- Товарищ капитан – окликнул командира разведроты боец в масхалате – Мы тут пленного нашли.
- Твою мать, Силантьев, пленных не находят, пленных захватывают – охладил его пыл командир роты – Ну, и видите его к остальным. Что ты ко мне приперся. Или это важный чин какой-нибудь?
- Нет, говорит сержант, артиллерист бывший.
- Это он тебе сам сказал. Когда это ты по-фински понимать научился – определенно ротный был не доволен тем, что его дергают из-за какого-то пленного - Их уже как собак не резанных, а сколько еще будет. И что теперь из-за каждого ты будешь ко мне бегать.
- Да, дело в том, что он не финн, он наш русский – уточнил боец.
- Контра что ли недобитая. Тогда ведите его к особисту, пусть он разбирается. Это по его части – ротного определенно раздражало поведение младшего сержанта.
- Товарищ капитан, это наш пленный. Он летом в плен к финнам попал. А вот сейчас убежал, а мы его заметили и привели сюда.
- Ох, Силантьев, горе ты мое луковое – махнул рукой командир разведчиков – А вдруг это шпион. А вы его привели в часть. Вот он сейчас убьет комбрига и убежит. А ты потом из-за него под трибунал пойдешь.
- Так какой он нахрен шпион, товарищ капитан. Еле на ногах держится. Он мой земляк, тоже из-под Курска. Там говор приметный. Так что шпионом он быть не может. А к особисту его везти сразу боязно. Тот прикажет расстрелять нахрен. Скажет, мол, раз в плен сдался, значит или трус, или предатель. А мне его жалко, земляк все-таки.
- Ладно, раз земляк, тогда пойдем, посмотрим, что это за зверь такой – капитан уже сменил гнев на милость. В принципе Силантьев поступил правильно, сначала проинформировав своего командира. Конечно, он должен был доставить пленного в особый отдел, но туда всегда успеется. Пусть сначала командир роты посмотрит, а там уж видно будет, что, да как.
Несколько разведчиков сидели около небольшого костерка. Кто-то курил самокрутку, кто-то ел кашу, кто-то просто грелся у огня. Все взоры бойцов были устремлены на человека, который пил большими глотками чай из армейского котелка. Выглядел он странно и страшно. Худой, даже скорее изможденный, нестриженный и небритый, грязный, одетый в какие-то лохмотья. На ногах у него вместо обуви были какие-то грязные тряпки. При приближении ротного, разведчики начали вставать, но командир остановил их порыв взмахом руки, и они уселись на свои места. Только человек, пивший чай, вскочил со своего места и представился.
- Командир расчета полкового орудия  №-ского  артполка сержант Жигарев. (как правильно должен представляться артиллерист в то время?)
- Ну, командир, а где же твой расчет и твое орудие? – спросил капитан.
- Товарищ командир, весь расчет погиб, выполняя боевое задание. Орудие было уничтожено прямым попаданием снаряда – ответил бывший пленный.
- Садись, в ногах правды нет. Рассказывай, как дело было. Только правду рассказывай. Не дай бог соврешь, я тебя сам пристрелю.
- Да мне нечего врать – сказал, садясь на место, Жигарев - Как война началась, финны через границу полезли. Нашей батарее дали приказ прикрывать отход основных сил полка, с нами еще рота пехоты была. Финны, когда пошли в атаку, мы их отбили. День продержались, а потом они гаубицы притащили и накрыли нас. Мою пушку первым же снарядом накрыло. И пушку, и ребят всех. Финны наступали, мы стреляли пока патроны были, топом в штыковую пошли. Я толком и не помню, что было. По голове кто-то ударил, я и отключился. А очнулся уже в лагере. Нас там поначалу много было, больше тысячи. Кормили плохо, почти ничего не давали. Много народу от ран умерло. Потом приехал какой-то начальник ихний, наверное, важный очень, они забегали все. А он нам сказал, по-русски говорил, что ему стыдно за такое поведение финской армии по отношению к русским солдатам. После этого кормить стали лучше, раненых расположили в отдельном сарае, доктор к ним стал приходить. Нас в город на работы начали водить, разгрузить, загрузить, копать, строить, даже лес валить приходилось. Вот на лесоповале я и сбежал. Думал к своим выбраться. Пошел на юг. Неделю в лесах бродил, оголодал, вышел к каким-то строениям, думал наши, а это финны оказались. Связали меня и отвезли на лошади в ближайшую часть. Там побили, в лагерь привезли, опять побили. А потом комендант сказал, что за каждый побег будут теперь по десять человек расстреливать. Больше никто не решался бежать. В начале еще ничего было. А вот как морозы начались, тяжко стало. В бараке холодно, кормежка плохая, одежды теплой нету. Кто, что нашел, тот то и одел. Болели многие, умирали почти каждый день. После ихнего рождества нас, человек пятьдесят отобрали, самых здоровых и отправили окопы копать, позиции для пушек. Короче, оборону вокруг города налаживать. Кормить стали получше, но все равно мы еле ноги таскали. Я пока тут был, по-фински понимать немного научился. Вот вчера слышу, они говорят, будто русские провались к городу. Думаю, бежать надо, а то все одно пропаду здесь. Как сердцем чуял. Я ребятам сказал, кто со мной мол, давайте. А никто не пошел. Зима, замерзнем в лесу, а здесь хоть кормят. Ага, накормили, всем хватило. Я бы и сам бежать не решился, но уж больно серьезно финны перепугались, значит, думаю наши точно где-то рядом. Я по темноте ползком, ползком и в сторону. Смотрю, а охрана наших ребят построила вдоль окопа и постреляла из винтовок. А офицер финский потом из пистолета достреливал. Светит гад фонариком и стреляет. Я ползком, ползком и вперед. А утром ваши ребята – он кивнул в сторону разведчиков - Меня подобрали.
