Ээээ... Авторы, вас можно поздравлять, или еще рано?

Наша лихая пробежка по Белоруссии запомнится мне надолго. Как я слышал, тут не то одиннадцать тысяч рек и семь тысяч озёр, не то наоборот. Но такое ощущение, что половина из них оказалась на нашем пути. Вся беготня шла под девизом «Ни дня без переправы» и наши сопровождающие явно старались перевыполнить план. Однажды я даже не выдержал:
– Мы эту речку что, третий раз переходим, что ли?
– А як Вы здагадалися?
Вот, ёлки-палки! Спросил, называется.
– По неповторимому запаху! – бросил я. – А какого хобота мы с берега на берега скачем?!
– Дык, эта.… Тут петли… Мы километрау пятнаццать зрэзали…
– Тогда ладно, идём дальше.
Проводник ещё раз принюхался озадаченно, пожал плечами и пошёл вперёд.
Второй особенностью было отношение местных партизан к нам. С одной стороны – вполне искреннее уважение. С другой.… Как бы так объяснить? Как к противотанковой гранате без чеки. Обращались с нами максимально бережно, но при этом старались спихнуть с рук как можно быстрее. И я их прекрасно понимаю и не берусь осуждать. Тут дело такое: а ну, как нам приспичит ещё какое громкое дело провернуть? Потом мы уйдём, а немцы будут не одну неделю всю округу на уши ставить, кому надо такое счастье?
По дороге несколько раз принимали сводки с фронта, дела там шли не блестяще. Сообщалось о тяжёлых боях на Смоленском направлении, затем – в самом городе. А мы в начале собирались идти туда.… Посовещавшись с Никой Алексеевной, мы решили выходить к своим южнее Могилёва, но севернее Гомеля. Оно и ближе, чем Смоленск, и вне главной зоны боевых действий.  И Березину переплывать не придётся… Правда, форсировать Днепр ниже его слияния с этой рекой тоже не сахар. Эх, как хорошо в Маньчжурии – едешь и едешь верхом, каждому озерцу и ручейку радуешься, а не думаешь о том, как скоро у тебя перепонки на ногах вырастут.

На очередной ночёвке в очередном отряде мы узнали о подозрительных окруженцах. Командир отряда пытался окольными путями выяснить, не могли бы мы прояснить обстановку. Кружева плести было некогда, пришлось переводить разговор в конструктивное русло.
– А чем вам эти окруженцы не угодили?
– Да странные они какие-то. Все на восток идут, а эти – какими-то зигзагами, то на север, то на запад…
– Может, заблудились просто?
– Да нет, дорогу спрашивали. И ещё, обычно стараются налегке выйти, а эти за собой танки тащат, причём какие-то странные, не наши вроде.
– Что значит – «странные»? И откуда ты знаешь, что не наши? Большой специалист по танкам?
– Так я сам – танкист бывший, после Халхин-Гола по контузии комиссован. Да и за войну насмотрелся. Эти здоровые, пушки – так даже не полковой калибр, а поболе.
– Ладно, разберёмся. Где они хоть находятся?
– Да туточки, недалеко, часа три ходу – на ночёвку устроились. Охрану, правда, выставили…
* * *
А потом был ночной марш-бросок с захватом языка. Всё прошло настолько просто и буднично  – Седьмой и Самурай как на рынок за картошкой сходили. Доставленный к нам «язык» – парень лет двадцати в танковом комбинезоне без погон – выглядел несколько испуганным и озадаченным. Трудность представляло только то, что разговорить его надо было аккуратно, без членовредительства, на случай, если он на самом деле – свой. Так-то питомцы Летт методикой экспресс-допроса, как они это называли, владели вполне на уровне, да и я подучился, в рейде часто пригодиться может. Но это – на крайний случай.
Тем не менее, убедившись, что мы – советские разведчики, он вздохнул с облегчением и заговорил, хоть и не слишком откровенно. Так или иначе, но вскоре прозвучало, что он – боец из группы «товарища Медведя». Ника насторожилась:
– Какого Медведя?
Вопросы сыпались градом, нашу командира интересовало почти всё – возраст, звание, имя, внешний вид.… Было очевидно, что Ника надеется узнать в этом неведомом мне полковнике кого-то знакомого и – боится ошибиться. Наконец, она вздохнула с облегчением:
– Он. Он, чертяка. СБ, готовь наших, прощайся с партизанами – идём к своим. А ты, – Ника повернулась к пленному – ты нас проводишь, чтоб всё спокойно и без лишних нервов.
– Ага, «проводишь» - не пойми кого к командиру. Если вы свои – то хоть пояс верните. И оружие!
– Вернём, обязательно вернём – всё равно ты им пользоваться не умеешь. И с оружием опаснее для себя, чем для нас.

