Может быть можно. И вполне так наверное и есть. Но это только предмет любви должен сделать.
Кстати, - то что Рандир сказал про диадему может быть только его субьективным мнением (и Тауэра). А в действительности может быть и чуть-чуть не так. Как бы одна сторона медали, а есть и другая.

- Ты что-то хотела?
Улетов присел возле воды спиной ко мне. Говорить в спину мне не хотелось и я просто ждала, когда он помоет руки и повернется. Дед, проверив пульс на шее эльфа, подсел, крякнул и, взвалив того на плечо, потащил в сторону сарая. Мы остались одни.
Наконец, Улетов удостоил меня чести и повернулся.
- Ну, так чего тебе?
- Вы точно ничего не хотите знать о Рандире? Вы меня даже не спросили вчера о нем.
- А чего спрашивать? Эльф с тобой, барон за вами охоту отрядил, ясно же – пацан у барона. Я не прав?
- Правы. Откуда вы все знаете?
- А что, думаешь, я тут совсем бобылем сижу? Без разведки, без поддержки? Эх, бабы, чего с вас взять!
- Ну, так помоги…те! Вы же понимаете, что барон Рандира замучает!
- Не замучает… а если и даст пару раз по морде, то тому только на пользу пойдет. Не сахарный – не развалится. Что стоишь, смотришь? Только реветь здесь не надо! Рандир не мальчик, знает, куда и зачем лезет. У него работа такая.
- И вы не поможете? – подобного я ожидала, но услышать своими ушами было все равно обидно.
- Чем? – Улетов провел мокрыми ладонями по волосам, - У меня восемнадцать человек. Всего! У барона двести шестьдесят солдат в замке и еще полторы тысячи подошло. Предлагаешь выступить против такой армии?
- Мы бы могли проникнуть в замок и вытащить Рандира по-тихому.
- Я своими людьми рисковать не буду! Поняла?! Мне каждый человек дорог! Мы с ними через такое прошли, тебе, девочка, и не снилось!
- А Рандир? Он тебе не дорог?
Улетов резко повернулся и ожег меня взглядом.
- Хватит! Здесь командую я! Понятно? И приоритеты ставлю я! Отдыхай. Ешь. А потом я тебя не держу. Если понадобится, дам проводника до приграничной крепости.
Он прошел мимо, а я даже не шевельнулась. Застыла столбом. Вот и всё… А я ведь начала надеяться, что смогу с помощью своих освободить его. Своих? В груди разрасталась давящая пустота. Почему свои? Потому, что говорят на одном с тобой языке? Или потому, что они из твоего же мира, из твоей страны? Глупо. Кажется, они нашли жизнь по себе. За семь лет можно было любых магов упросить. Смысл сидеть на горном плато и ждать… чего? Даже если они имели какие-то надежды, то вчера я благополучно их разбила. Вдребезги! На мелкие кусочки! Умная девочка – мозгов как у ракушки! Могла же рассказать, как у нас хорошо, и что Советский Союз был самым лучшим – соврать значит. Не смогла. Вот теперь и огребай с той же прямотой от Улетова: «Нет людей… отдыхай… я тебя не держу». Все правильно… но все равно очень обидно.
Я села на траву. Сжала колени. Такое впечатление, что это не Тауэра, а меня вываляли в хвое… лучше бы вываляли.
- Не плачь, доченька. – Давешний дед присел рядом, - не обижайся на него… он ведь не со зла…
- Я не обиделась, - Я не стала судорожно стирать слезы. Пусть льются. Надоест – перестанут. Мешают только смотреть на озеро. Дед не понял, и я объяснила. –  Это… от бессилия.

Обед подали в той же землянке, где и вчера. Только людей было значительно меньше. Улетов с семьей. Дед Игнат. И еще двое мужиков. Всего шестеро с их стороны. И нас двое. Я и Тауэр. Еще одна женщина собирала на стол – хлеб, гречневую кашу с мясом, пирог. Не густо, но и не пусто.
Я ухватила резную деревянную ложку и подвинула поближе тарелку. Война войной, а обед по расписанию! … И замерла.
Улетов смотрел на Тауэра, а тот сидел, выпрямив спину, и даже не делал попытки взять ложку. Не я одна обратила на это внимание и в землянке наступила тишина.
Кто кого на этот раз переупрямит? На Тауэра уже страшно смотреть – весь испереживался за друга, четыре дня почти не ел, да еще и побои вытерпел с утра – на чем только держится?
- Ешь!
Молчаливый отказ.
Улетова тоже понять можно. Усадил с собой за один стол, куском хлеба делится – простил значит, а этот нелюдь издевается – брезгует!
Напряжение за столом такое, что можно аккумуляторы заряжать. Разве что молнии между обоими мужиками не проскакивают.
Улетов не выдержал. Поднялся.
- Ешь! – и на полтона ниже, - кушай, что тебе дают…
Представляю, что мог бы сказать на такое Тауэр, если бы ему можно было говорить, или хотя бы телепатически… а так только выпрямился еще больше и побледнел.
Я тихонько, чтобы не нарушить стуком напряженную тишину, положила ложку на стол и убрала руки.  Если Тауэр не будет, я тоже не хочу. Я тоже упрямая. Теперь уже все смотрели на меня, а я опустила глаза и сжала пальца. Крепко-крепко сжала… чтобы не дрожали. Мы ждали. Долго.
И в этом молчании тяжкий вздох Улетова показался горной лавиной:
- Черт с вами! Вытащим мы Рандира! А теперь берите ложки и жрите!
Могу чем угодно поклясться, что Тауэр про себя облегченно вздохнул. Он медленно потянулся и взял кусок хлеба. Я тоже повторила его движение. Улетов и остальные наряжено ждали. Эльф разломил кусок хлеба и положил половинку на стол, а вторую, также медленно, глядя в глаза Улетову, надкусил.
- Чтоб вас, упрямцы! – Вячеслав хапанул разломанный кусок и запустил в рот. – Приятного аппетита, если кто еще не понял!
Я ухмыльнулась, глядя на недовольно жующего набитым ртом майора. Недовольство было показное, а вот облегчение, с которым он жевал – настоящее. Простил, значит, эльфа. Перестал считать врагом. И с Рандиром определился – видно терзала его совесть за  отказ помочь порученцу. А теперь как гора с плеч… с его на мои. И я почувствовала груз ответственности за этих людей. Я не имею права их подставить или допустить их гибель. Рандир готов умереть за короля в любой момент, а готова ли я, ради его жизни жертвовать чужими?
Ложка была тяжелой – целый пуд. A хлеб пах дымом… войны.

Отредактировано Ника (22-12-2009 20:53:36)