Глава седьмая.
    Украина. 1942 год.

    Поначалу ему показалось, что он умер и попал в рай, ибо только в раю могло так ярко светить солнце, и так радостно и беззаботно щебетать птицы. Или он забыл как, есть на самом деле?
    Иван открыл глаза и, не поверил увиденному: его окружали стройные березки окутанные свежей зеленой листвой источавшие аромат, от которого кружилась голова и в душе образовывался мир и покой. Разномастные букашки мельтешили перед глазами, занятые своими немудреными делами, и хотелось лежать так вечно и ни о чем не думать.
     Он дома, и эта мысль была единственной и самой счастливой.
    - Ну, чего болезный разлегся? – неожиданный вопрос вернул его на грешную землю. – Вставай, давай.
    Вороненая сталь охотничьей двустволки уперлась в нос, закрывая обзор, но, все же, он смог рассмотреть обладателя грозного оружия: мужичок - лет семидесяти, одет по-простому: в рваные холщевые штаны, и такую же рубаху; на седой голове – картуз с лопнувшим в нескольких местах козырьком. Типичный пролетарий.
    Сей факт, несколько успокоил Наумова.
    - Ты чего дед, – отодвигая ствол ружья в сторону от лица, спросил он. – Белены объелся?
    - Какой я тебе дед, вражина! – парировал тот, возвращая ствол на исходную позицию. – Развелось вас здесь, немчуры поганой, а все туда, по-русски разумеют.
    При этих словах внутри все перевернулось – неужели он промахнулся, и все начнется заново? Верить в это не хотелось, но, все же набравшись смелости, он спросил:
    - Скажи-ка мне дед, какой нынче год на дворе?
    Собеседник явно не ожидая такого вопроса, несколько замешкался с ответом, затем явно что-то сообразив, сурово насупил брови и поинтересовался:
    - А тебе зачем, вражина,  с толку меня сбить хочешь?
    С толку – не с толку, но, с ног деда пришлось сбить отработанным приемом – мало ли дрогнет рука у старика? Поминай потом, как звали.
    Когда старая двустволка оказалась в его руках, Иван взял опешившего деда за грудки рваной рубахи и снова спросил:
    - Так какой все-таки год нынче, дедуля?
    - Тысяча девятьсот сорок второй, от рождества христова, - испуганно доложил тот, подозревая, что смерть его не минуема.
    - Не боись, дед, ничего я с тобой не сделаю, - успокоил его Наумов, ослабляя хватку.  – Вот только извини, но ружьишко твое – я с собой прихвачу. Оно мне нужнее будет.
    - Так оно не заряжено вовсе…
    - Партизан, блин, - выругался тот на эту новость, переломив ружье, и удостоверившись, что патронов в нем и в самом деле нет. – Чего ты тогда на меня с пустым “стволом” попер?
    - На испуг взять хотел.
    - Неужели я на врага похож?
    - А хрен вас знает, - зло бросил дед. – С виду все одинаковы, вот только форма твоя подозрительной показалась. Нету такой в Красной армии.
    Только сейчас до Ивана дошло, что и в самом деле, одетый в камуфлированный немецкий комбинезон, он не походил на советского бойца, если только на партизана.
    - А тебе почем знать – что есть, а чего нет у нашей армии? – спросил он, чтобы отвести подозрения. – Мало ли униформы есть у разведчиков?
    При этих словах дед просто обомлел. Наумов понял, что выбрал правильную линию поведения, и принялся дальше выяснять, что к чему.
    - Ты мне лучше скажи - где немцы?
    - Везде сынок, везде.
    - И в вашей деревне тоже?
    - У нас их тьма несусветная. В основном все при больших чинах и техники нагнали разной, аж глаза разбегаются.
    - Понятно, - задумался Иван. – А, партизаны есть в здешних лесах?
    Старик еще раз внимательно посмотрел на него. В глазах читалось сомнение – стоит ли доверять странному незнакомцу? Но чувство долга вскоре победило над подозрительностью, и он произнес:
    - Пойдем, это не далеко.
    Пока они бродили по лесам и болотам, на память не раз приходила мысль о подвиге одного известного всем героя, поэтому Наумов держал ухо востро, и по мере своих способностей пытался запомнить дорогу, ну, или хотя бы самые заметные ориентиры. Не все получалось гладко, и он  часто останавливался, чтобы перевести дух, а заодно поинтересоваться, не водят ли его за нос.
    - Смотри дед, - увещевал он. – Обманешь – ноги повыдергаю, хоть и земляк ты мне.
    - Не извольте беспокоиться, товарищ разведчик, - бодро отвечал проводник. – С минуты на минуту прибудем.
    При этом невольно возникал вопрос: откуда у такого хлипкого и подержанного организма столько выносливости и энергии?  Сам-то он уже давно “запарился” скакать по топям и кочкам.
    Когда терпение, (да и силы), стали подходить к концу, они наконец вышли на небольшую поляну на опушке леса. Проводник сразу заторопился домой и, не успел Иван и глазом моргнуть, как остался совершенно один.
    - Эй, дедуля, - осторожно позвал он. – Перестань шутить. Не смешно это.
    В ответ он услышал только громкое щебетание птиц, и шум ветра в кронах окружающих деревьев.
    Так попасться на удочку древнего старика мог только полный олух – пришлось признать свое поражение.
    - Поймаю, точно ноги повыдергаю!
    - Попробуй, немчура поганый, - раздался за спиной знакомый голос.
    Поднявшийся гнев захлестнул волной сознание. Он готов был разорвать обманщика на куски, но стоило сдвинуться с места, как второй, незнакомый голос приказал:
    - Стой, где стоишь, иначе пристрелю.
    Иван замер.
    -  И руки подними.
    Пришлось подчиниться. Так и стоял с поднятыми руками, пока в поле зрения не появились двое. Одеты они были не лучше деда - обманщика, зато в руках держали вполне внушительные МП – 40, или в простонародье – “шмайсеры”. Эти - точно были партизаны. Укрываясь за их спинами, маячил дедуля. Он хитро улыбался, чувствуя себя, по всей видимости, в полной безопасности.