  Капитан не спеша раскурил папиросу, и,  посмотрев прямо в глаза Жигареву, сказал – Как-то у тебя все гладко получается. И в плен ты попал, когда без сознания был, и из лагеря бежать пытался, и тут убежал прямо перед расстрелом. Врешь ведь падла, по глазам вижу, что врешь. Правду говори, пока по хорошему спрашиваю.
Бывший пленный сник на глазах – В плен сам сдался. Патроны кончились, стрелять не чем, нас осталось человек  пятнадцать. Тут финны предложили сдаться. Я еще думал, а Мишка Ващенко сказал: «Отвоевались мы, патронов нет, гранат нет, снарядов нет. Они в атаку пойдут и все, крышка нам. Зачем просто так пропадать. Давайте пока сдадимся, а там посмотрим. Наши скоро подойдут, освободят». Поднял руки и пошел. Все за ним, и я как все. Знал бы, что все так будет, подождал бы пока финны к нашим окопам подойдут, да штыком их. Хоть одного бы да убил. Не люди они, а сволочи. А про побег - правда. Бежал, думал наши близко где-то. А мне потом эти сказали, что их войска до Ленинграда дошли и его уже почти взяли. Не уж то и в правду они до Ленинграда дошли? Не верю я в это. Я бы и потом убежал, да жалко ребят, которых бы из-за моего побега расстреляли.
- А вчера, что ж уже не жалко было. Их может быть и расстреляли из-за тебя – спросил его один из разведчиков.
- Вчера не жалко было. Я им предлагал, а они не пошли. Умерли они же. Сломались. Знаете, вроде человек и живой, ходит, говорит, а на самом деле уже мертвый, нет в нем жизни. Вот так и там. Многие говорили: «Быстрей бы уж помереть, отмучиться». Вот и отмучились.
- А что ж ты теперь делать думаешь – спросил его ротный.
- А что делать. Думал, выйду к своим, воевать буду. А вот получается, не нужен я здесь. Лишний я получается – и столько в этих словах было отрешенности, что даже бойцам разведроты стало как-то не по себе от услышанного – Дайте мне пару противотанковых гранат, пойду, подорву дот какой-нибудь. Не было от меня пользы при жизни, пусть будет хоть после смерти.
- Как же ты пройдешь, тут у финнов такая оборона, мышь не прошмыгнет.
- Мышь может и не прошмыгнет, а я пройду – уверенно заявил бывший артиллерист – Мы тут два месяца окопы копали, укрепления стоили. Я тут и проходы в минных полях знаю, да и полей этих почти и нет. Они тут и не минировали ничего. А вот сектора обстрела дотов и дзотов знаю. Я ж артиллерист как никак. Да и образование семь классов. В город тоже нас часто гоняли. Знаю, где там что находится. Так что проберусь не заметно, за это не беспокойтесь.
- Слушай, Жигарев – судя по тому, как капитан растягивал слова, он что-то придумал – А ты на карте можешь показать расположение финских огневых точек?
- Могу, что там не показать. С картой нас учили обращаться. Артиллерия – это не пехота какая-нибудь. Тут головой думать надо.
- А разведку и саперов сможешь не заметно провести – ротный уже загорелся этой идеей.
- Обещать не могу, но попробовать можно. Как стемнеет, можно пойти. Только лучше не из леса, а со стороны моря. Отсюда вас уже ждут, а вот там у них с обороной полный швах. Только тяжелые батареи. Пулеметов почти нет. Может, конечно, сейчас что-то и поставили, но только на случай атаки. А вот по берегу моря незаметно просочиться маленькой группой можно будет запросто.
- Ладно, Жигарев, идем в штаб, посмотрим, какая от тебя польза может быть. Если в плену с врагом не сотрудничал, и поможешь взять город,  возьму тебя к себе в разведроту.
После этих слов капитана по изможденному лицу бывшего артиллериста потекли слезы. Он понял, что снова нужен Родине.