Январь, ага. Был, минуту назад. А сейчас я стою в зимнем пальто посреди кустов, весь такой элегантный… Ну прямо как рояль. И осины вокруг трепещут зелёными листьями, и солнышко светит, и птички щебечут совсем по-летнему. Вот только что шум электрички, в которой я мирно дремал, коротая дорогу домой, оборвался как отрезанный, и тут же судьба нанесла пинок под зад. На ноги поднялся уже явно в иной реальности.
А что такого, подумаешь, невидаль? Удивляться смысла особого нет – уж сколько книжек написано про попаданцев всяких, жуть берёт. А литература, тем более фантастика, есть отражение реальной жизни. В космос полетели сначала в мечтах, потом и практики подтянулись. Под воду – тоже также. Только неохота мне менять свой родной, привычный мир на черт знает что. Дверь в лето пусть романтики ищут, а мне она нахрена? Так что следующие полчаса я потратил на поиски двери в зиму, то выбираясь из кустов, так радушно меня встретивших, то влетая в них обратно, с разных направлений и с разной скоростью. Если уж сюда попал, так, может, и отсюда как-нибудь… Мечтать не вредно, как говорится. Ну и ладно. Бойцовый кот нигде не пропадёт, тра-ля-ля, тирьям-тирьям. Надо только историческую фразу сказать. Про маленький шаг было, значит…
- Локки, ну вот нафига?
Нет ответа, а я и не ждал. Мелкие пакостники вообще очень не любят отвечать за свои пакости. Помучившись чуток, сделал затёсы на пресловутых осинах, обозначив для памяти место высадки, благо ножик перочинный всегда с собой, и потопал на юх. Фломастером только на затёсах стрелки нарисовал, а то мало ли, вдруг какой бедолага за мной следом вляпается, а в этом направлении курс выдерживать удобно – по мху на стволах, и голова свободна для размышлений.
Итак, что имеем, и есть ли у меня план. Путешествия во времени – бред. Вот сместились вы, скажем, на пару минут назад. Где окажетесь? А в космосе, потому как Земля – матушка на месте не стоит, вертится, летит себе куда-то вместе с Солнцем, Галактикой и Вселенной. Причем, насмотревшись на результаты перестройки, можно точно сказать куда, только материться неохота. Так что я в ином измерении, в параллельной реальности, или на другой планете. Лес вот только характерен для средней полосы. Воздух есть, тяжесть есть, мы на Земле, только на другой. Это значит берёзки, окушки в речке, всё при мне – от ностальгии не помру. От голода тоже не помру, как никак, в костюмчике и при галстуке попал сюда. А галстук – вещ архиполезная, некоторые политики пробовали – говорят вкусно. На крайняк сделаю из него пращу, поохочусь. С этим тоже решили. Теперь – перспективы. Ну, тут вообще просто. Вон впереди валун крупный, почти скала, а это значит, с другой стороны из него торчит ковыряльник. Чёрный меч. Или наоборот, белый – неважно. Я его, разумеется, вытащу (чего не удавалось никогда и никому), потом победю по возрастающей чуду-юду, дракона и Чёрного Властелина, потом создам королевство, женюсь на принцессе, и, лет через хрен знает сколько, помру в окружении безутешных внуков и скорбящих подданных. Вот, кстати и кукушка взялась пророчить, послушаем, интересно. Пятнадцать. Маловато будет.
Да что ж за день такой, облом за обломом – нет никакого меча в камне. Ну и хрен с вами, я обиделся. Принцессу и прочих монархистов с монархами – на пешеходный маршрут лесом, в противоположную от меня сторону, я сам по себе, вы сами по себе. Да и мечтать в сорок лет о принцессах – не смешно ли? Смешно, конечно. Это я просто психотерапией занимался, развожу сам себя на разговоры, чтобы шифером не зашуршать. Надо, кстати, от лишнего барахла избавиться – здесь удобное, приметное место, потом можно будет и вернуться. Что лишнее? Да по мелочи всякое. Вот уж что точно не пригодится, так это флэшка. Без компа она ничто, а ведь какая на ней информация вкусная! Собирал библиотеку инженера – двигателиста: учебники, статьи,  программы для расчета, исторические материалы – хотел на сайте кафедры всё это выложить, чтобы студенты с аспирантами по всему интернету не лазали, время не теряли. При некоторой фантазии и оптимизме даже ядерный реактор построить можно, есть там и касаемо них литература. Немного, то теория групп расписана неплохо. Жалко оставлять, но береженого бережет сами знаете кто. Сюда же книжка «1942 – год учебный», паспорт и прочий компромат – мало ли. А так, без них, будет человек из ниоткуда. Часы, по некоторому размышлению, всё же оставил, хоть и приметная вещ: «Космические войска» белым по чёрному золотыми буквами на циферблате написаны, да ещё с гравировкой персональной на обороте – не на каждой руке найдёшь. Потеряю – жаба задушит. Чё-та опять на спесь потянуло, будем проще, сядем на пол, а за неимением пола на камень. Аккуратненько завернём ненужное в полиэтиленовый пакет, спрячем в трещину, закроем её мхом и отметим место всё теми же затёсами со стрелками на окружающей долголетней растительности. Надо будет – вернусь, если не съедят, конечно. Хоть полоса, – полосой, средней, но и здесь могут водиться тигры.