    - Кто таков будешь? – подходя ближе, спросил один.
    На голове его болталась офицерская фуражка с красной звездой. Судя по поведению и командирскому голосу, он был тут старшим.
    - Из центра я, - соврал Наумов. – Со спецзаданием.
    - Из какого такого “центра”?
    - Из Москвы.
    Если уж врать, то по полной программе – этому он научился еще в застенках “Аненербе”. Всегда есть смысл потянуть время, тем более - здесь, в глухом лесу, отрезанным войной от всего мира.
    Собеседник недоверчиво посмотрел на него и, перекинув автомат за плечо, поинтересовался:
    - И документы есть?
    - С ума сошли? Какие могут быть документы в тылу врага.
    - Врет он все, - выглянул из-за плеча второго партизана, дед. – Он во сне по немчуровски балакал. Я сам слышал. Вражина он – не иначе!
    - Уйди, Митрич, без тебя разберемся! – шуганул его старший, и тот снова исчез за широкой спиной бойца.
    - Это правда?
    - Вполне, - подтвердил Иван. – Неужели вы думаете, что без знания немецкого языка меня прислали бы сюда?
    - Нет, конечно, - подумав несколько секунд, согласился собеседник. – Но, у нас нет никакой информации о гостях из центра.
    - Это очень секретное задание высокого уровня, - доверительно прошептал Наумов. - О нем знают лишь несколько человек.
    - Лады, - вздохнул старший. – Чего языками чесать. Айда в отряд, там и разберемся.
    Двинулись вперед в порядке устраивающем только конвоиров. Впереди Иван под прицелом плечистого партизана, за ними – командир, и дедуля, с ружьем без патронов. Не зная местности, вполне реально было угодить в какую-нибудь топкую яму, но приходилось идти вперед, надеясь, что их все же тут нет.
    Прошагать пришлось еще добрых три километра, поэтому времени для задушевных бесед было предостаточно, но добрую половину пути они слушали только ветер и хлюпанье болотной воды под ногами.
    - Чего же вы таких бойцов на разведку посылаете? – поинтересовался Иван, после достаточно долгого молчания.
    - Кого именно? – поинтересовался шагающий позади плечистый.
    - Дедулю вашего, божьего одуванчика.
    Раздался дружный смех.
    - Ты на Митрича не греши, - немного отдышавшись, произнес старший. – Он человек болезный, но весьма полезный…
    Они снова заржали, как лошади, порадовавшись удачной шутке.
    - В смысле?
    - Дурак он местный. Юродивый.
    Это разозлило, но пришлось проглотить обиду, так как в данном положении он ничего не мог поделать.
    Наброситься на партизан? Попытаться завладеть оружием и сбежать? Но, что это даст, кроме кучи проблем. А так, все-таки можно было гнуть свою линию насчет разведчика и, получив помощь от местных партизан, двинуть на Кавказ. Он рассчитывал на еще одну встречу с Шефером.
    Слабый ветерок, донес запах костра и жареного мяса – лагерь партизан был уже близко.
    Вскоре, сквозь редколесье показались приземистые постройки, выполненные преимущественно из стволов и веток берез росших вокруг.
    - Стой, кто идет! – прозвучала стандартная фраза из-за ближайшего куста. – Стрелять буду!
    - Уймись, Егоров, - посоветовал в ответ старший. – Неужели не видишь, что свои?
    - Так правила, ведь, - из зарослей показался тощий мужик с винтовкой наперевес. – Сами же учили премудростям караульной службы, Клим Егорыч.
    - Ладно не бухти. Молодец, устав знаешь, - похвалил его Клим. – Бди дальше.
    Пройдя немного дальше, вся компания очутилась в самом центре лагеря.
    Со старшим почтительно здоровались все немногочисленные обитатели, смотря вслед словно на бога, пока они не скрылись в недрах просторной землянки. Митрич, между тем затерялся где-то в районе кухни.
    Миновав небольшой тамбур, оказались внутри святая – святых, мозговом центре партизанского отряда.   
    На стенах висели разнообразные карты и планы - как и полагалось любому командному пункту, или штабу. В центре размещался стол из потемневших досок и пара таких же табуретов. Два светильника из отстрелянных артиллерийских гильз коптя потолок с трудом освещали помещение. В углу приютилась небольшая печка- “буржуйка” и топчан, покрытый солдатской шинелью.
    Здесь Наумова как следует обыскали и не найдя ничего усадили на табурет.
    Старший устало опустился на второй, прислонив автомат к стенке, и распорядился, обращаясь к здоровяку:
    - Организуй нам чайку, Коля.
    - Не вопрос, - исполнительный партизан скрылся в дверях, и через несколько минут вновь появился с дымящимся чайником в руках.
    Некоторое время молчали, глядя друг на друга, прихлебывая горячий напиток из мятых алюминиевых кружек.
    - Ну, давай, выкладывай кто ты и откуда, - устав играть в молчанку, приказал Клим Егорыч. – Только не ври, все равно это можно проверить.
    - Проверяйте, если хотите, - вздохнул Наумов. – Я вам уже итак лишнего сказал.
    - Ну, допустим, ничего толком я еще не услышал.
    - Не в моих интересах трепать языком. Про ваш отряд я ничего не знаю, а вдруг вы на немцев работаете?
    - Уморил! – рассмеялся командир. – Ежели бы на фрицев работали, тебе бы уже давно в “гестапо” жилы крутили, после твоего заявления, что ты из “центра” прибыл.
    - Да уж, раскололся по полной, - пришлось признать свою ошибку. – Но, если так, то вы не должны препятствовать выполнению моего задания.
    - Задания, говоришь? – задумчиво переспросил Клим.
    Иван кивнул.
    - Ладно, - согласился тот. – Отпустим, но, только когда прибудет связной от командования отрядами. Там и посмотрим, что ты за птица. Курыкин!
    В землянку тихо вошел здоровяк приносивший чай.
    - Звали, Клим Егорыч?
    - Определи-ка Коля, товарища в соседнюю землянку, он погостит у нас, некоторое время…
    В этот момент Наумов понял, что снова влип в неприятную историю.

