Я удаляюсь.

Ещё раз.Та-3 дневной перехватчик, без радара. Тем более что скорость дана с М-89 1150 л/с а будут ставить м-82 1350 л/с скрость ожидается 620-640 км/ч.
Пе-3 ночной, с радаром. Да,  и ещё скороподъёмность МиГ-3 5000(5,7).

Нет.

От Ники которая временно не может к нам зайти (надеюсь что завтра сможет - а нет будем просить вернуть ее нам в колектив )

Холодно. При минус тридцать не спасают даже шерстяные носки и теплый свитер, который я одеваю под тулуп. Несмотря на то, что печку пытались топить, холод пробирал насквозь, не отставляя даже шанса согреться в насквозь промерзшем вагоне.
Тонкие листы бумаги пальцы долго не хотели отделять один от другого. Березин Иван Данилович. Год рождения 1896 – это ему 41 плюс 4 получается полных 45 лет. Много? Мало? Кто он, этот Березин… осужденный за сопротивление властям. На втором листочке тоже мало понятно. Чего он сопротивлялся, и что мне с этого…
– Ващенко.
– Да, товарищ политрук.
– Ты… на словах можешь объяснить, что б до меня дошло, а то я в этих закорючках потерялась совсем.
– Тут история такая… товарищ политрук, можно сказать – странная. Сын у этого Березина – парень девятнадцати лет. Влюбилась в него девчонка, а он ей… вроде бы не ответил взаимностью – она обиделась и написала на него донос. Взяли его. Но не в этом дело – в том, что с девушкой и парнем разобрались быстро… это понятно. Любовь, обида… дело молодое… дурное. Но, пару суток держали, конечно, пока разбирательство шло, а как освободили – за ним отец и пришел. Этот самый Березин И.Д. А пока документы оформляли, увидел кто-то его из стариков, а Березины эти отдельно жили, на глаза людям не часто показывались – ну и сказал, что, мол, помню тебя, как ты белым служил. А Березин – тоже на язык остер оказался. Слово за слово… местный оказался отцом милиционера – началась драка. Вот этот Березин и отправил в госпиталь аж восьмерых. В том числе и пятерых НКВДшников, что на драку выбежали. Вот так… Посадили его… и сына заодно. А тут как разнарядка пошла, что тех, кто боем необычным владеет надо на учет ставить – так про Березина и вспомнили.
– А я тут при чём?
– Так бой его от самбо сильно отличается… вот и решили, чтобы вы посмотрели… мало ли что… может и не стоит он ничего.
– Если в одиночку восьмерых разметал – значит, стоит. Ладно, посмотрим… А пока, можешь чаю принести?
– Конечно, товарищ политрук!

Зона производила удручающее впечатление. Бараки, колючая проволока, ветер, пробирающий насквозь, снег почти по щиколотку. Бело-черно-серые люди и такой же мир.
Я не общалась с начальником лагеря – все взял на себя лейтенант Ващенко. А что мне с ними говорить? Я и так не люблю общаться, а тут еще и надо кого-то из себя строить… я – человек маленький… пусть НКВДист сам разбирается кому и куда надо, а я просто постою рядом…
Наконец, приветствия и объяснения закончились… вроде бы. Идем смотреть на нашу зверушку. Вышли во внутренний двор.
– Товарищ политрук, – Ващенко показал на мужика стоящего между двух вертухаев, – вот он.
– Ну и? – Мужик… так себе. Средний рост, не красавец, обритый наголо, в ватнике. Стоит, насуплено на нас смотрит. А мы на него.
Смотрю, выходят пятеро солдат. Морды откормленные, не идут, а плывут… лебляди белые. Видно, не впервой им осужденных ломать. Стали вокруг Березина, разминаются, подшучивают. Тот повел головой, развел руки, выдохнул и… сразу потек в стойку. Нижняя стойка, мягкая, удобная. И я поняла, что будет дальше…