Ещё через часок обнаружилось, что с тиграми я угадал. Над головой раздалось «жжж» и в небе показались два самолёта, по виду очень похожие на «мессеры» BF-109. Ну, а где они, там и «тигры». Хреново.

Мы в город изумрудный
Идем дорогой трудной,
Идём дорогой трудной,
Дорогой непрямой.
Заветных три желания…
Простых как сдобный бублик…
Набить морду виноватому, вернуться домой и пожрать. В любой последовательности. Тааак, а это у нас кто? А это красноармеец, который, сосредоточенно сопя на весь лес, копает землю ножом. А рядом ещё один лежит. Я, в общем, не особо прятался когда шел, но парень меня явно не слышит, занятый работой и переживаниями. Секрет тихой ходьбы прост – ноги поднимай повыше, не торопись, и ставь, по возможности, ступню на землю плашмя. Это в лесу. На асфальте – наоборот – на пятку. Раздолбай всё-таки пацан, карабины от него далеко, вот рядом с ними и встану, небрежно на ствол плечом опёршись и травинку покусывая. Что ж делать, идём на контакт.
- Бог в помощь.
Парень, ахнув матерное, подскакивает и ошалело разворачивается ко мне, выставив перед собой свой тесачок. С пяти метров слышно, как его сердце заколотилось. Ну, ещё бы не испугался. Война, стресс, а тут из подлеска выходит этакий… Отутюженный.
- Чего испугался-то? Я не Баба-Яга, детей не ем. Что в моём лесу делаешь?
Пацану лет 19-20 на вид, петлицы лысые, погон нет. Его мёртвый командир намного старше, в петлицах четыре треугольника, интересно, что за звание? Думай, голова. Кружков, вроде, не было, а шпалы, кубари, и ромбы – метки старшего комсостава. Значит, передо мной лежит кто-то помладше. Треугольников много, а старший среди младших – старшина. Ну, до чего я умный, аж жуть берёт. Продолжаем воспитывать пацана.
- Ладно, неважно. Как же со старшиной твоим так получилось?
- Мы к мосту шли, а тут немцы… А ты… вы кто?
Недоумение его понять можно.  Лес здесь, хоть и не особенно дремучий, но явно такие вот отутюженные мужики в пальто зимних (чуть не сказал «абрикосовых) для него  несколько нетипичны. Разговорились, ледок недоверия треснул, когда я ему отдал оружие, сам парень явно деревенский и примерно представляет, кто может посреди лета из чащи в зимнем прикиде вылезти. Няня, знаток русских народных сказок, была не только у Александра Сергеевича, а в сельской местности с суевериями и алкоголизмом борьба всегда тяжелее шла, чем в городах. Ну, а я разубеждать его не стал – леший, так леший. Вот только, похоже, он реальной помощи от меня ждёт… Не от кого больше ждать её, помощь эту…
Они со старшиной-сапёром нарвались на немцев, рванули в лес, нахлёстывая кобылу, но по ним стреляли достаточно густо, чтобы командира зацепило. А потом и конь пал, не выдержав бешенной скачки. Просто бросить старшину парень не мог, вот, оттащив его тело от дороги и приступил к земляным работам.