Собрались мы привычно быстро, попрыгали, и, выстроившись гуськом в сложившемся за последние дни порядке, двинули за новым проводником. С собой прихватили одного из партизан – просто чтобы передать командиру последнего приютившего нас отряда нужные ему подробности, не возвращаясь и не задерживаясь.
Через цепь пикетов просочились почти без затруднений. Пару раз присели за кустиками, и всё на этом. Килл только фыркнул презрительно. Перед хаткой хутора, в которой разместился искомый командир с лесной фамилией, стоял часовой. С ним перебросился парой слов наш провожатый, после чего, пройдя сени, постучал в косяк и вошёл внутрь со словами:
– Товарищ полковник, рядовой Кучкин прибыл с…
– Ну надо же – прибыл он! – я бесцеремонно прервал доклад: что-то быстро товарищ очухался, а то ещё ляпнет чего. – Доставлен ты, а не прибыл.
Заглянув в помещение, я увидел в свете мерцающей с прикрученным до предела фитилём керосинки коренастого танкиста, который, услышав незнакомый голос, уже схватил трофейный МП и нацелил его на дверь. И тут мимо меня проскочила наша Летт и с криком «Соджет! Живооооой!» повисла у него на шее.
Все немного оторопели, включая этого самого Медведя-Соджета. Наконец, он перевёл дух и спросил:
– Ника? Ты?! Живая и настоящая – или это глюки от недосыпу?
– Доказать? – как-то подозрительно ласково спросила Летт.
– Не надо! Уже верю. Вот бывает же – незнакомец потер лицо ладонями. – Только горевал, что нет разведки нормальной, тычусь, как кутёнок в ящике. Лёш спать – и нате вам, разведка пожаловала. Нет, Ника, ты правда – пришла? Или приснилась?
– Пришла, пришла.… Давай народ разместим, поговорить потом успеем…

Из машины связи я вышел несколько обескураженным. Пока в Йыэляхтме по морю переправлялись 7-я стрелковая дивизия и 125-я танковая бригада, а по воздуху бригада ВДВ, я получил задачу частью сил перекрыть дорогу Ревель-Пернов. В приказе на всякий случай продублировали, как Таллин-Пярну. Мне начал нравиться такой подход к делу. В рейд я решил взять два "Штурма", четыре ИСа, и четыре Т-52, ну и машину авианаводчиков. Казарский выделил роту в сопровождение. Часть морпехов разместилась на броне, часть в четырех трофейных грузовиках, рядом с запасом топлива и ЗИПом. В последний момент в группу добавился бронетранспортер с минометом, захваченный еще под Кохтла-Ярве. Машины привели в готовность к рывку часа за два-два с половиной. Наличие грунтовок в приличном состоянии сильно облегчило процесс движения. К счастью погода была относительно сухая и проблем с застреванием колесных машин не было. Путь до Сауэ занял четыре часа, почти тридцать минут из которых пришлось подавлять отряд полицаев с пушкой времен первой мировой и парой "иаксимов", пытавшийся навязать нам бой в районе поселка Саку. Аппетит к сопротивлению у них пропал после прямого попадания из  "ИСа" в орудие, сделавшее к тому времени уже два выстрела. В плен взяли только одного полицая, который сам поднял руки, без подсказки, и даже пытался что-то сказать по-русски. Потерями с нашей стороны можно назвать пробитое колесо у одного из грузовиков и посеченные разбитым лобовым стеклом руки водителя второй машины.
Продолжение будет

Отредактировано Bookwar (20-02-2010 09:41:13)

Uksus
Вначале Эстонская дивизия по морю была одна, забыл поправить.