Глава восьмая.
Куратор. Москва 1942.

Не успел он подняться в квартиру, как на лестнице его перехватили двое в штатском; не надо было иметь семь пядей во лбу, что бы понять, кто они и в какой служат “конторе”: одинаковы с лица, в костюмах одного фасона и цвета, они походили на однояйцовых близнецов. 
- Что вам угодно, господа? – позабыв от страха, с кем разговаривает, промямлил Серов.
- Всех господ еще в двадцатые расстреляли, - недобро оскалился один. – А у нас – граждане!
Второй еле заметно помотал головой, в знак неодобрения.
- Ну, или товарищи, - поправился первый.
Повисла небольшая пауза. За это время Серов сумел сообразить, что пришли к нему не за тем, о чем он уже было подумал. На душе стало немного легче и, осмелев, спросил:
- Так по какому поводу визит?
- Приказано доставить до начальства, - пояснил второй, видимо старший, переминаясь с ноги на ногу. Он явно нервничал, и это давало еще один повод предположить, что выворачивать клиенту руки, он не уполномочен.
- Ясно, - бросил Серов, согласившись. - Надо – так надо!
На улицу спустились по задней лестнице. Двери, выходившие сюда, не блистали медью и бронзой; на некоторых, даже была разодрана кожаная обивка. Блеск и нищета.
Двор был пуст, только одинокая черная машина коптила окружающие стены выхлопными газами.
“ Все, как и положено - классика работы госбезопасности”, - недовольно подметил Серов, залезая в предусмотрительно распахнутую дверцу. Вечер явно был испорчен. И хуже того – еще неизвестно, по какой причине. Оставалось только догадываться и уповать на всевышнего, что причиной этой, не является он сам; иначе крышка.

Микро-прода: собираю материал.

Этого человека, одетого в полевую армейскую форму, с петлицами майора-артиллериста он видел впервые. Тот сидел за большим письменным столом лишенным какой-либо обстановки и смотрел в одну точку. Да и место, куда привезли, было тоже совершенно ново и незнакомо. Это настораживало, отчего Серов внутренне напрягся, соображая, какая из “контор” работает c ним сейчас.
Между тем, заметив замешательство на лице гостя, майор произнес:
- Вы меня не знаете, и знать не можете, Алексей Иванович. Так что не напрягайте память, она вам еще пригодится. – Прозвучало это как угроза, что не скрылось от чуткого, серовского спинного мозга.
- Учитывая, что я только что был у “хозяина”, вы работаете не на него.
Майор промолчал, проигнорировав вопрос.