Конечно, рассказывал он всё это не совсем так, это уж я перевел, на современный мне циничный язык начала 21-го века. Тем временем рядовой продолжает гнуть свою линию. Им надо было (блин, ну до чего банально) опередить немчуру и отправить полетать какой-то мостик, который километрах в десяти всего. И взрывчатка у него есть, в телеге, и дяденька леший тут все тропки знает – это он уже подольщаться начал, совсем освоился. Вообще, странное дело – я себя никогда не считал особо добрым и располагающим к себе, но если появляется такое желание, доверие завоёвываю достаточно быстро. Как там у Владимира Семёновича «Тогда мне в долг дают официантки и женщины ласкают задарма». А вообще, встреча эта, что называется, «в тему». Совершу чего-нито героическое, ко мне доверия будет побольше, устроиться смогу в этом мире получше. Так что, прервав парня, (к этому времени мы уже  совместными усилиями формировали холмик над могилой) говорю:
- Ну, немцев мне здесь терпеть резона нет, можешь дальше не уговаривать. Так что где там твой мост, пошли.
- Надо быстро!!! – Похоже, «Сказка о золотой рыбке» его ничему не научила, ждёт волшебства, много, и прямо сейчас.
- Тогда побежали. – И, не обращая внимания на сжавшиеся кулаки напарника, подхватив карабин, я направился к дороге, нисколько не сомневаясь, что он пойдёт за мной.
Выясняется, что от меня ждут чуда – вылечить сивку – бурку.  Потому как молодой только что призван в ряды непобедимой и легендарной, как обращаться с динамитом имеет весьма смутное представление, а мост в данной местности и в данный конкретный исторический момент – явно лишняя деталь пейзажа. И нужно к нему срочно доставить ящики с опасным грузом, причем опередив немцев (их должен на прямом пути задержать жиденький заслон) по кривым лесным тропам. Вот он и нахлёстывал лошадку, пока та не упала, и теперь к мосту без транспорта ну никак не успеть.
То, что загнанных лошадей пристреливают – не всегда правда. Лежит бедолага на боку, и хрипит, кося в небо налитым кровью глазом. Рядовой (так и не спросил его имени) смотрит на меня как на мессию. Черт, а я даже пристрелить её не смогу, наверно, не то что вылечить. Человека бы грохнул не раздумывая, а тут… Да и шуметь неохота, мало ли, кто по окрестностям шарится. Но и смотреть, как животина мучается, невмоготу. Объясняю парню, что кроме мордобития никаких чудес от меня не жди. Тогда он просит добить и нож свой протягивает. Нууу…
Давным-давно, когда я ещё только закончил школу, полез вместе с безбашенным приятелем – крановщиком на его рабочее место, на башенный кран. И где-то на высоте четвертого этажа мне начало плохеть. Открытая ферменная конструкция, насквозь продуваемая, но ощутимо раскачивающаяся, а впереди  и вверх – ещё столько же. Захотелось закрыть глаза, и направиться по скобам вниз, к надёжной и неподвижной земле, где тебя не ограничивает решетка клетки, где не свистит тоскливо в ушах ветерок и где всё знакомо и нестрашно. А потом вспомнил рассказы бабушки. Она боялась лифтов, а в гости ходить любила. Мне было три года, и мы с ней совершали долгое пешее восхождение на седьмой этаж, к одной из бабушкиных подруг. Но на площадке шестого этажа мной было заявлено, что подобные переходы конкретно достали, варенье и конфеты – не самое лучшее, что есть в жизни, и вообще, ты, бабушка, иди в гости, а я во дворе погуляю. После чего решительно направился обратно, вниз по своим следам. Вот и здесь, не та же ли ситуация? И тогда я подумал «Ну и что?» Все лазают, и я могу. И уже на самом верху Димка признался, что я первый из его знакомых, кто смог с первого раза и по трезвому подняться до самого верха. Этот принцип, «Ну и что», часто выручал меня потом. Даже стал частью меня.
