НЕПРАВДА

Посвящается Ане Ш., Лешке С. и Оле П. Я обещал вам.
       По небу ангелы летят над самой головой.
       Я знать хочу: который мой?
       Летят красиво, косяком, видать, пошли на юг,
       Который мой, куда ж ты, друг?
       Что ты машешь мне крылом золотым,
       Залетал бы лучше в дом, посидим.
       Если пьёшь - налью, а нет - Бог с тобой,
       Я могу и за двоих по одной.
       И вот спускается к окну небесный мой слуга,
       А у него... торчат рога!
       
       У ОКНА (АНГЕЛЫ ЛЕТЯТ) А. Розенбаум
       
       Миф - это то, чего никогда не было, но всегда есть.
       Саллюстий. Неоплатоник 4 века от Рождества Христова.
     

    ПРОЛОГ
       
       Прелесть раннего весеннего вечера плескалась в распускающихся ветвях тополей тихим шепотом. Безмятежный ветерок играл с хвостом кошки, мирно дремлющей на подоконнике второго этажа. Воробьи дружной стайкой размышляли: как бы половчее стянуть еще пару семечек у бабушки-торговки. Старый барбос неспешно бежал по своим собачьим интересам.
       Мирный апрельский вечер. Последний в этом году.
       И ведь расскажешь кому - не поверят.
       А я помню - как ветер вдруг свалился с подоконника, когда кошка вдруг подскочила и зашипела куда-то вдаль, а барбос вдруг завыл, споткнувшись на бегу. Миг - и воробьи фр-р-рыкнули в разные стороны и бабушка вдруг вспомнила о своих очень неотложных делах.
       На западе вдруг появилась из ниоткуда черная туча, солнце скрылось в ней, и вечер превратился в ночь.
       Резко и неожиданно. И только открытые окна домов дружно захлопали, плача брызгами стекла. Словно они приветствовали эту ночь. Первую майскую ночь.
       Если бы кто-нибудь поднялся бы высоко над городом, то увидел бы невероятную картину - мрачные руки грозового фронта охватывали город, словно хотели обнять его. Обнять и растворить в себе.
       Я помню, как сверкающая бесстрастной сталью стена ливня неотвратимо накрывала улицы.
       Я помню, как некто шел на самой границе воды и воздуха, а за спиной его бился синий холодный пламень.
       Я помню.
       Я помню, как это было.
       Я знаю, чем это закончилось.
       Но ведь вы все равно не поверите?
       Я хотел бы, что бы это было фантастикой, модным сегодня городским фэнтези. Дай Бог, чтобы это всегда так и было для вас.
       Не верьте. Только 90 псалом, все же читайте про себя. И "Честному кресту". И в первую очередь "Отче наш". Ибо изгоняется сей род только постом и молитвой.
       
       1. Ночь с субботы 30 апреля на воскресенье 1 мая 1994 года. Город Киров.
       
       Вот скажите - о чем может думать нормальный студент, у которого впереди 4 дня выходных? А после этих самых выходных предэкзаменационный коллоквиум?
       Правильно - на какой пирушке весело провести ночь с пятницы на среду. А утром среды как-нибудь халява вытянет.
       Вот только Лехе пирушка никак не грозила.
       Во-первых, общага разъехалась по родительским плюшкам и ватрушкам, а с городскими ботанами как-то не хотелось квасить. Почему-то на Лехином курсе сложилось так, что городские студенты, жившие с родителями, в основном учились. Зато общаговские интересы были однозначны и традиционны - вино, футбол, девчонки, гитара. Впрочем, последовательность могла быть и другой. Но вино присутствовало всегда. Точнее водка. Но чаще спирт "Роял", считавшийся бельгийским и продававшимся в любом киоске по цене русского национального напитка. Только бутылка была настоящая, самая что ни на есть студенческая - литровая. А варенья домашнего в общежитии всегда хватало. Хватало, чтобы этот спирт разбодяжить с водой из под крана, и получалось вполне приличное пойло. Его не гнушались даже интеллигентные филологини пить, правда, только после "изячной" "Анапы" или ну очень благородного болгарского бренди "Слънчев бряг".
       А что еще оставалось делать?
       Учиться? Но чему? Какой истории можно было учиться в начале девяностых? История делалась на их глазах. Стремительно и непредсказуемо. Когда он поступал на исторический, считавшийся тогда элитным, факультет, то на экзамене рассказывал об принципиальных решениях ЦК КПСС в национальной политике в свете XXVII съезда. Но уже через месяц компартия оказалась под запретом, пока они отрабатывали трудовой семестр в забытом Богом колхозе. И когда первокурсники вернулись в город, то диким футуристическим шоком завеял над ними трехцветный царский флаг новой России. А красный оказался вне закона. И куда было девать комсомольские билеты? Сжигать от греха подальше? Или нести в музеи?
       Он успел после школы поработать третьим секретарем райкома ВЛКСМ, и комсомольский секретарь факультета уже назначил Лешку секретарем бюро курса, но через полгода этот секретарь стал удачливым бизнесменом, и забыл об идеалах и программных задачах коммунистического союза молодежи. И бывшие атеисты стали религиоведами, но продолжали слово "Бог" писать с маленькой буквы, а бывшие идеологи с ошибками писали на досках фамилии Хайдеггера, Маркузе и Кьеркегора. И те, и другие дружно, вслед за бывшими секретарями всех мастей, дружно сменили как грязные штаны "Славу КПСС" на "Слава Богу". Историю той самой КПСС заменили "Основами современной цивилизации", но от смены вывески ничего не изменилось, студенты продолжали конспектировать Ленина и ничего не знали о Бердяеве. Устаревшие в одночасье учебники твердили о неизбежной гибели капитализма, а этот самый капитализм уже раскинул свои палатки на ближайшем рынке.
       Откуда-то взялись ваучеры и что с ними делать не знал никто, поэтому студенты дружно поступили так же, как и преподаватель бывшей политэкономии, а ныне просто экономист. Они обменяли их на водку в ближайшем азербайджанском ларьке.
       В банях перестали мыться, зато там стали проводить деловые встречи, именуемые стрелками, а девчонки стали брать деньги за совместные помывки. Это Лешке было более чем удивительно - зачем платить за то, что итак можно взять даром?
       А еще стало модно быть гомосексуалистом, чьи крашенные хари заполонили телевизор, точно размалеванные бесы на шабаше. Но, к их гомосечному счастью, в общаге такие не появлялись, а то бы дело до смертоубийства дошло бы. Конечно, это твое личное дело, с кем ты постель делишь, но ко мне в кровать не надо лезть. Да еще так разнузданно...
       Некоторые подсаживались на наркотики, неведомо откуда вынырнувшие в девственной до того провинции. Снежок, герыч, шиша, трава... Лешка тогда сидел в комнате, в очередной раз переписывая классиков марксизма-ленинизма, когда их однокурсник зашел, посидел, дебильно улыбаясь глазами без зрачков, а потом сообщил в потолок неизвестно кому, что его ждут и шагнул прямо в открытое окно. Четырех этажей хватило, чтобы вся общага полдня разглядывала изломанное тело на крыше прилегающей студенческой столовой.
       А в воздухе опасно пахло грозами и войной.
       Стреляли везде. В Москве и в Кирове, на рынках и в ресторанах, в банях и в администрациях. В октябре 1993 года, в угаре очередной пьянки они вспомнили, что первой программе должен быть футбол, и когда разкочегарились лампы черно-белого телевизора, вместо рвущих "Ростсельмаш" спартачей везде была озабоченная кепка Лужкова и горящий Белый Дом. От предчувствия чего-то непоправимого они немедленно протрезвели, но тут же собрали последние копейки и сбегали еще за водкой, потому что завтра в армию, завтра на войну... Ухряпались они тогда так, что ночью, почти невменяемые, еще ползали за водкой. Шли и орали ломаным английским каких-то неправильных битлов: "Ви ай лов ю елоу субмарин, елоу субмарин, елоу субмарин". А потом строем, по команде блевали кавказской паленкой с четвертого этажа, стараясь совмещать ритм и темп рвоты, с ночными плачами Цоя.
       Но утром кто-то кого-то победил, и самое ужасное, что все были наши. И на первой же паре, преподаватель государственного и гражданского права психанула и сорвалась на студентах. Потому что не знала, какое-такое государственное право читать в стране, где государства нет, а гарант конституции, не взирая на лица и людей, эту самую конституцию вертит как гулящую девку. И нет у тебя никаких прав, только обязанности перед Родиной-мачехой.
       Тогда они целую неделю ждали пятнистых мужиков из военкомата, звонили родным, отрывались с девчонками. И, конечно, пили. Но теперь уже прямо на лекциях, разводя дешевую водку с дорогой пепси-колой. И потребляя сей богемный напиток на задних партах никого не стеснялись. Чего там...
       Но война не случилась... По крайней мере официально не случилась. А неофициально она уже шла - начинали медленно тлеть очаги Северного Кавказа, продолжали полыхать Приднестровье, Карабах, Душанбе, Абхазия. Дымное пламя Афгана никак не хотело успокоиться. И серые вереницы беженцев-славян тянулись в негостеприимную как никогда Россию.
       И самое странное, что после революционного переворота ничего не переменилось - те же свиноподобные физиономии бубнили невнятные заклинания над истерзанной страной, те же скоморохи глумились в бессмысленных плясках и песнях, те же ведущие с извиняющимися улыбками читали коммерческие объявления в перерывах между гнусными фильмами.
       А студенты радовались. Радовались каким-то убогим, нелепым мелочам. Вот можно покупать доллары. Но зачем эти зеленые бумажки, если рубли куда-то исчезли со сберегательных книжек?
       Вот отменено "феодальное" обязательное распределение в сельские районы, и они могут устраиваться сами на работу. Но, как они будут кусать локти, когда окажутся никому не нужны в этой жизни, когда никто и никуда их не возьмет, когда многие из них окажутся вдруг безработными.
       Вот без талонов можно покупать водку, но та стала такой отравой, что в пору было посылать ее врагам как оружие массового уничтожения. Только врагов у страны уже не было. Все они, от американцев до китайцев, делали вид, что очень рады нашим дурным реформам и массовым смертям от голода, холода и безденежья.
       Демократия, мать вашу! Хошь пей, хошь наркоту жри, хошь голову в газовую плиту засовывай. Все дозволено! Гуляй, Расея, продавайся за пятак Фонду Сороса!
       А те, кто учился до них, либо озлоблялись в нищих школах, либо внезапно становились генеральными директорами каких-то "ООО" и "СП", сооружая будущие торговые и нефтяные империи. А те, кто будет учиться после них - станут адвокатами, пиарщиками, мерчендайзерами, обеспечивая своим хозяевам Оксфорды и Куршавели.
       Кем могло бы стать ненужное поколение, подросшее на горбачевских реформах к перелому эпох? Никто этого уже не узнает.
       И кем же стали те, кто оказался посредине?
       Кто-то из нас сгорит в огне Чечни, кто-то сопьется в глухих деревнях, кто-то, превозмогая себя и свое отвращение, будет торговать на рынках нижним бельем. Но это будет после. В далеком, еще незнаемом ими будущем, в котором будут и кровопускания, и дефолты, и надежды и их крушения. До этого еще жить и жить, а вернее - выживать и выживать.
       И потому, второй причиной Лешкиного одиночества была работа. Работать приходилось много. Потому, что хотелось кушать, хотелось дарить девчонкам, хотя бы шоколадки, хотелось читать книги, хотелось путешествовать. Хотелось всего того, что жаждала юность. И он, то торговал книгами, заодно читая их прямо на рабочем месте, то таскал тележки со шмотьем на рынке, то разгружал машины с кирпичом, то вел туристический кружок в школе.
       А теперь, он работал сторожем. Странная, право, профессия. Спать за деньги... Да и само название... Вслушайтесь - сторож. Сто-рож. То бишь сто личин. Человеком с сотней лиц, поверьте, нельзя быть без высшего, или хотя бы полувысшего образования. Шутка, конечно, но, как известно...
       На майские выходные попало его дежурство в детском саду. Сегодня он заступил, а сменщик должен был выйти в понедельник. Конечно, выходные были убиты, но впереди еще было время для того, чтобы свалить автостопом на первый майский турслет. В этом году он проводился на карстовом озере Чваниха, что в Нолинском районе Кировской области. Далековато, а потому вперед придется экономить на автобусе, чтобы обратно добраться вовремя и без непредвиденных задержек на трассе.
       Удивительно, но в турклубе, в отличие от общаги практически не пили. Хотя ребята были те же самые. Там веселились просто так. От души. Несмотря ни на что и вопреки всему.
       Конечно, вечеринку, в просторечии "буханку", можно было бы устроить и на работе. Как это Леха устроил в новогоднюю ночь. Потом он целый день выгребал бутылки по всему детскому саду. И только прибрался, как пришла бухгалтерша, жившая, оказывается в доме напротив, и наблюдавшая за процессом в окно. Наваляла ему таких, извините за выражение, бздюлей, что Леха ждал, по крайней мере, тюрьмы лет этак на десять. "Если хотя бы одна кровать сломана! Если хотя бы один ребенок заразится! Если хотя бы одна чашка пропала!" Но ничего обошлось. Даже не уволили. Но бухню сторож больше не затевал. Но девочек все ж водил. Иногда. Через черный ход.
       Но самой главной причиной того, что Леха как никогда сегодня жаждал одиночества, было то, что...
       Впрочем, обо всем по порядку.
       Об этом секрете не знал никто. Ни собутыльники, ни друзья-туристы, ни, тем более, родители, которые всегда знают меньше всех. Леха целый месяц занимался в кружке экстрасенсорики. Он уже научился снимать головную боль бесконтактным массажем, диагностировать локализации болевых ощущений, даже тех, которые человек еще не чувствовал. Сегодня он, наконец, закончил ступень Ученика-Неофита, и получил новое внутреннее имя - Ученик-Шаман. Недавно на занятии была произведена первая робкая, но самостоятельная попытка выхода в астрал. И ведь получилось!!! О, если б вы видели - как прекрасен тот мир - мир магических аур, мир мыслей, энергий, чувств, желаний. Как он был потрясен, увидев вокруг себя огненные сгустки энергий, бывших людьми в физическом мире.
       Правда, следующей же ночью Лешка испытал невероятные муки - с ним случилась жесточайшая судорога: не отпускающая ни на секунду боль стальным обручем охватила диафрагму - область солнечного сплетения под самой грудной клеткой. Начинающий экстрасенс решил было, что траванулся чем-то. Он в отчаянии попробовал вызвать у себя рвоту, но желудок был пуст. Аппендицитом это быть не тоже могло, так как аппендикс у него был удален еще в годовалом возрасте, двадцать лет назад. Несмотря на боль, дышал Лешка нормально, с сердцем, судя по пульсу, тоже все было в порядке. Не было ни испарины, ни каких-либо иных болезненных симптомов - только сильная, давящая напряженность группы мышц в верхней части живота. Наверное, следовало немедленно вызвать "Скорую помощь", но ухудшения не наступало. В то же время и лучше не становилось. С половины десятого примерно до полуночи судорога и боль продолжались. Обычные домашние способы лечения - а в общаге это димедрол, водка и сигареты - не помогали. Где-то после двенадцати, когда все силы были уже на пределе, Лешка, наконец, заснул, жестоко намаявшись. Проснувшись рано утром, он обнаружил, что судорога и боль прошли. Осталось лишь болезненное ощущение в мышцах диафрагмы, какое бывает после долгого и сильного кашля. И тяжелейшая усталость, такая, какая у него была после того, как они втроем разгрузили на вокзале два вагона сахара, зарабатывая на очередной поход. И сквозняк в опустевшей голове. Учитель потом объяснил ему, что произошло пробуждение внутренней силы - кундалини - энергии, спящей в нижней чакре.
       Через пару дней, произошло еще одно событие. Только Лешка лег спать, как вдруг почувствовал на себе нечто вроде пучка света или луча, исходящего слева и сзади головы, под углом примерно тридцать градусов к горизонту.
       Ощущение было такое, словно какой-то теплый свет охватил его. Только это был дневной, а не электрический свет, и луч был невидимым, если только он на самом деле был. Сначала он решил, что это солнечный луч, хотя уже темнело. Но как только свет пронизал все тело, оно начало сильно дрожать, точнее сказать, вибрировать. Студент не мог сделать ни одного движения, было ощущение, что он словно зажат в тисках. Потрясенный и напуганный, он стал заставлять себя двигаться, преодолевая сопротивление каких-то невидимых оков. Когда наконец ему удалось медленно сесть на общаговской кровати, дрожь и вибрация постепенно сошли на нет.
       Учитель улыбался, глядя как Лешка испуганно рассказывает об этом, а потом сказал ему: "Не переживай! Это был спонтанный выход в астральный мир! Теперь тебе надо научиться контролировать такие выходы!"
       И Лешка стал учиться. Вообще, вся эта эзотерика давалась ему легко. Что маятник, что измерение ауры, что чистка квартиры, что составление натальной карты...
       Сегодня вечером должен был, наконец, состояться долгожданный эксперимент по передаче информации на расстоянии и контакт с Учителем в астрале. Он сказал, что сегодня очень подходящая ночь для экспериментов подобного рода, ведь это древний праздник рождения жизни - ночь с 30 апреля на 1 мая. Так называемая Вальпургиева ночь. Средневековые мракобесы считали, что в эту ночь нечистая сила гуляет на шабашах. На самом же деле эта ночь была разгулом энергетики чистых природных стихий - земли, огня, воздуха и воды. Наиболее мощные всплески происходили если на этот праздник приходилось преддверие христианской Пасхи - Великая Суббота, как ее называли консервативные ортодоксы. Такие сочетания были достаточно редки, но именно в этом году Вальпургиева и предпасхальная ночи совпали.
       Должно поспособствовать успешной магической практике и место - детский сад полон эманаций чистой энергии, не замутненной взрослыми грехами. А удачное сочетание места и времени - одно из условий экстрасенсорного эксперимента.
       Участвовали в нем сегодня четверо - Лешка, две девчонки и еще один паренек. Все они еще ученики, пожалуй, только Аня опытнее в этих делах. Ольга с Мишей тоже только-только начинали, но все они были чертовски талантливы в эзотерике, все четверо. По крайней мере, так утверждал Учитель: "Как мало сегодня людей живущих высокой душой, а не грязной материей!" И сегодня они должны были организовать свой астральный магический квадрат - Лешка из своего детского сада, Аня из общаги, а Мишка и Оля из своих, точнее, родительских квартир.
       Наконец-то в бездумной и бездарной Лешкиной жизни появился смысл! Причем не какой-нибудь банальный - типа заработать много бабла, купить все, а потом все это пропить, - а самый настоящий смысл. Развитие скрытых возможностей. И, даже более того, Учитель не раз намекал, что всех их, начинающих экстрасенсов, ждет какая-то особая миссия. Даже не так, Миссия! Но всему свое время, и когда они дорастут до определенного Порога, придет и осознание Миссии.
       Но до того Порога, и даже до полночи есть еще время, а потому, можно дочитать "Черный обелиск" Ремарка или сочинить какую-нибудь песенку, благо гитара всегда под рукой.
       А с гитарой так время быстро проходит!
       И почему интересно?
       А песен у него было аж 1942 штуки! Не своих конечно. Просто у него было двенадцать рукописных песенников, где Лешка собирал тексты всех, кого можно было петь - Визбор, Мищуки, Окуджава, конечно Цой, и даже частями Гребень с его неудобоваримыми буддийскими песнопениями. Но и свои были малость. Некоторые даже удачные.
       С этими песнями у Лехи случилась невероятная история - прямо как в кино. Если бы это было с кем другим - он бы не поверил. Выдумка и все тут.
       Пару месяцев назад местный клуб самодеятельной песни, куда он захаживал по понедельникам, пригласил его съездить со товарищи, на всероссийский фестиваль авторской песни в Сергиев Посад. Самое приятное, что проживание и питание оплачивали организаторы. Где они взяли денег в разгар судорожной реформизации не понятно, но это бардов и не волновало. Кончилось советское время тайных фестивалей в палатках! Ура! Состав мэтров был солидный - кажется все, кто был жив на тот момент, собрались. Кроме Окуджавы, спрятавшегося от русской вакханалии в спокойном еще Париже.
       В первый же день Леха прослушивался на творческой мастерской, где в жюри сидели Вадим Егоров, Алик Мирзаян, Владимир Васильев. На следующий день еще на одной - у братьев Мищуков, потом у Никитина. И нигде его толком не слушали. Успевал только одну песню спеть. И начиналось! От мелодии камня на камне не оставляли, от стихов тоже: "Это что? Это песня? Это не стихи, а тексты, извините за выражение! Разве может собаке сниться пес? Тавтология какая-то!" И прочитали целую лекцию о происхождении слов, где Леха узнал, что "собака" - это слово скифское, а вот "пес" - славянское, и означают они одно и тоже. Вот новость-то... "А вот мелодика у вас интересная... Свежие решения, не правда ли коллеги?" - и коллеги похмельно кивали в знак согласия всклокоченными гениальными головами.
       Впрочем, на другой мастерской, эту строчку очень даже хвалили: "Какая прелесть! Собаке снится пес! А на критиков не обращайте внимания, они завидуют! А как тут заменить - сучке снится кобель? Нет, стихи прелестные, очень свежие! Но мелодия... Кто вас молодой человек, учил, что в тональности до мажор после соль мажора допустим переход в си минор с открытой септой? Это же не бардовская, а роковая какая-то стилистика!"
       Причем, стихи хвалили композиторы, а музыку поэты. Молчала только единственная девушка в составе жюри - Светлана, с необычайно красивой фамилией - Ветрова. Она вообще ничего не говорила, черкала что-то в своем блокнотике... Создавалось такое впечатление, что она думает о своем Ветрове, а не о молодых бардах.
       Естественно, на финальный концерт Леха идти не хотел - чего там делать-то? Слушать, как девочка из Украины будет читать свои стихи - надерганные из Шопенгауэра? Та самая притча про человеков-дикобразов, о которой Леха на семинаре докладывал философу. Помните, там дикобразы бредут по ночной пустыне? Им по одиночке холодно, а вместе колюче? И получил пару, за то, что не смог интерпретировать - почему в притче дикобразам холодно и темно?
       Но друзья таки затащили его в зрительный зал. Причем в самую середину.
       На концерте Леха хотел водки и пива, потому что в России пьют только в трех случаях - с горя, от радости и со скуки. Сейчас налицо было вариант горя, именуемый "крушение надежд", к тому же отягощенный похмельем. Примерно такие же ощущения у Лехи были, когда в общаговской драке факультет на факультет получил удар по..., в общем, ниже пояса. Зато в ответ проломил голову спортфаковцу плоскогубцами. Личная встреча закончилась один-один. Но матч в целом, конечно, проиграли. Еще бы, любители-историки против профессионалов с факультета физической культуры и спорта. Но вернемся же на концерт фестиваля...
       Там Лешка не слушал песни, а сидел и мечтал о том, как его вдруг пригласят на сцену - громко так пригласят, на весь зал. Чтобы как в кино, чтобы чудо случилось. И оно случилось. Когда концерт уже подходил к концу, та самая Света Ветрова, прямо со сцены в микрофон, вдруг вызвала его, Алексея, за кулисы.
       Леха, не веря сам себе, помчался искать выход на сцену, заблудился, естественно, и за эти самые кулисы так и не попал. А выскочил прямо на сцену из середины задника.
       Ослепленный софитами, как заяц на ночной дороге, он растерялся, не зная, что делать. Кто-то сунул ему гитару в руки, настроенную не под его голос. Кто-то подвел к микрофону. А он только глупо улыбался. Но он все-таки спел. Нет, конечно, триумфа не было. Зал просто аплодировал. Ему вручили "Командирские" часы, грамоту о том, что он дипломант, а после кировские друзья-барды стали на него недобро коситься, а какие-то незнакомые девчонки улыбаться и строить глазки. Потом зачем-то он дал пару автографов.
       Пива уже не хотелось, хотелось водки и шампанского, шампанского, водки, и снова шампанского! Но сразу выпить ему не дали. Подошли распорядители и объявили, что финалисты концерта через несколько часов поедут на благотворительный концерт в Загорский детский дом для слепо-глухо-немых сирот.
       Это уже было слишком. Представив, как он будет петь для слепых, немых, и одновременно, глухих зрителей, Леха глупо засмеялся. Теперь на него стали недобро коситься администраторы фестиваля.
       Хорошо, что концерт не состоялся. И они мирно отправились в гостиницу - устраивать прощальный банкет и собирать вещи. В чьем-то номере он забыл грамоту, перемазал белую рубашку помадой, а когда начал в коридоре орать по общаговской привычке "Кино" и "Чайфов" - его уложили спать. Моветон, знаете ли. На фестивале АВТОРСКОЙ(sic!) песни петь какой-то там популярный рок.
       Мда... Приятно вспомнить о былых победах, когда сидишь в пустом детском саду, греешь на огромной кухонной плите цейлонский чай в ковшике и пощипываешь серебряные струны хорошей ленинградской гитары.
       А за окном уже темнеет... А в голове слова кружатся... И монотонная мелодия уже выплескивается на белый лист бумаги...И чувства уже складываются в строчки...
       И вот оно, идет, идет, идет, словно кто-то диктует. И рука не успевает за чьей-то мыслью и рвет бумагу карандаш...
       