– Стоять! – Вот дура-дурой! Знаю же, что не стоит этого делать – это идиотизм чистой воды, а лезу все равно…
– Уберите своих костоломов! Они ему не ровня… Не вмешиваться, чтобы не случилось, – приказала, – или убью нахрен! Он мой!
Ващенко что-то за моей спиной сказал. Ответили. Мне было это уже не важно. Я шагнула вперед и поймала взгляд. Шапку – прочь, тулуп – нафиг, только мешать будет. Две ступеньки под ногами будто перелетела. В глазах Березина удивление и непонимание, но… это временно, дорогой мой, временно…
Ты – воин. Я – воин. И между нами – никого нет. И возле нас – тоже. Нет людей, нет званий, нет холода.
Стала напротив. Скопировала стойку. Улыбнулась.
– Победишь меня – свободен… и сын твой – тоже!
Увидела, как загорелись глаза Березина. Но он не стал бездумно бросаться вперед, а только присел еще больше и… Маваши-гири я поймала на предплечье… дальше все мысли, если они еще вообще были, вылетели из головы. В бою нельзя думать о чем-то, кроме самого боя.
В голове вспыхнуло. Покатилась и, поймав ступнями землю, замерла. Во рту было солоно. Достал, однако. Молодец! Люблю тебя! Примерка кончилась – пора бы переходить от закуси к основному блюду. Крутнулась волчком и пошла в атаку.
Березин брал опытом и силой. У меня оставалась техника и новизна. Я вставляла приёмы из рукопашки, кунг-фу, айкидо. Он бился чисто, без переходов, его техника напоминала чем-то киокушинкай, но была более динамична и подвижна.
Отлетев друг от друга в очередной раз, мы замерли. Можно сказать – взяли тайм-аут. Я тяжело дышала – хороши у Ивана кулаки, тело болит, но и радуется. Давно уже я не давала мышцам возможности так поработать. Давно… почти с того, другого мира.
Стоим, пытаемся отдышаться. У него есть за что драться – я дала ему надежду. А я… зачем это делаю? Просто – нужен мне он. Этот Березин. Нужен! И не просто как один из… Он должен стать моим замом, моей правой рукой, он должен научить других и сделать это не из-под палки, а добровольно, по своей воле. Он должен не просто меня слушаться, а научиться меня… УВАЖАТЬ! И это уважение я сейчас в него вбиваю. Потому что, если он не захочет – никто его не заставит. Это моя просьба – он это понимает. И отвечает на нее полным своим согласием.
Это будет последний раунд. У нас нет больше сил. Снег под ногами красный. Представляю, во что превратилось мое личико – тут даже тонна косметики не поможет. У Березина кровь течет из носа – достала прямым, но он не утирается.
«Хаджиме!»
Удар в живот опрокидывает меня. Гашу его кувырком назад и тут же обратно вперед. Пятка приходится в грудь Ивану – он хрипит и падает на колено. Я пытаюсь выйти в стойку и вдруг вижу перед своим лицом кулак. «Всё!» - проноситься в голове – «Приплыла, девочка!». Но кулак не двигается дальше, так и застыв напротив глаз. Мои напряженные пальцы дрожат возле его кадыка.
Кулак медленно, будто нехотя разжимается. Ладонь – открытая ладонь. Я улыбаюсь краем рта и вижу, как появляется усмешка в прищуренных глазах Березина.
– Сына, моего тоже возьмешь? – голос хриплый, но приятный.
– Если он такой же…
– Сам учил!
Вот она, родительская гордость… Опираюсь о его ладонь – по-другому просто упаду. Тело не хочет слушаться и пытается отозваться болью на каждое движение. Встала.
– Ващенко… – не голос, а карканье какое-то. – Ващенко!
– Товарищ политрук!
– Помыть, переодеть обоих. Документы… сам разберись. А мне – воды и полежать. Я тебе, что – Супермен?
В глазах Ващенко и остальных откровенно читалось, что да, супермен… супермен-ша! Да, пошли они все! Такого мастера чуть не сгноили! Козлы!!!

