор Михайлович Харитонов сдавал дела генерал-майору Петру Михайловичу Козлову, когда адъютант доложил, что его срочно хочет видеть капитан-лейтенант Кареев из флотской разведки.
- Какая еще флотская разведка? – с неудовольствием спросил ЧВС армии дивизионный комиссар Крайнюков, раздосадованный сменой командующего, с которым сработался с сентября прошлого года. – Что за чушь, что он тут вообще делает? Срочность у него, понимаешь…
- Подожди, Константин Васильевич, мне и вправду не до того, а ты спроси, чего этому моряку надо.
Кирилл стоял в предбаннике, когда из комнаты вышел политработник с двумя ромбами на петлицах, глянул на него и недовольно спросил адъютанта командующего:
- Где этот мореман, куда подевался?
- Я капитан-лейтенант Кареев, командир разведотряда наркомата ВМФ. У меня срочная информация для командующего армией.
Дивизионный комиссар покосился на Звезду Героя и представился:
- Крайнюков, Член Военного Совета. Командующий сдает дела, ему не до вас.
- Это очень важно. Выслушайте тогда вы меня.
- Только очень кратко! Что, к нам по Северскому Донцу плывет немецкий флот? – хмыкнул политработник.
- Где мы можем поговорить без свидетелей?
Крайнюков перестал улыбаться и, сделав знак следовать за ним, привел Кареева в небольшую пустую комнату, где стояли несколько стеллажей с папками.
- Товарищ дивизионный комиссар, сегодня ночью моей группой захвачен в плен подполковник Ригер, заместитель начальника штаба 101 легкой пехотной дивизии. Его удалось быстро разговорить и из его показаний следует, что в самое ближайшее время немцы предпримут удар на север вдоль правого берега Северского Донца в направлении Балаклеи. Резонно предположить, что с севера также будет нанесен удар и тогда наши армии, наступающие из Барвенковского выступа, окажутся отрезанными. Вчера мы производили поиск на том берегу и в районе Ивановки уничтожили разведдозор 16 танковой дивизии, захватили пленных.
Кирилл протянул копию протокола допроса Ригера, Крайнюков некоторое время читал, потом спросил:
- А документы? Где документы, которые при нем были?
- Обстоятельства не позволили их захватить, но…
- Послушай, капитан! У страха глаза велики! Наши до Харькова дошли, а ты тут панику разводишь! Опасность сильно преувеличена и это не только мое мнение. Немец тебе наплел с три короба, а ты и в штаны наклал!
- Но товарищ Член Военного Совета…
- Все, кончен разговор, или ты считаешь, что маршал хуже тебя во всем разбирается? Или наша разведка мышей не ловит?! Ты как тут вообще оказался, где море, а где твои моряки?
Кареев молча протянул документ за подписью Тимошенко, политработник хмыкнул:
- Ну и что? Занимайся своим делом, а тут стратегия не твоего масштаба!
- Дня через три-четыре вы мои слова вспомните.
- Свободен!
Кирилл вышел из штаба кипя от возмущения, но, когда упокоился, подумал о том, что все логично. Из своих снов он знал, что командование было абсолютно уверено в том, о чем сейчас говорил ему Крайнюков. Вполне логично, что мнение какого-то флотского разведчика, который в доказательство даже самой завалящей бумажки показать не может, просто никто не воспринимает. А когда поймут, будет уже поздно.