       ...Осатанелая тоска
       Как черный червь изгложет душу
       И боль слепой, упрямой сушью
       Хлестнет как выстрел по вискам...
       
       Печальных песен суета
       Погаснет перед адской тенью
       И вспыхнет мягкой, нежной ленью
       Распятых мыслей маета
       
       И вязкой ночи забытье
       Придет нежданно, как спасенье
       Два слова - жизнь и смерть - нетленны
       Но кто стучит в окно мое?
       
       В окно как в дверь иных миров
       Освобожденьем от иллюзий
       Не берег брошено медузой
       Величье умерших богов.
       
       Но кто диктует мне слова
       Текущие из черной дали?
       Сбежал сюда - и здесь достали.
       Вновь развалилась голова!
       
       Куда бежит мое перо?
       Кому нужно мое томленье
       Чье испытаю я терпенье
       Когда поставлю на зеро?
       
       Зачем беспечье холодов
       Кружится белыми холмами?
       Зачем над нашими домами
       Парит тень умерших богов?
       
       Зачем немыслимая дрожь?
       Зачем бравада дальних странствий?
       Зачем нельзя мне здесь остаться?
       Где свет, уют, покой и ложь?
       
       Тропа. Куда она ведет?
       Какие двери открывает?
       Скажите - кто все это знает?
       Куда все это упадет?
       
       Уйди! Прошу тебя уйди!
       Распутных мыслей моих муза!
       Какие тоненькие узы!
       Какие страшные пути...
       
       Леха изумленно перевел дух. Такого с ним еще никогда не было. Написать без единой помарки, без остановки. Он слышал об этом - когда накатывает нечто, когда стихи льются на бумагу - только успевай-записывай. Многие поэты мечтают о таком состоянии. Многие рассказывали о нем. Вот и Леха дождался. Правда, очень странное состояние... Как будто ты себя не можешь контролировать, как будто рука чужая, да и все тело тоже. И только краешек сознания твой. Самый краешек - такая точка разума, которая откуда-то со стороны и изнутри одновременно наблюдает за процессом творчества. Удивленно и слегка напугано. И ты понимаешь, что не сможешь остановиться, пока не допишешь. Стих освободит тебя от душного дискомфорта, очистит, облегчит, разгрузит. Так писали Брюсов, Сологуб, Есенин, Маяковский, Рубцов, Высоцкий.
       И ведь даже самому нравится! Ни одного слова не исправишь. Как будто бы все уже приготовлено кем-то, продумывать сюжет и образ, работать над формой некогда, надо просто успеть записать ЭТО.
       Правда, не понятно - о чем ЭТО. Но это ничего. Сейчас в авторской песне тенденция такая - чем мудренее, чем не понятнее, тем лучше. Времена Визбора ушли. Прямая речь закончилась. Начался постмодернизм аллегорий, метафор, смутных силуэтов. Ей Богу, Юрий Иосифович бы сейчас не смог бы пройти отборочное сито фестиваля. С его-то "Милой моей" и тремя полублатными аккордами.
       Последняя мысль почему-то отрезвила Леху.
       Он посмотрел на часы - было уже без пятнадцати двенадцати. До эксперимента оставалось совсем чуть-чуть, четверть часа. Быстро покурить и готовиться к медитации.
       Курить, конечно, Учитель, запрещал. Эманации никотина забивают чакры. Но как тут бросишь в общаге? Где курят практически все - от вахтера до первокурсницы. А те, кто не курит, включая общаговских кошек, становятся такими пассивными курильщиками, что понимаешь - дышать синим смогом все же лучше через фильтр болгарской "Трувы" или "Опала". Или жить в противогазе.
       Естественно, за час-другой до медитации Леха не курил. Чтобы карму не портить. Но сейчас исключительный случай. Какую, блин, песню написал шикарную! От гордости за себя аж мурашки бегут! А в голове, да и во всем теле опустошенность такая, что кажется, ветер гуляет внутри. Да уж... Зато для медитации самое лучшее состояние.
       Открыв входную дверь, Леха вновь был ошарашен.
       Пока он взахлеб писал песню, тихий весенний вечер превратился в мокрую буйную черную ночь. Шел такой ливень, что брызгами от козырька над входом тут же промочило сигарету и умыло лицо. Пришлось курить в тамбуре, немало подивившись погоде.
       Ну ничего, в астрале всегда тепло. И сухо.
       Устроился он в маленьком методическом кабинетике, на такой же маленькой детской раскладушке. С его ростом - без двадцати два - приходилось подкладывать тоже детскую табуреточку. Но это мелочи. К этому он уже привык.
       Самая правильная поза для медитации - Шавасана. В просторечии - поза трупа. То есть лежать надо на спине, вытянув руки и ноги. Разные там позы лотоса с завязыванием ног в узлы - это экзотика для туристов и непосвященных. Только состояние трупа помогает отключать сознание для выхода в астральный мир.
       Руки уже автоматически сложились в мудру Отрешенности - большой и средний палец замыкают энергетическое кольцо. Кстати, кукиш - это тоже мудра, эзотерическое сложение пальцев. В данном случае, мудра Отречения. Используется для нанесения энергетического удара или, что чаще, отражения сглаза и порчи.
       Три глубоких вздоха, очищение ума, появление белой точки перед глазами, знакомая вибрация по мышцам...
       И только где-то глубоко-глубоко и осатанело...
       
       ...Осатанелая тоска
       Как черный червь изгложет душу
       И боль слепой, упрямой сушью
       Хлестнет как выстрел по вискам...
       
       ...Он летел в синей холодной глубине, а вокруг переливался яркий мир. Темными пятнами стояли дома, и в них яркими прожилками блестели чьи-то сны. На дорогах остывали дневные следы чьих-то мыслей и чувств. Деревья окутывала тонкая аура нежных весенних чувств.
       Сегодня ему было не до красот, к этому он уже привык, хотя каждый раз он восторгался этим миром. И все меньше ему хотелось возвращаться назад. В серые будни учебы, работы, общаги, песен... Но сегодня его ждала встреча. Он искал их. Они должны встретиться!
       И вот оно! Кажется, он почувствовал что-то. "Отключай разум, доверяй чувствам!": вспомнилось вдруг любимое выражение Учителя. Словно чье-то присутствие задело легким крылом спину. Он лихорадочно закружился, ища - ну где же ребята?
       Их не было, но на близком-близком небосклоне вдруг появился глаз. Отстраненный, холодный, он равнодушно смотрел на Алексея. Лехе стало не по себе, и когда круглый бесстрастный зрачок вдруг удлинился, вытянулся и мигнул третьим, змеиным веком, студент попятился.
       И огромная сила вдруг ударила его так, что он почувствовал свое тело. Не астральное, а настоящее. Он обнаружил себя на раскладушке лицом вниз, и кто-то навалился сверху так, что вздохнуть нельзя.
       "Я ПРИШЕЛ!" - прогрохотало в голове. Леха посмотрел вниз и обомлел от страха: прямо под ним тяжело колыхалось море, где вместо воды - кровь, слизь и разорванные куски человеческих тел. Огромное смрадное море - от горизонта до горизонта. Леха вцепился в раскладушку, как в единственный кусочек реальности. Но море неотвратимо приближалось, некто давил и давил сверху. И самое страшное - это ледяное равнодушие, физически ощутимое даже сейчас. Леха понимал, что если он коснется гнилой крови внизу - то все. Нет, не смерть, нечто, что еще хуже, чем смерть. И ведь он знал, да знал, что тело его лежит на раскладушке в детском саду, и рядом гитара, и телефон, и остывший стакан чая... А еще он понимал, что нужно увидеть дежурный свет, маленькую лампочку в коридоре детского сада, и тогда он останется жив, жив! Но сил не было даже вдохнуть, не то, что открыть глаза.
       И уже можно дотронуться рукой до чьего-то оторванного, полуразложившегося плеча, вот уже все...
       "Отче наш, иже еси на небеси...": вдруг всплыли древние, никогда не знаемые студентом слова. Хватка тут же ослабла и...
       И Леха с диким криком подскочил на раскладушке, изогнувшись неистовой дугой. Безумным взглядом он провел по комнате: "Все, все! Я здесь! Все!" - билась отчаянная мысль, но дикий страх все усиливался. Словно в кино сознание выхватывало отдельные куски реальности - порванная тетрадь, сдвинутый кем-то стол, разбитый стакан. А вот и лампочка, горит родимая! "Надо бежать! Надо бежать! Бежать! Да! Бежать!" - лихорадочно заскакала новая мысль.
       Но чей-то жгучий, но бесчувственный взгляд тяжело ударился под левую лопатку, так что немедленно заныла в спине тягучая боль. И словно в подтверждение реальности происходящего за окном сверкнуло так, что Леха не успел и шевельнуться, как небо разодрал удар грома, от которого жалобно зазвенели окна.
       Замычав от страха, Леха выскочил на улицу и понесся от этого страшного места. Ливень обжег его разгоряченное тело, но он это не заметил. Бежать, бежать, неважно куда, важно подальше, подальше. Только раз он оглянулся и успел увидеть в очередной вспышке черную фигуру с надвинутым капюшоном, шедшую за ним. И вокруг него дождя не было.
       Ноги стали словно ватные, он понял, кто это. Это тот самый... Это тот, кто "ПРИШЕЛ!". Студент прибавил, но время как будто замедлилось, а пространство стало таким плотным, что бежать приходилось, словно по пояс в реке против течения. Фигура приближалась, так же медленно, неумолимо, неотвратимо.
       "Или! Или! Лама савахфани!" снова вдруг мелькнули незнакомые слова. И Леха перекрестился. Неумело, наверное, в первый раз в жизни, он старательно ткнул себя в лоб, живот, правое плечо, левое плечо.
       И ураган кончился. Дождь, конечно, шел, но ветра уже не было. И молнии уже уходили на восток. И уже начинало светать. И никого не было, никакой фигуры с надвинутым на глаза капюшоном.
       Леха медленно приходил в себя. Смертельно болела голова, его подташнивало, но это было не важно, потому что он знал - все кончилось. Он стоял на перекрестке в одних носках, около своего института. Каким-то чудом он перескочил через яму, еще осенью выкопанную водопроводчиками. В руках студент держал мокрые кеды и ключ от детского сада.
       На газоне он снял носки, сунул их зачем-то в карман, надел кеды, выбросил насквозь измочаленную пачку сигарет. И все это в полутумане, на автомате каком-то.
       И на этом же автопилоте побрел в ближайшую церковь.
       Конечно, ночь, храм наверняка закрыт. Но хотя бы так посидеть, возле ограды. Возвращаться в детский сад? Даже думать об этом не хотелось.
       Зубы стучали не от холода, не то от страха. Скорее всего, от того и другого. Но, по крайней мере, не от ужаса и отчаяния.
       А церковь была почему-то открыта! Не смея заходить далеко, он остановился у порога, шла какая-то служба. Народу было немного - одни бабушки. Они только покосились на мокрого, с ног до головы в глине, парня, но ничего не сказали. Наверное, его дикие глаза объяснили им все. Псих и тот к Богу тянется.
       Свечное тепло и размеренные басы священников почему-то успокоили Лешку. Захотелось спать. Как младенцу в люльке, когда материнская прохладная ладонь ложится на разгоряченный лоб... А со всех сторон ласково и, одновременно, строго смотрели серьезные лики икон...
       Тяжело вздохнув, Лешка вышел на улицу, когда сердце его перестало колошматиться о, помнящие еще смертельные объятия, ребра. Светло-серое небо уже успокоилось, только запоздавшие капли смачно чмокали с деревьев о землю. На работу надо было все же идти. Посмотреть - все ли в порядке? По крайней мере, проверить - закрыл ли он дверь, когда выскочил. Этого он не помнил.
       Впрочем, все произошедшее уже начинало казаться каким-то чудовищным сном.
       "Завтра я уже буду смеяться над всем!" - мелькнула откуда-то мысль - "Или не буду?" - противоречила ей другая.
       Вдруг в ноги Лешке кто-то ткнулся. Маленький белый котенок, пару месяцев от роду. Мокрый как гусь, он терся о грязные джинсы. Лешка взял его на руки. Тот немедленно замурлыкал, выпрашивая ласку и еду.
       - Ну, пошли! - сказал котенку Лешка - Вы же кошки, говорят, нечистую силу видите! Вот посмотришь, как да что.
       По дороге пришлось зайти в круглосуточный магазинчик, что на полпути между общагой и детским садом. Магазинчик тот имел очень странное название "XXI век". Вроде бы и эпоха Водолея еще не началась, с другой стороны обслуживание здесь осталось вполне совковым. Опять же, можете себе представить какой-нибудь магазин или кабак с названием "XIX век" или того хуже, например "XVII столетие"? Понятно, что хозяева хотят подчеркнуть суперсовременность их лавки, но ведь через какое-то время, пусть даже через сто лет это название устареет. А значит, и понятно нежелание новых хозяев жизни строить и быть здесь навсегда. Временщики... А это значит, что плевать этим бизнесменам на тебя, на город, на страну. А может быть и на самих себя. А может быть и на все. Кроме денег, конечно. В другое время, Лешка бы обязательно поразмышлял на эту тему, но не сейчас, не сегодня...
       Здесь студенты обычно брали тот самый "Рояль". Но на этот раз заспанная продавщица удивленно выдала только бутылку сливок. Ну и, конечно, сигарет.
       Дверь здания была на удивление закрыта. "Рефлексы!" - подивился Леха. - "А кеды забыл!" А котенок за пазухой уютно заворочался и стал мурлыкать еще больше. Это Леху успокоило. Он открыл дверь, зашел в комнатку и... обомлел: "Ешкин кот!" Огромный сук старого тополя, сбитый ураганом, разбил окно и, разорвав непрочную ткань раскладушки, воткнулся в пол на несколько сантиметров. Как раз в том месте, где у Лехи должна была быть голова.
       "Вот ведь японская кочерыжка!". - Теперь он закурил прямо в кабинете. И руки его дрожали, так что сломал он несколько спичек.
       Но тут замяучил котенок.
       - Действительно, брат. - погладил его Лешка. - Я сегодня второй раз родился. Так что бахнем, обязательно бахнем. Только вот вина у меня нет. Сливки будешь? Пошли на кухню.
       Котенок, естественно, согласился. И стал лакать с таким хлюпом, что слышно было, наверное, на втором этаже. Брюхо его надулось как барабан. По неистребимой кошачьей привычке котенок сразу после еды стал умываться и мурлыкать одновременно. По малости лет это у него получалось плохо, но котейка старался.
       А Леха закимарил, опершись на стенку. И, потому, не увидел, как котенок вздрогнул, вздыбил загривочек и уставился в окно, когда там мелькнула чья-то тень. Но потом успокоился и снова стал вылизываться.
       Наверное, это был голубь. Или ворона.
       А когда котенок тоже малость подремал, то потом сладко потянулся и ушел в ту самую маленькую комнатку, где с огромным трудом вскарабкался по стволу сука и ушел по своим делам. Больше его Леха никогда не видел.

4. Понедельник 2 мая 1994 года. Город Владимир.
       
       И, действительно, ночью никто не сунулся и Мишкины "придумки", слава Богу, не сработали.
       Проводник разбудил их как положено, за час до прибытия и они даже успели попить чай. И ровно в шесть утра засверкали в окне золотые купола Владимирских храмов.
       Неприятное их ждало на перроне.
       Их никто не встретил. Поезд уже ушел, а они все еще стояли у замершего в бесконечном пути в никуда паровоза-памятника. По рельсам ходили мужики в оранжевых жилетах, ранние мороженщицы лениво переминались у лотков, а небо раздумывало на тему - пролиться ли дождем или таки расщедриться на солнышко?
       На четверых туристов не обращал внимания никто. Даже парочка милиционеров не удосужилась проверить документы. И впрямь, ясно же что студенты собрались куда-то ехать.
       Только лица у студентов были растерянные. Словно опоздали на электричку, и следующая будет только вечером.
       Было, пожалуй, отчего растеряться.
       Одни в чужом городе. На фиг никому не нужные.
       - Слушай, Леш, а эти не нас встречают?
       И, действительно, на перроне откуда-то взялись двое мужчин, внимательно разглядывавших туристов. Вот только их лица командиру не понравились.
       Один был большеглаз, причем глазные яблоки словно жили отдельными жизнями. Они то съезжались к переносице, то крутились по разным орбитам. При этом они все равно смотрели на ребят. Из любого положения. Потому что зрачки были столь широки, что белков не было практически видно. Мужчина улыбался. Но улыбка его была больше похожа на безжизненный оскал.
       Лицо второго вообще ничего не выражало. Наспех сляпанное, как будто из разных частей, оно было чудовищно непропорционально. "Как будто голем", откуда-то всплыло малознакомое слово.
       - Не хотелось бы, чтоб эти нас встречали. Смотри, какие страшные. - Поморщилась Ольга.
       На слово "страшные" большеглазый улыбнулся шире. Стало видно один большой белый зуб. Приглядевшись Лешка понял, что зубы есть все, но остальные были очень маленькие и черно-желтые. А один - белый - ярко выделялся на их фоне.
       Потом, он шагнул в их сторону, "голем" же абсолютно неподвижно остался стоять на краю платформы.
       - Прриветт, мы ттотт ктто естть всттрреча вы. - Абсолютно механическим хриплым голосом произнес он невообразимую фразу.
       - И ттебе прриветт брратт по рразуму! - саркастично передразнил его Лешка.
       - Тты прравильно. Мы естть иные планеттяне Венерра. Тты знатть, тты прреддупрреддитть. - интонации в речи отсутствовали напрочь, поэтому понять - что барабанит "планетянин" было довольно сложно.
       - Однако... - только и успел сказать Мишка, как вдруг откуда-то выехал вокзальный трактор со скрежечущим караваном тележек.
       "Голем" так и не пошевелился, когда трактор проехал сквозь него. Только механически поднял руку и замахал, как будто приветствуя студентов.
       "Инопланетянин" же продолжал что-то говорить. При этом он даже не повысил голос, хотя его тусклоту было даже не разобрать за грохотом трактора.
       Аня вдруг взмахнула рукой и как будто перерубила его на четыре части. Продолжая тускло вещать, "инопланетянин" моментально развалился и рассыпался на асфальте.
       - Пошли отсюда. Быстро! - прошипела она. Они быстро, как только это, возможно, надели рюкзаки и быстрым шагом пошли на площадь.
       Лешка шел последним. Когда он оглянулся, то перед ним предстала не вообразимая картина. "Голем" медленно заваливался на железнодорожные пути, все так же продолжая махать руками, а по кускам "инопланетянина" неторопливо прошелся наряд милиции, возвращавшийся из своего путешествия до края перрона. Один из ментов задел ботинком голову развалившегося и та, откатившись в сторону, повернулась лицом к туристам. Она еще шире улыбнулась. От уха до уха. Губы продолжали шевелиться и тут Леха услышал: "Приветтсттвуем вас! Бытть, осттатться ттутт-зддесь!".
       - Вы слышали? - нервно спросил Леха.
       - Не останавливайся! - прошипела Аня, дергая его за рукав. - Быстро в троллейбус!
       И тут навалилось такое оцепенение, что Лешка с трудом затащил рюкзак на заднюю площадку рогатого представителя общественного транспорта.
       Странное, непередаваемое ощущение того, что воздух словно превратился в воду, так тяжело было двигаться сквозь него. Завихрения воздушных волн растекались от троллейбуса, словно от плывущей подводной лодки. Он слышал малейшие движения внутри своего организма, удар сердца бил по вискам, тошнил шелест бегущей по венам крови, колола боль умирающих клеток, громом гремел кишечник. Мышцы часто задрожали, и знакомая судорога пробила позвоночник. Последнее, что он сумел различить, встревоженные глаза, какой-то женщины, склонившейся над ним...
       
       ... Его окружала непроницаемая тьма. Словно подвешенный между пространством и временем, он не понимал где верх, где низ. Он понял, что такое - вечность. И он отчаянно позавидовал Каю. У того было занятие: складывать слово "Вечность" из осколков льда, и Снежная Королева могла говорить с ним. И когда медленно, словно на фотопленке стали проступать очертания изрезанных сидений, грязных стекол и обшарпанных поручней, он, было, обрадовался, но за окнами оставалась угрюмая непроницаемая тьма, и режущий свет троллейбусных ламп только усиливал отчаянное чувство одиночества.
       Но он был не один, он знал, что не один. Чей-то змеиный глаз продолжал безжизненно смотреть на него, чей-то раздвоенный язык облизал где-то сухие губы. Но тьма продолжала расступаться, и за окном уже было видно, что где-то далеко внизу какие-то плосколицые и узкоглазые люди с кривыми саблями гонят перед собой по снегу толпу полураздетых оборванцев. Те лезут по тонким лестницами на высокую стену, их сбрасывают, обливают кипятком, забрасывают камнями, расстреливают из луков.
       Смерть неизбежна, и это понимают все, и те, кто обороняется на стенах города с золотыми куполами, и те, кто лезут по лестницам, выбирая между смертью и смертью, и те, плосколицые. Но одни облегченно вздыхают, другие кричат от ужаса, третьи яростно радуются.
       Порой плосколицые даже не понимают, что умерли, ибо их встречают такие же грязные нелюди и они вместе начинают скакать вокруг огромного костра, продолжая махать саблями и тонко визжать так, что те, кто еще жив вздрагивают от ужаса. И страшный трехглазый бог Эрлик бесстрастно взирает на исполинское жертвоприношение. Красная кровь стекает по его черным усам, и плеть-змея злобно шипит на людишек, подымающихся по тем же лестницам на его гигантский кубок, и выблевывающих свою кровь в бездонное чрево.
       Но вдруг скрежет тряхнул летящий троллейбус, днище его вспорол как консервную банку золотой крест, и полет прекратился. Вечно юное и вечно древлее здание церкви, словно спасительный риф посреди ледяного космоса.
       И другой, чистый страх прогнал незапамятный ужас...
       
