Расположение 1 батальона 138й морской стрелковой бригады.
Ленинградский фронт, Лужский рубеж.
последние числа апреля 1942.

Пыль. Дым. Комья земли, летящие, кажется, во всех направлениях сразу. Водяная взвесь.
"Откуда пыль, - лезет в голову странная и непрошенная мысль - сырость же страшенная!".
- Пехоту! Пехоту отсекай! - хриплый голос комбата откуда-то слева. - Бронебойщики! ..... ...! От..сь от тяжелых, "тройки" бейте, "ганомаги"! ...ли вы, ..., выёживаетесь?!
Акулич сплюнул черную, горькую слюну.
- Отделение! Огонь по пехоте! Прикрыть пулеметчиков! На пулемете - заткните МГ на мотоциклах! Сидор, Лёха, поможете пулеметчикам! - отдавая команды Осип высмотрел уцелевшую ячейку, упал в неё, прижался щекой к прикладу ППС и дал длинную малоприцельную очередь. Не столько стараясь попасть, как показать своему отделению - я тут, жив, веду бой.
Тут же вспомнилось из наставлений офицеров ОМБрОН и сержант заорал через плечо:
- Короткими очередями! 3-4 очереди - сменить позицию! Не смещаться в одну сторону, в кучи не сбиваться! - как раз три очереди, по одной после каждой фразы. Плюс длинная в начале - пора перебегать. Вовремя! В бруствер покинутой ячейки впивается очередь МГ-34 и уходит в небо - очередь "Максима" из роты тяжелых пулеметов, оказавшегося рядом, перечеркнула мотоцикл, опрокинула пулеметчика на сиденье, свалила на землю второго мотоциклиста...
В ячейку тут же вывалился из траншеи молоденький боец из последнего пополнения, прижался спиной к брустверу и замер, пытаясь трясущимися руками вставить новый рожок в ППШ-41.
- Все правильно! Перебежками, так и надо! Короткими бей - реже придется перезаряжать!
Солдатик кивнул, магазин как по заказу попал-таки в приёмную горловину, зафиксировался.
...
Клин немецких танков продолжал надвигаться. Десяток дымных костров отмечал доездившиеся Pz-III и Pz-IV, но танки на острие клина уже перемалывали гусеницами "колючку" перед позициями 2-го батальона.
- Гранаты к бою! Приготовиться к штыковой! - крикнул Осип. Эхом ему отозвался голос ротного. Молодой командир взвода, уже оправившийся от шока первого боя но еще бледноватый, продублировал команду для всего взвода. Акулич не без удовольствия отметил твердый голос своего "подопечного".
"Лимонка" и две гранаты без рубашек легли на бруствер. Тщательно подточенная пехотная лопата вынута из чехла, воткнута в землю около правой ноги. Автомат перезаряжен. Короткий взгляд по сторонам - бойцы отделения, косясь то и дело на матерого отделенного, готовили "карманную артиллерию". Вооруженные винтовками и карабинами бойцы пристегивали штыки, обладатели пистолет-пулеметов еще вели огонь по немцам. Вот первый номер пулеметного расчета с подобранной где-то АВС-36 (видимо, конец пулемету), рядом второй номер с наспех перемотанной головой и мосинским карабином.
Взгляд вперед. Метров 50 - пора, пока кольцо выдернешь, пока долетит, пока замедлитель выгорит...
- Гранатами - огонь! - волна воманд по окопу, через несколько секунд - волна взрывов впереди. Подождать, пока просвистят над головой осколки - и тут же, одну за другой, обе выложенные перед собой "наступалки". Прижаться к брустверу, переждать взрывы. Отшатнуться к задней стенке окопа. Метрах в трех откуда-то выскакивает немец - очередь в упор, опрокидывающая вражеского солдата обратно в воронку. И тут же - мощный удар, вырывающий из рук ППС. Уже потом Акулич, примерившись, понял - не подними он автомат чтобы пристрелить пластуна - эта прилетевшая под углом справа девятимиллиметровая пуля попала бы в левую часть груди...
Но это - потом. Пока сержант машинально наклонился подобрать оружие, посмотрел на смятую ствольную коробку, нашарил правой рукой ручку лопаты, левой - последнюю гранату, немецкую "колотушку". Казалось - прошло от силы пару секунд, но выпрямившись Осип увидел стоящего рядом на "перекрестке" окопа и хода сообщения немца, целящегося в него из 98-го карабина. Метр от груди до дульного среза. 20 сантиметров пройти стволу, поднимаясь на уровень сердца. Не успеть. Сзади - звук удара о землю подошв спрыгивающих в пулеметный дворик людей.
Морпех рванулся вперед и вверх всем естеством. В ушах раздался тонкий переливчатый звон - похожий на тот, что бывает при сильной кровопотере, но не такой. Тот затапливает все вокруг, расстворяя сознание. Этот - расстворил остальные звуки, омыл сознание и стал фоном - постоянным и неосязаемым, как воздух. В суставах после прошедшей волны звона остались клубки холода. Не колючего зимнего, не цепенящего холода страха - как будто прохладная оболочка охватила суставы. А вот воздух стал густым, как овсяный кисель, липким.
Ни на что не надеясь, сержант взмахнул невзведенной гранатой, как простой дубинкой и попытался бросить ее в лицо немцу. Рука медленно, с заметным усилием пощла вперед. Так же неспешно граната выскользнула из ладони и поплыла навстречу замершему на месте немцу.
Сознание работало четко, отстраненно. Сильно мешала скованность и мучительная медлительность движений - но, не считая этого, отделеный чувствовал себя на удивление бодро. Ушибленная надкостица, ссадины и ушибы затянуло таким же холодом, как и суставы.
Сержант обернулся назад - трое. Застыли в тех позах, в которых приземлились в окоп и как-то очень неторопясь распрямлялись, глядя на Акулича. Боец шагнул вперёд, взмах лопаткой горизонтально перед грудью, слева направо, поперек горла ближайшего противника. ("м-е-д-л-е-н-н-о! медленно!" - билось с пульсом в голове). Шаг левой (мееедленно), подшаг правой. Как хорошо, что есть столько времени, чтоб продумать свои действия. Вот только жаль тело стало таким медленным и непослушным... Одновременно с шагом правой ноги - тычок лопатой в переносицу среднего. Левая рука выхватывает тесак из ножен на поясе первого из троицы и вонзает его между ребер второго. Третий, такой же медленный и неуклюжий, успел встать и почти успел вскинуть МП-38. Удар ребром лопатки (незаточенной частью) по стволу пистолет-пулемета, тычок ножом в глаз.
Кипятком по нервам - первый! Самый первый, с карабином! Он уже отбил или поймал гранату, сейчас выстрелит - и все! Акулич развернулся и увидел... Увидел, что немец ещё падает! Точнее, уже почти остановил падение, уперевшись левой рукой в стенку траншеи. Граната, ударившая в каску, еще отлетала в сторону. За спиной этого немца - еще двое. Вот теперь точно - все...
Акулич вдруг сообразил - если немец еще не упал, то он двидается ОЧЕНЬ быстро! Так быстро, что воздух сковывает движения, как вода а немцы просто ен успевают что-то сделать! Удивление разбило хрупкую скорлупу того странного звона, мир рывком вернулся в обычное состояние. Осип, пока разлетались осколки звона, еще успл прыгнуть навстречу карабину и взмахнуть лопатой. Толчок, и привычная тяжесть в руке исчезла. Одновременно в плечо выстрелила боль. Двое немцев в траншее вскидывали свои карабины каким-то странным движением, как будто пытались заслониться ими от чего-то, спрятаться.
Сзади-слева раздался крик:
- Акула, ложись! - и очередь ППШ-41, длинная, нервная, забарабанила по стенкам траншеи, по телам немцев, по брустверу.
Тот самый молоденький солдат стоял в окопе, стиснув побелевшими руками автомат и не замечая, что он уже выплюнул все, что оставалось в магазине. Взгляд его был прикован к командиру отделения.
Как-то сразу вокруг стало людно и шумно. Около Акулича присел взводный:
- Вы, того... Отдохните пока, посидите, уже всё, почти всё...
Младший лейтенант взмахнул рукой, посылая бойцов вперёд, на зачистку окопа и сам пошел вслед за ними, как-то резко повзрослев.
Сержант сидел на дне окопа, обхватив руками колени. Его трясла крупная, деостановимая дрожь, зубы сжались как тиски. Это "выгорали" остатки гормонов, эндорфинов и прочей "активной биологии" в крови, хоть сельский парень Осип Акулич и не знал этого. Его рука сжимала обломанный черенок лопаты. Глаза сержанта невидяще смотрели на лезвие этой же лопатки, которое торчало в наполовину разрубленной каске немца. Молодой берсерк трудно выходил из первого в своей жизни боевого транса.
------