                                                       *           *           *

В кабинете начальника стоял грубый диван. Старый, кожаный и очень коричневый – прямо с картинок про дедушку Ленина. Мне принесли чаю, как всегда горячего – умники. С моей разбитой мордой и губами-оладушками пить горячий чай – как раз то, что нужно для мазохизма.  Тело будто вынули из камнедробилки. Особенно неудачно поймала я удар носком сапога в бедро – наверное, на полноги синяк, да и ходить тяжело… ничего, доедем до Центра – отлежусь. Главное, что у меня теперь есть «супер»… инструктор по рукопашке. И пусть кто-то попробует заикнуться, что он – бывший зек. А мужик реально достойный, надо только узнать, где он так выучился, ведь и стойки и удары – поставлены и отработаны блестяще. Так в армии не научат. Так с детства учиться надо… 
Мой свитер был весь мокрый и Ващенко откуда-то притащил другой. Страх господень, а не свитер, но… хотя бы чистый. На пару размеров больше – не страшно. Укуталась кое-как, еще шаль под шапку перевязала – хоть как-то теплее. На вокзал приехали на машине. Ващенко посадил нас в полупустом сарайчике выполняющим здесь функции местного вокзала и побежал куда-то – договариваться насчет поезда.
Иван молча сидел рядом. Я тоже не собиралась сейчас разговаривать лишний раз. Еще успеется. Сын его оказался статным парнем с серыми глазами и стеснительной улыбкой. Была бы помоложе – точно бы влюбилась. А так остается думать-гадать, как меня Ярошенко встретит… с такой красивой мордочкой. 
– Эй ты, слышь… убери грабли с прохода!
Чего это они? Странные какие-то мужики. И не военные и не заводские. Наглые и деловые. А! Это местный эквивалент нашей гопоты! Типа, лохов увидели и разводят. А лохи и ведутся! Вон уже Березин-младший и ответил сдуру. Всё, уже не отвяжутся…
– Ты чё, оборзел? – как всё знакомо… Даже выражения за столько-то лет не меняются. Интонации – закрой глаза и будто бы в наших родных 90-х. Ладно, потерпим, не паны чай… а панянки! Где там этот Ващенко шарится?! Быстрее бы уж…
Кто начал первый, я не видела. Сидела, смотрела в пол, только краем глаза следила, чтобы ко мне не подошли. А тут – оба-на! Гопоты – человек шесть. Березин-старший еще не отошел от нашего с ним боя, а младший – решил типа удаль свою молодецкую нам продемонстрировать?! Хотя, если папаша учил, то… посмотрим.
А посмотреть было на что. Те же самые удары, что были у Ивана, теперь можно было оценить со стороны. Да, техника явно не японская. Какая-то примесь все же есть. Корея? Тайквондо? Джиу-джицу? За увлеченным выяснением школ я не заметила, как в здании вокзала появились новые зрители. Патруль шустро начал разбирать драчунов и заламывать их. Досталось и Березину-младшему. Старший встал и тут же упал от удара по затылку.
– Эй! – я попыталась заступиться за своих и… краем глаза увидела, как на меня летит приклад винтовки.
Дальше была темнота.

Очнулась я от холода. Тужурка моя – куда-то делась. А в одном свитере в камере холодно. Хорошо, что еще вообще не раздели…
Проскрежетал ключ. Первая мысль – «Ващенко!». Но нет. Здоровый мужик вытащил меня и повел по коридору. Небольшая комната с двумя стульями. Села на один. Пару минут ожидания и вот заходит военный. Ни тебе «здрасьте»… ни «до свидания»:
– Фамилия, имя, отчество?
– Иванова Ника Алексеевна.
– Ваши документы?
– У сопровождающего.
– Где он?
– Пошел за поезд договариваться.
– Не ври мне!
Вот как! Уже сразу – и не ври?
– Ты немецкий шпион и тебе лучше сразу все рассказать!
– С чего вы взяли?
– Вот! – и протягивает мне мои часы. Ой! А я совсем о них забыла.
– Ну,  капиталистическая сучка, поговорим! Говори, на кого работаешь?
– На ГБ.
– Врешь!
Я упала от удара.
– Пошел на хуй!
Он поднял меня за волосы и закричал в лицо:
– Ты мне все скажешь, сучка! Я тебя сам заставлю говорить? Кто в подельниках?
– Берия.
Ох! Удар в живот согнул меня и снова бросил на пол.
– Ты и твои напарники заговорите у меня как миленькие! Поняла, немецкая подстилка?
– Да, пошел ты, ублюдок грёбаный!
Нна! Правильно, чтобы рот без повода не раскрывала. Долго я не выдержу. Удары, как назло, приходились именно туда, где были синяки и гематомы от Ивана. Но тогда я – работала на адреналине, а сейчас – все тело захватила тупая усталость и холод. Хотя – сдаться этому мордатому ублюдку выше моих сил.
– Имя?
– Иди в ж…
В глазах – опять звезды. Скорее бы уж сознание потеряла… надо просто вырубиться. Забыть, кто я, где я… так легче…
Грюпает дверь.
– Товарищ лейтенант, вас вызывают!
– Подождешь здесь! Я сейчас вернусь, и продолжим разговор! Поняла?
Вытягиваю из-под живота руку и сжимаю кулак. Все пальцы, кроме одного. Хрен ты со мной поговоришь!

– Товарищ Иванова! Товарищ политрук! – Ващенко выплывает откуда-то. Никак не могу сфокусироваться на нем. Или это не он? Как болит голова…
– Товарищ политрук! – чьи-то руки поднимают. Нежно. Не бьют… и это радует. Значит всё-таки Ващенко.
Хочется спросить, договорился он насчет поезда? Наверное, все же договорился, раз пришел за нами. Хорошо… сейчас поедем… уже едем…

На вокзале в Москве нас встречала целая делегация. Делегацию возглавлял обеспокоенный Ярошенко. Лично. Собственной тушкой…