       ...- Что это было? - Лешка с трудом разлепил спекшиеся губы.
       - Золотые ворота проехали, а что? - Аня недоуменно посмотрела на него.
       - Со мной что было? - Лешка потряс головой, прогоняя остатки странного оцепенения.
       Оля встревожено посмотрела на него:
       - Ничего не было, ты просто в окно смотрел и на нас внимания даже не обращал.
       - Давно?
       - Да минуты три, не больше.
       - Вот черт, привидится же... - проворчал Леха и, ничуть не стесняясь заспанных ранних пассажиров, рассказал им то, что видел. Только отпустил, кое-какие наиболее отвратительные детали, щадя девчонок.
       - Взятие Владимира татаро-монголами. Только увиденное как бы изнутри. - продемонстрировал свои исторические познания Мишка.
       - Бр-р-р, какая мерзость - передернула плечами Оля.
       - Конечно, - вдруг забормотал кто-то хриплый сверху. - Конечно, конечно, конечно
       - Что, конечно? - подпрыгнули от неожиданности ребята.
       - Все, бля, конечно! Остановка конечная, покидаем салон!
       Матерился сверху, оказывается, голос невидимого за шторкой кабины водителя. А хрип добавлял динамик.
       - Интересно, куда мы приехали и зачем? - проворчал Мишка, вытаскивая свой рюкзачище на промозглую улицу. Дождь все-таки закрапал, а потому типичная для всех российских городов, вне зависимости от их истории и географического положения окраина показалась особенно унылой. Одинаковые серые девятиэтажки, одинаково разрытые дороги, одинаковая грязь, обрамляющая одинаково огромные лужи, одинаковые чахлые кустики, странно именуемые зелеными насаждениями. Насаждениями в асфальт и бетон.
       Троллейбус неприветливо бахнул дверями и неторопливо заковылял на разворотный круг.
       - Оля? Привет! - какая-то немолодая симпатичная женщина, распахнув руки, оторопело встала посреди глинистой тропинки.
       - Здравствуйте... - недоуменно протянула Оля.
       - Ты здесь как, каким чудом? - женщина улыбалась, но за последние сутки ребята уже научились настороженно относиться к любым людям, подходившим к ним.
       - Ах, ты меня совсем не помнишь... Я же тетя Галя, мы с твоими родителями вместе работали! Неужели не помнишь? Ну ты же совсем маленькая была! Конечно... Ой! Вы же с дороги, смотрю. Пойдемте, я вас накормлю. Или вы спешите куда-то? Пойдемте, пойдемте!
       Женщина говорила быстро и торопливо, так что совсем не было никакой возможности что-то ответить ей.
       Ребята посмотрели на Олю, та показала глазами, что ну никак не помнит тетю Галю. На что Лешка вдруг импульсивно принял решение, обусловленное, наверное, годами студенческой жизни в общежитии. Если тебя приглашают пожрать - никогда не отказывайся. Ибо халява. Нет, вот так - Халява. Великая студенческая богиня, которая приходит исключительно по своему желанию. А может еще и нальют. А может и еще что, амурное получится.
       В этом случае на амурное, конечно, рассчитывать не приходилось, да и на вино тоже.
       - Спасибо, тетя Галя, конечно, зайдем.
       Лешку даже не смутило, что сейчас было около семи утра.
       Дом оказался близко, да и этаж третий. Тетка, не переставая трещать воспоминаниями о совместной работе, звенела ключами по железной двери:
       - Проходите, проходите! Помню, мы с Андреем Ивановичем... - и голос ее неожиданно растворился в упавшей тишине.
       Квартира была абсолютно пуста. Ни мебели, ни даже ручек на дверях, только толстый слой пыли на линолеуме и грязные донельзя окна.
       - А-а-а... - не зная, что сказать, повернулся к тете Гале Лешка.
       Но ее не было. Была открытая дверь, ключи болтались в замке, но женщины не было. Как будто ее и не было никогда.
       - Ну ни фига себе. - Дежурно почесал затылок Мишка. Удивляться ребята уже разучились. Вовсю работал инстинкт самосохранения, который все происходящее оценивал только с точки зрения "опасно - не опасно". Раз тетка исчезла, раз ее нет, значит и прямой, непосредственной, сиюминутной опасности пока нет, и удивляться некогда. Надо быть готовым к новым сюрпризам. - Оль, что это еще за знакомая?
       - Да не помню я. Родители когда-то жили здесь, во Владимире, но переехали отсюда уже давно, я еще совсем маленькая была.
       - Да ладно вам. Пожрать обломилось, зато есть крыша над головой. - Лешка примирительно поднял руку. - Деваться нам все равно некуда. Давайте перекусим чего-нибудь.
       - Фиговый из тебя командир, - вздохнула Аня. - Вдруг это западня?
       - Фиговый. - Легко согласился Лешка. Но в глубине его души внезапно зашевелилась злость. - Еще какой фиговый. Просто я такими вещами в первый раз занимаюсь. А еще есть хочется. Потому, Мишка - проверь квартиру на предмет сюрпризов, Оля - начинай готовить, плита здесь должна быть. А мы с тобой защиту поставим. Вопросы, жалобы, предложения?
       Ребята молчали. Возразить на неожиданный металл в голосе командира было нечего.
       Они затащили рюкзаки в комнату и приступили к делам.
       Оля отправилась на кухню, Мишка начал руками водить по углам, Аня улеглась было на ковриках, предварительно вытащенных из рюкзаков, готовясь выйти в тонкий мир для связи с Володей. Лешка уселся рядом с ней.
       И тут Оля радостно закричала с кухни:
       - Ребята, ребята, скорее сюда, здесь записка! От Володи, наверное!
       И точно. К лампочке, свисавшей на длинном проводе с потолка, был привязан свернутый в трубочку лист бумаги.
       Лешка легко порвал нитку и торопливо развернул послание:
       "Привет, ребята! Извините, что так получилось. Я был не в курсе. Наша база во Владимире разгромлена. В живых не осталось никого. Но есть эта квартира. Она служила для конспиративных встреч. Пользуйтесь ей без стеснения. Она надежно прикрыта для всех, и для людей, и для Черных. Насчет "тети Гали" - не волнуйтесь, это фантом, созданный мной, чтобы отвести вас сюда. Сам я не могу пока вас навестить. Дела. Попробуйте съездить в Суздаль. Может там, кто еще жив. Вас сразу опознают, поэтому не беспокойтесь, как и кого искать. Обязательно сходите в Успенский собор. Это самое древнее каменное храмовое здание на территории России. Там очень мощная и сильная энергетика. Подзарядитесь. Да и вообще, место очень красивое. В ближайшее время выйду на связь с вами. Пока. До встречи. Володя"
       - Да уж. Полегчало. - Проворчал Мишка. - Только вы знаете, на Володю надейся, а сам не плошай. Я, пожалуй, пойду дальше проверять.
       - Правильно. Записки записками, но давайте сначала дела делать. - Согласилась Аня.
       - Ребята, рис с тушенкой устроит? - спросила Оля. - Правда, на завтрак не похоже...
       - Устроит, устроит - хором ответили ей все, выходя из кухни.
       И через полчаса, когда все дела были сделаны, и квартира превратилась в маленькую крепость, они собрались в комнате. Дабы плотно поесть и обсудить дальнейший план действий.
       - Знаете, что. - Предложила Анюта. - А давайте и впрямь в Суздаль скатаемся. Туда дороги - тридцать километров. Если там никого не найдем, хотя бы город посмотрим. Когда еще сюда попадем.
       - Точно. - Горячо поддержал ее Мишка вечно увлекающийся своими веселыми эмоциями: - А вечером сходим и в Успенский, и в музеи я бы тоже заглянул.
       - Хм... В музеи... Если вернуться сможем! - хмуро ответил Лешка, на что Оля зябко передернула плечами.
       - Кстати, рюкзаки собирать, командир? - испытующе посмотрела на него Аня.
       - А зачем? - пожал Лешка плечами. - Если там нас встретят, то за вещами еще вернемся. Если нет - все одно сюда ехать, больше некуда.
       - А если там встретят, но не те?
       - Значит и вещи нам больше не понадобятся.
       - Юмор у тебя командир... Черный, извините, за сравнение!
       - Угу... А вот паспорта возьмите.
       - Для опознания, что ли?
       - У тебя шутки не светлее. Мало ли менты привяжутся!
       
       ...Уже ночью, когда команда тихо дрыхла в потрепанных, видавших виды Фанских гор и Хамар-Дабана спальников, Лешка сидел на кухне и тихо курил, размышляя, где же, когда и как он совершил ошибку. Ощущение чего-то непоправимого, чего-то страшного от безнадежности и неисправимости тонким шилом ковыряло в душе. И вновь вернулось вчерашнее ощущение тяжелого взгляда в спину, как будто бы кто-то засунул за шиворот холодную, склизкую лягушку.
       И ведь, самое странное, что ничего не случилось. Вообще ничего. Суздаль встретил их каким-то давним, столетним запущением, как старый дом, брошенный хозяевами. На стенках еще остались светлые пятна от ковров и фотографий, на полу обрывки старых газет, забытая ложка под столом, ветошь в углах. И только забытая голодная кошка мяучит из угла в угол, не понимая - куда же делись ласковые руки людей?
       Вот и Суздаль. Нет, конечно, люди, живые люди ходили по улицам, и чистые занавески колыхались на ветру, и машины переваливались по избытому асфальту, но пыль времен настолько сильно проступала через физиономии купеческих особняков и монастырских стен, что не надо было уходить в медитацию, чтобы понять - они ни кому не нужны здесь.
       Но не было и ощущения чужого, злобного взгляда в спину, преследовавшего Лешку с позапрошлой ночи.
       Впрочем, как только вернулись они во Владимир, сверлящее чувство ненависти снова вонзилось в затылок бесчеловечным буравом.
       Они почти не разговаривали, депрессия бесцельного времяпрепровождения давило на всех. И, когда четверка вышла из музея Золотых Ворот, Мишка пихнул локтем командира:
       - Смотри!
       Двое парней, одетых во все черное, внимательно разглядывали их с другой стороны проезда. На коматозных утренних големов они не походили. Эти явно были живыми. Или нет?
       Стеклянный, равнодушный взгляд, который парни даже не скрывали, ощущаемо скользил по лицам четверки.
       Лешка даже зашипел от возбуждения - наконец-то дело!
       - Разомнем косточки? - сквозь зубы сказал он.
       - Леха, не здесь! - ухватила его за руку Анюта. - Людей сколько кругом!
       - Права... - с сожалением вздохнул командир. А рука его искала что-то у пояса, словно нащупывала рукоять воображаемого меча.
       Заметив его движение, один из наблюдателей ухмыльнулся и... показал рукой, как достает что-то из-за спины.
       Неожиданно для всех вперед выскочила Ольга. Маленькая, щупленькая, она резко развела руки в разные стороны, словно раскрывая невидимый полог, в котором мог бы укрыться целый дом.
       Что-то бормоча себе под нос, парень резко метнул НЕЧТО рукой и все, почувствовали как ЭТО ударилось об Олину защиту и, неслышным звуком, невидимой стрелой просвистело в небо. Оля тут же сомлела и начала заваливаться на Мишку, который от неожиданности едва не уронил ее.
       - Бегом! - закричала Аня
       Они выскочили в какой-то парк, потом еще куда-то, пока не оказались перед входом в какой-то храм. Оля пришла в себя как раз у дверей.
       - Ты что сделала? - накинулся на нее злющий от растерянности Алексей. - Тебе кто разрешил? А если без медика останемся? Ты что себе позволяешь?
       - Тихо ты... Чего как собака разгавкался! По сторонам лучше смотри. Где эти двое? - вступился за бледную еще Ольгу Мишка.
       - Нету. Или не вижу, по крайней мере. Хотя нет. Вон стоят, смотри.
       Черные стояли недалече, но ближе почему-то не подходили, и даже не пытались снова кинуть своим невидимым дротиком.
       - Действительно, командир. Не ругайся. Она же тебя прикрыла. Черный в тебя как раз целился. Не она бы... А сомлела от напряжения, с непривычки. Тренируемся мало. - Как всегда рассудительно сказала Аня.
       - А это что за церковь? - задрав голову, спросил Мишка. Стрелки его, похоже, нисколько не волновали.
       - Черт его знает! - пожал плечами всегда втайне поражавшийся Мишкиным оптимизмом Лешка. - Пошли стрелков накроем!
       И тут Ольга его спасла, пожалуй, уже второй раз:
       - В церковь хочу, пойдемте а? - жалобным голосом, просяще, словно малый ребенок, протянула она.
       - Не до церкви сейчас! - сказал, было, Лешка, но и Мишка, и Аня бурно поддержали Олю.
       И когда он последним заходил в храм, не отрывая взгляда от наблюдателей, то увидел, как мимолетная тень разочарования проскочила на их лицах.
       Там шла какая-то служба. Бородатые дяденьки в золотых одеждах ходили по храму, махали дымящимся кадилом и чего распевали. Лешка улавливал только отдельные знакомые слова. Смысл богослужения он не понимал и это его только раздражало. То ли на китайском, то ли еще на каком поют, бормочут чего-то... "Рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем...". Что такое рцем, куда это рцем, или как? Ходят туда сюда, кланяются как болванчики... Он не стал ходить по храму и разглядывать фрески и иконы. А демонстративно уселся на скамеечке у входа с миной неудовольствия на лице. Анька, увидев это, многозначительно постучала пальцем по лбу и подозвала к себе.
       Нехотя Лешка подошел к Ане.
       - Чего звала? - тихо спросил он.
       - Володя же говорил, что в храме можно здорово зарядиться! Ты что не понимаешь?
       - Так это Успенский?! - удивился Алексей - Такой маленький... - Он огляделся по сторонам. Храм как храм, ничего особенного.
       - Пошли за мной, сейчас все поймешь. - Она взяла Лешку за руку и повела его в центр храма. Редко стоящие старушки вежливо и как-то бесшумно расступались перед ними.
       - Вставай тут. - Аня словно втолкнула командира в какую-то известную ей одной точку.
       И словно сноп солнечного света ударил его в самую макушку и, пронзив позвоночник, ударился вдоль ног о пол и золотым коконом обогрел его. Руки его непроизвольно стали подыматься вверх, и огромные усилия воли удерживали их. При этом сознание вовсе не оставило его, он понимал, где он находиться, что с ним происходит. В тоже время чувствовал каждой клеточкой души и тела, как напитывается он силой небесного золота.
       Рядом с ним встали Ольга и Михаил, а затем и Анна взяла его за руки. И он понимал, он чувствовал, что они переживают то же самое.
       Так и стояли бы они, но бабушки вдруг засуетились и выстроились в небольшую очередь. При этом студенты оказались в самом начале этой очереди.
       К ним вышел священник и начал кисточкой что-то рисовать на лицах и руках подходивших. Когда подошла Лешкина очередь, он встретились со священником глазами. Тот вдруг помедлил, внимательно рассматривая студента. И, вдруг как-то по-доброму, слегка кивнул ему и маслом мазнул крест на лбу, затем на руках. А потом батюшка негромко сказал: "Христос Воскресе!". Какая-то внезапная сосредоточенность вдруг произошла в Лешкиной душе, и, выходя уже из храма, он вдруг обнаружил как те прислужники черных вдруг отшатнулись с гримасой ненависти и, бегом пятясь, пропали в чернеющей вечерней мгле окружавшего храм парка.
       - Не фига себе! Вот это сила! - восхищенно сказал Мишка за спиной командира.
       - Вот! - назидательно и торжественно подняла палец Аня. - Я же говорила! Вернее, Володя же советовал! Здесь очень сильная энергетика!
       - Ань, ты на вредную училку похожа! - засмеялся Лешка.
       - А она и есть вредная училка, только в будущем, когда институт закончит. - Обняла Аню Ольга.
       - Ну что поехали домой? - предложил командир. А где-то глубоко шевелилась какое-то непонимание происходящего, словно бы он смотрел фильм, в котором герои явно нелепо и неправильно себя ведут, и зритель знает это, но не может подсказать, и только разводит руками от непроходимой глупости героев. И Лешка постарался запрятать это непонимание куда-то еще дальше, чтобы потом, когда-нибудь, но только не сейчас разобраться во всем.
       Всю дорогу Аня рассказывала, что древние зодчие ставили храмы на особых, энергетически чистых и мощных местах. А форма креста, один из наиболее древних эзотерических символов, способствует принятию человеком этой энергии. Далеко немногие помнят об этом. И тем паче, далеко немногие могут найти в храме точки-источники этой энергии. Да и открывается она далеко не всем. А только избранным и знающим.
       Сила этой энергии ощущалась до сих пор, даже сейчас когда время уже за полночь, и все уже спят. Но она безнадежно и неумолимо тает, эта сила, и неумение ее удержать рождает отчаянное, истеричное бессилие.
       Ведь не будешь же жить в церкви круглосуточно, только иногда выходя подышать, да покурить!
       Как же быть, как же научиться быть сильным всегда, не зависеть ни от кого, ни от каких мест, набирать Силу из Ветра, Воды, Огня, Земли?
       Конечно, кое-что уже получается и получается хорошо. Аня говорит, что такие темпы даже пугают ее. Месяцы занятий не давали почти ничего, а теперь, Мишка, практически без усилий без особой концентрации видит волны энергий вокруг них, Ольга также легко уже читает ауры людей и осторожно корректирует энергетические ранки. У Ани опыта побольше, и порой она удивляет всех глубиной ее знаний, но чаще удивляет она сама себя, ибо эти знания приходят к ней из неведомого источника.
       Да и он, Лешка, развлекаясь своим невидимым мечом, уже двигает спичку, колышит огонек свечи, а сегодня, на вечерней тренировке, сдвинул взглядом тоненькую, но все же струйку воды.
       Но в серьезном бою им не выдержать. Точно не выдержать. Вот если сейчас они придут, то все... Кранты... И ведь никто нас не найдет...
       И с этими мыслями Лешка уснул. Навалившись на холодную стену пустой кухни.
       Уснул, чтобы проснуться ранним утром от истошного Ольгиного крика.
       
       5. Вторник 3 мая 1994 года. Электропоезд "Владимир - Москва".
       