Беру нож и прекращаю мучения животного. Мука в её глазах гаснет, а я даже не забрызгался её кровью, нормально получилось. Но едва направился к телеге, услышал треск моторов, и пришлось скрываться в придорожной растительности. Два мотоцикла, похоже БМВ – тяжеленькие, выскочили из-за поворота и оттормозились рядом. Трое фрицев с автоматами, в одной из колясок торчит пулемет. Один немец полез в телегу, другие настороженно осматриваются. А вот фигвам. Распределяем цели, два моих, один сапёру. Я не жадный, просто есть сомнения, что призванный месяц назад парень может показать высокий класс стрельбы. Но получилось неплохо, немец за пулеметом, которого я назначил для него, откинулся в коляске с первого выстрела, мой – тоже, а потом в два ствола разобрались и с третьим. Икебана. А мозги на асфальте я уже видел, так что ничего страшного, практически то же самое, что и мозги на чернозёме. Пока напарник (блин, ну как же зовут-то его) перегружает ящики взрывчатки в коляску одного байка, осматриваю жмуриков и мародёрничаю на втором. Зимние сапоги надо заменить – ноги уже преют, а тут подходящий размерчик. Пальто снимаю, вместо него набрасываю на плечи плащ – пыльник, да и автомат мне ближе к сердцу, чем карабин – одиночными выстрелами охотиться хорошо, на бутылки пивные. Ещё на обе гранаты Ф1 наложил свою жадную лапу. Потом приходится объяснять аборигену этого мира, как водить захваченное чудо враждебной техники, потом… Короче, потеряли полчаса. Это при том, что лесными дорогами дадим знатного круголя и к мосту можем безнадёжно опоздать. Но в конце-концов поехали. Впереди, вцепившись в руль как в самое дорогое, бывший водитель кобылы, а вторым – я, потому как у меня весь динамит. Ну, это я объяснил так, а на самом деле – потому что дороги не знаю.
Ехали, ехали, наконец приехали. Хорошо, на перекресток выскочить не успели, к нему как раз колонна немецкой бронетехники подкатила. Опоздали типа – мост всего в паре километров. Ну и что? Опоздали – догоним. И перегоним. Пыльник, сапоги и каска немецкие есть, с первого взгляда меня не узнают. А я колонну обгоню и козью морду фрицам все же устрою. Приматываю к ящику «лимонку», к чеке – бечевку, и рву вперёд с места, как по выстрелу из стартового пистолета. По задумке, выкину на мосту ящик, потом уеду, а на безопасном расстоянии размотавшаяся и натянувшаяся верёвочка вырвет чеку. А от гранаты уже сработает и ящик с взрывчаткой. Больших повреждений ждать не стоит, но хоть на сколько-то времени мост станет непригодным для употребления. На ошалелые вопросы отвечаю:
- Не ссы, рядовой, что мне будет – то! Мне кукушка гадала, так охрипла и сознания лишилась, от кукования непрерывного. Здесь жди.
Давненько я на мотиках не гонял, лет пятнадцать, как на нормальные авто пересел, так с романтикой и распростился. Но руки, несмотря ни на что, помнят все сами, голову подключать к процессу не надо. Выворачиваю на перекрёсток, проскакиваю между машин и немедленно иду на обгон. БМВ – хороший байк, по шоссе даст 95 кэмэ. Здесь, на грунтовке, поменьше, но я уж постараюсь.
Вот и речка, вот и мост. Берегись мостов, серый от пыли попаданец. Немцы сбоку, спереди и сзади, и уже ясно, что свою подрывную работу как задумано я сделать не успеваю. Слишком близко уже подошли, не дадут мне той самой минуты, чтобы с ящиками возиться. Если же дальше притворяться мирным и безобидным немцем, уеду хрен знает куда, потом возвращаться, а это примета нехорошая. Мост – это важно. Значит, всё решаем в один заход, по нахалке, на раз-два. Эй, доцент, прибавь-ка газу, ты «цундап» свой не жалей. А чего его жалеть, железяку бездушную, пральна? Мост довольно широкий, можно будет втиснуться рядом с вражиной. Напарник… Если он не совсем дурак, под шумок слиняет. Ну, понеслась.
Раз.
Поравнялся с ведущей «трёшкой». Лето тёплое – это здорово. И танкоделы с танководами тевтонскими молодцы – в боку башни по летнему времени открыты створки. Командир, картинно торчащий из верхнего люка, недовольно оглядывается на психа, лезущего почти под гусеницы.
Два.
Одновременно влетаем на мост. Хорошо, гайцов здесь нет – прав на вождение за лихачество лишить меня некому. Так что вместо прав и техпаспорта достаю гранату. «Мама, смотри, без рук!» Не, я точно довыёгиваюсь. Одной рукой руль едва удержал, чуть не унесло нафиг. Уж лучше зубами.
Три.
«Фенька», мерзко звякнув отлетевшей скобой, послушно влетает внутрь танка. У немца расширяются глаза – он всё понял, но не поверил. Трудно поверить в свою смерть.
Четыре.
Газ на полную, выплёвываю через левое плечо чеку. Странно, вроде только что вокруг было море звуков, рёв движков, ветер встречный свистел, а сейчас всё отошло куда-то, далеко – далеко. Только слышно, как сердце колотится.