- Танки частично прорвались! Около 50 машин! Отрезали, отрезали пехоту! Да, всех! И мотоциклистов положили! Морпехи на второй позиции отрубили пехоту и контратакой закрыли прорыв! Почему танки прошли? Новые танки, тяжелые! Да, уверен! Полковушка с 500 метров не взяла, лично видел не менее 5 рикошетов! Вооружены? Орудие 85-100 мм, с дульным тормозом. Нет, не панцер-фир, крупнее! Уверен, они рядом шли, видно было! Да! Есть! Есть!
Командир пехотного полка положил телефонную трубку, дежурно выругавшись в адрес качества связи. Провел руками по лицу, как бы стирая усталость и обернулся к стоящим рядом морпехам:
- Спасибо, выручили. Теперь слушайте приказ из штаба фронта...

Отредактировано Wild Cat (18-07-2009 14:20:00)

пост 373

Как-то не совсем понятно. Если он кадровый сержант - то минимум комод (командир отделеня), а скорее всего уже замок (зами ком взвода). Бывали случаи (и часто), когда взводами сержанты командовали. Поэтому ситуация, когда комбат вызывает к себе сержанта и ставит его замком - такая мелочь, которую решает ротный, а комбат приказ потом подпишет и все. А вот на должность командира взвода - он его мог сватать. Причем обещая ему присвоить звание старшины. Тогда этот разговор имеет смысл. А перевод комода в замка - мелочь не существенная.

В сосрок втором уже всяко бы переаттестовали...
И кроме того - есть некоторый нюанс... Были десантные части флота, формируемые из экипажей в случае надобности - вот там могли сохраняться флотские звания. А морская пехота - с самого начала шла по епархии сухопутных войск. Здесь, как мне понимается - речь идет именно о штатной морской пехоте...
Ну, во всяком случае, мне так помнится...

П. Макаров

Листаю фотки морпехов.
В 1942 году - многие рядовые/сержанты и почти все офицеры - во флотском.
В пехотном хаки - видимо, пооплнение, полученное на фронте из обычной пехоты.

Разведгруппа морпехов, апрель 1942 (участок фронта не указан):

На НП 8-й морской стрелковой бригады, 1942 год:

Отряд МП, 1942 год.
Во второй шеренге на правом фланге - боец в ушанке, остальные - в бескозырках.