       Он ворвался в комнату, где Мишка растирал свое мятое, полусонное лицо, а Ольга дрожащими руками держала голову Анюты.
       Та сидела у подоконника, подогнув ноги и обхватив их руками, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза ее были широко раскрыты, но зрачков не было видно. Только слепые пятна белков, словно смотрела она внутрь себя. По щекам тянулись тягучие, как желе, слезы.
       Анюта всегда была полненькой, но сейчас, сейчас... нет, тело ее осталось совершенно обычным, но казалось почему-то страшно исхудавшим - под пухлыми щеками проступали острые скулы, а сквозь мягкость ладоней резкими чертами обугливались костяшки.
       Лешка растерянно стоял, хлопая глазами, и только Мишка, видимо со сна не потерявший голову, подскочил к Анюте и резко влепил ей пару пощечин.
       Она замычала в ответ и, мигнув несколько раз, улыбнулась, как ни в чем не бывало:
       - Подъем? Уже? А я вроде бы только легла!
       И тут Леха грязно, очень грязно выматерился, помянув и деда, и душу, и горизонт, естественно, мать. А Ольга заревела, словно ребенок, потерявший любимого медвежонка.
       - Ребят, вы чего? - недоуменно захлопала глазами Анюта. До нее так и не дошло, что она "проснулась" сидя.
       - Нет, это ты чего? Спишь сидя, глаза внутрь заворачиваешь...
       - Что? Как это внутрь?
       - Тихо вы! - рявкнул Мишка. - Смотрите!
       И показал пальцем на руки Анюты.
       Этого сначала никто не заметил, и только теперь стало видно, что в правой руке ее зажат обломок карандаша. Деревянные щепки и изломанный в порошок грифель валялись на полу, рядом с измятым клочком бумаги.
       - Ты, что, калякала всю ночь? - спросил Мишка, торопливо разглаживая на колене листочек.
       - Не-ет... Я спала... - Аня недоуменно переводила взгляда с хмурого Лешки, на дрожащую Ольгу. - Да что случилось-то?
       - Да погодите вы! Потом разберетесь. Лучше послушайте! - И Мишка стал вслух читать записульку:
       "Привет, ребята! Снова выхожу с вами на связь. Ваши способности растут, осторожнее с ними! Я вам помогаю и стараюсь держать под контролем, но все же, все же осторожнее! Анюта будет каналом связи, через нее буду контактировать с вами. Аня, расскажи им про автоматическое письмо. Тогда все поймете. А пока к делу. Я снял с вашей памяти голографические отпечатки вчерашнего дня. Те, кто атаковал вас - сатанисты. Добровольные помощники Того, Кого Не Называют По Имени. Хорошо, что вы зашли в храм. Крест для них первейший враг. А для нас не последний союзник. Но они могут устроить вам такое, что и крест не поможет. Разгром нашего полигона во Владимире, скорее всего их рук дело. Поэтому нам надо срочно с вами встретиться..."
       - Ура! - закричала Оля. - Наконец-то!
       - Погоди! Эмоции потом. - Остановил ее Лешка. - Миш, давай дальше...
       И Мишка продолжил:
       "...Для этого срочно выезжайте в Москву. На Ярославском ныряйте в метро и покатайтесь по Москве, если слежка будет, сможете легко затеряться в толпе. Затем едете к Киевскому вокзалу, и на любой калужской электричке добираетесь до Обнинска. Там сегодня начинается фестиваль авторской песни, там встретимся. Заодно и отдохнете, песенок хороших послушаете. До встречи! Удачи! Владимир. P.S. Ну как вам собор? "
       - Мда... Так мы и до Австралии доберемся...
       - Может не поедем? Ну их с этими разборками, а? - на этот раз жалобно спросила Оля.
       - Ты была когда-нибудь в Обнинске? Нет? Тогда не ной! - моментально отреагировал Лешка.
       - Лех! Я понимаю, нервы, но ты как-то полегче на поворотах. - Добродушно проворчал Миш, осторожно приобняв Ольгу. - А ты не плачь, мы же в походе, просто в необычном, правда?
       Ольга молча кивнула. Слова Мишки ее ничуть не успокоили, но все же слезки на колесках пропали.
       - Слушайте, а время-то сколько? - спросила Аня, тщательно растирая глаза.
       - Пять утра. Вот, блин, которое утро поспать не могу, как следует. - Подосадовал Лешка, который как все истые студенты был "совой".
       От дома до остановки троллейбуса было рукой подать. И только они вышли из подъезда, только отошли пару десятков метров от дома, как неслышимый, но ощутимый толчок воздуха едва не свалил их с ног.
       Из окон их бывшего прибежища падали, медленно кружась в вязком воздухе осколки стекла. И вот что удивительно, ни бабушки на соседних скамейках, ни пожилой мужик, задумчиво куривший на соседнем балконе, не обратили абсолютно никакого внимания на взрыв. И даже когда черный дым свился змеей и вонзился в серое небо, никто этого не заметил. Кроме четверки ребят, которые вовсе не удивились произошедшему. А чего удивляться? Володя же предупреждал...
       ..."Колбасная" электричка до Москвы была полна, несмотря на то, что сегодня был последний день первых майских праздников. Наверное возвращались в Москву студенты или работающие там провинциалы, ездившие навещать родителей, чтобы выполнить обязательную трудовую повинность на садово-огородных участках.
       Тем не менее, два места для девчонок найти удалось. Парни же расположились на рюкзаках, втиснутых кое-как к окнам.
       - Слышь, Анют, а что такое письмо автоматическое? - спросил подругу Лешка.
       - Да ничего особенного. Старый способ творчества. Считается, что таким образом, можно установить контакт с подсознанием. Берешь ручку, листок бумаги. При этом листок желательно закрепить, что бы рука не сдвинула его. Садишься, расслабляешься, и задаешь себе вопрос.
       - Какой вопрос? Любой?
       - Вопрос, на который не можешь сознанием получить ответа. Главное - не думать, не искать ответа на вопрос. Необходимо очистить свое сознание так, что бы просто воспринимать мир, а не оценивать его.
       - Как в медитации?
       - Да, только не отключаться совсем. И когда сможешь расслабиться так, как необходимо - рука дернется и начнет писать. Причем писать сама по себе. Для этого есть ряд тренингов. Например, берешь в обе руки по карандашу и на двух листах бумаги левой и правой начинаешь писать абсолютно разные тексты. Лучше, конечно, духовного содержания. Через несколько минут сознание само очиститься от критической оценки происходящего. И тогда польется новый текст. Иногда это стихи, иногда - сплошной, без пробелов и знаков препинания текст. Иногда совершенно другой почерк. Смотрите. - Аня достала смятую записку. - Я так не смогу писать сама. Не умею. И ничего удивительного. Иногда текст получается зеркальный.
       - Это как? - удивился Мишка.
       - Ну прочитать его можно только если поднесешь листок к зеркалу.
       - Забавно! Но я же не умею так писать!
       - Это твое сознание не умеет. А подсознание умеет. И еще как. И не только это. - Аня стала похожа на какого-то тибетского мудреца. - Я только не знала, что таким образом, можно выходить на контакт с жителями других измерений.
       - С кем, кем? - переспросила Оля.
       - Ну с Володей же... А как его мне называть? Духом, что ли? - хихикнула Аня.
       - Действительно. "Дух" как-то по-армейски звучит. На ангела он тоже что-то не похож. - Лешка почесал проклевывающуюся на подбородке щетину. - Как же его называть? Ань, ты можешь с ним связаться?
       - Сейчас? Нет, конечно... - Аня недовольно мотнула челкой. - Ты посмотри сколько народа! Ты чего, хочешь чтобы электричку остановили и скорую мне вызвали?
       - Ну да, ну да... - задумался Лешка. - Да, впрочем, вечером же должны увидеться? - полувопросительно, полуутверждающе обвел он взглядом друзей будучи совсем не уверенным в этом.
       И тут Мишка вдруг беспокойно заерзал, пытаясь то ли оглянуться, то ли стряхнуть что-то со спины:
       - Что за черт...
       Лешка прикрыл на мгновение глаза и легко, даже и уже привычно скользнул в расщелину меж двух миров.
       Забавное это состояние - смотреть и видеть то, что не видно другим. Вот сейчас, например, сидят люди в электричке, кто-то спит, кто-то читает "СПИД-Инфо", кто-то жует домашние пирожки в сухомятку. А кто-то, такой же как ты, сквозь закрытые веки рассматривает черным взглядом попутчиков и выбирает - кто повкуснее. И вытягивает узкий как клинок хоботок и присасывается к человеку, надеясь всласть полакомится кусочком чужой жизни. Только ты не на того напал сегодня!
       - Ах ты вампиреныш недобитый! - ругнулся про себя Лешка и тут же прикусил язык. Но вампир уже услышал неслышимый в реальности голос мыслей и резко втянул свое орудие насыщения. И зашипел что-то на своем нечеловеческом языке.
       Ребята моментально выставили четыре "зеркала", и начали неумолимо сдвигать их.
       Вампир поморщился вначале, а затем засмеялся:
       - Чудики, вы белые! Я же человек!
       Лешка пожал плечами:
       - Ну и что? Чем ты от беса отличаешься? Такой же, только пока в теле.
       - Ну чудики... Вам же не убить меня!
       - Думаешь не сообразим как инфаркт тебе обеспечить?
       - Это МЫ вам можем инфаркты делать. А вам нельзя. Для вас это смертный грех, а для нас это великая заслуга перед Отцом.
       - Ты прав, черный. Жаль, что война идет пока втайне от людей...
       - Я не черный, я черная, идиоты.
       И точно. Вампир оказался молодой, и, весьма привлекательной девчонкой. В астрале она выглядела как классическая нежить из романа Брэма Стокера - длинные распущенные волосы иссиня-черного цвета, матово-бледная кожа, кроваво-красные губы и в цвет прическе черные ногти. Интересно, скользнула у Лешки мысль, какая она в реальности? Вампиресса на это только усмехнулась:
       - Ну давай выйдем, покурим в тамбуре, если так хочешь...
       Лешка снова моргнул и вернулся в мир людей, вагона и стука колес.
       На том месте, где только что сидела девчонка, протирала глаза толстая бабища с нелепым раздерганным шиньоном. Самое поразительное в ее облике было то, что ее жирные ноги были обтянуты цветастыми, аляповатыми лосинами. Прямо над ней, забив до потолка багажную полку, лежали огромной кучей свернутые в рулон, клетчатые китайские сумки.
       - Челночница - шепнула на ухо Оля.
       Лешка согласно кивнул. Мол, сам вижу. И тихо сказал Мишке:
       - Посиди пока. Мы с Анькой вместе в тамбур сходим. Покурим, так сказать...
       Мишка кивнул, сосредоточенно глядя куда-то внутрь. Он продолжал сканировать пространство вокруг. На всякий случай.
       Лешка с Аней протиснулись в тамбур. "Челночница" шла за ними как ледокол, раздвигая мощными плечами волны людей. Когда кто-то из пассажиров возмутился было беспардонным толчком в спину, она просто и коротко послала его на три яркие буквы. И так повела плечом, что возмутившийся едва не свалился на колени более удачливых, потому что сидящих соседей.
       В тамбуре народу было поменьше, зато до безумия накурено. Анька тут же прикрыла нос ладонью.
       - Можно огонька? - сунулся к "челночнице-вампирше" Лешка.
       Она молча сунула ему под нос зажигалку и тут же отвернулась необъятной спиной. Все остальное тоже было как из анекдота про муравья и слониху.
       Лешка несколько удивился.
       Набравшись смелости, он вежливо постучал дамочку по плечу:
       - Простите, вы не подскажете, какая следующая остановка?
       Монумент ледяного презрения ко всему миру медленно повернулся и оглядел ханурика-студента как уцененный товар.
       - Я чё, справочное бюро или чё? - ожиданным чесночно-табачным басом дыхнула на него бабища. И также презрительно медленно отвернулась.
       Анька и Лешка недоуменно переглянулись и почти синхронно пожали плечами.
       - Дурь какая-то... шепнул Лешка. И, в три быстрых глубоких затяжки добив неподатливую "Балканку", запихал окурок в междверную щель. - Пошли!
       - Леш, а какой кайф в курении? - спросила вдруг Анюта, когда они вернулись на место.
       - Случай подвернется - покажу. Так не объяснить. - Ответил Лешка.
       - Ну как поговорили? - нетерпеливо полюбопытствовала Оля.
       - А никак. Миш, ты чего видел?
       - Да все нормально. Она встала и пошла вслед за вами. Причем так ловко, скользит зараза между людей, как угорь. По-моему, даже умудрилась никого не задеть. - ответил Мишка.
       - Интересно девки пляшут... - задумчиво произнес Лешка.
       - ... по четыре штуки в ряд. - Закончила древнюю поговорку Аня. - Иди-ка парень в астрал, пообщайся с ней снова.
       - Да чего-то не хочется. Но придется. - Ответил командир и снова нырнул в полумглистое разноцветье астрала.
       Девица явно поджидала его. Причем без агрессивных намерений. Она явно понимала что к чему, к чему, а к драке белый готов. И настроена была весьма миролюбиво, хотя это и странно для вампира, пускай и энергетического:
       - Ну чего, налюбовался?
       - Красавица, ничего не скажешь... Что, комплекс неполноценности замучил, что ты такой готической принцессой здесь выряжаешься?
       Вампиресса поняла подколку, но не обиделась, а засмеялась, и засмеялась пренебрежительно:
       - Ты что, еще не встречался с нами в астрале? О-о-о, да ты еще новичок совсем...
       - С чего ты взяла?
       - А с чего ты взял, что я это она? - поигрывая каким-то амулетом улыбалась черная.
       - Так ты что подселенец, что ли? - пренебрежительно ухмыльнулся Лешка.
       - Вай, как не стыдно! - покачала головой вампиресса. - Принял меня за мелкого беса. Имя мое настоящее знать тебе не надо, потому буду для тебя... ну Геллой, что ли?
       Ее прямые длинные волосы стремительно укоротились, завились и заблистали огненно-рыжим цветом. Черный комбинезон то же претерпел метаморфозу. Он превратился в полупрозрачный передник, под которым легко угадывалась соблазнительная тяжелая грудь. Она явно читала Булгакова, впрочем Алексей тоже. И служанка-ведьмочка Гелла в десятом классе была тайной и мучительной фантазией, приходившей по ночам, и оставлявшей после себя мокрые простыни. Лешка быстро отвел глаза. Терять самоконтроль ему никак нельзя было терять.
       Гелла захохотала:
       - Ишь, какой застенчивый. Лапать девок, так он не стесняется! А тут вдруг святошу решил покорчить! - и в наглую потянулась так, что соски ее едва не порвали тонкий шифон.
       Она переигрывала его в разговоре, вовсю пользуясь древним женским оружием. Лешка с тоской посмотрел на бледные тени друзей, похоже их магическая защита ставилась все легче и легче. Ауры уже не видно, Ольга вот еще просвечивает, надо с ней еще позаниматься по защитам. Эти мысли как-то отвлекли студента.
       - Эй, уснул что ли? Вот все вы мужики одинаковые, как только для дела доходит, сразу в кусты... Ну ладно, так и быть. - Вампиресса снисходительно смилостивилась и вернула себе прежний облик. - Больше не буду!
       Лешка тяжело вздохнул, подумав о том, что над контролем эмоций ему еще работать и работать.
       - Так кто ты, Гелла?
       - Я Тень. Ее Тень. Понимаешь?
       - Не совсем.
       - Вот блин, какие нынче белые маги безграмотные пошли... И чему вас только учат? Ты что, Юнга не читал?
       - Юнга? Нет, прости за безграмотность, а кто это? - Гелла продолжала издеваться над студентом пользуясь теперь невежеством начинающего оккультиста:
       - Офигеть... Юнг, это знаменитейший психиатр, описал структуру личности человека в терминах алхимии и других оккультных практик. В наших кругах почитается как великий черный мастер, Ипсиссимус тридцатого градуса посвящения. Впрочем, некоторые считают, что он всего лишь неудачливый ученик, Теоретикус, сошедший в самом начале Великого Левого Пути. Вам, мистер, до этого начала еще расти и расти. Так вот. Тень это второе "Я" человека. Как говорится "Альтер эго". Тень абсолютно противоположна личности человека. Аб-со-лют-но! - повторила она четко выговаривая каждый слог. - То есть, если человек от рождения или воспитания добр, Тень - зла, человек щедр - она жадна, умен - она глупа. Человек стремится к свету - тень тащит его во тьму. И, наоборот. Дело не в этических ориентирах, а в направленности. "Я" и "Тень" всегда противоположны. Еще раз повторю для неграмотных, абсолютно. Эй, тебе интересно?
       - Ну да. А если мне интересна магия, например, моей Тени это будет интересно?
       - Твоей Тени это тоже интересно. Может быть только в этом мы совпадаем. Ведь магия - это путь к воссоединению Тени и личности, а значит рождение нового сверхчеловека. Кстати, маг-недоучка, тебя-то как зовут?
       - А... - и тут Лешка запнулся. Может быть тоже не стоит называть свое настоящее имя? - Ну пусть будет, Бегемот, что ли...
       - Тише ты, - Гелла вдруг втянула голову в шею как черепаха. - Вызовешь Настоящего еще... Давай лучше Крокодилом Геной тебя звать буду.
       - Зови. - Равнодушно пожал плечами Лешка. - А почему Крокодилом Геной? Впрочем, хоть горшком зови, только в печь не ставь! Какая разница...
       - Как сказать... Видимо ты еще совсем мал и глуп. А "крокодил Гена", потому что ты очень уж добрый весь, и зеленый совсем. Понял, дурашка?
       И тут в голове Лешки совершенно не к месту всплыла отцовская присказка: "Мал и глуп как бабий пуп!". И после этого воспоминание о передничке из тонкого шифона улетучилось из его памяти.
       - Фиг с ним. Глуп, так глуп, ты дальше рассказывай.
       - Ишь ты! А что мне за это будет?
       - Отпустим. - Уже твердо сказал Лешка.
       - Отпустим. Ха-ха. Если я вас отпущу. - Ухмыльнулась Гелла.
       - Нас четверо. - Напомнил ей Лешка.
       - Слышь, Крокодил Гена, вас четырех мне на один мизинец. Песню помнишь: "Четыре трупа возле танка"? Смотри как бы не получилось в точности по тексту.
       Песню Лешка не слышал. Но кивнул Гелле.
       - Ладно так и быть. - Вампиресса была так уверена в своих силах, что могла позволить себе играть как ей заблагорассудится. - Так вот. Продолжаем лекцию. Тень стремится полностью овладеть человеком. Иногда это получается, и тогда того самого человека подменяют на глазах. У него полностью меняются характер, мысли, мотивы. Иногда носитель может даже попасть в психиатричку.
       - Носитель - это человек?
       - Человек. Вернее, его тело. А иногда такое тело заканчивает жизнь самоубийством, и тогда тень становится свободной.
       - Самоубийством? Это еще почему?
       - Ты свое тело любишь? - вопросом на вопрос ответила Геллочка.
       - Не знаю... - неуверенно ответил Лешка. Он и впрямь этим вопросом никогда не задавался. К телу он привык, да и вообще, тело - это же он сам? По крайней мере, так он думал всегда, до последних недель увлечения экстрасенсорикой. А к другому мнению, что тело это еще не все - он пока не привык.
       - Ну ты же его кормишь, поишь, спать укладываешь, в туалет водишь, самок добываешь? Значит любишь?
       - Наверное...
       - Значит любишь. А Тень, априори, свое тело ненавидит. И захватив его, пытается уничтожить. Система и антисистема несовместимы. По крайней мере, так чаще всего получается.
       - Почему же у тебя, у вас обоих так не получилось? - Лешке действительно было интересно, вот только в голове вертелась та навязчивая строчка "Четыре трупа возле танка, четыре трупа возле танка, четыре трупа возле танка..."
       - Потому что она, мой носитель, полная дура. А я, соответственно... То, что человеку не нужно, непонятно, опасно, неинтересно, он все это скидывает в Тень. А мне это может быть ну очень полезно! Черт ее знает, где эта дура слово "априори" подцепила? И ведь не поняла ни фига! Выкинула из памяти как не нужный хлам! И я прекрасно понимаю, ЧТО может произойти, если эта дурища с ума свихнется.
       - А что? Попадет в психушку, тебе же там интереснее будет!
       - Ни фига! Она страдать перестанет, я ее знаю, будет лежать тупым огурцом и все. А здесь сытно, весело и интересно. Ее все ненавидят за хамство и грубость, она всех ненавидит за ненависть к себе, а мне только этого и надо...
       "...четыре трупа возле танка, четыре трупа возле танка..."
       - ...Вот я и выработала такой симбиоз. Я получаю ее ненависть и ненависть окружающих, а сама ей подсказываю кое-какие уловки в бизнесе, где купить подешевле, где продать половчее, кому обхитрить, кому на лапу сунуть, а кого и на... послать! От ее удачливости неприязнь окружающих еще сильнее становится. Видишь, как все хорошо у нас! Ей зеленые фантики с портретами президентов-масонов, а мне пища. Ну чем расплачиваться за лекцию будешь?
       "...четыре трупа возле танка... танка... Танка!"
       - Слышь, Танька, да ты же просто паразит! - у Лешки аж горло сдавило от волнения. Угадал ли? Прочитал ли имя? Совсем недавно Учитель прочитал им целую лекцию о значении тайных имен, и главное, что вынес Лешка тогда, что у каждого существа на этой земле есть свое настоящее имя, отражающее его сущность. И знание этого тайного имени дает возможность власти над человеком ли, животным ли, духом ли.
       - Как? Как ты меня назвал? - растерялась вампиресса, явно не ожидавшая такой прыти от наивного на первый взгляд новичка белой магии.
       - Паразит. Рыба-прилипала. А с чем не согласна, Танечка?
       - Ссуукаа! Как узнал имя мое? - зашипела от злости и растерянности Таня-Гелла.
       - Не глумись над слабым, дура. За внешним может что-то спрятаться. Уж тебе ли не знать, тень по имени Таня? А теперь изыди, откуда пришла! - И "Крокодил Гена" показал ей древнюю как мир, мудру Силы. Жест, почему-то считающийся неприличным - вытянутый средний палец и сжатые в кулак остальные. От мудры ли, а может еще почему, вампиресса-тень схлопнулась куда-то внутрь себя. Но Лешку тоже вдруг выкинуло в реальный мир какой-то мягкой, но абсолютно непреодолимой силой.
       Он открыл глаза в тот момент, когда мимо проходил к выходу абсолютно неприметный, если бы не длинная лохматая борода, мужик. Заворочавшись, открыла глаза и баба-челночница.
       - Ну чего, чего? Рассказывай! - набросились на него друзья. Лешка не обращая внимания на них и недавнюю собеседницу наклонился к окну. Сквозь грязное стекло, он увидел как мужик, выйдя на перрон, размашисто перекрестился на виднеющуюся за домами какой-то неизвестной деревни луковку церкви. Потом он сделал несколько шагов, зевнул, остановился и мелким крестом зачеркнул открытый рот. А потом, помахивая пакетом пошел дальше.
       Что-то странное показалось Лешке в облике бородатого, но что, он так и не понял.
       - Ну чего завис, расскажи, нам же интересно?
       - Расскажи, расскажи... Вот привязались... - задумчиво произнес Лешка, продолжая глядеть в спину удаляющегося мужика. Он подумал было послать в спину тому дротик, но что-то остановило его. Может быть, какой-то непонятный, незнакомый дотоле страх и благоговение перед той силищей, которая так легко и без каких-либо последствий выдернула его из астрала?
       - Долгий разговор, - вздохнул Алексей, когда сел на освободившееся место. Народ потихонечку выходил, и уже можно было не только стоять и дышать, но и сидеть. А кое-где даже и лежать. - Но делать нам все равно нечего, так что слушайте...
       - Интересно... Только что это за мужик был? - задумчиво произнесла после рассказа Аня, изредка поглядывая на угрюмую "челночницу".
       - Не знаю. Только что-то странное в нем было, а что понять не могу. Может быть это кто-то из наших?
       - Может. А может быть перекусим? А то когда еще пожрать удастся? Я в Макдональдс не пойду. Дорого и невкусно. - Сказал всегда голодный Мишка.

7. Вторник 3 мая. Обнинск. Калужская область.
       
       На этот раз их действительно встретили. Когда с заспанными, мятыми физиономиями ребята выскочили в последний момент на перрон, к ним подошли две девчонки в штормовках. Они держали в руках картонные плакатики с надписью "Фестиваль".
       - Ребята! Вы на фестиваль авторской песни?
       - Ну да, - улыбнулся Лешка, утрамбовывая спальник в рюкзак. - А что?
       - Вы просто так или будете участвовать в конкурсной программе? - поинтересовались девушки.
       - Пока не знаем, а какая разница?
       - Если вы участвуете, то вам не надо платить экологический сбор, и тогда вас сейчас отвезут на автобусе до фестивальной поляне, зарегистрируют и выделят место под палатку и дрова для костра.
       - А если нет?
       - Тогда как "дикари" будете! С оплатой сбора - по пятьдесят тысяч с человека и...
       Договорить девчонки не успели. Их перебила Аня:
       - Конечно будем выступать. Вот и гитара есть.
       А Оля тут же поинтересовалась:
       - А выступать обязательно всем?
       - Нет. Но как минимум один человек из делегации.
       - Вот вам человек! - торжественно сказал Мишка и подтолкнул Леху в спину. - Причем человек с большой буквы "Б".
       - Почему "Б" - удивилась девочка-регистратор.
       - Потому что он "Большой Бард"! - и учтиво поклонился в Лешкину сторону. - Можно сказать, сэнсей среди бардов!
       - Хватит паясничать, - сказал Лешка, а сам подумал: "Блин, готовиться же надо!" - Да, я буду выступать.
       - Тогда проходите в автобус, там сейчас и анкету участника заполните! - пригласили их девчонки.
       В автобусе Лешка эту самую анкету заполнил быстро, правда над двумя вопросами крепко задумался. И если одно затруднение разрешилось быстро - "Были ли вы лауреатами или дипломантами других фестивалей авторской песни?" - написал да, хотя верительных грамот с московского и кировских фестивалей не было. А вот над вторым - "Сколько у вас авторских песен, перечислите их названия?" - пришлось задуматься. Названия своим песням Лешка отродясь не давал, некоторые вообще терял или забывал. Особого пиетета к своему творчеству он не испытывал. Пыхтел он долго, пока Мишка не посоветовал ему:
       - Да пиши от балды! Типа там, "Конечное Море", "Невеселое веселье", "Заспанный чайник", "Тающий самовар"... Кто тебя проверять будет? Споешь, что захочешь! Если споешь, конечно. Может сегодня же нас здесь не будет...
       И Лешка написал: "Помнить во сне..." и еще какую-то лабудень с потаенным смыслом. Что-то вроде "Банальная песня" и отдал листок организаторам. Все одно выступать не придется. Если, конечно, встреча с Володей состоится.
       До места их везли долго. Около часа. Всем зевалось, Москва, казалось, высосала все соки своей толкотней. Да и день уже подходил к своему логическому завершению - к вечеру.
       Фестиваль, как и столица, встретил их суетой, но эта суета была своей - туристской и праздничной, а потому ласкающей уши песнями, а нос дымом костров.
       Стучали топоры, пестрели палатки, вкусно пахли костры, маленькими группками люди перемещались от лагеря к лагерю. Какие-то матрасники подключали к газовому баллону четырехконфорочную плиту с духовкой. Где-то уже побулькивали фляжки, термоса и просто бутылки.
       И тут блаженное полуголосье леса разорвало пронзительно-радостное:
       - Ле-е-е-ха-а-а!
       К ребятам несся, огромными прыжками перепрыгивая через бревна, людей и костры с котелками невысокого роста крепыш с серьгой в ухе и лысой головой.
       - Ромка! - радостно кинул рюкзак Лешка.
       С Ромкой Зянчуриным познакомились они совсем не давно. Полгода назад, когда играли в КВН турклубы пединститута и сельхоза. Наши тогда, понятно, выиграли, но так как наши были все, то и случилась ничья. А после "банкета", а вернее, совместной пирушки на почве общей любви к бардовской песне, водке и женщинам они с Зянычем и сошлись. То Леха у него поживет пару-тройку ночей, то Ромка у него. И постоянные бдения за гитарой, переписывания песен друг у друга, преферанс по спичке вист.
       И - вот чудо! - здесь встретились. Хотя какое чудо... Ромка тоже любил по фестивалям шляться, да и в стихах был талантливее чем Лешка. Особенно в постмодернистских. Например, это у него, знаменитое:
       
       Как лист последний падает на снег,
       Как Осень по бульварам умирает,
       Как звезды на глазах не тают,
       Так я тону в ковре твоем...
       
       Но это еще ничего, были варианты и помудренее. Так где ж еще не встретиться двум бардам-землякам, как не на тридевятом фестивале в тридесятой области?
       После обязательных оров на всю поляну: "Леха!", "Зяныч!", "Анька!", "Зяныч!", "Мишка!", "Зяныч!", "Олька!", "Зяныч!", а также после обязательных крепких объятий и братско-сестринских поцелуев, отдышавшись, Ромка сказал:
       - Ну вы чё? Где встали? Пошли к нашим! Бахнем, поорем, пофестивалим!
       - Да погоди ты, сейчас палатку поставим, да и жрать охота!
       - Ну давайте, вставайте, вон там мы стоим, я с пермскими девчонками...
       - По жизни с Пермью? - засмеялся Лешка над вечным Ромкиным женолюбием.
       - Как обычно! И палатку поставите, заходите, жрачка есть. И бухалова немеряно.
       - Ладно, придем, давай...
       И Ромка помчался дальше. А ребята вытащили шатровую палатку-четырехместку и поставили на указанном организаторами месте. Потом мужики сходили пару раз за дровами, пока девчонки благоустраивали походное жилище туристскими ковриками и спальниками. А потом пошли к Ромке, чтобы поесть, да и вообще, разузнать как тут дела.
       Ромка орал на гитаре чего-то непотребное, при этом аккуратно придерживая ногами початую бутылку водки. Справа и слева от него сидели две девчонки - одна темненькая и угрюменькая, вторая светленькая и веселенькая.
       Ромка при виде друзей тут же перестал орать и представил всех.
       Темненькую звали почему-то Света, светленькую - Лена. Света быстро оценила всех кинжальным взглядом, молча кивнула и снова уставилась на костер. Лена же гостеприимно схватила половник и приговаривая - "Давайте, давайте, свои чеплашки!" - навалила всем густющего горохового супа.
       - А для аппетита? - воскликнул Ромка и щедро плеснул водки в стандартные туристские эмалированные кружки.
       Аня с Ольгой тут же отказались, водку они не пили. Впрочем, Аня вообще не пила. Даже шампанское на Новый Год. Ромка их уговаривать не стал, объяснив: "Не хошь как хошь, нам больше достанется!"
       А вот пермячки не отказались, лихо замахнув кружки, при этом даже не закусили, а только запили водку холодным чаем. После чего Лена еще больше повеселела, а Света еще больше загрустила.
       - Ух, хорошо пошла! - изобразил невероятно отвратительную гримасу Ромка.
       А Лешку с Мишкой передернуло сивухой:
       - Что за дрянь? - сипло сказал Мишка. - У меня бабушка лучше самогон делает.
       - А... - пренебрежительно махнул рукой Зяныч. - Калужская... У организаторов брали. Наша еще вчера кончилась!
       - Так вы со вчерашнего дня здесь?
       - Угу. - закурил Ромка. - А, кстати, через два часа концерт открытия. Я выступаю как гость!
       - А на мастерских будешь участвовать? - поинтересовался Лешка.
       - Да, схожу к кому-нибудь. Завтра посмотрим! Ну что между первой и второй перерыва нет совсем? - и Ромка снова плеснул водочной дряни.
       Они замахнули еще. И тут на душе совсем потеплело. При чем так, что тепло опустилось даже к ногам.
       Ромка рассказал как они добрались, что познакомился с девчонками в поезде, и что видел пацана - ну копия ты Леха, потом покажу! - а когда сходили отлить, то Ромка погрозил ему кулаком: "Смотри! Ленка моя! Ты с ней не заигрывай! Хочешь, Светку бери, только она не даст, то ли лесба, то ли депрессивная просто. Третий день молчит!"
       Лешка дружелюбно поднял руки:
       - Ром, да хоть обоих бери, твои ведь подруги!
       Начинало стремительно, как-то по-осеннему темнеть, и Ромка не увидел как у Лешки мучительно и натужно покраснели уши. Честно говоря, Лешке с девчонками не особенно везло. Не умел он с ним знакомиться. Нет, вот с Анькой там, или с Ольгой, нормально же получается общаться, или с другими девчонками из турклуба. Но они свои, просто друзья и все. А вот чтобы так запросто, подойти, познакомиться и снять на пару ночей - получалось не часто. Даже редко. И то, только во время общаговской попойки какой-нибудь.
       И не успели они дойти до костра, как Ромка опять заорал:
       - А повторить?
       И они повторили, потом еще повторили, потом еще, прерывая тосты похабными и не очень песнями. Потом открылась сама собой еще одна бутылка и Лешка даже не заметил сквозь алкогольный туман - как попрощались Мишка и с Олей, как чуть позже ушла Аня, погрозив напоследок пьяному командиру кулаком. Удивительно, но Лена со Светой, казалось вообще не пьянели.
       И тут к их костру подошла девчонка с бейджиком на груди.
       - Ребята из Кирова здесь? Вас к сцене просят, концерт открытия начинается. Рома, вы четвертым идете, а вы Леша пятым. Будете представлять кировский блок.
       Леха заржал:
       - Слышь, Зяныч! А ты публику передо мной разогревать будешь.
       - Вот гадство... - согласился Ромка. - Ну чё, пошли?
       И нетвердым шагом, подхватив пермячек под руки, они отправились к сцене, держа гитары как пулеметы - наперевес.
       - Слышь, мы же бухие! Нас же на сцену не выпустят! - шепнул на ухо Зянычу Леха.
       - Хрена лысого, ты посмотри, кто тут трезв?
       И впрямь, найти на фестивале трезвого барда было труднее, чем потерянные часы на пляже. Тем более на фестивале лесном, где сама природа благоволила к традиционному русскому веселью. Даже организаторы, спускаясь со сцены хлебали кто пиво из невиданных еще в Кирове полуторалитровых бутылей, кто традиционную беленькую.
       На сцену Ромка вышел твердым, устойчивым шагом. И вполне трезво без запинок и забываний спел пару своих мудреных творений.
       И тут Лешка озадачился. А ему-то чего петь?? И в голову, блин, ничего не шло! И вот зараза-ведущий объявляет уже его:
       - Продолжит презентацию своей делегации с песнями "Банальная песня" и "Помнить во сне..." еще один гость из Кирова, дипломант Всероссийского фестиваля авторской песни в Сергиевом посаде... Впрочем, пусть он представиться сам!
       - Э-э-э... - растерянно сказал Лешка в микрофон, когда с трудом поднялся на сцену. - Меня зовут Алексей... Впрочем, на самом деле меня сюда не звали, я сам приехал. Да...
       Он мучительно соображал, что же ему спеть и тут в толпе зрителей, сквозь яркий свет прожекторов, укрепленных на соснах, он увидел своих друзей, внимательно смотрящих на него серьезными глазами. И кто-то четвертый стоял за ними черным силуэтом.
       И тут Лешка запел. Запел абсолютно не зная слов и музыки. Стихи лились сами из него, аккуратно складываясь в рифмы, и гитара сама подпевала ему. И Лешке оставалось только перебирать струны:
       
       Блужданье мрака со свечой в руке
       Вот поиск двери из зеркальных комнат.
       Холодный поцелуй металла на виске...
       Но просыпаюсь я и начинаю помнить.
       