Пять.
Краем глаза замечаю приставшую к гусенице соломинку. Посвистела мимо и осталась сзади. Нас не догонят? Ленка, моя бывшая, очень интересно относилась к машине – как к живому существу, говорила с ней. Похоже, это заразно – думаю сейчас, что будет делать танк после взрыва, будто у него есть свобода воли.
Шесть.
Середина моста. Газ убрать, руль вправо. По спине, выбивая воздух из лёгких, словно доской огрели – похоже, боекомплект рванул, и меня ударной волной приложило. Отлично, я сейчас ещё добавлю – мало не покажется. Вот только продышусь и проморгаюсь.
Семь.
Полный газ, Руль влево. Байк закручивается на месте, пачкая дорогу чёрным росчерком горелой резины. А сапоги у фрицев хреновые. Сцепление с дорогой хорошее, но стопу плохо держат, чуть не вывихнул, когда опирался. Колесо коляски, зависшее было над землёй, с лязгом падает обратно. Ну-с, что тут у нас?
Восемь.
Немец, пуская в небо копоть, застыл чуть впереди мостового быка. Удачно, сейчас целый ящик жахнет, настил ослабнет и он своим весом мост доломает. По спине течёт холодная липкая струйка. Ну, мёртвые не потеют, так что я живее всех живых. Показал бы «фак» судьбе и року, да руки заняты.
Девять.
Еду, почему-то вихляясь из стороны в сторону, наверно что-то повредил у своего росинанта, когда чудеса на виражах показывал. Нефиг выпендриваться было, ходи как все, по камушкам.
Десять.
Ткнулся в борт фрица. А хорошо он дымит, вокруг всё расплывается от черно-серой мути. С берега начинается стрельба. Быстро очухались, но это ещё не по мне, это ещё в белый свет как в копеечку – страшно им, падлам, потому и садят во все стороны.
Одиннадцать.
Вот и бечевка. «Дёрни, деточка, за верёвочку, дверь и откроется». Авотхрен. Дёрну за эту верёвочку, дверь закроется надолго. Ну, не дверь – так мост, неважно. Для верности, чтобы не упустить, несколько раз обматываю её вокруг кулака.
Двенадцать.
Лихого и красивого прыжка не получилось. Похоже, контузило слегка, и ноги разъезжаются. Просто переваливаюсь через перила и лечу в реку как мешок с… золотом. Руку дёргает вверх, но тут же отпускает. Сорвало чеку, так что отгребать надо срочно. Сейчас рванёт, и гораздо конкретнее, чем тот танк.
Тринадцать.
Идиот. Сапоги, каска, пыльник, «шмайсер» Фольмера – всё это тянет на дно. Сбросить надо было перед прыжком, теперь придётся повозиться. Изо всех сил трепыхаюсь, как та лягушка из притчи, но только запутываюсь в плаще. Похоже, приплыли. Лишь бы граната с ящиком бабахнули как надо.
Четырнадцать.
Я понял. Понял, для чего сюда попал. Для того чтобы они были.
Можно давать образование студентам. Часть которых появляется только на экзамене, с торичеллиевой пустотой в голове. Ну и что? «Я сделал что положено, что было можно, и если они не хотят или не могут образование взять – их проблема».
Можно разработать и испытать уникальную установку. Установку, которую некому и некуда из-за развала отрасли внедрять. Ну и что? «Я сделал что мог, а кто платит за работу деньги, тот и распоряжается её результатами».
Можно любить женщин. И расставаться с ними, любимыми. Ну и что? «Заходи в гости, я всегда рад тебя видеть. Вместе было плохо, может порознь станет лучше».
Ну и что, ну и что, ну и что… Ничего. Ничто. Ничто – это пустота, в которой жизни нет, а я жил, нет – существовал – в таком вот и таким вот ничто. И в гроб лёг бы, так и не поняв, что не жил. А здесь у меня они были.
Пятнадцать.
Секунд.
Жизни.

По задумке, разведчики должны обыскать всё в округе, где третьефронтовцы высадились, и клад мой отискать. А ставить остальных попаданцев в известность сразу - совсем необязательно.

Однако, а я уже запланировал встречу с Тиграми на 20 апреля 42 года. И кусок почти закончил, в понедельник выложу.

Присоединяюсь!!!

мая...
а где встреча?
или "место встречи изменить нельзя"? Хоть одного целеньким?