       Как древний Алконост поет над тишиной
       Как ветхая звезда над миром гаснет.
       А мир? А мир отравлен беленой
       И упоен он смрадным, диким счастьем.
       
       Судьбою перерублена ладонь...
       Ни щит ни меч, ничто не помогает.
       Лишь зеркало да крест, да конь-огонь
       Спасают душу от недомоганья.
       
       Последний бой. Всегда - последний бой.
       Придут, увидят, не заметят.
       Я зря поверил балуясь Судьбой,
       Что знанье Тьмы есть знанье Света.
       
       И я рванусь, прикованный к Земле.
       Рванусь - и встанет сердце, кровь остынет
       Да! Я подобен саже и золе!
       Но был огнем... Чем и горжусь доныне!
       
       Аплодисменты были достаточно жидкими. Видимо, мало кто что понял. Сам бард тоже не очень понял, о чем и как он спел. Наверное, накатило вдохновение, как тогда в детском саду. Или опять кто-то помог? Лешка несколько пришел в себя, и подумал, что сейчас надо бы попроще чего-нибудь...
       - Значит, вторая попроще будет. Называется... "Нос". Она же "Банальная"... Или "Любовь", как хотите.
       И спел свою относительно старую песню, которую написал по одной неудачной влюбленности. Впрочем, почему же влюбленность? Наверное, это была любовь. Та самая, которая настоящая, про которую говорят, что она одна и на всю жизнь. Из-за нее Лешка тогда начал курить, потому что весь мир пах ее волосами, ее дыханием, и чтобы хоть как-то спать, он забивал этот волшебный аромат вонючим болгарским табаком. Из-за нее он начал писать песни, потому, что по-другому не мог выразить тоску по ее глазам, глазам эльфийской принцессы, тоскующей по туманным лесам и темным озерам. Он топил свои безответные слезы в романах Ремарка, и даже водка не помогала чтобы забыть её. Нет, не так - ЕЁ. Иногда казалось, что она отвечает ему взаимностью, иногда, что просто не замечает его. Гораздо позже он поймет, что и она любила его, но он не смог дать ей то, о чем мечтает любая девушка и любая женщина. Он не смог своей любовью защитить ее от безумств этого дикого, бестолкового и жестокого мира, где она была бы не зАмужем, а замУжем, где ее милые, уютные мечты создали бы единственное для них волшебство совместной жизни:
       
       Я говорю - люблю! - ты морщишь нос!
       Хочу поцеловать - ты прячешь губы!
       Ах, Боже мой, решиться ли вопрос...
       Скажи же - любишь ты меня или не любишь?
       
       Хотя у нас свои дороги в этом мире!
       Тебе наверх, а мне на северо-восток...
       Мне кажется, что я в огромном тире.
       Там где мишень, а ты там, где стрелок.
       
       Январская жара, июльская прохлада,
       От вторника до четверга пять долгих лет.
       Как будто так и жил, как будто так и надо.
       Что ночь, что день - неясный полусвет.
       
       Исписаны тетради одним словом -
       Весь алфавит, лишь пять волшебных букв!
       Мой телефон он нетерпенья сломан!
       Гитара стонет под напором рук...
       
       Я говорю - люблю! - ты морщишь нос!
       Хочу поцеловать - ты прячешь губы!
       Ах, Боже мой, решился тот вопрос...
       Все кончено, ведь ты меня...
       
       На этот раз аплодисменты были погромче. Модернизм модернизмом, а "про любовь" интереснее. Лешка неловко поклонился публике и быстро смылся со сцены.
       Он хотел отыскать Зяныча, но тот куда-то пропал в лесной темноте.
       И тут Лешке кто-то перегарно впился липким поцелуем в губы. Это оказалась вечно угрюменькая Света.
       - Ты так классно поешь! Я прямо вся в восторге! - яростно и жарко зашептала она. - Я прямо вся горю! - Леха не успел ничего ответить, как неожиданно горячая пермячка снова запечатала ему рот своими губами.
       Какой-то паренек, ждущий своего выхода на сцену, завистливо покосился на них.
       - Пойдем, скорей пойдем в палатку! - потащила она Леху за руку.
       - Ну пошли! - Лешка еле успевал за девчонкой, та как молодая козочка перепрыгивала через лежащих на поляне людей. Им свистели вслед и радостно ржали.
       - А Зяныч где? - запыхавшись от бега с препятствиями спросил студент.
       - С Ленкой уже ушли, а мы все ждем кого-то! - не оборачиваясь, ответила Светка, волоча Лешку к неизведанным далям. - Пошли быстрей!
       - Да не спеши ночь-то наша - сказал ей Лешка уже в палатке. Ее палатке. А из палатки соседней, Ромкиной, раздавался уговаривающий басок Зяныча и Ленкино хихикание.
       - Не могу не спешить! - блудливым голосом произнесла девчонка, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Лешка сбросил штормовку, свитер и вот они уже остались в одних тельняшках.
       Светка, пыхтя, стащила с себя узкие джинсы, и белая полоска трусиков призывно замаячила в темноте. Леха кое-как тоже стащил штаны и гормоны лихо отозвались на страстный шепот девчонки:
       - Ну иди же сюда скорей!
       Он нагнулся над ней, поцеловал в мягкие влажные губы и... вдруг услышал легкое похрапывание Светки.
       Она тупо и бессмысленно уснула.
       Леха жадно провел рукой по соблазнительным, податливым, но абсолютно бессознательным холмикам и изгибам, но тут водка и с ним сделала свое коварное дело.
       Он тоже уснул.
       И тоже тупо. И еще более бессмысленно. В самый неподходящий для этого момент.
       
       8. Утро среды 4 мая. Лес под Обнинском. Калужская область.
       
       Проснулся он оттого, что кто-то дергал его за ногу. Язык от нёба отлепить Леха не мог, потому, только мычал в ответ. Но дергание не останавливалось. Леха с трудом открыл правый глаз. И увидел в открытом пологе палатке широко улыбающуюся физиономию Володи.
       Похмелье прошло моментально, Лешка чуть не заорал от радости, но Володя приложил палец к губам и прошептал:
       - Одевайся, пошли.
       Лешка осторожно убрал Светкину руку со своей груди и та, недовольно замычав перегаром, перевернулась к нему спиной. Лешка с тоской оглядел ее тело, тяжело вздохнул и, постаравшись бесшумно, оделся и выполз из палатки, не забыв укрыть Светку спальником.
       На востоке небо уже серело, а воздух наполнился сырой утренней свежестью. Странно, но на фестивальной поляне царила мертвая тишина. Пьяные голоса не орали песни у костров, а из Ромкиной палатки не доносилось ни звука, хотя Зяныч умел очень густо и кучеряво храпеть.
       - Ну что, пьянь? Весело ночь провел? - улыбка еще шире прорезала лицо Владимира.
       Лешка ничего не сказал, только поморщился, досадливо поняв, что Володя все знает и все видел.
       - Это я вас усыпил. - Довольным тоном произнес их бестелесный куратор.
       - Зачем это? - буркнул возмущенно Лешка, зашнуровывая кеды. - Подумаешь, развлечься захотелось.
       - Э-э-э, брат! - ухмыльнулся Володя. - В другой день сколько угодно и с кем угодно! Хоть с мальчиками, хоть с девочками! Да шучу, шучу! Знаю, что не такой, - остановил он примиряющим жестом Лешку. - А сегодня день особенный. Силу кундалини растрачивать по пустякам не надо.
       - Чего ж за день-то особенный? - Лешка наконец-то завязал упрямые шнурки и встал рядом с Володей.
       - Сегодня, брат, посвящение Рыцарей Света. Инициация, по старому.
       Ребята уже выбрались из своей палатки. Мишка тоже долго возился со шнурками вибрамов, а вот девчонки уже успели даже умыться.
       - Пойдемте, нас уже ждут - позвал их Володя за собой.
       - Куда идем-то? - зевнул Мишка.
       - Сейчас все увидишь. - Не оборачиваясь ответил Владимир, уверенного шагавший впереди четверки.
       - А нам не помешают? Смотри сколько народу не спит! - спросила Оля.
       - А ты приглядись к ним! - весело улыбнулся ей в ответ наставник.
       И впрямь, спросонья они ничего не заметили.
       Люди, сидевшие у костров замерли в нелепых, неестественных позах. Один бородач загнул руку над струнами, и рот его замер, выплевывая неслышную песню. От другой компании летела пустая бутылка из-под водки, но замерла в полете, и ее пришлось обойти. Кто-то лихо гусарил, заливая водку высоко поднятой кружкой, но не успел, замерз и прозрачная струя чуть-чуть не долетела до жадно распахнутой пасти с высунутым языком. Кто-то выпустил сигаретную струю дыма, и ради интереса, Лешка потрогал ее. Она оказалась твердой словно камень.
       - Не шали! - погрозил ему пальцем Володя, обходя девчонку, стоявшую в неуклюжей позе у палатки, снимая обувь. - Напугаешь, еще! Вот так, кстати и рождаются мифы о полтергейсте.
       - А ты чего с ними сделал? Парализовал, что ли? - поинтересовалась Аня.
       - Ну да, парализовал, вот так вот ходил весь вечер и парализовывал полторы тысячи человек! - Снова засмеялся Володя. Похоже у него было очень хорошее настроение. - Просто мы остановили время. Вы сейчас вне его, времени. Поэтому люди и кажутся вам парализованными. Для них и секунды не пройдет, а для вас много событий случится.
       - А мы - это кто? - поинтересовался Мишка.
       - Мы - это мы! Не беги впереди паровоза! Скоро все узнаешь.
       - А почему люди замерли, а костры горят? - не успокоился Михаил.
       - Так ведь что такое костер? Маленькая плазменная установка. Высвобождение чистой энергии из твердых материалов. Правда, КПД очень маленький. Ты же знаешь, что энергия вне времени! Вернее, время одно из свойств энергии. Поэтому люди замерли, а костры - нет.
       - Ни фига не понял. - Вздохнул Мишка. Но Лешка перебил их:
       - Володя, у нас к тебе очень много вопросов есть! Поговорить бы надо...
       - Чуть позже, отвечу на все или почти на все. А сейчас...
       И они вышли на маленькую, идеально круглую полянку, слегка возвышавшуюся над другими полянами.
       - Стойте здесь! - шепнул им Володя и растворился в лесной темноте.
       Они постояли совсем чуть-чуть, как увидели на другой стороне полянки усиливающееся свечение.
       И вот шесть светящихся фигур в белых плащах вышли из леса и плавно разошлись по окружности поляны. И торжественные трубы и органы воззвали к подвигам откуда-то сверху.
       Один из них достал светящийся в темноте меч, опустил его к земле и резко провел несколько линий. Линии сначала медленно, а потом все ярче разгорелись и ребята увидели голубоватую шестиугольную звезду.
       Тогда остальные тоже достали свои мечи и с резким выдохом сначала подняли их вверх, а затем плавно опустили вниз.
       Ребята оказались между двумя лучами звезды Давида.
       Знакомый голос шепнул им из-за спин:
       - Идите по линиям и встаньте в углах внутреннего шестиугольника. И ничего не бойтесь!
       Ребята двинулись в центр звезды. Когда они встали на нужных местах, шестеро в плащах подняли свои мечи. Их клинки удлинились и сомкнулись над головами ребят. При этом каждый из мечей засветился своим цветом. И светящийся шатер заблистал цветами радуги.
       "Обалдеть, как красиво!" - мелькнула у Лешки мысль, но Володя чуть слышно шикнул на него, то бишь безмолвствуй! И в этот же момент, музыка небесных сфер, резко оборвалась.
       - Готовы ли они принять тайны Света? - прозвучал голос над поляной.
       - Готовы! - громко за них ответил Владимир.
       - Пусть ответит каждый!
       - Готов! - честно ответил Лешка.
       - Готова! - зазвенел голос Ольги.
       - Готов! - поднял голову к небу Мишка.
       - Готова! - твердо кивнула Аня.
       - Готовы ли отдать они себя ради Света? Готовы ли страдать и очищаться?
       И вновь они ответили: "Да!"
       - Готовы ли принять они послушание Несущего Свет!
       - Готовы! - дружно ответили ребята.
       - Опуститесь на колени, неофиты!
       Лешка с готовностью упал на колени, чуть замешкавшись за ним последовали и ребята.
       Один из семи шагнул в центр звезды и подошел к Ане:
       - Ты первая была, ты привела их к нам, тебе быть первой Посвященной, Слышащая в тишине, Слушающая в шуме.
       Он опустил зеленый клинок на левое плечо девчонки:
       - Сердце очистит вода. Слух откроет Свет. - И положил к ее ногам маленький ящичек.
       А затем подошел к Мишке.
       - Ты Смотрящий наверх, ты Видящий в глубь, тебе быть вторым Посвященным. - и опустил небесного уже цвета меч на левое плечо.
       - Сердце очистит воздух. Видение откроет Свет. - И опустил к его ногам плащ.
       Следующей была Оля.
       - Ты Спасающая людей, ты Лечащая руками. Тебе быть третьей посвященной.
       Рыцарь света положил красное, на этот раз, лезвие меча и тоже на левое плечо:
       - Сердце очистит земля. Жест откроет Свет. - На этот раз к ногам был положен жезл, обвитый вьюном.
       Лешка с трепетом ждал, когда Рыцарь подойдет к нему.
       И когда студент со склоненной головой увидел край светящегося плаща, то Рыцарь неожиданно произнес:
       - Готов ли он? Я вижу в его пути темную сторону, темный пламень. Сможет ли он победить себя?
       - Ручаюсь, Самаэль! - твердо сказал Владимир.
       - Чем ты можешь ручаться? Что есть у тебя, чего нет у меня, Белиал?
       - Имя, честь, дух!
       - Не все твое, что твое! - посмотрел на него Рыцарь по имени Самаэль.
       - Не все мое, что мое! - откликнулся Владимир, названный непонятным именем.
       И формула посвящения прозвучала, и золотой клинок упал на левое Лешкино плечо.
       - Очистит душу огонь. Сердце откроет Свет.
       И к Лешкиным ногам был положен сияющий меч.
       - Предав и обманув, не выполнив приказа и струсив, чем они будут наказаны? - воскликнул Самаэль, воздев свой клинок к небу.
       - Вечной смертью, абсолютным небытием! - откликнулись шестеро Рыцарей.
       - Чем награждены будут честные, гордые и отважные?
       - Вечным покоем, абсолютным могуществом!
       - Клянетесь ли вы своею Жизнью, своею Смертью и своею Душой быть преданными делу Света?
       - Клянемся! - нестройно ответили Самаэлю ребята. А Володя тихонько шепнул им:
       - Клянитесь жизнью, потом смертью, потом душой.
       - Клянемся жизнью! Клянемся смертью! Клянемся душой!
       - Клянетесь ли вы своею Жизнью, своею Смертью и своею Душой быть нести свет страждущим истинного знания?
       - Клянемся жизнью! Клянемся смертью! Клянемся душой!
       - Встаньте, Воины Света, дети Адама Кадмона!
       Все шестеро и теперь Володя седьмым встали по периметру поляны. Самаэль, или еще кто-то произнес странную фразу, отдававшую гулким слогом в голове:
       - StiBeTTChePhMeFShihSS
       А затем они запели:
       Эко, эко Азарак,
       Эко, эко Зомелак
       Бачабе лача бачабе
       Ламак ках ачабаче...
       А когда странная песня закончилась, то никого уже не было.
       Только четверо Посвященных, и довольный Володя, жующий травинку.
       - Ну что, рыцари света? Как вам?
       - Клево! - восхищенно сказал Мишка. - Слушай столько энергии, кажется горы сейчас сворочу. Или вон, сосну с корнем выдерну!
       - Понимаю, сам когда-то такое же чувствовал.
       Лешка переживал тоже самое, но какая-то свербинка все же оставалась:
       - А чего это за меня спорили? Я чего, не достойный что ли?
       - О-о-о! - протянул куратор. - Тут разговор серьезный. Соблазнов на пути у тебя много, вот и засомневались в тебе.
       - Каких еще соблазнов? В темный, вот светлый, убей темного, спаси светлого. Какая еще философия тут нужна? - обидчиво пожал плечами Лешка.
       - И впрямь, никакая! Но Самаэль умеет в будущее заглядывать, вот он тебя и предупреждает. Я ведь и сам не все знаю, ЧТО там может у тебя произойти... Этого может и не быть, но может и стать. Иначе бы он не предупреждал. - Улыбался Володя. - Но ничего, я буду рядом, чтобы ты не сбился. Да и ребята тебя остановят. Кстати, у вас куча вопросов, наверное, ко мне накопилась? Пошли за стол, я угощаю.
       И он повел их в глубь леса, на одной из прогалинок и впрямь стоял низенький столик. На нем, правда, не было ничего, кроме пяти бокалов и кувшина.
       Когда ребята уселись на рядом стоящие пеньки, Володя разлил по бокалам содержимое кувшина:
       - Вот, сам для вас готовил. Вино, настоянное на лунном свете и с кусочками пресного хлеба. Вкусно, попробуйте.
       Ребята взяли по бокалу.
       - Ну за встречу? - Они дружно сдвинули бокалы.
       Лешка сделал большой глоток.
       - Вкусно! - удивился он. - Отдает какими-то пряностями. Ань, ты чего? Попробуй, правда вкусно!
       - Ну ты же знаешь, что я не пью. - Бокал она подняла, а вот пробовать даже не стала.
       - Итак, кто первый? - утер бороду Володя. - Задавайте вопросы.
       "Вот блин масленичный!" - подумал Лешка - "Столько вопросов было, а сейчас как рукой отрезало!"
       Ребята похоже переживали тоже самое.
       - Как там у меня... - начала было Оля, но Володя, догадавшись ответил ей не дожидаясь окончания вопроса.
       - Все хорошо. По маме скучает только. А так все замечательно. Курточку, правда порвал, когда во дворе носился.
       Ольга только тяжело вздохнула.
       - Ну раз вопросов нет? - и Володя сделал движение, как будто стал подниматься.
       - Погоди, погоди. - Зашумели ребята. - Есть вопросы. Только с чего начать не знаем.
       - А вы сначала начните...
       - Кто такой Исак, тот которого мы в поезде поймали? - Мишка, как всегда, влез вперед всех, пока остальные соображали.
       - А так, мелкий бес. Был человеком когда-то. - пренебрежительно махнул рукой Владимир.
       - И чего с ним стало? Мы его того... шлепнули?
       - Нет. Так просто от такой мрази не избавиться. Вы его выкинули обратно в ад. Сейчас он свою карму там исправляет, сожрут его пару десятков раз свои и снова на охоту выпустят. - Равнодушно говорил Владимир, жуя травинку. - А вот те, големы инопланетные на вокзале уже посерьезнее ребята. Это фантомы. Правда, наспех сляпанные местными темными. Мало ли бы купились вы на их приглашение.
       - И что тогда? - подняла взгляд Аня.
       - Попали бы как кур в ощип. - ответил ей наставник.
       - А та тетка в электричке? - снова перебил его Мишка. А Леха спрятал взгляд. Слишком неприятны были воспоминания о Тане-Гелле, которая была на голову сильнее всей четверки. И спасло их тогда только чудесное вмешательство какой-то неведомой могучей силы, противостоять которой, все равно что пытаться пройти сквозь бетонную стену.
       - Вампирша-то? Тетка балуется черной магией, приворотами да наговорами. Вот ее темная сущность и зашевелилась в душе. Она вам, кстати, правду про Тень рассказала, что, правда, несколько странно. Обычно темные через слово врут. Даже сами себе.
       - Она тогда сказала, что наша война никогда не будет явной. Обычным людям она будет неизвестна. - Подал голос Алексей.
       - Этого они очень хотят. Ведь если люди про них узнают, то битва приобретет другой характер. А так они заинтересованы, чтобы о них никто не знал! - вздохнул Володя.
       - Так книги же по черной магии в каждом книжном магазине продаются! - удивился Лешка.
       - Шелуха! - пренебрежительно махнул рукой Володя. - Для профанов и непосвященных. Можно подумать, что с помощью пентаграммы самого дьявола поймаешь... Это скорее он тебя поймает. Сами подумайте, разве может "Тайная доктрина" продаваться в каждом магазине? Тогда она перестает быть тайной...
       - А наши провалы? Лешка вон во Владимире, у Золотых ворот какую-то битву странную увидел, и мы в Москве картину видели. Что это было? - перевел разговор Мишка.
       - Видите, ли мои юные друзья, - менторским голосом произнес Володя. - Некоторые земные места, в виду огромного количества смертей имеют мощную негативную окраску. Такое некрополе, своего рода. И те, кто развивает в себе умения сензитива - могут увидеть то, что происходит в параллельном материальному миру астрале. Причем часто видят без своей воли. Как Ванга, например, или наши ясновидцы. Особенно сильно эта некротическая энергия в местах, где много неупокоенных. Они продолжают жить той жизнью, к которой привыкли. И порой даже не замечают, что уже умерли. Для вас они безвредны...
       - Ага, безвредны, вон на нас как бросились в Москве... - криво улыбнувшись, произнес Мишка.
       - И что произошло? - спросил его Владимир.
       - Да ничего особенного. Нас выкинуло обратно и все.
       - Вот видите, если вы вступаете в плотный контакт с призраками - то вас выбрасывает обратно. Не должно живым и мертвым общаться.
       - Володя, а ты...
       - Я-то? Ну да. Я тоже давно мертв в вашем понимании.
       - Но мы же общаемся, даже потрогать тебя можем! - дернула его за рукав свитера Аня.
       - Погиб я уже давно. Еще в 16 веке. Сейчас это место под Новосибирском. Мы с другом на охоте были. Медведь и подмял меня. Рогатина сломалась. А друг испугался и убежал. - Вздохнул Володя. - Меня подобрали сразу же. А потом долгая история... Хотя как у всех из наших. Учился, воевал, дрался, стал сначала вестником, потом постепенно рос в званиях... Сейчас вы знаете, курирую светлых магов вашего города. А потому, я живее, чем когда был сибирским охотником.
       - А вот реинкарнация существует?
       - А для кого как. Некоторые сами возвращаются дела доделать, некоторые у нас сразу и навсегда остаются, а некоторых насильно обратно отправляют. На довоспитание.
       - И Учителя нашего тоже курируешь?
       - И его тоже. Кстати, кто помнит, как его зовут?
       И тут оказалось, что как ни морщи лоб, но имя Учителя не помнил никто.
       - И не вспоминайте! - улыбнулся Володя. - Бесполезно. Настоящее его имя вы не знаете, а то, как он представился, значения не имеет. Потому и забыли. Да и нет его сейчас в Кирове. Он свою миссию выполнил, привел вас к Свету. И отправился искать дальше юных и чистых романтиков.
       Анька с Ольгой фыркнули. А Лешка покраснел.
       - А теперь ближе к делу. - Сказал Владимир. - Когда вы спали нормальным сном, я будил в вашей психике резервные способности, простите, что без вашего ведома. Поэтому, за несколько дней вы освоили то, чего другие достигают годами. Но это опасно бывает. Не все могут справиться с трудностями. Поэтому я внимательно следил за вами и как мог, помогал.
       - Когда это ты помогал? - возмутился Мишка. - Чего-то не помним!
       - А письма кто писал? А песню Лешке вчера подсказал? А вампиршу кто в электричке упокоил? - в ответ возмутился Володя. Сейчас они с Мишкой походили на двух взъерошенных пацанов.
       - Значит это тебя я вчера в толпе видел? - догадался Лешка.
       - Меня. И поэтому больше не пей так. Очень уж легко пьяные управляемы.
       - И мужик в электричке тоже ты был? - снова спросил Алексей.
       - Какой еще мужик? - Вопросительно сдвинул брови Володя.
       - Ну такой, обычный... А! Понял, чего у него необычного было! - Лешка аж подпрыгнул слегка. - У него ряса торчала из-под плаща. Точно ряса!
       Володя слегка отодвинулся от стола:
       - Нет. Это не я. Я там незримо был. Вы, сударь, так увлеченно беседовали с вампиршей, что меня и не замечали совсем. Да и около Успенского храма, сатанисты меня испугались.
       - А мы думали это наша работа... - вздохнул Мишка.
       - Ваша тоже, конечно. А что ж вы о подарках своих позабыли? - переключил Володя разговор.
       И точно! Увлеченные встречей с другом и переполнявшими после посвящения чувствами, они совсем позабыли о подарках врученными им Рыцарями Света.
       Начали с Ани. Ящичек, врученный ей, оказался книгой в древнем, кожаном переплете. Она открыла ее и...
       - Не поняла!?! - разочарованно протянула она. Страницы книги были девственно чисты.
       - Анечка! - сказал Володя. - Странички эти наполнятся буквами, словами и смыслом в тот момент, когда это будет вам необходимо.
       - Понятно. - Сказала она и зачем-то понюхала переплет. - Как-то странно пахнет.
       - Так ведь книга старая. - Пожал плечами Володя. - А у тебя что? Повернулся он к Мишке.
       - Вот. Плащ. - Он продемонстрировал всем длинный, до пят, просвечивающий плащ с капюшоном. А затем накинул его и... исчез!
       - Плащ-невидимка! - ахнула Оля.
       - Не совсем. - Поправил ее Володя. Просто этот плащ отражает окружающее. И человек в плаще становится частью этого окружающего, поэтому становится невидимым.
       - Плащ-хамелеон! - довольная Мишкина улыбка чеширским котом засветилась из капюшона. Потом он капюшон скинул, и над столом казалось в пустоте, висела одна его голова.
       - Фу, как ужасно смотришься! - поморщилась Оля и Мишка тут же плащ скинул.
       - А у тебя что? - Спросил он у подружки.
       Вместо ответа она протянула Мишке жезл.
       - Когда необходимо будет вылечить кого-то из вас, жезл расцветет. Но лечит он только раны, полученные в бою. А пока убери его. - Сказал Володя.
       Все посмотрели на Лешку. Вместо ответа он протянул им меч в переливающихся ножнах.
       - Как я его повезу? Меня же менты на первом вокзале заберут! - спросил он у их куратора.
       Тот покрутил пальцем у виска.
       - Если увидят. Смотри! - Володя осторожно взял меч, за рукоять и гарду. А потом поставил меч острием на землю и вогнал клинок в рукоять. Затем зажал его в ладони и меч исчез.
       - Эй, эй! Ты его куда дел!? Верни немедленно! - в шутку вроде бы, но обеспокоено сказал Лешка.
       - Не волнуйся! - улыбнулся ему Владимир. - Смотри дальше!
       И вытянул из указательного пальца острое как иголка лезвие. А затем провел по нему рукой и... меч приобрел первоначальную форму.
       - Учись! - добродушно улыбнулся кудесник и отдал меч Алексею.
       - Дай-ка я попробую! - воскликнул тот и начал тренироваться. Не сразу только с четвертой попытки, но меч удалось спрятать в палец. Правда не в указательный, а в средний. - Так веселее смотрится! - пояснил он ребятам.
       - Разберетесь с ними в дороге, а еще лучше на месте. И помните, что эти ваши подарки - астральные. В обычном измерении их не увидит никто. Поэтому, Алеша не волнуйся. - Ухмыльнулся Володя.
       Лешка поморщился. Он с детства не любил чтобы его так называли и подколол в ответ своего куратора:
       - Вова, а что это за место? Почему именно здесь посвящение проходило?
       Владимир заметил, как Лешка его назвал, но не стал акцентировать на этом внимание:
       - Раньше здесь было древнее капище великой славянской религии, родственной друидам. К сожалению, славянские боги Велес и Перун незаслуженно забыты, но мы постараемся восстановить эту историческую несправедливость. Это место Силы. Поэтому сюда и тянет людей. Поэтому и мы посвящаем здесь в рыцарей света наших последователей.
       - Но ведь славяне жертвы здесь приносили, наверняка? Это же не хорошо!
       - Подумаешь, черного петуха да черного быка! - Пожал Володя плечами. - Вы же мясо есть не стесняетесь! Знали бы вы как оно вредно для духа человека, враз бы вегетарианцами стали. Ну ладно, давайте к делу. - Володя посерьезнел и твердым голосом сказал:
       - А теперь...
       - Домой? - с надеждой в голосе спросила Оля.
       - Домой. - Согласился с ней Володя. - Только не сразу. Сначала надо в Крым съездить.
       - Куда? - в один голос воскликнули ребята
       - В Крым.
       - Да ребята, в Крым. Но я начну издалека. Кто-нибудь читал из вас книгу великого русского Посвященного Даниила Андреева "Роза мира"? Нет? Или хотя бы фантаста Василия Головачева? Есть у него роман, написанный по идеям Андреева, называется "Посланник". Только командир читал? Ну и то хорошо. Аня купишь, экземпляр "Розы мира" на Обнинском вокзале, проштудируйте в дороге. Андреев описывает структуру Вселенной. Или Шаданакара, как он ее называет. Это целый веер миров. Нижних, верхних, срединных. Нижние миры - своего рода антикосмос, антисистема. Демоны, живущие в этих мирах пытаются прорваться сюда. В ваш мир, мир срединный, где живут люди. Мы же, обитатели миров верхних, ваши предки и покровители. Впрочем, не это сейчас главное. Вкратце, я вам об этом рассказывал.
       Если вы знаете, между мирами есть точки переходов. Не всем они доступны. Да и не надо это. Некоторые ведут в нижние миры ада, некоторые в верхние миры. А некоторые сквозные. Сейчас мы готовим большую операцию по закрытию нижних переходов. Но проблема заключается в том, что, к сожалению, не все эти точки мы знаем. Сейчас мы ищем "Карту переходов". Это не так карта, к которой вы привыкли. Это информация в чистом виде. Она может быть привязана к любому материальному носителю - книге, камню, и даже к человеку. Наконец-то мы установили ее локализацию, то есть с точностью до восьмидесяти процентов наши аналитики утверждают, что карта находится в Крыму. Этот регион - древнейшее сосредоточие цивилизационных процессов. Сюда всегда стремились и скифы, и греки, и генуэзцы, и монголы, и тюрки, и евреи, и русские. Каждая из этих цивилизаций оставила огромнейший вклад в формирование ментальной и астральной энергетики полуострова.
       Карту переходов составляли в течение долго времени. После катастрофы девяносто первого года, местонахождение ее было утрачено. Семья Хранителей Карты подверглась мощнейшей психоинформационной обработке, а часть знаний о Карте попала в руки Черным. Но не все они успели узнать. Глава Семьи покончил с собой, когда человеческие наемники ворвались в их дом. Такая вот печальная история. Но перед этим он успел спрятать карту. Но где? Это вопрос и для Черных, и для нас. Сейчас по Крыму рыщут поисковые отряды Сатаны.
       Их необходимо опередить. Иначе, через некоторое время, мириады тех, с которыми Вы уже перехлестывались пару раз, выйдут в настоящем своем обличии. И начнется Апокалипсис. Брат поднимется на брата, родители будут убивать своих детей, а дети продавать своих родителей на пищевых рынках, чтобы выжить самим.
       Так что ребята в ваших руках - все! И жизнь, и любовь, и мирное небо, если хотите.
       Начнете с Бахчисарая. Именно там жили Хранители. Это место нам казалось безопасным. Сосредоточие трех центров мощнейших энергетик - иудейской, исламской и... русской. Увы, но мы жестоко просчитались. Черные использовали темные стороны одной из них и уничтожили Семью. Их дом вы не найдете, он уничтожен. Да и бесполезно было бы искать там. Черные уже нашли бы всю Карту.
       Итак, начнете искать в Бахчисарае и в его окрестностях. И не сомневайтесь в себе. Доверяйте своим чувствам. Вы поймете, что нашли то, что нужно. Обращайте внимание на мелочи - странные объявления на столбах, детские рисунки на стенах, необычные природные явления, неосторожные слова случайных людей. Таким образом "Карта" может проявлять себя в мир. И старайтесь не привлекать к себе внимание. Сейчас черных и их прислужников в Крыму полным-полно. Будьте готовы к этому. И когда вы обнаружите Карту - а я не сомневаюсь в ваших способностях и силах, мчитесь обратно в Киров. Мы готовим сейчас в вашем городе базу. Там и передадите руководству Карту. Может быть вам попадутся какие-нибудь магические артефакты, пользуйтесь ими только тогда, когда будете уверены в том, что они безопасны для вас. Артефакт - это предмет, имеющий магические характеристики. Например, философский камень средневековых алхимиков, или голова Медузы Горгоны. Нет, это не сказки. Вернее, это искаженное отражение в психологии народа просочившейся о великих магах информации. Сказка - ложь, да в ней намек... Правда? Видящий - увидит, слышащий - услышит, думающий - поймет. Вот билеты на поезд. Поедете в купе, отдохнете от людей. Да и место для тренировок будет. И простите, что желания не спросил. Вы дали клятву. А клятвопреступник - тот же Иуда. Я иногда буду появляться, в особо тяжелых случаях, но сейчас, с сегодняшнего дня, вы должны быть самостоятельны. Ведь с сегодняшнего дня вы не просто начинающие экстрасенсы, а белые маги, Рыцари Света. Боевая единица сил Добра. Так что - вперед, прощайтесь со своими друзьями, а ты Леш, еще и с подружками!
       
       ...Но попрощаться с Ромкой им не удалось. До поезда оставалось всего два часа. И потому сборы были очень быстрыми. Лешка заскочил в палатку, в которой он так бездарно провел ночь, чтобы забрать свитер. Оказалось, Светка уже проснулась.
       - Тебе чего надо? - хрипло сказала она.
       - И тебе доброго утра! Да вот, свитер оставил. - Улыбнулся ей Леха.
       - Ты чего, здесь, что ли ночевал? - Свела и без того хмурые брови девчонка.
       - Так ты же сама меня притащила сюда! - Удивился в ответ студент.
       - Еще чего! Я не такая! - Возмутилась пермячка.
       - Да ладно тебе! Ничего и не было! - Попытался утешить ее Леха, но тут же наткнулся на очередную порцию грубости:
       - Ну блин! Значит еще и не было ничего... Все вы мужики сволочи... - По-женски логично вдруг всхлипнула она.
       - Прости! Мне пора! - На утешения и препирательства уже не было времени.
       - Да пошел ты! - Ругнулась ему вслед Светка. - Где встретимся? И только попробуй вечером уснуть!
       Но Лешка уже не слышал. Он уже мчался собирать рюкзак.
       И все, вроде бы, как обычно - сначала коврик в трубу рюкзака, потом вниз объемный спальник и тяжелые вещи, типа ремнабора, и в средину спальника топорик, а по краям с внешней стороны консервы. В средину укладываешь крупы, чтобы не промокли, а сверху в двух-трех полиэтиленовых пакетах смены одежды и сверху дождевик.
       Вот только чувства совершенно другие, чем в обычном походе. Там только радость от дороги, а потом усталость от нее же. А здесь - и страх неведомого, и азарт поиска, и трепет ожиданий... И еще одно, незнаемое дотоле чувство, понять и опознать которое Лехе не удавалось.
       - Я тоже не знаю, что это за чувство! - Сказала ему Аня.
       - Ты как поняла, о чем я думаю? - Распрямился он над рюкзаком. - Мысли читаешь?
       - Нет, они у тебя бегущей строкой по лбу бегут. - Улыбнулась она. - Мне кажется, что такое переживали Пересвет и Ослябя на Куликовом поле.
       - И Матросов. - Поддержал ее Мишка.
       - Примерчики у вас! - вздохнула Оля. - А чего-нибудь повеселее нету?
       Повеселее ни у кого не оказалось. И какая-то тоска налетела на души. Словно назад пути не будет.

10. 5 мая. Четверг. Украина. Крым. Бахчисарай.
       
       - Ух ты, ёк-макарек! - такими словами встретил Лешка крымское солнце, с такой силой шлепнувшее его жарой в макушку, что он аж пригнулся.
       - Красотища! - довольно сказал Мишка. Как все худощавые люди он обожал жару и ненавидел зиму. Впрочем, Леха тоже зиму не любил. Особенно после одной лыжной "единички" по Северному Уралу. Тогда группа попала в пургу на перевале, и Конжаковский Камень, считавшийся, обычно, мирной горой, едва не унес их жизни. Слава Богу, поняли они это только дома. А тогда весело хохотали над собой следующим утром, когда проснулись в охотничьей избушке. Лешка тогда обморозил правую половину лица, кисти, все пальцы на руках и ногах и... пятки! Потом месяц по ночам пугал в общаге первокурсников, когда ходил за чайником на кухню. Еще бы - увидеть в угрюмой темноте обшарпанных коридоров надвигающуюся на тебя мрачную, бородатую физиономию с разноцветными пятнами на щеках и клочьями свисающей кожи!
       И попасть после какой-то унылой осенней весны в жизнерадостную теплынь улыбчивого Крыма было для него наслаждением.
       Оля к погоде относилась вполне спокойно, находя особый комфорт и в ненастье, и на солнце.
       А вот полненькой Анюте было тяжеловато. Хотя она и не показывала виду, но голову она тут же прикрыла новомодной бейсболкой.
       Бабушки разных национальностей сидели на перроне и мирно торговали всякой вкуснятиной - и непременные семечки, и невиданная в Кирове разноцветная орехово-фруктовая колбаса под грузинским именем "чурчхела", и жареные чебуреки с вареной сгущенкой, и никогда неслыханные студентами копченые креветки, и домашняя чесночная колбаса. Бабушки лениво махали газетами и утирали пот с лиц, только один усатый мужичок в бумажной треуголке безостановочно растягивал:
       - Ееежевика! Леснаая яягодаа! Ееежевика! Леснаая яягодаа!
       - Интересно! Откуда он в мае ежевику взял? - подивился Мишка.
       - Может быть у них она в мае и созревает? Как, Аня думаешь?
       - Вряд ли... Может он ее специально выращивает?
       - Пошли рюкзаки в камере хранения оставим, потом спросим у него, где он эту "Ееежевику!" надыбал. - Сказал Лешка.
       - А зачем? Может сразу в горы? - спросила Оля. - Там лагерь поставим, потом сюда вернемся.
       - Во-первых, надо карты местности купить, во-вторых в лагере надо кого-то оставлять, а этого нам никак нельзя, а в-третьих на разведку сходим, посмотрим, что и как, а вечером определимся вместе - кто виноват и что делать. - Спокойно ответил командир. - Может быть уже сегодня и обратно поедем.
       - Жаль. - Вздохнула Анюта. - Когда еще в Крыму побываем. Да еще и на халяву.
       - Не плачь, Анюта! - сдвинул сурово брови Мишка. - Когда освободим нашу землю от поганых и наглых захватчиков, я подарю тебе этот райский уголок.
       И все они так громко засмеялись, что приемщик вещей в камере хранения неодобрительно и завидно покачал головой.
       Потом они вышли обратно на перрон. Но мужика уже не было. Как и его ежевики.
       - Ну надо же! - удивился Мишка. - И куда это чудо природы делось? Эй, бабушки, тут мужик ежевику продавал, куда он делся?
       - Эй парень, - сказала ему одна из бабусь довольно молодым голосом. - Для ежевики не сезон пока. Это вам надо в июле за ней приезжать, а возьмите-ка креветочек! Всего за пятьдесят тысяч отдам!
       - Чего? - удивился Мишка. - Не фига себе! Да у нас стипендия бабушка 200 тысяч рублей!
       - Ой, да ты что сынок! Я ж про карбованцы говорю! В рублях я тебе за 2 тысячи отдам! А ежели долларами, то за один! - непередаваемым мягким говором вился бабушкин голос.
       - Тогда спасибо, а попробовать можно? - Мишка потянулся к мешку с диковинным продуктом и тут же удивился. - Ой, соленая какая!
       - А ты, милок, пывка у менэ возьми пид креветочки! - мягко "молвила" соседка "креветочницы". - То ж ты только приехал, а головэнечку вже напэкло! Якась ежевика у маю?
       - Так ведь мужик-то продавал? Нам же не почудилось? - возразила Аня.
       - Ой ты дитятки коханы! Доненька ты мая! - всплеснула широкими ладонями продавщица "пыва". - Якись мужик? Тю! Тута же одны дивчины сидят!
       - Может нам и впрямь померещилось? - спросила Оля.
       И Лешка медленно поднял палец к небу:
       - Ну раз померещилось... Пошли гулять? Да купи ты себе этих креветок...
       А когда они сели в полуразваленный автобус, шедший до Бахчисарайского дворца, Лешка тихо сказал ребятам:
       - Помните, Володя говорил, что нам надо обращать внимание на всякие странности? Вот вам и первая загадка. У кого какие ассоциации с ежевикой?
       - Синяя!
       - На малину похожа!
       - В лесу растет, он же говорил, лесная ягода! - увлеченно включились в игру ребята.
       - И еще колючая!
       - Кто? Ягода?
       - Нет, кусты колючие...
       - А созревает она здесь в июле.
       - Июль - седьмой месяц в году.
       - Знак Рака по зодиаку.
       - Водный знак.
       - Точно, вода! И синий - тоже цвет воды.
       - Значит подытожим... Лес, колючесть, синий, похожа на малину, но не малина, седьмой, Рак, вода.
       - Бред какой! - вздохнул Мишка.
       - Ну почему же бред! Вот смотрите - колючее - значит опасное! Так? Значит нас ждет нечто привлекательное, но опасное. И это опасность связана с водой или лесом. - Подытожил командир.
       - Ну и что? Здесь вокруг море... А леса мало!
       - Значит и опасность отовсюду!
       - А лес?
       - Лес? Ну... может быть то, что мы ищем спрятано в лесу?
       - А Рак что значит? -
       И тут Лешка ехидно улыбнулся:
       - А это значит, что кто-то сейчас креветками подавится, если с друзьями не поделится!
       Настала очередь краснеть Мишки:
       - Ой, простите, я что-то увлекся... - и протянул им остатки лакомства в газетном кульке.
       - Да ладно, я пошутил! Я бы попил лучше чего. А от твоих креветок еще больше захочется. - Улыбнулся Лешка.
       Оля с Аней тоже отказались от деликатеса. Тогда Мишка смял кулек и сунул в карман:
       - Я тоже пить захотел.
       Спасла от жажды своевременная остановка автобуса.
       На маленькой площадочке у входа в знаменитый Бахчисарайский дворец уместились сразу несколько киосков. Тут была и вода, и пиво, и шампанское. А в киоске с явно устаревшим названием "Союзпечать" как раз продавались вместе с открытками дворца и других достопримечательностей бывшей столицы Крымского ханства и туристические карты горных районов. Стоили они неприлично дешево. Увидев неожиданных, в начале курортного сезона, гостей продавцы оживились и тут же подняли разноголосый вопль:
       - Чебуреки! Пепси-Кола! Экскурсии! Квартиры дешево!
       - Блин, как меня достали все эти торгаши... - вздохнул Лешка, покупая билеты в музей. - Скорей бы в горы, что ли!
       Он взял карты и две литровых бутылки минералки. А потом они вошли во внутренний дворик дворца. Там было прохладнее, правда, не на много, поэтому ребята сразу нырнули внутрь здания.
       Экскурсантов, кроме них, не было никого. Только пожилые смотрительницы обмахивались по углам брошюрками.
       Мишка подошел к пояснительному листку, висевшему у входа на экспозицию и начал читать вслух:
       - "Бахчисарай - (с тюркского -- город-сад). Приютился у подножия крутых, местами отвесных скал, там, где ущелье расширяется, переходя в более просторную долину речки Чурук-су. Его окруженные садами домики расположились по берегам речки и по склонам поднимающихся по обеим сторонам гор, которые создают великолепный фон для этого, еще сохраняющего свое восточное своеобразие города.
       Главное, что привлекает в Бахчисарай -- памятники истории и культуры, которыми он так богат. Главная достопримечательность города -- уникальный памятник архитектуры XVI-- XVIII вв. ханский дворец (Хан-Сарай), а также средневековый Успенский монастырь, город-крепость Чуфут-Кале и другие "пещерные города". Вам легенду читать? - оглянулся он на ребят.
       - Потом вместе почитаем, смотри, сколько здесь всего. - Шепнула ему Аня.
       Посмотреть и впрямь чего было - тут тебе и заржавелые секиры, и позеленевшие мониста, и пожелтевшие грамоты, и могучие бронзовые пушки, и огромные, в рост человека древнегреческие амфоры. Все как в обычном музее.
       Только вот посетители были не совсем обычные. Улучшая моменты, когда тетеньки отвлекались от бдительного наблюдения за экспонатами, ребята старались внимательно рассмотреть музейные древности, а то коснуться их при возможности. Искать странное в музее сложно. Тут все особенное на первый взгляд - турецкие ятаганы, татарские бунчуки, русские штыки. Вот где, в каком кировском музее под стеклом хранится скелет воина-крымчака в полном боевом облачении?
       Кстати, о скелете. Лежал он и впрямь как-то странно - одну руку закинув под череп, другая была сжата в кулак, но один палец явно указывал на что-то. А внутри скелета, сквозь тазовые кости и ребра, проходила большущая, темного, почти черного цвета, окаменевшая палка с заостренным наконечником.
       Лешка постоял над ним в раздумье и направился к смотрительнице:
       - А подскажите, вот этот скелет... Так раньше хоронили своих воинов татары?
       - Нет, что вы! Просто его скелет был так найден, вот и перенесли сюда в той же позе.
       - Интересно! Что-то не похоже, что он был в бою убит. Очень уж спокойно лежит.
       - Так ведь он не татарин, сынок. А нашли-то его в странном месте. Обычно там татары не хоронили своих. Нашли его в пещерном городе Чуфут-Кале. Раньше там жили караимы. С татарами они то дружили, то воевали. Но хоронили своих всегда отдельно.
       - Караимы? А кто это?
       - А евреи! Только не по крови, а по вере. Вообще-то знаешь сынок, я особо-то ничего не знаю. Тебе бы с моим внуком поговорить. Он этими древностями-то увлекается. Хочет на археолога поступать. Должен прийти сейчас. Вот он об этих караимах-то тебе и расскажет. Ой, ну надо же! - всплеснула руками тетенька, когда в зал вошел молодой черноволосый паренек, похоже еще школьник. - Славочка, легок на помине, а я вот о тебе гостям рассказываю!
       Слава дружелюбно улыбнулся:
       - Что, вас алан заинтересовал?
       - Алан это его имя? - уточнила Аня.
       - Нет. Аланы - самое могущественное из сарматских племен иранского происхождения, предки современных осетин. Они появились в Крыму примерно с III в. н.э. и приняли со временем христианство. Это они основали Чуфут-Кале, будущую столицу Крымского ханства, тогда он назывался Кырк-Ор, что значит "сорок укреплений". А этот воин, был найден в долине под городом. Бабушка, как всегда, напутала.
       - Чуфут-Кале - это пещерный город?
       - А вы там еще не были? О! Завидую вам! Сегодня же сходите. - Паренек бесконечно улыбался, даже когда говорил. - А если хотите, я с вами схожу, небольшую экскурсию проведу. Недорого, всего пять баксов.
       Ребята переглянулись, здесь похоже все мерили не на бумажные купоны-карбованцы, а на доллары. В принципе, пять баксов - не так и дорого. "На бутылку водки не хватит" - мелькнула мысль.
       - Пожалуй мы согласны! - ответил за всех командир.
       Мишка дернул его за футболку - чего, мол казенные деньги тратишь? И Лешка ему шепнул в ответ:
       - Потом поговорим.
       - Ну если вы согласны, тогда я домой сбегаю, переоденусь, а вы пока походите тут. Фонтан слез уже видели?
       - Нет еще, - сказала Оля. - А что он и вправду такой красивый?
       - Сходите, узнаете! - улыбнулся ей Славик. - Ну до встречи!
       - Подожди! - задержал его Мишка. - А чего твоему алану палку запихали?
       - На кол его посадили. А потом так и похоронили. Предания говорят, что после того, как в 1299 году татарская орда под предводительством эмира Ногая взяла Керк-Ор, вся долина была уставлена кольями с побежденными аланами. Чудовищная казнь. - Спокойно рассказывал Славик. - Суть этой казни состояла в том, что человека клали на живот, один садился на него, чтобы не дать ему пошевелиться, другой держал его за шею. Человеку вставляли в задний проход кол, который затем вбивали посредством колотушки; затем вколачивали кол в землю. - Славка лихорадочно и незаметно для себя облизнул губы, - Часто осужденного поднимали на веревке и подвешивали над колом, острие его смазывали жиром и человека сажали на него, а затем осторожно опускали тело, пока под собственным весом оно не нанизывалось на кол.
       - Почему осторожно? - удивилась Аня. - Человека же казнили!
       Глаза Славы блестели, словно он рассказывал о любимом деле:
       - Высшее искусство палача заключалось в том, чтобы кол прошел от..., простите снизу, через все туловище и должен выйти в правой ключичной впадине. На картинках часто изображается, что острие кола выходит изо рта казненного. Однако на практике, такое встречалось крайне редко. Тяжесть тела заставляла кол войти все глубже и глубже, и, чаще всего, он выходил под мышкой или же между ребер. В зависимости от угла, под которым вводили острие и судорог казненного, кол мог выйти и сквозь живот.
       При этом орудие не должно задеть ни один жизненно важный орган. Смысл казни в том, чтобы человек как можно дольше мучился перед смертью.
       Паренек словно начал читать стихи слегка раскачиваясь в каком-то диком экстазе:
       - Счастлив был тот, кому кол по пути пронзал сердце, приводя к быстрой смерти, но чаще осужденные мучились на колах в течение одного-двух дней. Иногда, чтобы усилить мучения, недалеко от острого конца кола прибывали перекладину, которая предохраняла от пронзания тела насквозь и тем самым продляла агонию осужденного на день или два. Случалось, что во время сидения на колу проводился последний допрос казнимого, а священник давал ему предсмертное напутствие. Петр I, узнав о связи его, постриженной в монахини, бывшей жены, Авдотьи Лопухиной с майором Глебовым, пришел в дикую ярость от ревности. Глебов получил все: дыбу, пытку огнем, капанье воды на темя, кнут. Затем его посадили на кол. Так как дело было зимой, его, уже сидящего на колу, укутали в шубу, на ноги ему надели теплые сапоги, нахлобучили шапку, опасаясь, что он слишком быстро замерзнет. Глебов промучился почти 30 часов. Все же он нашел в себе силы, когда Петр подошел к колу, изругать своего мучителя и плюнуть ему в лицо.
       - Повезет же кому-то родиться настоящим мужчиной. - Покачал головой Лешка.
       Но Слава его будто не слышал:
       - Но самым известным любителей кольев был Влад Цепеш, он же Дракула, любивший расправляться таким образом со своими врагами. Порой достаточно было доноса, чтобы обидчик на следующий день украшал площадь перед дворцом Дракулы. Говорят, что Колосажатель казнил таким образом, 3000 человек. А другие говорят, что 30.000. Последний раз эта казнь случилась в 1992 году в Центральной тюрьме в Багдаде, когда сотрудники иракской службы безопасности посадили на кол женщину, обвиняемую в шпионаже. Но это официально. Вполне возможно, что она применяется до сих пор негласно.
       Рассказчик остановился, чтобы перевести дух. Лоб его покрылся испариной.
       - Славочка, ты опять увлекся? - мирно спросила паренька бабушка. И этот тихий ласковый голос раздался жутким диссонансом после скрежещущего рассказа Славика.
       - Бр-р-р! - поежилась Оля. - Какие страсти тебя интересуют.
       Слава воспринял это как похвалу:
       - О! Я много еще чего рассказать могу, например, колесование, Обреченного укладывали на колесо, привязывали к нему за запястья и лодыжки, дополнительными веревками фиксировали колени и локти. Затем палач вооружался железным ломом и...
       - Хватит, хватит! - перебила его девушка. - Ты лучше нам чего-нибудь более романтичное расскажи!
       - Хорошо, - покладисто согласился Слава. - Я все-таки сбегаю, переоденусь, а вы пока побродите здесь. Бабушка, своди их на ханское кладбище!
       И после этих слов мальчишка сразу же исчез.
       - Кладбище... Вот охота вам молодым на кладбище смотреть... Это мне надо туда ходить, местечко выбирать, только не на ханское. Куда мне с ханами, да ведь я и не басурманка какая... - заворчала совершенно по-среднерусски бабуля. - Идите-ка на "Фонтан слез" поглядите. Красиво. А что кладбище, еще успеете там належаться.
       И четверка вышла во внутренний двор Хан-сарая - Царского дворца.
       - Ну и где тут знаменитый бахчисарайский фонтан? - Сказала Аня, уперев руки в боки.
       Следуя указателям, они прошли вдоль какой-то постройки в сад гарема.
       "Фонтан слез" представлял собой, оказывается, маленькую дырочку в стене в виде глаза, откуда изредка капала вода. Капелька попадала в переполненную чашечку, оттуда в другую, третью, и так до маленького бассейна-поддона. И если Лешку и Мишку фонтан разочаровал отсутствием грандиозности, то Аня и Оля, натуры девчачьи, а потому более тонкие, сразу прониклись нежной красотой.
       Девчонки долго восхищались, всплескивали руками, осторожно гладили чаши и узоры и, в конце концов пришли к выводу, что нет ни одного одинакового цветка или чашечки.
       - Представляешь, сколько труда вложил зодчий? - сказал Лешка и коснулся прохладного камня...
       
       ...Allahu akbar
    Ashadu al la illaha il Allah
       Ashadu anna Muhammad ar-rasul ul-Llah...
       Небо рванул пронзительный голос муэдзина и Лешка, открыв глаза увидел желтый песок и пыльную туфлю с загнутым носом.
       - Павизло, ай павизло тебе урус! - спокойный голос насмешливо коверкал русские слова над ним. - Мине ета шытука не нравитца, хотел голова с плеч убрать. Мая старший жен плач, мая лубимый жен плачь, мая маленький доч тоже плач. Женчинам нравитца. Жаль, чито кырасавица Диляра-Бикеч не видит. Тывердят и день, и ночь - пащади уруса, кырасиво Сельсибиль сыделал! Покою никак и нету. Решил не брать твой голова. Счастлив ли ты раб!
       И абсолютно чужим голосом, совершенно не своими словами, и уж вовсе против своей воли Лешка хрипло произнес:
       - Счастлив, о великий господин моей судьбы, блистательный хан Крым-Гирей!
       - Дурак, ты урус. Хазаин тывой судьба Аллах. А его исполнитель воли Его. Отпускаю тибя, как абищал. Домой пайдешь. Только руки тибе отырежу, чтоб не вытворил такой красота больше, глазы выколю, чтоб красота помнил. А язык асытавляю. Чтоб всем говорил о милосердие и великолепие хана Крымского...
       - Пощади, блистательный! - возопил Лешка не своим голосом и начал горячо целовать туфлю.
       - Вай, гилюпый баран, ты раб. Зачем тибе рука, глаз зачем, когда жызнь ест у тибе?
       - Да как же я пойду домой, коли ты мне, великий хан, велел ноги подщетинить?
       - Ох и забил я! Памят сапсем дыравый стал! Не пилачь, гилюпый раб! Я тибе тада и ноги отрезать повилю! Домой на читырех костях ползать будишь, коли на дывух ни хочешь! А, ладно, прими веру Аллаха, пощажу! Будешь визирем по строительству? - Внезапно чисто заговорил хан. - Сними свой крест и скажи трижды - "Нет бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его", и будешь и жив, и здоров, и свободен! Отрекись от Исы своего, распятого караимами. Зачем такой бог тебе, если защитить тебя не может? Аллах, например, все может, видишь, какую прекрасную землю моим предкам он дал?
       
       Лешка почувствовал как в горле его забился горячий комок, он замычал, но слова не выходили из уст его...
       
       - Эй, - трясли его за плечо Оля и Мишка. - Что опять накатило?
       - Угу, - ответил командир. - Накатило. Только на этот раз не снаружи, а изнутри.
       - Как это? - поинтересовалась Аня.
       - Ну я как будто в тело зодчего, который этот фонтан сделал, вселился. Ему хан обещал свободу, если он чудо света сотворит.
       - Ну и что? - жадно набросились ребята. - Сотворил? Отпустил?
       - Сотворить-то сотворил, а вот отпустить - вряд ли. Увидев такую красоту, хан велел ему отрезать руки и выколоть глаза, чтобы ничего подобного русский раб больше не сделал. А как альтернативу предложил ему ислам принять и здесь навечно остаться. А чтобы он не сбежал - ему ноги подщетинили.
       - Подщетинили? А что это такое? - поинтересовался Мишка.
       - Ты "Очарованного странника" у Лескова читал? - ответила Аня за Лешку, который и сам не знал - что такое "подщетинить"? - Кожу на пятках подрезают и в разрез насыпают конской щетины. Три дня руки связанными держат, чтобы через гной пленник щетину не выдавил. Когда же зарастает рана, человек прямо ходит не может - либо на четвереньках, либо на внешней стороне стопы. А так далеко не уковыляешь...
       - Вот звери же были, эти татары! - возмутилась Оля. - То на кол сажают, то руки отрубают ни за что.
       - Ну, Иван Грозный тоже ослепил Барму и Посника, строителей храма Василия Блаженного. Время тогда такое было. Жестокое. - Спокойно возразила ему Аня.
       - А мне кажется время всегда одинаковое. - Необычно серьезно ответил ей Мишка. - А жестокость она от людей идет, а не от времени. Сейчас тоже и на кол сажают, и руки отрубают, и утюги на спину ставят. Человек - существо мерзкое по своей сути.
       - Значит и ты мерзкий, и я, и Оля с Аней?
       - Нет, ну все по-разному. Кто-то вот такая сволочь как этот хан, кто-то поменьше, как мы с тобой. Шляемся по дворцу, красоты разглядываем, а о деле и забыли! Хоть бы знать как эта карта выглядит! Смотрите! Может это она? - и Мишка потащил их к металлической решетке, наглухо загораживающей узкий проход.
       - Решетка что ли?
       - Нет, вон смотрите, та штуковина на могиле.
       Табличка у входа поясняла, что ребята сейчас находились у ханского кладбища.
       Могила, на которую показывал Мишка, была похожа на ладью с двумя стелами по концам. Навершие одной из них представляло собой чалму, а сама стела была изукрашена причудливой арабской вязью.
       - Вот кто знает, что там написано! - вздохнул Мишка. - Может быть "Карта находится тут"? Или, например, "Иди три дня на юг, а потом четвертый день на верблюде на восток и найдешь то что искал".
       - Нет, ошибаешься, - произнес насмешливый, и уже знакомый голос за спиной - Здесь написано: "Ненавистная судьба зарыла в землю алмаз с нитки рода ханов Чингизовых. Много алмазов было у Саадета Герая, калги крымского. Ныне одним из них является Бахт Герай-султан, правосудный и умный. Да украшается он счастьем, пока тот лежит в земле. Высокостепенный отец его отличался умом в роде Чингизовом. Да будет милосердие Божье над ним и всеми его предками! Праведные и в вечности царствуют! Раб Хамди написал год его смерти: при таком счастье да восседает он на украшенном троне в раю. 1176г хиджры". Это 1762 год по-вашему летоисчислению.
       Лешка удивленно поднял брови, услышав последние слова Славика. Но, решил что ослышался и не стал переспрашивать: "Что значит "по вашему летоисчислению"?"
       - Слав, ты что все на свете знаешь? - оглянулась Оля, похоже испытывавшая легкую неприязнь к крымскому пареньку, после его рассказа о казни на колу.
       - Нет, только то, что касается Бахчисарая. Ну что, поехали в Чуфут-Кале? А то времени уже четвертый час.
       - Слава, нам еще надо на вокзал за рюкзаками.
       - На вокзал так на вокзал! - легко согласился парнишка. - А потом к психушке.
       - К психушке-то зачем? - удивилась Аня.
       - Психушка как раз на углу долины находится. Там раньше был Успенский монастырь, его закрыли в 1921 году, и советские власти там желтый дом разместили.
       - Ну блин... надо же так расстараться! - покачал головой Мишка.
       - А чего ты хочешь. Сатанисты тогда к власти пришли. Вот у нас в Кирове, например, когда кафедральный собор снесли... - вздохнул Лешка.
       - Это где? - спросила Оля. - На месте филармонии?
       - Нет на месте филармонии Александро-Невский Собор стоял, точная копия храма Христа Спасителя. А кафедральный, я не помню как он назывался, стоял там, где сейчас Вечный огонь. Ну вот снести снесли, а в шестидесятых годах и поставили памятник. Причем памятник очень своеобразный. На месте алтаря "воткнули" стелу в виде двух колов, а звезду на месте престола. Причем звезду почему-то сделали перевернутой. Если подходить к памятнику, то она смотрит тебя одним концом, а двумя рогами к стеле.
       - Ни чего себе! Это же сатанинская пентаграмма!- распахнула глаза Оля. - А я никогда не замечала!
       - Я тоже не обращал внимания. - Сказал Мишка. - Вернемся обязательно посмотреть надо.
       - Да эту пентаграмму бомжи уперли. В цветмет сдали.
       - А ты откуда это знаешь? - спросила Аня.
       - А нам преподаватель рассказал, молодой, недавно только защитился.
       Пока они стояли на остановке, пока ездили на вокзал, пока добирались до психиатрической больницы, Славик рассказывал им историю возникновения Бахчисарая:
       -...Когда татары взяли штурмом Кырк-Ор, то перенесли туда свою ставку. Населявшие до того Крым аланы, греки, готы, сарматы были либо вырезаны, либо постепенно ассимилированы. Дело в том, что местные жители унаследовали культуру и религию православной Византии, а татары-мусульмане поначалу очень нетерпимо относились к иноверцам. Через какое-то время хан Менгли-Гирей построил в долине Чурук-Су, это наша речка, свою новую резиденцию.
       Без легенд тут не обошлось, как обычно. Рассказывают, что однажды сын хана Менгли-Гирея поехал на охоту. Он спустился из крепости в долину. Сразу же за крепостными стенами начинались дремучие леса, полные дичи. Это сейчас лесов здесь практически нет. Для охоты выдался удачный день, гончими и борзыми затравили много лисиц, зайцев и даже трёх диких козлов.
    И вот, захотелось ханскому сыну побыть одному. Отправил он слуг с добычей в крепость, сам забрался в чащу, спрыгнул с коня и присел на пне у речки Чурук-су. Верхушки деревьев, позолоченные заходящим солнцем, отражались в струях воды. Только шум реки, бежавшей по камням, нарушал тишину.
    Вдруг послышался шорох на том берегу Чурук-су. Из прибрежного кустарника быстро выползла змея. Её преследовала другая змея. Завязалась смертельная схватка. Обвив одна другую, змеи острыми зубами рвали друг у друга куски тела. Долго длилась схватка. Одна из змей, вся искусанная, обессиленная, перестала сопротивляться и безжизненно опустила голову. А из чащи по густой траве спешила к месту боя третья змея. Она накинулась на победительницу - началось новое кровавое побоище. Кольца змеиных тел мелькали в высокой траве в лучах солнца - невозможно было уследить, где одна, а где другая. В азарте борьбы змеи отдалились от берега и скрылись за стеной кустарника. Оттуда доносилось злобное шипение и треск веток.
    Сын хана не спускал глаз с побеждённой змеи. Он думал о своём отце, о своём роде. Они сейчас подобны этой полумёртвой змее. Вот также искусанные убежали в крепость, сидят в ней, дрожа за жизнь. Где-то идёт битва, а кто кого в ней одолеет: золотоордынцы - турок, или турки - золотоордынцев? А тогда Крымское ханство, надо сказать, обессилило в борьбе против двух могущественных государств - Турции и Золотой Орды. Вот и молодой хан решил, что ему и отцу его, Менгли-Гирею уже не подняться, как и этой змее...
    Прошло некоторое время. Молодой хан заметил, что змея стала шевелиться, силясь поднять голову. С трудом ей это удалось. Напрягши остаток сил, приблизилась змея к реке и погрузилась в неё. Извиваясь, всё быстрее и быстрее, полуживая змея приобретала гибкость в движениях. Когда она выползла на берег, на ней даже следов ран не осталось. Затем змея снова окунулась в воду, переплыла реку и невдалеке от изумлённого человека скрылась в кустах. Возликовал сын Менгли-Гирея. Это счастливый знак! Им суждено подняться! Они ещё оживут, как эта змея...
    Он вскочил на коня и помчался в крепость. Рассказал отцу, что видел у реки. Они стали ждать известий с поля битвы. И пришла долгожданная весть: Оттоманская Порта одолела ордынского хана Ахмеда, который когда-то истребил всех воинов Гирея, а его самого загнал в крепость на крутой скале. На том месте, где схватились в смертельной схватке две змеи, старый хан велел построить дворец. Около дворца поселились его приближённые. Так возник Бахчисарай. Двух перевившихся в схватке змей хан велел высечь на дворцовом гербе. Надо было бы трёх: двух в борьбе, а третью - полумёртвую. Но третью не стали высекать: мудрым был хан Менгли-Гирей.
       - Мудрый, да не совсем. - Ответил Славику Алексей. - Все одно Крымскому ханству нельзя было существовать. Это же было разбойничье государство. Жили набегами на Россию, Украину, даже Польшу И Литву. Жили продажей пленников в Турцию. Так не может продолжаться вечно. Если ты ничего не производишь, а только воруешь, то рано или поздно, тебя уничтожат.
       - Тебя посодють, а ты не воруй! - встрял Мишка.
       Славик согласно кивнул головой:
       - Так я что, я разве против!
       - А вот бабушка у тебя про караимов упоминала, это кто такие? - спросила Аня.
       - Потомки хазар. - посмотрел на нее Славик.
       - О! Еще одни разбойники! - воскликнул Лешка.
       - Ну в период основания Бахчисарая они уже давно не были разбойниками. Но воинами были еще теми. Когда литовцы разгромили крымских татар в 1392 году, то Чуфут-Кале они взять не смогли. Караимы хороший отпор неверным дали. И литовский князь Витовт взял к себе в охрану триста караимских воинов.
       - Погоди, а татары, что караимов не трогали?
       - Нет. Более того, они разрешали селиться караимам в крепости. И после того, как ханская ставка переехала в "Сад-дворец", Кырк-ер и стали называть Чуфут-кале, что переводится как "Еврейская крепость". Кстати, сами караимы называют город Джуфт-кале - "Парная крепость". Татары так доверяли караимам, что доверили им и монетный двор ханства, и охрану высокопоставленных пленников. Так, например, русский воевода Шереметев провел там 21 год.
       - Нет, ну с воеводой - понятно, пленник, все такое, но почему татары караимов не трогали, а христиан вырезали? Двойные стандарты какие-то... - почесал затылок Мишка.
       - Ну, вот и конечная! - Воскликнул Славка. - Приехали. Сейчас пешком!
       - Далеко?
       - Нет где-то километра два. Как раз мимо пещер монахов сначала пройдем, а потом к Чуфуту. - ответил Лешке Славик.
       Ребята нацепили свои "горбы", Славик, кстати, тоже прихватил маленький рюкзачок, и направились по дороге.
       - Фу, жарища какая! - утерла пот Аня, когда они прошли пол-километра. - А ведь уже пол-пятого! Знала бы, свитер не стала бы брать.
       - Погоди, - ответил ей Славик. - Как стемнеет, знаешь как холодно будет! Здесь в мае такие перепады температур! Днем плюс двадцать пять, а сразу после захода солнца до минус пяти может быть.
       - Кстати, а во сколько часов стемнеет? - поинтересовался командир. - Мы даже еще место под палатку не нашли!
       - Стемнеет около девяти, а переночевать сможете и наверху, в городе. Вода там есть, только вот с хворостом для костра тяжеловато. Но можно и пособирать. Вы когда-нибудь в пещерных городах ночевали? Ну вот и попробуете! - ответил ему проводник.
       - Да фиг с ним, с хворостом, у нас на такие случаи примус есть.
       Примус и впрямь Лешка взял еще в Кирове. Что-то толкнуло его под руку, когда он собирал рюкзак. Наученный доверять предчувствиям, он тщательно упаковал керосинку и литр бензина. Обычно примус брали в горы, где возникала на больших высотах проблема с дровами. И, хотя, провоз горючего в поезде был запрещен, но ребятам повезло. Бензин не протек и не запах, так что примус удачно довезли. И вот, пригодился! Надо, блин масленичный, доверять интуиции!
       Справа от них возвышалась огромная стена ущелья, в которой то тут, то там, на разной высоте темнели какие-то дупла.
       - Ой, а это что за дыры? Словно каменные кроты поработали! - спросила Оля у Славы показав ей на таинственные отверстия.
       - Пещеры. Их монахи выдалбливали для своих бдений.
       - А как они туда забирались без снаряжения? - удивился Алексей.
       - Так и забирались. Там и жили, некоторые никогда не спускались.
       - Почему?! - удивилась Оля. - А как же есть или помыться?
       - Не знаю. Мылись, наверное, под дождем, а ели? Может туда им молодые монахи чего таскали. Но это еще ничего. Пойдемте чего покажу... - И Слава подвел их к крутой каменной лестнице.
       - Эту лестницу монах один выдалбливал всю жизнь.
       - Зачем?! - не переставали удивляться ребята. - Какой смысл в этой лестнице? Просто так забраться наверх скалы? А что там такое?
       - Ничего. Просто яйла.
       - Вот дурость какая... Всю жизнь бессмысленно тесать скалу... - вздохнул Мишка. - И не ради славы там или денег. Ради чего? Не понимаю... Если ради благородного труда и очищения души, то нельзя что ли, что-то полезное делать? Деревья садить или за больными ходить?
       - Так монахи и за больными ходили. Тут рядом кладбище раненых, умерших во время первой обороны Севастополя 1854-55 годов и во время освобождения Крыма в 1944 году. Похоронены вместе с монахами. - Ответил ему Славик.
       - А не вовремя войны? Что полезного дела не найдется? - горячился Мишка. - Нет, я не понимаю!
       - Ну и не понимай! - вдруг осадил его Лешка. - Делал себе мужик лестницу и делал. Чего привязался?
       - Слав, а перила на лестнице тоже монахи поставили?
       - Нет, - засмеялся хлопец. - Перила уже каэсэсники установили, чтоб любопытные туристы не падали, лестница-то ой какая крутая, и высотой метров семьдесят вверх.
       - Вот монахам и надо было перила ставить! - снова встрял Мишка. - Ишь ты, лестницу так вытесал, а о безопасности будущих поколений не подумал!
       - Вот и дошли! - перебил его проводник. - Теперь вверх. Только деньги вперед!
       Лешка достал из поясной сумочки толстую пачку купонов и отдал их Славе. Тот вздохнул, явно рассчитывая не свои родные карбованцы, хоть и в эквиваленте, а на железные пять долларов.
       Поднялись они довольно легко, дорога была пологой. Тем паче, что с крепостных стен, хорошо сохранившихся, и башен с бойницами никто не стрелял, и не кидал камней, и не поливал кипящей смолой.
       А ведь когда-то здесь десятками и сотнями умирали люди. Странно, но сейчас Лешка ничего не ощущал - словно бы его способности экстрасенса куда-то испарились. Улучшив момент, он спросил об этом Аню.
       - Я тоже пока ничего не чувствую. Но это не страшно. - Успокоила она его. Надо сегодня потренироваться и все восстановится.
       Когда она забрались наверх, им открылся потрясающий вид на окружающий мир. В горах всегда так - такое ощущение, что весь мир преклонил колени перед тобой. Они сбросили рюкзаки на видном месте, чтобы поползать всем по развалинам.
       Славик, тем временем, менторским тоном начал свой рассказ:
       - Чуфут-Кале -- один из хорошо сохранившихся и наиболее известных пещерных городов Крыма. Место расположения этой крепости было выбрано идеально: плато горного отрога, возвышающегося над тремя глубокими долинами. До сих пор нет единого мнения у специалистов о времени возникновения этого городища. То ли шестой, то ли десятый века. На самом раннем этапе существования города основное его население составляли, как вы уже знаете, аланы. Занимались скотоводством, земледелием, ремеслами.
       Чуфут-Кале была не только крепостью, но и торгово-ремесленным центром В 1299 году, это вы тоже уже знаете, татарская орда его одолевает, грабит и размещает свой гарнизон. А затем первый крымский хан Хаджи-Гирей в пятнадцатом веке превращает город-крепость в свою укрепленную резиденцию. Впереди восточной линии укрепления татары поселили караимов-ремесленников, которые для защиты своей слободы построили себе вторую оборонительную стену, создав таким образом как бы новый город. Когда внизу, в долине, была построена новая столица Крымского ханства - Бахчисарай, то и резиденция хана переехала во дворец, а крепость Кырк-Ор стала местом заточения знатных пленников. Наконец, с семнадцатого века, наверху остаются жить только караимы - последователи Торы. Поэтому пещерный город стали называть Чуфут-Кале, что в переводе с тюркского означает "Еврейская крепость". После ухода татар караимы жили тут еще 200 лет! После присоединения Крыма к России, в 1783 году, царское правительство предоставило караимам некоторые привилегии - они как граждане государства Российского могли проживать на всей территории империи. С этого времени Чуфут-Кале стал пустеть. Условия в городе-крепости суровые, да и жизни караимов уже ничто не угрожало. Они выбрали для переселения Бахчисарай и Евпаторию. Так к середине девятнадцатого века Чуфут-Кале окончательно опустел...
    Вы можете увидеть хорошо сохранившиеся оборонительные стены, арочные ворота, остатки водопровода, город снабжался питьевой водой из источников, располагавшихся за его пределами, южную и две северные башни с ружейными бойницами, руины татарского монетного двора и мечети. - Слава рассказывал не переводя дух, словно делал это уже в сотый раз.
       Кроме того, сохранились караимские молитвенные дома - кенассы. Кенассы возвышаются над ущельем, где в Иосафатовой долине находится караимское кладбище. Недалеко от кенасс находилась караимская типография, между прочим, первая в Крыму! Просуществовала она с 1731 года по 1805 год. В новой части Чуфут-Кале сохранилась типичная караимская двухэтажная усадьба семнадцатого века. Принадлежала она известному караимскому ученому Фирковичу - знатоку древних рукописей средневековья. Его уникальная коллекция рукописей, собранных по всему свету - на Кавказе, в Крыму, Египте, Палестине, Турции - хранится в Санкт-Петербурге. Не забудьте полюбоваться сверху восхитительным видом гор и долин. Когда-то оттуда смотрели на Роман-Кош и Чатыр-даг, так же как мы сегодня, с восторгом и благоговением перед вечной природой многие известные писатели, поэты, художники: Пушкин, Грибоедов, Жуковский, Репин, Серов, Толстой, Горький и многие другие. Вот. - Закончил свой рассказ Славик.
       - Ты, Слав, как заправский экскурсовод рассказываешь. - Сказала Анюта.
       - Так я сколько сюда туристов сводил! - не без гордости сказал он.
       - Твоя бабушка говорила, что ты на археологический собираешься? - спросил его Лешка.
       - Может быть и поступлю. Только вот думаю, может на историка учиться?
       - Не советую. Всю твою страсть к истории перебьют. Сам учусь, знаю. И тоже когда-то историю любил. Хотя может быть у вас все по-другому будет. - Тяжело вздохнул Лешка.
       - Ой, а это что за здание? - Оля показала рукой на высокий, одиноко стоящий дом, построенный в мусульманском стиле.
       - А это мавзолей дочери хана Тохтамыша Джанике-ханум. Она умерла в 1437 году...
       И тут Слава осекся. Он словно прислушался к чему-то, но тут же продолжил:
       - Я мало что знаю о ней. Вроде бы умерла молодой, по причине несчастной любви.
       - Слав, ты же вроде бы все знаешь о местной истории, даже легенды наизусть помнишь.
       - А вот о ней ничего не знаю. Я что энциклопедия ходячая? - отрезал внезапно погрубевший Слава.
       - Ой, а зачем дерево так изнахратили? - Оля подошла к дереву, листвы которого не было видно из-за навязанных тряпочек.
       - Говорят, что Джанике-ханум помогает в несчастной любви. Для этого надо какую-нибудь тряпочку повязать для покойницы. Только ерунда это все. В общем пора мне. Времени уже седьмой час, меня бабушка потеряет. Ну пока! - и, резко повернувшись, Слава исчез за развалинами не то кенассы, не то мечети.
       - Вот ни чего себе? - Удивился Мишка. - Чего это он?
       Лешка пожал плечами - кто его знает, чего на уме человека, помешанного на древностях.
       В это время Оля увлеченно повязывала свою резинку для волос на одну из веточек многострадального дерева.
       - Ну что ставим палатку, разбиваем лагерь? - предложил Лешка.
       - Здесь или в долину спустимся? - вопросом на вопрос отозвалась Аня.
       - Давайте здесь, тут красивее! - сказал Мишка.
       - И холоднее. - Добавила подошедшая незаметно Оля.
       - В первый раз что ли! - в один голос ответили ей Аня с Лешкой и засмеялись.
       И они, в который раз уже быстро поставили палатку, разобрали рюкзаки, сбегали за водой, набрали хвороста. В общем, обычная походная рутина. Если не считать того, что Оля провела пальцем по камням черту вокруг костра и палатки.
       - Ты чего делаешь? - спросила ее Аня.
       - Не знаю, но мне показалось, что так надо. Наверное, опять Володя во сне подсказки делает. - Ответила подруге Оля.
       И когда уже начинало незаметно смеркаться, а в котелке закипала вода под чай, Лешка предложил:
       - Ну что, давайте-ка после ужина помедитируем! А то так можно все способности потерять! Да и дело ждет.
       - Дело, дело... - заворчал Мишка. - Ищи иголку в стоге сена.
       - И впрямь, - поддержала его Оля. - Хоть бы знать, как эта карта выглядит. А то пойди не знаю куда, принеси не знаю что...
       - Миш, ты это, не расслабляйся. - Умиротворяющее положив руку на плечо командиру, сказала Аня. - Давай-ка прощупай местность на предмет опасностей всяких-разных!
       - Да вроде бы чисто все. Я еще пока по камням ползал, чувствовал что никаких энергетических всплесков нет. И запах у фоновой энергетики какой-то затхлый. - Ответил Мишка.
       - И так, три-четыре, начали! - Они прикрыли глаза и почти моментально вышли в мир тонкой энергетики. Только Мишка опять замешкался.
       Со стороны, в человеческом мире, наверное бы, показалось, что сидят четыре туриста у костра и молча рассматривают весело пляшущие языки огня. И все. На самом же деле, ребята уже были и неимоверно далеко и невероятно близко от солнца, травы и костра.
       В том мире было темно. Люди здесь не живут, а случайных аур экскурсантов явно не хватало для того, чтобы насытить каменный мир излучениями эмоций. Первым, накинув свой плащ, вышел из очерченного синим, хорошо видимого в серой полумгле, магического круга, Мишка. Отсутствовал он не долго.
       - Тишина и покой. - Ответил он. - Я же говорил.
       - Тогда все на поиски. Оля с Мишей ищут здесь в пещерном городе, а мы с Аней вернемся в бахчисарайский дворец. Так быстрее.
       - Может не будем разделяться? - предложила Аня. - Так как-то надежнее. И если кто-то что-то упустит, то шансов больше помочь друг другу.
       Лешка подумал и согласился. В конце концов, времени должно хватить на все:
       - Ну пошли, что ли! Начнем с северных башен.
       И они отправились на поиски Карты - заглядывая в каждую дырку, ощупывая каждый приметный камень, пролезая в самые невероятные трещины, осматривая все казематы и пещеры. Но ничего. Даже самый чувствительный из всех - Мишка - и тот не мог ощутить хоть какую-то зацепку.
       В конце концов, устав от кропотливых блужданий, они встали на самом краю скального обрыва.
       - Значит не здесь? - то ли спросила, то ли утвердила Оля.
       - Ой, что это? - всмотрелась в сгущающуюся тьму Аня. - Смотрите!
       Внизу долины отделявшей Чуфут-Кале от Успенского монастыря засветились несколько десятков маленьких огонечков.
       - Не знаю, - заворожено ответил Мишка, наблюдая затем, как огонечки словно исполняли какие-то танцы, а потом медленно, по одной поднимались к небу.
       - Может быть это... - начал было говорить, но не успел Лешка. Его вдруг сильно схватила за руку Оля.
       - Меня кто-то тянет! - испуганно сказала она.
       Ребята резко обернулись, но никого за Олей не было.
       - Что за чертовщина! - пробормотал Лешка и вытащил свой меч, который ярким светом тут же рассек темноту необжитого астрала.
       И они увидели высокую стройную женщину с закрытым чадрой лицом. Черные ее одежды были разорваны в нескольких местах, и в разрывах при каждом ее движении виднелось что-то белое. Она тянула черную веревку, привязанную к волосам Оли.
       Она сначала отшатнулась от меча, а потом булькающе засмеявшись, продолжила тянуть.
       - Эй, а ну прочь! - шагнул на встречу к ней Лешка. Меч заблистал ярким, белым пламенем, но это не остановило женщину. Ольга завизжала от страха и боли. Тогда командир четверки рубанул что было сил по натянувшейся, как струна, веревке. И ничего не произошло. Меч отпружинил и едва не ударил Лешку в лоб.
       Но женщина остановилась и погрозила ему пальцем:
       - Отдай мне мое! - зашипела она. И рукав ее одежды отпал и ребята поняли, что просвечивало сквозь прорехи - кости. Эта женщина была мертва.
       - Джаныке-ханум? - прошипел ей в ответ Лешка и, подскочив, рванул чадру с ее лица. Дикое, улыбчивое лицо черепа обрамляли седые космы торчащих во все стороны волос.
       - Отдай мне мое! - продолжала шипеть мертвечиха.
       - А какого рожна она твоя-то? - крикнул Лешка и со всей силы ударил ее по торчащим сквозь саван ребрам. Но меч отскочил от костей, жалобно звеня.
       - В жертву себя мне дала! Значит моя!
       - Я в шутку, я больше не буду... - причитала Оля. С каждым витком веревки она все больше приближалась к рукам давно умершей дочери монгольского хана.
       Но череп восставшей из мавзолея ведьмы безжалостно ухмылялся и она продолжала подтягивать девчонку к себе. Мишка заорал и бросился на призрака. Он пнул ее по ногам, ударил в череп, но та даже не пошевелилась. Лешка видя отчаяние друга тоже бросился в атаку яростно стуча мечом то по голове, то по рукам, то натянутой веревке.
       Аня, тем временем, видя бесполезную удаль парней глубоко вздохнула сырой воздух астрала и вышла в реальный мир. Она смутно догадывалась, что, возможно, все это связано с той самой резинкой для волос.
       А здесь, где живут нормальные люди уже стемнело, и только угли костра багрово освещали "уснувших" друзей. На их лицах отражалась та невидимая борьба, которую вели они в другом мире. Безнадежное отчаяние Мишки, беспощадная ярость Лешки и животный ужас Оли подстегнули Анюту. Дрожащими руками она перерывала свой рюкзак, пока не нашла, наконец-то, свой фонарик.
       И, хотя батарейки были новые, густоту безлунной крымской ночи он разгонял слабо. Но в темноте она скорее угадала, чем увидела здание мавзолея, и понеслась к нему, что было сил, спотыкаясь и падая через шаг. Рядом с мавзолеем смутно белело полосками тканей жертвенное дерево: "Господи!" - взмолилась Аня. - "Ну какая, какая резинка ее?". И тут она услышала странные звуки у мавзолея. Она осторожно обошла здание и ее взору открылась странная картина.
       У входа в мавзолей горел небольшой костерок, разложенный полукругом. Перед ним были разложены какие-то предметы - вроде бы деревянный кинжал, голая кукла и, на пирамидке из камней, та самая Ольгина резинка для волос, поблескивавшая маленькими стразами. Перед этим натюрмортом исступленно выл и вращался с немыслимой скоростью на левой ноге Славик!
       Аня осторожно подкралась к костру и, стараясь быть незамеченной, тихо стащила резинку.
       Она неслышно скользнула в темноту и тут ее руку кто-то схватил из-за спины.
       - А ну стой, кяфирка! - ухмыльнулось ей знакомое, но такое бледное лицо. Зрачки Славы были невероятно расширены, он бурно дышал, размазывая ладонью пенные слюни по белым губам.
       - Славик? Ты что здесь...
       - Какой я тебе Славик? Я Девлет! Оставь резинку, я сказал! - дернул он Аню за футболку.
       Тогда Анюта совершенно рефлекторно, как когда-то ее учили на курсах самообороны, резко ударила лбом в нос. Славик отшатнулся, из его носа густо побежала темная кровь, но он только оскалился и угрожающе растопырил над головой скрюченную пятерню. Тогда она ткнула пальцем ему в солнечное сплетение, а затем резко бросила ступню в самое уязвимое мужское место.
       - А-а-а-а-а, твою мать! - скорчился Славик-Девлет на камнях. Аня, отскочив на несколько метров, неизвестно зачем разрезала резинку перочинным ножиком. И каким-то внутренним слухом почувствовала неслышимый вой.
       В это время, когда Джанике-ханум уже почти подтащила Олю к себе и ее костистые руки уже сжимались на Олиной шее, веревка, неожиданно для парней, лопнула. Упыриха разочарованно взвыла. Мишка же, пнув призрака в костлявый зад, отскочил в сторону и громко крикнул Лешке:
       - Хватай Ольгу, выходим!
       Лешка обхватил девчонку обеими руками, глухо замычал и открыл глаза. Они с Мишкой почти одновременно вышли из астрала, а вот Ольга задержалась, не на шутку перепугав парней. Она скрючилась на земле, ногами едва не в самые угли костра и почти не дышала. Мишка, перепрыгнув почти погасший очаг, хлопнул ей по щеке, потом по другой. Ольга застонала, но глаза, в которых плескался пережитый ужас, все же открыла. И тут же закашлялась диким приступом.
       Тут из темноты выскочила Анька:
       - Быстро, собираемся. Тут этот Славик!
       - Славик? А он-то что здесь делает? - почти дословно повторил ее слова Лешка.
       - Я почем знаю! - вскрикнула как птица Аня. - Скачет как шаман обкумаренный! Быстрее, собираемся! Что с ней?
       Растерянный Мишка тряс и тряс хрипло задыхающуюся Олю. Но она все продолжала жутко, надрывно кашлять.
       - Дай ей из аптечки сальбутамол! - крикнула ему Аня.
       - Что? - растерялся Мишка.
       - Аэрозоль такой. Белый баллончик с фиолетовыми полосками. Да быстрее!
       Лихорадочно копаясь в Олькином рюкзаке, Мишка вытаскивал и вытаскивал какие-то флакончики и таблетки, но все не то и не то! Наконец он нашел, то что просила Аня. Тогда девчонка вставила раструб аэрозоля в рот Оли и прыснула два раза. Ольга сразу глубоко задышала, кашель затих, а чуть позже совсем остановился.
       Лешка в это время уже уронил палатку и начал скручивать ее.
       И прямо на него из ночного мрака выпрыгнул с диким ревом Славик с окровавленным лицом. Они повалились наземь, дубася друг друга кулаками и оря что-то нечленораздельное. Леха вцепился зубами в ухо бывшего проводника и вдруг тело Славика вздрогнуло и обмякло.
       Командир скинул его с себя и встал на четвереньки.
       - Дай веревку, - сказал он Мишке, который с бледным лицом стоял над телом Славы, держа в руках здоровую палку. - Ань, подбрось дров в костер. Не видно ни черта.
       - Хорошо б вообще чертей не видать! - буркнула в ответ Аня, но хворост подбросила. И засунула резинку в карман Олиной штормовки:
       - Больше не дари кому ни попадя.
       Гаснущие угли медленно подумали, и все же, сначала лениво, а затем все активнее с хрустом зажевали вкусную пищу. Огонь снова поднялся вверх и, наконец, стало видна картина происходящего.
       Оля мучительно тяжело, но все же чисто дышала. Аня обняла ее руками, а Мишка протянул командиру веревку:
       - Я его убил?
       - Что ему сделается! Оглушил только и все.
       - А надо было! - сказала успокаивающаяся Аня. - Он мне чуть руку не сломал.
       - Когда? - спросил Лешка. В пылу драки с покойницей Джаныке они с Мишкой и не заметили, что Аня вышла из астрала.
       - У жертвенного дерева. Я хотела Ольгину резинку снять, а этот падла на меня со спины напал.
       Леха затянул руки Славы за спиной простым булинем.
       - Эй! - потряс пленника Алексей и плеснул ему в лицо холодным чаем. Тот застонал и приоткрыл опухшие от Анькиного удара глаза.
       - Очнулся, чудик! - удовлетворенно сказал командир четверки. - Ты кто такой, Славик?
       - Я не Славик! - мотнул головой мальчишка и ненавистно прищурился. - Я Девлет.
       - Ну какой ты Девлет... - ласково потрепал его по щеке Лешка. - Ты ж на татарина не похож.
       - Я мусульманин. Уже полгода как мусульманин.
       - Ох ты! - удивился Лешка. - Еще и обрезанный небось?
       - Обрезание для внешних! - Девлет попытался гордо поднять подбородок, но в такой позе это выглядело нелепо и смешно. - Я мусульманин настоящий. Я танцующий дервиш-ассасин! Я феддави! Я воплощение Кёр-Оглы! И мои братья скоро придут сюда.
       - Вот это новость! - почесал затылок Лешка. - Гостей нам только не хватало... А зачем придут сюда скажешь?
       Девлет криво усмехнулся:
       - Ни к чему тайны! В крови одного из вас я буду сегодня посвящен в орден. И свидетелем тому будет великая пери Джаныке-Ханум!
       - Так вот зачем ты нас сюда притащил... В жертву захотел нас принести... Теперь понятно, что значит "по вашему летоисчислению" - задумчиво произнес Лешка. - Не на тех нарвался. Понял? Собираемся, живо! - прикрикнул он на успокоившихся было ребят. - Кто знает, может и впрямь одержимые братья нашего танцора объявятся. И... Мишка помоги Оле.
       Девлет-Славик спокойно наблюдал за тем как студенты собирали свои рюкзаки.
       И в тот момент, когда они уже готовы были навьючить свои горбы, губы его задрожали, лиц побледнело и он вдруг закричал:
       - Албасты! Албасты!
       - Чего? Эй, нехристь басурманская, чего лопочешь? - наклонился к нему Лешка, но проследив взгляд тоже обомлел - со стороны мавзолея надвигалась высокая женщина, та самая, с которой они только что общались в астрале. Только лицо и руки были порыты плотью и кожей, а развевающиеся волосы приобрели желтоватый оттенок.
       - Кто обещал напоить меня кровью? - тихо спросила она.
       Лешка медленно-медленно надел рюкзак и молча показал пальцем на связанного Девлета.
       Тот завизжал, когда албасты Джаныке нагнулась к нему:
       - Обещал, уже и приготовил. Молодец! - и провела длинным, красноватым ногтем по его разбитому лицу. Длинный язык хищно облизнул серые губы и Лешка готов был поклясться, что язык этот был раздвоенный, змеиный.
       Аня подняла пальцы, раздвинула их, как учили когда-то в кружке экстрасенсов и кинула в женщину невидимым энергетическим дротиком.
       Та отшатнулась было, но потом насмешливо произнесла:
       - Э-э-э, девочка, куда твоей юной волшбе против древней магии? Нет в тебе силы! Лучше бегите, я так давно не играла с людьми. Бегите, а я вас буду искать. А этого оставлю на десерт! Раз-два-три-четыре-пять... - увлеченно начала считать Джаныке и прикрыла глаза руками. - ... Скоро я пойду искать!
       Ребят не пришлось уговаривать. Они рванули что было сил, подсвечивая себе неровный путь Анькиным фонариком.
       Аня бежала чуть впереди, Мишка с Лехой почти тащили под руки Ольгу, которая едва-едва перебирала ногами. Она все еще не могла прийти в себя.
       И тут фонарик высветил во тьме Джаныке. Она грозила им пальцем:
       - Почему так медленно бегаете? Мне скучно! - потянула к ним руки.
       - В кенассу! - заорал Мишка. По счастливой случайности караимский храм оказался рядом. Они буквально ворвались в полуразрушенное помещение.
       - Уф! - Вздохнула Аня. - Здесь мы в безопасности. Все-таки храм! Хоть и разрушенный...
       - Это не храм! Это молитвенный дом! Есть разница? - ответила ей Джаныке, протискиваясь в оконный проем. - Есть! Здесь мне можно!
       Что именно можно албасты, ребята не стали выяснять, их как ветром сдуло из кенассы.
       - Блин, - растерянно сказал Мишка. - Как, Леха, ты там говорил, куды бечь?
       - Слушай, она же мусульманка! - озарило вдруг Леху. - Здесь же развалины мечети есть. Помчали туда, ей точно нельзя в мечеть входить.
       Мечеть, правда, представляла собой разваленную кучу камней, но все-таки, хоть и бывший, храм, должен быть защитить ребят от игривого демона.
       Увы, но Джаныке легко перешагнула камни, пребывавшие когда-то стеной мечети:
       - Это моя вера. Это не ваша вера. У вас вообще нет веры. Вы никто, и у вас нет покровителей. Вы даже не кяфиры! Вы моя еда!
       Ребята растерялись. Как это никто? Как это нет покровителей? Мы же рыцари света!
       - Изыди, сатана! - шагнул вперед Лешка и тут Джаныке как-то разочарованно принюхалась и развела руки:
       - Сбежали. Как? - повернулась она спиной к ребятам. Одежды на спине ее не было, как не было и кожи. Только гнилое мясо с мириадами копошившихся белых червей.
       Олю, только-только начавшую приходить в себя едва не стошнило, но тут мертвая женщина шагнула во тьму.
       Лешка оглянулся. Аня и зажимала рот себе и Оле, а Мишка яростно зажмурив глаза раскинул руки, словно держал что-то.
       - Эй, - шепотом сказал Лешка. - Она ушла!
       Мишка открыл глаза, по его лбу стекал тоненькими струйками пот.
       - Вот. Плащ перед ней раздвинул. Помогло. - Криво улыбнулся он.
       - Пошли отсюда! - шепнул командир. И очень осторожно, выключив фонарик и почти на ощупь начали они спускаться вниз. И когда ребята почти спустились до невысоких деревьев долины, сверху раздался пронзительный визг - раз, другой, третий, - и снова мертвая тишина завязла в ушах.
       - Похоже этого дорезали! - шепнул Мишка.
       - Ага или он ее! - кивнула Аня.
       - Как же, - усмехнулся Мишка. - Ее зарежешь. Ее, по-моему, ничто не берет.
       - У вас этого нет! - прозвучал знакомый уже голос. Лицо демона было обезображено кровью. - Идите сюда, я не наелась!
       И опять бежать!
       Вот они уже на другой стороне ущелья, вот белеют надгробия монахов и солдат, вот лестница наверх... Лестница!
       - Вперед! - скомандовал Лешка. - Вернее вверх!
       Лестница и впрямь была очень крутая. Подниматься было тяжело, каждая вторая ступенька была выщерблена, даже альпинистские вибрамы Мишки и то скользили на камнях. Тяжелее всего было Ольге. Она то и дело кашляла.
       - Ничего, ничего! - подбадривала ее Аня. - Еще чуть-чуть осталось.
       - Эй! - хриплый голос позвал снизу.
       Лешка оглянулся и от разочарования едва не отпустился от перил.
       Ведьма снова их нашла!
       Она стояла внизу и уже не веселилась, ее глаза светились красным светом, а медные когти вытянулись как у разъяренной кошки. Она провела ими по железным поручням и пронзительный скрип металла резанул по ушам.
       Она бешено зашипела и поставила ногу на ступеньку каменной лестницы.
       Внезапно раздался хлопок, полыхнул яркий свет и в воздухе противно запахло сероводородом и паленой шерстью.
       Албасты исчезла.
       А сверху раздался такой знакомый и такой родной уже голос, что у Лешки едва не разжались руки и он едва не сорвался со стертой веками и ветрами ступеньки:
       - Быстрее! У нас мало времени!
       И только сейчас ребята поняли, что здорово похолодало. Вот только мурашки... От холода они бегали по телу или от страха?
       А когда выбрались на плато, то Лешка нервно засмеялся, достал смятую пачку и сказал Ане:
       - Теперь ты понимаешь, что мы в сигаретах находим?
       Аня кивнула и ответила:
       - А ты понимаешь, зачем тот монах эту лестницу выдолбил?